Золотько Александр. Разборки под прикрытием

   – Не нужно, – сказал Олег.
   – Что не нужно? Ты не понял? Ты не понял… Я не смогу найти бабу Гринчука. Что? Замочить его? Замочить? И сюда приедут искать его убийцу… И всплывет история с его женой, которая потащит за собой всё остальное… Тебя, меня, Дедова… Кстати, что-то я давно его не видел. Но даже не это странно…
   Странно, прошептал Сергеев и погрозил Олегу пальцем.
   – Странно то, что наш с тобой хозяин молчит. Мы крутимся, изворачиваемся, а он молчит. Ему что – ничто не угрожает? Или он решил избавиться от нас? Почему? Эту женщину… ее увели, чтобы подставить нас? Тебе не страшно?

* * *

   – Не бойся, – сказал Мастер. – Тебя как зовут?
   Жена Олега прижимала к себе детей и, не отрываясь, смотрела на дуло пистолета. Она не видела лица Мастера, не замечала его. Только пистолет.
   – Милая, – сказал Мастер ласково, – если ты не будешь отвечать на мои вопросы, случится что-нибудь плохое. Мне для разговора с твоим мужем хватит одного ребенка и тебя.

* * *

   Все сложилось: парень не соврал, адрес, дурачок, назвал правильный, водитель, подвозивший Мастера, умер тихо. Нож так и остался торчать в ямочке под затылком. Ну а охранники на веранде – тупые уроды.
   Ну, и нахрена тебе автомат, если ты не собираешься стрелять?
   Хотя… Не станешь же ты стрелять во всякого, кто подойдет к дому. Ну и что, что дом на отшибе? Пьяных по городу шляется много… А дедушка, с тихой песней бредущий вдоль забора, просто не может быть опасным.
   Мастеру хватило трех выстрелов. Один охранник так и остался сидеть в плетеном кресле, а второй дернулся и упал навзничь вместе со стулом. Он еще был жив, когда Мастер, проходя мимо, выстрелил ему в голову.
   Жена Олега выбежала из спальни. Мастер схватил ее за волосы, и, когда проснувшийся сын заплакал, втолкнул в детскую.
   – Как тебя зовут? – повторил Мастер.
   – Лена.
   – Хорошо, Лена, – кивнул Мастер. – Я тебе ничего не сделаю… я хочу поговорить с твоим мужем. Да? Ты сейчас позвонишь ему… А еще лучше, продиктуй мне его номер.
   Лена покачала головой.
   – Мальчик или девочка? – спросил Мастер, переводя ствол с Дениса на Марину.
   – Пистолет, – сказал Денис с восторгом.
   Лена стала диктовать номер.

* * *

   Мобильные телефоны очень упростили жизнь. Нужного человека стало легко находить, не нужно стало обзванивать всех его знакомых. Достаточно просто набрать номер.
   Если бы не было у Большого Олега мобильного телефона, о том, что его разыскивает Мастер, Олег узнал бы минимум через час. А так…
   Телефон зазвонил, высветив домашний номер.
   – Да, Лена? – сказал Олег.
   – Ты там себя в руках держи, не дергайся. Не нужно, чтобы кто-то видел, как ты нервничаешь. Лады?
   Олег почувствовал, как мороз пробежал по спине. Показалось, что померк свет.
   – Ты меня хорошо слышишь, Олежек?
   – Да, – помертвевшими губами прошептал Олег.
   – Ты там бодрее, – посоветовал Мастер. – Из дому звонят, все-таки.
   – Да, конечно, – Олег попытался улыбнуться, но щеки застыли, не двигались.
   – Ты всё понял, да?
   – Да.
   – Мне с тобой нужно поговорить, но домой ехать не надо. Отойди куда в сторонку, пообщаемся. Перезвони минуты через две.
   – Извини, – сказал Олег Сергееву, – пойду я… Дела.
   – Давай, – кивнул Сергеев, посмотрел по сторонам, будто пытаясь вспомнить, где находится. – Если понадоблюсь, я у себя в кабинете.
   Сергеев медленно пошел вниз по ступеням. Стоянов ждал в холле, вскочил с дивана, увидев подполковника:
   – Гринчук сказал, что прогуляется немного. Просил решить вопрос с оружием… Сказал, вы обещали.
   – Обещал. Спроси, что он хочет…
   – Пистолет с парой магазинов и автомат. И тоже пару магазинов.
   – Война начинается, – Сергеев развел руками. – А на войне…

