Вулф Изабель. Мучения Минти Мэлоун

   «Доминик! – заорала я. – Дом!» Достав из кармана жетон, я сунула его в автомат, но тот запищал, высветив надпись: «Обратитесь к дежурному по станции». Дежурный? Какой дежурный, когда мне нужен лишь один Доминик? Я опять закричала: «Доминик! Доминик! Пожалуйста, остановись!» Похоже, он не слышал. Я ужасно запыхалась и понимала, какой у меня безумный вид. Но все равно надрывалась: «Доминик! Доминик! Вернись!»
   И это сработало. Он услышал. Он обернулся и посмотрел на меня с той стороны, из-за ограждения. Наконец-то, наконец... Он был сбит с толку. Потрясен. Ошеломлен. Не потому, что на голове моей болтались фунтики из фольги. И не потому, что за спиной развевалась черная накидка. А потому, что это был не Доминик.
   – Хм... в чем дело? – спросил мужчина, которого я видела первый раз в жизни. Тот же цвет волос. Похожее телосложение. Примерно такого же возраста. Вот и все. Это был не Доминик. Как я могла подумать, что это он?
   – С вами все в порядке? – вежливо поинтересовался он, хотя явно был в ужасе.
   – Да, – слабо выговорила я. В горле встал знакомый комок, все расплывалось. – Извините, – выдавила я, прерывисто дыша от усталости и разочарования. – Понимаете, я думала, я думала...
   Но он уже шагал прочь. Я прислонилась к стене и закрыла лицо руками.

Ноябрь

   – Минти? – прищурился Джек, когда в понедельник утром я вошла в комнату для переговоров. Я загадочно улыбнулась. – Силы небесные!.. – медленно проговорил он и восхищенно добавил: – Тебе идет, хотя несколько радикально.
   – Да, – кивнула я. – Точно. – Я пробежала рукой по волосам цвета меди, которые были уложены гладко при помощи геля. В баре «Кенди» все бы с ума посходили. Жаль, что я больше туда не пойду.
   Тут вошла Сюзи Сосиссон, в образе синего чулка Софи. Она пристально посмотрела на меня через толстые линзы.
   – Ого! – выдохнула Софи. – Ты совсем другая. Как это Том тебя не задержал?
   – Он долго присматривался.
   – Красивый цвет, – похвалила она. – Эй! И классный пиджак.
   – Спасибо. – Я надела новый костюм от Элли Капеллино.
   – Ты выглядишь таге... ново, – удивленно продолжала она, занимая место за столом.
   – Новая Минти Мэлоун, это я!
   – Нам тоже бы не помешало обновление, – энергично заявила Софи. – Джек, позволь мне, прежде чем начнется совещание, рассказать о работе с цифровым оборудованием.
   – Может, в другой раз? – раздраженно ответил он, взял кусочек пленки, стал крутить и растягивать ее в руках. Он уже был на взводе, издерган и напряжен, как пружина. И это в десять утра.
   – Нам действительно пора переходить на цифровое оборудование, – настаивала Софи, изучая содержимое своей папки.
   – Да-да, – нетерпеливо кивнул Джек.
   – Но некоторые не хотят учиться. Например, Уэсли, – с негодованием заметила она. – Отказывается ходить на компьютерные курсы. Не так ли, Уэс?
   – Это же ужас как сложно, – захныкал тот. – И ты знаешь, я не люблю компьютеры.
   – Но мы должны идти в ногу с новыми технологиями! – воскликнула Софи. – Мы как те богачи с «Титаника»: беззаботно веселимся, а цифровой айсберг уже близко.
   – Уверен, рано или поздно мы решим эту проблему, – произнес Джек, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость. Как обычно, он думал о чем-то своем.
   – Нет, мы должны решить ее немедленно, – не отступала Софи. – Дошло до того, что «Телегид» потешается над нами. Мы, единственные из радиостанций, до сих пор используем пленку.
   – Софи, – начал Джек, осторожно подбирая слова, – если уж бог наделил тебя блестящим интеллектом, не придумаешь ли ты, где нам взять денег на все это чудесное новое оборудование?
