Страница:
Выразительны следующие строчки немецкого монаха-доминиканца Бурхарда Сионского, передающего настроения сирийского населения по отношению к пришлым господам: "Хотя они [сирийцы. - М. З.] и являются христианами, но не дают никакой веры латинянам". По рассказу французского писателя начала XIII в. Жака де Витри, жившего в Палестине (он был епископом в Акре), сирийцы выдавали сарацинам военные тайны крестоносцев. "Они часто, - с едва скрываемым раздражением отмечает он в своей "Иерусалимской истории", просят помощи против христиан у врагов нашей веры и не стыдятся растрачивать во вред христианству силы и средства, которые следовало бы обратить во славу Божью против язычников".
Яркими свидетельствами вражды местного населения к крестоносным завоевателям изобилует замечательное произведение арабской литературы "Книга назидания" упоминавшегося выше арабского писателя Усамы ибн Мункыза. Он рассказывает, например, что, когда к деревенским жителям близ Акки (т.е. Акры) добирался мусульманин, вырвавшийся из франкского плена, они прятали его и "доставляли в области ислама", иначе говоря, помогали уйти к своим. В одной из глав Усама пишет о некоем юноше-мусульманине, с которым судьба свела его в Набулусе: "Его мать была выдана замуж за франка и убила своего мужа. Ее сын заманивал хитростью франкских паломников и убивал их".
Из рассказов Усамы ясно, сколь велика была ненависть покоренного населения к пришлым господам. Крестьяне, даже безоружные, ввязывались в схватки с рыцарями. Однажды к родственнику писателя явился какой-то крестьянин из местности аль-Джиср. Он держал руку под платьем и на вопрос: "Что с твоей рукой?" - ответил так: "Я схватился с одним франком, но у меня не было ни доспехов, ни меча. Я опрокинул франка и так ударил его в лицо, прикрытое стальным забралом, что ошеломил его. Тогда я взял его же меч и убил его им".
Тот же писатель рассказывает историю зверской расправы, которую учинили франки над пожилым крестьянином, заподозренным в том, что он привел неких мусульманских разбойников в деревню возле Набулуса. Старик пытался бежать, и тогда по повелению короля Фулько (1131-1143) схватили его детей. Чтобы спасти семью, крестьянин пошел на крайнее средство. Он вернулся и сказал королю: "Будь ко мне справедлив и позволь мне сразиться с тем, кто сказал про меня, что я привел разбойников в деревню". И король приказал владельцу разграбленной деревни: "Приведи кого-нибудь, кто сразится с ним". Затем Усама описывает издевательский поединок, устроенный в наказание заподозренного: его заставили биться с кузнецом из той же деревни. "Виконт, правитель города [обычно виконты творили суд в городах. - М. З.], пришел на место битвы и дал каждому из сражавшихся палку и щит, а народ встал вокруг них, и они бросились друг на друга... Они бились до того яростно, что стали похожи на окровавленные столбы". Судебный поединок, организованный иерусалимским королем явно для устрашения селян, завершился убийством крестьянина, подозревавшегося в сношениях с разбойниками, после чего "на шею старика сейчас же набросили веревку, потащили его и повесили". Свой рассказ Усама ибн Мункыз заключает негодующим восклицанием: "Вот пример законов и суда франков, да проклянет их Аллах!".
Вражда крестьянской массы к баронам была столь велика, что Гийом Тирский считал сирийцев - этого "близкого врага" - опаснее чумы.
Для обеспечения собственной безопасности крестоносцы воздвигли в завоеванных областях крепости и замки. Развалины их сохранились до сих пор. Эти сооружения (особенно известны замки Крак, Бланшгард, Крак де Монреаль, Крак де Шевалье) служили не только военными форпостами против соседних мусульманских государств: они должны были охранять сеньоров и от "близкого врага", от гнева угнетенных "возделывателей полей".
3.4. Политическое устройство
Политический строй государств крестоносцев представлял собой феодальную иерархию сеньоров различного ранга и положения, примерно такую же, которая существовала в то время на Западе. Иерусалимское государство считалось первым среди государств крестоносцев, однако, по сути дела, короли иерусалимские не обладали какими-либо преимуществами перед тремя другими князьями, сидевшими в Триполи, Антиохии и Эдессе. Последние фактически были независимы от короля, хотя формально связаны с ним оммажем. Практически король занимал положение номинального главы равноправных членов своего рода конфедерации государств. У себя в княжествах и графствах правители Антиохии, Эдессы и Триполи располагали такой же властью, какой в Иерусалимском королевстве располагал их сюзерен.
Главные феодальные государства подразделялись на более мелкие единицы феодального владения - баронии; последние, в свою очередь, дробились на еще более мелкие - рыцарские феоды, или лены, разных размеров: феод (фьеф) мог включать несколько деревень, одну деревню или даже ее часть, так что деревня делилась между несколькими сеньорами.
В Иерусалимском королевстве, например, было четыре крупных владения: на севере Палестины - княжество Галилея (с центром в Тивериаде), на западе - сеньория Сайды, Кесарии и Бейсана, а также графство Яффы и Аскалона (он был завоеван у Египта в 1153 г.), на юге - сеньория Крака де Монреаль и Сен-Абрахама. Сеньоры этих владений считались непосредственными вассалами короны. Каждый из них имел своих вассалов в лице более мелких владетелей, получивших от них в наследственное держание свои поместья (феоды): вассалом графа Яффы и Аскалона являлся сеньор Рампы и т.д. Кроме четырех крупных феодалов королям были подвластны свыше десятка менее значительных ленников - владетелей Арсуфа, Иерихона, Ибелина, Хеброна и иных местностей и укрепленных пунктов. Всего в Иерусалимском королевстве имелось 22 сеньории. При этом каждое владение в государствах крестоносцев представляло собой феод, каждый рыцарь был вассалом.
