Страница:
– Ты – подлец.
Камень вылетел из пращи и попал Сути в висок. Потеряв сознание, он рухнул на землю. Двое гигантов подошли к Пантере. Она презрительно оглядела их и не пошевелилась. Нубийцы сорвали с девушки одежды и лохмотья, скрывавшие ее волосы, и, опешив, отпрянули.
Опустив руки, не скрывая ни грудь, ни золотистые колечки внизу живота, Пантера царственной походкой двинулась вперед. Нубийцы почтительно склонились перед ней.
О Сути забыли. Как и прочие, он был лишь слугой белокурой богини. Пантера прекрасно играла свою роль. Лишь только закончился праздник, она встала во главе этого небольшого войска, приказала разведчикам обойти крепость Чару и следовать к северу.
Странно, но египетские солдаты прятались за стенами и уже несколько дней не прочесывали местность. Отряд остановился на привал у подножия скалистой горы, укрывавшей от солнца и ветра.
Сути подошел к Пантере. Она спустилась с носилок, которые держали четверо воодушевленных ее красотой нубийских юношей.
– Я не смею даже взглянуть на тебя, – в негодовании произнес Сути.
– Правильно делаешь, иначе они выпустили бы тебе кишки, – улыбнулась Пантера.
– Такое положение невыносимо.
– Мы на верном пути.
– Но не верным способом.
– Потерпи.
– Это против моего характера.
– Немного рабства сделает его лучше.
– Не рассчитывай.
– Никто не может ускользнуть из-под власти белокурой богини, – гордо заявила Пантера.
В ярости Сути пошел упражняться в метании камней из пращи со своими новыми соратниками. Он оказался довольно ловок, чем вызвал их уважение. Несколько боев без оружия, из которых он вышел победителем, укрепили их расположение, которое стало полным после того, как Сути продемонстрировал свое мастерство стрельбы из лука.
После вечерней трапезы нубийцы говорили о золотой богине, пришедшей научить их музыке, танцам и любовным играм. Пока рассказчики приукрашивали легенду, двое мужчин в небольшом отдалении от остальных разожгли костер, чтобы разогреть горшок с клеем, сваренным из антилопьего жира. Под действием температуры он становился жидким. Один из нубийцев окунул в клей кисточку, а другой подал ему выточенную из черного дерева пряжку пояса. Его приятель аккуратно размазал клей по поверхности. Сути зевнул. Когда он отошел от костра, в сумерках вдруг что-то блеснуло. Заинтересовавшись, Сути вернулся к нубийцам. Тот, что орудовал кисточкой, тщательно прилаживал к пряжке металлическую пластинку. Египтянин наклонился. Глаза не обманули его: это был листочек из золота.
– Где ты это раздобыл? – спросил Сути.
– Подарок нашего вождя.
– А ему от кого он достался?
– Когда вождь возвращался из затерянного города, он приносил с собой украшения и пластинки, подобные этой.
– Ты знаешь, где находится затерянный город?
– Я нет, а старый воин – да.
Сути разбудил старого нубийца и заставил нарисовать на песке план. Затем собрал у огня небольшую группу воинов.
– Слушайте меня все! В армии я был помощником начальника отряда боевых колесниц. Я хорошо владею большим луком. Я убил десятки бедуинов и восстановил справедливость, уничтожив предателя полководца. Моя страна оказалась неблагодарной ко мне, а я хочу стать богатым и сильным. Вашему клану нужен вождь, человек закаленный в боях и привыкший побеждать. Такой человек – я! Если вы пойдете за мной, судьба будет к вам благосклонна.
Горящее лицо Сути, его длинные волосы, широкие плечи и внушительная внешность произвели впечатление на нубийцев. Но тут вмешался старый воин:
– Ты убил нашего вождя.
– Я был сильнее его. Закон пустыни не щадит слабых.
– Мы сами должны назначить нового предводителя.
– Я поведу вас в затерянный город, – сказал Сути. – Мы уничтожим каждого, кто встанет у нас на пути. Ты не имеешь права скрывать эту тайну от других. Завтра наш клан станет самым уважаемым в Нубии.
– Наш вождь ходил в тот город один, – возразил старый воин.
– Мы пойдем вместе, и у вас будет золото.
Сторонники и противники Сути стали совещаться. Авторитет старейшего был настолько велик, что поражение египтянина казалось очевидным. Тогда Сути схватил Пантеру и грубым жестом сорвал с нее одежды. Пламя костра осветило ее белоснежную наготу.
– Видите, она не восстает против меня! Только я могу быть ее любовником. Если вы не согласитесь, чтобы я стал вождем, она вызовет новую песчаную бурю, и вы все умрете.
Судьба Сути была в руках ливийки. Если она его оттолкнет, нубийцы поймут, что он хвастался, и растерзают его. Не опьянило ли ее, возведенную в ранг богини, тщеславие?
Девушка высвободилась из рук Сути. Черные воины наставили на него свои стрелы и кинжалы.
Напрасно Сути доверился ливийке. По крайней мере, он погибнет, любуясь ее восхитительным телом.
С гибкостью львицы она прилегла у огня и протянула к нему руки.
– Иди ко мне, – с улыбкой сказала Пантера.
15
16
17
Камень вылетел из пращи и попал Сути в висок. Потеряв сознание, он рухнул на землю. Двое гигантов подошли к Пантере. Она презрительно оглядела их и не пошевелилась. Нубийцы сорвали с девушки одежды и лохмотья, скрывавшие ее волосы, и, опешив, отпрянули.
Опустив руки, не скрывая ни грудь, ни золотистые колечки внизу живота, Пантера царственной походкой двинулась вперед. Нубийцы почтительно склонились перед ней.
* * *
Ритуалы в честь белокурой богини длились всю ночь. Воины узнали в ней наводящее ужас существо, чье могущество воспевали их предки. Придя из далекой Ливии, потакая своей ярости, богиня сеяла болезни, несчастья и голод. Нубийцы задабривали ее финиковым вином, змеиным мясом, зажаренным на костре, свежим чесноком, помогавшим от укусов рептилий и скорпионов. Они танцевали вокруг Пантеры, украсившей голову пальмовыми ветвями и умащенной ароматными маслами; к ней обращали молитвы, передававшиеся из глубины веков.О Сути забыли. Как и прочие, он был лишь слугой белокурой богини. Пантера прекрасно играла свою роль. Лишь только закончился праздник, она встала во главе этого небольшого войска, приказала разведчикам обойти крепость Чару и следовать к северу.
