Жак Кристиан. Возвращение фараона

   – По указу фараона у глав провинций есть выбор: либо рассчитываться с казной через ваше управление, либо улучшать состояние местных лечебниц. По моему совету они выбрали второе решение, которое полностью соответствует закону.
   Бел-Тран вынужден был поклониться. Он не думал, что Нефрет могла действовать столь умело и быстро. Без лишней шумихи она установила прочные связи с управителями на местах.
   – Согласно «Книге защиты», составленной во времена наших предков, Египет не должен пренебрегать ни одним из своих детей. И нам, врачевателям, следует оказывать помощь всем, кто в ней нуждается. Рамсес в начале своего царствования пообещал счастливую жизнь молодому поколению; здоровье каждого – главная составляющая этого счастья. Поэтому я приняла решение готовить больше лекарей, чтобы каждый, где бы он ни жил, мог получить наилучшее лечение.
   – Было бы неплохо изменить тактику, – заявил Бел-Тран. – Нужно поднять значимость более умелых лекарей-специалистов за счет простых целителей. Завтра, учитывая широкие связи Египта с иноземными странами, лекари-специалисты легко станут состоятельными, и мы сможем посылать их в другие земли с выгодой для нас.
   – Пока я – главная целительница царства, – уверенно заявила молодая женщина, – мы будем сохранять традицию; если поддерживать только лекарей-специалистов, медицина утратит видение главного – человеческого существа в целом, в гармонии тела и Духа.
   – Если вы не согласны с моим мнением, Двойной Белый дом будет против вас.
   – Это угроза?
   Бел-Тран встал. Тоном, не терпящим возражений, он обратился к собранию:
   – Египетская медицина – самая известная в мире. Множество чужеземных ученых живут у нас, чтобы освоить ее основы. Но необходимо пересмотреть наши традиции и сделать еще более доходным этот источник обогащения страны. Поверьте мне, ваша наука заслуживает большего! Давайте производить больше лекарств, секреты которых известны только нам. Давайте делать больше – в этом будущее.
   – Мы отказываемся.
   – Вы не правы, Нефрет. Я пришел сюда, чтобы по-дружески предостеречь вас и ваших коллег. Отвергнув мою помощь, вы совершите непоправимую ошибку.
   – Принять ее – значит предать свой долг.
   – Долг не имеет торговой цены.
   – Здоровье тем более! – парировала Нефрет.
   – Вы ошибаетесь, как и визирь. Защита прошлого приведет вас в никуда.
   – Я неспособна излечить болезнь, которой вы страдаете.

