Вулвертон Дэйв. Братство волка (Властители рун - 2)

   Габорн устало разглядывал свои руки, сложенные на столе.
   - Не будьте так суровы,- сказал он.- У него доброе сердце, просто совесть не позволяет мне избрать человека, который любит вино больше, чем себя и своих товарищей.
   - Так вы отказали ему? - спросила Эрин.
   - Нет, - сказал Габорн. - Я попросил его раскаяться. И отказаться от своего главного удовольствия. Если он научится сохранять трезвость, я его изберу.
   Прежде Эрин не слышала, чтобы Король Земли ставил кому-нибудь какие-то условия. Ее, например, он избрал сразу. Но ей приятно было узнать, что ради его благословения кто-то хочет исправиться.
   Ей принесли пиво, Эрин сделала маленький глоток и вышла с кружкой во двор, где у коновязи ждали лошади. Налив пиво в ладонь, она протянула руку коню, тот стал пить, щекоча кожу губами. Добрый крепкий напиток сослужит хорошую службу, придаст коню силы, чтобы не отставал от других. Конь обладал дарами силы, метаболизма и ловкости - каждого по одному, но у лошадей Габорна и других лордов из его свиты даров было куда как больше.
   Она размышляла над словами короля. У Селинора "доброе сердце"? Как эта может быть? Ведь вчера он только тем и занимался, что выражал свои сомнения в правах Габорна на верховную власть. Маршал Скалбейн намекнул даже, будто Селинор, пороча Габорна, выполняет отцовское поручение. Как же Габорн разглядел в нем доброе сердце?
   Странно.
   Но, может быть, Габорн просто решил дать принцу шанс?
   Напоив коня пивом, Эрин отнесла кружку обратно в трактир и расплатилась. Вместе с Хроно они выехали из города.
   Селинора и его Хроно Эрин нашла на лугу, заросшем клевером и одуванчиками. Принц чистил лошадь, а та щипала траву.
   Эрин остановилась и занялась тем же самым, проверив заодно у коня бабки и копыта. В одной подкове потерялась пара гвоздей, все остальное было в порядке. Селинор не сводил с нее глаз.
   - Почему вы здесь, а не с остальными? - сказал он наконец.- Ведь у нас не будет возможности отдохнуть до самого Баннисфера.
   Эрин ни за что не призналась бы ему, почему она здесь. Кодекс чести велел ей стоять в битве с мужчиной рядом, даже если битву тот вел всего-навсего со своими пороками.
   - Ну, пока мы не держим строй, гораздо лучше ехать впереди,- сказала она.Пусть теперь другие глотают мою пыль.
   - Уверен, она им покажется слаще меда, - засмеялся Селинор. Эрин улыбнулась. "Значит, он действительно относится к Габорну с уважением,подумала она.- Просто любит пошутить".
   - Итак, - спросила Эрин, - вы все-таки признали Габорна Королем Земли? Говорят, вы предлагали ему свой меч.
   - После того, как он отказал Верховному Маршалу,- сказал Селинор,- я решил, что он должен быть либо Королем Земли, либо... сумасшедшим. На сумасшедшего он не похож. Мне он, конечно, тоже отказал. Но я особенно не надеялся.
   - Он не отказал вам, - сказала Эрин. - Он только отложил свое решение.
   - Да, это так,- улыбнулся Селинор, склонив голову. - И я надеюсь стать когда-нибудь достойным его благословения. Вот уже двадцать часов, как я не пью.
   Эрин искала подходящие слова, чтобы похвалить его за сей подвиг, когда вдруг до нее дошел смысл его слов. Двадцать часов? Ведь он предложил свой меч Габорну только утром. А ночью народ отмечал окончание Праздника Урожая, и все трактиры у замка Сильварреста были полны.
   Обычай требовал перед сном поднять тост за конец праздника. Она и представить себе не могла, чтобы принц Селинор не пил всю эту ночь.
   - Двадцать часов? - переспросила она.- Но ведь вы только утром предстали перед королем!
   - Бросить пить я поклялся еще вчера, - сказал Селинор.
