Страница:
– О'кей, о'кей, согласна... Может, я... нехорошо поступила с Чарли, – смирилась она. Мы разбирали покупки. Кузина подошла к доске для игры в дартс и сняла фото «бывшего», на котором живого места не осталось. – Но только потому, что я была очень расстроена. Ведь я так его люблю. И хочу, чтобы этот ублюдок вернулся, Минти...
«Ничего себе!» – проскрипел Педро. И мы прыснули.
– .. .я уже придумала, как заставить его вернуться. Но нужна твоя помощь, – добавила она.
Ей нужна моя помощь?
– Ну, уж нет! – отрезала я. Ура! Получилось. И ей меня не переубедить. – Нет.
– Про-о-о-шу тебя, Минти-и-и, – заныла она.
– Нет. Это исключено. Даже не думай.
– Пожалуйста. Понимаешь, у меня есть блестящий план... Сейчас расскажу...
– Нет, нет и еще раз нет!
– Я хочу пойти на международный благотворительный бал «Мы против рабства», – объявила она. О-о!..
– На котором вы с Чарли были в прошлом году?
– Да. Его отец в оргкомитете, и я знаю, что Чарли там непременно будет. Он никогда не пропускает эти балы. Через десять дней. В «Савое». Пойдешь со мной, Минти? Умоляю тебя. Умоляю.
О господи, господи!
– Н-нет, – ответила я.
– Умоляю.
– Нет, нет и нет.
– Пожа-а-а-луйста, – проблеяла она.
– Мне кажется, это не очень хорошая мысль.
– Нет, хорошая, – упрямилась Эмбер.
– Слушай, если ты хочешь, чтобы Чарли вернулся, почему бы просто ему не позвонить?
– Так ничего не получится. Но если он меня увидит, – она просияла, – в каком-нибудь невероятном бальном платье, тогда сработает.
– Слушай, я...
– Прошу тебя, Минти, – заканючила она и обняла меня. – Извини, что я так противно себя вела. Знаю, я гадкая. Но мне нужна твоя поддержка. – Черт! Когда передо мной начинают извиняться, я превращаюсь в тряпку. Неважно, как ужасно кающийся вел себя до этого.
– Умоляю, – ныла Эмбер.
– Ну... ну... хорошо, – проворчала я. – Только у нас нет пары. – Как бы мне ни хотелось, я не могла пригласить Джо. – Нам не с кем пойти.
– О, я уже все продумала, – отмахнулась Эмбер. Когда она созналась, что собирается позвонить в новую эскорт-службу «Сладкие мальчики» и нанять кавалеров на один вечер, я чуть было не пошла на попятный.
– Это же отвратительно! – вырвалось у меня.
– Вовсе нет. Очень разумный подход, – возразила Эмбер. – «Сладкие мальчики» – новое агентство, где успешные независимые женщины, вроде нас с тобой, могут снять парня на один вечер. В Штатах все так делают.
– Но это ужасно, – твердила я, – снимать альфонсов!
– Боже упаси, – замотала головой Эмбер. – Никакие это не альфонсы. Звучит и вправду отвратительно, но мы всего лишь оплачиваем услуги сопровождающего. У каждой успешной незамужней женщины обязательно должен быть кавалер. За выбором дело не постоит. Это так же легко, как подыскать платье нужного размера...
Тремя днями позже мы сидели в уютном офисе на Оксфорд-стрит. Я вырвалась сюда в обеденный перерыв.
– Думаю, вам нужен интересный и стильный мужчина, – изрекла Ширли Бирли, хозяйка агентства «Сладкие мальчики». – Эмбер, вы – женщина в стиле Вивьен Вествуд, а не Нормана Хартнелла.
– Сколько мужчин в вашем банке данных? – поинтересовалась я.
– Триста, – ответила она. М-м-м, неплохо. Я снова вспомнила о Джо. Нет, я не могу пригласить его. Это было бы слишком неловко.
Эмбер пролистывала пухлый каталог Ширли Бирли.
– Вот это красавчик! – Затаив дыхание, она разглядывала фото темноволосого парня по имени Дастин.
– Он просто прелесть, – согласилась Ширли. – Модель. Но у него есть один недостаток, – откровенно предупредила она. – Невыносимый зануда.
– О... – протянула Эмбер. – Нет, такой мне не нужен. Зачем платить двести фунтов мужчине, который вгонит тебя в тоску, когда я знаю нескольких, готовых оказать подобную услугу бесплатно? А этот?
– О, это Джез, – ответила Ширли. Выгнув шею, я взглянула на фото приятного молодого человека в спортивной машине. – Он учится на гипнотизера и занимается прорицательством, – сообщила Ширли. – Но у него неприятный, гнусавый голос. Думаю, вам не понравится.
– Хм-м, – задумалась Эмбер. – Вот этот! – возбужденно воскликнула она. – То, что нужно! – Она просмотрела анкету. – Подходит идеально.
– Да, – Ширли как-то странно улыбнулась. – Это Лори. Да... вы будете прекрасной парой.
Лори был высокий парень – шесть футов два дюйма, в самый раз для Эмбер. Темно-каштановые волосы и голубые глаза, тридцать шесть лет. Я решила выбрать кого-нибудь постарше. Мужчину с изысканным вкусом, который мог бы поговорить об опере, театре, искусстве. Если уж мне пришлось нанимать спутника, пусть в его компании будет интересно. Мой выбор пал на Хьюго, сорока двух лет. Судя по фотографии, он хорошо одевался, а в своей анкете утверждал, что «живо интересуется драмой и балетом». Эмбер оплатила счет.
– Приятно ощущать себя сильной, независимой женщиной, – изрекла она, когда мы спускались по лестнице.
– Надеюсь, деньги потрачены не зря, – ответила я.
Затея Эмбер влетела ей в копеечку – четыре сотни фунтов за услуги двоих сопровождающих и оплата всех их расходов, даже такси. Билет на бал стоил сто фунтов. В общем и целом Эмбер пришлось выложить более девяти сотен.
– Наплевать на траты, Минт, – сказала она и добавила с улыбкой: – У меня такое чувство, что все усилия окупятся сторицей.
Надеюсь, она права.
Сидя в офисе двумя днями позже и монтируя репортаж о детском благотворительном фонде, я еще раз подумала о стратегии Эмбер. Конечно, она затеяла рискованное, сомнительное предприятие, но спорить с ней было бесполезно. Если уж Эмбер что вбила себе в голову, то надолго. В этом она похожа на Дома. Я сидела, сгорбившись над магнитофоном, и проматывала пленку вперед-назад. Вот уже три часа я монтировала без остановки, и от наушников раскалывалась голова. Я сделала перерыв, потерла уши, подвигала шеей, а когда выпрямилась, взгляд упал на парковку. Старенький «форд-эскорт» занял место, специально отведенное для «порше» Мелинды. Из него появилась Дейдра – она приехала за Уэсли, и в этом не было ничего странного. Дейдра часто заезжала за Уэсли. Только вот сегодня она выглядела как-то по-другому. Обычно всклокоченные каштановые волосы блестящими волнами спускались на уши, в которых поблескивали роскошные сережки. Дейдра подстриглась под «боб». Модный костюм, заменивший дешевые юбку с кофтой, открывал для всеобщего обозрения ноги в блестящих колготках, и оказалось, что ноги эти недурны. И она была на каблуках, а не в своих жутких шнурованных ботинках на плоской подошве. Дейдра преобразилась. Даже сделала легкий макияж. В руках держала сумочку в тон костюму, и, когда она впорхнула в приемную, ее лицо будто светилось изнутри. И тут я поняла, почему она так хорошо выглядит. Лекарство от бесплодия помогло. Она беременна. И потому счастлива, стала ухаживать за собой.