* * *

   Олег вернулся в номер Гринчука. Свет горел только в спальне. Красная надпись была похожа на кровь.
   Олег набрал номер.
   – Ты уже понял, что ментов звать не нужно?
   – Понял.
   – Со мной можно договориться. Ты мне должен помочь. Должен, понял?
   – Понял.
   – Хочешь, запиши. Фамилию, имя и отчество. Нужно срочно найти человечка. Пока будешь искать, я посижу с твоими, чтобы они не скучали.
   Олег достал из кармана ручку, попробовал на обоях – пишет:
   – Давай.
   – Гринчук… – начал Мастер.
   Ручка ударилась в стену и упала на ковер.
   – Нет, – сказал Олег.
   – Ты пишешь? – Мастер повысил голос. – Гринчук Юрий Иванович.

Глава 6

   Владимир Максимович Рубин спать ложился поздно. До полуночи, а то и дольше он читал книгу, сидя в кресле возле книжного стеллажа. Возраст или привычка. За годы работы в школе он проверил горы тетрадей, привык сидеть над ними допоздна.
   Окно было затянуто сеткой, поэтому не закрывалось всё лето. С улицы все еще доносилась музыка, но ее уже начинали перекрывать цикады. Потянуло прохладой.
   Рубин не торопясь перелистывал книгу. Он не вчитывался в каждую страницу, скользил взглядом от одного, известного почти наизусть абзаца, к другому.
   В дверь внезапно постучали.
   Это ясно указывало, что человек, явившийся около часу ночи, очень хотел поговорить с Рубиным. Так хотел, что даже перелез через забор.
   – Открыто, – сказал, чуть повысив голос, Рубин. – Кто там?
   – Вы говорили – заходить, если что, – сказал Гринчук, входя в комнату. – А у меня как раз если что.
   Гринчук быстрым взглядом окинул комнату.
   Письменный стол, стеллажи с книгами, старое кожаное кресло, торшер возле него. И школьные фотографии на стенах. Несколько десятков снимков. Несколько десятков классов смотрели с фотографий, строгими, чуть напряженными взглядами.
   На таких фотографиях все дети выглядят напряженными. Они очень боятся не соответствовать важности момента. А вот учителя на фотографиях выглядят спокойнее.
   Рубин посмотрел на свои наручные часы – жест получился немного нарочитым, с намеком.
   – Понимаю – не прав, – виновато улыбнулся Гринчук. – Но проходил мимо, вижу – свет горит.
   – Перепрыгнули через забор… – подхватил Рубин.
   – У вас там того забора… – Гринчук прошел вдоль стены, рассматривая фотографии. – Вот, а я его знаю…
   Гринчук указал пальцем на снимок.
   – Это же Аркаша, да?
   – Да, – кивнул Рубин, отложил в сторону книгу и встал с кресла. – Чайку?
   – Нет-нет, спасибо. Я пить не хочу, я поговорить хочу… – Гринчук внимательно присмотрелся к снимку.
   – Вы кого-то ищете?
   – Знакомых… Их у меня в вашем милом городе за последние сутки появилось много. – Сергеев, Олег…
   – Анатолий Сергеев, Олег Большаков… – Рубин подошел к фотографиям, показал рукой. – Вот они. Толик закончил школу на пять лет раньше Олега. Уезжал учиться, потом вернулся. У меня тут почти весь город запечатлен… Вон там – даже нынешний мэр, Сережа Дедов. Занятный был мальчишка! Все что-то выменивал у других, вроде и не жульничал, но всегда оставался в выигрыше… Не помню, чтобы его били когда-нибудь в школе.
   – Тут где-то и Стоянов, капитан милиции…
