Страница:
Кем был вне себя, когда Пазаир показался на пороге.
– При всем уважении к вам, визирь, мне хочется заявить, что ваше поведение неразумно! Один...
– У меня были спутники.
– Зачем подвергаться такому риску?
– Я не мог более выносить свой стол, подчиненных, писцов! Моя задача – следить за соблюдением Закона, а я должен склоняться перед Бел-Траном, который открыто смеется надо мной, уверенный в своей победе.
– Что изменилось со дня вашего назначения? Все это вы знали заранее.
– Вы правы, – вздохнул Пазаир.
– Вместо того чтобы сетовать на судьбу, не лучше ли заняться довольно темным делом, потрясшим провинцию Абидоса? Мне сообщили, что есть двое тяжело раненных: произошла жестокая стычка между жрецами великого храма и столичными посланниками и отказ от принудительных работ. Набралось немало серьезных преступлений, требующих вашего суда, правда, возможно, уже слишком поздно. Предлагаю резать по живому.
– Вода не слишком холодна? – спросил Пазаир.
– Для тебя – да! Ты можешь получить насморк.
– Об этом не может быть и речи.
Только она вышла из купальни, Пазаир обернул ее льняной простыней и страстно поцеловал.
– Бел-Тран отказывается строить лечебницы в провинциях, – пожаловалась Нефрет.
– Не важно. Твое прошение поступит ко мне со дня на день. Так как оно солидно подкреплено документами, я дам положительное решение, не боясь, что меня обвинят в пристрастности.
– Вчера он уехал в Абидос.
Ты уверена? – Пазаир нахмурился.
– Мне об этом сказал лекарь, встретивший его на пристани. Мои коллеги начали ощущать опасность. Они больше не воздают хвалу главе Двойного Белого дома. Некоторые считают даже, что ты должен отстранить его.
– В Абидосе начались волнения, пока небольшие. Я сегодня же вместе с Кемом отправляюсь туда.
На пристани визиря встретил не высший жрец Абидоса, а Кани, верховный жрец Карнака. Они тепло поприветствовали друг друга.
– Никто не надеялся на твой приезд, Пазаир.
– Кем предупредил меня. Что-нибудь серьезное?
– Боюсь, что да. Но чтобы передать дело тебе, потребовалось бы долгое расследование. Теперь же ты сам проведешь его. Высший жрец Абидоса заболел, поэтому попросил меня помочь противостоять невообразимому давлению, которому он подвергся.
– Что от него хотят?
– То же, что и от меня и других хранителей священных мест: чтобы мы согласились отдать работников, приписанных к храмам. Многие местные управители начали самовольно забирать людей и объявили принудительные работы еще с прошлого месяца, тогда как им они потребуются только в сентябре, с началом подъема воды.
Чудовище все дальше протягивало свои щупальца, бросая новый вызов визирю.
– Мне сообщали о раненых, – вступил в разговор нубиец.
– Так и есть. Двое земледельцев отказались подчиниться чужим приказам. Их предки десять веков работали на храм, поэтому они не захотели переходить в другое хозяйство.
– Кто за всем этим стоит?
– Не знаю. Недовольство нарастает, Пазаир. Земледельцы – люди свободные, они не позволят обращаться с ними, как с игрушками.
Разжечь бунт, нарушая законы труда, – вот что задумал Бел-Тран, уже возвратившийся в Мемфис. Выбрать Абидос в качестве первого очага было прекрасной идеей: район, считавшийся священным, явился бы прекрасным примером.
Визирю хотелось собраться с мыслями в великолепном храме Осириса, куда он имел доступ благодаря своему сану, но опасное положение заставило его отказаться от этого. Он ускорил шаг и направился к ближайшему селению. Кем мощным голосом созывал народ на главную площадь, где стояла хлебная печь. Весть разнеслась с удивительной быстротой; казалось невероятным, чтобы визирь, собственной персоной, обратился к самым скромным жителям страны. Люди сбегались отовсюду, чтобы не пропустить такое событие.
Пазаир начал речь с воздавания хвалы фараону, единственному, кто мог даровать жизнь, благоденствие и здоровье своему народу. Затем сказал о том, что по древнему обычаю, не утратившему силу и по сей день, привлечение к работам в неположенное время было незаконным и строго наказуемым. Виновные лишатся своих должностей, получат по двести палок, сами будут привлечены к работам, которые хотели вопреки закону возложить на людей, а затем будут заключены в тюрьму.
Его слова рассеяли беспокойство и гнев. Крестьяне выдали визирю главного возмутителя спокойствия. Им оказался Фекти, хозяин конюшен, владелец огромной усадьбы на берегу Нила, поставлявший лучших лошадей в царские конюшни. Этот властный и жестокий человек обычно довольствовался своим неслыханным достатком и не докучал служителям храма. Но накануне пятерых ремесленников насильно увели к нему.
– Я знаю его, – сказал Кем Пазаиру, подходя к усадьбе Фекти. – Именно он, будучи военачальником, обвинил меня в краже золота, которую я не совершал, и из-за него я лишился носа.
– Сейчас вы начальник стражи.
– Не беспокойтесь, я сохраню самообладание.
– Если он невиновен, я не смогу позволить вам его арестовать.
– Будем надеяться, что он виновен.
– Вы представляете силу, Кем. Пусть все будет в рамках закона.
– Войдем, вы не против?
Возле деревянных ворот стоял человек, вооруженный копьем.
– Нет прохода! – грубо сказал он.
– Опусти оружие, – потребовал Кем.
– Пошел вон, черномазый, а то проткну брюхо!
Павиан схватил копье за древко, вырвал его из рук охранника и сломал пополам. Стражник с криком бросился во двор, где наездники объезжали двух породистых лошадей. Увидев павиана, лошади испугались, встали на дыбы, сбросили всадников и ускакали прочь. Толпа охранников, вооруженных ножами и копьями, преградила путь непрошеным гостям. Лысый мужчина с мощным торсом раздвинул толпу и вышел навстречу Пазаиру и Кему. Налитые кровью глаза Убийцы угрожающе блестели.
– Что означает ваше вторжение? – недовольно изрек он.
– Вы – Фекти? – спросил Пазаир.