   Эрин пытливо смотрела на него.
   - Вы меня презираете, - продолжал он, - и вы правы. Я понял вчера ваш упрек: мои друзья в пивных. Потому и поклялся. Не хотелось увидеть еще раз такое выражение в ваших глазах и навлечь на себя ваше неудовольствие.
   Эрин улыбнулась, польщенная тем, что одно ее слово так повлияло на мужчину. Впрочем, она не слишком поверила.
   - Не хотите поехать рядом со мной? - спросила она. - Буду счастлив, сказал Селинор. Они вспрыгнули в седла и двинулись в путь.
   18
   Скорбный день для книг
   Габорн сидел за столом в "Двинделле". Король Орвинн говорил без умолку, перескакивая с темы на тему, но мысли Габорна были далеко, и он не прислушивался к словам короля. Все утро его мучило то давящее ощущение в груди, которое предвещало надвигающуюся опасность.
   Подданные его покинули замок Сильварреста, страх за них немного утих. Но в замке остались люди. Он чувствовал, что Иом и Миррима, десятки жителей города и стражники все еще там.
   Опасность все приближалась. Когда и откуда она ударит?
   Какими силами обладает Победитель, чем он так страшен?
   Два дня назад Габорн в руинах даскинов ощутил присутствие опустошителей, близость гибели. Он едва успел предупредить своих рыцарей. И сейчас, как и тогда, предчувствие гибели все усиливалось, и Король Земли решил, что на этот раз не станет медлить с предупреждением. Поэтому он только кивал в ответ Орвинну, не решаясь заговорить и не решаясь пошевелиться. Тревожил его и король Орвинн. Этот толстый старик, казалось, был сотворен из крепкого материала. Но вокруг него распространялся неприятный холод.
   "Скверно было бы потерять его, - подумал Габорн. - Надо о нем позаботиться".
   Король Орвинн - верный союзник, большая редкость в эти дни. И его сильные воины очень пригодятся в походе на юг.
   Из "Двинделла" Габорн вышел далеко за полдень.
   К Хейворту все еще подъезжали рыцари, жаждавшие короткой передышки. На всех улицах рядами стояли лошади, трактирщик без устали выносил бочонки с пивом. Служанка не успевала наполнять кружки. Мыть их и вовсе было некогда. Ей просто протягивали пустую посуду и медяки, она брала деньги и наливала пиво.
   Чтобы добраться до лошадей, королям пришлось проталкиваться сквозь толпу. Подойдя наконец к коновязи, Габорн начал отвязывать своего скакуна. Надо было торопиться.
   В этот момент кто-то тронул его за плечо. Габорн повернулся и увидел своего Хроно. Коричневое одеяние подчеркивало бледность лица летописца. Хроно била дрожь.
   - Ваше величество... - начал он и развел руками, словно хотел сказать: "Мою печаль не выразить словами".
   - Что такое? - спросил Габорн.
   - Сожалею, ваше величество, - голос Хроно дрогнул. - Сегодня скорбный день для книг. Я очень сожалею.
   - Скорбный день для книг? - переспросил Габорн с нарастающим страхом.
   Он словно сорвался в бездну. "На меня нападают", - подумал Габорн, ощущая со всех сторон дыхание смерти. Она окружила его, как темная туча. Но нападающего он не видел.
   - Что? Что происходит? - громко спросил он. Король Орвинн услышал и перевел встревоженный взгляд с Хроно на Габорна.
   - Ваше величество?
   Габорн поднял голову к серым облакам, сгустившимся в небе, и послал предупреждение Иом и всем остальным в замке Сильварреста: "Бегите!"
   Он поставил ногу в стремя, но не успел сесть на коня, как у него закружилась голова.
   Все силы внезапно покинули его, к горлу подступила тошнота.
   Габорн соскользнул с седла, застыл, прислонясь к лошади.
   "На меня напала какая-то неведомая сила", - подумал он.
   - Ваше величество, - спросил король Орвинн, - вы в порядке?
   Габорна вновь затошнило, и, оглушенный и ошеломленный, он на мгновение перестал сознавать, где находится.