   – Я попвошу дядю Певси! – подпрыгнула Мелинда. – У него на текущем счету тви миллиона. – Тут она громко рыгнула. – Ой! Пвостите! – хихикнула звезда радиоэфира. – Газы, – она похлопала по необъятному животу.
   – Думаю, переход на цифровое оборудование – наша главная задача, – проводила свою идею Софи. – Мы стоим на пороге нового столетия. Нового века. – Ее глаза горели почти религиозным рвением.
   – Я же сказал, что решу эту проблему, – процедил Джек, не скрывая раздражения. – Но сначала нам нужно увеличить рейтинг. Почему? Потому что мы должны привлечь...
   – Радиослушателей, – усталым хором откликнулись мы.
   – Которые привлекут...
   – Рекламодателей...
   – Которые обеспечивают наш...
   – Доход!
   – Вот именно. Готов выслушать ваши предложения.
   – Послушайте, я не могу больше ждать, – не выдержала Софи. Она уже была на грани. – Мы как динозавры, – сокрушалась она. – Надеюсь, все помнят, что с ними произошло!
   – Софи! – голос Джека источал ледяную надменность. Я поняла, что сейчас он укажет смутьянке ее место. – Позволь напомнить тебе, кто тут главный.
   – Понимаю, но...
   – Это я. И мне решать.
   – Да, но...
   – Поэтому прошу, не испытывай мое терпение.
   – Хорошо, но...
   – И не стоит учить меня, что делать.
   – Да, но мы должны идти в ногу со временем, адаптироваться...
   – Заткни свой рот!
   – Что?..
   – Заткнись! Заткни свой рот. Понятно?
   Наступила короткая тишина. Все потеряли дар речи. Софи залилась краской и в слезах выбежала из комнаты. Мы смущенно ерзали в креслах и переглядывались, повергнутые в крайнее недоумение.
   – Господи, как гвубо! – прошептала Мелинда на ухо Уэсли. И была права. Невероятно грубо. Джек в последнее время часто срывался. Может, Софи и вела себя вызывающе, но она же совсем зеленая. И самое главное, она была права.
   – О'кей, продолжим совещание, – сказал Джек глухо. И, хотя голос у него был спокойный, лицо все пошло красными пятнами. – Продолжим, – со вздохом повторил он. – Надеюсь, у вас есть интересные предложения.
   Диарея?– вопрошал встревоженный голос, перекрывая звук спускаемой воды.
   Я уставилась в тарелку с индийским супом.
   Все время бегаете в туалет?..
   Я отодвинула тарелку с супом и принялась ковырять слипшиеся макароны.
   Избавьтесь от диареи – примите «Банг»!..
   – Минти, здесь свободно? – Это был Джек.
   Я кивнула. Он сел за столик, поставив перед собой поднос с сэндвичем и кофе. Вид у него был усталый и напряженный, как обычно.
   – Софи в порядке? – спросил он.
   – Да. Кажется, да.
   – Не стоило мне так срываться, – покаялся он. – Но она меня вконец достала.
   – Хм...
   – Строит из себя деловую женщину, – ворчал Джек. – Иногда мне кажется, что она слишком серьезна для радио «Лондон».
   – Не уверена, – возразила я. – Сдается мне, вы плохо ее знаете.
   – Я был с ней безобразно груб? – вдруг спросил он и впился в меня просительным, чуть ли не умоляющим взглядом.
   – Ну, не совсем... – И тут я вспомнила, что говорили на семинаре. – Да. Безобразно.
   – Ничего не могу с собой поделать, – вздохнул он. – Терпение уже не то, что прежде.
   И это было правдой. Несмотря на свой колкий юмор, Джек всегда оставался на редкость приятным человеком. Под маской невозмутимости скрывались блестящие способности руководителя. Теперь он стал холодным и раздражительным. Но что хуже всего, безразличным.
   Он задумчиво сжевал сэндвич с сыром и ветчиной. Потом обхватил голову руками.
   – Джек, у тебя все в порядке?
