Юрьева Ирина. Магия взгляда. Часть 1: Руни

   — До дома-холма можно быстро добраться, — решил Свен. — И если Хранитель ей не поможет, то я могу честно признаться, что сделал уже все, что мог!
   Подняв Бронвис на руки, он зашагал через чащу, не зная, чем это потом обернется. Темноволосая женщина… И деревенский охотник… И Белая Рысь… Роковой треугольник их судеб, захлестнутый мертвой петлей… Как песчинка, однажды попав между двух жерновов, обращается в пыль, так жизнь Свена, случайно сплетясь с судьбой женщин, рассыплется прахом… Но мог ли охотник тогда это знать?

Глава 17.

   Став свидетелем схватки огней, Хейд не думал, чем это потом для него обернется. Он должен был как-то смирить страх толпы, а потом помочь Норту. И только оставшись в доме-холме, Хейд впервые по-настоящему понял, что сделал.
   Он знал о магической Силе Хранителя, но предпочел умолчать о ней в тех отчетах, которые он посылал в Лонгрофт “Службе”. Он видел, что Руни совсем непохожа на местных девушек, но не счел нужным упомянуть про лесянку. Теперь же, после пожара скрыть то, что случилось, уже не удастся. Охотники, принося в Агенор на продажу звериные шкуры, расскажут о страшном огне, чуть не сжегшем толпу, о волшебной защите, поставленной Нортом.
   Простые наивные люди и впрямь будут верить, что сделают доброе дело, прославив подвиг Хранителя. Но в Агеноре бывают купцы из Фирода, слух быстро пройдет дальше! Лонгрофт… Скерлинг… Это станет для Хейда началом конца. “Служба Магии” вряд ли простит Человеку Двора происшедшее. Там не держат глупцов, они сразу поймут: Хейд сознательно скрыл то, что видел, а значит, он просто попал под влияние чар колдунов. А в Лонгрофте карали за меньший проступок, чем он совершил! “Те, кто знали, но предпочли умолчать о злодействах, творимых волшбой,” погибали во имя Святого в кострах куда чаще, чем маги и колдуны.
   — Ситуация не из приятных, — подумал Хейд.
   Он не видел разумного выхода. Выслать в “Службу” письмо с покаянием и приложением планов замка Орма и дома-холма?
   — Виноват! Проглядел! Шлите срочно сюда Истребителя или целый отряд!
   Поступить так мог только глупец. Покаяние вряд ли спасет! Человек Двора слеп? Он не может служить в Гальдорхейме Властителю, а проглядевший особую Силу не стоит доверия! Как только “Служба” получит отчет, сюда быстро придет Истребитель, но прежде чем взяться за Норта и Руни, он вручит Хейду хорошенький свиток с предписанием срочно вернуться в Лонгрофт.
   — Если только не в Скерлинг! — подумал Хейд, вдруг ощутив холодок.
   Отзываемых “Службой” ждала “интересная” жизнь! Для начала: публичное покаяние, после — особая комнатка-клетка, где недостойный мог долго оплакивать то, что уже совершил. И постоянный надзор… И беседы-проверки, во время которых старались понять, не способен ли ты прибегать к колдовству…
   — Нет, спасибо! Такая жизнь не для меня! — усмехнулся Хейд.
   Был и другой путь загладить ошибку: Железо Небесных Сфер… Кинжал мирно хранился в шкатулке, как будто бы ждал того часа, когда Хейд возьмет его.
   — Если вернуться в Лонгрофт, уничтожив и Руни, и Норта, то “Служба” простит старый промах… Властитель не будет в восторге от бегства Человека Двора, но его гнев безопаснее, чем «Служба»… Конечно, в Лонгрофте уже не появишься, но ведь есть и Гокстед… “Служба” сможет дозволить остаться там… — быстро прикидывал Хейд.
   Он не думал, что сделает это, он просто проигрывал каждый возможный ход.
   — Так… Предположим, что я решусь… Это сделать нетрудно. Сейчас Орм в опале, он примет Человека Двора… Задержаться в его замке просто… И выбрать момент, когда Руни одна… Скрыться тоже возможно… А Норт? Он мне верит… Я был здесь не раз…
   Хейд поднялся и вышел из дома-холма. Он видел, что это единственный выход, достойный высокородного Лонгрофта, но план отталкивал. Разум не мог пересилить эмоции, вытравить чувство, что, допустив эти мысли, Хейд словно извалялся в грязи.
