— Слушай свое сердце…
 
   Откуда пришли к ней эти слова? И зачем?
 
   Они вышли из леса через несколько дней. Руни, не желая расспрашивать местных крестьян, предложила идти через чащу, по следам спутников Орма. Обнаружить их было нетрудно, поскольку отряд был большим. Неподалеку от замка Победителя Бера сестры столкнулись с жителями деревни. Увидев девушек, они просто остолбенели, побросав все дела, а потом двинулись следом, желая хоть краешком глаза взглянуть, как же встретятся Белые Рыси и их господин.
   Любопытство крестьян не доставило радости Руни, заставив пожалеть о содеянном. Всплеск эмоций толпы пробивался сквозь защитный барьер, неспособный выдержать их напор. Эта свита больше смущала, чем тешила самолюбие. Из последних сил закрываясь от чужих чувств, пробужденных их появлением, Руни старалась сделать вид, что ее не волнует столь бурный прием. Лишь присутствие Свельд заставляло продолжить тяжелый путь.
   Сестра будто бы не замечала экзальтации местных крестьян. Скромно потупив взгляд и улыбаясь своим потаенным мыслям, Свельд совершенно свободно шла меж толпы. Руни вдруг показалось, что девушке даже приятно незваное общество. Волосы Свельд растрепались от ветра, бледные щеки нежно светились.
   — Какая она сейчас милая! Как идет ей эта улыбка! — невольно подумала Руни. — Может быть, Победитель, увидев нас вместе, выберет именно Свельд?
 
   Кажется, новость о появлении Рысей летела быстрее, чем они шли, потому что ворота высокого замка уже были распахнуты, а подъемный мост спущен. Поднявшись по нему, сестры вошли во двор.
   Вирды столпились у стен, чтобы получше рассмотреть диких Рысей. В самом центре этой людской толпы стоял Орм. Даже не глядя, Руни сразу же ощутила присутствие человека, с которым свела ее жизнь. Солнце ярко светило, но почему-то она не могла рассмотреть его, а вернее, заставить себя это сделать. Смятение, неуверенность, страх перед новой Судьбой вдруг лишили ее зрения.
   Инстинктивно она протянула руку к Свельд, ей хотелось, как раньше, воспринять Орма через нее, но впервые вместо ладони сестры Руни встретила пустоту. Восхищенно взирая на Победителя, Свельд позабыла про все, она просто не заметила этот отчаянный жест.
   Все затаили дыхание, ожидая от Рыси Формулы Подчинения, означавшей ее окончательный выбор. Вопреки всем легендам, девушек было две, но мужчины не сомневались, что Орму ее принесет синеглазка. При всем удивительном сходстве Руни смотрелась намного ярче, эффектнее Свельд.
   А кто будет избран второй лесной девушкой? Вирды не сводили с нее глаз и каждый мечтал, что Свельд скажет слова Формулы только ему. Но лесные сестры молчали, и люди вдруг ощутили неловкость. Желая разрушить ее, Орм шагнул вперед.
   — Рысь, я счастлив видеть тебя! — обратился он к Руни. — Ты останешься в замке, и люди не обидят тебя!
   Слова ободрения были встречены гулом восторга, но Руни вновь промолчала. Склонившись, Орм с гордой улыбкой сказал ей:
   — Меня зовут Орм, Победитель Серого Бера.
   — Я знаю, кто ты. А мое имя — Руни, — ответила девушка, постаравшись, чтобы голос не дрогнул.
   Орм ждал продолжения, но она вновь замолчала. Тогда, улыбнувшись, он громко сказал ей:
   — Войди же в мой замок!
   И сестры скрылись за дверью одна за другой.
 
   Толпа загудела, не в силах понять произошедшего.
   — Где же знаменитая Формула? — изумленно спрашивал Фланн.
   — Почему они обе вошли в один замок?
   Но все замолчали, как только Орм поднял руку, желая заговорить.
   — Успокойтесь! Они же лесные, дикие! Они просто не знают, как нужно вести себя! Скоро Белые Рыси поймут, что их ждет. Руни будет моей, а вторая изберет одного из вас, я не стану мешать ей. Пока же пусть все остается, как есть. Все согласны?
   Толпа загудела, одобряя его, но, скорее, в силу привычки, поскольку нарушение древних традиций лесными Рысями сильно задело мужчин.