   – Нет, – буркнул он. – Нет.
   – Я могу помочь?
   Он улыбнулся, пристально посмотрел мне прямо в глаза и покачал головой, отводя взгляд.
   – Слишком поздно, – в его интонациях слышалась усталость. – Ничего уже не поделаешь. Приходится признать, что я совершил чудовищную ошибку.
   – О, уверена, можно поговорить с Софи и все объяснить. Она поймет, – успокоила я. – Софи, конечно, любит командовать. Она же слишком молода и просто не понимает, что...
   – Дело не в Софи, – произнес он. – А в Джейн.
   Джейн? Его жене, с которой он прожил восемь месяцев? Из груди Джека снова вырвался вздох. И только я собралась спросить, не хочет ли он поговорить об этом – ведь мы с Джеком всегда были очень близки, – как он сам продолжил:
   – Мои падчерицы, Иоланта и Топаз. Они превратили нашу жизнь в настоящий ад. – Он судорожно сглотнул. – Прошлые выходные были худшими в моей жизни.
   – О господи...
   – Они меня ненавидят, – прошептал он.
   – Разве можно тебя ненавидеть? – не поверила я. Он горько улыбнулся, потер виски кончиками пальцев:
   – Как видишь, можно. Они усмотрели во мне смертельного врага. И так было с самого начала. Я соперник, и меня презирают. Издеваются всеми возможными способами.
   – Джейн не встает на твою сторону?
   – Если бы, – губы его искривила горестная усмешка. – Она души не чает в своих доченьках, нянчится с ними, хотя они давно вышли из пеленок: одной тринадцать, другой все пятнадцать. Потому я и сорвался, – тихо оправдывался он. – Софи напомнила мне их. Пытается командовать. Подрывает мой авторитет. Я этого не выношу. Мне и дома дерьма хватает.
   – Понимаю. – Бедный Джек. – Но... ты же смог поставить Софи на место, – заметила я.
   –Да.
   – Поставить на место – это еще мягко сказано.
   – Да уж, – признал он.
   – Так что мешает тебе поставить на место своих падчериц?
   Повисла тяжелая пауза.
   – Не могу, – сказал он. – Я им не отец, и они не устают об этом напоминать. Чуть что, сразу бегут к Джейн и говорят обо мне гадости. У нас и без них-то проблем хватает, – удрученно констатировал он. – Поэтому Софи и досталось.
   – Ты мучаешь кошку, – отозвалась я.
   – Что?
   – Ты мучаешь кошку, вот что ты делаешь, – объяснила я. – Нам рассказывали на занятиях по психологии. Если у тебя проблемы на работе, ты приходишь домой и вымещаешь злость на домашних. В твоем случае все наоборот: ты отыгрался на Софи.
   – Наверное, да. Честно говоря, я сейчас плохо соображаю. На самом деле, Минти, я уже на пределе.
   О соле мио...
   Я тоже была на пределе.
   .. .ста ифронте те!..
   Она крутит эту пластинку целый день.
   кванно фа нотте...
   На предельной громкости.
   О соле мио!..
   И каждый раз, когда я пытаюсь уменьшить громкость, снова увеличивает ее. Я не могу думать.
   – Нельзя ли чуть-чуть потише? – спросила я Эмбер. – Чуть-чуть.
   – Нет! Это можно прочувствовать только на полной громкости.
   Эмбер проводила терапию – заболел Педро. В это время года он впадает в уныние. Эмбер говорит, у него зимняя аномальная депрессия. Сокращенно ЗАД. Он не вылетает из клетки, понуро вешает голову и молчит как рыба. Более того, он выдирает перья на груди – верный признак тоски у попугаев. Единственное лекарство от нее – неаполитанские серенады. Хотя Педро любит не всех исполнителей. Например, Марио Ланца помогает лучше, чем Тито Гобби. Карузо действеннее Каррераса. И в особенный восторг попугая приводят нежные неаполитанские напевы Тони Марчи. В точности, как бабушку. Паваротти на него совсем не действует. Уж мы проверяли.