* * *

   Бывший визирь Баги пришел на прием к Нефрет. Он жаловался на нестерпимую боль в почках и кровь в моче. Нефрет более часа обследовала его и поставила диагноз – гематурия. Ее можно было вылечить специально составленным лекарством: зерна сосновых шишек, сыти, белены и нубийского меда. Принимать ежедневно перед сном. Целительница успокоила больного: лечение поможет.
   – Мое тело изнашивается, – посетовал Баги.
   – Вы крепче, чем полагаете.
   – Сопротивляемость угасает.
   – Причина вашей временной слабости – зараза. Я обещаю вам быстрое улучшение состояния, а затем вас ждет долгая старость.
   – Как дела у вашего мужа?
   – Он хотел бы встретиться с вами...
   Пазаир к Баги шли по саду. Смельчак, счастливый от неожиданной прогулки, бежал рядом, обнюхивая цветочные клумбы.
   – Бел-Тран наступает по всем направлениям, но мне пока удается сдерживать его натиск, – сказал Пазаир.
   – Вам удалось завоевать доверие влиятельных чиновников Двойного Белого дома?
   – Некоторые из них признают меня и недоверчивы к Бел-Трану. К счастью, его слишком очевидная прямолинейность и амбициозность отвращают от него некоторые умы. Многие писцы остаются приверженцами древней мудрости, создавшей страну.
   – Я вижу, что вы стали более рассудительны, более уверены в себе, – заметил Баги.
   – Это только видимость. Каждый день для меня – это сражение, и я не могу предвидеть, с какой стороны будут нанесены удары. Мне не хватает вашего опыта.
   – Не заблуждайтесь. У меня уже не осталось былых сил. Фараон принял верное решение, назначив вас. Бел-Тран это понял. Он не рассчитывал на такое сопротивление с вашей стороны.
   – Как же можно так предавать?! – в отчаянии воскликнул Пазаир.
   – Человеческая натура способна и на худшее.
   – Иногда у меня опускаются руки. Мои маленькие победы не останавливают течения дней. Весна началась, уже говорят о приближающемся половодье.
   – Что думает обо всем этом Рамсес?
   – Он побуждает меня к действию. Не уступая Бел-Трану ни пяди, я как бы оттягиваю развязку.
   – Вы даже отвоевали часть его территории.
   – Это единственное, на что я надеюсь. Ослабив его, может, я смогу заставить его засомневаться. Захват власти без должной поддержки обречен на провал. Но хватит ли мне времени, чтобы повалить опоры, на которых зиждется его здание?
   – Народ ценит вас, Пазаир. Он боится вас, но любит. Вы выполняете свои обязанности наилучшим образом согласно тому, что требует от вас царь. И поверьте, это не лесть.
   – Бел-Тран с радостью подкупил бы меня. Когда я задумываюсь о его проявлениях дружеских чувств, я спрашиваю себя, был ли он хоть в какой-то момент искренен? Или же с первого мгновения играл в надежде включить меня в свои далекоидущие планы.
   – Разве лицемерие имеет границы? – усмехнулся Баги.
   – У вас нет никаких иллюзий.
   – Я отвергаю решения с наскока: они бесполезны и опасны.
   – Я хотел бы показать вам некоторые документы, касающиеся кадастра и промеров земли, и попросить вас проверить, не были ли изменены некоторые сведения, – сказал Пазаир.
   – С радостью, тем более что речь идет о моей первой профессии. Что вас беспокоит?
   – То, что Бел-Тран и его сообщники пытаются на законных основаниях воровать земли.

* * *

   Вечер выдался настолько приятным, что Пазаир позволил себе немного отдохнуть у бассейна. Нефрет сидела рядом, опустив ноги в воду. Веки ее были чуть-чуть подведены тонкой зеленой полоской. Она играла на арфе. Легкая и сладостная мелодия очень нравилась визирю. Она очень гармонировала с шелестом листьев, покачиваемых северным бризом.
   Пазаир думал о Сути: как порадовался бы он такому единению. Где бродит он сейчас, какие опасности его подстерегают? Не столкнется ли он с коварством госпожи Тапени? По сведениям Кема, она все меньше и меньше занималась ткацкой мастерской, бегая по городу. Она явно рассчитывала навредить ему.
   Звуки арфы успокаивали. Прикрыв глаза, Пазаир забылся, очарованный музыкой.
   Этот момент и выбрал поглотитель теней, чтобы нанести удар.
   Рядом с усадьбой визиря имелось единственное место для наблюдения: высокая финиковая пальма во дворе маленького дома, где жили удалившиеся на покой старики. Убийца проник в их дом, оглушил их и взобрался на вершину дерева, прихватив оружие.
   Ему повезло. Все было так, как он и рассчитывал. В этот момент, когда день клонился к закату и заходящее солнце ласкало кожу, визирь, возвратившись домой раньше обычного, отдыхал рядом с женой. Место было открытым.
   Поглотитель теней, сжимал изогнутый бумеранг. Именно такой использовали охотники на птиц. Павиан, сидевший на крыше дома визиря, не успел бы прийти на помощь. Страшное оружие при умелом использовании должно размозжить череп Пазаира.
   Убийца получше устроился на дереве, прицелился, прикидывая линию полета бумеранга. Расстояние оказалось довольно большим, но он не промахнется. Этим оружием он владел превосходно еще с юношеских лет; убивать птиц, размозжив им голову, доставляло ему большое наслаждение.
   Проказница, маленькая зеленая обезьянка Нефрет, постоянно была начеку, подкарауливая падающие с дерева спелые фрукты. Она вытянула лапку и тревожно вскрикнула, инстинктивно почувствовав опасность.
   Павиан Убийца в одно мгновение понял сигнал зеленой обезьянки и увидел рассекающий воздух бумеранг. В неистовом прыжке Убийца перехватил страшное оружие и упал в нескольких метрах от визиря.
   Нефрет от неожиданности выронила арфу. Смельчак, едва проснувшись, вскочил и бросился к хозяину.
   Верный павиан, выпятив грудь, крепко держал в окровавленных лапах бумеранг и гордо смотрел на визиря Египта, которого в очередной раз спас от смерти.
   Поглотитель теней в смятении бежал по переулку. Какие силы помогают этому проклятому павиану? Впервые за свою жизнь поглотитель теней начал сомневаться в своих способностях. Пазаир не такой, как все: его защищают сверхъестественные силы. Неужели богиня справедливости Маат делала визиря неуязвимым?