Странно, но египетские солдаты прятались за стенами и уже несколько дней не прочесывали местность. Отряд остановился на привал у подножия скалистой горы, укрывавшей от солнца и ветра.
Сути подошел к Пантере. Она спустилась с носилок, которые держали четверо воодушевленных ее красотой нубийских юношей.
– Я не смею даже взглянуть на тебя, – в негодовании произнес Сути.
– Правильно делаешь, иначе они выпустили бы тебе кишки, – улыбнулась Пантера.
– Такое положение невыносимо.
– Мы на верном пути.
– Но не верным способом.
– Потерпи.
– Это против моего характера.
– Немного рабства сделает его лучше.
– Не рассчитывай.
– Никто не может ускользнуть из-под власти белокурой богини, – гордо заявила Пантера.
В ярости Сути пошел упражняться в метании камней из пращи со своими новыми соратниками. Он оказался довольно ловок, чем вызвал их уважение. Несколько боев без оружия, из которых он вышел победителем, укрепили их расположение, которое стало полным после того, как Сути продемонстрировал свое мастерство стрельбы из лука.
После вечерней трапезы нубийцы говорили о золотой богине, пришедшей научить их музыке, танцам и любовным играм. Пока рассказчики приукрашивали легенду, двое мужчин в небольшом отдалении от остальных разожгли костер, чтобы разогреть горшок с клеем, сваренным из антилопьего жира. Под действием температуры он становился жидким. Один из нубийцев окунул в клей кисточку, а другой подал ему выточенную из черного дерева пряжку пояса. Его приятель аккуратно размазал клей по поверхности. Сути зевнул. Когда он отошел от костра, в сумерках вдруг что-то блеснуло. Заинтересовавшись, Сути вернулся к нубийцам. Тот, что орудовал кисточкой, тщательно прилаживал к пряжке металлическую пластинку. Египтянин наклонился. Глаза не обманули его: это был листочек из золота.
– Где ты это раздобыл? – спросил Сути.
– Подарок нашего вождя.
– А ему от кого он достался?
– Когда вождь возвращался из затерянного города, он приносил с собой украшения и пластинки, подобные этой.
– Ты знаешь, где находится затерянный город?
– Я нет, а старый воин – да.
Сути разбудил старого нубийца и заставил нарисовать на песке план. Затем собрал у огня небольшую группу воинов.
– Слушайте меня все! В армии я был помощником начальника отряда боевых колесниц. Я хорошо владею большим луком. Я убил десятки бедуинов и восстановил справедливость, уничтожив предателя полководца. Моя страна оказалась неблагодарной ко мне, а я хочу стать богатым и сильным. Вашему клану нужен вождь, человек закаленный в боях и привыкший побеждать. Такой человек – я! Если вы пойдете за мной, судьба будет к вам благосклонна.
Горящее лицо Сути, его длинные волосы, широкие плечи и внушительная внешность произвели впечатление на нубийцев. Но тут вмешался старый воин:
– Ты убил нашего вождя.
– Я был сильнее его. Закон пустыни не щадит слабых.
– Мы сами должны назначить нового предводителя.
– Я поведу вас в затерянный город, – сказал Сути. – Мы уничтожим каждого, кто встанет у нас на пути. Ты не имеешь права скрывать эту тайну от других. Завтра наш клан станет самым уважаемым в Нубии.
– Наш вождь ходил в тот город один, – возразил старый воин.
– Мы пойдем вместе, и у вас будет золото.
Сторонники и противники Сути стали совещаться. Авторитет старейшего был настолько велик, что поражение египтянина казалось очевидным. Тогда Сути схватил Пантеру и грубым жестом сорвал с нее одежды. Пламя костра осветило ее белоснежную наготу.
– Видите, она не восстает против меня! Только я могу быть ее любовником. Если вы не согласитесь, чтобы я стал вождем, она вызовет новую песчаную бурю, и вы все умрете.
Судьба Сути была в руках ливийки. Если она его оттолкнет, нубийцы поймут, что он хвастался, и растерзают его. Не опьянило ли ее, возведенную в ранг богини, тщеславие?
Девушка высвободилась из рук Сути. Черные воины наставили на него свои стрелы и кинжалы.
Напрасно Сути доверился ливийке. По крайней мере, он погибнет, любуясь ее восхитительным телом.
С гибкостью львицы она прилегла у огня и протянула к нему руки.
– Иди ко мне, – с улыбкой сказала Пантера.
15
Пазаир в ужасе проснулся. Ему приснилось стоглавое чудовище с множеством когтистых лап, которые опутывали камни великой пирамиды, стараясь ее перевернуть. Вместо живота у чудовища было человеческое лицо – лицо Бел-Трана. В поту, несмотря на февральскую прохладу, визирь сел на кровати. Постель Нефрет оказалась пуста.
Отодвинув сетку с мелкими ячейками, защищавшую от комаров, Пазаир поднялся, надел набедренную повязку и открыл окно, выходившее в сад. Мягкое зимнее солнце пробуждало деревья, цветы, птиц. Он увидел ее. Обернувшись в плотное покрывало, Нефрет босиком шла по росе.
Она сливалась с зарей, восходившее солнце сияло над ее головой. Два сокола, взмывшие в небо с барки бога Ра, кружили над Нефрет, пока та возлагала на жертвенник лотосы в память о Беранире.
Дождавшись окончания ритуала, Пазаир обнял жену:
– Ты – утренняя звезда на восходе счастливого дня, несравненная, лучистая; твои глаза так же нежны, как твои губы. Почему ты так прекрасна? Твои волосы вобрали свет богини Хатхор. Я люблю тебя, Нефрет, как никто никогда не любил.
И в это утро, напоенное любовью, они соединились.
Павиан внимательно наблюдал за Пазаиром. Кем предложил визирю свежего лука.
– Ничего нового об убийце? – поинтересовался Пазаир.
– Ничего.
