Страница:
– Этот человек - сын короля Эмдара. Ему не удалось безнаказанно пробраться к нам и шпионить тут, чтобы потом выдать нас своему отцу. Само провидение разоблачило его, и теперь мы посчитаемся с нашим врагом.
– Почему ты боишься сказать им правду, Урган, - усмехнулся тихо Корн, даже обрадованный этот небольшой передышкой, - зачем ты обманываешь своих людей.
– Я, обманываю? - насмешливо переспросил Урган, - я просто не говорю им всю правду, как и вы с Алаиной. Тем более, кто меня убедит, что если бы твой обман не раскрылся, ты не поступил бы так, как я только что сказал. А теперь иди, на этот раз жалеть тебя, бедненького, никто не будет.
Действительно, теперь раздавался только тихий грозный ропот и внезапно из толпы вылетел камень и попал Корну в живот. Сдавленно охнул, Корн согнулся, но как только выпрямился, следующий камень попал ему в бедро, а следом еще несколько в спину. Одна из ран открылась и брызнула кровь. Окрик Ургана прекратил летание камней, сам же Урган был доволен:
– Ну, как тебе это? К этому ты тоже привык? Тебе это не впервой?
Корн рассмеялся через силу, еле удерживаясь на ногах и облизнул пересохшие губы. -Урган, если бы ты знал, какие унижения я перенес и от своего отца, и вообще за последнее время, ты бы не старался так.
– Не пытайся меня разжалобить…
– Помилуй, и в мыслях не было, хочешь, можешь продолжать в том же духе. В конце концов, у вас единственных возможно больше на это прав, чем у кого-либо другого.
Урган с удивлением посмотрел на Корна, но не успел ничего спросить. Они подошли к пещере. Вход в нее был закрыт железной дверью. Сопровождающие Корна люди Ургана ввели его внутрь, развязали и сняли повязку с глаз. Потом лязгнул замок и Корн остался в темноте, рухнув на пол тотчас же, как закрылась дверь.
Придя немного в себя, он попытался обследоваться пещеру. Она оказалась небольшая, судя по всему, сухая. Где-то журчала вода и Корн, идя ощупью на звук, вскоре обнаружил маленький ручеек, сбегавший по стене. Он выходил из ниоткуда и уходил куда-то в камень, именно оттуда и слышалось журчание. Даже если бы у Корна была бы чашка, он не смог бы набрать в нее воды, струйка была тоненькая, и можно было напиться, только прижав рот к камню. Зато Корн с радостью обнаружил, что он не в кромешной темноте, откуда-то из-под свода пещеры рассеивался свет. Постепенно глаза привыкли к такому скудному освещению, и Корн смог оглядеться. Ничего особенного. Песок на полу, холодный, охапка сена у одной из стен, достаточная, чтобы предохранить от холода. Корн усмехнулся про себя. Достаточная, чтобы не чувствовать холода пола, а как быть с тем, что ему нечего накинуть на себя. Вряд ли ночью будет холодней, чем сейчас, ведь солнце сюда не проникает и не нагревает за день пещеру.
Боль в спине к тому времени утихла, зато пришел холод и голод. Хотелось пить, он никак не мог напиться, обсасывая камень. Корн лег на охапку сена, пытаясь какую-то часть сена набросить и на себя. Попытался уснуть. Ничего не получалось. Он думал об Алаине. Где она, что она делает, почему не дала о себе знать? Судя по замечаниям Ургана, она была на его стороне. Вопросов было море, и меньше всего Корна волновала его участь. Урган не убьет его, это ясно. Что еще он может сделать? Потребовать выкуп у отца? Отец даст, не торгуясь. Он все вернет себе, повысив подати или разорив пару семейств. Обменять на кого-либо. Но в темнице королевского замка было всего несколько крестьян, виновных только за то, что, по доносу, в их доме ночевали люди Ургана. Скорее всего выкуп.
Холод усилился и Корна уже начала бить крупная дрожь, когда дверь приоткрылась и щель проскользнула женщина. Она несла поднос с едой и свечу. Корн узнал в ней Мати. Вслед за Мати вошел человек в маске, но не Урган, а видимо один из часовых Корна. Он кинул небольшой тюк на пол и вышел. Мати молча начала развязывать тюк.
– Мати, - спросил Корн, - тебе приказали вообще молчать или не говорить только на определенную тему.
Мати молчала и продолжала развязывать узел.
– Хорошо, молчи. Ни в коем случае я не буду просить тебя делать что-то против воли Ургана. Могу я только поблагодарить тебя. Ведь ты ухаживала за мной столько времени, а меня увели так быстро, что я не смог даже выразить тебе мою признательность.
– Но это не я ходила за вами - машинально ответила Мати и испуганно зажала рот рукой.
– Не бойся, я тебя не выдам. Хочешь, я тоже буду молчать, чтобы не подводить тебя больше?
Мати торопливо кивнула и быстрей начала развязывать тюк. В тюке, который оказался одеялом, была рубашка и еще несколько полосок ткани. Смочив ткань в принесенной чашке, Мати знаком показала, чтобы Корн развернулся к ней спиной. Торопясь, она промыла его открытую рану и поскорей выскользнула наружу, оставив свечу и поднос с едой. Еда - это было мягко сказано, как Урган и обещал - это был всего лишь кусок хлеба, зато Корн порадовался, что была бутыль с водой. Он поел и загасил свечу. Хотелось спать и теперь, завернувшись в одеяло, он спокойно уснул.
Он отлично выспался. И когда на следующий день к нему вошли Урган и Тари, у Ургана был недовольный вид:
– Пожалуй, я зря велел принести тебе одеяло, - сказал он.
– Ну почему же, ты должен воспользоваться мной как можно лучше. А это будет труднее, если торговаться с отцом придется всего лишь из-за моего тела.
– Конечно, - усмехнулся Урган, - может мне тебя еще и откормить, глядишь, за толстого принца я получу больше.
Корн засмеялся.
– Боюсь, меня тогда не узнают и сделка не состоится.
– Ты уверен, что сделка состоится? Твой отец пойдет на мои условия?
– Он пойдет на все твои условия, если они покажутся ему разумными.
– Что в его понятии разумные условия?
– Например, выкуп.
Урган и Тари переглянулись.
– Может ты еще скажешь, сколько за тебя просить? - с издевкой спросил Тари.
Корн развеселился.
– Ты не умеешь считать? Хорошо, на досуге я посчитаю вам разумную сумму.
– Хватит издеваться над нами, - прервал его Урган. - Нам не нужны деньги твоего отца…
– Народа, Урган, народа… - добавил Корн и получил удар в подбородок. Голова стукнулась об скалу.
А Урган схватил сползающего на пол Корна за рубашку и хорошенько встряхнул, от чего голова Корна еще раз стукнулась об камень.