На следующее утро, обсуждая с Уэсли сюжет для его программы, я как бы невзначай обронила:
– М-м-м... вчера видела Дейдру на парковке. Прекрасно выглядит.
– О да, – ответил он. – Потрясающе.
– Похоже, в ее жизни... – Как бы спросить потактичнее? – .. .произошли перемены к лучшему.
– О да.
– Она стала такой красавицей, Уэсли.
– Да, – с удивлением признал он. – В последнее время очень похорошела. Даже стала носить красивое белье. Раньше всегда покупала подешевле, из хлопка, в «Маркс энд Спенсер», а теперь, знаешь, полюбила всякие эротические штучки.
– Эротические?
– Да. Везде нахожу маленькие пакетики. Ей будто все мало. Попросила меня подарить ей на Рождество. Как эта фирма называется? Ах да, «Ла Перла». Что ж, все, что угодно, – добавил он, пожав плечами, – лишь бы она была довольна.
– Вид у нее был очень довольный, – сказала я. На самом деле, я еще никогда не видела Дейдру такой счастливой.
– Послушаем новости, – предложил Уэсли, включая громкость. Из динамика раздался голос Барри – как всегда, тот был под мухой: «...коммерческий транспорт... удары с воздуха... Организация Объединенных Наций... Блэр... и только что поступило сообщение, – добавил он, громко шурша листками. – Вестминстер[59] извещает, что подал в отставку министр по делам семьи. Эта новость подтвердила ходившие на протяжении всего дня слухи о том, что Майкл Хант откажется от должности. Уход министра был предрешен, после того как стало известно, что секретарша Ханта ждет от него ребенка».
– Я вся как на иголках, – сообщила Эмбер. Была суббота, и шли активные приготовления к международному благотворительному балу «Мы против рабства».
– Не переживай, ты выглядишь потрясающе, – успокоила я.
И это была чистая правда. Выйди она на улицу, образовалась бы пробка. На ней было новое бальное платье от Томаша Старжевски, из бледно-зеленого атласа с бутылочно-зеленым бархатным лифом, и бабушкины бриллиантовые сережки. Я остановилась на длинном черном бархатном платье, а на плечи накинула ажурную серебристую шаль. Как ни странно, я чувствовала радостное возбуждение, хотя и сожалела, что моим спутником будет не Джо. С ним я с тех пор так и не разговаривала. Решила послать рождественскую открытку с дружескими пожеланиями – вдруг оттает. Меня расстраивала его отчужденность. Так или иначе, когда мы сели в такси и отправились в «Савой», настроение у меня было замечательное. «Нам предстоит настоящее приключение, – подумала я, – хотя Эмбер точно ненормальная – еще раз подвергать себя риску быть отвергнутой Чарли».
– Если это случится, добро пожаловать на мои похороны, – сказала она, пожимая красивыми напудренными плечами. – Но, по крайней мере, я буду точно знать.
Когда мы приехали в отель, «сладкие мальчики» уже ждали у стойки. Оба казались веселыми, воспитанными и дружелюбными и неплохо выглядели в смокингах. Мы спустились по лестнице в зал «Линкольн», где проходил прием с шампанским, и я окончательно развеселилась.
– Писательница, да? – спросил Лори у Эмбер. – Значит, вы одна из этих шикарных дамочек, которые могут не работать.
Она вяло и безразлично ему улыбнулась, но мне он показался очень забавным. Вечер обещал оказаться удачным. Может, даже веселым. Зал кишел гостями, и обнаружить Чарли в такой толпе было невозможно.
– Чудесное платье, Крессида...
– Это слияние компаний – сущий ад...
– Еще шампанского, Перегрин?..
– Бал Красного Креста просто сказка...
– Куда поедете на Рождество?
– В лотерее разыгрывается куча премилых вещиц.
– Дамы и господа, просим к столу!
Мы очутились в золочено-зеркальном зале «Ланкастер». На дамастовых скатертях поблескивали серебряные столовые приборы, на каждом столе стояла ваза с цветами. В полумраке горели свечи, создавая романтическую атмосферу, в воздухе витал аромат дорогих духов. Мальчики из эскорта окружили нас вниманием, сразив своей галантностью. Если бы я курила, Хьюго наверняка бы поднес мне зажигалку; а вздумай кто-нибудь кидаться булочками, он, как пить дать, вскочил бы и перехватил метательный снаряд. Что до Эмбер, она уже пререкалась с Лори, как со старым приятелем.
– Только попробуй есть с ножа, и у тебя будут большие неприятности, – прошипела она, когда принесли закуски.
– Тогда можно мне вылизать тарелку? – с улыбкой ответил он и налил ей бокал шабли. Она метнула в него злобный взгляд. Потом достала из вечерней сумочки маленький перламутровый театральный бинокль и начала осматривать огромный зал. Где же Чарли? Я заглянула в программку. В списке попечителей фонда упоминалось имя его отца, лорда Эдворти, но о Чарли не было ни слова. Нас посадили за столик со случайными гостями, незнакомыми друг с другом. Тощий лысый очкарик лет пятидесяти представился как редактор из Сити. При одном взгляде на жадную крысиную мордочку мне стало жаль его спутницу, пышную брюнетку по имени Синди. Рядом с ними сидела пара лет сорока, ювелиры, занимающиеся антикварным серебром. Нашими визави оказались промышленник на пенсии – где-то я его уже видела – и блондинка, которая годилась ему в дочери и была на две головы выше. Принявшись за овощную запеканку, мы завязали вежливую светскую беседу.
– Эмбер, а как вы с Лори познакомились? – спросила миссис Антикварное Серебро. Ой!.. Ничего себе. Мы и забыли о том, что должны в первую голову делать клиентки и «сладкие мальчики», – придумать убедительную маленькую историю.
– Мы с Эмбер вместе учились в школе, – с улыбкой ответил Лори.
– В какой же? – продолжала расспрашивать женщина.
Я молила бога, чтобы у Эмбер хватило ума не ляпнуть: «В Челтнемском женском колледже»[60]. К счастью, Лори ее опередил:
– В Стоу[61].
Глаза у Эмбер слегка округлились.
– Помнишь, как мы сдавали выпускной экзамен по физике? – с нежностью произнес Лори. – Эмбер получила тройку, – признался он. – Ты совсем не готовилась к тесту, да, дорогая?
– Хм... да, пожалуй, – бодро, но с осторожностью подтвердила она.
