Вулвертон Дэйв. Братство волка (Властители рун - 2)

   И вдруг Габорн заметил еще кое-что. В небе над долиной появилась огромная стая скворцов, где были тысячи и тысячи птиц, похожая на ожившую тучу. Скворцы метались, то разворачивали назад, то взмывали вверх. Словно они заблудились и искали теперь спокойного пристанища на земле, но не могли найти. Скворцы часто летают так осенью, но эта стая выглядела чересчур странно, будто заколдованная.
   В следующее мгновение Габорн услышал крики гусей. Он взглянул на Вай, которая вилась среди зеленых полей подобно серебряной нитке. В миле от берега вверх по течению реки в ста ярдах над водой клином летели гуси. Крик их был необычно резким.
   Биннесман выпрямился в седле и повернулся к Габорну.
   - Ты тоже понял, не так ли? Это понимаешь невольно.
   - О чем ты? - спросил Габорн.
   Хроно кашлянул, как бы собираясь задать вопрос, но ничего не сказал. Летописцы говорят редко. Властители Времени, которым и служат Хроно, запрещают им вмешиваться в события. Однако сейчас Хроно явно проявил любопытство.
   - Это Земля. С нами говорит Земля, - сказал Биннесман. - С тобой и со мной.
   - И что же она нам говорит?
   - Пока не знаю, - честно признался Биннесман. Он поскреб бороду и нахмурился. - Но она говорит именно так: кролики и мыши начинают беспокоиться, птицы меняют направление, гуси кричат громче обычного. Она что-то пытается сказать Королю Земли. И ты растешь, Габорн. Растет твоя сила.
   Габорн изучающе смотрел на Биннесмана. Лицо чародея окрасил странноватый румянец, похожий цветом на его мешковатое одеяние. Принц почувствовал запах трав, которые тот хранил в своих непомерных карманах,- цветов липы, мяты, огуречника, чародейской фиалки, базилика и десятка других. На первый взгляд Биннесман мог бы показаться обыкновенным симпатичным старичком, если бы не печать мудрости, которая лежала на его лице.
   - Я проверю. Ночью мы узнаем еще кое-что, - заверил он Габорна.
   Но тревога не оставляла Габорна. Он решил собрать военный совет, но хотел понять сначала природу угрозы, о которой его предупреждала Земля.
   Втроем они спустились в глубокую ложбину между холмами, которая на прошлой неделе выгорела дочерна.
   Здесь, у подножия холма, на обочине Габорн увидел женщину, которую принял за старуху, закутанную с головой в шерстяное одеяло.
   Когда по дороге застучали конские копыта, старуха подняла глаза, и Габорн увидел, что она вовсе не стара. Наоборот, это была молодая девушка, почти девочка, и он ее знал.
   Неделю назад Габорн повел свою "армию" из замка Гровермана в Лонгмот. "Армия" эта состояла из крестьян, мужчин, женщин и детей, и нескольких старых солдат, которые гнали стадо в двести тысяч голов. Пыль над равниной, которую подняло стадо, должна была отпугнуть Лорда Волка Радж Ахтена и задержать нападение на Лонгмот.
   Если бы тогда Радж Ахтен догадался, что это всего лишь хитрость, из злобы он убил бы всех - даже детей и женщин. Молодая женщина, которая сидела сейчас у подножия холма, шла с ними вместе. Габорн хорошо ее запомнил. В одной руке она держала тяжелое знамя, в другой - грудное дитя.
   Под Лонгмотом она вела себя храбро и самоотверженно. Габорн всегда радовался, если ему удавалось помочь таким людям. Но все же он удивился тому, что она - простая крестьянка, у которой вряд ли есть лошадь,- оказалась всего через неделю здесь, в предместьях замка Сильварреста, более чем за две сотни миль к северу от Лонгмота.
   - Ваше величество, - сказала девушка, склонив голову в знак почтения.
   Габорн понял, что она не случайно сидит на обочине, а ждет именно его. На охоте он был три дня. Долго же она просидела здесь!