Эта организация господствующего класса складывалась по мере водворения западных феодалов на Востоке. Король Бодуэн I, как о том сообщает Альберт Аахенский, уже на пятый день по вступлении на трон потребовал, чтобы все рыцари Иерусалимского королевства принесли вассальную присягу и представили сведения о своих феодах и поступающих с них доходах, включая денежные суммы, уплачиваемые городами.
Со временем, когда мусульмане начали вытеснять крестоносцев с захваченных территорий, положение рыцарей претерпело некоторые изменения. Вместо поместий или наряду с ними короли стали жаловать им в феод различные доходные статьи: одним - право сбора рыночного налога, другим - таможенных пошлин, третьим - монополию держать весы и меры для торговых сделок и пр. Происходила, по выражению французского исследователя К. Казна, фискализация фьефов, в большой мере обусловленная своеобразием экономики Восточного Средиземноморья, его развитой торговлей, интенсивной городской жизнью. Рыцари, владевшие этими денежными (рентными) фьефами, или "фьефами безанта", жили в городах. Их доходы не были связаны с землей, и сами они в этом смысле являлись рыцарями-рантье, а не землевладельцами обычного феодального типа.
Наиболее крупным феодалом был иерусалимский король. Он владел многими поместьями. Королевский домен простирался на востоке до р. Иордан и Мертвого моря. Кроме того, королю были подвластны несколько больших городов - Иерусалим (четвертой частью его, однако, владел патриарх), Набулус, где велась широкая торговля, особенно льном и вином, производившимися в Самарии, а также важные портовые города - Тир и Акра с их округами: там возделывался хлопок, произрастали оливковые деревья, были разбиты виноградники, а вблизи Акры - плантации сахарного тростника. Поместья и города приносили королям значительные доходы. В пользу короны взимались различные сборы на городских рынках, в гаванях: таможенные сборы, якорный налог (по одной марке серебром с каждого прибывшего корабля), налог с паломников (терциарий - третья часть стоимости проезда пилигримов) и др. Помимо этого короли требовали уплаты пошлин с торговых караванов восточных купцов, направлявшихся из Каира в Багдад, из Дамаска - в Каир, Мекку, Медину. Немалую дань брали короли с кочевников-бедуинов Заиорданья за право пользоваться пастбищами, отнятыми у них крестоносцами.
Не брезговали иерусалимские государи и прямым разбоем, что было вполне в духе тех времен, когда господствовало кулачное право. Усама ибн Мункыз передает случай, когда король Бодуэн III (1143-1162) приказал пустить ко дну неподалеку от Акры корабль, на котором семья писателя (его жена и дети) направлялась из Египта в Сирию. Это было сделано лишь для того, чтобы присвоить ценный груз, находившийся на борту судна. "Когда они приблизились к Акке, - рассказывает Усама, - франкский король, да не помилует его Аллах, послал в маленькой лодке отряд своих людей, которые подрубили [так в цитируемом переводе. - М. З.] корабль своими топорами на глазах наших людей. Король, приехавший верхом, остановился на берегу и приказал разграбить все, что было на корабле". Затем, продолжает Усама, все, плывшие на корабле, были согнаны на берег и подвергнуты обыску. У женщин отобрали все, что с ними было. Королевские слуги захватили на судне "украшения, сложенные там женщинами, камни, мечи и оружие, золото и серебро приблизительно на тридцать тысяч динаров" (примерно 150 тыс. руб. золотом). Король забрал все это и выдал им пятьсот динаров со словами: "С этим вы доберетесь до вашей страны". А их - мужчин и женщин - было, с негодованием пишет Усама, около пятидесяти.
Сравнительно большие доходы, извлекаемые законными и незаконными способами, давали иерусалимским королям определенный перевес над остальными сеньорами - вассалами и субвассалами короны, однако постепенно, по мере раздачи коронных земель в лены рыцарям, королевский домен сокращался: к середине XII в., например, вблизи Тира королю принадлежала лишь треть земель; вообще свыше двух третей территории королевства занимали владения феодальных сеньоров.
Главной обязанностью вассалов была военная служба своему сюзерену. Король имел право требовать ее выполнения в течение всего года: ведь государства крестоносцев находились в состоянии почти непрерывной войны с соседями, не говоря уже о том, что внутренняя обстановка там была весьма неспокойной. Вассал не вправе был надолго покидать свои владения. Еще в первые годы существования Иерусалимского королевства было принято постановление, что тот, кто, оставив свой фьеф без разрешения короля, не вернулся обратно в течение года и одного дня, терял права на эти владения (так называемая ассиза одного года и дня). Вассал должен был являться по призыву сюзерена на коне, в полном боевом снаряжении. Он обязан был приводить с собой своих вооруженных людей и служить сюзерену там и столько времени, где и сколько потребуется (в Западной Европе вассальная служба обычно лимитировалась 40 днями в году).
Обязанностью баронов и других королевских вассалов было также участие в феодальном совете - курии, или ассизе. Королевская курия называлась Высокой палатой.
Ассиза - это был феодальный суд: он рассматривал тяжбы рыцарей. Вместе с тем ассиза представляла собой и военно-политический орган, обсуждавший и решавший вопросы войны, мира, дипломатии. Высокая палата ограничивала королевскую власть и контролировала действия короля по отношению к вассалам. Курия выступала хранительницей феодальных кутюмов (обычаев). "Одни только рыцари, - писал арабский эмир Усама ибн Мункыз в своей "Книге назидания", - пользуются у них преимуществом и высоким положением. У них как бы нет людей, кроме рыцарей. Они дают советы и выносят приговоры и решения". Постановление, принятое курией, "не может быть изменено или отменено ни королем, ни кем-либо из предводителей франков, и рыцарь у них великое дело".