– Если ты еще раз скажешь что-нибудь в таком роде, я вытрясу из тебя все душу.
– Как же с тобой разговаривать, Урган, - морщась от боли и потирая ушибленную голову, спросил Корн, - стоять перед тобой на коленях и ловить с благоговением твои слова? Да, Урган?
– Я не могу тебя понять, щенок? Ты слишком глупый или слишком отважный? - Урган задумчиво покачал головой.
– Мой отец не может понять меня вот уже девятнадцать лет. Сам я понял себя только недавно. Где уж тебе за один день.
– Ладно, оставим это на потом. Я намерен обменять тебя на моих людей, которых держат в темнице. Эти люди помогли мне и я должен освободить их.
– Это дело, Урган. Отец несомненно согласится. Только позволь дать тебе совет…
– Мы не нуждаемся в твоих советах, - вставил Тари.
Но Урган внезапно заинтересовался.
– Продолжай, - приказал он Корну.
– Отец освободит твоих людей. Но, Урган, - Корн был уже не насмешлив, а серьезен, -этим ты только докажешь их виновность. Будут преследоваться их семьи и родственники. Ты должен вначале обезопасить их, а потом уже требовать обмен. И еще. Никогда больше не пользуйся приютом простого крестьянина. Ибо в следующий раз, схватив такого человека, отец не будет раздумывать, виноват он или нет.
Урган задумался. Тари хотел что-то сказать, но Урган знаком велел ему замолчать. Так ничего и сказав, Урган вышел. Тари поспешил за ним, злобно взглянув напоследок на Корн. А Корн со стоном лег на свое ложе. Голова гудела, и он схватился за нее, пытаясь остановить это гудение.
Вечером пришла молчаливая Мати, принесла ему поесть, осмотрела спину. Корн, еще мучаясь от головной боли, не сказал ни слова.
На следующий день Урган с Тари опять были у него.
– Я решил, - сказал Урган. - Как только мы привезем сюда семьи заключенных, мы отправим твоему отцу послание от тебя, в котором ты напишешь…
– Я не буду ничего писать.
– Теперь я точно знаю, что ты слишком глуп и туп, - вздохнул безнадежно Урган, - ты безмозглый баран. Все, что ты ни делаешь, ты делаешь во вред себе. Хорошо, не пиши. Мы пошлем твоему отцу твоего коня, твой ржавый меч.
– Мой ржавый меч? - Корн рассмеялся. - Тари, - обратился он к спутнику Ургана, - пошли-ка кого-нибудь принести меч.
Удивленный Тари вышел, а Корн быстро сказал Ургану:
– У меня есть условие, и я буду обсуждать его только с тобой.
Тари вошел.
– Сейчас его принесут…
Но Урган прервал его:
– Не надо, - сказал он, - он просто дурит нас. Надо заставить его написать. Король поверит только письму. Коня и меч могли украсть. У него в сапоге нашли цепочку и кольцо. Цепочка обычная, кольцо явно не его, маленький размер, он вез его в подарок.
– Алаине, - Тари сразу вскипел, - он решил каким-то там подарком подкупить простых девушек.
Корн и Урган машинально взглянули друг на друга. Корн понял, что Урган знал о знатном происхождении Алаины, но и Урган понял, что Корну это известно.
– Пошли, - сказал Урган Тари и они вышли.
Вечером Корн спросил у Мати:
– Мати, я тебя прошу, не говори ничего, только кивни. Скажи, за мной ухаживала Алаина, ведь правда, да?
Мати вся напряглась, взглянула на Корна и, увидев в его глазах такую тоску и боль, медленно кивнула.
– Спасибо. Увидишь ее, скажи, что я люблю ее больше жизни.
Он закрыл глаза и не видел, как округлились от удивления глаза у Мати.
Урган пришел только через несколько дней. Пришел один.
– Я знаю твое условие, - начал он с ходу. - Но я уже сказал, ты ее не увидишь.
– Я помню, - сказал Корн.
Он подошел к Ургану вплотную и посмотрел ему в глаза.
– Расскажи мне о ней и все. Расскажи о том, что случилось. Как она попала к тебе? Что она делает здесь, что она говорила обо мне. Расскажи и я напишу это проклятое письмо.
Урган не выдержал его взгляда. Он отвернулся и прошелся по пещере.
– Я ожидал этого и все равно не могу решиться. Я не хочу, чтобы ты даже думал о ней, не то, чтобы виделся!
– Почему, Урган? Потому что ты сосватал ее за своего помощника? Да, Урган? А она любит его? Она хочет выйти за него замуж? Скажи мне и я отстану от тебя.
– Нет, она не любит его и вряд ли полюбит. Глупая девчонка. Ей было бы спокойней, если бы у нее был муж, способный защитить ее. Хорошо, я расскажу тебе, но только после тебя. Как оказалось, она мне далеко не все рассказала.
Корн рассказал Ургану все. Он начал с того памятного дня в овраге, с той ночи на кухне, поведал о своих терзаниях, о том, как понял, что любит, о своих посещениях поместья Сватке в обличии конюха, о своем желании уйти из родительского дома, об обещании Алаины не выходить замуж, пока не даст ему ответа, о своем возвращении из путешествия и о том, как приняли его в доме Сватке. Впервые он рассказывал кому-то о своих мыслях и планах. Впервые он выговорил все, что у него накопилось. И хотя он старался не упоминать об отце, король Эмдар незримо присутствовал в его рассказе.
Кончив, Корн обессилено упал на одеяло.
– Теперь ты, Урган, - глухо произнес он, приходя в себя.
Урган присел рядом.
– Она, оказывается, почти ничего не рассказала о тебе. Только то, что влюбился в нее принц, а опекунша ее рассвирепела, что она якобы увела жениха ее дочери. Она высекла ее при всем честном народе, да так, что провалялась девочка наша без памяти несколько дней, а как встала, то ушла со своим Ариком ко мне. Видел бы ты, какую я ее подобрал. Она все молчала, да ела так плохо, что я уж думал насильно кормить ее. Потом оттаяла, веселая стала, помогала всем, мы полюбили ее. А как начала раны врачевать, так совсем незаменима стала. Скольких она выходила, счета нет. К нам ведь какие только люди не попадают, и с побоями, и язвами, всем помогала. Тебя она сразу узнала, но не сказала, кто ты. Видел я, что она что-то не договаривает, да даже и подумать не мог, что сам принц ко мне пожаловал. Так и ходил бы ты меж моих людей обманом, если бы не девчушка одна, что узнала тебя.
– Я не предал бы тебя, Урган. Даже если бы отец узнал, - тихо сказал Корн.
– Вот и Рака все твердит, что хороший ты. Но брось, принц, не верю я людям, королям тем более. Алаина…, как дочь любил ее, и та обманула.
– Где она сейчас?