– Да, и это хозяйство принадлежит мне. Если вы не уберетесь отсюда с вашим уродом, получите хорошую взбучку.
– Вам известно, что вас ждет за нападение на визиря Египта?
– Визиря? Вы шутите?
– Подайте мне кусок извести, – приказал Пазаир и поставил на нем свою печать.
Фекти приказал страже разойтись и пробормотал:
– Визирь... здесь. Не может быть! А этот здоровый негр с вами, кто это? Но... Узнаю! Это он! Конечно, он!
Фекти развернулся, но Убийца пресек попытку к бегству, толкнул его и повалил на землю.
– Ты больше не в армии? – спросил нубиец.
– Нет. Я предпочел разводить лошадей. Слушай, мы ведь забыли давнюю историю, и ты, и я.
– Вряд ли можно в это поверить, раз ты говоришь о ней.
– Я действовал по совести, ты же знаешь... И потом, это же не помешало тебе возвыситься. Поговаривают, будто ты телохранитель визиря?
– Начальник стражи. – Нубиец схватил Фекти за руку, мокрую от пота, и поднял его. – Где ты прячешь пятерых ремесленников, которых захватил силой?
– Я? Это клевета.
– Разве твои охранники не сеют панику, действуя под прикрытием закона?
– Сплетни!
– Мы устроим очную ставку твоих наемных рабочих и истцов.
Гримаса исказила лицо Фекти:
– Я не позволю!
– Вы в нашей власти, – напомнил Пазаир. – Полагаю, что нужен обыск. Но сначала мы, разумеется, разоружим ваших людей.
Охранники, не зная, что делать, не проявили достаточной осторожности по отношению к павиану. Перескакивая от одного к другому, тот наносил им удары, выхватывая копья и кинжалы. Присутствие визиря умерило их пыл, к великому несчастью Фекти, чувствовавшего себя брошенным собственными челядинцами.
Пятеро ремесленников оказались заперты в зернохранилище, к которому Пазаира привел Убийца. Освободившись, они стали наперебой рассказывать, как их, угрожая, принудили ремонтировать стены усадьбы и чинить мебель.
В присутствии обвиняемого визирь сам записал показания. Фекти был признан виновным в отвлечении людей от общественных работ и насильственном принуждении.
Кем взял в руки тяжелую палку:
– Визирь поручает мне привести в исполнение первую часть приговора.
– Не делай этого! Ты убьешь меня!
– Несчастный случай не исключен. Я не всегда могу рассчитать свою силу.
– Что ты хочешь узнать?
– Кто вдохновил тебя на этот поступок?
– Никто.
Кем замахнулся палкой и произнес:
– Ты плохо врешь.
– Нет, не бей меня! Я получил указания, это так.
– От Бел-Трана?
– Зачем тебе это знать? Он же все равно будет все отрицать!
– Так как мне нечего надеяться на откровение, получай двести палок, согласно закону.
Фекти припал к ногам нубийца:
– Если я буду сотрудничать, ты отведешь меня в тюрьму без побоев?
– Если визирь согласен...
Пазаир кивнул.
– То, что произошло здесь – ерунда. Лучше возьмитесь за службу найма иноземных рабочих, – сказал Фекти.
29
30
– При всем уважении к вам, визирь, мне хочется заявить, что ваше поведение неразумно! Один...
– У меня были спутники.
– Зачем подвергаться такому риску?
– Я не мог более выносить свой стол, подчиненных, писцов! Моя задача – следить за соблюдением Закона, а я должен склоняться перед Бел-Траном, который открыто смеется надо мной, уверенный в своей победе.
– Что изменилось со дня вашего назначения? Все это вы знали заранее.
– Вы правы, – вздохнул Пазаир.
– Вместо того чтобы сетовать на судьбу, не лучше ли заняться довольно темным делом, потрясшим провинцию Абидоса? Мне сообщили, что есть двое тяжело раненных: произошла жестокая стычка между жрецами великого храма и столичными посланниками и отказ от принудительных работ. Набралось немало серьезных преступлений, требующих вашего суда, правда, возможно, уже слишком поздно. Предлагаю резать по живому.
* * *
Апрель принес жару. Если ночи еще оставались прохладными и приятными для сна, то полуденное солнце уже вовсю припекало. Сад визиря восхищал взгляд: растения, соперничая друг с другом в красоте, составляли сочетание всех цветов радуги. Войдя после пробуждения в этот чудесный мир, Пазаир направился к водоему. Как он и предполагал, Нефрет плавала обнаженная, словно возрождаясь от каждого движения. Он вспомнил мгновение, когда впервые увидел ее и любовь соединила их навеки на этой земле.– Вода не слишком холодна? – спросил Пазаир.
– Для тебя – да! Ты можешь получить насморк.
– Об этом не может быть и речи.
Только она вышла из купальни, Пазаир обернул ее льняной простыней и страстно поцеловал.
– Бел-Тран отказывается строить лечебницы в провинциях, – пожаловалась Нефрет.
– Не важно. Твое прошение поступит ко мне со дня на день. Так как оно солидно подкреплено документами, я дам положительное решение, не боясь, что меня обвинят в пристрастности.
– Вчера он уехал в Абидос.
Ты уверена? – Пазаир нахмурился.
– Мне об этом сказал лекарь, встретивший его на пристани. Мои коллеги начали ощущать опасность. Они больше не воздают хвалу главе Двойного Белого дома. Некоторые считают даже, что ты должен отстранить его.
– В Абидосе начались волнения, пока небольшие. Я сегодня же вместе с Кемом отправляюсь туда.
* * *
Есть ли более сакральное место, чем Абидос с его огромным святилищем Осириса, где происходили таинства в честь бога, убитого и воскресшего, доступные лишь нескольким посвященным, одним из которых был фараон? Продолжая дело Сети, своего отца, Рамсес Великий благоустроил этот город и предоставил жрецам храма право пользоваться обширными плодородными угодьями, дабы они не испытывали ни в чем недостатка.На пристани визиря встретил не высший жрец Абидоса, а Кани, верховный жрец Карнака. Они тепло поприветствовали друг друга.
– Никто не надеялся на твой приезд, Пазаир.
– Кем предупредил меня. Что-нибудь серьезное?