– В школе ты была ужасной непоседой, да, крошка?
– Ха-ха!
– Но я получил пять, – сообщил он.
– О, поздравляю! – ответила женщина. – Вот мне точные науки никогда не давались.
Лицо у Эмбер стало краснее клюквы, она дрожала от возмущения. Бедняга Лори, она его в порошок сотрет. Смотреть на это было выше моих сил. К тому же я поддерживала разговор с Хьюго.
– Расскажи мне о своей работе, – попросил он с заученной вежливой интонацией. – Должно быть, работать на радио невероятно интересно.
– Да, так оно и есть. В основном, – ответила я. – Есть свои плюсы и минусы, разумеется, – горько признала я. – А ты чем занимаешься?
– Раньше был агентом по продаже недвижимости, но пришлось рано выйти на пенсию – по состоянию здоровья.
– О боже, – выдохнула я.
– Да, это был кошмар.
– М-да, не повезло. – Что бы то ни было, я не хотела об этом знать.
– Понимаешь, все началось вроде как с несварения желудка, – объяснил он. Официанты забрали тарелки из-под первого блюда. – Я все время чувствовал дискомфорт здесь... – он потер себя под грудью.
– Да что ты! – А я-то думала, мы будем говорить об искусстве.
– Мой доктор настаивал, что это расстройство пищеварения, но я был уверен, что у меня язва.
– Это легко проверить, – сказала я. Принесли цыпленка-гриль, фаршированного фисташковым муссом.
– Да, но у меня были очень непонятные симптомы...
– Неужели...
– А потом я стал страдать от... – он понизил голос, – ...ужасных газов.
– Бог мой!
– Да, это был кошмар. Хочешь бобов?
– Хм-м, нет, спасибо.
– И я подумал, что, может быть, у меня проблемы с кишечником.
– Понятно.
– Я так долго сидел в туалете...
– Правда?
– О да. Мог сидеть там часами.
– Как интересно.
– Я был уверен, что у меня что-то не в порядке с толстой кишкой.
– Какие прелестные цветы! – воскликнула я. Цветы на самом деле были чудесны. Каждый столик украшала скромная рождественская композиция из тиса, пестрого остролиста и белых анемонов, обвитая красной клетчатой ленточкой, букет в духе Хелен.
– Так вот, я опять пошел к доктору и попросил, чтобы мне сделали УЗИ...
Боже, этот человек несносен. Подумать только, один вечер в его обществе стоит двести фунтов! Поговорю с Эмбер, и она заставит их вернуть деньги. Тут, к моей радости, Хьюго начал болтать с Синди и выяснил, что она семейный терапевт. Теперь он доставал ее, а у меня появилась возможность поискать Чарли – его по-прежнему не было видно. Что, если он не придет? Штукарь выброшен на ветер! Я взглянула на Эмбер – она явно пыталась отделаться от Лори, но безуспешно. Я расслышала ее слова:
– Я не собираюсь разговаривать с тобой весь вечер. Мне нужно кое-кого найти.
– Ради бога, – успокоил ее он. Эмбер снова взяла бинокль. – Увидишь кого стоящего, не стесняйся, подойди к нему, – разрешил Лори. – Вот что, давай договоримся. Если с тобой начнет заигрывать симпатичный парень, шевельни левым ухом – вот так. Это будет условный сигнал, что у тебя все в порядке. – Опустив бинокль, Эмбер уставилась на него. – Но, – продолжал он с деланной серьезностью, – если к тебе прилипнет зануда, дотронься до кончика носа. Я тут же примчусь и спасу тебя.
– Спасибо, – промямлила Эмбер. Куда подевался ее острый язычок? Она явно нервничала. Но неприятности только начались.
– Ку-ку-у! – услышала я. – Ку-ку-у! Минти-и-и! – Святые небеса, это же мама!
– Привет, дорогая! – сказала она. – Я помогаю организовать лотерею. Вы с друзьями не хотите купить пару билетиков? Конечно же, купите. Чего не сделаешь ради детишек. Хотите? – спросила она редактора с крысиным лицом. – Всего десять фунтов за штуку, и вы бы видели наши призы! – Она встряхнула блестящей шевелюрой.
– Давай купим, Найалл, – попросила Синди. Но этот скряга отказался. Очевидно, подсчитал в уме, что шансы на выигрыш невелики.
– Я возьму несколько, – меня разбирала злость: терпеть не могу скупых. – Десять штук, – произнесла я. – О, мама, это Хьюго, Хьюго, хм-м...
– Смит.
– Привет, тетушка Димпна! – проворковала Эмбер. – Я вас и не заметила.
– Привет, Эмбер, дорогая, – начала, было, мама, но, заметив промышленника на пенсии, застыла на месте. – Айво! – воскликнула она. Он попытался спрятаться за меню. – Айво, как я рада тебя видеть. И какой сюрприз! Уверена, ты-то не откажешься купить несколько десятков лотерейных билетиков для своей юной... подруги.
– О...а.
– Ну конечно не откажешься, Айво, – настаивала мама. – Ради такого случая. Тысячи бедных маленьких детишек делают кирпичи и вяжут ковры...
– Ну, хм, я не очень...
– ...и часто работают в очень опасных условиях.
– Хм-м!
– Как поживает Фиона, Айво? Уже несколько недель ее не видела. Надо ей позвонить. Знаешь что, по-звоню-ка я ей завтра!
– Ну, хм...
– Почему бы тебе не купить сразу упаковку, десять штук? Уверена, что твоя юная... хм... подруга оценит такой щедрый жест.
– О, да-да! – пролепетала блондинка.
– А лучше сразу двадцать!
– Да-да! – блондинка захлопала в ладоши, как цирковой тюлененок в ласты.
– Конечно, – пробурчал Айво, расстегивая фрак, и достал бумажник.
– Как мило с твоей стороны, Айво! – воскликнула мама, облегчив его карман на четыре пятидесятифунтовые бумажки. – Я так и знала, что на тебя можно положиться... Удачи, милочка! – шепотом добавила она, обращаясь к блондинке, игриво улыбнулась и исчезла.
К тому времени уже принесли и унесли тарелки с десертом, и все пили кофе с птифурами. Чарли так и не появился. Один из устроителей объявил начало благотворительного аукциона. Провожаемый лучом прожектора, на возвышение в глубине зала поднялся Ник Уокер, ведущий. В программке говорилось, что он аукционист «Кристиз», специалист по мебели.
– Наш первый лот – превосходная панама из Эквадора, – начал Ник, когда шум в зале улегся. – Великолепное качество, ручное плетение. На изготовление панамы ушло три месяца. Интересный факт: панамы называются так потому, что Тедди Рузвельт носил одну из этих шляп, наблюдая за строительством Панамского канала.
Эмбер наклонилась ко мне и прошипела:
– Ты видела Чарли?
– Нет. По-моему, его здесь нет.
– О боже!
– Начальная цена – сто фунтов, – объявил Ник Уокер. – Господа, сто фунтов? Благодарю вас, сэр. Сто десять фунтов – благодарю. Сто двадцать. Тридцать...