Глава 7.

   Свельд трепетала, входя за сестрой в замок Орма. Она понимала, что с прошлым покончено, их ожидает новая жизнь, о которой, как ей казалось, они грезили все это время. Теперь же, увидев служанок, она ощутила себя совершенно ничтожной. Ей стало неловко за старое, слишком короткое платье, за обувь из полосок коры, за прическу. Во взглядах прислужниц читалась насмешка. Нежданно в горле встал ком и, не в силах поднять глаз от пола, Свельд с трудом удержала незваные слезы стыда.
   Свельд хотела здесь жить, но в мечтах ее замок был очень похож на большой деревенский дом, а служанки напоминали крестьянок, любовно звавших ее: “Наш Рысенок!” и угощавших парным молоком. “Как мы сможем здесь жить?” — промелькнула запоздалая мысль. Словно бы подтверждая сомнения Свельд, рядом вдруг раздалось: “Хороши…” В этом голосе было так много глухой неприязни, что девушка вздрогнула. Обернувшись, она тут же встретилась взглядом с пожилой женщиной.
   Говорившей было за пятьдесят. Ее смуглая кожа казалась особенно темной на фоне уже поседевших, довольно коротких волос. Позолоченый обруч искусной чеканки, показавшийся Свельд золотым, очень плотно стягивал их. Машинально лесянка отметила тонкие губы, точеный нос с необычной горбинкой и резкий разлет узких черных бровей. Было трудно сказать, хороша ли она. (Даже в юности мрачный блеск глаз незнакомки больше пугал, чем притягивал.) Свельд, решив, что перед нею хозяйка этого замка, мать Орма, низко ей поклонилась. Изумленный взгляд женщины ясно сказал, что порыв неуместен, но Свельд продолжала испуганно ей улыбаться.
   — Идите за мной, — очень властно велела им незнакомка. И, вновь поклонившись, Свельд ответила:
   — Да, госпожа.
   Очень скоро, пройдя коридор и поднявшись по узкой лестнице в башню, они оказались в проходной комнате, форма которой напомнила нижнюю залу для пиршеств. Восемь крепких дверей в стенах явно вели в помещения.
   — В пятую, — остановившись, сухо сказала им провожатая. Было похоже, что дальше она не пойдет.
   Свельд украдкой взглянула на Руни, и сердце вдруг сжалось от непонятной тревоги. Обычно Руни везде была первой, теперь же сестра замерла у стены, словно бы не решаясь идти. Гневный взгляд провожатой, недовольной нежданной заминкой, казалось, не волновал ее.
   — Что такое? — опять повторила женщина.
   Прислонившись к холодной стене и откинув голову, Руни в упор посмотрела на пожилую спутницу. В темно-синих глазах замерцал поток светлых искр.
   — Зачем? Зачем она делает это?! — в испуге подумала Свельд. — Разве можно держаться так с госпожой?
   И, желая смягчить немой вызов сестры, она быстро заговорила:
   — Вы разрешите? Вы разрешите мне войти первой?
   И сразу пошла к невысокой двери.
   Неожиданно тело покрылось чем-то липким и словно живым, а в лицо пахнул жар. Пол как будто ушел из-под ног, кругом все завертелось, в ушах зазвучал странный звон…
   Свельд на миг задохнулась, но странный огонь, опаливший ее, почти тут же сменил непонятный озноб. А потом словно множество мелких иголок впилось в виски и в горло Свельд. Но она не успела ни ахнуть, ни закричать.
   Ощущение длилось какую-то долю секунды, потом все прошло.
 