3.5. "Иерусалимские ассизы"
Понятие "ассиза" имело на франкском Востоке и другое значение: так именовались судебники, являвшие собою не что иное, как перечень решений той же феодальной курии. До нас дошел обширный памятник, зафиксировавший нормы обычного феодального права, применявшегося в главном государстве крестоносцев, - "Иерусалимские ассизы", т.е. свод законодательных установлении, считавшихся обязательными для господствующего класса этого королевства. Они излагались без какой-либо определенной системы или строгой последовательности, так что в этом смысле "Иерусалимские ассизы" - довольно рыхлая коллекция имевших силу закона обычаев, которые касались самых различных сторон жизни и взаимоотношений франкских феодалов. Сохранился, впрочем, весьма поздний вариант (редакция) этого памятника, выразительно запечатлевший черты политического строя и организации господствующего класса Иерусалимского королевства уже в XIII в., когда оно явно клонилось к упадку. Старинные же правовые нормы, которые отражали ситуацию, существовавшую в первые десятилетия истории этих государств, для истории утрачены. Известно лишь, что "Иерусалимским ассизам" предшествовали какие-то более древние законодательные памятники и сами "Ассизы", вероятно, складывались постепенно, в течение длительного срока. Первоначально феодальные кутюмы вовсе не записывались, одно поколение рыцарей передавало их другому устно: отцы - сыновьям, деды - внукам. Затем кутюмы стали записывать. Впервые произошло это, должно быть, в 1120 г., когда некоторые из них были сведены в общий сборник. Он состоял из 24 параграфов, или статей, определявших юрисдикцию королевской курии. Соответствующие установления на этот счет были утверждены советом баронов, прелатов и короля Бодуэна II в Набулусе.
Историческая традиция сохранила также упоминания о применявшихся некогда королевских законах и распоряжениях: их сборник, по всей видимости, хранился в иерусалимской церкви Святого Гроба и потому получил название "Письма Святого Гроба". Эти "Письма", а точнее, "Грамоты", как полагают, погибли в дни взятия Иерусалима Салах ад-Дином в 1187 г.
После Третьего Крестового похода у центральной власти вновь возникла потребность в каком-то стабильном судебнике. Король Амори II, проявляя инициативу, попытался было восстановить с помощью одного из "сведущих людей" - Рауля Тивериадского - "Письма Святого Гроба". Однако бароны не обнаружили заинтересованности в реконструкции обычаев, предоставлявших сравнительно большие прерогативы королевской власти: Рауль Тивериадский, принадлежавший к этой же баронской олигархии, отказался взять на себя восстановление статей прежнего сборника. Все же в 1197-1205 гг. удалось положить начало повой записи феодальных кутюмов, или кодификации права: была создана "Книга для короля" - она-то и образует самую старинную часть сохранившейся редакции "Иерусалимских ассиз". Позже, по-видимому в 50-60-х годах XIII в., "Книгу для короля" дополнили другие записи, произведенные знаменитыми законодателями Иерусалимского королевства - Филиппом Поварским и Жаном д'Ибелином. Они свели воедино все кутюмы, которые сеньоры могли бы использовать для обоснования своих привилегий.
А несколько ранее, видимо в 40-х годах XIII в., была произведена запись юридических норм, специально применявшихся для разбора судебных споров между горожанами, - "Книга ассиз палаты горожан".
Так со временем сложился свод законов Иерусалимского королевства. "Иерусалимские ассизы", следовательно, в своих отдельных частях восходят к различным этапам истории Латинского Востока.
В государствах крестоносцев действовали и другие сборники права: собственно, в каждом из этих государств существовали свои "Ассизы", но почти никакими сведениями о них мы не располагаем.
"Иерусалимские ассизы" - к этому и сводится их содержание детальнейшим образом определяют порядок феодальной службы, права сеньоров, обязанности вассалов, регулируют взаимоотношения между ними. Здесь обстоятельно формулируются условия, на которых вассалы несут службу сюзерену, устанавливается, в каких случаях король или кто-либо иной вправе лишить вассала его феода. Если, например, сеньор незаконно отнял лен у вассала, то все остальные вассалы этого сеньора непременно обязаны помочь потерпевшему вернуть свои владения. Они могут уклоняться от службы сюзерену, будь то сам король, коль скоро он нарушил права кого-либо из своих вассалов. Король мог отобрать лен у вассала не иначе как только по приговору курии. В некоторых обстоятельствах вассалам даже предоставлялись право не пропускать короля через свои владения.
Крестоносные феодалы ревниво заботились о том, чтобы сюзерен не предъявлял к ним чрезмерных требований, не ущемлял их самостоятельности. Все свои действия король Иерусалимский должен был согласовывать с собственными ленниками: он не мог принять ни одного решения без санкции баронов, так же, впрочем, как и они не могли этого сделать без соизволения своих субвассалов.
Иными словами, в порядках Иерусалимского королевства, зафиксированных в "Ассизах", получила наиболее полное, или, по определению Ф. Энгельса, классическое, выражение система феодальной раздробленности. При этой системе королевская власть была обречена на бессилие. Такая ситуация сделалась, однако, типичной для политического устройства Иерусалимского королевства лишь в XIII в. В первые же десятилетия его истории, когда рыцарству, добивавшемуся расширения территории своих владений, приходилось держаться сплоченно, наметились кое-какие признаки укрепления центральной власти. Даже при Бодуэне III (1143-1163) действовало правило, по которому король мог в 12 предусмотренных законом случаях отобрать фьеф у вассала, не обращаясь за согласием в феодальный совет. Тенденции такого рода, однако, развивались противоречиво, и в общем уже к середине XII в. верх явно стали одерживать центробежные силы: их носительницей выступила поднявшаяся во второй четверти столетия феодальная аристократия. Тем не менее централизаторские тенденции временами давали себя знать и позднее - по мере того, как отношения завоевателей с порабощенным населением и соседними мусульманскими государствами приобретали все большую напряженность, обострялась внутренняя социальная борьба, принимавшая обычно форму этническо-религиозной вражды, а войны с сельджуками и арабами становились все более длительными и затяжными. В этих условиях мелкие и средней руки владельцы стремились сплотиться вокруг королевского трона. Со своей стороны, и королевская власть старалась прочнее привязать к нему рыцарей всех рангов.