   Он потряс головой, пошатываясь побрел к крыльцу и опустился на ступени. Народ расступился, чтобы дать ему больше воздуха.
   - Его отравили! - крикнул король Орвинн.
   - Нет... нет! Это умирают Посвященные,- сказал Габорн. - Радж Ахтен проник в Голубую Башню.
   19
   В Голубой Башне
   Над морем все утро стоял густой туман, и Радж Ахтен плыл к Голубой Башне, ориентируясь по крикам морских птиц и шуму волн, разбивающихся о камни.
   В тумане он без труда миновал военные корабли, охранявшие город, и двинулся к его главному опорному пункту.
   Плечо болело, мешая грести. В битве при Лонгмоте король Менделлас Ордин раздробил ему кости. Тысячи даров жизнестойкости помогли Радж Ахтену выжить, но всю прошлую неделю ему пришлось ложиться под ножи лекарей, снова и снова резавших его плоть и ломавших кости, чтобы вправить как следует. Раны заживали через минуту, но боль тем не менее была мучительной, и плечо до сих пор не работало толком.
   А все проклятые мистаррийцы - король Ордин и его сын.
   За эту неделю Радж Ахтен сумел найти достаточно форсиблей, чтобы вернуть весь свой метаболизм, и снова был готов к войне.
   За эту неделю он научился еще лучше владеть Голосом. Он отточил его, как клинок, и мог теперь действительно резать им металл и камни.
   Голубая Башня медленно выступила из тумана. Она была огромна, эта старинная крепость, служившая пристанищем чуть ли не для всех Посвященных Мистаррии.
   Радж Ахтен перебрался на нос лодки и, набрав в грудь побольше воздуха, издал долгий низкий звук. Это был не крик. Скорее ровное, монотонное гудение, ровный, рокочущий звук, на который отозвались вибрацией и его кости, и воздух, и даже каменные стены Голубой Башни.
   Звук не был особенно громким. Громкость, как заметил Радж Ахтен, значения не имела. Важно было попасть в нужный тон - он зависел от породы камня который заставит камень запеть в ответ.
   Он держал этот тон долго, и Голос сливался с песней камня до тех пор, пока до слуха его не донесся треск раскалывающихся стен, крики ужаса в башне, отдаленные и бессловесные, как крики чаек, и в море полетели огромные камни, вздымая при падении брызги и пену.
   Он пел, и крыши проваливались, из окон стали выпрыгивать люди, пытаясь спастись от гибели.
   Он пел, и башенки рушились одна за другой, от стен отваливались каменные горгульи, жуткие подобия людей, и наконец вся Голубая Башня накренилась и рухнула в море.
   В тумане заклубилась серая пыль. Корабли, сторожившие башню, спешно подняли паруса и двинулись к ее развалинам.
   Голубая Башня пала, и с нею пала вся сила Мистаррии. Посвященные и охрана погибли.
   Радж Ахтен снова взялся за весла. Он проскользнет сквозь туман куда быстрее, чем развернутся корабли.
   Спина у него болела, но он испытывал удовлетворение, зная, что Габорну Вал Ордину сейчас еще больнее.
   20
   Все еще Король Земли
   Никогда прежде Габорну не приходилось переживать гибель своих Посвященных. Он только слышал, что утрата силы и жизнестойкости сопровождается тошнотой и изнеможением.
   Сейчас он почувствовал это сам. Приступы тошноты следовали один за другим. Кольчуга внезапно стала такой тяжелой, что пригибала к земле.
   Он не спал три ночи. И теперь, когда не стало жизнестойкости, почувствовал всю навалившуюся усталость.
   Смертную усталость и растерянность. Король Орвинн смотрел на него с ужасом.
   Габорн скорчился, прижав руку к животу, словно его ударили. Но думал он сейчас не о себе.
   В Голубой Башне были почти все Посвященные Мистаррии. А войска Мистаррии составляли почти треть всех вооруженных сил Рофехавана.