   В помещении был деревянный чан, полный теплой воды. На медных крючьях, вмурованных прямо в стену, висели полотенца и две очень тонких рубашки. От каменных плит, покрывавших пол, исходил легкий холод, но пламя, зажженное чьей-то рукой в очаге, согревало комнатку. Свельд ощутила прилив благодарности к людям, которые сделали это, желая о ней позаботиться. Вытянув руку, она прикоснулась к белым рубашкам.
   — Какие они невесомые… Легкие… — нежно подумала девушка. — Разве сравнишь их с нашими старыми тряпками!
   Свельд перестала жалеть, что пришла сюда. В замке столько чудес! Ее щеки пылали, на губах распускалась улыбка. И, погружаясь в чан с теплой водой, Свельд себе поклялась: она сделает все, чтобы только остаться здесь.
   Осторожно выйдя из чана и отжимая свои длинные волосы, Свельд прошептала:
   — Я буду достойна заботы! Я всем отплачу за любовь!
 
   Когда, быстро набросив рубашку, Свельд вышла, то неподалеку от Руни, по-прежнему вжавшейся в стену, она сразу увидела молодую круглолицую девушку. Простой полотняный наряд деревенской девчонки пошел бы ей больше нарядного платья прислужницы. Было заметно, что она в замке недавно. В ней сохранилась открытость и простота, забавлявшие многих служанок. Свельд бы хотелось поговорить с Руни, но незнакомка, указав на другую дверь, с легким поклоном сказала:
   — Прошу вас!
   И, не желая с ней спорить, Свельд подчинилась.
 
   Войдя, она еле сдержала восторженный крик. На скамейке лежали два шелковых платья. Одно было синим, с отделкой из мелких блестящих камней и серебряных нитей.
   — Для Руни! — подумала Свельд. — А второе — мне!
   Тонкое платье песочного цвета с зеленой шелковой вышивкой было намного скромнее, но сразу понравилось ей. (Яркий блеск синей ткани смущал, вызывая какое-то чувство неловкости.) Бережно взяв со скамейки песочное платье, она посмотрела на девушку. Во взгляде Свельд было столько восторга, что та улыбнулась, но тут же, припомнив, зачем пришла, быстро спросила:
   — Вам помочь?
   — Если можно, — счастливо ответила Свельд.
   Застегнув непривычный наряд и расправив легкие складки, служанка попросила Свельд сесть и достала какой-то ящичек. Вынув оттуда гребень и ножницы, она сразу занялась волосами лесянки. Как следует их причесав и подрезав, девушка тут же достала узенький обруч. Свельд было приятно почувствовать, что у нее теперь точно такая прическа, как и у всех остальных. Поясок, узкий витый браслет, ожерелье, казалось, завершили убранство лесянки, однако служанка считала, что этого мало.
   В шкатулке имелось второе дно, под которым хранились разноцветные краски. Мгновенно вычернив брови Свельд и ресницы, она подвела ей глаза, наложила румяна. Свельд лишь улыбалась, позволяя все это проделывать, и не заметила, как перед нею возникло зеркало. Глянув в него, Свельд невольно вздрогнула: “Это не я!”
   — Да, вы стали намного красивее! — гордо сказала невольница. Было заметно, что она очень довольна. — Так скажет и господин!
   Это слово наполнило сердце сладкой тревогой.
   — Хоть Орм будет с Руни, а все же посмотрит и на меня! — промелькнуло у Свельд в голове.
   Мысль казалась такой непривычной, что Свельд опять вздрогнула. Девушка тут же спросила ее:
   — Вам не нравится? Что-то не так?
   — Нет, нет! — торопливо ответила Свельд, поднимаясь со стула.
   Ей вдруг захотелось вернуться к сестре.
   — Руни, верно, устала меня дожидаться, — сказала она расторопной служанке.
   Ее удивило, когда та спросила:
   — Скажите, вторая Рысь — ваша сестра?
   — Да, моя сестра, Руни.
   — Простите, но она очень странная! — тихо сказала служанка, и тут же, смутившись, затараторила. — Я не сужу ее, только поймите… Эмбала велела привести вас в нормальный вид. Выдала платья и сундучок… Я пришла и едва не столкнулась с ней, с вашей сестрой. Она как пристыла у стенки, так, пока вы купались, ни разу не шелохнулась. Как статуя! Только глазами сверкает, как зверь лесной… Страх, да и только!
   Слова ее очень смутили Свельд.
   — Руни совсем не хотела обидеть вас, она просто еще не привыкла быть среди людей, — очень быстро ответила Свельд и была рада, что слой румян скрыл от взгляда невольницы бледно-сиреневый отблеск пережитого чувства стыда, иногда проступавший на белых щеках.
   — Вы уж сами с ней разберитесь! Мне приказали — я делаю! Если что-то не так, то Эмбала меня не простит! Она не выносит, когда ей перечат! Опасно нажить в ней врага!
   — А Эмбала, она кто? — перебила служанку Свельд.
   — Управительница. Говорят, что она появилась здесь вместе с покойной матерью господина Орма, которой служила верой и правдой. Теперь все хозяйство на ней! Так гоняет нас всех… Ой, простите, не стоило мне про нее говорить!
   Свельд застенчиво ей улыбнулась:
   — Не бойся, я очень благодарна тебе за совет.
   Но служанка разволновалась:
   — Простите меня и позвольте заняться вашей сестрой.
 
