Жак Кристиан. Возвращение фараона

   Когда разведчик сообщил о войске, двигавшемся с юга, ему не поверил ни один офицер. Только после тревожного донесения патруля началась подготовка к операции, для которой требовалось собрать все силы, рассеянные по обширной территории.
   Закончив объединение, они задумались о том, как действовать дальше. Кто эти бродячие воины? Кто командовал ими? Чего они хотели? Необычный союз нубийцев с ливийцами предсказывал, что стычка будет жестокой. Однако у стражей пустыни было достаточно сил, чтобы изгнать непрошеных гостей, не обращаясь за помощью к армии. Они совершат подвиг, который поднимет их авторитет и принесет награду.
   Враг допустил грубую ошибку, расположившись лагерем за линией холмов, из-за которых те, что пронизывают взглядом, и нанесут удар. Они пойдут в наступление, как только начнет смеркаться и ослабеет внимание часовых. Им перережут горло, затем пошлют тучу смертоносных стрел и, наконец, закончат бой в рукопашную. Операция будет стремительной и жестокой. Если останутся пленные, их заставят говорить.
   Когда пустыня окрасилась в красный цвет, те, что пронизывают взглядом, как ни старались, не смогли разглядеть охрану лагеря. Опасаясь засады, они продвигались вперед крайне осторожно. Поднявшись на вершину холмов, штурмовые отряды не обнаружили противника. Сверху они осматривали лагерь. К их удивлению, он был пуст! Брошенные колесницы, распряженные лошади, свернутые палатки свидетельствовали о бегстве странной армии. Видимо поняв, что его засекли, отряд поспешил убраться восвояси.
   Что ж, победа оказалась легкой. Разумеется, за ней последует яростная погоня и захват пленных. Охранники перепишут все захваченное имущество и оставят себе его часть.
   С недоверием, мелкими группками, прикрывая друг друга, они вошли в лагерь. Самые храбрые подошли к колесницам, откинули чехлы и обнаружили... золотые слитки. Они тотчас позвали своих соратников, которые столпились вокруг сокровища. В изумлении многие бросили оружие и как зачарованные любовались чудесным металлом.
   В десятках мест пустыня вдруг разверзлась. Сути и его воины спрятались, закопавшись в песок. Сделав ставку на притягательную силу оставленного лагеря и запаса золота, они знали, что бой будет скоротечным, и набросились сзади. Оказавшись в окружении, стражи пустыни поняли, что сопротивление бесполезно.
   Сути поднялся на колесницу и произнес:
   – Если будете вести себя разумно, вам нечего бояться. Вы не только останетесь жить, но и сделаетесь богатыми, как ливийцы и нубийцы под моим началом. Мое имя – Сути. До того как принять командование отрядом, я был офицером египетской армии. Это я избавил Египет от паршивой овцы – полководца Адлера – убийцы и предателя. Я покарал его смертью по закону пустыни. Золото по праву принадлежит мне.
   Кое-кто узнал молодого человека. Слава Сути вышла далеко за пределы Мемфиса. Некоторые говорили о нем как о легендарном герое.
   – Разве ты не был заключен в крепость Чару? – спросил начальник.
   – Гарнизон попытался избавиться от меня, выставив в качестве искупительной жертвы нубийцам. Но золотая богиня не оставила меня.
   Пантера вышла вперед, освещенная лучами заходящего солнца, в которых блистали ее диадема, ожерелья и браслеты. Победители и побежденные смиренно уверовали в появление великой богини, вернувшейся наконец с таинственного дикого юга, чтобы нести Египту радость и любовь. Они покорно пали на землю.
   Начался праздник. Любовались золотом, пили, ели, строили сказочные планы на будущее, воспевали красоту золотой богини.
   – Ты счастлив? – спросила Пантера Сути.
   – Могло быть хуже.
   – Я не переставала спрашивать себя: как ты поступишь, чтобы не убить ни одного египтянина... Благодаря мне, ты становишься хорошим военачальником.
   – Этот союз очень хрупок.
   – Доверься.
   – Что ты хочешь завоевать?
   – Все, что встретится на пути. Оставаться без движения невыносимо. Пошли вперед, раздвинем наши пределы.
   Вдруг из темноты с поднятым кинжалом возник Джесет и бросился на Сути. Тот, как кошка, отпрыгнул вбок, уклонившись от смертельного удара. Как только прошел первый испуг, Пантера даже улыбнулась: разница в росте и силе была настолько очевидной, что ее возлюбленному не понадобилось бы никаких усилий, чтобы раздавить мерзкого маленького ливийца.
   Но Сути промахнулся. Воодушевившись, Джесет попытался вонзить нож ему в сердце. Сноровка снова спасла египтянина, но, уклоняясь от удара, он потерял равновесие и упал навзничь. Пантера тут же ударом ноги выбила нож из рук нападавшего. Бешеное желание убить удвоило силы Джесета. Он оттолкнул белокурую ливийку, схватил огромный камень и хотел обрушить его на голову Сути. Тот оказался недостаточно проворен: защитив голову, он не сумел избежать удара по руке и вскрикнул от боли.
   Джесет взревел от радости. Подняв окровавленный камень, он встал перед раненым:
   – Подохни, египетский пес!
   С застывшими глазами и открытым ртом, ливиец вдруг выпустил из рук свое случайное оружие и повалился на землю рядом с Сути, умерев еще до того, как коснулся земли. Пантера не промахнулась, вонзив в затылок Джесета его собственный кинжал.
   – Ты почему так плохо защищался? – удивилась она.
   – Я ничего не вижу... Я ослеп!
   Пантера помогла Сути подняться. Тот скорчился от боли:
   – Моя рука... Она сломана.
   Пантера отвела его к старому нубийскому воину.
   – Положите его на спину, – приказал тот двум солдатам, – и подложите свернутую ткань между лопатками. Ты встань справа, а ты – слева.
   Двое негров одновременно дернули Сути за руки. Старый воин определил перелом плеча и устранил смещение костей, не обращая внимания на дикие крики несчастного. Две шины, проложенные мягкой льняной тканью, должны были помочь выздоровлению.
   – Ничего серьезного, – заявил бывалый воин. – Он может идти и командовать.
   Несмотря на боль, Сути поднялся.
   – Отведи меня в мою палатку, – прошептал он на ухо Пантере.
   Сути шел медленно, боясь споткнуться. Белокурая ливийка привела его и помогла сесть.
   – Никто не должен знать, что я ослеп.
   – Спи, я покараулю...
   На рассвете Сути проснулся от боли. Но он тотчас забыл о ней, настолько чудесным показался ему пейзаж, который он увидел.
   – Я вижу, Пантера, я вижу! – воскликнул египтянин.
   – Свет... Тебя вылечил свет!
   – Я знаю этот недуг. Приступ ночной слепоты. Он повторится в самый неожиданный момент. Меня может излечить лишь один человек – Нефрет.
   – Но мы далеко от Мемфиса.
   – Подойди.
   Вскочив вдвоем на коня, они понеслись вскачь. Они проскакали между дюнами, пронеслись галопом по пересохшему руслу реки и взобрались на каменистый холм. С вершины им открылась чудесная панорама.
   – Взгляни, Пантера, взгляни на белый город у горизонта! Это Коптос. Мы идем туда.