– Боюсь, что да. Но чтобы передать дело тебе, потребовалось бы долгое расследование. Теперь же ты сам проведешь его. Высший жрец Абидоса заболел, поэтому попросил меня помочь противостоять невообразимому давлению, которому он подвергся.
– Что от него хотят?
– То же, что и от меня и других хранителей священных мест: чтобы мы согласились отдать работников, приписанных к храмам. Многие местные управители начали самовольно забирать людей и объявили принудительные работы еще с прошлого месяца, тогда как им они потребуются только в сентябре, с началом подъема воды.
Чудовище все дальше протягивало свои щупальца, бросая новый вызов визирю.
– Мне сообщали о раненых, – вступил в разговор нубиец.
– Так и есть. Двое земледельцев отказались подчиниться чужим приказам. Их предки десять веков работали на храм, поэтому они не захотели переходить в другое хозяйство.
– Кто за всем этим стоит?
– Не знаю. Недовольство нарастает, Пазаир. Земледельцы – люди свободные, они не позволят обращаться с ними, как с игрушками.
Разжечь бунт, нарушая законы труда, – вот что задумал Бел-Тран, уже возвратившийся в Мемфис. Выбрать Абидос в качестве первого очага было прекрасной идеей: район, считавшийся священным, явился бы прекрасным примером.
Визирю хотелось собраться с мыслями в великолепном храме Осириса, куда он имел доступ благодаря своему сану, но опасное положение заставило его отказаться от этого. Он ускорил шаг и направился к ближайшему селению. Кем мощным голосом созывал народ на главную площадь, где стояла хлебная печь. Весть разнеслась с удивительной быстротой; казалось невероятным, чтобы визирь, собственной персоной, обратился к самым скромным жителям страны. Люди сбегались отовсюду, чтобы не пропустить такое событие.
Пазаир начал речь с воздавания хвалы фараону, единственному, кто мог даровать жизнь, благоденствие и здоровье своему народу. Затем сказал о том, что по древнему обычаю, не утратившему силу и по сей день, привлечение к работам в неположенное время было незаконным и строго наказуемым. Виновные лишатся своих должностей, получат по двести палок, сами будут привлечены к работам, которые хотели вопреки закону возложить на людей, а затем будут заключены в тюрьму.
Его слова рассеяли беспокойство и гнев. Крестьяне выдали визирю главного возмутителя спокойствия. Им оказался Фекти, хозяин конюшен, владелец огромной усадьбы на берегу Нила, поставлявший лучших лошадей в царские конюшни. Этот властный и жестокий человек обычно довольствовался своим неслыханным достатком и не докучал служителям храма. Но накануне пятерых ремесленников насильно увели к нему.
– Я знаю его, – сказал Кем Пазаиру, подходя к усадьбе Фекти. – Именно он, будучи военачальником, обвинил меня в краже золота, которую я не совершал, и из-за него я лишился носа.
– Сейчас вы начальник стражи.
– Не беспокойтесь, я сохраню самообладание.
– Если он невиновен, я не смогу позволить вам его арестовать.
– Будем надеяться, что он виновен.
– Вы представляете силу, Кем. Пусть все будет в рамках закона.
– Войдем, вы не против?
Возле деревянных ворот стоял человек, вооруженный копьем.
– Нет прохода! – грубо сказал он.
– Опусти оружие, – потребовал Кем.
– Пошел вон, черномазый, а то проткну брюхо!
Павиан схватил копье за древко, вырвал его из рук охранника и сломал пополам. Стражник с криком бросился во двор, где наездники объезжали двух породистых лошадей. Увидев павиана, лошади испугались, встали на дыбы, сбросили всадников и ускакали прочь. Толпа охранников, вооруженных ножами и копьями, преградила путь непрошеным гостям. Лысый мужчина с мощным торсом раздвинул толпу и вышел навстречу Пазаиру и Кему. Налитые кровью глаза Убийцы угрожающе блестели.
– Что означает ваше вторжение? – недовольно изрек он.
– Вы – Фекти? – спросил Пазаир.
– Да, и это хозяйство принадлежит мне. Если вы не уберетесь отсюда с вашим уродом, получите хорошую взбучку.
– Вам известно, что вас ждет за нападение на визиря Египта?
– Визиря? Вы шутите?
– Подайте мне кусок извести, – приказал Пазаир и поставил на нем свою печать.
Фекти приказал страже разойтись и пробормотал:
– Визирь... здесь. Не может быть! А этот здоровый негр с вами, кто это? Но... Узнаю! Это он! Конечно, он!
Фекти развернулся, но Убийца пресек попытку к бегству, толкнул его и повалил на землю.
– Ты больше не в армии? – спросил нубиец.
– Нет. Я предпочел разводить лошадей. Слушай, мы ведь забыли давнюю историю, и ты, и я.
– Вряд ли можно в это поверить, раз ты говоришь о ней.
– Я действовал по совести, ты же знаешь... И потом, это же не помешало тебе возвыситься. Поговаривают, будто ты телохранитель визиря?
– Начальник стражи. – Нубиец схватил Фекти за руку, мокрую от пота, и поднял его. – Где ты прячешь пятерых ремесленников, которых захватил силой?
– Я? Это клевета.
– Разве твои охранники не сеют панику, действуя под прикрытием закона?
– Сплетни!
– Мы устроим очную ставку твоих наемных рабочих и истцов.
Гримаса исказила лицо Фекти:
– Я не позволю!
– Вы в нашей власти, – напомнил Пазаир. – Полагаю, что нужен обыск. Но сначала мы, разумеется, разоружим ваших людей.
Охранники, не зная, что делать, не проявили достаточной осторожности по отношению к павиану. Перескакивая от одного к другому, тот наносил им удары, выхватывая копья и кинжалы. Присутствие визиря умерило их пыл, к великому несчастью Фекти, чувствовавшего себя брошенным собственными челядинцами.
Пятеро ремесленников оказались заперты в зернохранилище, к которому Пазаира привел Убийца. Освободившись, они стали наперебой рассказывать, как их, угрожая, принудили ремонтировать стены усадьбы и чинить мебель.
В присутствии обвиняемого визирь сам записал показания. Фекти был признан виновным в отвлечении людей от общественных работ и насильственном принуждении.
Кем взял в руки тяжелую палку:
– Визирь поручает мне привести в исполнение первую часть приговора.