27

   Нефрет лечила зверя, спасшего жизнь ее мужу. Она обмыла ему лапы медной водой, продезинфицировала и перевязала рану. Крепость Убийцы в очередной раз поразила ее: несмотря на силу удара, рана была неглубокой и быстро зарубцовывалась.
   – Отличное оружие, – оценил Кем бумеранг. – Возможно, оно позволит нам ухватиться за ниточку. Поглотитель теней был весьма щедр, оставив нам важную улику. Жаль, что вы его не видели.
   – Я даже не успел испугаться, – признался Пазаир. – Если бы Проказница не вскрикнула...
   Зеленая обезьянка осмелилась подойти к огромному павиану и потрогать его за нос. Убийца не противился. Тогда Проказница положила свою миниатюрную лапку на бедро огромного самца. Его взгляд, казалось, смягчился.
   – Я вдвое расширю полосу безопасности вокруг вашего дома, – заявил начальник стражи. – И сам опрошу торговцев бумерангами. Наконец-то у нас появилась надежда найти преступника.

* * *

   Между госпожой Силкет и Бел-Траном произошла ссора. Бел-Тран очень трепетно относился к сыну, своему наследнику, но все же хозяином в доме хотел оставаться сам. Жена отказывалась наказывать мальчишку, а уж тем более дочь, спокойно принимая ее ложь и грубость.
   Считая упреки мужа несправедливыми, госпожа Силкет пришла в дикую ярость. Утратив всякий контроль над собой, она разбила великолепный ларец, порвала дорогие ткани, растоптала роскошные платья. Уходя на службу, Бел-Тран произнес страшные слова: «Ты безумна».
   Безумие... Слово пугало. Разве она не являлась нормальной любящей женщиной, рабой богатого человека, нежной матерью? Она присоединилась к заговорщикам, доверившись Бел-Трану, и, подчиняясь ему, появилась совершенно обнаженной перед старшим стражником у сфинкса, заставив того утратить бдительность. Скоро они с Бел-Траном будут царствовать в Египте.
   Но темные видения наведывались к ней. Позволив поглотителю теней изнасиловать ее, женщина погрузилась во мрак, который не рассеивался. Преступления, соучастницей которых она стала, мучили ее меньше, чем эта измена, источник смутного наслаждения. А разрыв с Нефрет... Не было ли желание оставаться её подругой безумием, ложью, извращением?
   Кошмары следовали за кошмарами, бессонные ночи сменяли одна другую.
   Помочь ей смог бы только один человек – толкователь снов. Правда, он требовал баснословные вознаграждения, но он выслушал бы ее и направил по истинному пути.
   Силкет потребовала принести ей сетку, скрывавшую лицо. Служанка вошла в слезах.
   – Что тебя опечалило?
   – Это ужасно... Он погиб!
   – Кто?
   – Посмотрите.
   Восхитительный кует алоэ, расцветавший оранжевыми, желтыми и красными цветами, превратился в сухой стебель. А ведь он был не просто редким растением, подаренным Бел-Траном, но и источником лекарства, которым Силкет ежедневно пользовалась. Масло алоэ, нанесенное на половые органы, предохраняло от воспалений и способствовало единению тел. Кроме того, оно снимало зуд от красных пятен, разъедавших ногу Бел-Трана.
   Силкет вдруг почувствовала себя покинутой и одинокой. Происшествие вызвало дикую мигрень. Скоро и она засохнет, как это алоэ.