   Ке белла коза, на иурната э соле, Наръя серена доппа на темпеста!
   – Очень сентиментальная птица, – произнесла Эмбер, передвигая мой журнальный столик красного дерева в другой конец гостиной. – Любит музыку, которая идет от сердца. Надо связать ему теплый полосатый свитер, – со смехом добавила она. Потом уперла длинные, изящные руки в стройные бедра, оглядела гостиную и распорядилась:
   – Помоги-ка мне, Минт!
   – Ты чего?
   Она решительно взялась за подлокотник маленького дивана:
   – Передвинем его к окну.
   – Зачем?
   – Так будет лучше. Вот зачем.
   – Ну, вообще-то, я... не хочу, чтобы он там стоял, – промямлила я.
   Эмбер вперила в меня недоуменный взгляд. Я поежилась. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели, накатило знакомое ощущение паники. Я попыталась вспомнить, что нам говорили на занятиях. Что же это было? Ага: страх оказаться отвергнутыми заставляет вас говорить «да», когда вам хочется ответить «нет».
   – Ты не хочешь двигать диван?
   – Н-нет, – произнесла я, заикаясь. – Нет, не хочу.
   – Да хватит тебе, Минти! – отмахнулась Эмбер, пренебрежительно фыркнув.
   – Оставим все как есть, – не отступала я. Она сводила меня с ума этой манерой все время командовать. Наверное, Чарли готов был убить ее. После всего, что говорили на семинаре, она обходилась со мной по-прежнему. Я чувствовала, как растет кровяное давление. Хотелось затеять уборку. Потом я вспомнила еще кое-что, чему научилась на семинаре: излишняя доброта может быть опасна. Если все время себя сдерживать, раздражение накапливается и может выплеснуться в самый неподходящий момент, на ни в чем неповинного человека. А меня не устраивало, чтобы кто-то попал под горячую руку. Мне просто хотелось научиться отстаивать свои права и говорить «нет».
   – Послушай, Эмбер, – Ну же, смелей! – Я не...
   – Прекрати эту чушь, Минти! – окрысилась она. Через полчаса мою гостиную было не узнать. Два дивана поменялись местами, торшер переместился к камину, стол из красного дерева покинул свой уютный уголок, и персидский ковер тоже сменил место жительства. Перестановка мне совершенно не понравилась.
   – Теперь, – провозгласила Эмбер, – избавимся от этих кошмарных занавесок!
   «Ничего себе!» – прокричал Педро.
   – Прекрасно, он выздоравливает! – порадовалась кузина.
   Пока она сюсюкала с Педро, я украдкой уменьшила громкость, и сквозь пение Марио Ланцы, проступили другие звуки – треск фейерверков, заразительный детский смех. Сегодня вечером на Примроуз-Хилл устраивали большое представление. Я не собиралась идти: зачем, если можно посмотреть из сада? Эмбер пыталась скормить Педро кусочек яблока. Попугай схватил его чешуйчатой лапкой, поднес к клюву и поклевал. «Силы небесные, когда же она, наконец, съедет? – подумала я, доставая пылесос. – Она ведь даже не вносит за себя арендную плату».
   – Мне не хватает места, – вдруг изрекла Эмбер. Ур-р-ра! Наконец-то... Неужели прочитала мысли?
   – У меня очень маленькая спальня, – продолжала она. Действительно, маленькая.
   – Да, – признала я. – И там полно барахла. – В основном ее собственных книг. Эмбер скупала их сотнями, безуспешно пытаясь вывести свои творения в списки бестселлеров. В комнате валялось не меньше двухсот томов.
   – Там ничего не помещается, – жаловалась она.
   – Что ж, проблему можно решить.
   – Да, но это будет нелегко.
   – Ничего страшного, привыкну, – успокоила я.
   – Надеюсь.
   – Не переживай. Все хорошее когда-нибудь кончается.
   – Значит, ты не против, если я перееду в твою спальню?
   – Что?!
   – Понимаешь, ты весь день на работе, приходишь только переночевать. А я работаю дома. Думаю. Творю. Поэтому мне кажется, нам нужно поменяться.