– Где? - Урган вздохнул. - Болела долго. Знаешь, принц, как она выхаживала тебя? Ведь посмотреть на тебя сейчас, ни одного шрама не видать, а раны были страшные. А она не спала дней десять, все от тебя не отходила… - Урган замолчал.
А Корн с болью прошептал.
– А я и не знал, что она все это время была рядом.
– … как ты на поправку пошел,- продолжил Урган, - она на воздух вышла подышать, да от такой усталости под дождем уснула, простыла сильно.
Корн вскочил, но потом безнадежно махнул рукой и сел.
– Сейчас уже поправляется, только слаба еще, как ты недавно. Про тебя спрашивала. Я запретил ей говорить, что с тобой. Сказали, в горах поправляешься. Когда окрепнет немного, отправлю ее тоже в горы. Вернется, когда тебя уже тут не будет.
Некоторое время оба сидели молча.
– Урган, что случилось с твоей семьей?
Урган вздрогнул, но молчать не стал.
– Один из солдат твоего отца, когда войска стояли в нашей деревне, обесчестил мою жену. Мой отец вступился за нее, ударил солдата, и его убили. Моя мать умерла с горя. Меня тогда не было. Когда я вернулся и узнал, я поклялся отомстить. Я нашел этого солдата и убил его голыми руками. Потом ушел к разбойникам. Солдаты вернулись в мою деревню и сожгли ее. Я увел всех сюда, отныне наш дом тут.
– Урган, в армии моего отца строгие порядки, я сам служил, у меня чин сержанта, многие солдаты - мои друзья. Этого не может быть.
– У твоего отца, принц, наверное, две армии. Одна та, где служишь ты, другая, где командуют его сыновья. В моей деревне жил твой брат Сарл и многие отцы девушек прокляли его. А тот солдат был его правой рукой.
Корн опустил голову. Ему нечего было сказать.
Урган встал и сказал уже своим прежним глухим жестким голосом.
– Тебе принесут сейчас бумагу и перо. Напишешь, как хочешь, но если мне не понравится, перепишешь. Учти, я умею читать. Назначишь время обмена через пять дней.
– Не получится, Урган.
– Что такое, опять твои штучки?
– Нет, просто я должен быть в поместье родственника Салана. Сначала отец призовет Салана и Варгона и только после того, как потребует от них объяснений, только тогда он приступит к обмену. На это уйдет еще не менее шести дней.
– В таком случае, срок твоего пребывания здесь увеличивается, только и всего. И не надейся, Алаину за это время ты не увидишь, - добавил он резко, уловив проблеск надежды в глазах Корна.
– Урган, ты не выдашь ее насильно замуж за Тари, она не любит его.
– Если так нужно будет для ее спокойствия, то выдам.
И Урган вышел.
Когда Корну принесли письменные принадлежности, он уже обдумал текст письма, поэтому это дело не заняло у него много времени.
"Ваше величество, - писал Корн, - Ваш сын пишет эти строки в плену у разбойников. Случайно попал я к ним вслед своим фантазиям и дал им возможность замыслить обмен меня на тех несчастных, что имели глупость приютить в свое время людей этого сообщества. Поверьте, я не со своими друзьями, их я покинул сразу по выезду из столицы. Они ничего не знают, но я предупредил главаря, что пока они не предстанут перед Вами, ему придется подождать. Итак, дней через десять заключенные должны быть у подножия гор, неважно в каком месте, главарь узнает. Я думаю, Вы отправите Багиса, возможно Мекиса. Предупредите их, что слишком близко подходить не стоит, лишние усилия. Засаду тоже ставить негде, здесь непроходимые буреломы. Не уверен, что они убьют меня, если Вы не согласитесь на их условия, они не кровожадны. Но они уверяют об обратном. Вам решать, поверить им или мне. Одно скажу, те несчастные виновны только в обычном человеческом гостеприимстве. Я был бы счастлив, если бы был причиной возвращения им свободы. С печалью, Ваш сын Корн."
Урган, прочитав письмо, недовольно крякнул, но, подумав, решил оставить все, как есть.
– Мои люди передадут это письмо стражнику у ворот. Я усилю на эти дни осторожность и охрану. От короля Эмдара можно ожидать всего.
– Желаю удачи! - сказал печально Корн.
– Пожелай удачи себе, принц.
Но Корн не стал отвечать и Урган вышел.
Потекли однообразные дни. Мати, как обычно приходила по вечерам, спину она уже не осматривала, приносила неизменный кусок хлеба и воду. Корну после болезни не хватало хорошей еды и он слабел с каждым днем. Урган не приходил больше ни разу, зато обязательно раз в день его навещал Тари. Вначале Корн еще переругивался с ним, но вскоре понял, что тот ходит только для того, чтобы лишний раз увидеть его слабость и напомнить, что Алаина будет его. Тогда он перестал с ним разговаривать. Последние дни он вообще не вставал, берег силы. Тари это бесило, он сыпал ругательствами и оскорблениями, но Корну было все равно.
Когда появился Урган, Корн понял, что время пришло. Он встал, скрывая свою слабость. Ему не хотелось выглядеть в глазах Ургана тем слабаком, каким стал. Ему это удалось и Урган ничего не заметил.
– Люди твоего отца у моих гор. Я сам поеду и все проверю. Думаю, уже в сумерках, мы обменяет тебя. - И опережая уже готовый сорваться с уст Корна вопрос, добавил, - Алаина в горах, я отправил ее туда, как только узнал, что сегодня выведу тебя отсюда. - Он печально усмехнулся, - она поехала с радостью, когда я сказал, что наш выздоравливающий там.
– Урган, я вернусь за ней.
– Я выдам ее замуж.
– Ты злодей и тиран, - Корн сжал кулаки, но потом в отчаянии упал на одеяло.
– Наконец-то ты стал бояться меня, - рассмеялся Урган. - Забудь ее, парень, забудь.
Уже у входа, он обернулся:
– Сейчас тебе принесут нормальную еду, ты очень плохо выглядишь, - и вышел
Днем за ним пришел Тари с несколькими разбойниками.
– Завязать глаза, - приказал Тари.
– Еще не сумерки, что-то изменилось? - удивился Корн.
– Да, изменилось, - усмехнулся Тари. - Напоследок, я решил устроить тебе торжественные проводы.
Скрутив руки принца за спиной, разбойники повели его на улицу.
– Тари, Урган знает, что ты задумал? - спросил Корн, когда его привязывали к столбу, врытом в землю.
– Урган стал слишком мягкотелым, он стареет и слабеет, а мы должны показать нашу серьезность и твердость, - прошептал ему на ухо Тари, затягивая веревки и срывая рубашку.
– Люди, - раздался его громкий голос.
Он отошел от Корна и остановился напротив него. Увеличивающийся шум голосов показал, что вокруг столба начала собираться толпа.