   Минуту назад воины герцога Палдана, самые лучшие в Мистарии, стали обыкновенными, не пригодными для сражения людьми; в лучшем случае они сделались "воинами неудачных пропорций", как называют тех, кто сохранил силу, но утратил быстроту движений или сохранил ловкость, утратив силу.
   А герцог Палдан в этот момент готовится к битве с армией Радж Ахтена, и Неодолимые точат клинки, собираясь убивать.
   Прошлой ночью Габорн гадал, куда подевался Радж Ахтен. Теперь он это узнал.
   Мистаррия падет, и с нею вместе падет весь север. Как это могло случиться?
   Ведь герцог Палдан, разумеется, должен был укрепить оборону Голубой Башни - удвоить, а то и учетверить ее охрану.
   Мысленным взором Габорн увидел, как трескаются стены башни, как сыплются в море дождем громадные камни.
   Ему казалось, что и сам он разваливается на части. Сила ушла из него вместе с тремя дарами. В глазах потемнело, когда в Голубой Башне умерли Посвященные слепые.
   Он гордился знаниями, полученными в Доме Разумения, но исчезли два дара ума - и он забыл больше половины того, чему его учили; не мог даже вспомнить образ Иом. Птичьи голоса зазвучали глуше, потому что притупился слух.
   Сознание своего бессилия разбудило в нем ярость, и он закричал на Хроно:
   - Ты, сукин сын! Трусливый ублюдок! Почему ты не предупредил меня? - голос прозвучал непривычно слабо, поскольку и немые, служившие ему, умолкли навсегда. - Скорбный день для книг, говоришь?
   - Мне очень жаль, - снова виновато произнес Хроно. Король Орвинн сел на крыльцо рядом с Габорном, обнял за плечи.
   - Успокойтесь,- сказал старик. - Успокойтесь. Он убил всех ваших Посвященных?
   Габорн стоял, из последних сил превозмогая изнеможение, желание сдаться и отказаться от всех надежд.
   - Да! - ответил он. - Он разрушил Голубую Башню.
   - Ваше величество, вы похожи на мертвеца, - сказал король Орвинн.- Что будем делать? Найдем Способствующего и передадим вам несколько даров, а потом уж поедем дальше?
   У Габорна были с собой форсибли, и очень хотелось так и поступить. Но возвращаться в замок Сильварреста было рискованно.
   - Нет, едем на юг, - сказал он. К закату они будут уже в замке Гроверман, а там тоже есть Способствующие. - Сил у меня пока хватит. И я все еще Король Земли.
   Он с трудом встал с крыльца, поднялся в седло.
   Медлить было нельзя. Темный Победитель кружил где-то совсем рядом. "Будьте начеку, - передал Габорн Избранным воинам.- Приближается смерть".
   21
   Цена обеда
   После полудня Боринсон утратил свои дары. Он ехал верхом, когда внезапно исчез метаболизм и собственные движения показались ему вдруг замедленными.
   Он почувствовал страшную, до колик в животе, тошноту. И вслед за тем дары стали исчезать один за другим с такой скоростью, что он не успевал осознавать, что именно теряет - силу или жизнестойкость, чутье, слух или зрение. В считанные секунды пропало все, осталась лишь пустая оболочка.
   Лишившись даров, Боринсон чуть не разрыдался от горя. Ему вспомнились лица молоденьких крестьянских парнишек, многие годы назад отдавших ему свою силу. То были славные ребята, не пожалевшие для него собственной жизни.
   "Они могли бы сейчас резвиться с девчонками,- подумал Боринсон.- А не умирать в Голубой Башне". Вспомнилась ему и Тамара Тэн, старуха, подкармливавшая его горячими лепешками, пока он был маленьким, и отдавшая ему метаболизм, когда он вырос. Ее будет не хватать всем, кто ее знал.
   Мысли о себе были не менее горьки. Гибель Посвященных вызвала в памяти жуткие картины того, что происходило в замке Сильварреста, когда он сам убивал Посвященных.