* * *

   Комната толкователя снов, выкрашенная в черный цвет, была погружена во мрак. Лежа на циновке с закрытыми глазами, Силкет готовилась отвечать на вопросы сирийца, клиентуру которого составляли лишь богатые и знатные дамы. Сириец ненавидел физический труд, поэтому изучил книги по магии и толкованию снов, решив, что лучше снимать чувство тоски у доверчивых женщин в обмен на заслуженное вознаграждение. В счастливом и спокойном обществе «рыбки» вылавливались не без труда, но, однажды попав в его сети, они уже не могли из них выбраться. Возможно ли, чтобы действенное лечение имело ограниченный срок? Поняв эту простую истину, он без особого труда толковал сны пациенток с большей или меньшей жестокостью. Придя растерянными, они и уходили такими, но сириец в их безумных видениях находил для них достаточно безопасное место; при этом его благосостояние ширилось. До сих пор его единственным врагом был сборщик налогов. Приходилось немало платить, чтобы работать спокойно. Но назначение Нефрет главным лекарем царства его беспокоило: утверждали, что она неподкупна и не проявляет ни малейшей жалости к таким шарлатанам, как он.
   – Что вам снилось в последнее время? – спросил сириец госпожу Силкет.
   – Страшные видения. У меня в руках был нож, и я вонзила его в шею быка.
   – И что дальше?
   – Нож сломался, а бык стал топтать меня.
   – Ваши отношения с мужем... приносят вам удовлетворение?
   – Он поглощен работой, приходит усталый, сразу засыпает. Когда у него возникает желание, он очень торопится, слишком торопится.
   – Вы должны быть совершенно откровенны со мной.
   – Да, да, я понимаю...
   – Вы когда-нибудь орудовали ножом?
   – Нет.
   – Похожим предметом?
   – Нет, не помню.
   – Иглой?
   – Иглой, да.
   – Перламутровой иглой?
   – Да, конечно! Я умею ткать, это мой любимый инструмент.
   – Вы нападали на кого-нибудь с иглой?
   – Нет, клянусь, нет!
   – Мужчина преклонного возраста... Он поворачивается к вам спиной, вы тихо подходите и вонзаете ему в шею перламутровую иглу...
   Силкет закричала, стиснула кулаки и стала корчиться на циновке. Толкователь снов в испуге чуть было не бросился звать на помощь. Но неистовство прошло. Вся в поту, Силкет села:
   – Я никого не убивала, – глухо, все еще во власти галлюцинаций, произнесла она. – Мне не хватило бы храбрости. Завтра, если Бел-Тран того потребует, у меня его хватит. Чтобы не потерять его, я соглашусь на все.
   – Я вас вылечил, госпожа Силкет.
   – Что?.. Что вы сказали?
   Вам больше не нужна моя помощь.

* * *

   Ослы уже были навьючены и готовы двинуться в сторону порта, когда к толкователю снов подошел Кем.
   – Переселение завершается?
   – Меня ждет корабль. Отправляюсь в Грецию, там мне никто не причинит вреда.
   – Разумное решение.
   – Вы мне обещали, что таможенники не будут ко мне придираться.
   – Это зависит от тебя.
   – Я задал все вопросы госпоже Силкет, как выпросили.
   – Ну, и что?
   – Она никого не убивала.
   – Ты в этом уверен?
   – Совершенно. Я шарлатан, но я знаю этот тип женщин. Если бы вы видели ее в состоянии транса, вы бы поняли, что она не притворяется.
   – Забудь о ней и о Египте.

