Вулвертон Дэйв. Братство волка (Властители рун - 2)

   Стало немного светлее, и ураган, сотрясавший замок, внезапно утих, теперь это был просто сильный ветер. Непроглядный мрак сменился сумерками.
   Из глубины тьмы, окутывавшей развалины Королевской Башни, до Мирримы донесся смех и низкий, нечеловеческий голос:
   - Ты думаешь украсть мою силу, чародей? Твой камешек слишком мал, чтобы забрать ее всю!
   Миррима вздрогнула. Крепко сжала в руках лук. Поправила съехавшую стрелу.
   Затем натянула тетиву до отказа, чувствуя острую боль в стертых во время упражнений пальцах.
   Сделала глубокий вздох и выбежала из укрытия.
   Перед нею в глубоком мраке стоял Победитель. Ростом он был около девяти футов и выглядел почти как человек, только поросший темной шерстью. За спиной у него вздымались огромные крылья. Обнаженную плоть его лизали холодные белые языки пламени, и на девушку он посмотрел с презрением.
   Она и не пыталась хорошо прицелиться. Чудовище находилось от нее примерно в шестидесяти ярдах, и нечего было надеяться попасть куда-то, кроме как в середину туловища - хотя бы туда!
   Наскоро прицелившись, Миррима выпустила стрелу. Победитель взмахнул крыльями, и внезапно ветер завыл с новой силой.
   Из его ладони вылетела молния и разбила каменную арку над головой девушки. За воротник ей посыпались осколки.
   Она взяла слишком высоко, и стрела полетела у него над головой.
   Но в этот же миг Победитель, взмахнув крыльями, поднялся на фут, и стрела вонзилась ему в плечо.
   Его передернуло, голова запрокинулась. Победитель рухнул на землю и скорчился, пытаясь прикрыться крыльями и спрятаться. И взвыл от боли и страха.
   Миррима выхватила из колчана еще одну стрелу и бросилась к нему. Ей хотелось увидеть его смерть. А свет по-прежнему стекал с небес в опал Биннесмана.
   В ушах Мирримы зазвенел голос Габорна, исполненный такой силы, что и пожелай она, воспротивиться приказу было бы невозможно: "Стреляй! Стреляй еще раз!"
   Она подбежала ближе. Победитель зашипел, как змея, выглядывая из-под крыла. В глазах его пылали ужас и презрение.
   Миррима натянула тетиву и выстрелила, целясь в глаз.
   На небе вновь засияло яркое солнце, и Миррима, задохнувшись от волнения, опустила лук.
   Она вдруг поняла, что кричит, кричит не умолкая:
   - Гадина! Проклятая гадина, я убью тебя!
   И, подбежав ближе, ударила его ногой. Чудовище протянуло к ней трехпалую мохнатую руку. Она отскочила, продолжая кричать, чувствуя одновременно ужас и облегчение, и боль.
   - Назад! - крикнул Биннесман, подбегая к ней.
   В этот момент Победитель выгнул спину, раскинул крылья и поднял руку. Из горла его вырвался какой-то звук, сиплое шипение, отнюдь не похожее на предсмертный хрип.
   Изо рта чудовища с нечеловеческим воплем вылетел черный ветер. Силой отдачи от взрыва ветра тело Победителя глубоко вдавило в землю, и Миррима отпрянула.
   Только тут она поняла, что убила лишь тело темного духа, но элементаль воздуха, заключенная в нем, осталась живой.
   Ветер ударил ее огромным невидимым кулаком и отбросил на несколько шагов, вышибив из легких весь воздух. Ребра прогнулись, словно по ним ударили дубиной. Миррима споткнулась, упала, и ветер покатил ее по булыжной мостовой. Он завывал над нею на тысячу голосов, причитая, как бестелесные духи.