   Прислужница поторопилась выйти из комнаты, но почти сразу вернулась. В ее взгляде читалась мольба: “Помогите! Сделайте же что-нибудь!” Было ясно, что она просто напугана. “Чем?” — удивленно спросила себя Свельд.
   — Она все еще там! — прошептала невольница, словно боясь, что ее кто-то может услышать. — Стоит у стены, в старом платье… Эмбала меня не простит!
   Словно бы подтверждая слова девушки, в проходной комнате властно зазвучал женский голос:
   — А это еще что за вид!
   — Я не виновата! Я сделала все, что могла! Она просто не хочет! Не хочет! — забормотала прислужница.
   — Ильди, пока помолчи!
   “Значит, это Эмбала, управительница,” — почему-то подумала Свельд, не сводя взгляда с той, кого раньше она приняла за мать Орма.
   — Я с тобой говорю! — повторила Эмбала, и Свельд почему-то вздрогнула.
   Но Свельд пугал не тон женщины, не слова, а реакция Руни на них. Она вся напряглась.
 
   — Словно зверь лесной…— вспомнила Свельд слова Ильди, подумав, что за свою жизнь впервые видит Руни такой.
 
   Ей на память пришел белый Храм, куда Руни водила ее. Уже с первой минуты Свельд ощутила отвращение к этому месту. Но не колонны, не статуи и не картины оттолкнули ее, а само поведение Руни, как будто бы потерявшей рассудок. Сестра стала в Храме дикой, неуправляемой. И Свельд решила, что больше туда не отпустит ее. Но при всем исступлении в Руни тогда еще не было злости, агрессии, а вот теперь…
   — Она сделает что-то! Сделает что-то плохое! — со страхом подумала Свельд, не узнавая сестру в этой женщине, вжавшейся в стену.
   — Принеси! — приказала Эмбала Ильди и та мгновенно бросилась в комнату. Через минуту в руках у Эмбалы появилось прекрасное синее платье, расшитое серебром.
   — Ты немедленно снимешь свою старую тряпку, отмоешь лесную грязь и оденешься, как подобает приличной девушке, а не дикой твари из грязной норы, — очень веско сказала она.
   Свельд опять вспыхнула от стыда. Речь Эмбалы была унизительна, но справедлива.
   — Да, мы пришли к ним, как две замарашки. Мы были всеобщим посмешищем! Она знает, что говорит! — застучало в мозгу.
   — Это платье — подарок от господина. Любая мечтает его получить. Я надеюсь, что ты оценишь высокую честь!
 
   — Отойди!- вдруг отчетливо прозвучало в голове Свельд.
 
