Страница:
В буллах и проповедях получило детальную разработку учение церкви о "заслугах" перед Богом всех тех, кто опоясывался мечом или же тем паче погибал ради торжества дела Креста. Участие в Крестовом походе - таков смысл этого учения - верный способ снискать милость Всевышнего, которая надежно поможет достичь небесного блаженства. Крестоносец, принявший обет, как бы вступает в "счастливую сделку" (это выражение употреблял еще Бернар Клервоский) с Богом: беря на себя обязательство совершить "доброе деяние" земного характера - воевать не на живот, а на смерть с "врагами Господа", он приобретает в награду "небесное спасение". Буллы и проповеди сплетали вокруг "героев Христа" венец мученичества: смерть рыцаря в бою с "неверными" облекалась мистическим ореолом и освящалась как страдание, прокладывающее дорогу в рай.
С течением времени в церковных округах (диоцезах) были учреждены своеобразные, как их метко назвал А. Ваас (ФРГ), "бюро крестоносной пропаганды": оттуда в централизованном порядке производилась рассылка проповеднической литературы на места. Сохранилась книга крестоносных посланий начала XIII в., составленная в Роммерсдорфе (Германия), а от 1266 г. - трактат бывшего генерала доминиканского ордена Умберто де Романо "О проповеди святого креста против сарацин", сводивший воедино все ходячие аргументы в пользу Крестовых походов.
Итак, Иннокентии III предпринял новую попытку гальванизировать крестоносное движение, подведя под него твердую финансовую, организационную и агитационную базу.
Особенно важное значение при этом придавалось финансовой стороне дела: крестовая деньга превратилась вскоре в один из наиболее обильных источников пополнения папской казны.
6.4. Походы в Египет и международная политика
Кипучая деятельность апостолика, направленная на то, чтобы поддержать и распространить вглубь и вширь дух Крестовых походов, заложить прочный фундамент организации священных войн и обеспечить руководящую роль в них папства, не принесла тех результатов, на которые рассчитывал Иннокентий III.
Предпринимая первые шаги к организации нового Крестового похода, Иннокентий III издал специальную буллу. В ней он напомнил о плачевной участи тысяч христиан, томящихся в темницах сарацин. Папа поведал в этом документе о грозной мусульманской крепости, умышленно сооруженной ими на горе Фавор - в том самом месте, где (по евангельским сказаниям) произошло так называемое преображение Иисуса Христа. Крепость эта господствует над Акрой и позволяет сарацинам думать, что оттуда они "сумеют беспрепятственно вторгаться в земли, сохранившиеся от Иерусалимского королевства". Из послания, в котором папа призывал к Крестовому походу, явствовало также, что он не намеревался ограничиться чисто пропагандистскими акциями, но собирался собственной персоной присутствовать при погрузке крестоносцев на корабли. Формирование и отправку сухопутных войск предполагалось поручить легату апостольского престола. На нужды похода Иннокентий III пожертвовал 30 тыс. марок, а через некоторое время дополнительно ассигновал еще 3 тыс. Датой начала похода был определен 1217 год.
В булле ни словом не упоминалось о том, кого папа рекомендует или выдвигает на пост командующего крестоносным воинством. Вероятно, наиболее подходящим кандидатом на этот ответственный пост был бы молодой и энергичный германский государь, он же король Сицилии Фридрих II Гогенштауфен. 15 июля 1215 г., находясь в Аахене, где произошло его торжественное коронование "римским королем", Фридрих II объявил, что принимает крест. Однако с его стороны эта декларация была сугубо дипломатическим жестом. Ему был глубоко чужд крестоносный фанатизм, и, что гораздо важнее, германский король, поглощенный внутриполитическими заботами в своих новых европейских владениях, по существу, с самого начала занял выжидательную позицию в отношении Крестового похода, провозглашенного папой. Хотя Фридрих II состоял под опекой Иннокентия III, который согласился признать его германским королем на условиях определенных политических уступок апостольскому престолу, папа не мог, естественно, намечать этого государя в предводители затеянного Римом предприятия.
Из коронованных особ кроме Фридриха II крестоносный обет приняли еще два короля: Андраш II (Венгрия) и Иоанн Безземельный (Англия), вассал Иннокентия III. Оба последних - и сюзерен-папа, и его вассал-король скончались один вслед за другим: первый - 16 июля, второй - 16 октября 1216 г.
Руководство организацией Крестового похода перешло к преемнику Иннокентия III папе Гонорию III (1216-1227). Продолжатель его политики, он стремился воплотить в жизнь предначертания своего предшественника, придерживаясь программы Четвертого Латеранского собора. Первым шагом нового папы явилось назначение легата апостольского престола в войско крестоносцев, которое готовилось к отправке за море. Этот пост занял кардинал Пелагий из Альбано, испанец по происхождению.
Смерть Иннокентия III несколько задержала Крестовый поход. В 1217 г. на Восток, выступили только Андраш Венгерский, примкнувшие к нему сеньоры, главным образом из южногерманских земель, и герцог Леопольд Австрийский - в общем, довольно значительное, хотя и пестрое по составу, войско. Через посредство приора венгерских госпитальеров удалось договориться с Венецией о предоставлении десятка больших кораблей по сходной цене - 550 марок серебром за каждый корабль. Чтобы получить нужную сумму - уплата ее была определена в три срока, - венгерский король прибег к уже привычным для предводителей крестоносцев методам - порче монеты, распродаже некоторых королевских поместий, ограблению церквей и аббатств страны. Судя по данным хронистов, видимо преувеличенным, под его знамена встали до 10 тыс. конных рыцарей и множество пеших воинов. Во всяком случае, кораблей, доставленных 25 июля 1217 г. в Сплит, не хватило, и потому часть крестоносцев вернулась домой, решив выступить весной следующего года. Сам Андраш II прибыл в Сплит 23 августа, но ему пришлось там ждать некоторое время, пока наконец крестоносцы отплыли в Сирию, к Акре.