– А была ли реакция со стороны госпожи Тапени?
– Она встречалась с Бел-Траном.
– Новая союзница, – усмехнулся Пазаир.
– Ее нужно остерегаться. Она может принести много вреда.
– Еще один враг.
– Вас это пугает?
– Благодаря богам легкомыслие заменяет мне храбрость.
– Точнее сказать, у вас нет выбора.
– В лечебнице без происшествий?
– Ваша супруга может работать спокойно.
– Ей надлежит в кратчайшие сроки реорганизовать работу лечебниц по всей стране. Ее предшественник об этом почти не заботился, появились серьезные недостатки. Обязанности Нефрет, как и мои, иногда очень тяжелы. Мы оказались к этому не готовы.
– А разве можно было предположить, что я стану во главе ведомства, которое отрезало мне нос? – усмехнулся Кем.
Дул сильный встречный ветер. Иногда приходилось грести веслами, не опуская прямоугольный высокий узкий парус. Капитан, привыкший ходить по Нилу в течение всего года, прекрасно знал все ловушки и умел использовать даже легкий бриз, чтобы как можно быстрее доставить до места знатных пассажиров. Форма судна с приподнятыми носом и кормой была разработана плотниками фараона, чтобы лучше скользить по волнам.
– Когда же убийца сделает следующий шаг?
– Не думайте об этом, Кем.
– Напротив, для меня это дело личной важности. Этот демон пятнает мою честь.
– У вас есть новости о Сути? – поинтересовался Пазаир.
– Приказ о приведении крепости в боевую готовность дошел до Чару. Солдаты окопались в крепости до поступления новых распоряжений.
– Удалось ли ему бежать?
– По официальным сообщениям, при перекличках отсутствовавших не было. Но я располагаю довольно странными сведениями. Один сорвиголова был прикован к скале посреди Нила, чтобы служить приманкой для нубийских головорезов.
– Это наверняка Сути.
– В таком случае надеяться особенно не на что.
– Он выберется из этой переделки, – твердо заявил Пазаир. – Сути выйдет из царства теней.
Мысли визиря сначала унеслись к духовному брату, затем обратились к восхитительному пейзажу Фив. Возделываемые полосы земли по обе стороны Нила были широки и богаты. Около семидесяти селений работали на огромный храм Карнака, более восьмидесяти тысяч жрецов, ремесленников, земледельцев служили ему. Ничто не могло сравниться с величием обители бога Амона, окруженной кирпичной стеной, изгибавшейся подобно волне.
На причале визиря ожидали встречающие. Обменявшись приветствиями, они предложили проводить Пазаира к Кани, его другу, бывшему садовнику, ныне возведенному в высший духовный сан жреца самого большого храма, являвшегося культурным центром Египта. Подойдя к центральному проходу огромного колонного зала, куда смели входить только посвященные в таинства, визирь попросил оставить его одного. Кем и павиан остались перед двойной золоченой дверью, открывавшейся только в дни великих праздников, когда барка Амона выплывала из святилища, чтобы залить землю своим светом.
Пазаир долго предавался размышлениям перед восхитительным изображением бога Тота, вытянутые руки которого служили мерным эталоном. Он читал надписи на колоннах, испещренных иероглифами, расшифровывая послания бога знания, призывавшего своих учеников соблюдать пропорции, составляющие основу при зарождении всякой жизни. Именно эту гармонию должен был поддерживать визирь, чтобы Египет оставался зеркалом неба. Именно эту гармонию стремились нарушить заговорщики, дабы заменить ее холодным чудовищем, служащим обжорству и роскоши. Не относились ли Бел-Тран и его приспешники к новой расе, более страшной, чем самые жестокие захватчики?
Визирь покинул колонный зал и оказался в маленьком дворе под открытым небом, в центре которого возвышался гранитный алтарь – начало святилища, возведенного много лет назад. Священнейший из священных, он всегда был усыпан цветами. Зачем вырываться из этого глубокого покоя, не подверженного течению времени?
– Я счастлив вновь видеть тебя, визирь Египта! – Кани с бритой головой и золоченым посохом в руке склонился перед Пазаиром.
– Это я должен приветствовать вас!
– Я должен воздать тебе почести: разве визирь – это не глаза и уши фараона?
– Да не угаснет острота зрения и слуха! – воскликнул Пазаир.
– Ты, кажется, чем-то озабочен? – осведомился Кани.
– Я пришел просить помощи у великого жреца Карнака.
– А я хотел умолять о помощи тебя.
– Что произошло?
– Боюсь, крупные неприятности. Я хотел бы показать тебе храм. Он только что восстановлен.
Кани и Пазаир прошли вдоль стены, где еще работали художники и резчики, и направились к небольшому святилищу богини Маат. Внутри скромного сооружения из песчаника стояли две каменные скамьи. Здесь восседал визирь, когда судил кого-нибудь из жрецов.
– Я простой человек, – сказал Кани. – Я не забыл, что править Карнаком должен был твой учитель Беранир.
– Беранир убит, фараон назначил вас.
– Возможно, он сделал неправильный выбор.
Никогда еще Пазаир не видел Кани таким подавленным. Он привык к капризам природы и сумел правильно поставить себя по отношению к подчиненным и другим жрецам, заслужив всеобщее уважение.
– Я не достоин своего поста, – продолжал Кани. – Но я не собираюсь уходить от ответственности. Вскоре я предстану именно здесь перед твоим судом, и ты меня осудишь.
– Слишком быстрый суд! Вы позволите мне провести расследование?
Кани сел на скамью:
– Тебе не потребуется затратить много усилий. Достаточно взглянуть на последние отчеты храмовых управителей. За несколько месяцев я почта разорил Карнак.
– Каким образом? – удивился Пазаир.
– Достаточно изучить поступления зерна, молока, фруктов... Каких бы продуктов это ни касалось, мое хозяйствование – это сплошной провал.
Пазаир был потрясен:
– Может, над вами неудачно подшутили?
– Нет, все доклады серьезны.
– Плохие погодные условия? – предположил визирь.
– Паводок был щедрым, да и насекомые не уничтожали урожай.
– Какова же причина бедствия?
– Моя некомпетентность. Я хотел заранее предупредить тебя, чтобы ты доложил царю.