– Не делай этого! Ты убьешь меня!
– Несчастный случай не исключен. Я не всегда могу рассчитать свою силу.
– Что ты хочешь узнать?
– Кто вдохновил тебя на этот поступок?
– Никто.
Кем замахнулся палкой и произнес:
– Ты плохо врешь.
– Нет, не бей меня! Я получил указания, это так.
– От Бел-Трана?
– Зачем тебе это знать? Он же все равно будет все отрицать!
– Так как мне нечего надеяться на откровение, получай двести палок, согласно закону.
Фекти припал к ногам нубийца:
– Если я буду сотрудничать, ты отведешь меня в тюрьму без побоев?
– Если визирь согласен...
Пазаир кивнул.
– То, что произошло здесь – ерунда. Лучше возьмитесь за службу найма иноземных рабочих, – сказал Фекти.
29
Мемфис дремал под лучами теплого весеннего солнца. В конторах службы найма иноземных работников был час полуденного отдыха. Греки, финикийцы, сирийцы ожидали, когда чиновники наконец займутся ими. Пазаир вошел в тесное помещение. При его появлении те встали, решив, что пришел кто-то важный. Визирь поинтересовался, что здесь происходит. Перекрикивая возмущенный ропот, молодой финикиец решил сказать за всех:
– Нам нужна работа.
– Что вам обещали?
– Что она у нас будет, ведь мы нанимаемся согласно закону.
– Чем вы зарабатываете на хлеб?
– Я – плотник, и я знаю работодателей, готовых взять меня.
– И что тебе предлагают за твою работу?
– Каждый день – пиво, хлеб, сушеная рыба или мясо, овощи; каждые десять дней – масло, мази, благовония. По мере необходимости – одежда и сандалии. Восемь рабочих дней и два выходных, не считая праздников и законного отдыха. Любое отсутствие на рабочем месте – только с оправданием.
– Это условия работы египтян. Ты принимаешь их?
– Они намного лучше, чем в моей родной стране. Но мне, как и другим, необходимо согласие иммиграционной службы! Почему нас держат здесь уже больше недели?
Пазаир опросил и других. Все жаловались на одно и то же.
– Вы дадите нам разрешение?
– Сегодня же.
В комнате появился писец с внушительным животом.
– Что здесь такое? Ну-ка, сядьте и замолчите! Иначе я, как начальник службы, выгоню вас вон!
– Ваше поведение, пожалуй, слишком грубо, – заметил Пазаир.
– За кого вы себя принимаете?
– За визиря Египта.
Воцарилась тишина. Иноземцы были в смятении: одни испытывали надежду, другие – страх. Писец уставился на печать, которую Пазаир поставил на листе папируса.
– Простите, – пробормотал писец, – меня не предупредили о вашем визите.
– Почему вы не даете разрешения этим людям? Они здесь находятся на законных основаниях.
– Слишком много работы, не хватает сотрудников...
– Неправда. Прежде чем прийти сюда, я изучил, как работает ваша служба. У вас нет недостатка ни в средствах, ни в людях. Вы получаете высокое жалованье, платите только десять процентов налогов и получаете вознаграждения, не подлежащие налогообложению. У вас прекрасный дом, красивый сад, колесница, лодка и двое слуг. Я не ошибся?
– Нет... нет...
Закончив перерыв, другие писцы вернулись на службу.
– Скажите вашим подчиненным, чтобы они выдали разрешения, – приказал Пазаир, – и следуйте за мной.
Визирь шел с писцом по улочкам Мемфиса. Среди простого люда чиновник, казалось, чувствовал себя неуютно.
– Вы работаете четыре часа утром и четыре – во второй половине дня после длительного перерыва на обед, таков порядок вашей работы, не так ли? – напомнил Пазаир.
– Совершенно точно.
– Сдается мне, что вы не слишком-то его соблюдаете.
– Мы стараемся изо всех сил.
– Работая мало и плохо, вы нарушаете интересы тех, кто зависит от ваших решений.
– Уверяю вас, я не замышлял ничего подобного.
– Тем не менее результат плачевен.
– Ваша оценка кажется мне излишне жесткой. Давать работу иноземцам – нелегкая задача. Нередко у них бывает дурной характер, они плохо говорят на нашем языке, медленно привыкают к нашим условиям жизни.
– Допускаю, но посмотрите вокруг себя; среди торговцев и ремесленников немало иноземцев, поселившихся здесь, или их потомков. Если они подчиняются египетским законам, наши двери открыты для них. Я хотел бы взглянуть на ваши архивы.
Чиновник нахмурился:
– Это довольно сложно...
– Почему?
– Мы занимаемся сейчас составлением новых списков. Это займет несколько месяцев. Я вас извещу, как только закончим.
– Сожалею, но я спешу.
– Но... это и в самом деле невозможно!
– Неразбериха меня не пугает. Вернемся к вам.
У чиновника задрожали руки.
Сведения, которые только что удалось получить Пазаиру, были важны. Но как использовать их? Вне всякого сомнения, служба найма иноземных работников в какой-то мере занималась незаконной деятельностью. Но каков ее размах? Это предстояло выяснить и вырвать корни зла.
Начальник службы не солгал: архивы занимали весь пол длинных комнат, где они хранились. Несколько чиновников складывали в стопки деревянные дощечки и нумеровали папирусы.
– Когда вы начали эту работу? – поинтересовался у них Пазаир.
– Вчера, – ответил старший.
– Кто приказал?
Мужчина не знал, что ответить, но взгляд визиря убедил его не лгать.
– Двойной Белый дом... По давно установившейся традиции, они запрашивают имена прибывших иноземцев и характер их деятельности, чтобы установить размер податей.
– Ну что же, почитаем.
– Невозможно, совершенно невозможно.
– Этот тяжкий труд будет напоминать мне мои первые годы службы судьей в Мемфисе. Вы можете идти. Двое добровольцев мне помогут.
– Мой долг быть вашим помощником, и...
– Возвращайтесь к себе. Увидимся завтра, – произнес Пазаир тоном, не терпящим возражений.
Двое молодых писцов, служивших здесь всего несколько месяцев, были счастливы помочь визирю. Тот снял платье и сандалии, опустился на колени и принялся изучать документы. Задача казалась невыполнимой, но Пазаир надеялся, что судьба подаст ему хоть какой-нибудь мельчайший знак, который выведет его на верный путь.