   Женщина поднялась на ноги, и Габорн увидел, что ноги у нее в дорожной грязи. Значит, она проделала весь путь от Лонгмота сюда пешком. Правой рукой она покачивала дитя. Она поднялась, сунула руку под накидку, чтобы отнять от груди насытившегося ребенка и прикрыть себя как полагается.
   Не раз лорды, оказавшие помощь в битве, приходили к нему искать милости. Крестьян, которые поступали бы так же, Габорн встречал очень редко. Но эта женщина явно чего-то от него хотела, причем очень сильно. Биннесман улыбнулся и сказал:
   - Молли? Молли Дринкхэм? Ты ли это? Девушка застенчиво улыбнулась, а чародей спешился и подошел к ней поближе.
   - Да, это я.
   - Очень рад, покажи-ка мне своего ребенка,- Биннесман взял из се рук младенца и принялся разглядывать. Ребенок, темноволосый, не более двух месяцев от роду, сунул в рот кулачок и, зажмурившись от удовольствия, энергично его посасывал. Чародей ласково улыбнулся.
   - Мальчик? - спросил он. Молли кивнула.
   - Как похож на отца, - пробормотал Биннесман. - Очень славный! Веррин гордился бы им. Но что ты делаешь здесь?
   - Я пришла посмотреть на Короля Земли, - сказала Молли.
   - Что ж, посмотри,- сказал Биннесман. Он повернулся к Габорну и представил девушку: - Ваше величество, это Молли Дринкхэм, которая жила когда-то в замке Сильварреста.
   Молли вдруг застыла, побледнев от страха, словно только сейчас поняла, с кем заговорила. "Может быть, она так робеет, потому что теперь я Король Земли", - подумал Габорн.
   - Прошу прощения, сэр,- сказала Молли срывающимся голосом.- Надеюсь, я не отвлекаю вас... я знаю, еще рано. Вы, наверное, и не помните меня...
   Габорн спешился, чтобы встать с ней вровень и чтобы она почувствовала себя свободно.
   - Не отвлекаешь, - сказал он мягко.- Ты проделала долгий путь из Лонгмота. Я помню, как ты помогла мне. У тебя должна быть серьезная причина, чтобы прийти сюда, и я хочу скорее услышать твою просьбу.
   Молли застенчиво кивнула.
   - Видите ли, я думала...
   - Говори,- сказал Габорн, бросив взгляд на своего Хроно.
   - Видите ли, я не всегда была кухаркой у герцога Гровермана, - сказала она.- Мой отец был конюшим короля Сильварреста, а я жила в замке. Но я опозорила себя, и отец отослал меня на юг.
   Она взглянула на ребенка. Незаконнорожденный.
   - Неделю назад я была вместе с вами, - продолжала она,- и я знаю, что если вы - Король Земли, к вам должна была перейти сила Эрдена Геборена. Иначе вы не стали бы Королем.
   - Откуда ты это знаешь? - спросил Габорн тоном, выдавшим его беспокойство. Он не хотел, чтобы она попросила о невозможном. О делах Эрдена Геборена ходили легенды.
   - От Биннесмана, - сказала Молли.- Я, бывало, помогала ему сушить травы, и он рассказывал мне всякие истории. И я знаю, что если вы стали Королем Земли, значит, наступают скверные времена, потому Земля и дает вам силу найти Избранных - Избранных рыцарей, которые будут сражаться бок о бок с вами; силу решать, кого вы возьмете под свою защиту, а кого - нет. Эрден Геборен заранее знал, когда его людям угрожала опасность, и заранее их предостерегал. Вы наверняка тоже обладаете таким даром.
   Теперь Габорн понял, чего она хочет. Она хочет жить и значит, хочет быть Избранной. Габорн посмотрел на нее долгим взглядом и на этот раз увидел не только круглое личико и приятную фигурку, скрытую темной одеждой. Не только длинные темные волосы и ранние морщинки вокруг голубых глаз. Зрение Земли открыло ему глубину ее сердца.