– К чему торопиться?
– Правда скоро выйдет наружу. Как ты понимаешь теперь, моя помощь не принесет тебе никакого облегчения, завтра я буду лишь всеми презираемым стариком.
Отчаяние овладело Пазаиром. Он приехал, чтобы просить друга о помощи, но, видно, вынужден будет осудить его.
– Хватит корпеть над папирусами, – посоветовал Кем, – пошли на воздух.
Деревни, с которых они начали проверку, находились вблизи великого храма. Здесь текла мирная жизнь в вечном сезонном ритме. Опросы старост и сельских писцов не выявили ничего необычного. После трехдневного бесплодного расследования визирь утвердился в мысли, что нужно возвращаться в Мемфис и обрисовать ситуацию царю, прежде чем возбуждать процесс против Кани.
Сильный ветер затруднял возвращение, и, таким образом, возник еще один день для дополнительного расследования. На этот раз Пазаир и Кем в сопровождении Убийцы отправились в деревню, расположенную вдали от храма, на границе с пятым номом Верхнего Египта, столицей которого был Коптос. Там, как и повсюду, крестьяне занимались своими делами, а их жены следили за детьми, готовили еду, стирали белье. В тени сикоморы деревенский лекарь пользовал больного.
Вдруг павиан, насторожившись, поскреб землю, ноздри его задрожали.
– Он что-то почуял? – спросил Пазаир.
– Кажется, мы пришли сюда не напрасно, – заметил Кем.
Отодвинув сетку с мелкими ячейками, защищавшую от комаров, Пазаир поднялся, надел набедренную повязку и открыл окно, выходившее в сад. Мягкое зимнее солнце пробуждало деревья, цветы, птиц. Он увидел ее. Обернувшись в плотное покрывало, Нефрет босиком шла по росе.
Она сливалась с зарей, восходившее солнце сияло над ее головой. Два сокола, взмывшие в небо с барки бога Ра, кружили над Нефрет, пока та возлагала на жертвенник лотосы в память о Беранире.
Дождавшись окончания ритуала, Пазаир обнял жену:
– Ты – утренняя звезда на восходе счастливого дня, несравненная, лучистая; твои глаза так же нежны, как твои губы. Почему ты так прекрасна? Твои волосы вобрали свет богини Хатхор. Я люблю тебя, Нефрет, как никто никогда не любил.
И в это утро, напоенное любовью, они соединились.
* * *
Стоя на носу судна, шедшего в сторону Карнака, Пазаир любовался своей страной, где с таким великолепием праздновалось единение солнца и воды. Крестьяне ухаживали за оросительными каналами – жизненными артериями Египта. Кроны пальм дарили щедрую тень людям, любовно склонившимся над черной плодородной землей. Завидев судно визиря, дети бежали вдоль берега. Они издавали радостные крики, с воодушевлением приветствуя визиря.Павиан внимательно наблюдал за Пазаиром. Кем предложил визирю свежего лука.
– Ничего нового об убийце? – поинтересовался Пазаир.
– Ничего.
– А была ли реакция со стороны госпожи Тапени?
– Она встречалась с Бел-Траном.
– Новая союзница, – усмехнулся Пазаир.
– Ее нужно остерегаться. Она может принести много вреда.
– Еще один враг.
– Вас это пугает?
– Благодаря богам легкомыслие заменяет мне храбрость.
– Точнее сказать, у вас нет выбора.
– В лечебнице без происшествий?
– Ваша супруга может работать спокойно.
– Ей надлежит в кратчайшие сроки реорганизовать работу лечебниц по всей стране. Ее предшественник об этом почти не заботился, появились серьезные недостатки. Обязанности Нефрет, как и мои, иногда очень тяжелы. Мы оказались к этому не готовы.
– А разве можно было предположить, что я стану во главе ведомства, которое отрезало мне нос? – усмехнулся Кем.
Дул сильный встречный ветер. Иногда приходилось грести веслами, не опуская прямоугольный высокий узкий парус. Капитан, привыкший ходить по Нилу в течение всего года, прекрасно знал все ловушки и умел использовать даже легкий бриз, чтобы как можно быстрее доставить до места знатных пассажиров. Форма судна с приподнятыми носом и кормой была разработана плотниками фараона, чтобы лучше скользить по волнам.
– Когда же убийца сделает следующий шаг?
– Не думайте об этом, Кем.
– Напротив, для меня это дело личной важности. Этот демон пятнает мою честь.
– У вас есть новости о Сути? – поинтересовался Пазаир.
– Приказ о приведении крепости в боевую готовность дошел до Чару. Солдаты окопались в крепости до поступления новых распоряжений.
– Удалось ли ему бежать?
– По официальным сообщениям, при перекличках отсутствовавших не было. Но я располагаю довольно странными сведениями. Один сорвиголова был прикован к скале посреди Нила, чтобы служить приманкой для нубийских головорезов.
– Это наверняка Сути.
– В таком случае надеяться особенно не на что.
– Он выберется из этой переделки, – твердо заявил Пазаир. – Сути выйдет из царства теней.
Мысли визиря сначала унеслись к духовному брату, затем обратились к восхитительному пейзажу Фив. Возделываемые полосы земли по обе стороны Нила были широки и богаты. Около семидесяти селений работали на огромный храм Карнака, более восьмидесяти тысяч жрецов, ремесленников, земледельцев служили ему. Ничто не могло сравниться с величием обители бога Амона, окруженной кирпичной стеной, изгибавшейся подобно волне.
На причале визиря ожидали встречающие. Обменявшись приветствиями, они предложили проводить Пазаира к Кани, его другу, бывшему садовнику, ныне возведенному в высший духовный сан жреца самого большого храма, являвшегося культурным центром Египта. Подойдя к центральному проходу огромного колонного зала, куда смели входить только посвященные в таинства, визирь попросил оставить его одного. Кем и павиан остались перед двойной золоченой дверью, открывавшейся только в дни великих праздников, когда барка Амона выплывала из святилища, чтобы залить землю своим светом.