   – Что?
   – Мне к январю сдавать рукопись...
   – Да, но...
   – ...и, откровенно говоря, недостаток свободного места мешает творческому процессу.
   – Подожди-ка...
   – А твоя спальня в два раза больше.
   – Эмбер! – рявкнула я. Ну, все. С меня хватит! Сейчас взорвусь, как вулкан Этна.
   Но не тут-то было: Эмбер подскочила ко мне и чмокнула в щеку:
   – О, Минти, спасибо! Спасибо огромное! Я так и знала, дорогая, что ты согласишься. Ты такая милая!
   Педро к тому моменту уже окончательно оклемался и даже заскучал. «У-а-а, у-а-а, у-а-а! – затянул он. – У-а-а-а-а!»
   – Смотри, Минти, ему уже лучше, – щебетала Эмбер. – Чудесно, правда? Он кричит. Посмотрим, станет ли петь. – Она вывернула ручку громкости до отказа, и Педро заголосил, подтягивая Марио.
   О соле мио...
   – Бог мой...
   ... ста нфронте те!..
   – Вкусное мороженое... – завела Эмбер. «Итальянское мороженое», – подхватил Педро. Откуда-то издалека, перекрывая нестройное трио итальянского тенора, женщины и попугая, донесся телефонный звонок. Я шмыгнула в прихожую:
   –Да?
   – Ты – мусорная куча!
   – Что?..
   – Ты – пустое место!
   – Кто это?
   – Какой из тебя радиорепортер!
   – Послушайте...
   – Давай, Минти! Теперь твоя очередь.
   – Джо?!
   – Угадала. Хочешь пропустить стаканчик? Хочу ли я пропустить стаканчик? Пожалуй, нет.
   Точно, нет. В любом случае, какой смысл мне идти куда-то с Джо? Он – парень Хелен. Я это точно знаю.
   – Так ты хочешь сходить куда-нибудь?
   – Хм...
   – Всего один рожок...
   – Решай.
   – .. .дай мне!
   –Ну...
   Кванно фа нотте...
   – Давай, Минти. О соле мио...
   – Ты хочешь меня увидеть...
   – О, Минти, он совсем поправился! – драла глотку Эмбер.
   – .. .или нет? – спросил Джо.
   – Да, – вдруг решилась я. – Хочу.
   Через полчаса мы с Джо сидели в баре «Инженер» неподалеку от моего дома. Оказалось, Джо живет совсем рядом, в Камдене. Всего одна остановка на метро по Северной линии или пятнадцать минут пешком.
   – Откуда у тебя мой телефон? – спросила я. – Хелен дала?
   – Нет, он был в контакт-листе семинара.
   – О!
   – Что ж, надеюсь, в последнее время ты не позволяла никому собой манипулировать, – сказал он, сменив тему и избежав разговора о Хелен. Джо потягивал пиво и смотрел на меня очень серьезно.
   – Позволяла, и очень жалею, – призналась я. – Только что продемонстрировала прямо-таки чудеса доброты по отношению к Эмбер.
   – О боже, – расстроился он. – Я разочарован.
   – Но кое-что радикальное сделано, – утешила я, дотрагиваясь до волос.
   Джо кивнул:
   – Потрясающе!
   – А ты? Готовишься к боям с киностудиями?
   – Работаю изо всех сил, – отрапортовал он. – Я решительно настроен продать сценарий.
   – Что ж, книга замечательная, – сказала я вполне искренне. – Прочитала уже половину. Ты очень талантлив.
   Он улыбнулся. Эмбер бы сейчас принялась разбирать по косточкам своих персонажей, их мотивы, рассказывать, как долго и трудно она писала роман, излагать, что сказал тот или иной критик, выкладывать, каким тиражом издана книга, Джо просто ответил: «Спасибо», – и перевел разговор на другое. Вдруг мы заметили, что заведение пустеет. Часы показывали семь тридцать пять. Через десять минут ожидался грандиозный фейерверк.