   Затем с воем пронесся по двору, обратился в смерч и, подхватив тело Темного Победителя, повлек его вверх. В основании смерча из мостовой вылетали камни и, сталкиваясь, с грохотом закружились в воздухе. Из вершины смерча вырвалась молния и ударила в небеса. Затем он метнулся в сторону башни Посвященных. Стены затрещали. Вырванные из них огромные глыбы понеслись по ветру.
   Возле Мирримы одна за другой ударили три молнии. Смерч теперь направлялся к ней. Она почувствовала, как невидимые пальцы ветра хватают ее и тащат в самое сердце урагана. Биннесман что-то прокричал, и Миррима, скорчившись, попыталась зацепиться за камни мостовой.
   Ветер оторвал ее от земли, подержал немного на весу, словно раздумывая, что с нею сделать.
   И тут Миррима увидела Биннесмана. Старый чародей прорывался к ней сквозь ветер, трепавший его волосы и одежду. Он протянул посох, и Миррима ухватилась за конец, ощутив под рукой бугристое полированное дерево. От башни Посвященных отвалилась еще одна глыба, и две тонны камня покатились прямо на них, словно брошенные чьей-то меткой рукой.
   Биннесман поднял руку отражающим жестом, и глыба, чуть-чуть не докатившись, свернула в сторону.
   - Я заклинаю тебя во имя Земли! Живи теперь для Земли! - прокричал Биннесман.
   Ветер дергал Мирриму могучей рукой, пытаясь уволочь, но она изо всех сил держалась за посох.
   Биннесман вытащил из кармана горсть листьев, бросил на ветер. Тот подхватил их, закружил в своем водовороте.
   - Прочь, демон! - крикнул Биннесман. - Она - моя!
   И тут ветер отпустил их, и заревел гигантский смерч. Он оторвал несколько камней от развалин Башни Посвященных, раскружили швырнул в людей, но камни упали неподалеку, не причинив вреда.
   Слепя глаза, ударили одна за другой десять молний.
   Вслед за тем элементаль с ревом двинулась прочь, на север, по пути вырвав с корнем вишневые деревья, сто лет простоявшие над могилами королей. Перескочив через утесы, она понеслась по полям, бессмысленно мечась из стороны в сторону, снося дома, разбивая телеги, разбрасывал стога, сминая изгороди, оставляя за собой полосу черной, вспаханной ветром земли.
   Клубы пыли и клочья сена долго еще кружились на ветру. Но то, что осталось от Темного Победителя, ушло.
   Миррима, измученная, присела на землю. Ребра у нее болели. Руки и ноги были в ссадинах от осколков камней.
   Но она осталась жива, и это было удивительно.
   Биннесман крепко обнял ее, успокаивая.
   Страх и жажда крови оставили девушку, и ее начала бить дрожь. Сердце так колотилось, что из-за шума в ушах она почти не слышала слова Биннесмана. А он сказал удивленно:
   - Это невероятно, миледи! Ни один смертный не в состоянии убить Победителя! Да еще после этого и остаться в живых!
   - Что? О чем вы? - спросила она. Но он, продолжая ее обнимать, добавил только с еще большим удивлением:
   - Вы промокли насквозь!
   Миррима прижалась к его плечу. Глаза ее наполнились слезами. Она смотрела на груду камней, оставшуюся от Королевской Башни. В ней зияла огромная дыра, через которую выбрался Победитель.
   "Иом там, внизу,- думала Миррима.- Надо отыскать тело и похоронить ее, как полагается".
   Но не успела она додумать до конца, как заметила движение.
   Из дыры, вся в пыли, выглянула Иом и настороженно осмотрелась по сторонам. Следом высунул голову хромой мальчишка.
   - Мы спрятались в вашей комнате,- сказала Иом Биннесману. - Сила земли там так велика, что Победитель не хотел входить. А когда рухнула башня, нас спасли балки.
   - Повезло, - крикнул мальчик. Камзол из золотой парчи смотрелся на нем, как маскарадное одеяние. - Королеве повезло!
   - Нет, не просто повезло, - сказала Иом, покачав головой.- Это Габорн предупредил меня и велел спрятаться.