Пазаир долго предавался размышлениям перед восхитительным изображением бога Тота, вытянутые руки которого служили мерным эталоном. Он читал надписи на колоннах, испещренных иероглифами, расшифровывая послания бога знания, призывавшего своих учеников соблюдать пропорции, составляющие основу при зарождении всякой жизни. Именно эту гармонию должен был поддерживать визирь, чтобы Египет оставался зеркалом неба. Именно эту гармонию стремились нарушить заговорщики, дабы заменить ее холодным чудовищем, служащим обжорству и роскоши. Не относились ли Бел-Тран и его приспешники к новой расе, более страшной, чем самые жестокие захватчики?
Визирь покинул колонный зал и оказался в маленьком дворе под открытым небом, в центре которого возвышался гранитный алтарь – начало святилища, возведенного много лет назад. Священнейший из священных, он всегда был усыпан цветами. Зачем вырываться из этого глубокого покоя, не подверженного течению времени?
– Я счастлив вновь видеть тебя, визирь Египта! – Кани с бритой головой и золоченым посохом в руке склонился перед Пазаиром.
– Это я должен приветствовать вас!
– Я должен воздать тебе почести: разве визирь – это не глаза и уши фараона?
– Да не угаснет острота зрения и слуха! – воскликнул Пазаир.
– Ты, кажется, чем-то озабочен? – осведомился Кани.
– Я пришел просить помощи у великого жреца Карнака.
– А я хотел умолять о помощи тебя.
– Что произошло?
– Боюсь, крупные неприятности. Я хотел бы показать тебе храм. Он только что восстановлен.
Кани и Пазаир прошли вдоль стены, где еще работали художники и резчики, и направились к небольшому святилищу богини Маат. Внутри скромного сооружения из песчаника стояли две каменные скамьи. Здесь восседал визирь, когда судил кого-нибудь из жрецов.
– Я простой человек, – сказал Кани. – Я не забыл, что править Карнаком должен был твой учитель Беранир.
– Беранир убит, фараон назначил вас.
– Возможно, он сделал неправильный выбор.
Никогда еще Пазаир не видел Кани таким подавленным. Он привык к капризам природы и сумел правильно поставить себя по отношению к подчиненным и другим жрецам, заслужив всеобщее уважение.
– Я не достоин своего поста, – продолжал Кани. – Но я не собираюсь уходить от ответственности. Вскоре я предстану именно здесь перед твоим судом, и ты меня осудишь.
– Слишком быстрый суд! Вы позволите мне провести расследование?
Кани сел на скамью:
– Тебе не потребуется затратить много усилий. Достаточно взглянуть на последние отчеты храмовых управителей. За несколько месяцев я почта разорил Карнак.
– Каким образом? – удивился Пазаир.
– Достаточно изучить поступления зерна, молока, фруктов... Каких бы продуктов это ни касалось, мое хозяйствование – это сплошной провал.
Пазаир был потрясен:
– Может, над вами неудачно подшутили?
– Нет, все доклады серьезны.
– Плохие погодные условия? – предположил визирь.
– Паводок был щедрым, да и насекомые не уничтожали урожай.
– Какова же причина бедствия?
– Моя некомпетентность. Я хотел заранее предупредить тебя, чтобы ты доложил царю.
– К чему торопиться?
– Правда скоро выйдет наружу. Как ты понимаешь теперь, моя помощь не принесет тебе никакого облегчения, завтра я буду лишь всеми презираемым стариком.
* * *
Визирь заперся в архиве карнакского храма и сравнил итоговый отчет Кани с отчетами его предшественников. Разница удручала. В то же время Пазаир был уверен, что кто-то решил погубить Кани и лишить его сана верховного жреца. Кто смог бы прийти ему на смену, если не сановник, враждебно настроенный к Рамсесу? Без поддержки Карнака невозможно контролировать Египет. Неужели Бел-Тран и его приспешники посмели обрушиться на кристально честного великого жреца? Ему предъявят упрек: Карнак, Луксор и храмы на западном берегу вскоре могут остаться без приношений. Культ будет отправляться плохо, и повсюду начнут склонять имя виновного – немощного Кани.Отчаяние овладело Пазаиром. Он приехал, чтобы просить друга о помощи, но, видно, вынужден будет осудить его.
– Хватит корпеть над папирусами, – посоветовал Кем, – пошли на воздух.
Деревни, с которых они начали проверку, находились вблизи великого храма. Здесь текла мирная жизнь в вечном сезонном ритме. Опросы старост и сельских писцов не выявили ничего необычного. После трехдневного бесплодного расследования визирь утвердился в мысли, что нужно возвращаться в Мемфис и обрисовать ситуацию царю, прежде чем возбуждать процесс против Кани.
Сильный ветер затруднял возвращение, и, таким образом, возник еще один день для дополнительного расследования. На этот раз Пазаир и Кем в сопровождении Убийцы отправились в деревню, расположенную вдали от храма, на границе с пятым номом Верхнего Египта, столицей которого был Коптос. Там, как и повсюду, крестьяне занимались своими делами, а их жены следили за детьми, готовили еду, стирали белье. В тени сикоморы деревенский лекарь пользовал больного.
Вдруг павиан, насторожившись, поскреб землю, ноздри его задрожали.
– Он что-то почуял? – спросил Пазаир.
– Кажется, мы пришли сюда не напрасно, – заметил Кем.
16
Деревенский староста, отец пятерых детей, примерно пятидесяти лет, С большим животом, принадлежал к потомственной знати. Его тотчас предупредили о прибытии каких-то неизвестных. С сожалением он прервал послеобеденный отдых и в сопровождении носильщика опахала, прикрывавшего его лысый череп от солнечных лучей, отправился к нежданным гостям.
Встретившись взглядом с огромным павианом с красными глазами, он остановился как вкопанный.
– Приветствую вас, друзья мои.
– Мы также, – ответил Кем.
– Обезьяна ручная?
– Это охранник.
– А вы?
– Я – Кем, начальник стражи, а это – визирь Египта Пазаир.
В изумлении староста подобрал живот и сложился чуть ли не вдвое, в знак великого почтения.
– Какая честь, какая честь! – тараторил он. – В такой скромной деревне принимать визиря... Какая честь! – Толстяк изливал поток приторных славословий, но павиан заворчал, и тот осекся: – • Вы уверены, что держите его крепко?
– Да, кроме случаев, когда он чует нарушителя.