   Губы Руни не двигались, но, похоже, Эмбала и Ильди тоже расслышали это, поскольку невольница вдруг отшатнулась, со страхом глядя на Руни, а управительница, чуть побледнев, очень громко сказала:
   — Я сразу поняла, кто ты, нелюдь! Но раз ты пока среди нас, то придется и жить так, как мы!
   Подойдя к ней почти что вплотную, она протянула Руни злосчастное платье.
   — Бери!
   “Да, возьми его! Что тебе стоит!” — взмолилась мысленно Свельд, но блестящий кусок яркой ткани, который был брошен сестре, оказался запущен Эмбале прямо в лицо.
   Свельд застыла… Тихонько ахнула Ильди… Не глядя на них, Руни ринулась к выходу… Освободившись от ткани, Эмбала с демонстративным спокойствием аккуратно сложила наряд.
   — Руни ведь оскорбила ее! — перепуганно думала Свельд. — Почему она так поступила? Зачем? Для нас сделали все, что могли, а она так ужасно себя повела! Все испортила!
   И, не зная, что предпринять, Свельд встала вдруг на колени и, рыдая, взмолилась:
   — Простите! Простите меня за нее!
 
   С первой минуты, переступив порог замка, Руни уже пожалела, что сделала это, однако не ироничные взгляды служанок, смутившие Свельд, поразили ее. Их насмешки были слишком ничтожными рядом с тем, что она ощутила. Руни казалось, что стены давили, а плиты гладкого пола как будто лишали сил, не давая двигаться дальше. Мрак… Холод… Высокомерие… Гнев… Чувства словно насквозь пропитали серые камни старинного замка, скопившись в коридорах и в комнатах, пронизали самый воздух, лишая спокойствия и последних сил.
   Ненависть и любовь… Ревность и безысходность… Вспышки ярости… Гордость и жертвенность… Грубость… Боль… Ломка мятежного духа и гибель души… Временами, как совершенно нежданный луч солнца меж тяжких грозовых туч, вдруг мелькал ясный отблеск взаимного светлого чувства, как малый разрыв в цепи мрака…
   Руни вдруг поняла, что все страсти, когда-то бушевавшие в стенах старинного замка, давно наложили свой отпечаток и на предметы, и на людей. Эта схема человеческих отношений кровавой нитью шла через ряд поколений, диктуя условия жизни хозяину и его близким. Подчас даже слуги бывали вовлечены в этот страшный поток, пожиравший их души, вбирающий жизнь.
   — Раскол белой Луны — скол Эпох! — неожиданно вдруг зазвучало в мозгу, отдаваясь странной вибрацией в теле, а кожа покрылась мурашками.
   — О Великая Мать! Неужели последние Дети бесславно сгинут в каменных клетках, не в силах вернуться в свой Мир? Неужели их тоже смоет кровавый поток? — застонал хор неведомых ей голосов, наполняя душу безмерным ужасом.
   Руни не знала, откуда возник хор, не знала, кто такая Великая Мать, которую он призывал, и как все это связано с ней самой, с Руни, с молодой Белой Рысью.
   Неожиданный всплеск резкой боли пронзил виски. Вздрогнув, Руни опомнилась. Ненависть! Чувство было настолько реальным, что девушка поняла, что его порождает не замок, а живой человек.
   Вскинув глаза, она сразу увидела женщину с темным пронзительным взглядом, которая и излучала болезненный черный поток. Ненависть длиной в жизнь! Эта ненависть зародилась, когда Руни не родилась. Долгие годы она подавлялась, дремала под тяжестью чувства великого долга, теперь же, при виде девушки, вдруг прорвалась.
   — Почему именно я? Почему она так ненавидит меня? — потрясенно подумала Руни, не в силах разгадать эту загадку, когда незнакомка им властно велела:
   — Идите за мной!
   Ей совсем не хотелось подчиняться приказу, однако Свельд поспешила исполнить его. Не желая бросить сестру, почему-то не ощущавшую злобы их проводницы, Руни решила идти следом, но, оказавшись в комнате, вновь испытала шок. Два потока неведомой Силы крест на крест пересекали ее, закрывая дорогу к невысоким, но крепким дверям.
 
   — В пятую! — сухо сказала им провожатая.
 