   Он прочел в нем любовь к замку Сильварреста и любовь к человеку по имени Веррин, главному конюху королевских конюшен, погибшему от удара копыта. Он увидел, как страшно ей было оказаться в замке Гровермана и заниматься там черной работой. От жизни теперь она хотела немногого. Хотела вернуться домой, показать матери свое дитя - вернуться туда, где она узнала тепло и любовь. Он не увидел ни хитрости, ни жестокости. Она гордилась своим незаконнорожденным сыном и горячо его любила.
   Габорн знал, что и прибегнув к Зрению Земли, он не в состоянии разглядеть сразу душу до дна. Если бы он смотрел на женщину хотя бы час, тогда он узнал бы ее лучше, чем она сама. Но времени было мало, а он и сейчас увидел достаточно.
   Габорн расслабился. Поднял левую руку.
   - Молли Дринкхэм, - произнес он заклинание мягким голосом, - я избираю тебя. Ты избрана и находишься под моей защитой на все грядущие темные времена. Если когда-нибудь ты услышишь мой голос, прислушайся. Я приду сам или направлю тебя в безопасное место.
   Дело было сделано. Габорн сразу же ощутил силу заклинания, ощутил мгновенно возникшую связь и ставшее уже привычным напряжение, благодаря которому он узнает об угрожающей ей опасности и сможет ее предупредить.
   Молли почувствовала то же самое, и глаза ее широко распахнулись, а лицо покраснело от смущения. Она опустилась на одно колено.
   - Нет, ваше величество, вы меня не так поняли, - сказала она. На руках она держала младенца. Кулачок мальчика выпал изо рта, но тот спал и этого не заметил. - Я хочу, чтобы вы избрали его и однажды сделали своим рыцарем!
   Габорн даже вздрогнул, настолько смутила его эта просьба, и посмотрел на ребенка. Похоже, эта женщина с детства воспитана на рассказах о великих подвигах Эрдена Геборена и потому многого ждет от Короля Земли. И она не знает пределов его возможностей.
   - Ты многого не понимаешь, - мягко попытался он объяснить. - Избрать ребенка нелегко. Теперь, когда я избрал тебя, тебя видят мои враги. Я воюю не с людьми и даже не с опустошителями, я воюю с невидимыми Силами, которые движут ими. Избрание подвергает тебя великой опасности, я не знаю, смогу ли я вовремя прислать тебе помощь, и тогда тебе придется позаботиться о себе самой.
   Мои силы слишком малы, а враги слишком многочисленны. Ты должна помогать себе, помогать мне вытащить тебя из опасности. Я... я не могу сделать это для ребенка. Я не могу подвергать его такой опасности. Он не сможет себя защитить!
   - Но ему нужен кто-то, кто бы его защитил, - сказала Молли. - У него нет отца, - мгновение она ждала ответа, потом взмолилась: - Пожалуйста! Пожалуйста, изберите его ради меня!
   Габорн внимательно всматривался в ее лицо, и щеки его горели от стыда. В поисках поддержки он переводил взгляд с Биннесмана на Хроно, словно феррин, застигнутый в темном углу на кухне.
   - Молли, ты просишь о том, чтобы я позволил ребенку, когда он станет взрослым, стать моим воином, - Габорн запнулся. - Но до этого еще нужно дожить! Грядут темные времена - мир еще такого не видел. Когда это случится через месяц, или, может быть, через год, неважно. Твой ребенок еще не сможет сражаться.
   - Тогда изберите его для чего-нибудь другого, - сказала Молли. - По крайней мере, если над ним нависнет опасность, вы об этом будете знать.
   Габорн посмотрел на нее со страхом. Неделю назад в битве за Лонгмот он потерял сразу несколько человек, которых избрал, - своего отца и отца Шемуаз, короля Сильварреста. Смерть каждого из них ударила его в самое сердце. Он никому не рассказывал про это чувство, даже себе, но это было, словно... они вросли корнями в его тело, а их вырвали, оставив зияющие темные пустоты, которые никогда не заполнятся. Потерять их было все равно что потерять ногу, которая никогда не вырастет снова, и принц никак не мог избавиться от чувства вины. Он чувствовал вину так же, как чувствовал бы ее отец, чьи дети утонули в колодце.