31

   Нестерпимая майская жара погрузила огромный некрополь Саккары в оцепенение. Жрецы, следившие за непрерывностью заупокойных приношений хозяевам гробниц, передвигались все медленней. Только бальзамировщик Джуи не имел права на отдых: ему только что доставили три трупа, которые он согласился как можно быстрее подготовить к путешествию в мир иной. Бледный, небритый, худой, он вытаскивал внутренние органы и бальзамировал тело тем тщательнее, чем больше была плата. В эти потерянные для всех часы он приносил цветы к некоторым усыпальницам, за что получал от родственников покойных небольшие вознаграждения, существенное дополнение к жалованью. Заметив визиря и его жену, которые шли к гробнице Беранира, Джуи поклонился.
   Время не уменьшило горе и не залечило рану. Без Беранира Пазаир и Нефрет ощущали себя сиротами: никто и никогда не смог бы заменить им убитого учителя. Беранир был воплощением мудрости, царствующей в Египте, которую Бел-Тран и его приспешники пытались уничтожить.
   Поклоняясь памяти Беранира, Пазаир и Нефрет приобщились к длинной череде предков-творцов, преисполненных духом Истины и мудрого правосудия, – устоями, на которых была основана страна воды и солнца. Беранир не ушел в небытие. Его невидимое присутствие вело их, его дух начертал путь, который они еще не могли различить. Только единение сердец поможет им пройти этим путем.