– К счастью, в нашей маленькой общине таких нет.
Признаться, Кем, рослый нубиец с грубым голосом, наводил не меньше страха, чем его обезьяна. Староста был наслышан о странном начальнике стражи, мало занимавшимся административными делами и бывшего настолько близко к народу, что редкому преступнику удавалось долго скрываться от него. Видеть его здесь, у себя в деревне, было неприятной неожиданностью. Еще и визирь! Слишком молод, слишком серьезен, слишком въедлив... Природное благородство Пазаира, его прозорливость, холодность его поведения не предвещали ничего хорошего.
– Позвольте мне выразить свое удивление: такие знаменитые люди – и в такой далекой деревне!
– Твои поля раскинулись, насколько хватает глаз, – отметил Кем, – и орошаются они прекрасно.
– Не доверяйте внешнему виду: в этом районе земля трудна для возделывания. Мои бедные работники надрываются на ней.
– Однако прошлым летом разлив был превосходным.
– Нам не повезло. Здесь он был слишком сильным, а наши ирригационные сооружения оказались в плохом состоянии.
– Говорят, собрали превосходный урожай.
– Ошибаетесь, значительно ниже, чем в прошлом году.
– А виноградники?
– Полное разочарование! Тучи насекомых погрызли листья и гроздья винограда.
– Другие деревни не подверглись этим несчастьям, – заметил Пазаир. В голосе визиря звучало тяжёлое недоверие.
Староста не ожидал такого угрожающего тона.
– Возможно, прочие старосты хвастались, а может быть, моя бедная деревня прогневила богов.
– Как скот?
– Много животных погибло от болезней. Приехал лекарь, но слишком поздно. Это место находится на отшибе И...
– Дорога в прекрасном состоянии, – уверенно перебил Кем. – Люди, назначенные из Карнака, заботливо ухаживают за ней.
– Несмотря на наши скудные средства, для меня великая честь пригласить вас к обеду, – решил сменить тему староста. – Прошу простить незатейливость блюд, но в них все мое сердце.
Никто не смеет нарушить законы гостеприимства. Кем от имени визиря выразил согласие. Староста послал слугу предупредить повариху, Пазаир заметил, что деревня процветала: многие дома были недавно побелены, шкуры коров и ослов, имевших откормленный вид, блестели, дети ходили в новых одеждах. Переулки, содержавшиеся в приятной чистоте, были украшены статуями богов. На главной площади, напротив дома управляющего, стояли прекрасная печь для хлеба и большой новехонький амбар.
– Поздравляю, вы хорошо управляете деревней, – заявил Пазаир. – Ваши односельчане не испытывают ни в чем недостатка. Это самая красивая деревня из всех, какие мне приходилось видеть.
– Слишком много чести, слишком много! Входите, прошу вас.
Дом старосты по своим размерам; числу комнат и украшениям больше подходил бы вельможе из Мемфиса. Пятеро детей приветствовали знатных гостей. Жена старосты склонила голову, положив правую руку на грудь. Она успела подкраситься и надеть нарядное платье.
Гости сели на превосходные циновки и отведали сладкого лука, огурцов, бобов, сушеной рыбы, жареного говяжьего бока, козьего сыра, арбуза и пирожных, залитых соком плодов цератонии. Красное вино с нежным ароматом сопровождало блюда. Аппетит старосты казался неутолимым.
– Ваш прием достоин всяческих похвал! – оценил визирь.
– Сколько чести!
– Не могли бы мы увидеть сельского писца?
– Он сейчас у себя дома, это к северу от Мемфиса. Вернется только через неделю.
– Но его записи должны быть доступны.
– К сожалению, нет. Он запер свою комнату, и я не позволил бы себе...
– Конечно же да, – перебил его Пазаир.
– Вы, разумеется, визирь, но не будет ли это... – Староста смолк, боясь сказать что-нибудь лишнее. – Дорога к Фивам долга, солнце садится быстро в это время года; изучение этих скучных документов может вас задержать.
Прожевав жареную говядину. Убийца хрустнул костью. От этого зловещего звука староста подскочил.
– Где архивы? – настаивал Пазаир.
– Ну, я даже не знаю. Наверное, писец унес их с собой.
Павиан поднялся. На задних лапах он походил на рослого бойца. Красные глаза Убийцы уставились на толстобрюхого старосту.
– Прошу вас, привяжите его! – дрожа от страха, пробормотал хозяин.
– Архивы, – приказал Кем, – или я не отвечаю за реакцию моего помощника.
Жена старосты бросилась на колени перед мужем.
– Скажи им правду, – взмолилась она.
– У меня... Документы у меня. Сейчас я их принесу.
– Мы с Убийцей пойдем с вами. Поможем донести.
Ожидание визиря было недолгим. Староста сам развернул перед ним папирусы.
– Все в порядке, – пробормотал он. – Наблюдения были сделаны вовремя. Это самые обычные отчеты.
– Дайте мне спокойно прочитать их, – потребовал визирь.
Староста в волнении отошел. Его жена вышла из комнаты.
Сельский писец скрупулезно записал подсчеты поголовья скота и мешков с зерном. Он упомянул имена хозяев, клички животных, их вес, состояние здоровья. Не менее подробными оказались записи об огородах и фруктовых деревьях. Общие выводы писец выделил красным цветом. Итоговые результаты везде были превосходными, выше средних.
В замешательстве визирь сделал простой подсчет. Площадь сельскохозяйственных угодий была такой, что их богатые урожаи почти покрывали дефицит, в котором мог быть обвинен Кани. Почему же они не отражались в его отчетах?
– Я придаю самое большое значение уважению личности другого, – произнес Пазаир.
Староста кивнул головой.
– Но если тот другой упорствует в сокрытии правды, он более не достоин уважения. Не ваш ли это случай? – продолжал визирь.
– Я вам все сказал!
– Я ненавижу грубые методы, но при некоторых обстоятельствах, когда дело не терпит отлагательства, не следует ли судье применить насилие?
Убийца, будто прочитав мысли визиря, вскочил на плечи старосты и заломил ему голову назад.
– Заберите его, он сломает мне шею! – в ужасе закричал староста.
– Где остальные документы? – спокойно спросил Кем.