   Габорн облизнул пересохшие губы.
   - Я не могу этого сделать. Ты не знаешь, о чем просишь.
   - У него нет никого, кто его защитил бы, - сказала Молли. - Ни отца, ни друзей. Только я. Посмотрите, какой он крошечный!
   Она развернула спящего мальчика и шагнула ближе. Ребенок был слабенький, хотя спал крепко и вид у него был сытый. Дыхание у него было сладкое, как у новорожденного.
   - Ступай пока,- вмешался Биннесман.- Если Его Величество говорит, что не может избрать твоего сына, значит, не может.
   Биннесман бережно взял Молли под локоть и развернул лицом к городу.
   Молли взглянула на Биннесмана и вскричала с неожиданной злостью:
   - Тогда что же мне делать? Ударить головой о камень и покончить с ним? Вы этого хотите?
   Габорн испытал такой страх, словно его швырнули в пучину на милость волн. Бросил взгляд на Хроно - что напишет тот о его решении? Обратился за помощью к Биннесману.
   - Что мне делать?
   Страж Земли, нахмурясь, разглядывал ребенка. Он покачал головой.
   - Боюсь, ты прав. Избрание ребенка - дело и не разумное, и не доброе.
   Потрясенная, Молли сжала губы и отшатнулась, словно вдруг поняла, что ее старый друг Биннесман стал врагом.
   Биннесман попытался объяснить:
   - Молли, Земля поручила Габорну собрать всех, кого он в силах защитить. Однако даже его сил может оказаться недостаточно. С лица земли исчезла не одна раса - вспомни тотов и даскинов. Люди могут оказаться следующими.
   Биннесман не преувеличивал. Земля, явившись Габорну в его саду, рассказала многое. Пожалуй, Биннесман даже чересчур осторожно разговаривал с Молли, не решаясь открыть всю правду.
   - Земля обещала защищать Габорна, а он обещал защищать вас. Но твоего сына, думаю, лучше всех защитишь ты.
   Чародей сказал Молли то, что решил сделать для всех сам Габорн - доверить Избранным защиту и спасение других людей. В Гередоне, перед охотой, он избрал столько, сколько смог - больше сотни тысяч человек, старых и молодых, лордов и крестьян. В любой момент, подумав о ком-то из них, он мог установить мысленную связь и узнать, где и в какой стороне тот находится. Он мог отыскать их, когда понадобится, и почувствовать, когда им грозит опасность. Но их было слишком много! И тогда он решил избирать рыцарей и лордов для защиты подданных. Он старался избирать их со всем благоразумием и не решился отвергнуть хилых, глухих, слепых, чересчур молодых или недостаточно умных. Не решился поставить их ниже других, ибо не мог принести их в жертву своим предрассудкам. Поручив лорду, или отцу, или матери самим позаботиться о нуждах своих подопечных, он немного облегчил тяжесть, легшую на свои плечи. Сделал он это в высшей степени тщательно. Он воспользовался Силами, чтобы обучить лордов, подготовить укрепления и оружие и готовиться к войне.
   Молли побледнела при мысли, что защита младенца теперь лежит на ней, и взгляд у нее был такой, что Габорн испугался, как бы она не упала в обморок. Молли знала, насколько слаба, знала, что не в силах защитить его должным образом.
   - Я помогу тебе,- в утешение предложил Биннесман. Еле слышно он пробормотал какие-то слова, смочил палец слюной и, встав на колени, окунул палец в пыль на краю дороги. Потом поднялся и старательно вывел пальцем на лбу ребенка руну защиты.
   Но и это не утешило Молли. По щекам ее потекли слезы, и плечи сотряслись от рыданий.
   - Если бы это был ваш ребенок, - взмолилась она, - неужели вы его не избрали бы? Не избрали бы и тогда?
   Габорн понял, что она права. И Молли прочла ответ на его лице.
   - Я вам его отдам...- предложила она.- Если хотите, пусть это будет ваш свадебный подарок. Я отдам, пусть растет как ваш сын.