– Странно, – заметил молодой его помощник, – при бывшем начальнике службы Сехеме у нас никогда не было такой спешки.
– Когда его сменили?
– В начале месяца.
– Где он живет?
– В садовом квартале, у большого источника.
Пазаир вышел на улицу. У входа стоял Кем.
– Ничего подозрительного. Убийца патрулирует вокруг здания, – доложил он.
– Вызовите свидетеля и приведите его сюда, – распорядился визирь.
Сехем, что означает «сильный», оказался тихим и застенчивым пожилым человеком. Вызов в качестве свидетеля напугал его, а уж появление перед визирем повергло в глубокую тоску. Пазаир слабо представлял его в качестве отпетого мошенника, но научился не доверять внешности.
– Почему вы оставили свой пост? – начал он допрос.
– Приказ сверху. Меня перевели в службу контроля за движением судов, это гораздо ниже моей прежней должности.
– За какую провинность?
– По-моему, ни за какую. Я проработал на своем посту двадцать лет, не пропустил ни одного рабочего дня, но имел глупость не согласиться с указаниями, которые показались мне ошибочными.
– Точнее.
– Я не терпел задержек в оформлении и всегда контролировал нанятых работников. Когда иноземец нанимается на службу к хозяину угодий или в мастерскую ремесленников, он запрашивает хорошую плату и очень скоро обзаводится землей и жилищем, которые может завещать своим потомкам. Но почему-то последние три месяца большинство просителей направлялись на судостроительную верфь, относящуюся к Двойному Белому дому.
– Покажите мне списки.
– Достаточно заглянуть в архивы.
– Боюсь, что вас постигнет разочарование.
Сехем был обескуражен, узнав, что произошло.
– К чему эта бесполезная работа?! – воскликнул он, глядя на заваленный дощечками и папирусами пол.
– На чем были эти списки?
– На табличках из сикоморы.
– Вы сможете найти их здесь?
– Надеюсь.
Новое разочарование постигло Сехема. После бесплодных поисков он вынужден был признать:
– Они исчезли! Но есть черновики. Пусть даже неполные, они будут полезны.
Молодые писцы вытаскивали известковые черепки из ящиков, где они хранились. При свете факелов Сехем нашел ценные черновики.
– Вход запрещен, – заявил стражник, увидев Пазаира, Кема и павиана.
– Перед тобой визирь.
– Вы?..
– Позови хозяина.
Тот не заставил просить себя дважды. Прибежал мужчина высокого роста. Весь его вид подчеркивал уверенность в себе. Заметив павиана начальника стражи, он склонился перед визирем:
– Чем могу служить?
– Я хотел бы встретиться с иноземными работниками. Вот их имена. – И Пазаир протянул список начальнику верфи.
– Здесь таких нет.
– Подумайте хорошенько.
– Нет, уверяю вас...
– Я располагаю официальными документами, подтверждающими, что вы наняли три месяца назад полсотни иноземцев. Где они?
Реакция собеседника была молниеносной. Он настолько стремительно бросился в сторону маленькой улочки, что на секунду даже Убийца растерялся, но затем, перескочив через ограду, прыгнул на спину беглецу и повалил его на землю.
Кем приподнял задержанного за волосы:
– Так, мы слушаем тебя, парень.
Ближе к вечеру визирь в сопровождении отряда стражников вошел во двор и обратился к крестьянину, пасшему гусей:
– Где иноземцы?
Внушительный вооруженный отряд произвел впечатление на крестьянина, и тот молча указал на хлев.
Когда Пазаир подошел к строению, оттуда выскочили люди, вооруженные серпами и палками, и преградили ему путь.
– Воздержитесь от насилия, – предупредил визирь, – и пропустите нас внутрь.
Один, наиболее воинственный, поднял серп, но тотчас нож, брошенный Кемом, вонзился в его руку. Остальные охранники отступили.
В хлеву полсотни закованных в цепи иноземцев доили коров и перебирали зерно. Визирь приказал немедленно освободить их и арестовать охранников. Затем он отправился к главе Двойного Белого дома.
Бел-Тран лишь посмеивался:
– Рабы? Да, как во всем Средиземноморье! Рабство дает смирную и недорогую рабочую силу. Благодаря ему мы развернем обширное строительство и получим колоссальную выгоду.
– Следует ли мне вам напоминать, что рабство противоречит Закону и запрещено в Египте?
– Если вы хотите привлечь меня к ответственности, оставьте. Вы не сможете установить никакой связи между мной, судоверфью, крестьянским хозяйством и службой найма иноземных работников. Без свидетелей скажу: я проводил важный опыт, который вы совершенно некстати прервали, но он успел принести свои плоды. Вы со своими законами цепляетесь за прошлое. Когда же вы наконец поймете, что Египет Рамсеса мертв?
– Почему вы так ненавидите людей? – нахмурившись, спросил Пазаир.
– Существуют две расы: повелителей и подчиненных. Я принадлежу к первой, вторая должна мне подчиняться. Вот единственный действующий закон.
– Только в вашей голове, Бел-Тран.
– Многие вельможи согласны со мной, ведь они тоже хотят стать повелителями. Даже если их надежды и тщетны, они сослужат мне хорошую службу.
– Пока я визирь, никто не станет рабом на земле Египта.
– Этот бой угасающими силами должен был бы меня огорчать, но ваши бесполезные потуги скорее забавляют. Хватит истощать себя, Пазаир. Вы, как и я, знаете, что ваши действия никчемны и бесполезны.
– Я буду сражаться с вами до последнего вздоха.
– Нам нужна работа.
– Что вам обещали?
– Что она у нас будет, ведь мы нанимаемся согласно закону.
– Чем вы зарабатываете на хлеб?
– Я – плотник, и я знаю работодателей, готовых взять меня.
– И что тебе предлагают за твою работу?
– Каждый день – пиво, хлеб, сушеная рыба или мясо, овощи; каждые десять дней – масло, мази, благовония. По мере необходимости – одежда и сандалии. Восемь рабочих дней и два выходных, не считая праздников и законного отдыха. Любое отсутствие на рабочем месте – только с оправданием.