Начался пятый по счету Крестовый поход (1217-1221). В сентябре 1217 г. в Акре собрались отряды Андраша II Венгерского, Леопольда Австрийского, герцога Отто Меранского, туда же сошлись отряды короля Кипрского Ги Лузиньяна, рыцарские контингенты сирийско-палестинских сеньоров иерусалимского короля Жана Бриеннского, князя Боэмунда IV Антиохийского, госпитальеров, которыми командовал великий магистр Гарэн де Монтегю, тамплиеров, предводительствуемых великим магистром Гийомом Шартрским, и рыцарей Тевтонского ордена под командованием Германа фон Зальца. Современники считали, будто численность участников Пятого Крестового похода, разместившихся под Акрой и в городе, составила 20 тыс. рыцарей и 200 тыс. пешего войска, что также является сильным преувеличением.
Местные сеньоры встретили крестоносцев, прибывших с Запада в Сирию, довольно прохладно, если не с открытой враждебностью. Страна переживала голод: в предыдущий год выдалась засуха. Многие крестоносцы, по сильно завышенным сведениям хронистов - чуть ли не 100 тыс. человек, даже умерли от голода. Главное же, сирийским франкам Крестовый поход совсем был не нужен. Они уже почти 20 лет жили в мире с Египтом, торговали с ним, а война могла только нарушить сложившееся положение и повредить экономическим интересам обеих сторон.
Целый год венгерские и немецкие крестоносцы без толку провели в Акре. Они пытались совершать набеги на Дамаск, Набулус и Бейсан: по словам арабского историка Ибн аль-Асира, франки знали, что войска султана аль-Адиля были тогда разбросаны в различных концах его обширного государства. Пробовали крестоносцы одолеть и крепость Фавор с ее 77-ю башнями и двухтысячным гарнизоном. Все эти попытки, однако, не имели успеха - в значительной степени вследствие разногласий среди военных вождей крестоносцев. Боэмунд IV Антиохийский был, например, решительно против того, чтобы штурмовать крепость на горе Фавор, тогда как Жан Бриеннский, со своей стороны, настаивал на этом.
Штурм предпринимался трижды, и каждый раз крестоносцев отбрасывали. В конце концов они отступили и вернулись к Акре. Андраш II Венгерский вообще предпочитал отсиживаться в городе и уже в конце 1217 г. стал готовиться к возвращению в Европу: он убедился в безнадежности всего предприятия и к тому же заболел. Невзирая на угрозы патриарха Иерусалимского подвергнуть его отлучению, Андраш II Венгерский вместе со своим отрядом в январе 1218 г. отбыл на родину. Оставшимся пришлось отложить дальнейшие военные операции против мусульман и дожидаться прибытия новых контингентов крестоносцев из Европы, занимаясь пока что укреплением замков, еще остававшихся у франкских баронов и рыцарей. Часть воинов божьих - рыцари из Фризии (голландцы) во главе с графом Вильгельмом и немецкие ратники - еще задерживалась в пути: эти крестоносцы остановились в Лисабоне и ввязались в войну с маврами. В Акру они прибыли лишь 26 апреля 1218 г.
У крестоносцев Пятого похода не было сколько-нибудь авторитетного и общепризнанного военачальника. Король Иерусалимский Жан де Бриенн не отличался ни военными, ни политическими талантами, он не обладал реальной властью над другими видными баронами, и, более того, против него существовала сильная оппозиция. После долгих препирательств предводители рыцарских отрядов решили направить войска в Египет - главную цитадель мусульманского мира, овладение которой намечалось еще во время Четвертого Крестового похода. Непосредственной целью для атаки крестоносцы избрали крупный город-крепость, торговую соперницу Александрии - Дамиетту, расположенную на одном из рукавов дельты Нила. Дамиетта служила ключом к Египту. Она была обведена тройным поясом стен и защищена мощной башней, высившейся на островке посреди Нила. От этой башни, соединенной мостом с городом, через реку тянулись толстые железные цепи, преграждавшие доступ к городу со стороны реки.
Осада Дамиетты, к которой первые отряды крестоносцев приплыли 27 мая 1218 г., продолжалась почти полтора года. Вначале рыцари сумели было, превратив свои суда в подобие плавучих осадных механизмов и использовав длинные штурмовые лестницы, захватить крепостную башню, но затем силы неприятеля, к которым присоединился натиск стихии - разлив Нила, а также эпидемия, разразившаяся среди осаждавших, - приостановили их успехи. Несколько месяцев ни та, ни другая сторона не имела перевеса. Многие рыцари, отчаявшись в победе, весной - летом 1219 г. бросили войско и вернулись в Европу (в их числе Леопольд Австрийский). Другие, однако, продолжали упорно вести осаду Дамиетты.
Отрезанный со всех сторон город переживал голод, угрожавший гибелью самому гарнизону. Египетский султан аль-Адиль находился тогда в Дамаске; получив известия о захвате дамиеттской башни крестоносцами, он умер. Бразды правления взял его старший сын аль-Камиль. Чтобы спасти Дамиетту, новый султан, которому к тому же угрожал заговор придворных, предложил крестоносцам снять осаду с Дамиетты, согласившись взамен передать им Иерусалимское королевство в границах 1187 г. (без крепостей Крак и Крак де Монреаль) и установить мир на 30 лет.
Жан Бриеннский и большинство франкских баронов склонялись к тому, чтобы принять эти весьма выгодные условия, но тут в события вмешался папский легат Пелагий, прибывший к Дамиетте еще в сентябре 1218 г. Ему удалось в какой-то степени привести к согласию враждовавшие до того группировки главарей крестоносцев, и тогда именно он выступил в столь несвойственной духовному лицу роли главнокомандующего войском. Никакого мира с "неверными" - такова была его "стратегия". Легата поддержали все три великих магистра военно-монашеских орденов и некоторые другие предводители. Уступка Иерусалима казалась им недостаточной. По мнению Пелагия, необходимо было во что бы то ни стало завоевать Дамиетту, а затем и остальной Египет. Мирные предложения султана были отвергнуты. Даже предложение отыскать и вернуть куски Животворящего Креста, захваченного Салах ад-Дином, главнокомандующий счел неприемлемым.