* * *

   Госпожа Тапени чуть не плакала. Она сидела напротив раздраженного Бел-Трана, который углубился в папирусы, развернутые на низком столике.
   – Я опросила весь Мемфис, уверяю вас! – в отчаянии воскликнула она.
   – Это лишь усугубляет ваш провал, моя дорогая.
   – Пазаир не изменяет жене, не играет в азартные игры, у него нет долгов, он не замечен ни в каких тайных сделках. Невероятно, но этот человек безупречен!
   – Я вас предупреждал; это – визирь.
   – Визирь или нет, я думала, что...
   – Алчность разъедает вашу душу, госпожа Тапени. Египет остается особой страной. Его судьи, и прежде всего первый из них, считают прямоту линией поведения. Смешной пережиток, согласен, но его необходимо принимать в расчет. Пазаир верен своему долгу и ревностно исполняет его.
   Миловидная темноволосая женщина нервничала, не зная, как себя вести.
   – Я ошиблась на его счет, – сказала она.
   – Мне не нужны люди, которые ошибаются. Если кто-то работает на меня, ему должно все удаваться.
   – Если есть хоть малейший изъян, я его обнаружу.
   – А если его нет?
   – Значит... нужно его создать, чтобы он ничего не знал!
   – Прекрасное решение. Что вы предлагаете?
   – Я подумаю, я...
   – Уже все продумано. У меня есть простой план, основанный на торговле редкими предметами. Вы все еще согласны мне помогать?
   – Я в полном вашем распоряжении.
   Бел-Тран рассказал, что следовало делать. Провал Тапени еще более усилил его ненависть к женщинам. Как правы были греки, считавшие женщин ниже мужчин! В Египте им уделяют слишком много внимания. Бестолочь, вроде Тапени, может помешать. Следует отделаться от нее как можно скорее, продемонстрировав Пазаиру, что его хваленое правосудие беспомощно.

* * *

   В мастерской под открытым небом пять человек выполняли труднейшую работу: из акации, сикоморы и тамариска они изготавливали различные бумеранги. Кем спросил хозяина, пятидесятилетнего ворчуна с грубыми чертами лица:
   – Кто твои клиенты?
   – Птицеловы и охотники. Тебя это так интересует?
   – Да.
   – На каком основании?
   – Тебя взять с поличным?
   Один из работников что-то шепнул хозяину на ухо. Тот сразу изменился в лице:
   – Начальник стражи, у меня! Вы кого-то ищете?
   – Ты сделал этот бумеранг?
   Хозяин мастерской внимательно оглядел оружие, которое лишь благодаря реакции павиана не убило Пазаира.
   – Отличная работа... Превосходное качество. Он может поразить цель на большом расстоянии.
   – Ты не ответил на мой вопрос.
   – Нет, это не я.
   – Кто мог бы сделать такой?
   – Не знаю.
   – Странно.
   – Сожалею, но в данном случае ничем не могу помочь.
   Когда нубиец ушел, хозяин почувствовал облегчение. Начальник стражи не так уж дотошен, как о нем говорили.
   Но, закрывая поздно вечером мастерскую, он изменил свое мнение.
   Широкая ладонь нубийца легла ему на плечо.
   – Ты солгал.
   – Да нет же...
   – Не лги больше. Тебе известно, что я более жесток, чем мой павиан?
   – Моя мастерская работает исправно, у меня хорошие работники. Почему вы набрасываетесь на меня?
   – Расскажи мне об этом бумеранге.
   – Ну ладно, это я его сделал.
   – Кому ты его продал?
   – У меня его украли.
   – Когда?
   – Позавчера.
   – Почему ты сразу не сказал правду?
   – Этот предмет был у вас в руках, и я подумал, что он мог быть замешан в сомнительном деле... На моем месте любой бы молчал.
   – Есть какие-нибудь предположения о том, кто мог его украсть?
   – Никаких. Такой ценный бумеранг... Я хотел бы получить его назад.
   – Довольствуйся моим благоволением.
   Ниточка, ведущая к поглотителю теней, снова оборвалась.