   Габорн прикрыл глаза. Отчаяние в ее голосе поразило его, как удар топора.
   Едва ли он имел право избрать ребенка. Это было жестоко. "Это безумие, подумал он,- и если я изберу его, то тысячи других матерей вправе будут просить о том же. Десять тысяч, сто тысяч! Но что, если я откажусь его избрать и Молли окажется права? Что, если своим бездействием я обрекаю его на смерть?"
   - Есть ли у ребенка имя? - спросил Габорн, ибо не везде незаконнорожденный получал имя.
   - Я назвала его Веррин, - сказал Молли, - так звали его отца.
   Габорн посмотрел на ребенка, заглянул глубоко сквозь спокойное личико и нежную кожу в маленький разум. Там не было ничего, кроме нескольких и еще не осознанных желаний. Ребенок был благодарен матери за молоко, за тепло ее тела и за то, как сладко она поет, укачивая его. Но он еще не любил мать, не любил ее так, как она любила его.
   Габорн проглотил комок в горле.
   - Веррин Дринкхэм, - сказал он тихо, подняв левую руку, - я избираю тебя. Избираю тебя ради Земли. Да исцелит тебя Земля. Да укроет тебя Земля. Да сделает тебя Земля своим.
   Габорн ощутил, как связь родилась и стала набирать силу.
   - Благодарю вас, ваше величество, - сказала Молли. Глаза девушки еще блестели от слез. Она повернулась в сторону замка Гровермана, готовая идти домой пешком две сотни миль.
   Но едва она сделала первый шаг, Габорну стало страшно; Земля предупредила его о том, что девушке грозит опасность. Если она пойдет на юг, она погибнет. Что именно случится в пути - нападут ли разбойники, или она заболеет, или же ей выпадет какой-то другой еще более ужасный жребий, он не знал. Но предчувствие было таким же сильным, как в день гибели его отца.
   "Молли, - подумал Габорн, - на этом пути вас ждет смерть. Повернись и иди в замок Сильварреста".
   Она остановилась, повернула к нему вопрошающие голубые глаза. Мгновение поколебалась, потом развернулась и побежала на север к замку Сильварреста так, как будто за ней гнался опустошитель.
   Глаза Габорна наполнились слезами признательности.
   - Умница, - прошептал он. Он боялся, что она не услышит предупреждения или последует ему не сразу.
   Хроно, сидевший на своем белом муле, перевел взгляд с Габорна на девушку.
   - Это вы развернули ее?
   - Да. - Вы почувствовали, что южное направление опасно?
   - Да, - снова ответил Габорн, не желая признаваться в своих страхах. - Во всяком случае, для нее. И, повернувшись к Биннесману, сказал:
   - Не знаю, сумею ли я защитить его. Я не хотел, чтобы так вышло.
   - У Короля Земли тяжелая ноша, - сказал Биннесман. - После битвы в Кэр Фаэле на теле Эрдена Геборена, говорят, не было ни одной раны. Может быть, он умер от того, что у него разорвалось сердце.
   - Ты меня утешил, - язвительно сказал Габорн. - Я хочу спасти этого ребенка, но не знаю, лучше ли для него то, что я его избрал.
   - Может быть, не стоит придавать этому такое значение, - сказал Биннесман, словно допуская мысль, что даже самые тяжкие усилия его не помогут спасти человечество.
   - Нет, я обязан верить, что это важно, - воспротивился Габорн. - Обязан верить в то, что этот ребенок стоит борьбы. Но как спасти всех?
   - Спасти все человечество? - сказал Биннесман. - Это невозможно.
   - Тогда мне нужно понять, как спасти большинство, - Габорн оглянулся на Хроно, летописца, который следовал за ним с детства.
   Одетый в скромное коричневое платье ученого, тощий, как скелет, тот смотрел на него немигающими глазами. Но когда Габорн взглянул в его сторону, Хроно виновато отвел глаза.
   Предчувствие, которое испытывал Габорн, вселяло в него беспокойство, и он знал, что Хроно, если бы захотел, мог бы помочь.