Одна из таких попыток была предпринята в правление короля Амори I. Когда в 1162 г. владетельный и кичливый барон Жерар из г. Сайды, превращенного им в пиратское гнездо (откуда, по словам Михаила Сирийца, он "причинил много зла и христианам и туркам"), ни с того ни с сего лишил своего ленника феода, рыцари решительно выступили против подобного акта явного произвола. Король Амори I взял их сторону. В 1163 г. была издана "Ассиза об очередности вассальной службы", в силу которой король объявлялся высшим сюзереном для всех феодалов Иерусалимского королевства: любой держатель лена, чьим бы вассалом он ни являлся, отныне обязан был стать прямым вассалом короля и повиноваться ему как верховному сеньору. Эта "Ассиза", напоминающая аналогичные установления, принятые, например, пря Вильгельме Завоевателе в Англии, существенно ущемляла права крупных баронов и, напротив, расширяла прерогативы королевской власти.
Так в политическом строе государств крестоносцев формировались и действовали элементы государственной централизации. Однако в отличие от сходного процесса, развертывавшегося на Западе и завершившегося там образованием феодальных монархий, в которых королевская власть продолжала и в дальнейшем укрепляться, на франкском Востоке ничего подобного не произошло: здесь этот процесс оборвался и в конечном счете возобладали тенденции феодального сепаратизма. Как это ни парадоксально, сама "Ассиза об очередности вассальной службы" обернулась против королевской власти и пошла на пользу именитой аристократии. В королевской курии, куда отныне приглашались все владельцы ленов (в чем бы сами эти лены ни состояли), фактический перевес принадлежал знати: мелкие рыцари целиком зависели от воли высоких баронов.
В пределах своих поместий сеньоры были совершенно независимы. Им принадлежала высшая судебная власть, они творили суд и расправу, имели право объявлять войну и заключать мир, а многие даже чеканить свою монету. Общая обстановка в государствах крестоносцев не благоприятствовала сколько-нибудь полному развитию пентрализаторских тенденций; уже в XIII в., когда сами владения западных сеньоров на Востоке постепенно сократились, эти тенденции окончательно заглохли.
Постоянные распри между соперничавшими друг с другом феодалами, раздоры вассалов с сеньорами, феодальные мятежи против королей, сопровождавшаяся интригами борьба за власть, которую вели придворные клики и группировки, - таковы характерные черты политической жизни франкских государств. Заговоры не прекращались даже в роковые для существования этих государств времена. Так, когда над Иерусалимским королевством сгустились грозные тучи - египетская держава Садах ад-Дина в начале 80-х годов XII в. все больше угрожала владычеству крестоносцев на Востоке, - со всей силой разгорелась острая вражда двух феодальных партий. Одну возглавляли мать хилого здоровьем и слабовольного короля Бодуэна IV Агнеса де Куртенэ (успевшая уже четырежды поменять мужей) и ее брат сенешал Жослэн III, другую - граф Раймунд Триполийский.
Как раз в эти годы в Иерусалимском королевстве началось быстрое возвышение недавно прибывшего из Пуату барона по имени Ги де Лузиньян. Покровительствуемый королевой-матерью, он в 1180 г. женился на овдовевшей сестре Бодуэна IV Сибилле и в расчете на свои приобретенные таким путем родственные связи стал прокладывать себе дорогу к королевскому трону. Его притязания натолкнулись на противодействие баронов-старожилов: войска Раймунда Триполийского и его союзника князя Боэмунда III Антиохийского вторглись в пределы Иерусалимского королевства. Графа Триполийского поддержали видные сеньоры из числа потомков стародавних пришельцев, прочно осевших в Восточном Средиземноморье, - Бодуэн из Рамлы, Бальян д'Ибелин, Ренэ из Сайды и многие другие. Между тем в войнах с мусульманами Иерусалимское королевство терпело неудачу за неудачей. Раздраженный потерями, виновником которых сочли Ги Лузиньяна, уже добившегося поста регента королевства (королевского бальи), Бодуэн IV назначил на эту должность графа Раймунда Триполийского, передав ему во владение и Бейрут. После этого вражда обеих феодальных партий заполыхала с новой силой. Упомянутые события происходили в годы, когда решалась участь самого Иерусалимского королевства: его дни были, в сущности, сочтены, но это не мешало придворным склокам.
3.6. Торговля
Политической централизации препятствовало и отсутствие сколько-нибудь прочных и постоянных экономических связей между государствами крестоносцев, равно как и в каждом из них. Торговля играла значительную роль в хозяйственной структуре Иерусалимского королевства, но это была главным образом торговля либо с Западной Европой, либо с мусульманским "хинтерландом". Она находилась преимущественно в руках итальянских и провансальских купцов - венецианцев, генуэзцев, пизанцев, анконцев, амальфитанцев, марсельцев.
В свое время они оказали (и продолжали оказывать в XII-XIII вв.) крестоносному рыцарству немалые услуги, снабжая его оружием, провиантом, осадными механизмами, подвозя людские подкрепления. Все эти услуги были им с лихвой оплачены. Западные купцы получили в портовых городах Сирии и Палестины обширные права и привилегии.
Эти права и привилегии были троякого рода. Некоторые из них имели территориальный характер: итальянским и прочим европейским купцам предоставили в приморских городах кварталы с жилыми домами, складскими помещениями, с обязательными бассейном и баней, пекарней, церковью и, конечно, рынком. Другая категория привилегий принадлежала к сфере сугубо юридической, которая для людей, систематически заключавших коммерческие сделки, являлась весьма существенной. Привилегии этой, второй категории представляли собой разного рода изъятия из местного правопорядка. Так, купец или ремесленник-генуэзец, поселявшийся на Востоке, в отведенном для выходцев из данного города квартале, мог быть судим только по законам своей республики, и притом не иначе как ее консулом; мало того, вообще любой житель этого квартала подпадал под действие генуэзских законов. По сути дела, купцы, будь то генуэзцы, пизанцы, венецианцы, в меньшей степени марсельцы, барселонцы и т.д., пользовались в облюбованных ими гаванях правами экстерриториальности.