   Мы бросились в этот подвал, потому что он показался безопаснее других, и его прочные балки действительно нас спасли, когда обвалилась крыша.
   - Что ж, поблагодарите короля, когда встретитесь с ним, - сказал Биннесман.
   Иом посмотрела на смерч, двигавшийся теперь по равнине на восток, и содрогнулась. Потом продолжила рассказ.
   - А когда Победитель вырвался наружу, мы без труда выбрались следом. Как выл ветер! Пока я не услышала, как вы тут разговариваете, и не поняла, что все в порядке, я боялась выйти.
   Миррима разглядывала груду камней, которые должны были удержать Победителя под Землей. Немыслимо, чтобы кто-то мог уцелеть, когда на голову рухнуло такое.
   Биннесман выпустил девушку из объятий. Дрожь почти унялась.
   - И все-таки я ничего не понимаю, - чародей покачал головой. Обыкновенной стрелой такое существо не убьешь.
   Он подобрал одну из стрел Мирримы. Осмотрел острый железный наконечник. Пощупал оперение.
   Затем вскинул брови. И с подозрением сказал:
   - Она мокрая.
   - Я упала в ров, - объяснила Миррима. Биннесман улыбнулся с таким видом, словно все понял.
   - Ну конечно. Воздух - неустойчивый элемент. Вода противостоит его неустойчивой природе так же, как и земля. Стрела, состоящая из одного только земного элемента, не смогла бы убить Победителя, а из земного и водного смогла. Вот почему вам это удалось. К тому же я как раз в это время вытягивал у Победителя силу.
   Услышав это, Миррима заподозрила, что чародей пытается приписать себе честь победы над Победителем, но она-то точно знала, что это она спасла ему жизнь, а не наоборот.
   Тут к башне подскакал Джурим, ведя в поводу кобылу Мирримы. Подковы звонко цокали по камням.
   На крестце у кобылы, там, где ударила молния, остался белый след от ожога. Миррима удивилась, что она вообще в состоянии передвигаться. Но вспомнила, что сильная лошадь с дарами жизнестойкости может вынести куда больше обычных.
   Джурим соскочил с коня и снял корзины с щенками. Щенки возбужденно лаяли, а один как-то умудрился открыть носом крышку, выскочил и кинулся к Мирриме.
   Она рассеянно его погладила.
   Джурим обводил всех взглядом, словно не веря, что они целы.
   Иом нервно рассмеялась и сказала Мирриме:
   - Вчера ваш муж убил мага-опустошителя и привез его голову, но нынче вы его превзошли. Что будет вашим следующим семейным трофеем?
   - Больше всего, - сказала Миррима, - я хочу, чтобы это была голова Радж Ахтена.
   Ей и самой не верилось, что это она совершила такой подвиг. В воздухе еще чувствовалась тяжесть, пахло грозой. Тела Победителя на камнях не было - где же доказательства, что она его убила?
   Казалось, что он все еще здесь, где-то рядом и слышит каждое слово.
   Биннесман тоже озирался украдкой, принюхивался. Грозой и пылью пахло довольно сильно.
   - Так он умер или нет? - спросила Миррима. - С ним покончено?
   Биннесман помолчал, обдумывая ответ.
   - Победителя убить нелегко,- сказал он наконец. - Сейчас он лишился телесной оболочки и ослабел. Но он не умер и способен причинить еще много зла.
   Миррима посмотрела на равнину, где бушевал смерч.
   - Но... ведь он же не нападет на нас снова? Биннесман ответил осторожно:
   - Я его прогнал.
   Иом посмотрела вдаль, тяжело вздохнула.
   - Он утратил форму, как элементаль пламяплета? Биннесман стиснул посох, поглядел задумчиво на вихрь, который бросался то в одну, ту в другую сторону, словно не понимая, куда ему лететь. Совсем как растерявшийся ребенок.