– Люди: братья и сестры, - раздался опять голос Тари и шум стих, - вот наш враг, вот угнетатель наших семей, разоритель наших хозяйств. Все, чем он и его семья живут, сделано нашими руками, а они за это бьют нас и унижают. Мы не можем заставить его заплатить жизнью за наши страдания, его жизнью мы спасем нескольких наших преданных людей, но мы должны показать ему, как мы его ненавидим. Пусть навсегда запомнит нашу ненависть.
И в Корна полетел ком грязи:
– Это тебе за то, что меня, солдата короля высекли, - раздался голос Тари.
Наступившая тишина взорвалась. В юношу полетели комья грязи, и каждый бросок сопровождался выкриком:
– Нас заставляли работать бесплатно!… У меня увели дочь!… Моего отца забили до смерти!… Нас выгнали из дома!…
Крики раздавались все яростней и грозней. Тело Корна уже было залеплено грязью, а он все ждал, что вот-вот кинут камень, и он не сможет выдержать удара и на радость Тари вскрикнет. Внезапно раздался звонкий женский голос:
– Остановитесь, люди, остановитесь!
Голос стремительно приближался, крича:
– Не надо, не надо этого делать!
Голос принадлежал Алаине. Корн понял это, когда она уже была рядом.
– Алаина, - не веря себе, взволнованно прошептал он.
– Корн!
Алаина, припала к его груди, но тут же развернулась и бросила в толпу:
– Он не виновен в ваших обвинениях. Да, он сын короля, но он не совершил ни одного преступления. Наоборот. Рака, - нашла она в толпе девушку, - расскажи, как он помог тебе.
Рака, плача, вышла вперед:
– Алаина, я говорила им, они не слушали. - И крикнула погромче, - Он помог мне, он отдал мне все свои деньги, чтобы спасти меня от обвинения в воровстве. А Сани он вырвал из рук своего брата и спас ее. Сани, выйди и скажи, - Рака осмелела и говорила громче.
Из толпы вышла еще одна девушка, и робко посмотрев на Тари, кивнула.
– Ха, - засмеялся Тари, - он любит защищать девушек, уж не для себя ли он так старается, окружить себя благодарными…
– Нет, Тари, - раздался на этот раз мужской голос, - я видел, как он заступился за солдата и доказал его невиновность, иначе тому грозила бы хорошенькая порка.
Тут не выдержала Сани, и тоже крикнула:
– Мой брат был садовником во дворце, и его хотели наказать за то, что он не поменял завядшие розы, принц за него тоже заступился.
– Нашелся заступничек, - Тари не мог этого стерпеть и подскочил к Алаине. - Уходи и уводи с собой этих распустивших сопли недоумков.
– Я не уйду, Тари, - твердо сказала девушка. - Я люблю его.
– Я люблю его, - звонко, в толпу крикнула Алаина, - я клянусь, что он не сделал ничего плохого ни одному человеку.
Она повернулась к Корну.
– Я люблю тебя, - сказала она теперь уже ему и протянула руку к его повязке.
– Сними, Алаина, - раздался ехидный голос Тари, - сними, он увидит всех нас, и мы убьем его.
– Алаина, сними, я хочу увидеть тебя, - прошептал Корн.
Но она испугалась.
– Нет, любимый. Так будет безопасней для тебя.
– Алаина, я пришел за тобой…
– Знаю, - печально ответила она.
Прибежала Рака с ведром воды. Алаина взяла протянутый кусок ткани, смочила его в воде и в наступившей тишине смыла с лица и тела Корна грязь. Все это время он лихорадочно шептал ей:
– Алаина, мы уедим в Вароссу. Там можно разводить лошадей. Мы купим ферму, и будем зарабатывать себе на жизнь. Я все продумал. У меня есть небольшая сумма, нам хватит.
– Нет, Корн, мое место здесь, Урган не отпустит меня. Никто не может покинуть эту долину.
– Ты, правильно говоришь, девочка, - раздался голос Ургана.
Он незаметно подошел и слышал весь разговор.
– Тебе мальчишка Мати рассказал, да? - спросил он понурившую девушку и, получив утвердительный кивок, вздохнул. - Я так и думал, что Мати не выдержит. Вот видишь, парень, что ты делаешь. Жалость и любовь рушит весь порядок. Из-за тебя мои люди не слушаются меня, из-за тебя мне придется наказать своих людей.
– А Тари? Ты накажешь Тари? - с гневом воскликнула Алаина. - Посмотри, что он сделал?
– Тари не нарушал никакого моего приказа. Я не приказывал обращаться с этим парнем с королевским почтением. И все, хватит об этом. Развязать его, - приказал он своим людям.
Разминая затекшие руки, Корн, не видя никого из-за повязки на глазах, обратился в пустоту:
– Тари, я вызываю тебя на бой. На честный бой. Покажи, какой ты храбрый перед вооруженным человеком, а не перед связанным.
– Угомонись парень, - сказал не без удивления Урган, - ты мне нужен живой, а не мертвый. Я не могу обменять тебя мертвого.
– А помощник тебе нужен тоже живой? - усмехнулся Корн. - Хорошо, тогда я не убью его.
– Щенок, - подскочил к нему Тари, - Урган, дай ему его паршивый меч, я не буду его убивать, только проучу хорошенько.
– Я смотрю, вы здесь не живете, а занимаетесь учебой, - засмеялся Корн, - учебой принцев. Учите меня несколько дней.
– Ну, хорошо, - задумчиво сказал Урган, - у нас еще есть время. Тари, придется ему снять повязку, ты оденешь маску. Всем уйти в дома, можете смотреть оттуда. Учтите, он не должен никого видеть. Алаина, - повернулся он к девушке, встретил ее твердый взгляд, сказавший ему, что ни за что на свете она не уйдет отсюда, и сказал совсем не то, что хотел. - Ты можешь остаться.
Когда площадь опустела, а Урган с Тари надели маски, с Корна сняли повязку. Он взглянул на Алаину и счастливо улыбнулся:
– Неужели это ты?
– А ты, неужели это ты? Худющий, грязнущий, - засмеялась Алаина, и, протянув руку, коснулась его лица.
– Хватит, - недовольно сказал Урган. - Бери свой меч, парень. И разрази меня гром, я не понимая, как ты будешь драться этим куском грязного железа.
Корн рассмеялся.
– У меня есть еще немного времени? Мне нужна только вода и тряпка.
Окружившие Корна люди недоверчиво смотрели, как Корн взял мокрую тряпку и провел ее по клинку. После тщательного вытирания клинок очистился от засохшей грязи, и все ахнули.
– Тоготский меч, - выдохнул Урган, - я никогда такого не видел, только слышал.
Он недоверчиво посмотрел на Корна.
– Откуда он у тебя?
– От короля Дарота, - не без гордости сказал Корн, нежно проведя по клинку рукой.
Тари хмыкнул:
– Тебе не поможет твой замечательный клинок.
– Конечно, нет, ведь драться буду я, а не он.