   Страж Боринсона всю дорогу почти не раскрывал рта. Они скакали по земле Дейазза, страны, где солнце светило ярче, чем где бы то ни было. Земля эта была прекрасна, и хотя от Гередона ее отделяло всего пятьсот миль, сразу за горами Хест чувствовалось, что климат здесь значительно жарче.
   Южнее Дейазза лежала великая Соленая пустыня, горячее сердце Индопала, и ветра постоянно доносили оттуда ее жар. Вода в Дейаззе не замерзала даже глубокой зимой.
   Вдоль реки Эншеви расстилалась сочная зелень полей. На затопленных участках в поисках пищи расхаживали цапли. Сборщики риса в белых набедренных повязках собирали в плетеные корзины урожай.
   Пока его не оставили дары, Боринсон любовался городами, через которые они проезжали - белыми кирпичными домами, величественными дворцами под золотыми куполами. По колоннадам дворцов, по берегам зеркальных прудов томно прогуливались прекрасные темнокожие женщины в шелковых платьях, носившие в носу и ушах золотые кольца и рубины.
   Широкие улицы были щедро залиты солнечным светом - не то, что узкие улочки крепостей Гередона. И запах здесь был чище, чем на севере, меньше несло отбросами и навозом.
   Но приметы войны были видны и здесь. В пограничных замках собирались войска, по дорогам то и дело проезжали вооруженные отряды. Встречавшиеся по пути горожане смотрели на Боринсона недружелюбно. Дети бросались фигами, а матери их шипели вслед ему проклятия.
   Только раз или два его окликнули с надеждой: "Не видел ли ты Короля Земли?"
   Теперь же, лишившись даров, Боринсон сгорбился и, чтобы не упасть, обмотал цепь вокруг луки седла. На глазах его выступили слезы.
   - Помоги! - крикнул он своему стражу. Он не спал несколько дней и со вчерашнего вечера ничего не ел. Благодаря жизнестойкости до сих пор не чувствовал ни голода, ни усталости. Но сейчас от изнеможения у него поплыли круги перед глазами, а желудок сжался от голода.
   Неодолимый бросил на Боринсона подозрительный взгляд, ожидая подвоха. В этот момент они ехали по главной торговой улице какого-то города. От прилавков доносились пряные запахи кэрри, имбиря, тмина, аниса, паприки, перца. Под навесами восседали беззубые, коричневые от солнца старики в тюрбанах и наперебой зазывали прохожих отведать их стряпни. Там был рис, сваренный на пару в бамбуковых корзинках, которые висели над медными котлами с кипящей водой. Его раскладывали по мисочкам, приправляя кэрри и другими соусами. Продавались здесь и жареные голуби на вертелах. И маринованные артишоки в огромных бочках. И разнообразные фрукты: мандарины, апельсины, дыни, инжир, засахаренные финики, сушеные кокосы.
   - Остановись! - попросил Боринсон. - Твой хозяин сейчас в Мистаррии, в Голубой Башне.
   Он мучительно боролся с желанием уснуть. Голова кружилась, перед глазами мелькали кошмарные видения. Накопившаяся усталость была так велика, что заломило все кости.
   Неодолимый искоса посмотрел на него.
   - На Голубую Башню давно стоило напасть. Я бы и сам посоветовал это своему лорду, - он изучал Боринсона недоверчивым взглядом, хотя здесь, на многолюдном рынке, никакая хитрость не помогла бы тому бежать. И наконец спросил: - Чем тебе помочь?
   - Ничем, - ответил Боринсон. Не существовало никакого средства смягчить ужас и боль, связанные с утратой Посвященных. Неодолимый не мог вернуть ему утраченное или снять эту ужасную усталость. Хотя кое-что он все-таки мог сделать.- Я хочу есть и спать. Вот-вот засну. Я не спал несколько дней.
   - Правду, значит, говорят, - сказал Неодолимый, - воин без даров - это уже не воин.
   Торговец, видя, что они остановились, выскочил вперед и предложил Неодолимому на пробу кусок тушеного крокодила. Тут же их окружили и другие торговцы. На Боринсона, рыжеволосого воина из Мистаррии, они не обращали никакого внимания.