   - Не совсем так,- неохотно сказал чародей. - Форму-то он потерял, но рассеется, думаю, не так быстро, как элементаль огня. И еще я думаю, что в покое он нас не оставит.
   Городские стражники начали выбираться из укрытия и растерянно смотрели на развалины башни. Миррима увидела, что четверо из них уже подошли к воротам.
   Тут на другом конце двора она заметила свой лук, который в суматохе выронила. И пошла его подобрать, пробираясь среди валявшихся всюду обломков и каменных глыб. Победитель так все здесь крушил, что она еще раз подивилась, как ей удалось остаться в живых.
   _________
   И тут на земле прямо перед собой она увидела оторванную трехпалую руку с черными острыми когтями - руку Победителя. Из обрубка сочилась кровь.
   К ужасу Мирримы, обрубок шевелился, хватая пальцами воздух.
   Она с силой пнула его ногой. Рука отлетела и, цепляясь за булыжники, перевернулась и продолжала шевелиться, похожая на огромного паука. Щенок залаял и бросился к ней.
   Миррима подняла лук и вернулась к остальным. Джурим испуганно уставился на живую руку, а Иом не сводила глаз со щенка.
   Тот, свирепо рыча, куснул мерзкий обрубок.
   - Щенок пытался вас защитить,- сказала Иом.- Он уже готов отдать дар.
   Миррима удивилась. Правда, и герцог Гроверман говорил, что щенки этой породы быстро привязываются к хозяевам.
   Миррима собралась с духом и решилась просить о милости. В конце концов, Темного Победителя убила она, женщина, а не храбрецы вроде сэра Доннора или городские стражники.
   Миррима опустилась перед Иом на колени и положила к ее ногам лук. Может быть, королева сочтет ее достойной стать воином, и тогда Миррима заслужит право воспользоваться королевскими форсиблями. Дары стоят дорого. А сейчас, когда кровяного металла не достать, получить право на форсибль можно, только совершив подвиг.
   - Ваше величество,- сказала Миррима.- Позвольте мне принести клятву верности. Я отдаю свою жизнь за право служить вам с оружием в руках.
   Иом помедлила, словно заколебавшись.
   - У нее сердце воина, - сказал Биннесман, - настоящего воина. Она сражалась даже тогда, когда отступили бы даже сильные мужчины.
   Иом кивнула; решение было принято. Она оглянулась в поисках оружия, которое заменило бы меч. Джурим вынул из ножен изукрашенный рубинами кривой кинжал и передал королеве.
   Иом коснулась клинком головы и плеч Мирримы и торжественно произнесла:
   - Встаньте, леди Боринсон. Я с радостью принимаю ваше предложение, а за подвиг, совершенный вами сегодня, награждаю вас десятью форсиблями и обещаю взять на содержание ваших Посвященных.
   Десять форсиблей. На глазах у Мирримы выступили слезы, но она сдержала их, потому что воину плакать не годится. А она станет воином, ибо теперь с десятью форсиблями сил у нее будет достаточно. О таком Миррима и не мечтала. Но она понимала и то, что награда была заслуженной.
   Миррима подобрала с земли лук и встала. Теперь она была ровня любому рыцарю, воительница Гередона. Она гордо подняла голову и слезы исчезли сами собой.
   Иом отправилась за форсиблями. Из укрытия вышла ее Хроно, еще бледная от страха, и Биннесман с Джуримом поведали ей, как был убит Темный Победитель.
   Миррима не сказала ни слова. Она сидела на корточках, играя со своими желтыми щенками, а они покусывали ей руки острыми зубками и норовили лизнуть в лицо.
   Ее собаки. Ключ к Силе. Уже этим вечером в замке Гроверман Способствующие споют песню и передадут ей от щенка дар. Щенок, который ее защищал, обладал хорошей жизнестойкостью. Если же Миррима собирается и дальше учиться воинскому искусству, жизнестойкость нужна ей в первую очередь.