* * *

   Визирь тайно встретился с царем в храме Птаха. Официально Рамсес Великий жил в центре Дельты, в прекрасном городе Пер-Рамсес, отличавшемся мягким климатом.
   – Наши враги, должно быть, считают меня растерянным и поверженным.
   – Нам остается менее трех месяцев, мой повелитель.
   – Ты продвинулся?
   – Недостаточно. Незначительные победы, которые не свергнут Бел-Трана.
   – Его приспешники?
   – Их много. Некоторых я определил.
   – Я тоже. В Пер-Рамсесе я навел порядок в армейском корпусе, призванном охранять наши границы с Азией. Некоторые высшие офицеры получали незаконные вознаграждения от Двойного Белого дома через подставных лиц. У Бел-Трана изворотливый ум. Чтобы обнаружить следы его проделок, нужно разбирать сложные ходы и сети, которые он сплел.
   – Каждый день я обнаруживаю новую язву, – с грустью сказал Пазаир.
   – Что-нибудь слышно о Завещании богов?
   – Ни одной ниточки.
   – Убийца Беранира?
   – Ничего определенного.
   – Нужно нанести мощный удар, Пазаир, и узнать истинные границы области, где властвует Бел-Трап. Так как времени у нас мало, проведем перепись.
   – Это займет не одну неделю!
   – Попроси помощи у Баги и привлеки всех чиновников. И пусть главы провинций займутся этим в первую очередь. Менее чем через две недели мы получим первые результаты. Я хочу знать реальное положение дел в стране и размах заговора.

* * *

   Бывший визирь с опухшими ногами и сгорбленной спиной, несмотря на утомленность, приветливо встретил Пазаира. А вот его супруга была не рада визиту: она не выносила, когда к мужу наведывались некстати и отрывали его от заслуженного отдыха.
   Пазаир отметил, что небольшой дом в центре города постепенно приходил в упадок, во многих местах штукатурка облупилась. Он ничего не сказал, чтобы не огорчать своего предшественника, но обязательно пошлет людей, чтобы они отремонтировали и покрасили все постройки на этой улице, включая и дом Баги. Оплачивать работы визирь будет из своих средств.
   – Последняя перепись проводилась пять лет назад. Думаю, ее сведения полезно освежить, – сказал Пазаир. – Но я хотел бы провести ее как можно быстрее.
   – Это возможно, при условии активного участия царских посланников, – заметил Баги.
   На царских посланников возлагалась передача царских распоряжений. От них зависела скорость, распространения указов по всей стране.
   – Я отведу вас в службу переписи, – добавил Баги. – В конечном итоге вы и сами поймете, как она работает, но благодаря этому мы выиграем несколько дней.
   – Не изволите ли воспользоваться моими носилками, – предложил Пазаир.
   – Ну, чтобы быть вам полезным...
   Царские гонцы явились все до единого. Когда визирь открыл заседание совета, повесив фигурку Маат на золотую цепочку, все склонились перед богиней истины.
   В традиционном одеянии визирей – длинном накрахмаленном переднике, сшитом из плотной ткани, Пазаир сел на кресло с прямой спинкой:
   – Я созвал вас по приказу фараона, чтобы поручить задачу исключительной важности: перепись, быструю, как взлет птицы. Я желаю знать имена людей, в чьей собственности находятся поля и сельскохозяйственные угодья; число голов скота и их владельцев; количество жителей. Не стоит вам напоминать, что заведомая ложь или нерадивость будут расценены как грубые проступки, за которыми последуют строгие наказания.
   Один из посланников взял слово.
   – Обычно перепись проводится в течение нескольких месяцев. Чем вызвана такая спешка?
   – Необходимо оценить величину государственных доходов и расходов, и я хотел бы знать, насколько сильно изменилось состояние страны за пять лет.
   – Удовлетворить ваши требования будет нелегко, но мы сможем сделать это, быстро собрав все учетные документы, составляемые изо дня в день. Не изволите ли уточнить: речь идет о подготовке новых податей?
   – Никогда перепись не велась с этим тайным умыслом. Как и прежде, ее цель – полное и правильное распределение задач. Даю вам слово визиря.
   – Первые сведения поступят к вам через неделю.