   От запаха горячей пищи у Боринсона засосало под ложечкой.
   - Нельзя ли задержаться и поесть? - спросил он.
   - Я думал, ты торопишься,- сказал Неодолимый, прожевывая взятый на пробу кусок.
   - Тороплюсь, но и есть очень хочется,- ответил Боринсон.
   - Что для тебя важнее? - поинтересовался Неодолимый. - Быстрее добраться или поесть? Я не останавливался, ибо видел, что ты спешишь. Да и не к лицу человеку быть рабом своего желудка. Это желудок должен служить человеку. Хорошо бы всем северянам с толстыми животами это запомнить.
   Боринсон был высоким и плотным мужчиной и никогда не думал, что он толстый. Но здесь, в Дейаззе, все и впрямь казались по сравнению с ним тонкими и стройными.
   - Я хочу лишь немного поесть. Мы уже долго едем, - взмолился он.
   - А чем заплатишь, если я тебя накормлю? - спросил его страж.
   Боринсон посмотрел на прилавки. Он был в плену и потому не имел выбора. Лорды Юга обычно вообще не кормили заключенных. Едой, одеждой и лекарствами их должны были обеспечивать родные и друзья.
   Пленнику не разрешается самому покупать еду.
   - У меня есть золото, - сказал он, гадая, надолго ли этого золота хватит. Неодолимый, скорее всего, сдерет втридорога, чтобы будущим тюремщикам Боринсона досталось поменьше.
   Неодолимый от души расхохотался.
   - Ты в цепях, друг мой. Я отберу у тебя золото, когда захочу. Нет уж, предложи что-нибудь получше.
   - Назови цену сам, - устало сказал Боринсон. Неодолимый кивнул.
   - Хорошо, я подумаю...
   Он купил жареной утки, риса и два лимона у старого торговца, который давал в придачу с едой дешевые глиняные плошки.
   Затем они выехали из города и остановились у излучины реки Эншеви, у развалин дворца, который рассыпался, должно быть, тысячу лет назад.
   Напоили лошадей и пустили пастись. Неодолимый отвел Боринсона к реке умыться. Затем они уселись на лежавшую на земле колонну. Мрамор ее с зелеными прожилками был такой гладкий, словно на него каждый день присаживались желавшие перекусить путники.
   Неодолимый разрезал кривым кинжалом лимон и выжал сок в плошку с рисом и уткой. Желудок у Боринсона сжался. Он потянулся было к плошке, но Неодолимый только усмехнулся.
   - Сначала плата.
   Боринсон ждал, когда же тот назовет цену. Лук или что-нибудь из доспехов?
   - Расскажи мне о Короле Земли, - сказал Неодолимый. - Расскажи, какой он, только говори честно. Боринсон задумался.
   - Что ты хочешь узнать?
   - Говорят, мой господин Радж Ахтен бежал от него в бою. Это правда?
   - Да, - ответил Боринсон.
   - Тогда он должен быть грозным воином, - сказал Неодолимый. - Мой господин отступает нечасто.
   - Он не особенно грозен, - всю правду Боринсону говорить не хотелось. Зачем признаваться в том, что Габорн терпеть не может брать дары у других людей и потому не идет ни в какое сравнение с Радж Ахтеном?
   - Но он хотя бы высокого роста? - спросил Неодолимый.- Сильный?
   Боринсон рассмеялся. Он вдруг понял, к чему этот разговор. Собеседник его тоже не раз мечтал о появлении Короля Земли.
   - Нет, он не высок,- сказал Боринсон, хотя и знал, что высокий рост у индопальцев считается достоинством. Вождь должен быть рослым. - Он ниже тебя на целую ладонь.
   - Но, несмотря на это, он, конечно же, красив? - спросил Неодолимый. - Так же, как мой лорд Радж Ахтен?
   - У него нет даров обаяния, - признался Боринсон. - Красота Радж Ахтена как костер, пылающий в ночи. Красота моего лорда - как... искры от этого костра.
   - Ага! - сказал Неодолимый, словно сделав какое-то открытие. - Значит, правду говорят, будто Король Земли мал ростом и некрасив?