В ночь с 4 на 5 ноября 1219 г. крестоносцы приступом взяли Дамиетту и разграбили ее, набрав добычи, по оценке Жака де Витри, на 400 тыс. безантов. Население города фактически вымерло за время осады: из 80 тыс. жителей в живых, считал Оливер Схоластик, уцелело всего 3 тыс. Папа Гонорий III 24 февраля 1220 г. поздравил ратников христовых с победой, но, как вскоре выяснилось, радость была преждевременной.
Между победителями вспыхнули раздоры. Жан Бриеннский, титулярный король Иерусалимский, потребовал, чтобы Дамиетту присоединили к его владениям. Высокомерный честолюбец кардинал Пелагий воспротивился этим притязаниям. Он считал, что завоеванное должна удержать за собой римская курия. Не было единодушия и относительно планов дальнейшего ведения войны. Легат упорно стоял на том, чтобы тотчас перенести военные действия в глубь Нильской долины. Эти явно несостоятельные предложения не встретили сочувствия у основной массы рыцарства. Наиболее здравомыслящие военачальники отдавали себе отчет, что для такого предприятия у крестоносцев просто недостанет сил.
Пелагий поспешно стал искать союзников для завоевания Египта. Он даже завязал переговоры... с Чингисханом, орды которого вторглись тогда в Персию, угрожая, как писал Ибн аль-Асир, всему мусульманскому миру. Опасность, исходившая от крестоносцев, казалась теперь арабам куда более серьезной, чем надвинувшаяся со стороны монгольских полчищ. Когда к аль-Ашрафу, правителю Великой Армении, одновременно обратились за помощью и халиф ан-Насир - против монголов, и собственный брат, султан египетский аль-Камиль - против крестоносцев, то аль-Ашраф решил, что армию нужно выслать именно против крестоносцев.
Весной 1221 г. в Египет стали прибывать новые отряды вооруженных пилигримов, преимущественно из Южной Германии - герцог Людвиг Баварский и другие князья со своими рыцарями. К этому времени аль-Камиль сумел создать сильно укрепленные позиции несколько южнее Дамиетты, близ г. Мансуры. Тем не менее он вновь повторил прежние предложения крестоносцам о мире. В войске раздавались голоса, склонявшие предводителей принять условия противника: ведь он отдавал Гроб Господень! Однако и на этот раз папский легат выказал непримиримость. Султану был дан отрицательный ответ. Когда французский король Филипп II Август, отличавшийся обычно трезвостью в оценках той или иной политической ситуации, узнал, что крестоносцы имели возможность получить "королевство за город" и сами лишили себя такой возможности, он не мог удержаться от того, чтобы не назвать их "глупцами и простофилями".
Действительно, неуступчивость Пелагия сыграла роковую роль в дальнейших событиях. Видимо, именно это обстоятельство побуждает современного католического исследователя Дж. Поуэлла (Сиракузский университет, США) выискивать аргументы, которые оправдали бы деяния папского легата во время Пятого Крестового похода. Все рассуждения американского историка (для их обоснования он привлек свежие источники неопубликованную официальную переписку папы Гонория III, хранящуюся в венецианских архивах) сводятся к тому, что Пелагий вовсе не являлся, с точки зрения папы, военачальником крестоносцев: он действовал лишь как их духовный пастырь, стараясь примирить враждующие партии и пр. Верховным же главнокомандующим Гонорий III с самого начала, мол, намечал Фридриха II Гогенштауфена, и только бесконечные оттяжки, к которым тот прибегал, чтобы уклониться от выполнения крестоносного обета, создали такую ситуацию, когда крестоносцы оказались без достойного предводителя, а потому и потерпели поражение.
Смысл исследования, предпринятого Поуэллом, таким образом, в запоздалом оправдании жесткой политики апостольского престола в Крестовом походе. Слабость приводимой ученым аргументации очевидна: хотя Фридрих II действительно - и не без основания - избегал участия в крестоносной авантюре, не сулившей ему ни территориальных приобретений, ни надлежащего решения тех вопросов, которые в первую очередь интересовали этого государя (будущее сицилийской короны и др.), но на практике-то все же не кто иной, как Пелагий определял линию главарей крестоносцев в Египте.
Кстати сказать, другие американские авторы, например Дж.П. Доновен, усердно восхваляют папского легата именно за его активное участие в событиях. Б'ольшую объективность в этом смысле проявляют западногерманский исследователь Г.Э. Майер и профессор Оксфордского университета Т. Ван Клеве, возлагающие ответственность за исход египетской войны на кардинала Пелагия.
Этот взгляд вполне соответствует точке зрения современников. Вскоре после завершения Пятого Крестового похода французский поэт Юон де Сан-Кантен в своей "Жалобе Иерусалима на римскую курию" писал: "Рим, Иерусалим стонет от владеющей тобой алчности, стонут также Акра и Дамиетта - это из-за тебя положение таково, что в этой стране не служат больше Господу и его святым; Дамиетта по-прежнему остается у наших врагов, а христиане погублены, и, я знаю, по той причине, что они предали короля Жана, в ком живут благородство и доблесть". Другой современник событий, поэт Гийом Клирик, решительно порицал притязания легата на военное командование: "Да, когда духовенство берет на себя миссию командовать рыцарями, это противозаконно, ибо обязанность священников - читать Писание и псалмы, предоставив поле битвы рыцарям".
В середине июля 1221 г. крестоносцы перешли в наступление на Мансуру. Король Жан Бриеннский попробовал еще раз убедить Пелагия в рискованности его действий: нужно пересмотреть принятое решение о наступлении. Но было уже поздно. Масса жаждавших добычи крестоносцев неудержимо рвалась вперед. Перед ее взорами маячил "Вавилон" - Каир. Как замечает мусульманский историк того времени, написавший "Историю патриархов Александрийских", "если бы король Жан не согласился продолжать наступление, франки убили бы его". В свою очередь, католический хронист Оливер Схоластик считает, что "советы здравого смысла были чужды нашим предводителям".