   Руни не сдвинулась с места. Перед глазами внезапно возникло видение: жадный воздушный водоворот. Она вдруг поняла, что, коснувшись Потоков, мгновенно будет затянута внутрь ужасной воронки, которая просто сломает, опустошит.
 
   — Что такое? — почти раздраженно спросила женщина, и страх лесянки перешел в сильный гнев.
 
   “Она знает! Прекрасно знает, куда привела нас, и чем это может грозить!” — яркой молнией вдруг промелькнуло в мозгу.
 
   — Вы разрешите? Вы разрешите мне войти первой? — нежданно раздался рядом с ней голос Свельд.
 
   — Остановись! Не ходи туда! — прокричала ей Руни, не разжимая губ, но впервые ее немой призыв не был услышан сестрой. Свельд, не видя ничего необычного, смело и совершенно спокойно шагнула в Потоки и скрылась за дверью.
   Вздохнув с облегчением, Руни приникла к стене и отерла испарину, за эти доли секунды покрывшую щеки и лоб.
   — Пусть хоть Свельд сможет тут жить, — подумала Руни, уже понимая, что Сила Потоков опасна лишь ей.
   Погруженная в горькие мысли об этой воздушной ловушке, нежданно отделившей ее от сестры, Руни не заметила появления Ильди. Ее настороженность и любопытство, недоверие и недовольство нелепым поведением Рыси прошли мимо Руни. Они были слишком слабыми рядом со страстями, веками сотрясавшими стены этого замка и непохожими на застарелую ненависть седой женщины, так органично вплетенную в жуткий временной водоворот.
   Словно сквозь сон Руни видела, как на минуту вернулась Свельд, чтобы тут же уйти со служанкой в другую комнату, и на глаза навернулись незваные слезы. Решившись покинуть лес, Руни втайне надеялась, что найдет здесь человека, который поможет ей справиться с собственной Силой. Ей очень хотелось бы верить, что кто-то избавит ее и от страха, и от мучительной боли. Теперь же приходилось признать, что надежда обманула ее. Замок только добавил кошмаров и дал почувствовать, что ни покоя, ни понимания здесь не найти.
 
   — А это еще что за вид! — вдруг раздался рядом с ней громкий голос седой. За резкостью раздраженного тона Руни отчетливо слышала злобное торжество.
   Что-то испуганно забормотала служанка, считая, что гневная отповедь — для нее. И тут Руни увидела страшную вещь: поток Силы, пересекающей комнату, изменив траекторию, изогнулся дугой, будто ярость противницы притянула его и усилила.
 
   — Принеси! — прозвучал приказ, и молодая служанка скрылась в комнате, чтобы вернуться с блестящим платьем.
 
   — Ты снимешь свою старую тряпку… Оденешься, как подобает… Не дикой твари из грязной норы…
 
   Неожиданно Руни почувствовала сильный гнев. “Ты не смеешь так говорить со мной! В моей “грязной норе” было много лучше, чем здесь! Там не знали ненависти, не унижали, не мучили! Я ведь пришла добровольно, за помощью, в поисках счастья! Теперь же я ухожу!” — промелькнуло у нее в голове.
 
   — Отойди! — очень резко сказала она и лишь тут осознала, что дала просто мысленный сильный посыл. Неожиданно Ильди шарахнулась, а Эмбала слегка побледнела.
   — Я знаю их имена, — вдруг отметила Руни.
 
   — Я сразу поняла, кто ты, нелюдь! — сказала Эмбала. — Но раз ты пока среди нас, то придется и жить так, как мы!
 
   Поток Силы, окруживший ее, вдруг усилился. Руни было трудно сказать, получилось ли это случайно, или ненависть женщины стала новым источником, только она ощутила, что Поток начинает все ближе подбираться к ней. Даже свободная площадь меж ними уже не служила преградой. Внезапно блестящее платье метнулось из рук Эмбалы прямо к ней, а в ушах прозвучало: “Бери!”
 
   — Бери!
 