   Леди-волк. К утру она станет "леди-волком". По слухам, те, кто берет дары у собак, со временем ожесточаются. Хотелось бы знать, не случится ли это и с нею и не сделается ли она когда-нибудь похожей на Радж Ахтена?
   Иом вернулась, неся с собою дюжины три форсиблей. Подойдя поближе, она сказала:
   - Я захватила форсибли и для себя. Не хотелось бы, чтобы только вас в Гередоне называли "леди-волк".
   - Конечно, не хотелось бы, - ответила Миррима.
   Они сели на лошадей. Джурим отдал Иом своего коня а себе подобрал на конюшне другого. Миррима и Иом взяли корзины со щенками, а чародей Биннесман поднял в седло хромого мальчонку.
   Они ехали по улицам, и Миррима всю дорогу озиралась. На фоне неба контуры городских стен без Королевской Башни и башни Посвященных казались незнакомыми.
   За разводным мостом на берегу все еще лежала голова опустошителя. Миррима придержала коня и заглянула в ров. Рыб-чародеев было не видно, все они ушли в глубину.
   Наконец в тени моста среди золотых водяных лилий она заметила осетра, который отдыхал там, едва шевеля плавниками.
   Отдыхал. Он тоже изрядно потрудился, чтобы спасти замок. "Чародеи вод знали, что делали",- подумала она. Может быть, это именно они и помогли ей убить Победителя.
   - Биннесман, - сказала Миррима, - надо что-то сделать для чародеев. Мы должны их отблагодарить.
   Она чувствовала себя виноватой - еще вчера утром ей хотелось отведать их мяса. Теперь-то она понимала, чем они обязаны этим рыбам.
   - Разумеется, - сказал Биннесман. - Река очистилась. Нужно открыть водослив, чтобы чародеи могли плыть куда хотят. Сами они этого сделать не сумеют.
   Миррима попыталась представить, как должна себя чувствовать рыба, запертая во рву. В реке небось лучше, там лягушки, угри, утята и прочие лакомства.
   Биннесман, Джурим и Миррима отодвинули валуны, которыми был перегорожен водослив, и открыли канал, ведущий в реку.
   Поднявшись на берег, Миррима увидела в глубине темные, неясные тени чародеев и их голубые спины. Гигантские осетры быстро выплыли по каналу в реку и двинулись вверх по течению к Даннвуду и к истокам Вай.
   26
   Обран
   По дороге во Дворец Наложниц у Боринсона, измученного усталостью и печалью, то и дело слипались глаза. Проснувшись от тычка Пэштака, он не понял, то ли он поспал час, то ли подремал минуту.
   - Приехали, - сказал Неодолимый, показывая на простиравшуюся перед ними долину. - Дворец Наложниц.
   Боринсон поднял голову. Конечно, он не отдохнул. "Дворец" обманул все его ожидания. Он представлял себе роскошное здание с золотыми куполами, с галереями и воздушными арками, с просторными внутренними дворами.
   А там, на дальней стороне долины стояло несколько прилепившихся к отвесному склону скалы старых каменных домишек.
   Издалека они казались покинутыми развалинами. Долина была высохшая, усеянная растрескавшимися валунами, среди которых рос колючий кустарник. Водоема не было никакого. Не было ни овец, ни коров, ни верблюдов, ни лошадей, ни коз. Над крышами не поднимался дым. Да и стражи не было видно.
   - Ты уверен, что это здесь? - спросил Боринсон. Неодолимый только молча кивнул.
   - Конечно,- наконец догадался Боринсон. - Кто же хранит свое величайшее сокровище у всех на виду.
   Дворец был замаскирован под заброшенные руины в пустыне. Обран. Боринсон прежде думал, что это означает "город древнего короля". Но теперь в памяти всплыло и другое значение слова - "королевские руины".
   Пэштак повел его коня в поводу вниз по тропе.
   Но и за воротами древнего города, куда они въехали не торопясь, стражи Боринсон не увидел. Караулка у ворот давным-давно обвалилась; похоже, даже не сто лет назад. В развалинах, которые он и посчитал было дворцом, жили одни только скорпионы и змеи.