* * *

   В Карнаке, где сфинксы охраняли от непосвященных вход в храм, цвели тамариски. Весна разливала свои сладковатые ароматы, на солнце сверкали бронзой главные врата.
   Нефрет возглавляла ежегодное собрание старших лекарей главных городов Египта, собравшихся в храме богини Мут, где их когда-то посвящали в секреты искусства врачевания. Как всегда, они обсудят вопросы, возникающие у целителей, и расскажут о самых важных своих находках, которые используют затем составители лекарственных смесей, ветеринары, врачеватели зубов и глаз, желудка и кишечника, знатоки внутренних жидкостей и скрытых органов. В большинстве пожилые люди, они любовались свежим лицом главной целительницы царства, ее длинной шеей, тонким станом, изящными запястьями и лодыжками. На голове Нефрет была диадема из цветов лотоса с вкраплениями жемчужин, на шее – амулет, подаренный Бераниром, чтобы уберечь от порчи и вредных воздействий.
   Великий жрец Карнака Кани открыл собрание:
   – Благодаря богам ныне во главе целителей Египта стоит исключительная женщина, благодаря которой мы возвращаемся к истинной традиции врачевания, которой учил Имхотеп. Не сойдем более с пути, и Египет познает здоровье души и тела.
   Нефрет не любила речей и потому сразу начала с самого важного.
   – Сейчас идет перепись, – сообщила она. – Благодаря быстроте царских гонцов мы уже имеем некоторые результаты. Один из них непосредственно касается нас: слишком быстрый рост населения в некоторых провинциях. Если мы об этом забудем, то обречем наш народ на нищету.
   – Что вы предлагаете?
   – Чтобы сельские лекари рекомендовали противозачаточные средства.
   – Ваш предшественник положил этому конец, ведь приходилось бесплатно раздавать необходимые для этого продукты.
   – Такой подход недальновиден и опасен. Нужно вернуться к раздаче противозачаточных средств, изготовленных на основе акации. Молочная кислота, содержащаяся в шипах, очень действенна.
   – Конечно, но чтобы ее сохранить, нужно перемолоть их с финиками и смешать с медом. А мед дорог!
   – Многодетные семьи разорят деревни. Нужно, чтобы местные лекари убедили в этом людей. Что же касается меда, я попрошу визиря выделить необходимое количество...
   На закате Нефрет вышла на дорожку, ведущую к храму Птаха. В стороне прятался маленький алтарь. Нефрет в одиночестве вошла в святилище, где возвышалась статуя львицы Сехмет, покровительницы врачевателей и воплощение таинственных сил, порождающих одновременно и болезни, и лекарства от них.
   Богиня с телом женщины и головой львицы была погружена в темноту. Лишь последний луч солнца, проникнув сквозь узкую щель в потолке, на секунду осветил лик той, что наводила ужас. Без ее помощи ни один лекарь не мог рассчитывать на выздоровление больного.
   И вновь произошло чудо, как и во время их первой встречи: львица улыбнулась. Ее черты смягчились, взгляд опустился на верную служительницу культа богини. Придя молить о мудрости, Нефрет соединилась с духом живого камня. Своей нерушимой силой божество передавало то знание, по сравнению с которым знания человека казались лишь случайными пробуждениями.
   Молодая женщина провела ночь в раздумьях. Когда яркий утренний свет вернул статуе карающий облик, Нефрет больше ее не боялась.