   – Пойдем посмотрим? – предложил Джо.
   – Если ты хочешь, пойдем.
   – Я хочу. Но только, если ты не против, – произнес он с преувеличенной вежливостью.
   Я приняла игру: Я… – Звучит заманчиво. Но ты точно уверен, что хочешь пойти?
   – Точно.
   – Ни за что не стала бы заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется, – пояснила я.
   – Как мило с твоей стороны, – веселился он.
   – О, благодарю вас.
   – Позволь заверить, мне до смерти хочется посмотреть фейерверк, Минти. Но только с твоего разрешения.
   – Я разрешаю.
   – Точно?
   –Точно. А ты уверен?
   –Да.
   – Пожалуйста, если передумаешь, не стесняйся, скажи.
   – Ну, все, хватит распинаться! – не выдержал он. – Идем смотреть фейерверк, и дело с концом. Пошли! – Я рассмеялась. Джо – такой забавный. С ним невероятно весело.
   Риджентс-Парк-роуд заполонили тысячи людей в шарфах и куртках. Все двигались по направлению к холму. На плечах у взрослых сидели дети, цепляя воздушными шарами листья деревьев. Хлопушки шипели и взрывались, и во мраке расцветали желтые одуванчики вспышек.
   «Десять, девять, восемь... – ревела толпа. – Семь, шесть, пять...» Мы вошли в ворота. «...Четыре, три, два, один...»
   Бум! П-ш-ш-ш! Бу-у-м! На ночном небе распускались огромные огненные хризантемы. Задрав голову, мы наблюдали, как их длинные серебряные лепестки оставляют в воздухе след, словно потеки краски. Гремели хлопушки, визжали ракеты. С оглушительным треском посыпался сверкающий метеоритный дождь. «А-а-а!..» – пронеслось над толпой, и на небе раскрылась, задрожала и растаяла гигантская пурпурная актиния. Я посмотрела на Джо. Над нашими головами бил огненный фонтан, и его повернутое к небу лицо осветил сноп пурпурных отблесков. От земли вздымалось пламя огромного, высотой с дом, костра.
   «Светящиеся обручи! Штука – фунт!» – выкрикивал торговец. Шоу закончилось, все свистели и хлопали в ладоши.
   – Хочешь обруч? – спросил Джо.
   Я кивнула. Положив деньги в ведерко, он выбрал разноцветный фосфоресцирующий обруч, похожий в его руках на маленькую радугу.
   – Держи! – Джо соединил концы и надел светящийся ободок мне на голову.
   – Ты – как Титания, – улыбнулся он.
   Мы повернули обратно и направились вниз по склону холма.
   – Которая влюбилась в осла?
   –Да.
   – И что там дальше было? Я уже не помню.
   – Одурманенная любовью, Титания совсем утратила рассудок, не замечала даже, что предмет ее воздыханий на самом деле осел. А когда поняла ошибку, то, естественно, пришла в ужас.
   – Еще бы.
   – Но все кончилось хорошо. И все герои нашли свою любовь.
   – Как мило. Жаль, что в жизни так не бывает.
   – Почему же, – не согласился Джо. Мы подошли к калитке моего дома. – Господи, что это за шум? – Из квартиры доносились крики и пение.
   – Это Эмбер, ее попугай и... хм – да, точно! – Пласидо Доминго. Я бы пригласила тебя зайти, – добавила я, – но думаю, сейчас не самый подходящий момент... – Тут, к моему изумлению, Джо обнял меня и поцеловал в щеку.
   – Надеюсь, мы еще увидимся, Минти, – произнес он.
   Увидимся? Зачем? К этому моменту я была окончательно сбита с толку. Как же Хелен? И почему сегодня вечером он не с ней? Может, как раз сейчас и отправится? «Может... может, мне не нужно быть с ним такой „милой»? – подумала я. – Может, нужно просто взять и спросить напрямую?»
   – Джо, можно спросить тебя кое о чем? – с сомнением в голосе выговорила я. – Мне это весь вечер не дает покоя.
   – Спрашивай о чем хочешь.