– Это условия работы египтян. Ты принимаешь их?
– Они намного лучше, чем в моей родной стране. Но мне, как и другим, необходимо согласие иммиграционной службы! Почему нас держат здесь уже больше недели?
Пазаир опросил и других. Все жаловались на одно и то же.
– Вы дадите нам разрешение?
– Сегодня же.
В комнате появился писец с внушительным животом.
– Что здесь такое? Ну-ка, сядьте и замолчите! Иначе я, как начальник службы, выгоню вас вон!
– Ваше поведение, пожалуй, слишком грубо, – заметил Пазаир.
– За кого вы себя принимаете?
– За визиря Египта.
Воцарилась тишина. Иноземцы были в смятении: одни испытывали надежду, другие – страх. Писец уставился на печать, которую Пазаир поставил на листе папируса.
– Простите, – пробормотал писец, – меня не предупредили о вашем визите.
– Почему вы не даете разрешения этим людям? Они здесь находятся на законных основаниях.
– Слишком много работы, не хватает сотрудников...
– Неправда. Прежде чем прийти сюда, я изучил, как работает ваша служба. У вас нет недостатка ни в средствах, ни в людях. Вы получаете высокое жалованье, платите только десять процентов налогов и получаете вознаграждения, не подлежащие налогообложению. У вас прекрасный дом, красивый сад, колесница, лодка и двое слуг. Я не ошибся?
– Нет... нет...
Закончив перерыв, другие писцы вернулись на службу.
– Скажите вашим подчиненным, чтобы они выдали разрешения, – приказал Пазаир, – и следуйте за мной.
Визирь шел с писцом по улочкам Мемфиса. Среди простого люда чиновник, казалось, чувствовал себя неуютно.
– Вы работаете четыре часа утром и четыре – во второй половине дня после длительного перерыва на обед, таков порядок вашей работы, не так ли? – напомнил Пазаир.
– Совершенно точно.
– Сдается мне, что вы не слишком-то его соблюдаете.
– Мы стараемся изо всех сил.
– Работая мало и плохо, вы нарушаете интересы тех, кто зависит от ваших решений.
– Уверяю вас, я не замышлял ничего подобного.
– Тем не менее результат плачевен.
– Ваша оценка кажется мне излишне жесткой. Давать работу иноземцам – нелегкая задача. Нередко у них бывает дурной характер, они плохо говорят на нашем языке, медленно привыкают к нашим условиям жизни.
– Допускаю, но посмотрите вокруг себя; среди торговцев и ремесленников немало иноземцев, поселившихся здесь, или их потомков. Если они подчиняются египетским законам, наши двери открыты для них. Я хотел бы взглянуть на ваши архивы.
Чиновник нахмурился:
– Это довольно сложно...
– Почему?
– Мы занимаемся сейчас составлением новых списков. Это займет несколько месяцев. Я вас извещу, как только закончим.
– Сожалею, но я спешу.
– Но... это и в самом деле невозможно!
– Неразбериха меня не пугает. Вернемся к вам.
У чиновника задрожали руки.
Сведения, которые только что удалось получить Пазаиру, были важны. Но как использовать их? Вне всякого сомнения, служба найма иноземных работников в какой-то мере занималась незаконной деятельностью. Но каков ее размах? Это предстояло выяснить и вырвать корни зла.
Начальник службы не солгал: архивы занимали весь пол длинных комнат, где они хранились. Несколько чиновников складывали в стопки деревянные дощечки и нумеровали папирусы.
– Когда вы начали эту работу? – поинтересовался у них Пазаир.
– Вчера, – ответил старший.
– Кто приказал?
Мужчина не знал, что ответить, но взгляд визиря убедил его не лгать.
– Двойной Белый дом... По давно установившейся традиции, они запрашивают имена прибывших иноземцев и характер их деятельности, чтобы установить размер податей.
– Ну что же, почитаем.
– Невозможно, совершенно невозможно.
– Этот тяжкий труд будет напоминать мне мои первые годы службы судьей в Мемфисе. Вы можете идти. Двое добровольцев мне помогут.
– Мой долг быть вашим помощником, и...
– Возвращайтесь к себе. Увидимся завтра, – произнес Пазаир тоном, не терпящим возражений.
Двое молодых писцов, служивших здесь всего несколько месяцев, были счастливы помочь визирю. Тот снял платье и сандалии, опустился на колени и принялся изучать документы. Задача казалась невыполнимой, но Пазаир надеялся, что судьба подаст ему хоть какой-нибудь мельчайший знак, который выведет его на верный путь.
– Странно, – заметил молодой его помощник, – при бывшем начальнике службы Сехеме у нас никогда не было такой спешки.
– Когда его сменили?
– В начале месяца.
– Где он живет?
– В садовом квартале, у большого источника.
Пазаир вышел на улицу. У входа стоял Кем.
– Ничего подозрительного. Убийца патрулирует вокруг здания, – доложил он.
– Вызовите свидетеля и приведите его сюда, – распорядился визирь.
Сехем, что означает «сильный», оказался тихим и застенчивым пожилым человеком. Вызов в качестве свидетеля напугал его, а уж появление перед визирем повергло в глубокую тоску. Пазаир слабо представлял его в качестве отпетого мошенника, но научился не доверять внешности.
– Почему вы оставили свой пост? – начал он допрос.
– Приказ сверху. Меня перевели в службу контроля за движением судов, это гораздо ниже моей прежней должности.
– За какую провинность?
– По-моему, ни за какую. Я проработал на своем посту двадцать лет, не пропустил ни одного рабочего дня, но имел глупость не согласиться с указаниями, которые показались мне ошибочными.
– Точнее.
– Я не терпел задержек в оформлении и всегда контролировал нанятых работников. Когда иноземец нанимается на службу к хозяину угодий или в мастерскую ремесленников, он запрашивает хорошую плату и очень скоро обзаводится землей и жилищем, которые может завещать своим потомкам. Но почему-то последние три месяца большинство просителей направлялись на судостроительную верфь, относящуюся к Двойному Белому дому.
– Покажите мне списки.
– Достаточно заглянуть в архивы.
– Боюсь, что вас постигнет разочарование.
Сехем был обескуражен, узнав, что произошло.