   – Да, вон там, на снимке слева от полок, третья фотография сверху. Дима Стоянов. А там – директор гостиницы. Там Машенька Иволгина, содержательница публичного дома… Извините, модельного агентства «Ласточка». Роза Моисеевна Соломонова, главврач городской больницы… Но вы, как я полагаю, пришли не для того, чтобы прослушать лекцию о моих бывших учениках. Вернее, не обо всех моих бывших учениках вы хотите послушать, – Рубин вернулся в кресло. – И, как я подозреваю, вопрос будет об Аркаше. Вы присаживайтесь за стол. Там стул хоть и старый, но крепкий.
   Гринчук взял стул, поставил его к стене, так, чтобы он не был виден с улицы. Сел. Стул скрипнул, но устоял.
   – Итак… – сказал Рубин. – Аркаша?
   – Аркаша, – кивнул Гринчук. – Я так и не понял, что произошло на моих глазах. Любящий учитель и ученик, неблагодарная тварь?
   Рубин взял свою книгу и теперь поглаживал корешок, словно спину любимой кошке. Гринчуку показалось, что книга сейчас начнет мурлыкать.
   – Аркадий Клинченко… – задумчиво произнес Рубин. – Что он вам сказал? Что придумал на этот раз?
   – Придумал?
   – Конечно. Кто не знает нашего Аркашу? Его сказки и басни. Сколько раз одноклассники порывались набить ему физиономию… А потом… Потом оказалось, что Аркаша очень полезен всем. Славы ему хотелось, отчиму своему хотел отомстить… Не знаю. Но что бы ни случилось в школе, Аркаша все брал на себя. Стекло выбили – я, гордо заявляет Аркадий.
   Отчим платил. Мать плакала, просила не выгонять из школы. Мальчишки, естественно, молчали. Я узнал случайно, когда уже решался вопрос об изгнании неисправимого из школы, побежал к директору, выступил на педсовете… Аркаша молчал, а вечером у меня в доме были выбиты все стекла. Я так до сих пор и не выяснил, он стекла бил, или его приятели, которых он перестал прикрывать… А он перестал брать на себя чужое. Но по выражению вашего лица вижу, что Аркашина версия чуть отличается от моей.
   – Самую малость, – Гринчук даже показал пальцами, на какую малость отличался рассказа Аркаши Клина от рассказа его бывшего классного руководителя. – В деталях.
   – А он вам не рассказывал, за что сел?
   – Мошенничество. Нет?
   – Да. Но он не сказал, что действовал из идейных соображений? Мстил, так сказать. Складывалось такое впечатление, что он пытался наказать тех, с кем когда-либо ссорился. Меня, в том числе. Я ведь из-за него чуть дома не лишился, он так все красиво подал.
   – И Стоянова кинул?
   – При чем здесь Дима?
   – Как-то они очень уж цапались. Стоянов рекомендовал ему убираться из города, тот бушевал, что это его город… Аркаша Диму стукачом величал, а тот, как мне показалось, даже особенно и не возражал. Вы, кстати, Диму Стоянова давно видели?
   – Вот, – улыбнулся Рубин, – мы и перешли к вопросам. Диму я видел сегодня утром, когда он шел вместе с Толиком Сергеевым в гостиницу. Как я теперь понимаю, к вам. Но мы с ним не разговаривали. Вот с Сергеевым перебросились парой слов – он меня, знаете ли, опекает. По старой памяти. Знаете, как странно получилось…
   – Не знаю, – честно сказал Гринчук.
   – Пока я был учителем, Толик обо мне, считайте, не вспоминал. А вот когда я стал сапожником… Наверно, ему стало жалко меня, что ли…
   – Наверное, – согласился Гринчук. – А вам стало жалко Аркашу. Да? И вы окликнули его, позвали в гости…
   Рубин хмыкнул, покачал головой. Пальцы продолжали гладить обложку книги.