– Столько денег потрачено впустую! – злилась Эмбер.
– А, по-моему, отличная панама, – возразил Лори. Эмбер злобно сверкнула глазами:
– Я имею в виду, чтобы снять тебя, идиот!
– О, дорогая, твои слова – бальзам на душу.
– .. .сто сорок фунтов... господин за дальним столиком. Кто предложит больше?
За столиком слева от нас поднялась рука.
– Великолепно, сэр! Столик слева – сто шестьдесят фунтов. Превосходная панама. Чудесная защита в солнечные дни и во время крикетных матчей. Сто шестьдесят фунтов, кто больше? Спасибо, мадам. Сто восемьдесят. Дама за дальним столиком, сто восемьдесят. Двести. Превосходно, сэр. Двести двадцать. Двести сорок? Двести шестьдесят. Благодарю, сэр. Спасибо, сэр. Двести восемьдесят. Триста, сэр?
Атмосфера накалилась. Ставки принимались одна за другой.
– Благодарю, мадам. Триста пятьдесят фунтов. Все затаили дыхание, а затем рассмеялись.
– Триста пятьдесят фунтов, ваша ставка, мадам. Триста пятьдесят раз... два... – он ударил молоточком. – Продано!
– Может, спросишь свою маму, не видела ли она Чарли? – прошептала Эмбер. На аукцион выставили следующий лот – набор для игры в гольф от «Вентворт». – Она же ходила между столиками. Наверняка его видела.
Аукцион был в самом разгаре. Ведущий поддразнивал и уговаривал гостей делать ставки.
– Итак, две тысячи фунтов, – произнес он. – Кто больше?
– Она слишком далеко, – сказала я.
– И я сделал анализ кала... – продолжал нудить Хьюго, отхлебывая кофе. – Доктор сказал, что все в порядке, но, если честно...
– Две тысячи фунтов раз... два... большое спасибо! Следующий лот – предмет особой гордости. Прошу внести. – Двое официантов поставили лот на подставку. – Великолепная работа Патрика Хьюза – одного из выдающихся современных художников Британии.
Мы вытянули шеи, чтобы получше разглядеть картину со странной, изогнутой перспективой. Огромное полотно изображало лабиринт.
– Начальная ставка – восемь тысяч фунтов. Всего ничего за картину самого Патрика Хьюза. Итак, начнем торги. Восемь тысяч... столик слева. Спасибо, сэр. Восемь тысяч пятьсот фунтов за дальним столиком. Кто предложит больше восьми тысяч пятисот? – Я посмотрела, кто предложил ставку за Патрика Хьюза. И вдруг увидела Чарли. Значит, вот он где. В противоположном конце зала. Его заслонял большой букет в центре стола, но сейчас он отодвинул стул и прекрасно просматривался в полутьме.
– Он там, – шепнула я на ухо Эмбер. Она повернула бинокль в его направлении. – О да. Вижу. Вижу!
– Девять тысяч фунтов. Девять пятьсот.
– О, Чарли, – пробормотала Эмбер. – Чарли. Ой!
– Что?
– Он с женщиной! – Боже милостивый.
– И кто же она?
– Не вижу.
– Дай посмотреть!
Рука Эмбер описала изящный полукруг – она передала мне бинокль через голову Лори.
– Благодарю, мадам! – радостно крикнул Ник Уокер. – Десять тысяч фунтов, молодая леди в зеленом бальном платье. – О нет, нет... – Десять тысяч фунтов, – повторил он. – Кто больше? Десять тысяч фунтов? Цена все еще ниже обычной рыночной цены на полотна Патрика Хьюза.
Эмбер будто током ударило.
– Сядь на руки! – зашипел Лори.
– Цена – десять тысяч фунтов. Почти даром, позвольте сказать... Итак, леди в зеленом платье... Десять тысяч.
– О господи! – простонала Эмбер.
– Раз!
– О нет!
– Два! Десять тысяч фунтов. Последняя возможность. Последний шанс! Десять... тысяч... фунтов... – Эмбер побелела. Ник поднял молоточек. С таким же успехом он мог поднять нож гильотины. – Итак, за десять тысяч фунтов... За десять тысяч фунтов. Еще раз. Раз... два... и... О, благодарю вас, сэр! Десять тысяч пятьсот! Джентльмен с дальнего столика.
– Вот видишь, дорогая, ничего страшного, – усмехнулся Лори.
– Почему бы тебе не заткнуться! – Эмбер так посмотрела на него, будто хотела кремировать на месте. – Кто это рядом с Чарли, Минти? – спросила она.
Я посмотрела в бинокль:
– Не знаю. Лица не видно. – Я разглядела только открытое голубое платье и абрикосово-золотистые волосы. Тут голубое платье и абрикосовые волосы поднялись и направились к выходу из комнаты.
– О боже, она пошевельнулась. Идет к выходу. Наверное, в туалет.
– Быстро за ней! – крикнула Эмбер. – Пошли, Минти, – она схватила меня за руку.
– Двенадцать тысяч фунтов. Джентльмен за дальним столиком...
– О господи, я ее убью, – плевалась огнем Эмбер, когда мы пробирались между столиков. – Украла моего жениха.
– Последний шанс, двенадцать тысяч фунтов. Последний шанс. Самый... последний... шанс... Итак, за двенадцать тысяч фунтов, раз... два... Продано!
Продираясь сквозь двойные двери, мы услышали стук молоточка и взрыв аплодисментов – будто вдруг пошел дождь.
– Туалет там, – указала Эмбер.
Мы слетели вниз по лестнице. В дамской комнате набралась маленькая очередь; женщины шуршали длинными юбками из тафты, болтали, качая головами:
– Видела девушку в голубом платье?..
– Какой позор!..
– Протолкнулась без очереди!..
– Где ее манеры?..
– Наверное, бедняжке стало плохо...
– Скажи лучше, перебрала!..
За деревянной дверью кого-то тошнило. Потом все прекратилось. Раздался звук сливаемой воды. Из туалета вышла Хелен, бледная как привидение. Она прижимала ко рту кусок туалетной бумаги.
– Простите, пожалуйста, – слабым голосом проговорила она, направляясь к раковине. – Я не пьяна. Я беременна.
Смущенное шушуканье смолкло. Хелен умылась холодной водой. Потом посмотрела в зеркало, и мы встретились взглядами.
– О, Минти, – пролепетала она с вымученной улыбкой. – Привет...
Я повернулась взглянуть на Эмбер. Но увидела лишь краешек зеленого шелкового платья, прежде чем дверь захлопнулась за ней с громким, решительным стуком. Естественно, она расплакалась. Не сразу. Сначала ничего не сказала. Просто стояла и ждала у выхода из отеля, пока я забирала в гардеробе наши пальто. Потом швейцар поймал нам такси. Эмбер затаилась на заднем сиденье и всю дорогу молчала, отвернув лицо к окну и озирая невидящим взглядом залитые дождем улицы. Наконец ее прорвало: она горестно всхлипнула и на полпути к Грейт-Расселл-стрит уже рыдала в голос. Эмбер проплакала всю дорогу до Примроуз-Хилл. Я ее не винила. На нее обрушился жуткий удар. В голове словно захлопнулась какая-то дверца. После пяти месяцев ярости и одержимости Чарли наконец-то стал человеком из прошлого.