Яркими свидетельствами вражды местного населения к крестоносным завоевателям изобилует замечательное произведение арабской литературы "Книга назидания" упоминавшегося выше арабского писателя Усамы ибн Мункыза. Он рассказывает, например, что, когда к деревенским жителям близ Акки (т.е. Акры) добирался мусульманин, вырвавшийся из франкского плена, они прятали его и "доставляли в области ислама", иначе говоря, помогали уйти к своим. В одной из глав Усама пишет о некоем юноше-мусульманине, с которым судьба свела его в Набулусе: "Его мать была выдана замуж за франка и убила своего мужа. Ее сын заманивал хитростью франкских паломников и убивал их".
Из рассказов Усамы ясно, сколь велика была ненависть покоренного населения к пришлым господам. Крестьяне, даже безоружные, ввязывались в схватки с рыцарями. Однажды к родственнику писателя явился какой-то крестьянин из местности аль-Джиср. Он держал руку под платьем и на вопрос: "Что с твоей рукой?" - ответил так: "Я схватился с одним франком, но у меня не было ни доспехов, ни меча. Я опрокинул франка и так ударил его в лицо, прикрытое стальным забралом, что ошеломил его. Тогда я взял его же меч и убил его им".
Тот же писатель рассказывает историю зверской расправы, которую учинили франки над пожилым крестьянином, заподозренным в том, что он привел неких мусульманских разбойников в деревню возле Набулуса. Старик пытался бежать, и тогда по повелению короля Фулько (1131-1143) схватили его детей. Чтобы спасти семью, крестьянин пошел на крайнее средство. Он вернулся и сказал королю: "Будь ко мне справедлив и позволь мне сразиться с тем, кто сказал про меня, что я привел разбойников в деревню". И король приказал владельцу разграбленной деревни: "Приведи кого-нибудь, кто сразится с ним". Затем Усама описывает издевательский поединок, устроенный в наказание заподозренного: его заставили биться с кузнецом из той же деревни. "Виконт, правитель города [обычно виконты творили суд в городах. - М. З.], пришел на место битвы и дал каждому из сражавшихся палку и щит, а народ встал вокруг них, и они бросились друг на друга... Они бились до того яростно, что стали похожи на окровавленные столбы". Судебный поединок, организованный иерусалимским королем явно для устрашения селян, завершился убийством крестьянина, подозревавшегося в сношениях с разбойниками, после чего "на шею старика сейчас же набросили веревку, потащили его и повесили". Свой рассказ Усама ибн Мункыз заключает негодующим восклицанием: "Вот пример законов и суда франков, да проклянет их Аллах!".
Вражда крестьянской массы к баронам была столь велика, что Гийом Тирский считал сирийцев - этого "близкого врага" - опаснее чумы.
Для обеспечения собственной безопасности крестоносцы воздвигли в завоеванных областях крепости и замки. Развалины их сохранились до сих пор. Эти сооружения (особенно известны замки Крак, Бланшгард, Крак де Монреаль, Крак де Шевалье) служили не только военными форпостами против соседних мусульманских государств: они должны были охранять сеньоров и от "близкого врага", от гнева угнетенных "возделывателей полей".
3.4. Политическое устройство
Политический строй государств крестоносцев представлял собой феодальную иерархию сеньоров различного ранга и положения, примерно такую же, которая существовала в то время на Западе. Иерусалимское государство считалось первым среди государств крестоносцев, однако, по сути дела, короли иерусалимские не обладали какими-либо преимуществами перед тремя другими князьями, сидевшими в Триполи, Антиохии и Эдессе. Последние фактически были независимы от короля, хотя формально связаны с ним оммажем. Практически король занимал положение номинального главы равноправных членов своего рода конфедерации государств. У себя в княжествах и графствах правители Антиохии, Эдессы и Триполи располагали такой же властью, какой в Иерусалимском королевстве располагал их сюзерен.
Главные феодальные государства подразделялись на более мелкие единицы феодального владения - баронии; последние, в свою очередь, дробились на еще более мелкие - рыцарские феоды, или лены, разных размеров: феод (фьеф) мог включать несколько деревень, одну деревню или даже ее часть, так что деревня делилась между несколькими сеньорами.
В Иерусалимском королевстве, например, было четыре крупных владения: на севере Палестины - княжество Галилея (с центром в Тивериаде), на западе - сеньория Сайды, Кесарии и Бейсана, а также графство Яффы и Аскалона (он был завоеван у Египта в 1153 г.), на юге - сеньория Крака де Монреаль и Сен-Абрахама. Сеньоры этих владений считались непосредственными вассалами короны. Каждый из них имел своих вассалов в лице более мелких владетелей, получивших от них в наследственное держание свои поместья (феоды): вассалом графа Яффы и Аскалона являлся сеньор Рампы и т.д. Кроме четырех крупных феодалов королям были подвластны свыше десятка менее значительных ленников - владетелей Арсуфа, Иерихона, Ибелина, Хеброна и иных местностей и укрепленных пунктов. Всего в Иерусалимском королевстве имелось 22 сеньории. При этом каждое владение в государствах крестоносцев представляло собой феод, каждый рыцарь был вассалом.
Эта организация господствующего класса складывалась по мере водворения западных феодалов на Востоке. Король Бодуэн I, как о том сообщает Альберт Аахенский, уже на пятый день по вступлении на трон потребовал, чтобы все рыцари Иерусалимского королевства принесли вассальную присягу и представили сведения о своих феодах и поступающих с них доходах, включая денежные суммы, уплачиваемые городами.
Со временем, когда мусульмане начали вытеснять крестоносцев с захваченных территорий, положение рыцарей претерпело некоторые изменения. Вместо поместий или наряду с ними короли стали жаловать им в феод различные доходные статьи: одним - право сбора рыночного налога, другим - таможенных пошлин, третьим - монополию держать весы и меры для торговых сделок и пр. Происходила, по выражению французского исследователя К. Казна, фискализация фьефов, в большой мере обусловленная своеобразием экономики Восточного Средиземноморья, его развитой торговлей, интенсивной городской жизнью. Рыцари, владевшие этими денежными (рентными) фьефами, или "фьефами безанта", жили в городах. Их доходы не были связаны с землей, и сами они в этом смысле являлись рыцарями-рантье, а не землевладельцами обычного феодального типа.
Наиболее крупным феодалом был иерусалимский король. Он владел многими поместьями. Королевский домен простирался на востоке до р. Иордан и Мертвого моря. Кроме того, королю были подвластны несколько больших городов - Иерусалим (четвертой частью его, однако, владел патриарх), Набулус, где велась широкая торговля, особенно льном и вином, производившимися в Самарии, а также важные портовые города - Тир и Акра с их округами: там возделывался хлопок, произрастали оливковые деревья, были разбиты виноградники, а вблизи Акры - плантации сахарного тростника. Поместья и города приносили королям значительные доходы. В пользу короны взимались различные сборы на городских рынках, в гаванях: таможенные сборы, якорный налог (по одной марке серебром с каждого прибывшего корабля), налог с паломников (терциарий - третья часть стоимости проезда пилигримов) и др. Помимо этого короли требовали уплаты пошлин с торговых караванов восточных купцов, направлявшихся из Каира в Багдад, из Дамаска - в Каир, Мекку, Медину. Немалую дань брали короли с кочевников-бедуинов Заиорданья за право пользоваться пастбищами, отнятыми у них крестоносцами.
Не брезговали иерусалимские государи и прямым разбоем, что было вполне в духе тех времен, когда господствовало кулачное право. Усама ибн Мункыз передает случай, когда король Бодуэн III (1143-1162) приказал пустить ко дну неподалеку от Акры корабль, на котором семья писателя (его жена и дети) направлялась из Египта в Сирию. Это было сделано лишь для того, чтобы присвоить ценный груз, находившийся на борту судна. "Когда они приблизились к Акке, - рассказывает Усама, - франкский король, да не помилует его Аллах, послал в маленькой лодке отряд своих людей, которые подрубили [так в цитируемом переводе. - М. З.] корабль своими топорами на глазах наших людей. Король, приехавший верхом, остановился на берегу и приказал разграбить все, что было на корабле". Затем, продолжает Усама, все, плывшие на корабле, были согнаны на берег и подвергнуты обыску. У женщин отобрали все, что с ними было. Королевские слуги захватили на судне "украшения, сложенные там женщинами, камни, мечи и оружие, золото и серебро приблизительно на тридцать тысяч динаров" (примерно 150 тыс. руб. золотом). Король забрал все это и выдал им пятьсот динаров со словами: "С этим вы доберетесь до вашей страны". А их - мужчин и женщин - было, с негодованием пишет Усама, около пятидесяти.
Сравнительно большие доходы, извлекаемые законными и незаконными способами, давали иерусалимским королям определенный перевес над остальными сеньорами - вассалами и субвассалами короны, однако постепенно, по мере раздачи коронных земель в лены рыцарям, королевский домен сокращался: к середине XII в., например, вблизи Тира королю принадлежала лишь треть земель; вообще свыше двух третей территории королевства занимали владения феодальных сеньоров.
Главной обязанностью вассалов была военная служба своему сюзерену. Король имел право требовать ее выполнения в течение всего года: ведь государства крестоносцев находились в состоянии почти непрерывной войны с соседями, не говоря уже о том, что внутренняя обстановка там была весьма неспокойной. Вассал не вправе был надолго покидать свои владения. Еще в первые годы существования Иерусалимского королевства было принято постановление, что тот, кто, оставив свой фьеф без разрешения короля, не вернулся обратно в течение года и одного дня, терял права на эти владения (так называемая ассиза одного года и дня). Вассал должен был являться по призыву сюзерена на коне, в полном боевом снаряжении. Он обязан был приводить с собой своих вооруженных людей и служить сюзерену там и столько времени, где и сколько потребуется (в Западной Европе вассальная служба обычно лимитировалась 40 днями в году).
Обязанностью баронов и других королевских вассалов было также участие в феодальном совете - курии, или ассизе. Королевская курия называлась Высокой палатой.
Ассиза - это был феодальный суд: он рассматривал тяжбы рыцарей. Вместе с тем ассиза представляла собой и военно-политический орган, обсуждавший и решавший вопросы войны, мира, дипломатии. Высокая палата ограничивала королевскую власть и контролировала действия короля по отношению к вассалам. Курия выступала хранительницей феодальных кутюмов (обычаев). "Одни только рыцари, - писал арабский эмир Усама ибн Мункыз в своей "Книге назидания", - пользуются у них преимуществом и высоким положением. У них как бы нет людей, кроме рыцарей. Они дают советы и выносят приговоры и решения". Постановление, принятое курией, "не может быть изменено или отменено ни королем, ни кем-либо из предводителей франков, и рыцарь у них великое дело".
3.5. "Иерусалимские ассизы"
Понятие "ассиза" имело на франкском Востоке и другое значение: так именовались судебники, являвшие собою не что иное, как перечень решений той же феодальной курии. До нас дошел обширный памятник, зафиксировавший нормы обычного феодального права, применявшегося в главном государстве крестоносцев, - "Иерусалимские ассизы", т.е. свод законодательных установлении, считавшихся обязательными для господствующего класса этого королевства. Они излагались без какой-либо определенной системы или строгой последовательности, так что в этом смысле "Иерусалимские ассизы" - довольно рыхлая коллекция имевших силу закона обычаев, которые касались самых различных сторон жизни и взаимоотношений франкских феодалов. Сохранился, впрочем, весьма поздний вариант (редакция) этого памятника, выразительно запечатлевший черты политического строя и организации господствующего класса Иерусалимского королевства уже в XIII в., когда оно явно клонилось к упадку. Старинные же правовые нормы, которые отражали ситуацию, существовавшую в первые десятилетия истории этих государств, для истории утрачены. Известно лишь, что "Иерусалимским ассизам" предшествовали какие-то более древние законодательные памятники и сами "Ассизы", вероятно, складывались постепенно, в течение длительного срока. Первоначально феодальные кутюмы вовсе не записывались, одно поколение рыцарей передавало их другому устно: отцы - сыновьям, деды - внукам. Затем кутюмы стали записывать. Впервые произошло это, должно быть, в 1120 г., когда некоторые из них были сведены в общий сборник. Он состоял из 24 параграфов, или статей, определявших юрисдикцию королевской курии. Соответствующие установления на этот счет были утверждены советом баронов, прелатов и короля Бодуэна II в Набулусе.
Историческая традиция сохранила также упоминания о применявшихся некогда королевских законах и распоряжениях: их сборник, по всей видимости, хранился в иерусалимской церкви Святого Гроба и потому получил название "Письма Святого Гроба". Эти "Письма", а точнее, "Грамоты", как полагают, погибли в дни взятия Иерусалима Салах ад-Дином в 1187 г.
После Третьего Крестового похода у центральной власти вновь возникла потребность в каком-то стабильном судебнике. Король Амори II, проявляя инициативу, попытался было восстановить с помощью одного из "сведущих людей" - Рауля Тивериадского - "Письма Святого Гроба". Однако бароны не обнаружили заинтересованности в реконструкции обычаев, предоставлявших сравнительно большие прерогативы королевской власти: Рауль Тивериадский, принадлежавший к этой же баронской олигархии, отказался взять на себя восстановление статей прежнего сборника. Все же в 1197-1205 гг. удалось положить начало повой записи феодальных кутюмов, или кодификации права: была создана "Книга для короля" - она-то и образует самую старинную часть сохранившейся редакции "Иерусалимских ассиз". Позже, по-видимому в 50-60-х годах XIII в., "Книгу для короля" дополнили другие записи, произведенные знаменитыми законодателями Иерусалимского королевства - Филиппом Поварским и Жаном д'Ибелином. Они свели воедино все кутюмы, которые сеньоры могли бы использовать для обоснования своих привилегий.
А несколько ранее, видимо в 40-х годах XIII в., была произведена запись юридических норм, специально применявшихся для разбора судебных споров между горожанами, - "Книга ассиз палаты горожан".
Так со временем сложился свод законов Иерусалимского королевства. "Иерусалимские ассизы", следовательно, в своих отдельных частях восходят к различным этапам истории Латинского Востока.
В государствах крестоносцев действовали и другие сборники права: собственно, в каждом из этих государств существовали свои "Ассизы", но почти никакими сведениями о них мы не располагаем.
"Иерусалимские ассизы" - к этому и сводится их содержание детальнейшим образом определяют порядок феодальной службы, права сеньоров, обязанности вассалов, регулируют взаимоотношения между ними. Здесь обстоятельно формулируются условия, на которых вассалы несут службу сюзерену, устанавливается, в каких случаях король или кто-либо иной вправе лишить вассала его феода. Если, например, сеньор незаконно отнял лен у вассала, то все остальные вассалы этого сеньора непременно обязаны помочь потерпевшему вернуть свои владения. Они могут уклоняться от службы сюзерену, будь то сам король, коль скоро он нарушил права кого-либо из своих вассалов. Король мог отобрать лен у вассала не иначе как только по приговору курии. В некоторых обстоятельствах вассалам даже предоставлялись право не пропускать короля через свои владения.
Крестоносные феодалы ревниво заботились о том, чтобы сюзерен не предъявлял к ним чрезмерных требований, не ущемлял их самостоятельности. Все свои действия король Иерусалимский должен был согласовывать с собственными ленниками: он не мог принять ни одного решения без санкции баронов, так же, впрочем, как и они не могли этого сделать без соизволения своих субвассалов.
Иными словами, в порядках Иерусалимского королевства, зафиксированных в "Ассизах", получила наиболее полное, или, по определению Ф. Энгельса, классическое, выражение система феодальной раздробленности. При этой системе королевская власть была обречена на бессилие. Такая ситуация сделалась, однако, типичной для политического устройства Иерусалимского королевства лишь в XIII в. В первые же десятилетия его истории, когда рыцарству, добивавшемуся расширения территории своих владений, приходилось держаться сплоченно, наметились кое-какие признаки укрепления центральной власти. Даже при Бодуэне III (1143-1163) действовало правило, по которому король мог в 12 предусмотренных законом случаях отобрать фьеф у вассала, не обращаясь за согласием в феодальный совет. Тенденции такого рода, однако, развивались противоречиво, и в общем уже к середине XII в. верх явно стали одерживать центробежные силы: их носительницей выступила поднявшаяся во второй четверти столетия феодальная аристократия. Тем не менее централизаторские тенденции временами давали себя знать и позднее - по мере того, как отношения завоевателей с порабощенным населением и соседними мусульманскими государствами приобретали все большую напряженность, обострялась внутренняя социальная борьба, принимавшая обычно форму этническо-религиозной вражды, а войны с сельджуками и арабами становились все более длительными и затяжными. В этих условиях мелкие и средней руки владельцы стремились сплотиться вокруг королевского трона. Со своей стороны, и королевская власть старалась прочнее привязать к нему рыцарей всех рангов.
Одна из таких попыток была предпринята в правление короля Амори I. Когда в 1162 г. владетельный и кичливый барон Жерар из г. Сайды, превращенного им в пиратское гнездо (откуда, по словам Михаила Сирийца, он "причинил много зла и христианам и туркам"), ни с того ни с сего лишил своего ленника феода, рыцари решительно выступили против подобного акта явного произвола. Король Амори I взял их сторону. В 1163 г. была издана "Ассиза об очередности вассальной службы", в силу которой король объявлялся высшим сюзереном для всех феодалов Иерусалимского королевства: любой держатель лена, чьим бы вассалом он ни являлся, отныне обязан был стать прямым вассалом короля и повиноваться ему как верховному сеньору. Эта "Ассиза", напоминающая аналогичные установления, принятые, например, пря Вильгельме Завоевателе в Англии, существенно ущемляла права крупных баронов и, напротив, расширяла прерогативы королевской власти.
Так в политическом строе государств крестоносцев формировались и действовали элементы государственной централизации. Однако в отличие от сходного процесса, развертывавшегося на Западе и завершившегося там образованием феодальных монархий, в которых королевская власть продолжала и в дальнейшем укрепляться, на франкском Востоке ничего подобного не произошло: здесь этот процесс оборвался и в конечном счете возобладали тенденции феодального сепаратизма. Как это ни парадоксально, сама "Ассиза об очередности вассальной службы" обернулась против королевской власти и пошла на пользу именитой аристократии. В королевской курии, куда отныне приглашались все владельцы ленов (в чем бы сами эти лены ни состояли), фактический перевес принадлежал знати: мелкие рыцари целиком зависели от воли высоких баронов.
В пределах своих поместий сеньоры были совершенно независимы. Им принадлежала высшая судебная власть, они творили суд и расправу, имели право объявлять войну и заключать мир, а многие даже чеканить свою монету. Общая обстановка в государствах крестоносцев не благоприятствовала сколько-нибудь полному развитию пентрализаторских тенденций; уже в XIII в., когда сами владения западных сеньоров на Востоке постепенно сократились, эти тенденции окончательно заглохли.
Постоянные распри между соперничавшими друг с другом феодалами, раздоры вассалов с сеньорами, феодальные мятежи против королей, сопровождавшаяся интригами борьба за власть, которую вели придворные клики и группировки, - таковы характерные черты политической жизни франкских государств. Заговоры не прекращались даже в роковые для существования этих государств времена. Так, когда над Иерусалимским королевством сгустились грозные тучи - египетская держава Садах ад-Дина в начале 80-х годов XII в. все больше угрожала владычеству крестоносцев на Востоке, - со всей силой разгорелась острая вражда двух феодальных партий. Одну возглавляли мать хилого здоровьем и слабовольного короля Бодуэна IV Агнеса де Куртенэ (успевшая уже четырежды поменять мужей) и ее брат сенешал Жослэн III, другую - граф Раймунд Триполийский.
Как раз в эти годы в Иерусалимском королевстве началось быстрое возвышение недавно прибывшего из Пуату барона по имени Ги де Лузиньян. Покровительствуемый королевой-матерью, он в 1180 г. женился на овдовевшей сестре Бодуэна IV Сибилле и в расчете на свои приобретенные таким путем родственные связи стал прокладывать себе дорогу к королевскому трону. Его притязания натолкнулись на противодействие баронов-старожилов: войска Раймунда Триполийского и его союзника князя Боэмунда III Антиохийского вторглись в пределы Иерусалимского королевства. Графа Триполийского поддержали видные сеньоры из числа потомков стародавних пришельцев, прочно осевших в Восточном Средиземноморье, - Бодуэн из Рамлы, Бальян д'Ибелин, Ренэ из Сайды и многие другие. Между тем в войнах с мусульманами Иерусалимское королевство терпело неудачу за неудачей. Раздраженный потерями, виновником которых сочли Ги Лузиньяна, уже добившегося поста регента королевства (королевского бальи), Бодуэн IV назначил на эту должность графа Раймунда Триполийского, передав ему во владение и Бейрут. После этого вражда обеих феодальных партий заполыхала с новой силой. Упомянутые события происходили в годы, когда решалась участь самого Иерусалимского королевства: его дни были, в сущности, сочтены, но это не мешало придворным склокам.
3.6. Торговля
Политической централизации препятствовало и отсутствие сколько-нибудь прочных и постоянных экономических связей между государствами крестоносцев, равно как и в каждом из них. Торговля играла значительную роль в хозяйственной структуре Иерусалимского королевства, но это была главным образом торговля либо с Западной Европой, либо с мусульманским "хинтерландом". Она находилась преимущественно в руках итальянских и провансальских купцов - венецианцев, генуэзцев, пизанцев, анконцев, амальфитанцев, марсельцев.
В свое время они оказали (и продолжали оказывать в XII-XIII вв.) крестоносному рыцарству немалые услуги, снабжая его оружием, провиантом, осадными механизмами, подвозя людские подкрепления. Все эти услуги были им с лихвой оплачены. Западные купцы получили в портовых городах Сирии и Палестины обширные права и привилегии.
Эти права и привилегии были троякого рода. Некоторые из них имели территориальный характер: итальянским и прочим европейским купцам предоставили в приморских городах кварталы с жилыми домами, складскими помещениями, с обязательными бассейном и баней, пекарней, церковью и, конечно, рынком. Другая категория привилегий принадлежала к сфере сугубо юридической, которая для людей, систематически заключавших коммерческие сделки, являлась весьма существенной. Привилегии этой, второй категории представляли собой разного рода изъятия из местного правопорядка. Так, купец или ремесленник-генуэзец, поселявшийся на Востоке, в отведенном для выходцев из данного города квартале, мог быть судим только по законам своей республики, и притом не иначе как ее консулом; мало того, вообще любой житель этого квартала подпадал под действие генуэзских законов. По сути дела, купцы, будь то генуэзцы, пизанцы, венецианцы, в меньшей степени марсельцы, барселонцы и т.д., пользовались в облюбованных ими гаванях правами экстерриториальности.