* * *

   Нефрет лечила тяжелые заболевания и проводила сложные операции. Несмотря на свою должность и груз административных обязанностей, она никому не отказывала в помощи.
   Появление в лечебнице госпожи Сабабу удивило ее. Эта женщина, выглядевшая лет на тридцать, содержала самый престижный в Мемфисе дом, населенный очаровательными созданиями. Она была вполне здорова, лишь изредка ее мучил ревматизм.
   – Вы плохо себя чувствуете? – спросила Нефрет.
   – Благодаря вашему лечению – хорошо. Я пришла по другой причине.
   В прошлом Нефрет излечила Сабабу от воспаления в плече, грозившего лишить ее возможности пользоваться рукой. С тех пор женщина испытывала к ней глубокую признательность, и, хотя и содержала дорогой публичный дом, визирь и его супруга восхищали ее. Искренность их отношений, их союз, основанный на любви, приводили ее в восторг. К сожалению, ей подобное не доступно. Искусно накрашенная, надушенная самыми дорогими благовониями и очень привлекательная, госпожа Сабабу насмехалась над условностями. Нефрет не испытывала к ней ни неприязни, ни презрения и всегда была готова помочь.
   Сабабу поставила перед Нефрет фаянсовую вазу и сказала:
   – Разбейте ее!
   – Такую красивую?..
   – Прошу вас, разбейте.
   Нефрет бросила вазу на пол и с удивлением обнаружила среди осколков каменный фаллос и вагину из лазурита, покрытые вавилонскими магическими надписями.
   – Я случайно обнаружила торговлю этими предметами, – объяснила Сабабу. – Правда, рано или поздно я бы узнала об этом. Эти поделки предназначены для того, чтобы возбуждать у уставших людей желание и лечить женщин от бесплодия. Их ввозят нелегально. В других вазах был спрятан алунит, вяжущее вещество, якобы увеличивающее желание и излечивающее от импотенции. Я ненавижу подобные штучки, они извращают любовь! Воздайте честь Египту, остановите эту отвратительную торговлю!
   Госпожа Сабабу, несмотря на свою деятельность, обладала чувством прекрасного.
   – Вам известно, кто этим занимается? – спросила Нефрет.
   – Товар приходит на западную пристань ночью, больше я ничего не знаю.
   – Как ваше плечо?
   – Спасибо, не болит.
   – Если что, не стесняясь, обращайтесь ко мне.
   – Благодарю вас. Так вы займетесь этим делом?
   – Я передам его визирю.