«Ничего себе!» – проскрипел Педро. И мы прыснули.
– .. .я уже придумала, как заставить его вернуться. Но нужна твоя помощь, – добавила она.
Ей нужна моя помощь?
– Ну, уж нет! – отрезала я. Ура! Получилось. И ей меня не переубедить. – Нет.
– Про-о-о-шу тебя, Минти-и-и, – заныла она.
– Нет. Это исключено. Даже не думай.
– Пожалуйста. Понимаешь, у меня есть блестящий план... Сейчас расскажу...
– Нет, нет и еще раз нет!
– Я хочу пойти на международный благотворительный бал «Мы против рабства», – объявила она. О-о!..
– На котором вы с Чарли были в прошлом году?
– Да. Его отец в оргкомитете, и я знаю, что Чарли там непременно будет. Он никогда не пропускает эти балы. Через десять дней. В «Савое». Пойдешь со мной, Минти? Умоляю тебя. Умоляю.
О господи, господи!
– Н-нет, – ответила я.
– Умоляю.
– Нет, нет и нет.
– Пожа-а-а-луйста, – проблеяла она.
– Мне кажется, это не очень хорошая мысль.
– Нет, хорошая, – упрямилась Эмбер.
– Слушай, если ты хочешь, чтобы Чарли вернулся, почему бы просто ему не позвонить?
– Так ничего не получится. Но если он меня увидит, – она просияла, – в каком-нибудь невероятном бальном платье, тогда сработает.
– Слушай, я...
– Прошу тебя, Минти, – заканючила она и обняла меня. – Извини, что я так противно себя вела. Знаю, я гадкая. Но мне нужна твоя поддержка. – Черт! Когда передо мной начинают извиняться, я превращаюсь в тряпку. Неважно, как ужасно кающийся вел себя до этого.
– Умоляю, – ныла Эмбер.
– Ну... ну... хорошо, – проворчала я. – Только у нас нет пары. – Как бы мне ни хотелось, я не могла пригласить Джо. – Нам не с кем пойти.
– О, я уже все продумала, – отмахнулась Эмбер. Когда она созналась, что собирается позвонить в новую эскорт-службу «Сладкие мальчики» и нанять кавалеров на один вечер, я чуть было не пошла на попятный.
– Это же отвратительно! – вырвалось у меня.
– Вовсе нет. Очень разумный подход, – возразила Эмбер. – «Сладкие мальчики» – новое агентство, где успешные независимые женщины, вроде нас с тобой, могут снять парня на один вечер. В Штатах все так делают.
– Но это ужасно, – твердила я, – снимать альфонсов!
– Боже упаси, – замотала головой Эмбер. – Никакие это не альфонсы. Звучит и вправду отвратительно, но мы всего лишь оплачиваем услуги сопровождающего. У каждой успешной незамужней женщины обязательно должен быть кавалер. За выбором дело не постоит. Это так же легко, как подыскать платье нужного размера...
Тремя днями позже мы сидели в уютном офисе на Оксфорд-стрит. Я вырвалась сюда в обеденный перерыв.
– Думаю, вам нужен интересный и стильный мужчина, – изрекла Ширли Бирли, хозяйка агентства «Сладкие мальчики». – Эмбер, вы – женщина в стиле Вивьен Вествуд, а не Нормана Хартнелла.
– Сколько мужчин в вашем банке данных? – поинтересовалась я.
– Триста, – ответила она. М-м-м, неплохо. Я снова вспомнила о Джо. Нет, я не могу пригласить его. Это было бы слишком неловко.
Эмбер пролистывала пухлый каталог Ширли Бирли.
– Вот это красавчик! – Затаив дыхание, она разглядывала фото темноволосого парня по имени Дастин.
– Он просто прелесть, – согласилась Ширли. – Модель. Но у него есть один недостаток, – откровенно предупредила она. – Невыносимый зануда.
– О... – протянула Эмбер. – Нет, такой мне не нужен. Зачем платить двести фунтов мужчине, который вгонит тебя в тоску, когда я знаю нескольких, готовых оказать подобную услугу бесплатно? А этот?
– О, это Джез, – ответила Ширли. Выгнув шею, я взглянула на фото приятного молодого человека в спортивной машине. – Он учится на гипнотизера и занимается прорицательством, – сообщила Ширли. – Но у него неприятный, гнусавый голос. Думаю, вам не понравится.
– Хм-м, – задумалась Эмбер. – Вот этот! – возбужденно воскликнула она. – То, что нужно! – Она просмотрела анкету. – Подходит идеально.
– Да, – Ширли как-то странно улыбнулась. – Это Лори. Да... вы будете прекрасной парой.
Лори был высокий парень – шесть футов два дюйма, в самый раз для Эмбер. Темно-каштановые волосы и голубые глаза, тридцать шесть лет. Я решила выбрать кого-нибудь постарше. Мужчину с изысканным вкусом, который мог бы поговорить об опере, театре, искусстве. Если уж мне пришлось нанимать спутника, пусть в его компании будет интересно. Мой выбор пал на Хьюго, сорока двух лет. Судя по фотографии, он хорошо одевался, а в своей анкете утверждал, что «живо интересуется драмой и балетом». Эмбер оплатила счет.
– Приятно ощущать себя сильной, независимой женщиной, – изрекла она, когда мы спускались по лестнице.
– Надеюсь, деньги потрачены не зря, – ответила я.
Затея Эмбер влетела ей в копеечку – четыре сотни фунтов за услуги двоих сопровождающих и оплата всех их расходов, даже такси. Билет на бал стоил сто фунтов. В общем и целом Эмбер пришлось выложить более девяти сотен.
– Наплевать на траты, Минт, – сказала она и добавила с улыбкой: – У меня такое чувство, что все усилия окупятся сторицей.
Надеюсь, она права.
Сидя в офисе двумя днями позже и монтируя репортаж о детском благотворительном фонде, я еще раз подумала о стратегии Эмбер. Конечно, она затеяла рискованное, сомнительное предприятие, но спорить с ней было бесполезно. Если уж Эмбер что вбила себе в голову, то надолго. В этом она похожа на Дома. Я сидела, сгорбившись над магнитофоном, и проматывала пленку вперед-назад. Вот уже три часа я монтировала без остановки, и от наушников раскалывалась голова. Я сделала перерыв, потерла уши, подвигала шеей, а когда выпрямилась, взгляд упал на парковку. Старенький «форд-эскорт» занял место, специально отведенное для «порше» Мелинды. Из него появилась Дейдра – она приехала за Уэсли, и в этом не было ничего странного. Дейдра часто заезжала за Уэсли. Только вот сегодня она выглядела как-то по-другому. Обычно всклокоченные каштановые волосы блестящими волнами спускались на уши, в которых поблескивали роскошные сережки. Дейдра подстриглась под «боб». Модный костюм, заменивший дешевые юбку с кофтой, открывал для всеобщего обозрения ноги в блестящих колготках, и оказалось, что ноги эти недурны. И она была на каблуках, а не в своих жутких шнурованных ботинках на плоской подошве. Дейдра преобразилась. Даже сделала легкий макияж. В руках держала сумочку в тон костюму, и, когда она впорхнула в приемную, ее лицо будто светилось изнутри. И тут я поняла, почему она так хорошо выглядит. Лекарство от бесплодия помогло. Она беременна. И потому счастлива, стала ухаживать за собой.