Наступление продолжались. Как раз в это время начался бурный разлив Нила. Лагерь крестоносцев затопило. Мусульмане, заранее подготовившиеся к встрече водной стихии, отрезали им путь к отступлению. Воинство папского легата быстро пало духом и пустилось в беспорядочное бегство, однако египетские войска со всех сторон теснили врага, осыпая его днем и ночью градом стрел. Против рыцарей соединились под Мансурой силы султана аль-Камиля и его прибывших из Сирии братьев - аль-Ашрафа, правителя Великой Армении, и аль-Муаззама Дамасского. Одной конницы у мусульман было 40 тыс.
Крестоносцы запросили мира. Вопреки сопротивлению своих братьев - они не хотели пойти на мир, не подвергнув сперва противника полному разгрому, аль-Камиль, понимавший, что надвигается новая серьезная угроза монгольское нашествие, охотно согласился с переданными ему мирными предложениями. Мир сроком на восемь лет был подписан 30 августа 1221 г.: завоеватели должны убраться из Дамиетты. Со вздохом облегчения они исполнили это требование в начале сентября 1221 г.
Дамиетта была утрачена. Крестоносное войско очистило Египет. Пятый Крестовый поход потерпел полнейшую неудачу, а с нею рассеялись и всякие надежды на возвращение Святой земли. Как писал арабский историк Ибн аль-Асир, Бог не только сохранил мусульманам Дамиетту, но и оставил в их владении сирийские города. Поход обошелся Западу недешево, и крах этого предприятия нанес еще один удар престижу папства.
Менее чем через десяток лет после этого был организован Шестой Крестовый поход (1228-1229). Его возглавил германский император Фридрих II Гогенштауфен, который, женившись летом 1225 г. на дочери короля Иерусалимского Жана де Бриенн, выступил с притязаниями на трон давно уже не существовавшего в Палестине королевства. Фридрих II задумал реализовать свои намерения, не вынимая меча из ножен. Он воспользовался междоусобной войной Египта с Дамаском и вступил в переговоры с султаном аль-Камилем (1218-1238). Это вызвало гнев Рима: как раз тогда, в середине 20-х годов XIII в., с новой силой разгорелась борьба папства с Империей [Священная Римская империя германской нации. - Прим. Сосискина] за главенство в феодальном мире. Гонорий III, и до того с неудовольствием, но все же сквозь пальцы смотревший на многократные, повторявшиеся чуть ли не из года в год оттяжки с выполнением Фридрихом II крестоносного обета, на этот раз расценил поведение Гогенштауфена со всей суровостью. Престарелый папа, продолжая переговоры с Фридрихом II о Крестовом походе (они велись в Сан-Джермано через посредство кардинала Гуголино Остийского, ставшего впоследствии папой Григорием IX), обвинил императора в пренебрежении "Божьим делом". Гонорий III даже пригрозил императору отлучением и наложением штрафа в 100 тыс. унций золота, если поход, наконец, не будет предпринят; начало его было отнесено к августу 1227 г.
По повелению Фридриха II в гаванях Сицилии и Италии приступили к постройке кораблей. Возобновленная Римом проповедь священной войны повсюду встречала довольно равнодушное отношение. Фридрих II, если бы даже и хотел, не смог собрать к назначенному времени достаточно людей для "заморской экспедиции". Между тем за пять месяцев до истечения назначенного срока Гонорий III умер.
К лету 1227 г. несколько десятков тысяч человек, набранных главным образом в Германии, а отчасти во Франции, Англии и Италии, сошлись в лагере возле Бриндизи, и некоторые уже отплыли в Сицилию. Но тут в крестоносном воинстве, испытывавшем нехватку продовольствия и страдавшем от сильной жары, начались повальные болезни. Заболел и сам Фридрих II. Поход опять был отложен.
Новый папа, 80-летний Григорий IX (1227-1241), двоюродный брат Иннокентия III и убежденный приверженец идеалов папской теократии, отлучил Фридриха II от церкви как злокозненного врага веры христовой. В пику папе отлученный император лотом 1228 г. со значительным отрядом отплыл из Бриндизи в Сирию. Тогда Григорий IX вообще запретил Крестовый поход. Он заявил, что Фридрих II - не крестоносец, а пират, "служитель Магомета", что он отправляется на Восток не для войны с исламом, а для "похищения королевства в Святой земле". Это была, мягко говоря, неумная позиция. Она только уменьшала шансы крестоносной экспедиции на успех и компрометировала саму идею Крестового похода, и без того утратившую на Западе былую привлекательность. Крестовый поход сделался в руках папства лишь козырем в его политической игре - в борьбе против Империи. Фридрих II, вообще преследовавший сугубо политические цели, со своей стороны, видел в походе только средство к созданию "всемирной" державы Штауфенов (он потому и метил в иерусалимские короли). К религиозным вопросам император всегда проявлял безразличие.
Прибыв в Акру (по пути туда он захватил о-в Кипр), Фридрих II снова завязал переговоры с султаном. Последний находился тогда в затруднительном положении, поскольку воевал с эмирами Дамаска (вначале с братом, потом с племянником). Фактически крестоносцы во время пребывания в Сирии не вели почти никаких военных действий, ограничиваясь отдельными вылазками. Центр тяжести борьбы с "неверными" был перенесен в плоскость дипломатии. В феврале 1229 г. после длительных дебатов Фридриху II удалось заключить в Яффе мир с аль-Камилем сроком на 10 лет. По мирному договору Иерусалим (за исключением квартала, где находились две главные мечети), Вифлеем и Назарет, все селения, расположенные по дорогам, ведущим к Иерусалиму, часть округи Сайды и Торон были уступлены императору, который, по его собственным словам (они известны из письма Фридриха II к английскому королю), вправе был также укреплять и перестраивать некоторые замки и крепости. С Египтом, кроме того, были подписаны выгодные торговые соглашения. В свою очередь, Фридрих II обязался помогать аль-Камилю против любых врагов, будь то мусульмане или христиане, и гарантировал султану, что сирийские крепости, оставшиеся у крестоносцев, - Крак де Шевалье (крепость госпитальеров), Шатель Блан и Тортоза (ею владели тамплиеры) - не будут получать откуда-либо помощи.
Спустя месяц, 18 марта 1229 г., Фридрих II вступил в Иерусалим и в храме Гроба Господня сам возложил на себя королевскую корону (духовенство отказалось короновать государя, отлученного от церкви).