– Поторопись, принц, - сказал Урган, - до сумерок уже не далеко, а нам еще надо доехать.
– Почему ты боишься сказать им правду, Урган, - усмехнулся тихо Корн, даже обрадованный этот небольшой передышкой, - зачем ты обманываешь своих людей.
– Я, обманываю? - насмешливо переспросил Урган, - я просто не говорю им всю правду, как и вы с Алаиной. Тем более, кто меня убедит, что если бы твой обман не раскрылся, ты не поступил бы так, как я только что сказал. А теперь иди, на этот раз жалеть тебя, бедненького, никто не будет.
Действительно, теперь раздавался только тихий грозный ропот и внезапно из толпы вылетел камень и попал Корну в живот. Сдавленно охнул, Корн согнулся, но как только выпрямился, следующий камень попал ему в бедро, а следом еще несколько в спину. Одна из ран открылась и брызнула кровь. Окрик Ургана прекратил летание камней, сам же Урган был доволен:
– Ну, как тебе это? К этому ты тоже привык? Тебе это не впервой?
Корн рассмеялся через силу, еле удерживаясь на ногах и облизнул пересохшие губы. -Урган, если бы ты знал, какие унижения я перенес и от своего отца, и вообще за последнее время, ты бы не старался так.
– Не пытайся меня разжалобить…
– Помилуй, и в мыслях не было, хочешь, можешь продолжать в том же духе. В конце концов, у вас единственных возможно больше на это прав, чем у кого-либо другого.
Урган с удивлением посмотрел на Корна, но не успел ничего спросить. Они подошли к пещере. Вход в нее был закрыт железной дверью. Сопровождающие Корна люди Ургана ввели его внутрь, развязали и сняли повязку с глаз. Потом лязгнул замок и Корн остался в темноте, рухнув на пол тотчас же, как закрылась дверь.
Придя немного в себя, он попытался обследоваться пещеру. Она оказалась небольшая, судя по всему, сухая. Где-то журчала вода и Корн, идя ощупью на звук, вскоре обнаружил маленький ручеек, сбегавший по стене. Он выходил из ниоткуда и уходил куда-то в камень, именно оттуда и слышалось журчание. Даже если бы у Корна была бы чашка, он не смог бы набрать в нее воды, струйка была тоненькая, и можно было напиться, только прижав рот к камню. Зато Корн с радостью обнаружил, что он не в кромешной темноте, откуда-то из-под свода пещеры рассеивался свет. Постепенно глаза привыкли к такому скудному освещению, и Корн смог оглядеться. Ничего особенного. Песок на полу, холодный, охапка сена у одной из стен, достаточная, чтобы предохранить от холода. Корн усмехнулся про себя. Достаточная, чтобы не чувствовать холода пола, а как быть с тем, что ему нечего накинуть на себя. Вряд ли ночью будет холодней, чем сейчас, ведь солнце сюда не проникает и не нагревает за день пещеру.
Боль в спине к тому времени утихла, зато пришел холод и голод. Хотелось пить, он никак не мог напиться, обсасывая камень. Корн лег на охапку сена, пытаясь какую-то часть сена набросить и на себя. Попытался уснуть. Ничего не получалось. Он думал об Алаине. Где она, что она делает, почему не дала о себе знать? Судя по замечаниям Ургана, она была на его стороне. Вопросов было море, и меньше всего Корна волновала его участь. Урган не убьет его, это ясно. Что еще он может сделать? Потребовать выкуп у отца? Отец даст, не торгуясь. Он все вернет себе, повысив подати или разорив пару семейств. Обменять на кого-либо. Но в темнице королевского замка было всего несколько крестьян, виновных только за то, что, по доносу, в их доме ночевали люди Ургана. Скорее всего выкуп.
Холод усилился и Корна уже начала бить крупная дрожь, когда дверь приоткрылась и щель проскользнула женщина. Она несла поднос с едой и свечу. Корн узнал в ней Мати. Вслед за Мати вошел человек в маске, но не Урган, а видимо один из часовых Корна. Он кинул небольшой тюк на пол и вышел. Мати молча начала развязывать тюк.
– Мати, - спросил Корн, - тебе приказали вообще молчать или не говорить только на определенную тему.
Мати молчала и продолжала развязывать узел.
– Хорошо, молчи. Ни в коем случае я не буду просить тебя делать что-то против воли Ургана. Могу я только поблагодарить тебя. Ведь ты ухаживала за мной столько времени, а меня увели так быстро, что я не смог даже выразить тебе мою признательность.
– Но это не я ходила за вами - машинально ответила Мати и испуганно зажала рот рукой.
– Не бойся, я тебя не выдам. Хочешь, я тоже буду молчать, чтобы не подводить тебя больше?
Мати торопливо кивнула и быстрей начала развязывать тюк. В тюке, который оказался одеялом, была рубашка и еще несколько полосок ткани. Смочив ткань в принесенной чашке, Мати знаком показала, чтобы Корн развернулся к ней спиной. Торопясь, она промыла его открытую рану и поскорей выскользнула наружу, оставив свечу и поднос с едой. Еда - это было мягко сказано, как Урган и обещал - это был всего лишь кусок хлеба, зато Корн порадовался, что была бутыль с водой. Он поел и загасил свечу. Хотелось спать и теперь, завернувшись в одеяло, он спокойно уснул.
Он отлично выспался. И когда на следующий день к нему вошли Урган и Тари, у Ургана был недовольный вид:
– Пожалуй, я зря велел принести тебе одеяло, - сказал он.
– Ну почему же, ты должен воспользоваться мной как можно лучше. А это будет труднее, если торговаться с отцом придется всего лишь из-за моего тела.
– Конечно, - усмехнулся Урган, - может мне тебя еще и откормить, глядишь, за толстого принца я получу больше.
Корн засмеялся.
– Боюсь, меня тогда не узнают и сделка не состоится.
– Ты уверен, что сделка состоится? Твой отец пойдет на мои условия?
– Он пойдет на все твои условия, если они покажутся ему разумными.
– Что в его понятии разумные условия?
– Например, выкуп.
Урган и Тари переглянулись.
– Может ты еще скажешь, сколько за тебя просить? - с издевкой спросил Тари.
Корн развеселился.
– Ты не умеешь считать? Хорошо, на досуге я посчитаю вам разумную сумму.
– Хватит издеваться над нами, - прервал его Урган. - Нам не нужны деньги твоего отца…
– Народа, Урган, народа… - добавил Корн и получил удар в подбородок. Голова стукнулась об скалу.
А Урган схватил сползающего на пол Корна за рубашку и хорошенько встряхнул, от чего голова Корна еще раз стукнулась об камень.
– Если ты еще раз скажешь что-нибудь в таком роде, я вытрясу из тебя все душу.