– К чему эта бесполезная работа?! – воскликнул он, глядя на заваленный дощечками и папирусами пол.
– На чем были эти списки?
– На табличках из сикоморы.
– Вы сможете найти их здесь?
– Надеюсь.
Новое разочарование постигло Сехема. После бесплодных поисков он вынужден был признать:
– Они исчезли! Но есть черновики. Пусть даже неполные, они будут полезны.
Молодые писцы вытаскивали известковые черепки из ящиков, где они хранились. При свете факелов Сехем нашел ценные черновики.
* * *
Судостроительная верфь напоминала улей в момент наибольшей активности: мастера отдавали краткие и точные распоряжения плотникам, нарезавшим из акации длинные доски. Каждый занимался своим делом в строительстве лодки, приставляли доски, скрепляя их между собой в паз и шип, смолили готовые судна.– Вход запрещен, – заявил стражник, увидев Пазаира, Кема и павиана.
– Перед тобой визирь.
– Вы?..
– Позови хозяина.
Тот не заставил просить себя дважды. Прибежал мужчина высокого роста. Весь его вид подчеркивал уверенность в себе. Заметив павиана начальника стражи, он склонился перед визирем:
– Чем могу служить?
– Я хотел бы встретиться с иноземными работниками. Вот их имена. – И Пазаир протянул список начальнику верфи.
– Здесь таких нет.
– Подумайте хорошенько.
– Нет, уверяю вас...
– Я располагаю официальными документами, подтверждающими, что вы наняли три месяца назад полсотни иноземцев. Где они?
Реакция собеседника была молниеносной. Он настолько стремительно бросился в сторону маленькой улочки, что на секунду даже Убийца растерялся, но затем, перескочив через ограду, прыгнул на спину беглецу и повалил его на землю.
Кем приподнял задержанного за волосы:
– Так, мы слушаем тебя, парень.
* * *
Хозяйство, расположенное к северу от Мемфиса, располагало обширными угодьями.Ближе к вечеру визирь в сопровождении отряда стражников вошел во двор и обратился к крестьянину, пасшему гусей:
– Где иноземцы?
Внушительный вооруженный отряд произвел впечатление на крестьянина, и тот молча указал на хлев.
Когда Пазаир подошел к строению, оттуда выскочили люди, вооруженные серпами и палками, и преградили ему путь.
– Воздержитесь от насилия, – предупредил визирь, – и пропустите нас внутрь.
Один, наиболее воинственный, поднял серп, но тотчас нож, брошенный Кемом, вонзился в его руку. Остальные охранники отступили.
В хлеву полсотни закованных в цепи иноземцев доили коров и перебирали зерно. Визирь приказал немедленно освободить их и арестовать охранников. Затем он отправился к главе Двойного Белого дома.
Бел-Тран лишь посмеивался:
– Рабы? Да, как во всем Средиземноморье! Рабство дает смирную и недорогую рабочую силу. Благодаря ему мы развернем обширное строительство и получим колоссальную выгоду.
– Следует ли мне вам напоминать, что рабство противоречит Закону и запрещено в Египте?
– Если вы хотите привлечь меня к ответственности, оставьте. Вы не сможете установить никакой связи между мной, судоверфью, крестьянским хозяйством и службой найма иноземных работников. Без свидетелей скажу: я проводил важный опыт, который вы совершенно некстати прервали, но он успел принести свои плоды. Вы со своими законами цепляетесь за прошлое. Когда же вы наконец поймете, что Египет Рамсеса мертв?
– Почему вы так ненавидите людей? – нахмурившись, спросил Пазаир.
– Существуют две расы: повелителей и подчиненных. Я принадлежу к первой, вторая должна мне подчиняться. Вот единственный действующий закон.
– Только в вашей голове, Бел-Тран.
– Многие вельможи согласны со мной, ведь они тоже хотят стать повелителями. Даже если их надежды и тщетны, они сослужат мне хорошую службу.
– Пока я визирь, никто не станет рабом на земле Египта.
– Этот бой угасающими силами должен был бы меня огорчать, но ваши бесполезные потуги скорее забавляют. Хватит истощать себя, Пазаир. Вы, как и я, знаете, что ваши действия никчемны и бесполезны.
– Я буду сражаться с вами до последнего вздоха.
30
Сути с грустью смотрел на свой лук из акации, проверял прочность дерева, натяжение тетивы, пружинистость дуги.
– А что, нет ничего лучше, чем можно было бы заняться? – спросила Пантера ласковым голосом.
– Если ты хочешь царствовать, мне нужно надежное оружие.
– У тебя есть оружие, вот и пользуйся им.
– Ты считаешь, что с ним я смогу одолеть египетское войско?
– Сначала установим свой закон песков. Под твоим началом ливийцы и нубийцы побратались: это уже чудо. Заставь их сражаться, и они подчинятся. Ты – хозяин золота, Сути. Захвати землю, на которой мы будем господствовать.
– Ты и в самом деле сумасшедшая.
– Ты хочешь отомстить, мой милый, отомстить своему другу Пазаиру и своему проклятому Египту, – убеждала она. – С золотом и воинами тебе это удастся. – Пантера страстно его поцеловала.
Поверив, насколько волнующим могло быть приключение, военачальник Сути обходил лагерь. Опьянение первых дней прошло. Ливийцы начали осознавать, что Адафи мертв и убил его Сути. Конечно, они должны были держать слово, данное перед богами. Но нарастало глухое недовольство. Во главе недовольных стоял некий Джесет. Невысокого роста, широкоплечий, черноволосый, вспыльчивый и быстрый, он умело орудовал ножом. Джесет был правой рукой Адафи и не мог перенести то, что власть оказалась в руках египтянина.
Сути обошел лагерь и похвалил воинов: они хорошо ухаживали за оружием, тренировались и содержали себя в чистоте. Джесет в сопровождении пяти воинов подошел к Сути:
– Куда ты ведешь нас?
– А ты как думаешь?
– Меня не устраивает твой ответ.
– Я считаю твой вопрос неуместным.
Джесет нахмурил густые брови.
– Со мной не разговаривают таким тоном.
– Подчинение и почтение – первые добродетели хорошего воина, – заметил Сути.
– При условии, если хорош предводитель, – усмехнулся Джесет.