Вконец разъяренный политикой соперника на Востоке (какой прок римской курии от того, что Гроб Господень вырван из рук "неверных"?), папа обвинил Фридриха II в измене христианству. По указанию патриарха Иерусалимского на город был наложен интердикт. Во всех церквах запретили богослужение - ведь в Святом Граде пребывает отлученный император!
С течением времени в церковных округах (диоцезах) были учреждены своеобразные, как их метко назвал А. Ваас (ФРГ), "бюро крестоносной пропаганды": оттуда в централизованном порядке производилась рассылка проповеднической литературы на места. Сохранилась книга крестоносных посланий начала XIII в., составленная в Роммерсдорфе (Германия), а от 1266 г. - трактат бывшего генерала доминиканского ордена Умберто де Романо "О проповеди святого креста против сарацин", сводивший воедино все ходячие аргументы в пользу Крестовых походов.
Итак, Иннокентии III предпринял новую попытку гальванизировать крестоносное движение, подведя под него твердую финансовую, организационную и агитационную базу.
Особенно важное значение при этом придавалось финансовой стороне дела: крестовая деньга превратилась вскоре в один из наиболее обильных источников пополнения папской казны.
6.4. Походы в Египет и международная политика
Кипучая деятельность апостолика, направленная на то, чтобы поддержать и распространить вглубь и вширь дух Крестовых походов, заложить прочный фундамент организации священных войн и обеспечить руководящую роль в них папства, не принесла тех результатов, на которые рассчитывал Иннокентий III.
Предпринимая первые шаги к организации нового Крестового похода, Иннокентий III издал специальную буллу. В ней он напомнил о плачевной участи тысяч христиан, томящихся в темницах сарацин. Папа поведал в этом документе о грозной мусульманской крепости, умышленно сооруженной ими на горе Фавор - в том самом месте, где (по евангельским сказаниям) произошло так называемое преображение Иисуса Христа. Крепость эта господствует над Акрой и позволяет сарацинам думать, что оттуда они "сумеют беспрепятственно вторгаться в земли, сохранившиеся от Иерусалимского королевства". Из послания, в котором папа призывал к Крестовому походу, явствовало также, что он не намеревался ограничиться чисто пропагандистскими акциями, но собирался собственной персоной присутствовать при погрузке крестоносцев на корабли. Формирование и отправку сухопутных войск предполагалось поручить легату апостольского престола. На нужды похода Иннокентий III пожертвовал 30 тыс. марок, а через некоторое время дополнительно ассигновал еще 3 тыс. Датой начала похода был определен 1217 год.
В булле ни словом не упоминалось о том, кого папа рекомендует или выдвигает на пост командующего крестоносным воинством. Вероятно, наиболее подходящим кандидатом на этот ответственный пост был бы молодой и энергичный германский государь, он же король Сицилии Фридрих II Гогенштауфен. 15 июля 1215 г., находясь в Аахене, где произошло его торжественное коронование "римским королем", Фридрих II объявил, что принимает крест. Однако с его стороны эта декларация была сугубо дипломатическим жестом. Ему был глубоко чужд крестоносный фанатизм, и, что гораздо важнее, германский король, поглощенный внутриполитическими заботами в своих новых европейских владениях, по существу, с самого начала занял выжидательную позицию в отношении Крестового похода, провозглашенного папой. Хотя Фридрих II состоял под опекой Иннокентия III, который согласился признать его германским королем на условиях определенных политических уступок апостольскому престолу, папа не мог, естественно, намечать этого государя в предводители затеянного Римом предприятия.
Из коронованных особ кроме Фридриха II крестоносный обет приняли еще два короля: Андраш II (Венгрия) и Иоанн Безземельный (Англия), вассал Иннокентия III. Оба последних - и сюзерен-папа, и его вассал-король скончались один вслед за другим: первый - 16 июля, второй - 16 октября 1216 г.
Руководство организацией Крестового похода перешло к преемнику Иннокентия III папе Гонорию III (1216-1227). Продолжатель его политики, он стремился воплотить в жизнь предначертания своего предшественника, придерживаясь программы Четвертого Латеранского собора. Первым шагом нового папы явилось назначение легата апостольского престола в войско крестоносцев, которое готовилось к отправке за море. Этот пост занял кардинал Пелагий из Альбано, испанец по происхождению.
Смерть Иннокентия III несколько задержала Крестовый поход. В 1217 г. на Восток, выступили только Андраш Венгерский, примкнувшие к нему сеньоры, главным образом из южногерманских земель, и герцог Леопольд Австрийский - в общем, довольно значительное, хотя и пестрое по составу, войско. Через посредство приора венгерских госпитальеров удалось договориться с Венецией о предоставлении десятка больших кораблей по сходной цене - 550 марок серебром за каждый корабль. Чтобы получить нужную сумму - уплата ее была определена в три срока, - венгерский король прибег к уже привычным для предводителей крестоносцев методам - порче монеты, распродаже некоторых королевских поместий, ограблению церквей и аббатств страны. Судя по данным хронистов, видимо преувеличенным, под его знамена встали до 10 тыс. конных рыцарей и множество пеших воинов. Во всяком случае, кораблей, доставленных 25 июля 1217 г. в Сплит, не хватило, и потому часть крестоносцев вернулась домой, решив выступить весной следующего года. Сам Андраш II прибыл в Сплит 23 августа, но ему пришлось там ждать некоторое время, пока наконец крестоносцы отплыли в Сирию, к Акре.
Начался пятый по счету Крестовый поход (1217-1221). В сентябре 1217 г. в Акре собрались отряды Андраша II Венгерского, Леопольда Австрийского, герцога Отто Меранского, туда же сошлись отряды короля Кипрского Ги Лузиньяна, рыцарские контингенты сирийско-палестинских сеньоров иерусалимского короля Жана Бриеннского, князя Боэмунда IV Антиохийского, госпитальеров, которыми командовал великий магистр Гарэн де Монтегю, тамплиеров, предводительствуемых великим магистром Гийомом Шартрским, и рыцарей Тевтонского ордена под командованием Германа фон Зальца. Современники считали, будто численность участников Пятого Крестового похода, разместившихся под Акрой и в городе, составила 20 тыс. рыцарей и 200 тыс. пешего войска, что также является сильным преувеличением.