* * *

   На реке поднялись волны, разбиваясь о камни заброшенной пристани, к которой направлялось судно с опущенным парусом. Капитан умело подошел к причалу, и тут же человек десять бросились разгружать товар.
   Закончив разгрузку, они получали вознаграждение из рук какой-то женщины. Именно в этот момент Кем и приступил к арестам.
   Женщина отбивалась, стараясь вырваться. Факел осветил ее лицо.
   – Госпожа Тапени! – улыбнулся нубиец.
   – Отпустите меня.
   – Боюсь, что буду вынужден отправить вас в тюрьму. Разве не вы организовали подпольную торговлю?
   – У меня есть защита.
   – Кто?
   – Если вы меня не отпустите, то пожалеете.
   – Заберите ее, – распорядился Кем.
   Тапени, все еще отбиваясь, яростно выкрикнула.
   – Я получаю указания от Бел-Трана!..
   Имея вещественные доказательства, Пазаир сразу приступил к делу. Прежде чем собрать суд, он устроил очную ставку между Бел-Траном и госпожой Тапени.
   Миловидная брюнетка была вне себя от гнева. Едва появился глава Двойного Белого дома, как она крикнула ему:
   – Освободите меня, Бел-Тран!
   – Если эта женщина не успокоится, я уйду. Зачем меня вызвали?
   – Госпожа Тапени обвиняет вас в том, что вы вовлекли ее в незаконную торговлю.
   – Смешно.
   – Как это «смешно»! – вспыхнула Тапени. – Я должна была продавать эти предметы достойным людям, с тем чтобы скомпрометировать их.
   – Визирь Пазаир, я полагаю, что госпожа Тапени лишилась разума, – вздохнул Бел-Тран.
   – Не продолжайте в подобном тоне, Бел-Тран, иначе я все расскажу!
   – Как вам угодно.
   – Но... это неслыханно! Вы отдаете себе отчет...
   – Ваши бредни меня нисколько не интересуют.
   – Значит, вы меня бросаете?! Тем хуже для вас. – Тапени обернулась к визирю. – Среди этих вельмож вы были первой целью! Какой скандал, если бы кто-нибудь узнал, что вы и ваша очаровательная супруга придаетесь сомнительным утехам! Неплохое средство, чтобы запятнать вашу репутацию, не правда ли? Идею придумал Бел-Тран, и именно он поручил мне провести ее в жизнь.
   – Презренная клевета! – усмехнулся Бел-Тран.
   – Это правда!
   – У вас есть хоть малейшее доказательство?
   – Достаточно моего слова!
   – Никто не сомневается, что вы сами затеяли эту махинацию! – парировал Бел-Тран. – Вас поймали с поличным, госпожа Тапени! Ненависть к визирю завела вас слишком далеко. Слава богам, я уже давно подозревал вас и осмелился вмешаться. Я горд тем, что донес на вас.
   – Донес?..
   – Это так, – кивнул визирь. – Бел-Тран написал донос относительно вашей незаконной деятельности. Вчера начальник стражи зарегистрировал его по всей форме.
   – Мое сотрудничество с правосудием очевидно, – заметил Бел-Тран. – Полагаю, что госпожа Тапени будет сурово наказана. Поднять руку на моральные устои общества – непростительная вина.

28

   Пазаиру пришлось совершить долгую прогулку, чтобы погасить гнев. Его спутниками стали Смельчак и Северный Ветер. Торжествующая улыбка Бел-Трана стала оскорблением правосудию, раной столь глубокой, что даже Нефрет не могла ее залечить. То, что противник потерял одну из своих союзниц, предав ее, было слабым утешением. Госпожу Тапени приговорили к небольшому сроку тюремного заключения. Это значительно улучшало положение Сути. После объявления развода ему не придется работать на свою бывшую супругу. Провал ткачихи, попавшей в западню собственной низости, делал его свободным.
   Спокойная походка осла и преданное веселье пса успокоили визиря. Прогулка пешком, мирный пейзаж, величие Нила рассеяли его отчаяние. Сейчас он с удовольствием один на один сразился бы с Бел-Траном и свернул ему шею.
   Впрочем, это ребячество. Ведь глава Двойного Белого дома принял меры, чтобы даже в случае его возможного устранения Рамсес был свергнут, и Египет покатился бы в мир, где безраздельно царствует алчность.
   Каким безоружным чувствовал себя Пазаир перед таким чудовищем! Обычно визири, пожилые и многоопытные люди, начинали полностью разбираться в делах по истечении двух-трех лет. От молодого же Пазаира обстоятельства требовали спасти Египет до следующего половодья, и в то же время у него не было никаких возможностей действовать. Выявление противника еще ничего не значило: зачем сражаться, если война изначально проиграна?
   Плутоватый взгляд Северного Ветра и преданные глаза Смельчака вернули ему решимость. Его четвероногие друзья воплощали чудесные силы: в них заключено невидимое, они указывали дороги сердца, за пределами которых жизнь лишена смысла. Вместе с ними он сможет отстоять закон Маат, светлой богини правосудия...