* * *

   По Мемфису прокатился слух, что собрание у визиря будет необычным. Девять друзей фараона, а так же многочисленные сановники толпились в зале, окруженном колоннами. Одни говорили об отставке Пазаира, сломавшегося под грузом ответственности, другие – о скандале с непредсказуемыми последствиями.
   Против своего обычая, Пазаир созвал не узкий круг подчиненных, а пригласил на собрание весь двор.
   – По приказу фараона я начал перепись, первый этап которой завершен благодаря прекрасной работе царских гонцов, – начал он.
   – Визирь старается заручиться поддержкой людей с самым трудным характером, – прошептал старый вельможа.
   – Не забывает и о себе, говоря об их заслугах, – добавил сосед.
   – Я должен рассказать о ее результатах, – продолжал Пазаир суровым тоном. – Слишком быстрый рост населения в трех северных провинциях и в двух южных заставляет задуматься о том, как остановить этот процесс.
   Неодобрительных замечаний не последовало.
   – Достояние храмов, даже там, где оно еще нетронуто, находится под угрозой, равно как и благополучие селений. Если не вмешаться, то вскоре ситуация изменится настолько, что вы не узнаете землю ваших предков.
   Для многих заявление визиря показалось слишком резким и необоснованным.
   – Разумеется, это не какие-то предположения, а проверенные сведения, серьезность которых вы сейчас поймете. Царские посланники сообщают, что около половины земель перешло либо под прямой, либо под косвенный контроль Двойного Белого дома. Храмы, расположенные в провинциях, даже не заметив того, завтра лишатся половины урожая. А мелкие и средние хозяйства из-за долгов либо разорятся, либо их поглотят более крупные. Равновесие вот-вот будет нарушено. То же самое касается скотоводства и ремесел.
   Все взгляды устремились на Бел-Трана, расположившегося справа от визиря. В глазах главы Двойного Белого дома читались недоумение и ярость. Поджатые губы, подрагивающие ноздри и напряженный взгляд выдавали душивший его гнев.
   – Перераспределение земель, происходившее до моего назначения, – продолжал Пазаир, – велось неверно. Перепись показывает ошибки, и я собираюсь незамедлительно их исправить благодаря указам, подписанным фараоном. Только уважая ценности, данные нам предками, Египет сохранит свое величие и счастье своего народа. Поэтому я требую от главы Двойного Белого дома точно выполнять мои распоряжения и как можно быстрее устранить все ошибки.
   Все ждали, как поступит Бел-Тран, которому не только открыто выразили недоверие, но и поручили новую миссию. Уйдет или подчинится?
   Полный и грузный, он подошел к визирю и встал перед ним.
   – Вам – мои преданность и верность. Приказывайте, и я повинуюсь.
   Пробежал довольный ропот, свидетельствующий о согласии двора. Итак, кризиса удалось избежать. Бел-Тран признал свои ошибки, а визирь не осудил его. Сдержанность Пазаира была оценена. Несмотря на молодой возраст, он обладал деликатностью и показал себя дипломатом, выбравшим безукоризненную линию поведения.
   – В заключение собрания, – произнес визирь, – я подтверждаю отказ от книг для записи рождений, смертей, браков и разводов. Когда коронуется фараон, мы не упоминаем о его возрасте, мы славим его власть. Сохраним это состояние духа, в котором больше заботы о вечной истине, нежели о преходящих делах, и Египет останется пребывать в гармонии, по образу небес.

32

   Напуганной до смерти госпоже Силкет никак не удавалось усмирить ярость мужа. Бел-Тран в бешенстве крушил дорогие вазы, рвал папирусы, поносил богов.
   Силкет ушла в свои комнаты. Она выпила микстуру из финикового сока, касторки и настоя сикоморы, которая должна была притупить боль в животе. Один врач говорил, что во всем виноваты вены, другой – переедание, третий прописал ей клизмы из женского молока. Но живот продолжал болеть, будто она искупала свои грехи. Ей так хотелось доверить свои кошмары толкователю снов и обратиться за помощью к Нефрет. Но первый уехал из Мемфиса, а другая стала врагом.
   В комнату ворвался Бел-Тран:
   – Опять больна!
   – Ты должен понять, меня пожирает недуг.
   – Я оплачиваю тебе лучших врачей.
   – Только Нефрет сможет меня вылечить!
   – Бред! Она знает столько же, сколько все другие.
   – Ты ошибаешься.
   – Разве я ошибался, когда начал свое восхождение? Я сделал из тебя одну из самых богатых женщин страны. Вскоре ты станешь самой знатной, а я буду держать верховную власть, умело управляя покорными подданными.
   – Ты боишься Пазаира.
   – Он раздражает меня! Он ведет себя будто настоящий визирь, которым он себя вообразил.
   – Его выступление понравилось людям. Многие из твоих сторонников изменили о нем мнение.
   – Дураки! Они об этом еще пожалеют! Те, кто не подчинится мановению моего пальца, моему взгляду, будут обращены в рабов.
   Силкет в изнеможении легла.
   – А если бы ты удовольствовался своими богатствами и позаботился бы обо мне?..
   – Через десять недель мы станем хозяевами страны, а ты готова отказаться от этого из-за своего здоровья?! Ты действительно сошла с ума, моя бедная Силкет.
   Она приподнялась и ухватилась за пояс его слишком тесной набедренной повязки:
   – Не лги. Ты ведь уже выкинул меня из сердца и из головы?
   – Что ты хочешь сказать?
   – Я молода и красива, но мои нервы слишком хрупки, и мое лоно не всегда достаточно открыто любви... Ты выбрал другую как будущую царицу?
   Он ударил ее по щеке и сурово произнес:
   – Я вылепил тебя, Силкет, и буду продолжать это делать; пока ты будешь выполнять все мои приказы, тебе нечего бояться.
   Она даже не заплакала. Лицо женщины-ребенка стало холодным, как греческий мрамор.
   – А если бы я тебя бросила?
   Бел-Тран улыбнулся:
   – Ты слишком любишь меня, милая, и слишком любишь удобства и роскошь. Я знаю все твои грехи, мы неразделимы. Мы богохульствуем вместе, лжем вместе, вместе попираем правосудие и законы. Разве возможны более крепкие узы?