   Но Хроно, отказавшийся от имени и от себя ради служения Властителям Времени, не хотел говорить.
   Те, кто посвятил себя Властителям Времени, не имели права вмешиваться в события, однако Габорну приходилось слышать рассказы о Хроно, которые отказывались от обета.
   Габорн знал, что далеко на севере, в монастыре за Орвинном, на островах живет второй Хроно - тот, с чьим разумом слит разум Хроно Габорна. Они жили единым разумом - что было великим искусством, которое редко практиковалось вне монастыря, ибо это приводило к безумию.
   Хроно Габорна был "Свидетелем", Властители Времени поручили ему наблюдать за Габорном и записывать его слова и поступки. Спутник, "писец", он был летописец, который заносил все события жизни Габорна в книгу, которую можно будет прочесть только после его смерти.
   Монастырские писцы жили бок о бок и, конечно, делились друг с другом сведениями. Они знали все, что происходит у Властителей Рун.
   Потому Габорн был уверен в том, что и его Хроно известно многое, но делиться этим он не желает.
   Биннесман перехватил взгляд, которым Габорн одарил Хроно, и сказал вслух:
   - Если бы мне пришлось отбирать семена для нового сада, уж не знаю, старался бы я сохранить их побольше или оставил только самые лучшие.
   2
   Случайные знакомые
   Дом" в деревушке Стожки, которая стояла посреди скучных, унылых равнин Мистаррии, казались похожи на гнилые полуразвалившиеся пни, но зато там был постоялый двор, а Роланда ничего больше не интересовало.
   Он въехал в Хэйс после полуночи, когда спали даже собаки. Край неба на юго-западе полыхал огнем. Часом раньше Роланд повстречал одного из королевских дальновидцев, у которого было с полдюжины даров зрения, и тот сказал, что это извержение вулкана, но вулкан был слишком далеко, и в степи стояла тишина. Свет огня, отразившись от нависшего дыма и пепла, залил небо красноватым заревом. От ярких сполохов все вокруг приобрело неестественно четкие очертания.
   Каменных домов в деревне было всего пять, да и те крытые соломой. Крылечко у постоялого двора было изрядно подрыто свиньями, которых держал хозяин. Роланд спешился, и два борова, тут же проснувшись, хрюкнули и затрусили к нему неспешной рысцой, крутя пятачками и понимающе подмигивая. Роланд заколотил в дубовую дверь, где на косяке висел прибитый к косяку символ Праздника Урожая облезлая деревянная фигурка Короля Земли, в заново подкрашенном зеленом платье, с венком из дубовых листьев на голове. Вместо обломившегося посоха кто-то вложил в руку короля пурпурную веточку цветущего тимьяна.
   Открывший дверь толстый хозяин в заляпанном переднике был грязный под стать своим свиньям. При одном взгляде на него Роланд тотчас решил уехать отсюда без завтрака. Но выспаться было нужно, и на ночлег он остался.
   Комнаты были переполнены беженцами с севера, и Роланду досталось место в постели, где уже дрых здоровенный детина, от которого несло чесноком и пивом.
   Но постель была все же лучше сырой земли, так что Роланд не стал спорить, оттеснил соседа к стене, отчего тот перестал храпеть, и попытался уснуть сам.
   Попытка не удалась. Минуты через две здоровяк перевалился на бок и снова громко захрапел. Во сне он закинул на Роланда ногу и обнял. Рука у него была крепкая, словно у человека, который владел даром силы.
   Роланд свирепо шепнул:
   - Отвали, если не хочешь остаться без руки.
   Здоровяк, борода у которого была до того густая, что в ней запросто могла бы спрятаться белка, приоткрыл глаза и при тусклых отсветах далекого огня, мелькавших в затянутом бычьим пузырем окне, увидел Роланда.
   - О, прошу прощения, - извинился он. - Я подумал, жена.
   Он отвернулся и немедленно захрапел.
   У Роланда несколько отлегло от сердца. Не хватало еще в этой тесноте стать содомитом.