   Кругом, куда ни глянь, грелись на солнце серые ящерицы. При приближении людей они мгновенно прятались. В кустах Боринсон заметил птиц, воробьев и мухоловок с желтыми хохолками.
   Вода есть, понял он. Иначе здесь не было бы столько живности. Но никаких других примет водоема - колодца или деревца - он не увидел.
   Они доехали до развалин большого здания, бывшего роскошного особняка, куда Неодолимый въехал на коне, словно и не собираясь спешиться даже перед троном.
   Крыша здания провалилась. Когда-то стены здесь были расписаны яркими фресками, изображавшими рыцарей давних времен в длинных белых шелковых одеяниях и с курчавыми волосами. Но под солнцем пустыни краски выгорели и превратились в размытые пятна землистого цвета.
   Здесь Боринсон заметил наконец признаки жизни. Не так давно кто-то пробил дальнюю стену зала, открыв вход в узкое ущелье.
   У самого входа там было темно, но далее ущелье, похоже, расширялось, поскольку в глубине Боринсон увидел солнечный свет.
   Тут же он заметил и стражников.
   Из полумрака выступили двое Неодолимых и громко сказали Пэштаку по индопальски, что дальше он может проехать только один, без Боринсона. Пэштак показал им форсибли и рассказал о послании. Тогда Неодолимые на ломаном рофехаванском пригрозили Боринсону смертью, если он не остановится, что, как он начал понимать, было в этой стране обычным способом убеждения.
   Но Боринсон до того устал, что ему было уже все равно, убьют его или нет.
   Один из стражников отправился передать просьбу Боринсона об аудиенции. Через двадцать минут он вернулся, приказав Боринсону спешиться, и Неодолимые повели его в ущелье.
   Войдя туда, он ощутил запах влажной земли и свежей растительности. Где-то впереди был оазис.
   На желтом песке играли золотые солнечные блики. Стены ущелья были футов сто высотой, и в это время Дня, под вечер, на дно попадал только отраженный свет.
   Камень стен был кремового цвета. Боринсон подумал, что наверняка место это нашли совсем недавно, и многие тысячи лет оно было скрыто от человеческих глаз.
   Странно. Очень странно, что вода, драгоценная в пустыне, веками оставалась недоступной. Ему захотелось узнать, почему, как это могло случиться? Кто замуровал подход к оазису? И как люди умудрились забыть о воде?
   Ущелье, извиваясь как змея, вывело их наконец в небольшую почти треугольную долину. С востока и запада ее ограждали высокие скалы, сходившиеся на юге острием буквы V. С северной стороны высился горный хребет, непроходимый даже для диких зверей.
   И здесь, в этой скрытой от глаз долине, рядом с небольшим озером среди множества пальм стоял дворец, который и ожидал увидеть Боринсон.
   Он был кремового цвета, высотою футов в сорок, с квадратными сторожевыми башнями, возносившимися над ним еще на столько же. Венчал дворец огромный купол, окруженный открытой террасой для ночных прогулок. Купол был весь из золота, стены башен сияли медью. Голубое озеро, изумрудная трава, пышные пальмы по берегам, дикая жимолость и жасмин, обвивавшие стены, являли собою столь прекрасную картину, какой Боринсон еще не видал. Дворец был простым, но очень красивым.
   Закованный Боринсон нес связку форсиблей. Тысяча форсиблей весила около девяноста фунтов, и не успел он дойти до дворца, как окончательно выбился из сил.
   Пэштак остановил его у ворот, возле высокого портала из позолоченного дерева, крытого кованым вороненым металлом.
   Заглянуть за ворота Боринсон не мог и потому принялся с любопытством разглядывать яркие цветы вьющихся по стене растений и порхавших над ними колибри.
   За воротами слышалось журчание фонтана.
   Стражник что-то громко сказал высоким голосом по-туулистански.