   – О'кей. Хм, ты... – Я засмеялась и отвела глаза. – Чувствую себя полной идиоткой. – Собравшись с духом, я предприняла новую попытку: – Вы с Хелен встречаетесь?
   – С Хелен? Нет, – ответил он. – Мы просто друзья.
   – А... – Тогда с какой стати она со мной скрытничает?
   – Хелен – прекрасная девушка, – заметил Джо.
   – Да, – согласилась я. – Знаю.
   – Она мне очень нравится.
   – Мне тоже. Просто Хелен уже давно не звонила. Совсем меня запутала. Такое бывает, только когда она с кем-нибудь встречается. Я думала, этот кто-то – ты.
   – Нет! Почему подобное вообще пришло тебе в голову?
   – Когда мы познакомились в Париже, ты попросил мой номер телефона, – лепетала я, теребя шарф.
   –Да.
   – И я отказала, потому что – ты только не обижайся, Джо, – не хотела ходить на свидания...
   – Минти, – прервал он, прежде чем я успела вымучить из себя признание, что в то время мне и смотреть не хотелось на мужчин. – Минти... – повторил он.
   –Да.
   – Кажется, ты все неправильно поняла. Я вовсе не собирался звать тебя на свидания.
   – О!
   – Просто пытался быть... дружелюбным.
   – Понимаю...
   – Я очень дружелюбный парень, видишь ли. Ау тебя был такой грустный вид.
   – Да, мне было грустно, – со вздохом созналась я.
   – А нам с Пьером потребовались партнеры для игры в настольный футбол. Вы с Хелен показались нам очень симпатичными.
   – Понятно.
   – И я, когда просил твой номер, просто надеялся, что мы станем друзьями. Понимаешь?
   – Да. Теперь понимаю.
   – К тому же, Минти, – ты только не обижайся – я не стал бы встречаться с тобой и за миллион долларов.
   – Почему же?
   Он серьезно на меня посмотрел:
   – Из-за того, что тебе пришлось пережить. Ты еще не готова.
   – Не готова?
   – Нет. Думаю, совсем не готова. Как-то я встречался с женщиной, которая недавно пережила разрыв, – объяснил он. – Ей пришлось несладко. Она меня очень больно обидела. Это был кошмар. И я поклялся, что больше никогда не повторю ошибку.
   – Понятно.
   – Слишком много ненужного багажа, Минти. Я понял это на семинаре.
   – Да, конечно, но...
   – Прежде чем снова ходить на свидания, ты должна исцелиться, зализать раны.
   – Согласна, – кивнула я. Он уже начал меня слегка раздражать.
   – Должна сделать еще один шаг вперед.
   – Да-да, я знаю.
   – Но я с удовольствием увижу тебя еще раз – в качестве друга. – Вот как. – Знаешь, я страшно обрадовался, когда увидел тебя на семинаре. Можно кое в чем признаться?
   – Валяй.
   – Только дай слово не зазнаваться.
   – Обещаю.
   – Ну... по-моему, ты отвратительная старая крыса.
   Вопреки всякой логике мне вдруг стало так здорово, будто я нырнула в бочку с расплавленной теплой карамелью.
   – Спасибо, – потупилась я смущенно. – Ты тоже мне отвратителен.
   – Серьезно?
   – Разумеется. – Господи, до чего же он симпатичный!
   – Значит, будем друзьями, Минти?
   – Да, – вздохнула я. – Будем друзьями.
   – Хорошо. Просто замечательно. Ну, мне пора, – улыбнулся Джо и ушел. И когда он исчез за углом, я вдруг ощутила острый укол сожаления.
 
   – А тепевь погововим о семейных пвоблемах, – объявила Мелинда в микрофон. Дело было во вторник. – Гость студии – Майк Хант...
   – Майкл, а не Майк! – рассвирепел Джек. – Я же просил ее!..
   – ...новый министв по делам семьи. Итак, Майк, не могли бы вы вассказать нашим звителям – пвос-тите! я хотела сказать: слушателям, – как надеетесь улучшить положение семьи?