Местные сеньоры встретили крестоносцев, прибывших с Запада в Сирию, довольно прохладно, если не с открытой враждебностью. Страна переживала голод: в предыдущий год выдалась засуха. Многие крестоносцы, по сильно завышенным сведениям хронистов - чуть ли не 100 тыс. человек, даже умерли от голода. Главное же, сирийским франкам Крестовый поход совсем был не нужен. Они уже почти 20 лет жили в мире с Египтом, торговали с ним, а война могла только нарушить сложившееся положение и повредить экономическим интересам обеих сторон.
Целый год венгерские и немецкие крестоносцы без толку провели в Акре. Они пытались совершать набеги на Дамаск, Набулус и Бейсан: по словам арабского историка Ибн аль-Асира, франки знали, что войска султана аль-Адиля были тогда разбросаны в различных концах его обширного государства. Пробовали крестоносцы одолеть и крепость Фавор с ее 77-ю башнями и двухтысячным гарнизоном. Все эти попытки, однако, не имели успеха - в значительной степени вследствие разногласий среди военных вождей крестоносцев. Боэмунд IV Антиохийский был, например, решительно против того, чтобы штурмовать крепость на горе Фавор, тогда как Жан Бриеннский, со своей стороны, настаивал на этом.
Штурм предпринимался трижды, и каждый раз крестоносцев отбрасывали. В конце концов они отступили и вернулись к Акре. Андраш II Венгерский вообще предпочитал отсиживаться в городе и уже в конце 1217 г. стал готовиться к возвращению в Европу: он убедился в безнадежности всего предприятия и к тому же заболел. Невзирая на угрозы патриарха Иерусалимского подвергнуть его отлучению, Андраш II Венгерский вместе со своим отрядом в январе 1218 г. отбыл на родину. Оставшимся пришлось отложить дальнейшие военные операции против мусульман и дожидаться прибытия новых контингентов крестоносцев из Европы, занимаясь пока что укреплением замков, еще остававшихся у франкских баронов и рыцарей. Часть воинов божьих - рыцари из Фризии (голландцы) во главе с графом Вильгельмом и немецкие ратники - еще задерживалась в пути: эти крестоносцы остановились в Лисабоне и ввязались в войну с маврами. В Акру они прибыли лишь 26 апреля 1218 г.
У крестоносцев Пятого похода не было сколько-нибудь авторитетного и общепризнанного военачальника. Король Иерусалимский Жан де Бриенн не отличался ни военными, ни политическими талантами, он не обладал реальной властью над другими видными баронами, и, более того, против него существовала сильная оппозиция. После долгих препирательств предводители рыцарских отрядов решили направить войска в Египет - главную цитадель мусульманского мира, овладение которой намечалось еще во время Четвертого Крестового похода. Непосредственной целью для атаки крестоносцы избрали крупный город-крепость, торговую соперницу Александрии - Дамиетту, расположенную на одном из рукавов дельты Нила. Дамиетта служила ключом к Египту. Она была обведена тройным поясом стен и защищена мощной башней, высившейся на островке посреди Нила. От этой башни, соединенной мостом с городом, через реку тянулись толстые железные цепи, преграждавшие доступ к городу со стороны реки.
Осада Дамиетты, к которой первые отряды крестоносцев приплыли 27 мая 1218 г., продолжалась почти полтора года. Вначале рыцари сумели было, превратив свои суда в подобие плавучих осадных механизмов и использовав длинные штурмовые лестницы, захватить крепостную башню, но затем силы неприятеля, к которым присоединился натиск стихии - разлив Нила, а также эпидемия, разразившаяся среди осаждавших, - приостановили их успехи. Несколько месяцев ни та, ни другая сторона не имела перевеса. Многие рыцари, отчаявшись в победе, весной - летом 1219 г. бросили войско и вернулись в Европу (в их числе Леопольд Австрийский). Другие, однако, продолжали упорно вести осаду Дамиетты.
Отрезанный со всех сторон город переживал голод, угрожавший гибелью самому гарнизону. Египетский султан аль-Адиль находился тогда в Дамаске; получив известия о захвате дамиеттской башни крестоносцами, он умер. Бразды правления взял его старший сын аль-Камиль. Чтобы спасти Дамиетту, новый султан, которому к тому же угрожал заговор придворных, предложил крестоносцам снять осаду с Дамиетты, согласившись взамен передать им Иерусалимское королевство в границах 1187 г. (без крепостей Крак и Крак де Монреаль) и установить мир на 30 лет.
Жан Бриеннский и большинство франкских баронов склонялись к тому, чтобы принять эти весьма выгодные условия, но тут в события вмешался папский легат Пелагий, прибывший к Дамиетте еще в сентябре 1218 г. Ему удалось в какой-то степени привести к согласию враждовавшие до того группировки главарей крестоносцев, и тогда именно он выступил в столь несвойственной духовному лицу роли главнокомандующего войском. Никакого мира с "неверными" - такова была его "стратегия". Легата поддержали все три великих магистра военно-монашеских орденов и некоторые другие предводители. Уступка Иерусалима казалась им недостаточной. По мнению Пелагия, необходимо было во что бы то ни стало завоевать Дамиетту, а затем и остальной Египет. Мирные предложения султана были отвергнуты. Даже предложение отыскать и вернуть куски Животворящего Креста, захваченного Салах ад-Дином, главнокомандующий счел неприемлемым.
В ночь с 4 на 5 ноября 1219 г. крестоносцы приступом взяли Дамиетту и разграбили ее, набрав добычи, по оценке Жака де Витри, на 400 тыс. безантов. Население города фактически вымерло за время осады: из 80 тыс. жителей в живых, считал Оливер Схоластик, уцелело всего 3 тыс. Папа Гонорий III 24 февраля 1220 г. поздравил ратников христовых с победой, но, как вскоре выяснилось, радость была преждевременной.