– Как же с тобой разговаривать, Урган, - морщась от боли и потирая ушибленную голову, спросил Корн, - стоять перед тобой на коленях и ловить с благоговением твои слова? Да, Урган?
– Я не могу тебя понять, щенок? Ты слишком глупый или слишком отважный? - Урган задумчиво покачал головой.
– Мой отец не может понять меня вот уже девятнадцать лет. Сам я понял себя только недавно. Где уж тебе за один день.
– Ладно, оставим это на потом. Я намерен обменять тебя на моих людей, которых держат в темнице. Эти люди помогли мне и я должен освободить их.
– Это дело, Урган. Отец несомненно согласится. Только позволь дать тебе совет…
– Мы не нуждаемся в твоих советах, - вставил Тари.
Но Урган внезапно заинтересовался.
– Продолжай, - приказал он Корну.
– Отец освободит твоих людей. Но, Урган, - Корн был уже не насмешлив, а серьезен, -этим ты только докажешь их виновность. Будут преследоваться их семьи и родственники. Ты должен вначале обезопасить их, а потом уже требовать обмен. И еще. Никогда больше не пользуйся приютом простого крестьянина. Ибо в следующий раз, схватив такого человека, отец не будет раздумывать, виноват он или нет.
Урган задумался. Тари хотел что-то сказать, но Урган знаком велел ему замолчать. Так ничего и сказав, Урган вышел. Тари поспешил за ним, злобно взглянув напоследок на Корн. А Корн со стоном лег на свое ложе. Голова гудела, и он схватился за нее, пытаясь остановить это гудение.
Вечером пришла молчаливая Мати, принесла ему поесть, осмотрела спину. Корн, еще мучаясь от головной боли, не сказал ни слова.
На следующий день Урган с Тари опять были у него.
– Я решил, - сказал Урган. - Как только мы привезем сюда семьи заключенных, мы отправим твоему отцу послание от тебя, в котором ты напишешь…
– Я не буду ничего писать.
– Теперь я точно знаю, что ты слишком глуп и туп, - вздохнул безнадежно Урган, - ты безмозглый баран. Все, что ты ни делаешь, ты делаешь во вред себе. Хорошо, не пиши. Мы пошлем твоему отцу твоего коня, твой ржавый меч.
– Мой ржавый меч? - Корн рассмеялся. - Тари, - обратился он к спутнику Ургана, - пошли-ка кого-нибудь принести меч.
Удивленный Тари вышел, а Корн быстро сказал Ургану:
– У меня есть условие, и я буду обсуждать его только с тобой.
Тари вошел.
– Сейчас его принесут…
Но Урган прервал его:
– Не надо, - сказал он, - он просто дурит нас. Надо заставить его написать. Король поверит только письму. Коня и меч могли украсть. У него в сапоге нашли цепочку и кольцо. Цепочка обычная, кольцо явно не его, маленький размер, он вез его в подарок.
– Алаине, - Тари сразу вскипел, - он решил каким-то там подарком подкупить простых девушек.
Корн и Урган машинально взглянули друг на друга. Корн понял, что Урган знал о знатном происхождении Алаины, но и Урган понял, что Корну это известно.
– Пошли, - сказал Урган Тари и они вышли.
Вечером Корн спросил у Мати:
– Мати, я тебя прошу, не говори ничего, только кивни. Скажи, за мной ухаживала Алаина, ведь правда, да?
Мати вся напряглась, взглянула на Корна и, увидев в его глазах такую тоску и боль, медленно кивнула.
– Спасибо. Увидишь ее, скажи, что я люблю ее больше жизни.
Он закрыл глаза и не видел, как округлились от удивления глаза у Мати.
Урган пришел только через несколько дней. Пришел один.
– Я знаю твое условие, - начал он с ходу. - Но я уже сказал, ты ее не увидишь.
– Я помню, - сказал Корн.
Он подошел к Ургану вплотную и посмотрел ему в глаза.
– Расскажи мне о ней и все. Расскажи о том, что случилось. Как она попала к тебе? Что она делает здесь, что она говорила обо мне. Расскажи и я напишу это проклятое письмо.
Урган не выдержал его взгляда. Он отвернулся и прошелся по пещере.
– Я ожидал этого и все равно не могу решиться. Я не хочу, чтобы ты даже думал о ней, не то, чтобы виделся!
– Почему, Урган? Потому что ты сосватал ее за своего помощника? Да, Урган? А она любит его? Она хочет выйти за него замуж? Скажи мне и я отстану от тебя.
– Нет, она не любит его и вряд ли полюбит. Глупая девчонка. Ей было бы спокойней, если бы у нее был муж, способный защитить ее. Хорошо, я расскажу тебе, но только после тебя. Как оказалось, она мне далеко не все рассказала.
Корн рассказал Ургану все. Он начал с того памятного дня в овраге, с той ночи на кухне, поведал о своих терзаниях, о том, как понял, что любит, о своих посещениях поместья Сватке в обличии конюха, о своем желании уйти из родительского дома, об обещании Алаины не выходить замуж, пока не даст ему ответа, о своем возвращении из путешествия и о том, как приняли его в доме Сватке. Впервые он рассказывал кому-то о своих мыслях и планах. Впервые он выговорил все, что у него накопилось. И хотя он старался не упоминать об отце, король Эмдар незримо присутствовал в его рассказе.
Кончив, Корн обессилено упал на одеяло.
– Теперь ты, Урган, - глухо произнес он, приходя в себя.
Урган присел рядом.
– Она, оказывается, почти ничего не рассказала о тебе. Только то, что влюбился в нее принц, а опекунша ее рассвирепела, что она якобы увела жениха ее дочери. Она высекла ее при всем честном народе, да так, что провалялась девочка наша без памяти несколько дней, а как встала, то ушла со своим Ариком ко мне. Видел бы ты, какую я ее подобрал. Она все молчала, да ела так плохо, что я уж думал насильно кормить ее. Потом оттаяла, веселая стала, помогала всем, мы полюбили ее. А как начала раны врачевать, так совсем незаменима стала. Скольких она выходила, счета нет. К нам ведь какие только люди не попадают, и с побоями, и язвами, всем помогала. Тебя она сразу узнала, но не сказала, кто ты. Видел я, что она что-то не договаривает, да даже и подумать не мог, что сам принц ко мне пожаловал. Так и ходил бы ты меж моих людей обманом, если бы не девчушка одна, что узнала тебя.
– Я не предал бы тебя, Урган. Даже если бы отец узнал, - тихо сказал Корн.
– Вот и Рака все твердит, что хороший ты. Но брось, принц, не верю я людям, королям тем более. Алаина…, как дочь любил ее, и та обманула.
– Где она сейчас?
– Где? - Урган вздохнул. - Болела долго. Знаешь, принц, как она выхаживала тебя? Ведь посмотреть на тебя сейчас, ни одного шрама не видать, а раны были страшные. А она не спала дней десять, все от тебя не отходила… - Урган замолчал.