   Был еще третий путь: путь открытого бунта. Пока слух дойдет, пока вышлют ему предписание… Времени хватит! Он просто не подчинится распоряжению… И перестанет быть Человеком Двора, превратится в изгнанника… Тоже не слишком приятный конец для того, кто сначала мечтал о карьере в Лонгрофте, а потом полагал, что неплохо устроился в землях Гальдора… Хейд просто не мыслил себя вне игры!
   Хейд пробыл в доме Норта еще сутки. Только поняв, что Хранитель действительно вновь возвращается к жизни, он собрался уйти.
 
   Хейд столкнулся со Свеном у края поляны. Увидев охотника с Бронвис, он был поражен.
   — Я нашел ее прямо в лесу… Чары Рыси… Хранитель… — Хейд плохо слышал, о чем говорил ему Свен.
   — Дай сюда! Ты не знаешь, как с ней обращаться! — сказал он охотнику.
   Тот охотно отдал свою ношу, однако пошел вслед за Хейдом, бессвязно стараясь ему объяснить, почему он решил принести эту женщину прямо сюда.
   — Он, наверное, ждет, что я дам ему денег за то, что он смог разыскать ее в зарослях, — пронеслось в голове Человека Двора. — Жаль, что их нет под рукой.
   “Подожди, — сказал он. — Я сейчас отнесу ее в дом-холм и выйду к тебе. Ты получишь награду за то, что ты спас ее.”
   Альвенн была во дворе, когда Хейд возвратился. Увидев, кого он принес, она сразу открыла дверь. Осторожно опустив Бронвис на лавку, Хейд вышел к охотнику.
   — Вот, — сказал он, сняв кольцо и отдав его Свену. — Ты сможешь продать его.
   Тот поклонился:
   — Спасибо. Надеюсь, Хранитель сумеет помочь ей!
   Хейд не стал ждать, когда Свен вновь исчезнет в лесу, он вошел в дом.
   — Мне тоже хотелось бы верить, что Норт сможет справиться с этой болезнью, — подумал он.
   Появление Бронвис расставило все по местам, прогнав прочь неприятные мысли о “Службе”, карьере и Лонгрофте.
   — Если Норт сможет помочь ей, то мне все равно, чем потом это кончится! Может быть, слухи и не дойдут… — промелькнула крамольная мысль.
   Норт не сразу решился лечить.
   — Я не знаю, смогу ли сейчас это сделать, — вздохнул он. — Пусть лучше попробует Альвенн.
   Хейд понял, что схватка с огнем не прошла без следа, силы Норта пока не вернулись.
   — Чем-то похоже на действие стронга, — сказала певица, внимательно выслушав Хейда. — Я знаю, как делать отвар.
 
   Прошло несколько дней, и Хейд должен был честно признать, что лекарство Альвенн неспособно помочь Бронвис вновь начать жить.
   — Я не знаю, в чем дело, — призналась Альвенн, — Я старалась помочь ей! Наверно, “дыхание грез”, о котором вы мне говорили, не лечится травами.
   — Дело не в этом, — прервал ее Норт. — Здесь есть что-то еще, что блокирует силу лекарств! Бронвис словно боится жить дальше, вернуться к реальности. Ей легче мучиться так, чем позволить рассудку напомнить о том, что с ней было.
   — Разрыв с Ормом так много значил для Бронвис? — спросила Альвенн.
   — Я не думаю, — сразу вмешался Хейд. — Да, я знаю, что Бронвис любила его, но в ее жизни были и прежде такие истории. Ей хватало сил справиться с ними.
   — Наверно, вам хочется верить, что все так и есть, вы ведь любите Бронвис, — хотелось ответить певице, но Альвенн решила смолчать.
   Чувство Хейда внушало ей уважение.
   — Мы можем только гадать, — сказал Норт, не желая обсуждать эту тему. — Наверно, мне все же придется попробовать слиться с сознанием Бронвис. Лишь так мы сумеем понять, что к чему.