   Пэштак перевел:
   - Евнух говорит, Саффира примет тебя здесь, во дворе. Он откроет ворота, чтобы ты мог с ней поговорить. Смотреть на нее запрещено под страхом смерти. Если ты взглянешь на нее хоть раз, тебя убьют, - сказал он и добавил: Впрочем, если Саффира заступится за тебя, приговор могут смягчить, и тебя только лишат мужественности, так что ты сможешь остаться во дворце и служить ей.
   Боринсон хмыкнул. Ему никогда не приходилось видеть женщин, у которых было бы больше десяти даров обаяния, но он все понял. Мужчины с такими дарами тоже бывали очень красивы, хотя к ним Боринсона не влекло никогда, он остался равнодушен даже к необыкновенной красоте Радж Ахтена. Его вообще не трогало мужское обаяние.
   Зато при виде благородной дамы всего лишь с несколькими дарами ему случалось испытать недостойное искушение. Устоять перед женскими прелестями было куда труднее. Но как бы ни был велик соблазн, высокородные леди были не для него; недосягаемые, великолепные, они казались ему даже не совсем людьми. Что же говорить о Саффире, у которой даров обаяния сотни.
   - Я, пожалуй, воздержусь от такого удовольствия, - сказал Боринсон.- Мне как-то всегда были дороги мои мужские достоинства.
   - Согласен, не стоит того,- кивнул Пэштак. Боринсон ухмыльнулся. Пэштак подал знак. Стражники начали поднимать ворота.
   - Закрой глаза, - сказал Пэштак и, опустившись на колени и локти, принял положенную почтительную позу. - Зажмурься покрепче, чтобы ни у кого не возникло подозрения, будто ты подглядываешь. Ты северянин, и здесь только и будут ждать повода тебя прикончить. Видишь, они могли завязать тебе глаза, но, значит, предпочитают, чтобы повод был.
   Боринсон крепко зажмурился, подумав о странностях чужих обычаев. В разных странах разные представления о вежливости. Он не совсем понимал, кто такая Саффира. Наложница из королевского гарема - не королева. Хроно у нее не было. Но при этом она была любимой женой Радж Ахтена, драгоценностью, которую он берег и прятал от всех. Боринсон решил обращаться с ней, как с королевой. И пустился, приняв такую же позу, что и Пэштак, чуть не ткнувшись при этом носом в ползавших по горячим от солнца камням муравьев.
   Закованному в цепи сделать это было непросто.
   И тут он услышал голос Саффиры, заговорившей, к его удивлению, на рофехаванском с небольшим лишь акцентом.
   - Добро пожаловать, сэр Боринсон, - сказала она. - Никогда еще нас не посещал гость из Рофехавана. Для меня это большое удовольствие. Рада убедиться, что рассказчики не лгут и на свете действительно существуют люди с белой кожей и огненными волосами.
   Он жадно вслушивался в ее голос. Мягкий, чувственный, глубокий, мелодичный. Наверняка она обладала дарами Голоса. Да и дарами ума, если, ни разу в жизни не видев человека из Рофехавана, так хорошо говорит на чужом языке.
   Саффира, шелестя шелками, подошла ближе. На мгновение на него упала ее тень, загородив солнечный свет, и он уловил нежный, непривычный аромат чужеземных духов. Он промолчал, поскольку еще не получил позволения говорить.
   - Что это? - спросила Саффира.- У вас на голове какие-то коричневые пятна! Это татуировка?
   Боринсон чуть не рассмеялся. Похоже, язык она все-таки знала не в совершенстве. Теперь, когда она задала вопрос, можно было заговорить.
   - Эти пятна у меня от рождения, ваше величество, - сказал он.- Они называются веснушки.
   - Веснушки, - повторила она. - Пятна на форели тоже веснушки?
   - В Мистаррии и на юге Рофехавана пятна на форели называют крапинками.
   - Понятно, - насмешливо сказала Саффира. - Значит, у вас одно и то же называется по-разному.