* * *

   – Чудесно, – признал Пазаир, выходя из воды.
   Нефрет осматривала медный ободок, опоясывавший изнутри бассейн и очищавший воду. Солнце золотило ее кожу, по которой скатывались жемчужинки воды.
   Пазаир нырнул, проплыл под водой, нежно обхватил жену за талию, вынырнул и поцеловал ее в шею.
   – Меня ждут в лечебнице, – улыбнулась она.
   – Подождут еще немного.
   – А тебе не надо вернуться во дворец?
   – Даже и не знаю.
   Ее сопротивление было притворным. Пазаир обнял жену и увлек на каменный бортик бассейна. Не разжимая объятий, они легли на теплые каменные плиты и отдались страсти...
   Мощный рев осла нарушил безмятежность.
   – Северный Ветер, – определила Нефрет.
   – Этот крик означает, что пришел друг, – улыбнулся Пазаир, одеваясь.
   Через несколько минут Кем приветствовал визиря и его супругу. Смельчак, дремавший под сикоморой, положив голову на скрещенные лапы, приоткрыл один глаз, равнодушно взглянул на нубийца и вновь уснул.
   – Ваше публичное выступление было высоко оценено, – сообщил Кем Пазаиру. – Недовольные высказывания в адрес двора стихли, недоверие растаяло. Вас признали настоящим верховным сановником.
   – А Бел-Тран? – забеспокоилась Нефрет.
   – Он суетится все больше и больше. Одни сановники не принимают его приглашений на ужины, другие – закрывают перед ним двери. Поговаривают, что вы смените его без предупреждения, как только он выкинет следующий номер. Вы нанесли ему смертельный удар.
   – Увы, нет, – с сожалением произнес Пазаир.
   – Вы постепенно ослабляете его могущество.
   – Слабое утешение.
   – Даже если в его руках решающее оружие, сможет ли он им воспользоваться?
   – Не будем об этом думать, будем действовать дальше.
   Нубиец скрестил руки на груди:
   – Вас послушать, так в конце концов поверишь, что прямолинейность – это единственный способ спасти царство от гибели.
   – Это в самом деле ваше убеждение?
   – Оно стоило мне носа, а вам будет стоить жизни.
   – Попробуем опровергнуть это предсказание.
   – Сколько времени нам осталось?
   – Десять недель.
   – А что слышно о поглотителе теней? – спросила Нефрет.
   – Не думаю, что он решил отказаться, – ответил Кем. – Но он проиграл в поединке с Убийцей. Если в его голове зародились сомнения, может, он оставит затею?..
   – Вы не стали слишком доверчивы?
   – Будьте уверены, я не ослаблю бдительность.
   Нефрет, улыбаясь, смотрела на нубийца.
   – Ваш визит – это ведь не просто дань вежливости, не так ли?
   – Вы слишком хорошо читаете мои мысли.
   – Радость в ваших глазах... Надежда?
   – Мы нащупали ниточку, ведущую к Монтумесу, моему зловещему предшественнику.
   – В Мемфисе?
   – По сообщению одного из осведомителей, который видел, как тот выходил из дома Бел-Трана, Монтумес направился на север.
   – Вы могли бы его схватить? – спросил Пазаир.
   – Это было бы ошибкой. Не лучше ли узнать, куда он направился?
   – При условии, что вы его не потеряете.
   – Он не пользуется лодками, чтобы оставаться незамеченным. Монтумес знает, что его ищут. Передвигаясь по суше, он сможет избежать стражников.
   – Кто идет за ним?
   – Мои лучшие люди сменяют друг друга. Как только Монтумес прибудет на место, мы об этом узнаем.
   – Сразу же предупредите меня: я поеду с вами.
   – Это не слишком-то осторожно.
   – Вам понадобится судья для допроса, а разве есть кто-нибудь, более облеченный судебной властью, чем визирь?