   — Это очень опасно? — спросил Хейд.
   — Нет, — ответил Норт. — Бронвис это ничем не грозит, да и мне, я надеюсь.
   — Так значит… — с тревогой вмешалась певица, но Норт ее тут же прервал:
   — Нет, Альвенн, не волнуйся, все будет в порядке. Сегодня под вечер я сделаю то, что смогу.
 
   В это время темнело достаточно рано. Когда зашло солнце, Норт вновь вошел в комнату, где была Бронвис. За дни, проведенные в доме-холме, она редко приходила в себя. Хейд старался быть рядом, но Бронвис как будто не узнавала его. Раньше Норт бы не стал, не вернув себе прежних сил, пробовать слиться с чьим-то сознанием, (Свод Древних Правил Хранителей строго воспрещал это делать.) но он видел, что время уходит и скоро Бронвис уже не помочь.
   — Я и так слишком поздно решился, — подумал он, с болью глядя на женщину.
   Норт никогда не любил златоглазую гостью из Лонгрофта, но он знал, как важно для Хейда вернуть ей желание жить, и ему было искренне жаль Бронвис.
   Сняв с шеи нож, он поднял его так, чтобы камень находился на уровне глаз сестры Вальгерда.
   — Бронвис, — спокойно и четко начал Хранитель. — Бронвис, взгляни на него! Смотри пристально, не отрываясь… Позволь себе просто раскрыться навстречу ему…
   Время шло, но вокруг ничего не менялось. Хранитель вдруг понял, что просто не может ввести ее в транс. Это было достаточно странно. Он знал со слов Хейда, что те, кто попал под влияние “грез” совершенно лишаются воли.
   — Здесь что-то еще! — вновь подумал Норт.
   Наконец словно что-то сломалось внутри Бронвис, взгляд затуманила дымка.
   — Пошло! — подобравшись, отметил Норт.
   Вытянув руку с ножом таким образом, чтобы женщина видела ярко сияющий камень по-прежнему, он осторожно зашел ей за спину и тоже взглянул в голубой самоцвет…
   Норт успел отшвырнуть нож намного раньше, чем понял, что значит та мрачная бездна, что вдруг потянула его. Рефлекс выручил лучше рассудка. Не зная конкретной трагедии Бронвис, он увидел достаточно, чтобы понять, что к чему.
   — Значит, Бронвис… Она стала той, кто помог воплотиться Эногаране… Очень жаль…
 
   — Я не знаю, смогу ли помочь ей, — ответил Норт Хейду, который его ждал за дверью. — Я смог бы снять тягу к столичному порошку, но “дыхание” — способ забыть то, с чем дальше ей просто не жить. Вся беда в том, что Бронвис начала принимать эти “грезы” раньше того, что сломило ее. Я вообще удивляюсь, насколько сильно в ней желание жить, если ей удалось позабыть то, что было, пусть даже при помощи порошка.
   Хейд взглянул на него с плохо скрытой досадой.
   — Прости, Норт, но мне непонятно, к чему ты ведешь. Я хочу знать конкретно: ты сможешь вылечить эту болезнь?
   — Не смогу! Помочь Бронвис стать прежней сумеет только один человек — сама Бронвис, но эта задача сейчас не по ней.
   — Значит, все безнадежно?
   — Не знаю. Я мог бы поставить несколько блоков, заставив ее позабыть все, что связано с драмой, убившей ее веру в жизнь, но ведь это не выход! Любой стресс способен убрать их, вернув все к началу…
   — Мне все равно! Сделай то, что сумеешь!
   — Ты любишь ее? — спросил Норт.
   — Да, люблю.
   — Тогда прежде подумай! Придется вынуть из памяти год, вернув Бронвис к началу изгнания. Бронвис, пережившая драму разбитой любви и предательства тех, кто был должен помочь ей, могла бы принять твои чувства, оценить постоянство, но Бронвис из Лонгрофта вряд ли способна на это! Ты пробовал раньше пленить ее, но безуспешно…
   — Послушай, Норт, это мои дела! Если ты сможешь помочь ей начать все сначала, то я буду вечным твоим должником.
   — Хорошо, — улыбнулся Хранитель. — Я верил, что ты скажешь так. Но запомни: решаясь на это, ты должен быть с ней осторожен. Ты можешь коротко ей рассказать о событиях года, не вдаваясь в подробности. Знание вряд ли повредит Бронвис, но резкое вскрытие памяти чувств может стоить ей жизни.
   — Я сделаю все, что смогу, чтобы только ее уберечь.
   — И еще — блоки вовсе не вечны. Придет день, и Бронвис припомнит все, до мельчайших подробностей. Только сумев ей помочь обрести новый смысл бытия, ты удержишь ее в нашем мире. Пойми это, Хейд!
 
   Через день, сидя рядом с постелью Бронвис, Хейд с тайной тревогой смотрел на нее. Норт сказал, что, проснувшись, она не узнает его, но их первая встреча решит очень многое.
   Хейд не заметил, как она приоткрыла глаза. Изумленный взгляд быстро скользнул по стене, потолку, и она резко села, отбросив свое одеяло. Похоже, присутствие Хейда ничуть не смущало ее.
   — Как я здесь оказалась? — спросила она. В тоне Бронвис смешались игривость и легкий испуг. — Это что, похищение?
   — Нет, ты в гостях у Хранителя, — севшим голосом тихо ответил ей Хейд.
   — Это у вас? — Норт был прав, Бронвис явно не помнила жизнь в Гальдорхейме. — Я, конечно, ценю проявление вашей заботы, но мне будет лучше вернуться в свой собственный дом.
   Светский тон избалованной женщины, знающей цену своей красоте, в сочетании с нынешним обликом Бронвис бы мог показаться забавным и даже комичным, но Хейд был рад, что она верит в себя.
   — Мы вернемся, как только Норт скажет, что ты вновь здорова, — ответил он.
   — Да? Норт — это лекарь? — спросила она, сделав вид, что ей лишь любопытно, однако тревожная нотка, скользнувшая в тоне, сказала, что Бронвис не так беззаботна, как хочет ему показать.
   — Норт? Почти. Он вернул тебя к жизни.
   — А разве я умирала?
   Хейд вдруг подобрался. Капризный тон… Откровенность наивной девочки… А в золотистом распахнутом взгляде — циничный рассудочный холодок. Она понимала, что делает, он же не знал такой Бронвис! За внешним обаянием юной вдовы, оказавшейся в ссылке по воле Властителя, Хейд не заметил этого, но теперь понял, как он промахнулся, стремясь вызвать в ней интерес откровенным признанием чувств и рассказами о Гальдорхейме.
   Когда-то он очень гордился способностью быстро найти потайные слабости высокородных и тут же построить свою игру. Хейд считал, что подобные вещи уместны в борьбе за власть, в скрытых интригах, а не в любви. Теперь он вдруг увидел, что Бронвис использует страсти, которые, как она думает, может сейчас пробудить, в тех же целях. “Неплохо! — подумал Хейд. — Сантименты в сторону… Правила заданы — будем играть!”
   — Ты действительно очень болела, любовь моя! — нежно сказал он ей. — К счастью, все уже позади. Мы вернемся домой, ты придешь в себя, снова окрепнешь, мы снова помиримся.
   Хейд почти сразу отметил, что Бронвис была озадачена.
   — Разве мы ссорились?
   Он постарался ответить достаточно искренне:
   — В первые месяцы брака бывает все. Не так просто привыкнуть к другому: чужие вкусы, желания, жизнь.
   “Норт бы не вынес, если б услышал, что я ей сейчас говорю! — усмехнулся он. — Наш справедливый Хранитель решил бы, что это жестоко и непорядочно, но здесь другие правила!”
   — Мы… Мы с тобой… — голос Бронвис звучал совершенно обескуражено. — Значит, мы…
   — Муж и жена, — совершенно серьезно сказал Хейд.
   — Мы с тобой?
   — Но не думай, что мы поженились по страсти, — с насмешкой ответил Хейд. — Просто нам выгоден этот союз.
   — Почему?
   — В Гальдорхейме не слишком-то любят чужих. Человеку Двора нужна рядом жена, что умеет увлечь и пленить, а тебе нужен влиятельный муж. По отдельности нам очень трудно заставить признать себя, вместе мы можем покорить Гальдорхейм и создать здесь свой собственный маленький Двор.
   — А зачем это нам? — удивленно спросила она.
   Хейд опять улыбнулся с иронией:
   — Хочешь меня убедить, что мечтаешь все время скучать взаперти? И не думай, все равно не поверю! Достаточно прошлой зимы.
   — А что было зимой?
   — Ты едва не погибла с тоски в замке брата. По счастью, я все же сумел тебя вывести к вирдам.
   Хейд кратко напомнил ей про неудачный роман с Победителем Бера, подав драму Бронвис забавный случай.
   — И тогда ты поняла, что нам нужно быть вместе… Штурм замка? Затея Вальгерда. Причем не лучшая!
   Весть о трагической гибели брата ее опечалила, а слова Хейда о Хлуде с компанией, нагло вселившейся в замок, вызвали гнев.
   — Не волнуйся, потом мы сумеем вернуть его, — просто сказал Хейд. — Однако сейчас будет лучше слегка подождать. Тебе нужно привлечь к себе вирдов, внушить им желанье помочь тебе.
   Бронвис затихла, Хейд понял: идея понравилась ей. Они долго еще обсуждали совместные планы, в которых не было места ни вздохам, ни пылким признаниям. Брак как союз двух людей, понимающих выгоду…
   Через день Хейд отвез ее в собственный замок. Уже отпирая дверь комнаты Бронвис, он знал, что сейчас предстоит очень страшная сцена: встреча с зеркалом. В доме Хранителя Бронвис не знала, как выглядит. Хейда не слишком смущал ее нынешний облик, он верил, что месяца два или три ей помогут стать прежней. Покой и забота, нормальная пища, те мази, которые так любят женщины, ванны, наряды… Он сможет ей дать это все.
   — Здесь не лучшие платья, — сказал Хейд, кивнув на сундук, — но ты сможешь заказать себе новые. И украшения тоже.
   Потом он вышел и плотно прикрыл дверь. Раскатистый грохот, пронесшийся по коридору уже через минуту, подсказал, что большое зеркало, крытое тонким и удивительно ровным слоем красного золота, четко отражающим лица, сброшено на пол.
   — А это подсвечник! — прислушавшись к новому стуку, подумал Хейд. — Чаша с водой… Так… Наверное, ваза для сладостей… Что там осталось еще?
   Переждав, пока шум прекратится, он снова вошел. Бронвис громко рыдала, уткнувшись в подушку.
   — В чем дело? — спросил Хейд, присев на кровать.
   Неожиданно Бронвис вскочила.
   — Как я буду жить?! — закричала она. — Я же просто уродина!
   — Кто тебе это сказал? — удивленно спросил он, едва уклонившись от мокрой подушки, запущенной Бронвис.
   — Перестань издеваться! Союз двух достойных из Лонгрофта!… Нужно пленить этих вирдов!… Ты просто хотел поглумиться?
   — Ничуть. Ты болела, а это не красит, но время поможет! Ты снова станешь такой, как была. Ты умеешь подать себя, Бронвис. В Лонгрофте хватало красавиц не хуже тебя, но они не умели держаться. Ты думаешь, что потеряла свою красоту, но твои жесты и взгляды, манеры, улыбки влекут к тебе больше, чем к свеженьким девочкам вирдов.
   — Ты лжешь! — закричала она, поднимая с пола подсвечник.
   Как видно, она собиралась швырнуть его вслед за подушкой, но Хейд оказался проворнее, перехватив ее руки.
   — Пусти! Ты нарочно стремишься унизить меня! Отпусти! — повторила она и, опять зарыдав, вдруг уткнулась лицом ему в грудь.
   Осторожно погладив темные волосы, Хейд облегченно вздохнул. Первый раунд он выиграл, Бронвис не избегала его. Интерес златоглазки к совместным планам их жизни в Гальдоре казался ему неподдельным, ей не было скучно. Она не пыталась его оттолкнуть.
 
   Время шло. Миновало полгода с того дня, как Руни зажгла ярко-синий пожар. Зима прошла быстро, приход весны дал много радости людям. Солнце давно растопило холодный снежный покров, когда в маленький замок Человека Двора прибыл всадник с письмом. Передав узкий свиток, он даже не стал отдыхать. Развернув коня, гонец сразу покинул двор. Глядя ему вслед, Хейд понял, что весть не доставит особенной радости. Кое-какие детали одежды посланника сразу напомнили, что Агенор, как и Фирод, и Лонгрофт, использует знаки, которые можно мгновенно узнать, но гонец не был жителем этих трех городов.
   — Может, вести из Гокстеда? — тихо внушал себе Хейд, уже зная, откуда послание, так как давно его ждал.
   Он хотел верить в чудо, хотел жить спокойно, но эта бумага убила надежду. Помедлив, Хейд сдернул печать без герба посылавшего. Глянув на знак в конце свитка, он понял, что был прав. Скерлинг! “Служба Магии”! Эти узкие буквы вокруг рокового венца темно-красного цвета ломали его жизнь.
   — Приказ прибыть к ним? — думал Хейд, тупо глядя на знак, что вторгался кошмаром в спокойные сны людей Лонгрофта. — Надо же было доставить мне свиток сейчас, когда жизнь только лишь началась! Настоящая жизнь!
   У него в Гальдорхейме теперь было все: уважение вирдов, реальная власть и жена, от которой Хейд был без ума… Временами Хейд верил, что Бронвис любит его. Может быть, не так пылко, как он бы хотел, но достаточно, чтобы жить вместе, не проклиная судьбу.
   — Любит… По-своему… Как Человека Двора, что дает ей уверенность в завтрашнем дне, положение в обществе вирдов, возможность блистать в небольшом кружке избранных… Любит как друга, который способен развлечь и утешить… Но этого мало, чтобы остаться с утратившим власть и богатство, — подумал он.
   Хейд понимал: в Гальдорхейме его достать трудно. Пусть даже “Служба” решит с ним расправиться, выслав керха, убийцу. Хейд неплохо владеет мечом, он сумеет сразиться с ним и отстоять свою жизнь. Но, нарушив приказ, он лишается замка, поскольку это жилье Человека Двора. Сам Властитель способен закрыть глаза, если, нарушив приказ “Службы Магии”, Хейд остается в земле Гальдорхейма, но вряд ли правитель смирится, посмей он остаться жить в замке. Теряет он и доход!
   Хейд, конечно, не сгинул бы. Может, он даже сумел бы, при помощи вирдов выставив Хлуда, вернуть Бронвис то, что она потеряла… Но вряд ли тогда он удержит ее! Став свободной и независимой, Бронвис утратит к нему интерес. Зачем нужен мужчина, лишенный и денег, и власти, и положения в обществе? Грубо? Цинично? Ну что же, винить ему некого! Это Хейд сам внушил Бронвис, надеясь хоть чем-то ее привязать…
   Подобные мысли не сразу позволили Хейду прочесть свиток “Службы”. Начав разбирать текст, он просто опешил. Задел не надменный и обличающий тон, (он готов был к нему), поразили условия “Службы”: не просто пребыть в Скерлинг, дабы принять наказание за нерадивость, а выполнить “волю Святого в проклятой земле”. Сама “воля Святого” его потрясла. Нужно было не просто расправиться с Руни, а сделать это настолько особенным способом, что Хейд, побывавший в военных походах и видевший смерть своих близких друзей, ощутил тошноту.
   — Они там, в своей “Службе” Скерлинга, просто свихнулись! — подумал он. — Я не мясник! И о Норте ни слова… Как будто до них не дошел слух, что именно он потушил пламя Рыси.
   Не будь столь подробных инструкций в письме, Хейд бы вряд ли решил показать его Норту, однако, припомнив странные смерти в лесу, что пытались приписать Белой Рыси, Хейд вдруг почему-то подумал, что в жутких обрядах имеется сходство с описанным в свитке.
 
   — Нет, Хейд, ты ошибаешься, это разные вещи, — ответил Хранитель, прочтя письмо. — Не удивляйся, что речь идет только о Руни. Хранителей “Служба” не трогает.
   — Что?! — Хейд действительно был потрясен.
   “Значит, все те сомнения, что отравляли мне жизнь, совершенно беспочвенны? Если бы только я знал, я не стал бы рисковать своей должностью!” — с чувством досады подумал он.
   — Мы с ними вправду не любим друг друга, — продолжил Норт. — Но “Службе” все же хватает здравого смысла понять, что мы с ними сражаемся против одного и того же врага.
   — Но по-разному! — вставил Хейд.
   Норт кивнул ему:
   — В этом ты прав. Тот труп с кольями, о котором ты вспомнил, прочтя этот свиток — ритуальная жертва Эногаранэ.
   — Эногаранэ? — повторил за ним Хейд. — Я пока что не слышал о нем ничего.
   Норт вздохнул:
   — К сожалению, слышал. У этого Духа много имен! Ваша “Служба” зовет его Лайцерф, Дайвэли, Ситнэ. Мы, Хранители — Эногаранэ, Черный Дух. В просторечии вирдов есть и другие названия — Чартэ, Басэ…
   — Палэторстэй! — с ироничной усмешкой продолжил Хейд. — В Лонгрофте старые книжники именно так называли его.
   — Да, ты прав. В свое время создатели “Службы” сделали все, чтобы он не сумел возвратиться из Магмы, горящего центра, где был заперт много веков. Но, боясь его Силы, не слишком умея ее отличить от других видов магии, “Служба” стала преследовать всех, у кого есть особенный Дар, опасаясь присутствия Лайцэрфа. В этом их можно понять, я ведь тоже… Ну ладно, не будем об этом, — прервал себя Норт.
   — Почему же не будем? — спросил Хейд. Похоже, что это задело Человека Двора. — Опасаясь присутствия Лайцерфа… Очень удобный способ расправиться с тем, кого не любишь!
   — Или лишиться того, кто действительно дорог тебе! — оборвал его Норт.
   Эта вспышка Хранителя Хейда всерьез изумила. За время, проведенное им в Гальдорхейме, Хейд в первый раз видел Норта таким.
   — О чем он говорит? — удивленно мелькнуло в мозгу. — Неужели…
   Хейд слышал о дружбе Хранителя с Выродком, как звали Эрла в Гальдоре.
   — Может, Норт знал о нем что-то такое, что было скрыто от вирдов? — подумал он. — Этого парня действительно жаль…
   Но раздумья прервал голос Норта, который вновь взял себя в руки:
   — А время шло… Люди из “Службы” все больше забывали о цели их жизни, мечтая о собственной Силе, подчиненной лишь им. Она стала нужна им не против Лайцерфа-Эногаранэ… Им хотелось реальной, обыденной власти над жизнью и смертью людей. Без соперников!
   — В Лонгрофте этого хочет любой! Побывав при Дворе, ты бы понял, что это — повседневная жизнь, — иронично заметил Хейд. — Извини, что тебя перебил, — почти сразу добавил он.
   — Что же, бывает… Так “Служба” стала искать уруз-чад, малолетних детей, наделенных задатками Мощи.
   — Я слышал о них.
   — Малышей до семи лет обычно увозят в Скерлинг, а тех, кто постарше, ведут в катакомбы.
   — Куда?
   — Под Агенором есть сеть из подземных ходов, приспособленных к жизни. Детей начинают учить, а быть может, калечить, прибегая к особым обрядам. Не знаю, как малыши, а из старших большая часть погибает во время опытов… Тех же, кто выжил, особенный код позволяет “Службе” держать под контролем, используя в собственных целях, но он же хранит их от власти Эногаранэ.
   — А ты сам? Ты когда-нибудь видел этих детей?
   — Детей — нет, не видел. А то, что из них вырастает… Ты тоже встречался с одной.
   — Я? Когда? Где?
   — У Орма. Эмбала — одна из уруз-чад.
   — Старуха, которая там управляет хозяйством? Суровая женщина…
   — Да… Но она не прошла до конца обучение первого года.
   Хейд вдруг ощутил неприязнь к говорившему.
   — Знать это может лишь тот, кто сам побывал в катакомбах, — мелькнула крамольная мысль.
   Все, что было хоть как-то связано со знаменитой “Службой Магии”, после письма вызывало в нем чувство брезгливости.