– У меня больше ничего нет, ничего нет!
Кем обернулся к Пазаиру:
– Предлагаю вам прогуляться, а Убийца пока продолжит допрос.
– Не оставляйте меня!
– Остальные документы! – повторил Кем.
– Пусть сначала ваша обезьяна уберет свои лапы!
Павиан отпустил старосту. Тот потер шею и воскликнул:
– Вы ведете себя как дикари! Я не принимаю такого самоуправства. Я осуждаю эту безобразное насилие, эту пытку должностного лица!
– Я обвиняю вас в сокрытии административных документов.
От этой угрозы староста побледнел.
– Я отдам вам остальные документы, но требую, чтобы вы признали мою невиновность.
– Какой проступок вы совершили?
– Я действовал в интересах общего блага.
Из посудного сундука староста извлек опечатанный папирус. Выражение его лица изменилось. Страх исчез, появилась злоба.
– Давайте, смотрите! – выкрикнул он.
Из текста следовало, что достояние деревни передавалось Коптосу. Сельский писец поставил на документе свою подпись и дату.
– Эта деревня входит во владения Карнака, – напомнил визирь.
– Вы плохо осведомлены, визирь Египта.
– Ваш населенный пункт значится в списках угодий великого жреца.
– Старый Кани так же плохо осведомлен, как и вы. Реальное положение вещей отражает не его список, а кадастр. Найдите его в Фивах и загляните туда. Вы заметите, что моя деревня попадает под экономическое управление Коптоса, а не храма в Карнаке. И свидетельством тому являются межи. Я подаю на вас жалобу за побои и умышленные увечья. Мое обвинение вызовет судебный процесс против вас, визирь Пазаир.
Встретившись взглядом с огромным павианом с красными глазами, он остановился как вкопанный.
– Приветствую вас, друзья мои.
– Мы также, – ответил Кем.
– Обезьяна ручная?
– Это охранник.
– А вы?
– Я – Кем, начальник стражи, а это – визирь Египта Пазаир.
В изумлении староста подобрал живот и сложился чуть ли не вдвое, в знак великого почтения.
– Какая честь, какая честь! – тараторил он. – В такой скромной деревне принимать визиря... Какая честь! – Толстяк изливал поток приторных славословий, но павиан заворчал, и тот осекся: – • Вы уверены, что держите его крепко?
– Да, кроме случаев, когда он чует нарушителя.
– К счастью, в нашей маленькой общине таких нет.
Признаться, Кем, рослый нубиец с грубым голосом, наводил не меньше страха, чем его обезьяна. Староста был наслышан о странном начальнике стражи, мало занимавшимся административными делами и бывшего настолько близко к народу, что редкому преступнику удавалось долго скрываться от него. Видеть его здесь, у себя в деревне, было неприятной неожиданностью. Еще и визирь! Слишком молод, слишком серьезен, слишком въедлив... Природное благородство Пазаира, его прозорливость, холодность его поведения не предвещали ничего хорошего.
– Позвольте мне выразить свое удивление: такие знаменитые люди – и в такой далекой деревне!
– Твои поля раскинулись, насколько хватает глаз, – отметил Кем, – и орошаются они прекрасно.
– Не доверяйте внешнему виду: в этом районе земля трудна для возделывания. Мои бедные работники надрываются на ней.
– Однако прошлым летом разлив был превосходным.
– Нам не повезло. Здесь он был слишком сильным, а наши ирригационные сооружения оказались в плохом состоянии.
– Говорят, собрали превосходный урожай.
– Ошибаетесь, значительно ниже, чем в прошлом году.
– А виноградники?
– Полное разочарование! Тучи насекомых погрызли листья и гроздья винограда.
– Другие деревни не подверглись этим несчастьям, – заметил Пазаир. В голосе визиря звучало тяжёлое недоверие.
Староста не ожидал такого угрожающего тона.
– Возможно, прочие старосты хвастались, а может быть, моя бедная деревня прогневила богов.
– Как скот?
– Много животных погибло от болезней. Приехал лекарь, но слишком поздно. Это место находится на отшибе И...
– Дорога в прекрасном состоянии, – уверенно перебил Кем. – Люди, назначенные из Карнака, заботливо ухаживают за ней.
– Несмотря на наши скудные средства, для меня великая честь пригласить вас к обеду, – решил сменить тему староста. – Прошу простить незатейливость блюд, но в них все мое сердце.
Никто не смеет нарушить законы гостеприимства. Кем от имени визиря выразил согласие. Староста послал слугу предупредить повариху, Пазаир заметил, что деревня процветала: многие дома были недавно побелены, шкуры коров и ослов, имевших откормленный вид, блестели, дети ходили в новых одеждах. Переулки, содержавшиеся в приятной чистоте, были украшены статуями богов. На главной площади, напротив дома управляющего, стояли прекрасная печь для хлеба и большой новехонький амбар.
– Поздравляю, вы хорошо управляете деревней, – заявил Пазаир. – Ваши односельчане не испытывают ни в чем недостатка. Это самая красивая деревня из всех, какие мне приходилось видеть.
– Слишком много чести, слишком много! Входите, прошу вас.
Дом старосты по своим размерам; числу комнат и украшениям больше подходил бы вельможе из Мемфиса. Пятеро детей приветствовали знатных гостей. Жена старосты склонила голову, положив правую руку на грудь. Она успела подкраситься и надеть нарядное платье.
Гости сели на превосходные циновки и отведали сладкого лука, огурцов, бобов, сушеной рыбы, жареного говяжьего бока, козьего сыра, арбуза и пирожных, залитых соком плодов цератонии. Красное вино с нежным ароматом сопровождало блюда. Аппетит старосты казался неутолимым.
– Ваш прием достоин всяческих похвал! – оценил визирь.
– Сколько чести!
– Не могли бы мы увидеть сельского писца?
– Он сейчас у себя дома, это к северу от Мемфиса. Вернется только через неделю.
– Но его записи должны быть доступны.
– К сожалению, нет. Он запер свою комнату, и я не позволил бы себе...
– Конечно же да, – перебил его Пазаир.
– Вы, разумеется, визирь, но не будет ли это... – Староста смолк, боясь сказать что-нибудь лишнее. – Дорога к Фивам долга, солнце садится быстро в это время года; изучение этих скучных документов может вас задержать.