Между победителями вспыхнули раздоры. Жан Бриеннский, титулярный король Иерусалимский, потребовал, чтобы Дамиетту присоединили к его владениям. Высокомерный честолюбец кардинал Пелагий воспротивился этим притязаниям. Он считал, что завоеванное должна удержать за собой римская курия. Не было единодушия и относительно планов дальнейшего ведения войны. Легат упорно стоял на том, чтобы тотчас перенести военные действия в глубь Нильской долины. Эти явно несостоятельные предложения не встретили сочувствия у основной массы рыцарства. Наиболее здравомыслящие военачальники отдавали себе отчет, что для такого предприятия у крестоносцев просто недостанет сил.
Пелагий поспешно стал искать союзников для завоевания Египта. Он даже завязал переговоры... с Чингисханом, орды которого вторглись тогда в Персию, угрожая, как писал Ибн аль-Асир, всему мусульманскому миру. Опасность, исходившая от крестоносцев, казалась теперь арабам куда более серьезной, чем надвинувшаяся со стороны монгольских полчищ. Когда к аль-Ашрафу, правителю Великой Армении, одновременно обратились за помощью и халиф ан-Насир - против монголов, и собственный брат, султан египетский аль-Камиль - против крестоносцев, то аль-Ашраф решил, что армию нужно выслать именно против крестоносцев.
Весной 1221 г. в Египет стали прибывать новые отряды вооруженных пилигримов, преимущественно из Южной Германии - герцог Людвиг Баварский и другие князья со своими рыцарями. К этому времени аль-Камиль сумел создать сильно укрепленные позиции несколько южнее Дамиетты, близ г. Мансуры. Тем не менее он вновь повторил прежние предложения крестоносцам о мире. В войске раздавались голоса, склонявшие предводителей принять условия противника: ведь он отдавал Гроб Господень! Однако и на этот раз папский легат выказал непримиримость. Султану был дан отрицательный ответ. Когда французский король Филипп II Август, отличавшийся обычно трезвостью в оценках той или иной политической ситуации, узнал, что крестоносцы имели возможность получить "королевство за город" и сами лишили себя такой возможности, он не мог удержаться от того, чтобы не назвать их "глупцами и простофилями".
Действительно, неуступчивость Пелагия сыграла роковую роль в дальнейших событиях. Видимо, именно это обстоятельство побуждает современного католического исследователя Дж. Поуэлла (Сиракузский университет, США) выискивать аргументы, которые оправдали бы деяния папского легата во время Пятого Крестового похода. Все рассуждения американского историка (для их обоснования он привлек свежие источники неопубликованную официальную переписку папы Гонория III, хранящуюся в венецианских архивах) сводятся к тому, что Пелагий вовсе не являлся, с точки зрения папы, военачальником крестоносцев: он действовал лишь как их духовный пастырь, стараясь примирить враждующие партии и пр. Верховным же главнокомандующим Гонорий III с самого начала, мол, намечал Фридриха II Гогенштауфена, и только бесконечные оттяжки, к которым тот прибегал, чтобы уклониться от выполнения крестоносного обета, создали такую ситуацию, когда крестоносцы оказались без достойного предводителя, а потому и потерпели поражение.
Смысл исследования, предпринятого Поуэллом, таким образом, в запоздалом оправдании жесткой политики апостольского престола в Крестовом походе. Слабость приводимой ученым аргументации очевидна: хотя Фридрих II действительно - и не без основания - избегал участия в крестоносной авантюре, не сулившей ему ни территориальных приобретений, ни надлежащего решения тех вопросов, которые в первую очередь интересовали этого государя (будущее сицилийской короны и др.), но на практике-то все же не кто иной, как Пелагий определял линию главарей крестоносцев в Египте.
Кстати сказать, другие американские авторы, например Дж.П. Доновен, усердно восхваляют папского легата именно за его активное участие в событиях. Б'ольшую объективность в этом смысле проявляют западногерманский исследователь Г.Э. Майер и профессор Оксфордского университета Т. Ван Клеве, возлагающие ответственность за исход египетской войны на кардинала Пелагия.
Этот взгляд вполне соответствует точке зрения современников. Вскоре после завершения Пятого Крестового похода французский поэт Юон де Сан-Кантен в своей "Жалобе Иерусалима на римскую курию" писал: "Рим, Иерусалим стонет от владеющей тобой алчности, стонут также Акра и Дамиетта - это из-за тебя положение таково, что в этой стране не служат больше Господу и его святым; Дамиетта по-прежнему остается у наших врагов, а христиане погублены, и, я знаю, по той причине, что они предали короля Жана, в ком живут благородство и доблесть". Другой современник событий, поэт Гийом Клирик, решительно порицал притязания легата на военное командование: "Да, когда духовенство берет на себя миссию командовать рыцарями, это противозаконно, ибо обязанность священников - читать Писание и псалмы, предоставив поле битвы рыцарям".
В середине июля 1221 г. крестоносцы перешли в наступление на Мансуру. Король Жан Бриеннский попробовал еще раз убедить Пелагия в рискованности его действий: нужно пересмотреть принятое решение о наступлении. Но было уже поздно. Масса жаждавших добычи крестоносцев неудержимо рвалась вперед. Перед ее взорами маячил "Вавилон" - Каир. Как замечает мусульманский историк того времени, написавший "Историю патриархов Александрийских", "если бы король Жан не согласился продолжать наступление, франки убили бы его". В свою очередь, католический хронист Оливер Схоластик считает, что "советы здравого смысла были чужды нашим предводителям".
Наступление продолжались. Как раз в это время начался бурный разлив Нила. Лагерь крестоносцев затопило. Мусульмане, заранее подготовившиеся к встрече водной стихии, отрезали им путь к отступлению. Воинство папского легата быстро пало духом и пустилось в беспорядочное бегство, однако египетские войска со всех сторон теснили врага, осыпая его днем и ночью градом стрел. Против рыцарей соединились под Мансурой силы султана аль-Камиля и его прибывших из Сирии братьев - аль-Ашрафа, правителя Великой Армении, и аль-Муаззама Дамасского. Одной конницы у мусульман было 40 тыс.