А Корн с болью прошептал.
– А я и не знал, что она все это время была рядом.
– … как ты на поправку пошел,- продолжил Урган, - она на воздух вышла подышать, да от такой усталости под дождем уснула, простыла сильно.
Корн вскочил, но потом безнадежно махнул рукой и сел.
– Сейчас уже поправляется, только слаба еще, как ты недавно. Про тебя спрашивала. Я запретил ей говорить, что с тобой. Сказали, в горах поправляешься. Когда окрепнет немного, отправлю ее тоже в горы. Вернется, когда тебя уже тут не будет.
Некоторое время оба сидели молча.
– Урган, что случилось с твоей семьей?
Урган вздрогнул, но молчать не стал.
– Один из солдат твоего отца, когда войска стояли в нашей деревне, обесчестил мою жену. Мой отец вступился за нее, ударил солдата, и его убили. Моя мать умерла с горя. Меня тогда не было. Когда я вернулся и узнал, я поклялся отомстить. Я нашел этого солдата и убил его голыми руками. Потом ушел к разбойникам. Солдаты вернулись в мою деревню и сожгли ее. Я увел всех сюда, отныне наш дом тут.
– Урган, в армии моего отца строгие порядки, я сам служил, у меня чин сержанта, многие солдаты - мои друзья. Этого не может быть.
– У твоего отца, принц, наверное, две армии. Одна та, где служишь ты, другая, где командуют его сыновья. В моей деревне жил твой брат Сарл и многие отцы девушек прокляли его. А тот солдат был его правой рукой.
Корн опустил голову. Ему нечего было сказать.
Урган встал и сказал уже своим прежним глухим жестким голосом.
– Тебе принесут сейчас бумагу и перо. Напишешь, как хочешь, но если мне не понравится, перепишешь. Учти, я умею читать. Назначишь время обмена через пять дней.
– Не получится, Урган.
– Что такое, опять твои штучки?
– Нет, просто я должен быть в поместье родственника Салана. Сначала отец призовет Салана и Варгона и только после того, как потребует от них объяснений, только тогда он приступит к обмену. На это уйдет еще не менее шести дней.
– В таком случае, срок твоего пребывания здесь увеличивается, только и всего. И не надейся, Алаину за это время ты не увидишь, - добавил он резко, уловив проблеск надежды в глазах Корна.
– Урган, ты не выдашь ее насильно замуж за Тари, она не любит его.
– Если так нужно будет для ее спокойствия, то выдам.
И Урган вышел.
Когда Корну принесли письменные принадлежности, он уже обдумал текст письма, поэтому это дело не заняло у него много времени.
"Ваше величество, - писал Корн, - Ваш сын пишет эти строки в плену у разбойников. Случайно попал я к ним вслед своим фантазиям и дал им возможность замыслить обмен меня на тех несчастных, что имели глупость приютить в свое время людей этого сообщества. Поверьте, я не со своими друзьями, их я покинул сразу по выезду из столицы. Они ничего не знают, но я предупредил главаря, что пока они не предстанут перед Вами, ему придется подождать. Итак, дней через десять заключенные должны быть у подножия гор, неважно в каком месте, главарь узнает. Я думаю, Вы отправите Багиса, возможно Мекиса. Предупредите их, что слишком близко подходить не стоит, лишние усилия. Засаду тоже ставить негде, здесь непроходимые буреломы. Не уверен, что они убьют меня, если Вы не согласитесь на их условия, они не кровожадны. Но они уверяют об обратном. Вам решать, поверить им или мне. Одно скажу, те несчастные виновны только в обычном человеческом гостеприимстве. Я был бы счастлив, если бы был причиной возвращения им свободы. С печалью, Ваш сын Корн."
Урган, прочитав письмо, недовольно крякнул, но, подумав, решил оставить все, как есть.
– Мои люди передадут это письмо стражнику у ворот. Я усилю на эти дни осторожность и охрану. От короля Эмдара можно ожидать всего.
– Желаю удачи! - сказал печально Корн.
– Пожелай удачи себе, принц.
Но Корн не стал отвечать и Урган вышел.
Потекли однообразные дни. Мати, как обычно приходила по вечерам, спину она уже не осматривала, приносила неизменный кусок хлеба и воду. Корну после болезни не хватало хорошей еды и он слабел с каждым днем. Урган не приходил больше ни разу, зато обязательно раз в день его навещал Тари. Вначале Корн еще переругивался с ним, но вскоре понял, что тот ходит только для того, чтобы лишний раз увидеть его слабость и напомнить, что Алаина будет его. Тогда он перестал с ним разговаривать. Последние дни он вообще не вставал, берег силы. Тари это бесило, он сыпал ругательствами и оскорблениями, но Корну было все равно.
Когда появился Урган, Корн понял, что время пришло. Он встал, скрывая свою слабость. Ему не хотелось выглядеть в глазах Ургана тем слабаком, каким стал. Ему это удалось и Урган ничего не заметил.
– Люди твоего отца у моих гор. Я сам поеду и все проверю. Думаю, уже в сумерках, мы обменяет тебя. - И опережая уже готовый сорваться с уст Корна вопрос, добавил, - Алаина в горах, я отправил ее туда, как только узнал, что сегодня выведу тебя отсюда. - Он печально усмехнулся, - она поехала с радостью, когда я сказал, что наш выздоравливающий там.
– Урган, я вернусь за ней.
– Я выдам ее замуж.
– Ты злодей и тиран, - Корн сжал кулаки, но потом в отчаянии упал на одеяло.
– Наконец-то ты стал бояться меня, - рассмеялся Урган. - Забудь ее, парень, забудь.
Уже у входа, он обернулся:
– Сейчас тебе принесут нормальную еду, ты очень плохо выглядишь, - и вышел
Днем за ним пришел Тари с несколькими разбойниками.
– Завязать глаза, - приказал Тари.
– Еще не сумерки, что-то изменилось? - удивился Корн.
– Да, изменилось, - усмехнулся Тари. - Напоследок, я решил устроить тебе торжественные проводы.
Скрутив руки принца за спиной, разбойники повели его на улицу.
– Тари, Урган знает, что ты задумал? - спросил Корн, когда его привязывали к столбу, врытом в землю.
– Урган стал слишком мягкотелым, он стареет и слабеет, а мы должны показать нашу серьезность и твердость, - прошептал ему на ухо Тари, затягивая веревки и срывая рубашку.
– Люди, - раздался его громкий голос.
Он отошел от Корна и остановился напротив него. Увеличивающийся шум голосов показал, что вокруг столба начала собираться толпа.
– Люди: братья и сестры, - раздался опять голос Тари и шум стих, - вот наш враг, вот угнетатель наших семей, разоритель наших хозяйств. Все, чем он и его семья живут, сделано нашими руками, а они за это бьют нас и унижают. Мы не можем заставить его заплатить жизнью за наши страдания, его жизнью мы спасем нескольких наших преданных людей, но мы должны показать ему, как мы его ненавидим. Пусть навсегда запомнит нашу ненависть.