Прожевав жареную говядину. Убийца хрустнул костью. От этого зловещего звука староста подскочил.
– Где архивы? – настаивал Пазаир.
– Ну, я даже не знаю. Наверное, писец унес их с собой.
Павиан поднялся. На задних лапах он походил на рослого бойца. Красные глаза Убийцы уставились на толстобрюхого старосту.
– Прошу вас, привяжите его! – дрожа от страха, пробормотал хозяин.
– Архивы, – приказал Кем, – или я не отвечаю за реакцию моего помощника.
Жена старосты бросилась на колени перед мужем.
– Скажи им правду, – взмолилась она.
– У меня... Документы у меня. Сейчас я их принесу.
– Мы с Убийцей пойдем с вами. Поможем донести.
Ожидание визиря было недолгим. Староста сам развернул перед ним папирусы.
– Все в порядке, – пробормотал он. – Наблюдения были сделаны вовремя. Это самые обычные отчеты.
– Дайте мне спокойно прочитать их, – потребовал визирь.
Староста в волнении отошел. Его жена вышла из комнаты.
Сельский писец скрупулезно записал подсчеты поголовья скота и мешков с зерном. Он упомянул имена хозяев, клички животных, их вес, состояние здоровья. Не менее подробными оказались записи об огородах и фруктовых деревьях. Общие выводы писец выделил красным цветом. Итоговые результаты везде были превосходными, выше средних.
В замешательстве визирь сделал простой подсчет. Площадь сельскохозяйственных угодий была такой, что их богатые урожаи почти покрывали дефицит, в котором мог быть обвинен Кани. Почему же они не отражались в его отчетах?
– Я придаю самое большое значение уважению личности другого, – произнес Пазаир.
Староста кивнул головой.
– Но если тот другой упорствует в сокрытии правды, он более не достоин уважения. Не ваш ли это случай? – продолжал визирь.
– Я вам все сказал!
– Я ненавижу грубые методы, но при некоторых обстоятельствах, когда дело не терпит отлагательства, не следует ли судье применить насилие?
Убийца, будто прочитав мысли визиря, вскочил на плечи старосты и заломил ему голову назад.
– Заберите его, он сломает мне шею! – в ужасе закричал староста.
– Где остальные документы? – спокойно спросил Кем.
– У меня больше ничего нет, ничего нет!
Кем обернулся к Пазаиру:
– Предлагаю вам прогуляться, а Убийца пока продолжит допрос.
– Не оставляйте меня!
– Остальные документы! – повторил Кем.
– Пусть сначала ваша обезьяна уберет свои лапы!
Павиан отпустил старосту. Тот потер шею и воскликнул:
– Вы ведете себя как дикари! Я не принимаю такого самоуправства. Я осуждаю эту безобразное насилие, эту пытку должностного лица!
– Я обвиняю вас в сокрытии административных документов.
От этой угрозы староста побледнел.
– Я отдам вам остальные документы, но требую, чтобы вы признали мою невиновность.
– Какой проступок вы совершили?
– Я действовал в интересах общего блага.
Из посудного сундука староста извлек опечатанный папирус. Выражение его лица изменилось. Страх исчез, появилась злоба.
– Давайте, смотрите! – выкрикнул он.
Из текста следовало, что достояние деревни передавалось Коптосу. Сельский писец поставил на документе свою подпись и дату.
– Эта деревня входит во владения Карнака, – напомнил визирь.
– Вы плохо осведомлены, визирь Египта.
– Ваш населенный пункт значится в списках угодий великого жреца.
– Старый Кани так же плохо осведомлен, как и вы. Реальное положение вещей отражает не его список, а кадастр. Найдите его в Фивах и загляните туда. Вы заметите, что моя деревня попадает под экономическое управление Коптоса, а не храма в Карнаке. И свидетельством тому являются межи. Я подаю на вас жалобу за побои и умышленные увечья. Мое обвинение вызовет судебный процесс против вас, визирь Пазаир.
17
Стражника кадастровой службы в Фивах внезапно разбудил непривычный шум. Сначала он подумал, что это дурной сон, затем понял, что стучат в дверь.
– Кто там?
– Начальник стражи и визирь Египта.
– Я не люблю шуток, особенно среди ночи. Идите своей дорогой, или будет худо.
– Будет лучше, если ты сейчас же откроешь.
– Валите отсюда поскорее, пока я не вызвал охрану!
– Вызывай, они помогут нам выломать дверь.
Стражник задумался. Он выглянул в окно, забранное решеткой из камня, и при свете полной луны различил фигуры высокого нубийца и его огромного павиана. Кем со своей обезьяной! Молва о них шла по всему Египту.
Он отодвинул засов:
– Извините меня, но все это так неожиданно...
– Зажги светильники. Визирь желает изучить карты, – заявил Кем.
– Следует предупредить начальника.
– Пусть придет.
Возмущение высокопоставленного чиновника с заспанным лицом рассеялось при виде визиря. Выходит, стражник говорил правду. Первый сановник страны в самом деле находился здесь в столь неожиданный час. Сразу став исключительно внимательным, он предложил свою помощь визирю:
– Кто там?
– Начальник стражи и визирь Египта.
– Я не люблю шуток, особенно среди ночи. Идите своей дорогой, или будет худо.
– Будет лучше, если ты сейчас же откроешь.
– Валите отсюда поскорее, пока я не вызвал охрану!
– Вызывай, они помогут нам выломать дверь.
Стражник задумался. Он выглянул в окно, забранное решеткой из камня, и при свете полной луны различил фигуры высокого нубийца и его огромного павиана. Кем со своей обезьяной! Молва о них шла по всему Египту.
Он отодвинул засов:
– Извините меня, но все это так неожиданно...
– Зажги светильники. Визирь желает изучить карты, – заявил Кем.
– Следует предупредить начальника.
– Пусть придет.
Возмущение высокопоставленного чиновника с заспанным лицом рассеялось при виде визиря. Выходит, стражник говорил правду. Первый сановник страны в самом деле находился здесь в столь неожиданный час. Сразу став исключительно внимательным, он предложил свою помощь визирю: