Вулф Изабель. Мучения Минти Мэлоун

   Эмбер опять взяла в руки книгу. Роман раскрылся на первой странице.
   – Если бы я знала, что Чарли меня бросит, никогда бы не посвятила ему книгу, – объявила она. – Вычеркну его, если будет переиздание. Лучше бы я посвятила ее Педро. Он меня любит. Правда, дорогой? Скажи, Педро, тебе нравится? – Эмбер наугад открыла книгу и начала читать вслух. В золотистых глазах Педро заиграли искорки.
   «Кэти страстно взглянула на Тома поверх горы дымящихся внутренностей. Разрушительные инстинкты повелевали ей излить свое сердце. Поведать ему о своих чувствах. Он срывал шкуру с белеющего остова, и его напряженные мускулы блестели от пота. „Нужно отбросить здравый смысл, – подумала она. – Все, что мне сейчас нужно, это его плоть».
   – Том, – произнесла она. Он стоял к ней спиной и играл мускулами. – Послушай, Том, я долго думала...»
   «Гав! Гав!» Эмбер отложила роман и бросилась открывать дверь. Все гостьи пришли одновременно. За ужином Эмбер опять напустилась на Чарли: как он, «грязная свинья», посмел так подло бросить ее, как можно быть таким «законченным мерзавцем». Гостьи сочувственно кивали. Только я морщилась и видела краем глаза, что Хелен, ставшая пунцовой, смущенно поеживается на стуле. Думаю, Хелен недолюбливает мою кузину, но никогда бы не призналась в этом. По-моему, она считает, что у Эмбер тяжелый характер, и не она одна. Я тоже, и не боюсь говорить об этом вам. Но в моем случае все по-другому, ведь Эмбер – член моей семьи.
   – Прости, что долго не звонила, – тихо извинилась Хелен, когда я готовила кофе. – Я была очень... – она попыталась подобрать нужное слово, – загружена работой. В последнее время так много заказов. Приходится рано вставать, чтобы пойти на цветочный рынок. Я выбиваюсь из сил.
   – Не волнуйся, – успокоила я. – Ты прекрасно выглядишь. К тому же и у меня работы выше крыши. И, слава богу. Совсем не осталось времени думать сама знаешь о ком.
   – Доминик тебе не звонил? – спросила она.
   – Нет, – при одном упоминании его имени я разозлилась.
   – Ты не собираешься ему позвонить?
   – Нет! Да. Нет. Возможно. Не знаю. Нет-нет. Совершенно точно нет... Ты понимаешь, что я говорю?
   Хелен отрицательно покачала головой и взяла меня за руку. Мы вернулись к остальным в гостиную, расселись по диванам и креслам. И Эмбер принялась за Иена Макьюэна.
   – Вот это умная книга, – начала она, – с оригинальным и неоднозначным названием. «Бесконечная любовь» – значит бессмертная. Такова любовь героя, Джо Роуза, к его девушке, Клариссе. Но «бесконечная» значит и «навязчивая», как нездоровая одержимость, которую испытывает к Джо Джед Перри, сумасшедший гомосексуалист. Теперь...
   – Был у меня один одержимый, – перебила Джоан, специалист по астрофизике. – Какой-то ненормальный. Я едва его знала, – ударилась она в воспоминания. – Читала лекции по квазарам у него в группе один семестр, но он почему-то вбил себе в голову, что я в него влюблена, и все время мне названивал.
   – Джоан, – одернула Эмбер. – Я не закончила.
   – Я твердила «нет», но он ничего не хотел понимать.
   – Как я и говорила, – проигнорировала ее Эмбер, – Джед Перри испытывает необъяснимую гомо-эротическую одержимость Джо...
   – Мне даже пришлось сменить номер телефона.
   – .. .одержимость, которая сводит Джо с ума...
   – Бывает и наоборот, – встряла Кэти, ядерный инженер. – Моя сотрудница сходила с ума по доктору, – объяснила она. – У нее совсем крыша поехала, она нам все уши прожужжала. Стала его пациенткой, чтобы появился предлог видеться. Постоянно записывалась на прием. Вела себя, как Мюнхгаузен. Придумывала всякие болезни, симптомы. Сочинила, представьте, будто у нее лучевая болезнь! Уверяла, будто он такой красивый, такой обаятельный, что она не может сопротивляться...
   – Послушайте, может, вернемся к книге? – раздраженно ввернула Эмбер.
   – Короче, доктор женился, и она успокоилась. Все принялись обсуждать историю Кэти – кроме Эмбер, которая театральным жестом подняла книгу и упорно продолжала развивать свою теорию:
   – На протяжении первой главы читателя держат в жестком напряжении. Здесь сталкиваются пятеро незнакомцев, пытающихся вернуть на землю воздушный шар, в корзине которого маленький мальчик. В то время как аэронавт...
   – У меня был парень, который любил кататься на воздушных шарах! – обрадовалась Джеки, врач-генетик. – Мы познакомились в банке ДНК. Я тоже несколько раз поднималась в воздух, но, честно говоря, мне это не очень понравилось. Газовая горелка так страшно шипит, как будто пламя вырывается из пасти дракона... о, прости, Эмбер!
   – Как я говорила, – продолжила Эмбер, – аэронавта спасают, и ребенка тоже возвращают на землю в целости и сохранности. Но один из спасателей, который все еще держится за веревку, падает с высоты триста футов и разбивается насмерть. Эта катастрофа становится катализатором мании Джеда, его безумной одержимости, которая сводит с ума Джо и его девушку Клариссу. На самом деле книга о влюбленной паре, подвергшейся психологическому давлению со стороны навязчивого незнакомца.
   – Да уж, такого ни одна пара не выдержит, – произнесла Фрэнсис, блестящий адвокат. – Когда я встречалась с Фрэнком – это мой бывший, – у нас была похожая ситуация. Понимаете, у него есть один знакомый с работы, раньше они очень дружили. И когда мы с Фрэнком стали встречаться, этот парень все время ошивался у нас дома, от него невозможно было избавиться. Фрэнк не хотел обижать его: все-таки они дружили, но этот парень, Адам, похоже, не понимал, что, когда ты живешь вместе с девушкой, хочется побыть наедине, поэтому...
   Скоро мы уже знали все о личной жизни друг друга. Эмбер никто не слушал, и о книгах речи не шло. Тема была одна – отношения. Как жить с мужчиной и не отдалиться от друзей, как важны друзья, потому что, в конце концов, когда расстаешься с мужчинами, кто еще поддержит, как не друзья?
   – Послушайте, – Эмбер была в ярости, выдержав пять минут такой болтовни, – цель нашего литературного общества – говорить о книгах, а не о мужиках!
   Все моментально умолкли, послышалось виноватое хихиканье.
   – О'кей, Эмбер, – добродушно согласилась Джоан. – Я выбрала книгу «Армадилло» Уильяма Бойда. Уильям Бойд – один из самых... – ...симпатичных мужиков в литературном мире! – закончила за нее Джеки, врач-генетик, пьяно хохотнув. – Клянусь, – продолжала она. – Красавчик – закачаешься. Я как-то была на его лекции. Глаз не оторвать.
   – Джоан, продолжай, пожалуйста! – скомандовала Эмбер.
   – Итак, «Армадилло» – это комедия, хоть и мрачнее, чем «Хороший человек в Африке» или «Звезды и судьи». Герой «Армадилло» – страховой агент, – рассказывала Джоан, а я подумала о Доминике, ощутив болезненный укол. – Его зовут Лоример Блэк. Он занимается мошенническими страховыми исками и улаживает проблемы при помощи убеждения, взяток и угроз. Его цель – чтобы страховая компания потеряла как можно меньше денег.
   – Я один раз встречалась со страховым агентом! – вмешалась Фрэнсис. – Потрясающий мужик. Но он жил в Пиннере, а я – в Кентише, и меня колотило при мысли, что придется проехать всю Столичную линию, чтобы с ним увидеться.
   – Да, это кошмар, – согласилась Кэти.
   Опять со скоростью лесного пожара разгорелся треп по поводу того, как важно в Лондоне жить недалеко от любимого человека.
   – Не дальше чем в двух кварталах...
   – По крайней мере, на одной линии метро...
   – ...в конце концов, потратишь целое состояние на такси...
   – ...или часами будешь потеть в переполненном вагоне...
   – Эй, послушайте! – выпалила Эмбер. Нервы ее уже поистрепались, словно ветхий персидский ковер. – Как же Уильям Бойд?
   Откровенно говоря, мне было наплевать на Уильяма Бойда, Иена Макьюэна и всех их, вместе взятых, Я была так измучена после тяжелого рабочего дня и приготовления ужина, что просто упала на диван и расслабилась. Мне было до лампочки, что наши интеллектуальные гостьи решили поболтать о мужчинах. И меня решительно не волновало, расскажу я им или нет о книге, которую выбрала. Но Эмбер наметила меня в очередные жертвы.
   – О'кей, Минти, твоя очередь. По-моему, ты собиралась рассказать нам о «Мандолине капитана Корелли».
   – М-м-м, да. О'кей. – Я выпрямилась на диване. – Ну, наверняка вы уже читали «Капитана Корелли»?
   Все кивнули.
   – Тогда коротко повторю то, что вы уже знаете. Эта книга о любви и войне, действие разворачивается на греческом острове Кефалиния. Этот остров...
   – Я была на Кефалинии четыре года назад, – влезла Фрэнсис, – с Эриком. Я с ним встречалась до Фрэнка... Нет, был еще один парень после Эрика, уже потом Фрэнк.
   – Понятно, – хором сказали мы.
   – Прекрасный был отпуск, – умилялась Фрэнсис. – Но вскоре после этой поездки мы расстались. Ни с того ни с сего появилась его бывшая, которая только что разошлась со своим парнем, и сказала, что хочет его повидать. Для меня все было кончено.
   – Что произошло? – спросили хором все, кроме Эмбер, которая закатила глаза.
   – Они поженились, – беззаботно проговорила Фрэнсис, пожав плечами. – Ничего страшного. В жизни всякое бывает. Кстати, я сейчас занимаюсь их разводом.
   – Круто! – мы пораскрывали рты.
   Эмбер гипнотизировала меня, посылая мысленные сигналы: «Говори о своей проклятой книге!»
   – Так вот, – спохватилась я. – «Мандолина капитана Корелли» – необычное смешение кровопролитных сцен с высокой комедией. Это роман о призвании и традициях. В центре сюжета – незавершенный роман Антонио Корелли, музыканта и капитана итальянской армии, и дочери врача Пелагии. Книга написана живым, сложным языком с характерным для латиноамериканской литературы изобилием красок. Меня немного разочаровал конец. Луи де Бернье долго описывает жизнь героев после войны, намекая на счастливый финал...
   – Все мы мечтаем о романе со счастливым концом, – вздохнула Джоан. – Что бы это ни значило. Но не все сказки заканчиваются свадебными колоколами.
   Вот и все. Луи де Бернье был позабыт за оживленными разговорами о мужчинах и страстным обсуждением плюсов и минусов замужества.
   – С меня хватит! – вдруг завопила Эмбер. – Интеллектуальный вечер духовного развития выродился в девичник! Очевидно, никто, кроме меня, о книгах говорить не хочет.
   После минуты напряженной тишины заговорила Хелен.
   – Почему же, – сказала она. – Я хочу. – До этого она за весь вечер не проронила ни слова. – Я даже принесла с собой книгу, – Хелен открыла сумочку, – и советую всем вам ее прочитать, потому что книга потрясающая.
   В руках у нее была одна из тех продолговатых, тонких книг в бумажной обложке, которые обычно оказываются очень серьезными. Роман назывался «Пёс», автор – Джозеф Бриджес. Это была книга Джо. Того самого Джо, с которым мы познакомились в Париже.
   – «Пёс» – рассказ о дружбе мальчика, страдающего аутизмом, и его собаки, – рассказывала Хелен. – Действие происходит в Польше вскоре после войны. Эта книга о том, как животные помогают излечить раны, нанесенные человеком человеку, сломать психологические преграды. Очень тонкий анализ человеческой природы, – продолжала она. – Прекрасный язык и трогательный сюжет, даже если вы не привыкли плакать над книгами.
   В комнате наступила полная тишина.
   – Действительно, потрясающая книга, – согласилась Кэти. – Нужно записать название. «Пёс»?
   – Совершенно верно, – подтвердила Хелен, протягивая ей книгу.
   – Ты когда-нибудь слышала о Джозефе Бриджесе? – спросила я Эмбер, из чистого любопытства естественно.
   – О да, смутно припоминаю, – равнодушно ответила она. – Кажется, бредятина какая-то. – Чего и следовало ожидать. Эмбер часто поливает грязью то, что достойно восхищения.
   – Чудесная книга, – спокойно возразила Хелен, хотя я увидела, что ее лицо покраснело. – Здесь написано, что роман дважды номинировался на литературные премии.
   – Это ничего не значит, – буркнула Эмбер. – Скорее всего, у него есть друзья в жюри.
   – Нет, книга на самом деле удивительная, – не уступала Хелен. И вдруг взглянула на меня: – И ее автор – удивительный человек.
   Ага! Значит, вот в чем дело. Вот почему от Хелен так долго ничего не было слышно. Она запала на Джо, но стеснялась мне признаться. Или не хотела расстраивать, рассказывать, что влюбилась и была счастлива, после того, что мне пришлось пережить. Вот почему она купила эту книгу. Вот почему в Париже силком потащила играть в настольный футбол. Джо ей понравился. Хелен же сказала, что он симпатичный, поэтому и настаивала, чтобы мы сыграли партию. Я попыталась вспомнить тот день. Возможно, память меня подвела? Я тогда была не в себе. Помню, что после матча мы выпили пива и, когда я вернулась из туалета, у Хелен и Джо был вид двух воркующих голубков. Но почему бы и нет? Если одна подруга не дала свой телефон, почему бы не попросить его у другой? Тем более что он ей явно понравился. Это нормально. То-то в последнее время до нее было не дозвониться. Когда Хелен кто-то нравится, она становится тихой как мышь и целыми неделями где-то пропадает.
   – Значит, ты снова встречалась с Джо? – как бы невзначай спросила я чуть позже, когда Эмбер провожала остальных.
   – Пару раз он звонил из Парижа, – ответила Хелен. – Через месяц возвращается в Лондон. Знаешь, Минти, он очень милый, – многозначительно произнесла она. – Я дам тебе почитать его книгу, правда, сама еще не закончила.
   – Не надо. Я куплю. Если верить твоим словам, книга хорошая. Позвони мне, ладно?
   Хелен взяла сумку и направилась к двери.
   – Да, хорошо, – неуверенно пообещала она. – Только сейчас у меня очень... напряженно со временем.
   – Ничего... позвони, когда захочешь, – успокоила я.
   – Боже, это катастрофа! – причитала Эмбер, пока я загружала посуду в посудомоечную машину. – Коэффициент интеллекта этих женщин превышает все мыслимые нормы, но они, тем не менее, могут говорить только о мужиках!
   – Так всегда бывает, когда собирается женская компания, – утешила я. – Даже самые умные женщины только об этом и говорят. Готова поспорить, что умницы-разумницы, отхватившие Нобелевскую премию по физике, и те, в конце концов, скатятся на разговор о мужиках.
   – На них жалко было смотреть! – сердито выпалила Эмбер. – Честно, Минт, весь вечер коту под хвост, не говоря уж о проделанной работе! – Она затопала по лестнице, а я как раз закончила убирать на кухне. – Знаешь, – донеслось сверху, – я так разочарована, что больше не собираюсь заботиться о духовном развитии своих подруг! Пусть что хотят, то и делают!
   «Пусть что хотят, то и делают, – писала Ситронелла Прэтт в своей колонке. – Какое мне дело до жизни моих незамужних подруг? Разумеется, и у них есть свои достоинства. К примеру, из них получаются отличные крестные. У Сьенны их целых шесть, и все души в ней не чают. Все время приходят в гости, дарят чудесные подарки. Неудивительно, ведь Сьенна – очаровательный младенец. И мне так нравится привычка незамужних женщин приходить на ужин в самый последний момент. Они никогда не жалуются, если их сажают рядом с некрасивыми и занудными мужчинами. Поэтому не подумайте, что я не люблю своих незамужних подруг. Это не так. К сожалению, все они совершают одну и ту же непростительную ошибку, – скорбно заключала Ситронелла. – И это меня ужасно раздражает. В конце концов, все они начинают жаловаться, что до сих пор не замужем. Это наводит скуку и вгоняет в депрессию. И хотя их очень жаль и болит душа, так надоело раз за разом выслушивать одно и то же. Естественно, в открытую никто не плачется. Но есть кое-что красноречивее слов. Я сразу замечаю. Когда мои незамужние подруги беззаботно щебечут о карьерном продвижении, месте в совете директоров, своих новых книгах или поездке в Бутан, я, разумеется, очень вежливо слушаю и лишь иногда поглядываю на часы. К несчастью, я знаю правду: под маской успеха и жизни, полной приключений, скрывается отчаянная тоска. Они завидуют тому, что есть у меня. При взгляде на моего Эндрю у них слюнки текут. На самом деле, какая смертная скука – разговаривать с этими жалкими, отчаявшимися незамужними женщинами, особенно таким, как я, познавшим экстаз семейного счастья, одним словом, ЧМО, то есть Чудесным Матерям Одного ребенка! (Кстати, Сьенна только что научилась произносить „критерий конвергенции».) Поэтому теперь каждый раз, когда мне звонят мои одинокие подруги, я сразу же нажимаю кнопку автоответчика. Ведь в нашем мире и так полно несчастий. Не хватало еще выслушивать жалобы незамужних подруг на никчемную, пустую жизнь. Уверена, все со мной согласны».
   Этот шедевр журналистики попался мне на глаза, когда я сидела в офисе и готовила репортаж о лечении бесплодия. Я уже взяла интервью у двух женщин, которые стояли на очереди в клинике искусственного оплодотворения Листера. Встретилась с матерью троих детей, зачатых с помощью донорской яйцеклетки. Сейчас мне предстояло взять интервью у знаменитого профессора Годфри Барнса. Но сперва нужно было записать пару коротких высказываний Ситронеллы.
   – Почему она не может приехать на Сити-роуд? – пожаловалась я Джеку. – Опять мне тащиться в Хэмпстед. Если хочет появляться в эфире, пусть волочет сюда свою толстую задницу.
   – Минти! – поразился Джек. – Я и не думал, что ты знаешь такие слова.
   Остановившись на минутку, я подумала: «Действительно, я никогда не ругаюсь. Сама на себя не похожа. И что это со мной в последнее время?»
   – Хотя ты права, – рассудительно добавил он. – Полностью с тобой согласен. Но, к сожалению, в ее контракте написано, что мы должны приезжать к ней домой. Нельзя злить миссис Счастливая Попка, сейчас не самое подходящее время.
   И вот через пару часов я опять стояла на пороге особняка в Хампстеде. Красавица Франсуаза проводила меня в дом, поглядывая, как мне показалось, с сочувственной улыбкой.
   – Как поживает БМВ? – в шутку спросила я.
   – БМВ? Какой БМВ? Я езжу на старом мотоцикле.
   – О, простите, наверное, что-то перепутала, – извинилась я.
   – Привет, Арабелла! – мяукнула миссис Прэтт.
   – Араминта.
   – Вы читали мою статью на этой неделе?
   – М-м-м, нет. К сожалению, – соврала я. – Совсем нет времени.
   В руках у нее была крошечная сумочка, похожая на висячий замок. Ситронелла проводила меня в кабинет.
   – Франсуаза, чаю! – приказала она, звонко хлопнув пухлыми ладонями. Пальцы у нее были как сардельки. Подключая магнитофон, я рассказывала ей о статистике бесплодия: одна из шести женщин не может забеременеть и нуждается в лечении. Основные причины – спайки фаллопиевых труб, качество спермы, расстройства яичников, действие алкоголя и сигарет. На самом деле мне хотелось, чтобы Ситронелла поразглагольствовала о моральном аспекте искусственного оплодотворения. Имеют ли врачи право играть в Бога и применять научные методы, вмешиваясь в естественный, природный процесс? Мне хотелось поговорить о донорах спермы и яйцеклеток, о риске рождения близнецов и тройняшек. Раскрутив провод, я нажала на «запись».
   – Когда я вижу женщин, неспособных иметь детей, у меня болит душа, – с сочувственной улыбкой заговорила Ситронелла. – Понятно, что среди тех, кто обращается за лечением, лишь единицы смогут зачать.
   – Вообще-то, пятнадцать процентов, – поправила я. – Не сказала бы, что это единицы, если вероятность естественного зачатия – тридцать процентов.
   – О! – у нее был недовольный вид.
   – А в некоторых клиниках, например в клинике Годфри Барнса, процент зачатий равен двадцати пяти.
   Ситронелла пропустила мимо ушей эту информацию, очевидно предпочитая, как и Эмбер, видеть только плохое.
   – Сейчас я поведаю радиослушателям маленький секрет, – пообещала она. – Моя малышка Сьенна тоже появилась на свет... не так сразу.
   – Правда? – поинтересовалась я из вежливости, подавляя зевок. Мне было до лампочки, как появилась на свет малышка Сьенна.
   – Да, – подтвердила Ситронелла. – Ничего не бывает просто так. Я тоже какое-то время билась в агонии бездетности. – На ее лице промелькнуло выражение героического страдания.
   – О боже!
   – Но я нашла избавление не в пробирке, не в чашке Петри, – промолвила она наставительно. – Не в шприце, полном зловещего, сильнодействующего зелья. Нет. Решение просто. Вот оно! – Жестом фокусника Ситронелла откуда-то извлекла красный корсет в рюшечках и пояс для чулок и принялась размахивать им в воздухе. Корсет заставлял вспомнить наряды танцовщиц «Фоли-Бержер», нарисованные Тулуз-Лотреком после изрядной порции абсента. – При помощи этого корсета мы и зачали Сьенну, – продолжила она, застенчиво хихикая. – Сейчас я расскажу все в подробностях...
   – Нет-нет, в этом нет необходимости, – испугалась я.
   – Красный атласный лиф на косточках, – я уставилась на ее плоскую грудь, – с соблазнительно глубоким вырезом. – Представить что-то менее соблазнительное, чем Ситронелла в этом лифе, было выше моих сил. – У корсета множество сексуальных деталей, например эти хлястики. – Она подергала два хлястика на груди. – И бретельки из перьев марабу. Когда я рассказала подруге о нашей проблеме, она посоветовала мне купить новое белье, – поделилась Ситронелла. – Я заказала это чудо по каталогу Энн Саммерс, и... – она захихикала, – фокус удался. Не прошло и трех лет, как у нас появилась малышка Сьенна, поэтому я настоятельно рекомендую слушателям последовать моему примеру.
   – Чудесная история, – промямлила я, про себя жалея Ситронеллу: ей пришлось нацепить сексуальное белье, чтобы заставить мужа выполнять супружеские обязанности. – Тем не менее, – продолжала я вкрадчиво, – хотелось бы поговорить о моральном аспекте лечения бесплодия, а не о вашем сексуальном опыте. – Я мечтала поскорее покончить с интервью и убраться к чертям. Наконец, мне удалось вытянуть из нее пару членораздельных фраз.
   – Я не одобряю женщин, которые обращаются в клиники искусственного оплодотворения, – отрезала она. – Существует слишком много этических проблем. Но вряд ли это заботит бедных-бедных женщин, которые уже отчаялись забеременеть.
   – Думаю, женщинам не стоит забивать голову этическими вопросами, – заявил профессор Годфри Барнс. – Меня это не волнует! – откровенно признался он. – Мне наплевать на мораль!
   Сидя в крошечной приемной его клиники недалеко от Камден-сквер, я восхищалась этим человеком, свободным от предрассудков. «Получится прекрасное интервью», – думала я, наблюдая, как крутится кассета. Барнс прямо выкладывал свое мнение – никакой лицемерной уклончивости. Некоторые мямлят, тянут канитель: «С одной стороны то... с другой стороны это. Все зависит от обстоятельств... бла-бла-бла». Уснуть можно. Барнс рубил с плеча. И к тому же был безумно привлекателен.
   – Мой девиз: да будет жизнь! – провозгласил он с громовым хохотом. – Моя работа – помогать детям появиться на свет. Фантастика. Я была в восторге. На самом деле, я чувствовала себя потрясающе, в первый раз за многие месяцы, а ведь мы даже не флиртовали. Было бы непрофессионально заигрывать с героем программы. И потом, я еще не готова с кем-то заигрывать. Не оправилась пока от истории с Домиником. Нет, я определенно не буду с ним кокетничать. Ни в коем случае. Тем не менее, я похвалила себя за то, что надушилась, сделала макияж и надела свой самый красивый костюм от «Фаз эйт» с маленьким боковым разрезом на юбке. Встряхнув волосами, я поближе подвинула микрофон.
   – Значит, вы помогли забеременеть многим женщинам? – задала я провокационный вопрос. Шутка пришлась ему по вкусу – его красивое лицо расплылось в широкой улыбке.
   – О да! – ответил он, проводя рукой по густым рыжим волосам. – Я помог зачать сотням, сотням женщин. Посмотрите сами! – Он указал на доску для объявлений, которая была сплошь увешана фотографиями младенцев. Груднички в фас и профиль, купающиеся и восседающие на высоких стульчиках, в колясках и на коленях у родителей, в голубых комбинезончиках и крошечных розовых платьицах. Двойняшки и тройняшки. Мальчики и девочки. Сияющий Барнс смотрел на них с почти отцовской гордостью.
   – Вы сравниваете себя с Богом? – осведомилась я с улыбкой. – О вас часто так говорят.
   Он снова расхохотался, и я тоже не удержалась. Какой обаятельный, приятный мужчина! «Слава богу, догадалась подкрасить ресницы», – подумала я, заглядевшись в его веселые зеленые глаза.
   – Бог – творец, – ответил он. – Я же просто творческий человек. И не забывайте, наши клиентки выкладывают кругленькую сумму. Лечение от бесплодия – дорогое удовольствие.
   – Вам не приходило в голову, что женщины не должны платить за это? – спросила я. – Каждый из «ваших» младенцев – если можно так выразиться – стоит от пяти до десяти тысяч фунтов.
   – Нет ничего плохого в том, чтобы заплатить за операцию по пересадке сердца, – парировал Варне. – Или замене бедренного сустава. Я считаю, что неспособность зачать всего лишь расстройство, поддающееся лечению. – Он взял чистую пробирку и стал катать ее между ладонями. – Какая разница, платят мне за лечение женского бесплодия или за установку кардиостимулятора? В последнем случае врач продлевает человеку жизнь. Я способствую ее зарождению.
   – И последний вопрос: чему вы обязаны столь высокой долей успешных операций?
   Он опять расхохотался, при этом в уголках глаз и рта обозначились мягкие морщинки. Внезапно выражение его лица изменилось. Он как будто засомневался и даже сконфузился:
   – На этот вопрос у меня нет ответа. Думаю, мне просто везет.
   Он опустил взгляд, а потом снова поднял и пристально посмотрел на меня. И мне захотелось смотреть ему в глаза бесконечно. Внутри все таяло. Я была готова всю жизнь сидеть вот так и любоваться искорками в его сияющих зеленых глазах. «Какой замечательный человек», – снова подумала я. Жаль, что интервью подошло к концу. Я могла бы говорить с ним часами.