   Гринчук ждал.
   В кармане беззвучно вибрировал телефон, но Гринчук не обращал на это внимания. Потом. Всё может подождать.
   – Если честно… – Рубин снова качнул головой. – Сразу два обстоятельства. Вы, во-первых. Как я уже говорил, Сергеев меня опекает… И у него начались проблемы. Серьезные, если верить слухам. Приехал человек из самого министерства и даже изволил кричать на Анатолия…
   – Это когда же?
   – А в гостинице… Кричали ведь? Толик даже руку об стену разбил, до сих пор с пластырем ходит. Мне Женя сказал, Терентьев, администратор гостиницы.
   – И вы решили поближе со мной познакомиться? Зачем? – Гринчук перестал притворяться благодушным и сентиментальным.
   В голосе отчетливо прозвучала ирония. Или даже сарказм.
   Рубин потер кончик носа.
   – Так сложилось, что я знаю об очень многом из того, что происходит в городе. Я мог бы что-то подсказать… в обмен, так сказать…
   – Вы знаете что-то такое важное, что приезжий чин из министерства отцепится от начальника городского отделения милиции подполковника Сергеева? – Гринчук прищурился, словно целился в собеседника.
   Рубин отвел взгляд.
   – Вы уже слышали о том, зачем я приехал? Интересно, от кого? – проклятый телефон не унимался, кто-то настойчиво пытался дозвониться до Гринчука. – Толик или Олежка вам по старой памяти сказали, или Димочка-стукачок? Кто?
   – Вы странные люди, высокопоставленные начальники, – засмеялся Рубин. – Вам кажется, что только начальники всё знают и имеют право на обмен информацией. Только начальник милиции и главный бандит города знают о вашем несчастье? Нет. Куча маленьких человечков суетятся вокруг, слышат, сопоставляют… Болтают, в конце концов. Пропала ваша жена – это знают теперь все в гостинице, многие в милиции, у Олега… О деньгах ваших только и болтали сегодня, будто бы десять миллионов долларов спрятаны где-то в Приморске.
   Музыка с улицы больше не доносилась, цикада настойчиво стрекотала, пользуясь тишиной. И старый стул отзывался ей в тон при каждом движении Гринчука.
   – Кто-то думает, что он – хозяин города. Может быть, это и так. Но есть тридцать тысяч человек, шестьдесят тысяч ушей, глаз… Нужно только уметь… – Рубин поставил книгу на полку. – Я могу вам помочь. А вы… вы можете помочь мне.
   – Чем же? Сергеева отмазать?
   – Отнюдь. У вас есть то, чего у меня…
   – Молодость и красота? – спросил Гринчук.
   – Деньги. У вас есть много денег. Я могу помочь вам, но это будет стоить дорого, – от благодушной улыбки старого учителя не осталось и следа, деловой человек ставил условия деловому человеку. – Сколько может стоить информация, которая позволит найти вашу супругу? Так или иначе, вам все равно придется объявлять о награде за помощь в поисках. Дайте мне фору в сутки.
   Рубин облизнул губы.
   – А вы не боитесь?
   – Что вы на меня, как это сейчас принято говорить, стуканете Сергееву или Олегу? – усмехнулся Рубин.
   – Что вас банально грохнут, – вежливо улыбнулся в ответ Гринчук. – Вы еще не слышали, что в вашем голоде меня уже дважды пытались замочить, не обращая внимания на то, что я из министерства, что если меня здесь убьют, то понаедут серьезные люди и разнесут ваш родной Приморск в дребезги и пополам… Всего сорок пять минут назад в меня стрелял снайпер, как в американском кино. Я немного даже переволновался…