   Как на охоте хозяин спускает гончих псов на звереныша, как предводитель дает приказ лучникам выпустить залп острых стрел, так Эмбала велела неведомой Силе, вцепившейся в платье, добраться до Руни. С блистающим шелком к ней устремился подобный аркану, похожий на щупальце луч. Если кто-то спросил бы, как Руни сумела отбросить его, то она бы не смогла объяснить.
   — Только чудо спасло меня! — после твердила девушка.
   Из последних сил отшвырнув жуткую ткань, она тут же ринулась прочь.
   — Вон отсюда! Скорее! Прочь! — диким гулом звучало внутри.
 
   Не замечая ничего вокруг, Руни бежала по лестнице от этой комнаты с Силой и от ужасной старухи, повелевающей ей. Даже мысли о Свельд отступили под действием страха от пережитого. Оказавшись на узкой площадке, Руни на миг замерла, но, припомнив, куда поднималась с сестрой, опять ринулась вниз, в полутьме не заметив, что вверх поднимается человек. Столкновение было настолько нежданным, что они оба не удержались на скользких ступенях и покатились вниз.
 
   — Простите, простите меня! Я совсем не хотела…
   — Я знаю, ты просто была чем-то очень напугана…
   — Да… Эта комната… Эта страшная комната…
   — Где два Потока?… Они испугали тебя?…
   — Испугали? Ведь там, там…
 
   Поток жуткой Силы… Внезапный страх за сестру… Столкновение, а вернее, неожиданный поединок… И платье, которое стало ловушкой… И ужас от пережитого… Руни не знала, что сможет быть так откровенна, настолько раскрыться перед чужим. Ее губы не двигались, так как простые слова человеческой речи не дали бы столько, сумев лишь разрушить нежданный и удивительный диалог. Диалог сходных мыслей… И чувств… И одинаковых синих глаз, полных мерцающих искр…
 
   — Кто ты?
   — Эрл…
   — А я Руни…
   — Я знаю… Ты Белая Рысь, что пришла к нам из леса.
   — Да, Белая Рысь… Я не знала… Не думала… Разве у человека бывают такие глаза?…
   — Я не знаю, ведь я не совсем человек… Здесь меня называют Выродком.
   — А почему?
   — Потому что я сын Белой Рыси…
   — Но разве такое бывает? Я думала, что…
   — Что у Рысей рождаются только светловолосые девочки? — в этом вопросе была грусть и горечь, но боли они не несли.
   — Да, только ты…
   — Я намного больше похож на отца, чем на мать. Я брат Орма…
   — Но вы совсем не похожи! Ты другой…
   — Ошибаешься… Мы с ним намного ближе, чем кажется…
 
   И, приподнявшись с каменных плит, Эрл помог Руни встать. Ладонь Рыси коснулась его щеки. Этот жест не смутил, так как Эрл понимал: Руни хочет еще раз, поближе, увидеть его глаза.
   — Ты не ошиблась. Это не морок, не сон… Это правда. Я Выродок…
 
   — Ну и ну!
   Этот голос вернул их к реальности. Руни сжалась, испуганно глядя на девушку, что появилась в пролете. Гибкая и невысокая, с короткой стрижкой и нервным румянцем, сначала она показалась ей совсем юной. Однако морщинки у серо-зеленых глаз говорили, что этой служанке не так мало лет.
   — Чуть за тридцать, хоть выглядит на двадцать пять! — сразу сказала бы Бронвис, мгновенно замечавшая все недостатки чужой внешности, но Руни не волновал ее возраст.
   Намного сильнее Руни задел наглый взгляд, где насмешка слилась с оскорбленным самолюбием.
   — Странно! С чего бы ей так относиться ко мне? — изумленно подумала Руни.
   Похоже, что Эрл тоже был не в восторге от встречи. Он сразу закрылся и, обернувшись, намеренно ровно спросил у служанки, нежданно возникшей у лестницы:
   — Что-то случилось? В чем дело, Гутруна?
   Та хихикнула, показав свои мелкие острые зубки:
   — Ни в чем. Просто мне приказали… Эмбала велела найти эту Рысь и как следует вымыть. Похоже, что она просто боится воды!