И в Корна полетел ком грязи:
– Это тебе за то, что меня, солдата короля высекли, - раздался голос Тари.
Наступившая тишина взорвалась. В юношу полетели комья грязи, и каждый бросок сопровождался выкриком:
– Нас заставляли работать бесплатно!… У меня увели дочь!… Моего отца забили до смерти!… Нас выгнали из дома!…
Крики раздавались все яростней и грозней. Тело Корна уже было залеплено грязью, а он все ждал, что вот-вот кинут камень, и он не сможет выдержать удара и на радость Тари вскрикнет. Внезапно раздался звонкий женский голос:
– Остановитесь, люди, остановитесь!
Голос стремительно приближался, крича:
– Не надо, не надо этого делать!
Голос принадлежал Алаине. Корн понял это, когда она уже была рядом.
– Алаина, - не веря себе, взволнованно прошептал он.
– Корн!
Алаина, припала к его груди, но тут же развернулась и бросила в толпу:
– Он не виновен в ваших обвинениях. Да, он сын короля, но он не совершил ни одного преступления. Наоборот. Рака, - нашла она в толпе девушку, - расскажи, как он помог тебе.
Рака, плача, вышла вперед:
– Алаина, я говорила им, они не слушали. - И крикнула погромче, - Он помог мне, он отдал мне все свои деньги, чтобы спасти меня от обвинения в воровстве. А Сани он вырвал из рук своего брата и спас ее. Сани, выйди и скажи, - Рака осмелела и говорила громче.
Из толпы вышла еще одна девушка, и робко посмотрев на Тари, кивнула.
– Ха, - засмеялся Тари, - он любит защищать девушек, уж не для себя ли он так старается, окружить себя благодарными…
– Нет, Тари, - раздался на этот раз мужской голос, - я видел, как он заступился за солдата и доказал его невиновность, иначе тому грозила бы хорошенькая порка.
Тут не выдержала Сани, и тоже крикнула:
– Мой брат был садовником во дворце, и его хотели наказать за то, что он не поменял завядшие розы, принц за него тоже заступился.
– Нашелся заступничек, - Тари не мог этого стерпеть и подскочил к Алаине. - Уходи и уводи с собой этих распустивших сопли недоумков.
– Я не уйду, Тари, - твердо сказала девушка. - Я люблю его.
– Я люблю его, - звонко, в толпу крикнула Алаина, - я клянусь, что он не сделал ничего плохого ни одному человеку.
Она повернулась к Корну.
– Я люблю тебя, - сказала она теперь уже ему и протянула руку к его повязке.
– Сними, Алаина, - раздался ехидный голос Тари, - сними, он увидит всех нас, и мы убьем его.
– Алаина, сними, я хочу увидеть тебя, - прошептал Корн.
Но она испугалась.
– Нет, любимый. Так будет безопасней для тебя.
– Алаина, я пришел за тобой…
– Знаю, - печально ответила она.
Прибежала Рака с ведром воды. Алаина взяла протянутый кусок ткани, смочила его в воде и в наступившей тишине смыла с лица и тела Корна грязь. Все это время он лихорадочно шептал ей:
– Алаина, мы уедим в Вароссу. Там можно разводить лошадей. Мы купим ферму, и будем зарабатывать себе на жизнь. Я все продумал. У меня есть небольшая сумма, нам хватит.
– Нет, Корн, мое место здесь, Урган не отпустит меня. Никто не может покинуть эту долину.
– Ты, правильно говоришь, девочка, - раздался голос Ургана.
Он незаметно подошел и слышал весь разговор.
– Тебе мальчишка Мати рассказал, да? - спросил он понурившую девушку и, получив утвердительный кивок, вздохнул. - Я так и думал, что Мати не выдержит. Вот видишь, парень, что ты делаешь. Жалость и любовь рушит весь порядок. Из-за тебя мои люди не слушаются меня, из-за тебя мне придется наказать своих людей.
– А Тари? Ты накажешь Тари? - с гневом воскликнула Алаина. - Посмотри, что он сделал?
– Тари не нарушал никакого моего приказа. Я не приказывал обращаться с этим парнем с королевским почтением. И все, хватит об этом. Развязать его, - приказал он своим людям.
Разминая затекшие руки, Корн, не видя никого из-за повязки на глазах, обратился в пустоту:
– Тари, я вызываю тебя на бой. На честный бой. Покажи, какой ты храбрый перед вооруженным человеком, а не перед связанным.
– Угомонись парень, - сказал не без удивления Урган, - ты мне нужен живой, а не мертвый. Я не могу обменять тебя мертвого.
– А помощник тебе нужен тоже живой? - усмехнулся Корн. - Хорошо, тогда я не убью его.
– Щенок, - подскочил к нему Тари, - Урган, дай ему его паршивый меч, я не буду его убивать, только проучу хорошенько.
– Я смотрю, вы здесь не живете, а занимаетесь учебой, - засмеялся Корн, - учебой принцев. Учите меня несколько дней.
– Ну, хорошо, - задумчиво сказал Урган, - у нас еще есть время. Тари, придется ему снять повязку, ты оденешь маску. Всем уйти в дома, можете смотреть оттуда. Учтите, он не должен никого видеть. Алаина, - повернулся он к девушке, встретил ее твердый взгляд, сказавший ему, что ни за что на свете она не уйдет отсюда, и сказал совсем не то, что хотел. - Ты можешь остаться.
Когда площадь опустела, а Урган с Тари надели маски, с Корна сняли повязку. Он взглянул на Алаину и счастливо улыбнулся:
– Неужели это ты?
– А ты, неужели это ты? Худющий, грязнущий, - засмеялась Алаина, и, протянув руку, коснулась его лица.
– Хватит, - недовольно сказал Урган. - Бери свой меч, парень. И разрази меня гром, я не понимая, как ты будешь драться этим куском грязного железа.
Корн рассмеялся.
– У меня есть еще немного времени? Мне нужна только вода и тряпка.
Окружившие Корна люди недоверчиво смотрели, как Корн взял мокрую тряпку и провел ее по клинку. После тщательного вытирания клинок очистился от засохшей грязи, и все ахнули.
– Тоготский меч, - выдохнул Урган, - я никогда такого не видел, только слышал.
Он недоверчиво посмотрел на Корна.
– Откуда он у тебя?
– От короля Дарота, - не без гордости сказал Корн, нежно проведя по клинку рукой.
Тари хмыкнул:
– Тебе не поможет твой замечательный клинок.
– Конечно, нет, ведь драться буду я, а не он.
– Поторопись, принц, - сказал Урган, - до сумерок уже не далеко, а нам еще надо доехать.