   – Я не боюсь. Я зарабатываю себе на жизнь. Вы даже представить себе не можете, на что пойдет человек, чтобы заработать на жизнь… Предположим, приезжает сюда отдыхать дама… замужняя дама. А у ее занятого мужа есть подозрение, что дама… не одна собирается отдыхать. Муж наводит справки, ему предлагают зайти в редакцию местной газеты – ее владельцем, кстати, мой бывший ученик, Леша Рябушкин – а задача газеты знать обо всех новостях города. Леша знает, что я поддерживаю отношения со многими своими бывшими учениками. Но, поймите меня правильно, работа не постоянная, платятся копейки… И очень уж противно.
   – А тут появляется шанс… – сказал Гринчук.
   – Неплохой шанс, очень неплохой. За благородное дело. У вас ведь в этой сумочке полмиллиона долларов?
   – Однако… Аппетиты у вас…
   – Это не аппетиты. Это реальный взгляд на вещи.
   – То есть, я могу прямо сейчас взять вас за старое морщинистое горло, придавить и бесплатно узнать все, что мне нужно? – Гринчук даже протянул руку, но Рубин не дрогнул.
   – Сейчас я ничего не знаю… Пока. Почти ничего, но я могу узнать. Вы ведь хотите, как минимум, выяснить, врут ли вам Сергеев и Олег? Я это узнаю легко. Просто задам несколько вопросов.
   – А если я не соглашусь?
   – Тогда я упущу возможный заработок, а вы – дополнительный шанс найти жену и деньги. Или правильнее будет сказать – деньги и жену?
   Гринчук взвесил на руке сумку:
   – Сколько вы хотите?
   – Всё, что там.
   – Рожа не треснет?
   – Не треснет. Я мог бы попросить десять процентов от найденной суммы, с десяти миллионов…
   – Там нет десяти миллионов…
   – Все равно получилось бы больше. Да?
   – Да.
   – Я не жадный. И, отвечая на ваш возможный вопрос, скажу, что все ваши миллионы мне не нужны. Абсолютно. Они в меня просто не вместятся, меня разорвет, как обожравшегося щенка. Мне их просто некуда будет деть. А полмиллиона – вполне приличная гарантия обеспеченной старости… – Рубин потер щеку. – По рукам?
   – Порядок выплат?
   – Очень простой. Вы сейчас мне ничего не даете. Когда я что-то найду…
   – Если найдете.
   – Когда я что-то найду и сообщу вам, вы отдадите мне половину. И еще половину, когда найдется ваша супруга и деньги. Обратите внимание, я вам доверяю.
   Гринчук наконец достал из кармана телефон:
   – Да? Здравствуй, Олег. Какого черта тебе от меня нужно? Прямо сейчас? Замечательно, замечательно… А до утра ты не пойдешь на хрен? Не хочешь? Какие у вас в городе настойчивые люди! Ладно, буду у гостиницы минут через… Ладно, не у гостиницы. Помню, где стояла машина. Буду там.
   – У вас телефон есть? – спросил Гринчук у Рубина.
   Тот молча указал на черный телефонный аппарат, стоящий на письменном столе. Похоже, телефон Рубин покупал еще со своей первой зарплаты.
   – Напишите-ка мне номер вашего телефона и заодно – мой мобильник себе отметьте. Чтобы, если что, время не терять. Вон, Сергеев, Олег и Димочка ваш просто весь телефон иззвонили, так хотят со мной общаться.
   Гринчук продиктовал свой номер, ввел номер телефона Рубина к себе в мобильник.
   – Знаете что? – Гринчук остановился в дверях. – А ведь вы мне соврали, милейший учитель. Не Аркаша соврал, а вы. Не он, а вы чудили в школе.