На следующее утро, обсуждая с Уэсли сюжет для его программы, я как бы невзначай обронила:
– М-м-м... вчера видела Дейдру на парковке. Прекрасно выглядит.
– О да, – ответил он. – Потрясающе.
– Похоже, в ее жизни... – Как бы спросить потактичнее? – .. .произошли перемены к лучшему.
– О да.
– Она стала такой красавицей, Уэсли.
– Да, – с удивлением признал он. – В последнее время очень похорошела. Даже стала носить красивое белье. Раньше всегда покупала подешевле, из хлопка, в «Маркс энд Спенсер», а теперь, знаешь, полюбила всякие эротические штучки.
– Эротические?
– Да. Везде нахожу маленькие пакетики. Ей будто все мало. Попросила меня подарить ей на Рождество. Как эта фирма называется? Ах да, «Ла Перла». Что ж, все, что угодно, – добавил он, пожав плечами, – лишь бы она была довольна.
– Вид у нее был очень довольный, – сказала я. На самом деле, я еще никогда не видела Дейдру такой счастливой.
– Послушаем новости, – предложил Уэсли, включая громкость. Из динамика раздался голос Барри – как всегда, тот был под мухой: «...коммерческий транспорт... удары с воздуха... Организация Объединенных Наций... Блэр... и только что поступило сообщение, – добавил он, громко шурша листками. – Вестминстер[59] извещает, что подал в отставку министр по делам семьи. Эта новость подтвердила ходившие на протяжении всего дня слухи о том, что Майкл Хант откажется от должности. Уход министра был предрешен, после того как стало известно, что секретарша Ханта ждет от него ребенка».
– Я вся как на иголках, – сообщила Эмбер. Была суббота, и шли активные приготовления к международному благотворительному балу «Мы против рабства».
– Не переживай, ты выглядишь потрясающе, – успокоила я.
И это была чистая правда. Выйди она на улицу, образовалась бы пробка. На ней было новое бальное платье от Томаша Старжевски, из бледно-зеленого атласа с бутылочно-зеленым бархатным лифом, и бабушкины бриллиантовые сережки. Я остановилась на длинном черном бархатном платье, а на плечи накинула ажурную серебристую шаль. Как ни странно, я чувствовала радостное возбуждение, хотя и сожалела, что моим спутником будет не Джо. С ним я с тех пор так и не разговаривала. Решила послать рождественскую открытку с дружескими пожеланиями – вдруг оттает. Меня расстраивала его отчужденность. Так или иначе, когда мы сели в такси и отправились в «Савой», настроение у меня было замечательное. «Нам предстоит настоящее приключение, – подумала я, – хотя Эмбер точно ненормальная – еще раз подвергать себя риску быть отвергнутой Чарли».
– Если это случится, добро пожаловать на мои похороны, – сказала она, пожимая красивыми напудренными плечами. – Но, по крайней мере, я буду точно знать.
Когда мы приехали в отель, «сладкие мальчики» уже ждали у стойки. Оба казались веселыми, воспитанными и дружелюбными и неплохо выглядели в смокингах. Мы спустились по лестнице в зал «Линкольн», где проходил прием с шампанским, и я окончательно развеселилась.
– Писательница, да? – спросил Лори у Эмбер. – Значит, вы одна из этих шикарных дамочек, которые могут не работать.
Она вяло и безразлично ему улыбнулась, но мне он показался очень забавным. Вечер обещал оказаться удачным. Может, даже веселым. Зал кишел гостями, и обнаружить Чарли в такой толпе было невозможно.
– Чудесное платье, Крессида...
– Это слияние компаний – сущий ад...
– Еще шампанского, Перегрин?..
– Бал Красного Креста просто сказка...
– Куда поедете на Рождество?
– В лотерее разыгрывается куча премилых вещиц.
– Дамы и господа, просим к столу!
Мы очутились в золочено-зеркальном зале «Ланкастер». На дамастовых скатертях поблескивали серебряные столовые приборы, на каждом столе стояла ваза с цветами. В полумраке горели свечи, создавая романтическую атмосферу, в воздухе витал аромат дорогих духов. Мальчики из эскорта окружили нас вниманием, сразив своей галантностью. Если бы я курила, Хьюго наверняка бы поднес мне зажигалку; а вздумай кто-нибудь кидаться булочками, он, как пить дать, вскочил бы и перехватил метательный снаряд. Что до Эмбер, она уже пререкалась с Лори, как со старым приятелем.
– Только попробуй есть с ножа, и у тебя будут большие неприятности, – прошипела она, когда принесли закуски.
– Тогда можно мне вылизать тарелку? – с улыбкой ответил он и налил ей бокал шабли. Она метнула в него злобный взгляд. Потом достала из вечерней сумочки маленький перламутровый театральный бинокль и начала осматривать огромный зал. Где же Чарли? Я заглянула в программку. В списке попечителей фонда упоминалось имя его отца, лорда Эдворти, но о Чарли не было ни слова. Нас посадили за столик со случайными гостями, незнакомыми друг с другом. Тощий лысый очкарик лет пятидесяти представился как редактор из Сити. При одном взгляде на жадную крысиную мордочку мне стало жаль его спутницу, пышную брюнетку по имени Синди. Рядом с ними сидела пара лет сорока, ювелиры, занимающиеся антикварным серебром. Нашими визави оказались промышленник на пенсии – где-то я его уже видела – и блондинка, которая годилась ему в дочери и была на две головы выше. Принявшись за овощную запеканку, мы завязали вежливую светскую беседу.
– Эмбер, а как вы с Лори познакомились? – спросила миссис Антикварное Серебро. Ой!.. Ничего себе. Мы и забыли о том, что должны в первую голову делать клиентки и «сладкие мальчики», – придумать убедительную маленькую историю.
– Мы с Эмбер вместе учились в школе, – с улыбкой ответил Лори.
– В какой же? – продолжала расспрашивать женщина.
Я молила бога, чтобы у Эмбер хватило ума не ляпнуть: «В Челтнемском женском колледже»[60]. К счастью, Лори ее опередил:
– В Стоу[61].
Глаза у Эмбер слегка округлились.
– Помнишь, как мы сдавали выпускной экзамен по физике? – с нежностью произнес Лори. – Эмбер получила тройку, – признался он. – Ты совсем не готовилась к тесту, да, дорогая?
– Хм... да, пожалуй, – бодро, но с осторожностью подтвердила она.
– В школе ты была ужасной непоседой, да, крошка?
– Ха-ха!
– Но я получил пять, – сообщил он.
– О, поздравляю! – ответила женщина. – Вот мне точные науки никогда не давались.