– Я не устраиваю тебя как военачальник?
– Как ты можешь сравнивать себя с Адафи?
– Побежден был он, а не я, и даже обман не помог ему.
– Ты обвиняешь его в обмане?
– А разве не ты закопал труп его приспешника?
Джесет стремительно выхватил нож и попытался вонзить его в живот Сути. Тот увернулся и, ударив ливийца локтем в грудь, опрокинул на землю и, не давая подняться, ногой вдавил его голову в песок.
– Либо ты подчинишься, либо задохнешься, – прорычал Сути.
Взгляд египтянина разубедил ливийцев вступаться за товарища. Джесет бросил нож и стукнул кулаком по земле, показывая, что сдался.
– Вздохни, – разрешил Сути, ослабляя нажим.
Джесет выплюнул песок и перевернулся на бок.
– Хорошо, а теперь послушай меня, мелкий предатель, – продолжал Сути. – Боги дозволили мне убить обманщика и встать во главе хорошего войска. Я не упущу этот шанс. А ты заткнешься и будешь воевать за меня. А если нет – уноси ноги.
Джесет присоединился к другим воинам.
Армия Сути продвигалась на север вдоль долины Нила, держась подальше от населенных районов. Она шла самым трудным и безлюдным маршрутом. Обладая врожденным инстинктом управления, молодой воин умел распределять усилия и внушал доверие подчиненным; никто больше не оспаривал его власть.
Сути и Пантера ехали верхом впереди войска. Ливийка наслаждалась каждой секундой немыслимой победы, будто стала госпожой этой негостеприимной земли. Сути внимательно слушал пустыню.
– Мы надули дозорных, – с улыбкой заявила девушка.
– Золотая богиня ошибается. Уже два дня они идут по нашему следу.
– Откуда ты знаешь?
– Ты не доверяешь моему чутью?
– Почему же они не нападают?
– Потому что нас слишком много. Они должны собрать вместе несколько патрульных отрядов.
– Ударим первыми!
– Повременим.
– Ты не хочешь убивать египтян, не так ли? И в этом твой великий замысел – быть продырявленным стрелами своих же соотечественников?!
– Если мы не сможем отделаться от них, как я смогу подарить тебе царство?
– А что, нет ничего лучше, чем можно было бы заняться? – спросила Пантера ласковым голосом.
– Если ты хочешь царствовать, мне нужно надежное оружие.
– У тебя есть оружие, вот и пользуйся им.
– Ты считаешь, что с ним я смогу одолеть египетское войско?
– Сначала установим свой закон песков. Под твоим началом ливийцы и нубийцы побратались: это уже чудо. Заставь их сражаться, и они подчинятся. Ты – хозяин золота, Сути. Захвати землю, на которой мы будем господствовать.
– Ты и в самом деле сумасшедшая.
– Ты хочешь отомстить, мой милый, отомстить своему другу Пазаиру и своему проклятому Египту, – убеждала она. – С золотом и воинами тебе это удастся. – Пантера страстно его поцеловала.
Поверив, насколько волнующим могло быть приключение, военачальник Сути обходил лагерь. Опьянение первых дней прошло. Ливийцы начали осознавать, что Адафи мертв и убил его Сути. Конечно, они должны были держать слово, данное перед богами. Но нарастало глухое недовольство. Во главе недовольных стоял некий Джесет. Невысокого роста, широкоплечий, черноволосый, вспыльчивый и быстрый, он умело орудовал ножом. Джесет был правой рукой Адафи и не мог перенести то, что власть оказалась в руках египтянина.
Сути обошел лагерь и похвалил воинов: они хорошо ухаживали за оружием, тренировались и содержали себя в чистоте. Джесет в сопровождении пяти воинов подошел к Сути:
– Куда ты ведешь нас?
– А ты как думаешь?
– Меня не устраивает твой ответ.
– Я считаю твой вопрос неуместным.
Джесет нахмурил густые брови.
– Со мной не разговаривают таким тоном.
– Подчинение и почтение – первые добродетели хорошего воина, – заметил Сути.
– При условии, если хорош предводитель, – усмехнулся Джесет.
– Я не устраиваю тебя как военачальник?
– Как ты можешь сравнивать себя с Адафи?
– Побежден был он, а не я, и даже обман не помог ему.
– Ты обвиняешь его в обмане?
– А разве не ты закопал труп его приспешника?
Джесет стремительно выхватил нож и попытался вонзить его в живот Сути. Тот увернулся и, ударив ливийца локтем в грудь, опрокинул на землю и, не давая подняться, ногой вдавил его голову в песок.
– Либо ты подчинишься, либо задохнешься, – прорычал Сути.
Взгляд египтянина разубедил ливийцев вступаться за товарища. Джесет бросил нож и стукнул кулаком по земле, показывая, что сдался.
– Вздохни, – разрешил Сути, ослабляя нажим.
Джесет выплюнул песок и перевернулся на бок.
– Хорошо, а теперь послушай меня, мелкий предатель, – продолжал Сути. – Боги дозволили мне убить обманщика и встать во главе хорошего войска. Я не упущу этот шанс. А ты заткнешься и будешь воевать за меня. А если нет – уноси ноги.
Джесет присоединился к другим воинам.
Армия Сути продвигалась на север вдоль долины Нила, держась подальше от населенных районов. Она шла самым трудным и безлюдным маршрутом. Обладая врожденным инстинктом управления, молодой воин умел распределять усилия и внушал доверие подчиненным; никто больше не оспаривал его власть.
Сути и Пантера ехали верхом впереди войска. Ливийка наслаждалась каждой секундой немыслимой победы, будто стала госпожой этой негостеприимной земли. Сути внимательно слушал пустыню.
– Мы надули дозорных, – с улыбкой заявила девушка.
– Золотая богиня ошибается. Уже два дня они идут по нашему следу.
– Откуда ты знаешь?
– Ты не доверяешь моему чутью?
– Почему же они не нападают?
– Потому что нас слишком много. Они должны собрать вместе несколько патрульных отрядов.
– Ударим первыми!
– Повременим.
– Ты не хочешь убивать египтян, не так ли? И в этом твой великий замысел – быть продырявленным стрелами своих же соотечественников?!
– Если мы не сможем отделаться от них, как я смогу подарить тебе царство?