Крестоносцы запросили мира. Вопреки сопротивлению своих братьев - они не хотели пойти на мир, не подвергнув сперва противника полному разгрому, аль-Камиль, понимавший, что надвигается новая серьезная угроза монгольское нашествие, охотно согласился с переданными ему мирными предложениями. Мир сроком на восемь лет был подписан 30 августа 1221 г.: завоеватели должны убраться из Дамиетты. Со вздохом облегчения они исполнили это требование в начале сентября 1221 г.
Дамиетта была утрачена. Крестоносное войско очистило Египет. Пятый Крестовый поход потерпел полнейшую неудачу, а с нею рассеялись и всякие надежды на возвращение Святой земли. Как писал арабский историк Ибн аль-Асир, Бог не только сохранил мусульманам Дамиетту, но и оставил в их владении сирийские города. Поход обошелся Западу недешево, и крах этого предприятия нанес еще один удар престижу папства.
Менее чем через десяток лет после этого был организован Шестой Крестовый поход (1228-1229). Его возглавил германский император Фридрих II Гогенштауфен, который, женившись летом 1225 г. на дочери короля Иерусалимского Жана де Бриенн, выступил с притязаниями на трон давно уже не существовавшего в Палестине королевства. Фридрих II задумал реализовать свои намерения, не вынимая меча из ножен. Он воспользовался междоусобной войной Египта с Дамаском и вступил в переговоры с султаном аль-Камилем (1218-1238). Это вызвало гнев Рима: как раз тогда, в середине 20-х годов XIII в., с новой силой разгорелась борьба папства с Империей [Священная Римская империя германской нации. - Прим. Сосискина] за главенство в феодальном мире. Гонорий III, и до того с неудовольствием, но все же сквозь пальцы смотревший на многократные, повторявшиеся чуть ли не из года в год оттяжки с выполнением Фридрихом II крестоносного обета, на этот раз расценил поведение Гогенштауфена со всей суровостью. Престарелый папа, продолжая переговоры с Фридрихом II о Крестовом походе (они велись в Сан-Джермано через посредство кардинала Гуголино Остийского, ставшего впоследствии папой Григорием IX), обвинил императора в пренебрежении "Божьим делом". Гонорий III даже пригрозил императору отлучением и наложением штрафа в 100 тыс. унций золота, если поход, наконец, не будет предпринят; начало его было отнесено к августу 1227 г.
По повелению Фридриха II в гаванях Сицилии и Италии приступили к постройке кораблей. Возобновленная Римом проповедь священной войны повсюду встречала довольно равнодушное отношение. Фридрих II, если бы даже и хотел, не смог собрать к назначенному времени достаточно людей для "заморской экспедиции". Между тем за пять месяцев до истечения назначенного срока Гонорий III умер.
К лету 1227 г. несколько десятков тысяч человек, набранных главным образом в Германии, а отчасти во Франции, Англии и Италии, сошлись в лагере возле Бриндизи, и некоторые уже отплыли в Сицилию. Но тут в крестоносном воинстве, испытывавшем нехватку продовольствия и страдавшем от сильной жары, начались повальные болезни. Заболел и сам Фридрих II. Поход опять был отложен.
Новый папа, 80-летний Григорий IX (1227-1241), двоюродный брат Иннокентия III и убежденный приверженец идеалов папской теократии, отлучил Фридриха II от церкви как злокозненного врага веры христовой. В пику папе отлученный император лотом 1228 г. со значительным отрядом отплыл из Бриндизи в Сирию. Тогда Григорий IX вообще запретил Крестовый поход. Он заявил, что Фридрих II - не крестоносец, а пират, "служитель Магомета", что он отправляется на Восток не для войны с исламом, а для "похищения королевства в Святой земле". Это была, мягко говоря, неумная позиция. Она только уменьшала шансы крестоносной экспедиции на успех и компрометировала саму идею Крестового похода, и без того утратившую на Западе былую привлекательность. Крестовый поход сделался в руках папства лишь козырем в его политической игре - в борьбе против Империи. Фридрих II, вообще преследовавший сугубо политические цели, со своей стороны, видел в походе только средство к созданию "всемирной" державы Штауфенов (он потому и метил в иерусалимские короли). К религиозным вопросам император всегда проявлял безразличие.
Прибыв в Акру (по пути туда он захватил о-в Кипр), Фридрих II снова завязал переговоры с султаном. Последний находился тогда в затруднительном положении, поскольку воевал с эмирами Дамаска (вначале с братом, потом с племянником). Фактически крестоносцы во время пребывания в Сирии не вели почти никаких военных действий, ограничиваясь отдельными вылазками. Центр тяжести борьбы с "неверными" был перенесен в плоскость дипломатии. В феврале 1229 г. после длительных дебатов Фридриху II удалось заключить в Яффе мир с аль-Камилем сроком на 10 лет. По мирному договору Иерусалим (за исключением квартала, где находились две главные мечети), Вифлеем и Назарет, все селения, расположенные по дорогам, ведущим к Иерусалиму, часть округи Сайды и Торон были уступлены императору, который, по его собственным словам (они известны из письма Фридриха II к английскому королю), вправе был также укреплять и перестраивать некоторые замки и крепости. С Египтом, кроме того, были подписаны выгодные торговые соглашения. В свою очередь, Фридрих II обязался помогать аль-Камилю против любых врагов, будь то мусульмане или христиане, и гарантировал султану, что сирийские крепости, оставшиеся у крестоносцев, - Крак де Шевалье (крепость госпитальеров), Шатель Блан и Тортоза (ею владели тамплиеры) - не будут получать откуда-либо помощи.
Спустя месяц, 18 марта 1229 г., Фридрих II вступил в Иерусалим и в храме Гроба Господня сам возложил на себя королевскую корону (духовенство отказалось короновать государя, отлученного от церкви).
Вконец разъяренный политикой соперника на Востоке (какой прок римской курии от того, что Гроб Господень вырван из рук "неверных"?), папа обвинил Фридриха II в измене христианству. По указанию патриарха Иерусалимского на город был наложен интердикт. Во всех церквах запретили богослужение - ведь в Святом Граде пребывает отлученный император!