Лицо у Эмбер стало краснее клюквы, она дрожала от возмущения. Бедняга Лори, она его в порошок сотрет. Смотреть на это было выше моих сил. К тому же я поддерживала разговор с Хьюго.
– Расскажи мне о своей работе, – попросил он с заученной вежливой интонацией. – Должно быть, работать на радио невероятно интересно.
– Да, так оно и есть. В основном, – ответила я. – Есть свои плюсы и минусы, разумеется, – горько признала я. – А ты чем занимаешься?
– Раньше был агентом по продаже недвижимости, но пришлось рано выйти на пенсию – по состоянию здоровья.
– О боже, – выдохнула я.
– Да, это был кошмар.
– М-да, не повезло. – Что бы то ни было, я не хотела об этом знать.
– Понимаешь, все началось вроде как с несварения желудка, – объяснил он. Официанты забрали тарелки из-под первого блюда. – Я все время чувствовал дискомфорт здесь... – он потер себя под грудью.
– Да что ты! – А я-то думала, мы будем говорить об искусстве.
– Мой доктор настаивал, что это расстройство пищеварения, но я был уверен, что у меня язва.
– Это легко проверить, – сказала я. Принесли цыпленка-гриль, фаршированного фисташковым муссом.
– Да, но у меня были очень непонятные симптомы...
– Неужели...
– А потом я стал страдать от... – он понизил голос, – ...ужасных газов.
– Бог мой!
– Да, это был кошмар. Хочешь бобов?
– Хм-м, нет, спасибо.
– И я подумал, что, может быть, у меня проблемы с кишечником.
– Понятно.
– Я так долго сидел в туалете...
– Правда?
– О да. Мог сидеть там часами.
– Как интересно.
– Я был уверен, что у меня что-то не в порядке с толстой кишкой.
– Какие прелестные цветы! – воскликнула я. Цветы на самом деле были чудесны. Каждый столик украшала скромная рождественская композиция из тиса, пестрого остролиста и белых анемонов, обвитая красной клетчатой ленточкой, букет в духе Хелен.
– Так вот, я опять пошел к доктору и попросил, чтобы мне сделали УЗИ...
Боже, этот человек несносен. Подумать только, один вечер в его обществе стоит двести фунтов! Поговорю с Эмбер, и она заставит их вернуть деньги. Тут, к моей радости, Хьюго начал болтать с Синди и выяснил, что она семейный терапевт. Теперь он доставал ее, а у меня появилась возможность поискать Чарли – его по-прежнему не было видно. Что, если он не придет? Штукарь выброшен на ветер! Я взглянула на Эмбер – она явно пыталась отделаться от Лори, но безуспешно. Я расслышала ее слова:
– Я не собираюсь разговаривать с тобой весь вечер. Мне нужно кое-кого найти.
– Ради бога, – успокоил ее он. Эмбер снова взяла бинокль. – Увидишь кого стоящего, не стесняйся, подойди к нему, – разрешил Лори. – Вот что, давай договоримся. Если с тобой начнет заигрывать симпатичный парень, шевельни левым ухом – вот так. Это будет условный сигнал, что у тебя все в порядке. – Опустив бинокль, Эмбер уставилась на него. – Но, – продолжал он с деланной серьезностью, – если к тебе прилипнет зануда, дотронься до кончика носа. Я тут же примчусь и спасу тебя.
– Спасибо, – промямлила Эмбер. Куда подевался ее острый язычок? Она явно нервничала. Но неприятности только начались.
– Ку-ку-у! – услышала я. – Ку-ку-у! Минти-и-и! – Святые небеса, это же мама!
– Привет, дорогая! – сказала она. – Я помогаю организовать лотерею. Вы с друзьями не хотите купить пару билетиков? Конечно же, купите. Чего не сделаешь ради детишек. Хотите? – спросила она редактора с крысиным лицом. – Всего десять фунтов за штуку, и вы бы видели наши призы! – Она встряхнула блестящей шевелюрой.
– Давай купим, Найалл, – попросила Синди. Но этот скряга отказался. Очевидно, подсчитал в уме, что шансы на выигрыш невелики.
– Я возьму несколько, – меня разбирала злость: терпеть не могу скупых. – Десять штук, – произнесла я. – О, мама, это Хьюго, Хьюго, хм-м...
– Смит.
– Привет, тетушка Димпна! – проворковала Эмбер. – Я вас и не заметила.
– Привет, Эмбер, дорогая, – начала, было, мама, но, заметив промышленника на пенсии, застыла на месте. – Айво! – воскликнула она. Он попытался спрятаться за меню. – Айво, как я рада тебя видеть. И какой сюрприз! Уверена, ты-то не откажешься купить несколько десятков лотерейных билетиков для своей юной... подруги.
– О...а.
– Ну конечно не откажешься, Айво, – настаивала мама. – Ради такого случая. Тысячи бедных маленьких детишек делают кирпичи и вяжут ковры...
– Ну, хм, я не очень...
– ...и часто работают в очень опасных условиях.
– Хм-м!
– Как поживает Фиона, Айво? Уже несколько недель ее не видела. Надо ей позвонить. Знаешь что, по-звоню-ка я ей завтра!
– Ну, хм...
– Почему бы тебе не купить сразу упаковку, десять штук? Уверена, что твоя юная... хм... подруга оценит такой щедрый жест.
– О, да-да! – пролепетала блондинка.
– А лучше сразу двадцать!
– Да-да! – блондинка захлопала в ладоши, как цирковой тюлененок в ласты.
– Конечно, – пробурчал Айво, расстегивая фрак, и достал бумажник.
– Как мило с твоей стороны, Айво! – воскликнула мама, облегчив его карман на четыре пятидесятифунтовые бумажки. – Я так и знала, что на тебя можно положиться... Удачи, милочка! – шепотом добавила она, обращаясь к блондинке, игриво улыбнулась и исчезла.
К тому времени уже принесли и унесли тарелки с десертом, и все пили кофе с птифурами. Чарли так и не появился. Один из устроителей объявил начало благотворительного аукциона. Провожаемый лучом прожектора, на возвышение в глубине зала поднялся Ник Уокер, ведущий. В программке говорилось, что он аукционист «Кристиз», специалист по мебели.
– Наш первый лот – превосходная панама из Эквадора, – начал Ник, когда шум в зале улегся. – Великолепное качество, ручное плетение. На изготовление панамы ушло три месяца. Интересный факт: панамы называются так потому, что Тедди Рузвельт носил одну из этих шляп, наблюдая за строительством Панамского канала.
Эмбер наклонилась ко мне и прошипела:
– Ты видела Чарли?
– Нет. По-моему, его здесь нет.
– О боже!
– Начальная цена – сто фунтов, – объявил Ник Уокер. – Господа, сто фунтов? Благодарю вас, сэр. Сто десять фунтов – благодарю. Сто двадцать. Тридцать...
– Столько денег потрачено впустую! – злилась Эмбер.
– А, по-моему, отличная панама, – возразил Лори. Эмбер злобно сверкнула глазами:
– Я имею в виду, чтобы снять тебя, идиот!