   - Да,- ответил Боринсон.- Он ниже и некрасивее Радж Ахтена.
   - Но он очень мудр, - сказал Неодолимый, - хитер и коварен.
   - Он - молодой человек, - признался Боринсон. - Вовсе не мудрый. И его оскорбили бы твои слова о том, что он хитер и коварен.
   - Но ведь он сумел перехитрить моего лорда Радж Ахтена? Он вел через равнину женщин и скот и тем обманул моего господина.
   - Думаю, ему просто повезло, - сказал Боринсон. - На самом деле это придумал даже не сам Габорн. Это предложила его жена.
   - Вот как, он советуется с женой? Мужчину, который советуется с женой, в Индопале считали глупцом, лишенным мужской чести.
   - Он прислушивается к советам и мужчин, и женщин, - поправил Боринсон...
   Неодолимый высокомерно улыбнулся, подняв лицо к солнцу, и оспины на его смуглой коже стали видны лучше.
   - Ты видел моего господина Радж Ахтена? - спросил он.
   - Видел, - ответил Боринсон.
   - Он лучше всех. И краше всех, и грознее всех в битве,- сказал Неодолимый.- Враги недаром его боятся, а подданные повинуются ему беспрекословно.
   В голосе его, однако, Боринсон уловил какую-то странную нотку. Словно тот хотел что-то проверить.
   - Согласен. Он самый сильный, самый хитрый, самый красивый и самый грозный.
   - Так почему тогда ты служишь Королю Земли? - прошипел сквозь зубы Неодолимый.
   - Нет никого красивее твоего господина,- ответил Боринсон, - но и нет никого, столь же злого сердцем. Что, если я скажу, что подданные боятся его не меньше врагов? И ведь недаром?
   - За такие слова в Индопале полагается смерть! - предостерег Неодолимый.
   Глаза его вспыхнули, и, схватившись за кинжал на поясе, он наполовину вытащил его из ножен.
   - Сказать правду в Индопале означает смерть! - возразил Боринсон. - Но ведь ты сам приказал говорить правду. Разве не это цена обеда, который должен поддержать мою жизнь?
   Неодолимый не ответил, и Боринсон продолжал:
   - Я не до конца ответил на твой вопрос: я служу Королю Земли, потому что у него доброе сердце,- он повысил голос. - Мой король любит своих подданных. Он любит даже своих врагов и хочет спасти всех. Я служу Королю Земли, потому что сама Земля выбрала его и дала ему силу, чего Радж Ахтен со своим прекрасным лицом и всеми своими армиями никогда не дождется!
   Неодолимый разразился добродушным смехом.
   - Друг, ты заработал обед! Ты говорил правдиво, и я благодарен тебе за это, - он пожал Боринсону руку. - Меня зовут Пэштак.
   И передал ему плошку с рисом и уткой. Боринсон не мог не заметить, что Пэштак назвал его другом. В Индопале это значило многое.
   Потому он решился спросить:
   - Пэштак, ты тоже мечтал в детстве о том, чтобы пришел Король Земли? Мечтал стать его рыцарем? Хотелось бы тебе служить ему сейчас?
   Неодолимый задумчиво посмотрел на свою ложку с рисом.
   - Я не думал, что он будет мал ростом и некрасив, и будет советоваться с женщинами. И что родом окажется из вражеских земель, тоже...
   Боринсон съел свой рис. Плошка была маленькая и не утолила голода. Но все же ему стало лучше, и сил как будто прибавилось.
   Он задумался о том, что же все-таки произошло в Голубой Башне. Не только он потерял дары, их потеряли еще тысячи воинов. А ведь многие лорды держали в башне при своих Посвященных личную охрану. Голубая Башня простояла не одну тысячу лет, и никто не мог взять ее штурмом с тех самых пор, как четыреста лет назад король Тисон Смелый успешно подобрался к ней с моря.
   Среди лордов Мистаррии должна сейчас воцариться страшная паника.
   Боринсон подумал о Габорне. Габорн тоже потерял дары, и это было самое страшное.