   Роланд повернулся на бок, предоставив соседу согревать спиной спину, и вновь попытался заснуть. Но через час тот снова подкатился поближе и обнял Роланда. Роланд ткнул его в грудь острым локтем.
   - Черт побери, женщина! - отодвигаясь, раздраженно проворчал здоровяк сквозь сон. - У тебя одни кости.
   "Лучше спать на голых камнях в чистом поле",- пробормотал про себя Роланд.
   И тут же его сморил глубокий сон.
   Но спал он недолго и вскоре проснулся оттого, что опять оказался в кольце рук, огромных, как бревна, и сосед целовал его в лоб.
   В окне стоял тусклый рассвет. Глаза у соседа были закрыты, дышал он глубоко и, похоже, крепко спал.
   - Ну уж теперь ты меня извини, - сказал Роланд, взялся за его бороду и как следует дернул. Потом отпихнул от себя темноволосую голову. - Я ценю нежные чувства, но остерегись выказывать их мне. Прошу тебя.
   Человек открыл налитые кровью глаза и тупо уставился на Роланда. Роланд подумал, что он сейчас, устыдившись, принесет свои извинения.
   Но сосед неожиданно побледнел, и в глазах его мелькнул страх.
   - Боринсон? - вскричал он, мгновенно придя в себя. Вжавшись в стену всеми тремястами фунтами своего веса, здоровяк съежился и задрожал, будто ожидая, что Роланд вот-вот его ударит. - Как ты здесь оказался?
   Это был огромный черноволосый человек с густой проседью в бороде. Роланд никогда его не видел. "Я проспал двадцать один год", - подумал он.
   - Мы знакомы? - спросил он в надежде, что тот наконец представится.
   - Знакомы? Да ты едва не убил меня, хотя, должен признаться, я это заслужил. Я был последним ослом. Но потом я раскаялся, и теперь я осел только наполовину. Ты что, не узнаешь меня? Я барон Полл!
   Роланд не встречался с ним никогда в жизни. "Он спутал меня с моим сыном, Иварианом Боринсоном,- понял Роланд, - с сыном, о котором я узнал только после пробуждения".
   - Ах вот оно что, барон Полл! - весело сказал Роланд, ожидая, что сейчас тот поймет ошибку. Не может же быть, чтобы сын оказался так похож на него, с такой-то огненно-рыжей шевелюрой и белой кожей. Жена у Роланда была довольно смуглая. - Рад тебя видеть.
   - И я рад, что ты рад. Как тебя понимать, прошлое забыто? Ты простил... кражу кошелька? Ты можешь это забыть?
   - Что до меня, то уже забыл, да так, будто мы никогда и не встречались, сказал Роланд. Слова его только озадачили барона.
   - Слишком уж ты стал великодушен... После той трепки, которую я тебе задал... Ты ведь наверняка потому и пошел в солдаты. Значит, можно сказать, ты у меня в долгу. Верно?
   - Трепки... - отозвался Роланд, удивляясь, что собеседник все еще не заметил ошибки. О сыне он не знал ничего, кроме того, что тот стал Капитаном Королевской Стражи. - Пустяки. Ведь я же выдал тебе не меньше, чем получил, верно?
   Барон Полл посмотрел на Роланда, как на сумасшедшего. И гадать было нечего - сын явно получил больше.
   - Ладно...- с подозрением сказал Полл.- Я рад, что мы помирились. Но... как тебя занесло на юг? Я думал, ты на севере в Гередоне.
   - Король Ордин погиб, - мрачно сказал Роланд. - Радж Ахтен напал на них в Лонгмоте. Наших погибло тысячи.
   - А принц? - побледнев, спросил Полл.
   - Насколько мне известно, с принцем все хорошо, - ответил Роланд.
   - Насколько тебе известно? Но ведь ты же его телохранитель!
   - Именно поэтому я и спешу к нему возвратиться,- сказал Роланд, поднимаясь с кровати. Он накинул на плечи свой новый дорожный плащ из медвежьей шкуры, натянул тяжелые ботинки.