– О, дорогая, твои слова – бальзам на душу.
– .. .сто сорок фунтов... господин за дальним столиком. Кто предложит больше?
За столиком слева от нас поднялась рука.
– Великолепно, сэр! Столик слева – сто шестьдесят фунтов. Превосходная панама. Чудесная защита в солнечные дни и во время крикетных матчей. Сто шестьдесят фунтов, кто больше? Спасибо, мадам. Сто восемьдесят. Дама за дальним столиком, сто восемьдесят. Двести. Превосходно, сэр. Двести двадцать. Двести сорок? Двести шестьдесят. Благодарю, сэр. Спасибо, сэр. Двести восемьдесят. Триста, сэр?
Атмосфера накалилась. Ставки принимались одна за другой.
– Благодарю, мадам. Триста пятьдесят фунтов. Все затаили дыхание, а затем рассмеялись.
– Триста пятьдесят фунтов, ваша ставка, мадам. Триста пятьдесят раз... два... – он ударил молоточком. – Продано!
– Может, спросишь свою маму, не видела ли она Чарли? – прошептала Эмбер. На аукцион выставили следующий лот – набор для игры в гольф от «Вентворт». – Она же ходила между столиками. Наверняка его видела.
Аукцион был в самом разгаре. Ведущий поддразнивал и уговаривал гостей делать ставки.
– Итак, две тысячи фунтов, – произнес он. – Кто больше?
– Она слишком далеко, – сказала я.
– И я сделал анализ кала... – продолжал нудить Хьюго, отхлебывая кофе. – Доктор сказал, что все в порядке, но, если честно...
– Две тысячи фунтов раз... два... большое спасибо! Следующий лот – предмет особой гордости. Прошу внести. – Двое официантов поставили лот на подставку. – Великолепная работа Патрика Хьюза – одного из выдающихся современных художников Британии.
Мы вытянули шеи, чтобы получше разглядеть картину со странной, изогнутой перспективой. Огромное полотно изображало лабиринт.
– Начальная ставка – восемь тысяч фунтов. Всего ничего за картину самого Патрика Хьюза. Итак, начнем торги. Восемь тысяч... столик слева. Спасибо, сэр. Восемь тысяч пятьсот фунтов за дальним столиком. Кто предложит больше восьми тысяч пятисот? – Я посмотрела, кто предложил ставку за Патрика Хьюза. И вдруг увидела Чарли. Значит, вот он где. В противоположном конце зала. Его заслонял большой букет в центре стола, но сейчас он отодвинул стул и прекрасно просматривался в полутьме.
– Он там, – шепнула я на ухо Эмбер. Она повернула бинокль в его направлении. – О да. Вижу. Вижу!
– Девять тысяч фунтов. Девять пятьсот.
– О, Чарли, – пробормотала Эмбер. – Чарли. Ой!
– Что?
– Он с женщиной! – Боже милостивый.
– И кто же она?
– Не вижу.
– Дай посмотреть!
Рука Эмбер описала изящный полукруг – она передала мне бинокль через голову Лори.
– Благодарю, мадам! – радостно крикнул Ник Уокер. – Десять тысяч фунтов, молодая леди в зеленом бальном платье. – О нет, нет... – Десять тысяч фунтов, – повторил он. – Кто больше? Десять тысяч фунтов? Цена все еще ниже обычной рыночной цены на полотна Патрика Хьюза.
Эмбер будто током ударило.
– Сядь на руки! – зашипел Лори.
– Цена – десять тысяч фунтов. Почти даром, позвольте сказать... Итак, леди в зеленом платье... Десять тысяч.
– О господи! – простонала Эмбер.
– Раз!
– О нет!
– Два! Десять тысяч фунтов. Последняя возможность. Последний шанс! Десять... тысяч... фунтов... – Эмбер побелела. Ник поднял молоточек. С таким же успехом он мог поднять нож гильотины. – Итак, за десять тысяч фунтов... За десять тысяч фунтов. Еще раз. Раз... два... и... О, благодарю вас, сэр! Десять тысяч пятьсот! Джентльмен с дальнего столика.
– Вот видишь, дорогая, ничего страшного, – усмехнулся Лори.
– Почему бы тебе не заткнуться! – Эмбер так посмотрела на него, будто хотела кремировать на месте. – Кто это рядом с Чарли, Минти? – спросила она.
Я посмотрела в бинокль:
– Не знаю. Лица не видно. – Я разглядела только открытое голубое платье и абрикосово-золотистые волосы. Тут голубое платье и абрикосовые волосы поднялись и направились к выходу из комнаты.
– О боже, она пошевельнулась. Идет к выходу. Наверное, в туалет.
– Быстро за ней! – крикнула Эмбер. – Пошли, Минти, – она схватила меня за руку.
– Двенадцать тысяч фунтов. Джентльмен за дальним столиком...
– О господи, я ее убью, – плевалась огнем Эмбер, когда мы пробирались между столиков. – Украла моего жениха.
– Последний шанс, двенадцать тысяч фунтов. Последний шанс. Самый... последний... шанс... Итак, за двенадцать тысяч фунтов, раз... два... Продано!
Продираясь сквозь двойные двери, мы услышали стук молоточка и взрыв аплодисментов – будто вдруг пошел дождь.
– Туалет там, – указала Эмбер.
Мы слетели вниз по лестнице. В дамской комнате набралась маленькая очередь; женщины шуршали длинными юбками из тафты, болтали, качая головами:
– Видела девушку в голубом платье?..
– Какой позор!..
– Протолкнулась без очереди!..
– Где ее манеры?..
– Наверное, бедняжке стало плохо...
– Скажи лучше, перебрала!..
За деревянной дверью кого-то тошнило. Потом все прекратилось. Раздался звук сливаемой воды. Из туалета вышла Хелен, бледная как привидение. Она прижимала ко рту кусок туалетной бумаги.
– Простите, пожалуйста, – слабым голосом проговорила она, направляясь к раковине. – Я не пьяна. Я беременна.
Смущенное шушуканье смолкло. Хелен умылась холодной водой. Потом посмотрела в зеркало, и мы встретились взглядами.
– О, Минти, – пролепетала она с вымученной улыбкой. – Привет...
Я повернулась взглянуть на Эмбер. Но увидела лишь краешек зеленого шелкового платья, прежде чем дверь захлопнулась за ней с громким, решительным стуком. Естественно, она расплакалась. Не сразу. Сначала ничего не сказала. Просто стояла и ждала у выхода из отеля, пока я забирала в гардеробе наши пальто. Потом швейцар поймал нам такси. Эмбер затаилась на заднем сиденье и всю дорогу молчала, отвернув лицо к окну и озирая невидящим взглядом залитые дождем улицы. Наконец ее прорвало: она горестно всхлипнула и на полпути к Грейт-Расселл-стрит уже рыдала в голос. Эмбер проплакала всю дорогу до Примроуз-Хилл. Я ее не винила. На нее обрушился жуткий удар. В голове словно захлопнулась какая-то дверца. После пяти месяцев ярости и одержимости Чарли наконец-то стал человеком из прошлого.