* * *

   Гринчук вышел из дома, открыл калитку. На улице было темно. Фонари светились вдалеке, ближе к центру и набережной.
   Господи, как противно! Гринчук сплюнул. Словно выкупался в дерьме! Какой забавный старикашка, добрый старый учитель… А как врет! Как восхитительно бессовестно врет!
   И ведь, кажется, сидел и ждал гостя. Он еще тогда, за борщом, поговорил бы о небольшом заработке, но мешал Аркаша. Но то, что Гринчук вернется, старикашка высчитал точно.
   Всего за полмиллиона он сделает то, чего не могут сделать Олег и Сергеев. Сергеев и Олег… Забавно… Очень забавно. Ну ладно, эту мысль нужно будет обдумать потом.
   А сейчас идти на встречу к Олегу. Что он там выяснил такое важное, что не терпит отлагательства… Или просто надумал тихонько замочить Гринчука… Чик – и готово. Но тогда ни он, и никто другой не сможет ничего узнать о том, кто же так по-хозяйски ведет себя на чужой территории.
   Нет, это вряд ли. Еще не достигло давление запланированной критической точки. Еще только закипает котел под названием Приморск.
   Странно, что до сих пор еще не проявился Мастер, подумал Гринчук, подходя к углу Сливовой и Морозова. Не может найти Гринчука? В одиночку это, наверно, трудно.
   Еще одна странность – Олег – сам Большой Олег приехал в «девятке», в той самой, в которой Гринчука возили к нему на встречу. Большой Олег за рулем «девятки»?
   Гринчук остановился за деревом, осмотрелся. Вроде бы тихо. Темно и тихо.
   Гринчук достал телефон, набрал номер Олега.
   – Дверцу приоткрой, – сказал Гринчук в трубку.
   Открылась левая передняя дверца, салон осветился. Похоже, Олег действительно один.
   – Выйди из машины, открой все дверцы и багажник, – сказал Гринчук.
   Олег без возражений выполнил приказ.
   – Ствол положи на крышу машины, а сам – за руль. Багажник и дверцы не трогаешь.
   Гринчук еще раз посмотрел по сторонам. Осторожно, от дерева к дереву, подошел к машине, багажник пустой, на заднем сидении никто не прячется. Пистолет, двенадцатизарядная «беретта» лежит на крыше, магазин полный, патрона в стволе нет. Не было, подумал Гринчук, передергивая затвор.
   – Руки у нас на руле, – сказал Гринчук. – Я на них смотрю и вижу каждый пальчик.
   Олег пошевелил пальцами.
   – Если не возражаешь, я сяду сзади, – Гринчук захлопнул крышку багажника, правую переднюю дверцу, сел и захлопнул обе задние. – Трогай с места и сворачивай направо.
   – Мне нужно…
   – А мне насрать на то, что тебе нужно, – Гринчук похлопал Олега по плечу стволом пистолета. – Направо, потом налево и по переулку к морю, к крепости. И когда я пойму, что ты действительно приехал один, вот тогда мы и побеседуем.
   Минут через десять, машина выехала к морю. До моря, в общем, оставалось еще метров сто, но вниз, с обрыва. Слева была старая крепость, справа чуть дальше – лес и спуск к дикому пляжу.
   – Выходим из машины, – Гринчук подождал, пока Олег выйдет и отойдет на несколько шагов, потов вышел сам.
   «Беретту» Гринчук держал в опущенной руке, указательный палец на скобе, черт его знает, насколько легкий спуск у этого пистолета.
   С моря дул ветер. Внизу слева светилась набережная, было видно, что кто-то все еще гуляет.
   – Присаживайся.
   Олег присел на ограждение.
   Гринчук поднял пистолет вверх, нажал на спуск. Грохнул выстрел, ветер быстро унес запах пороха, гильза, блеснув в лунном свете, полетела вниз, к морю. Спуск в пистолете был так себе, миллиметров пять люфта, от нажатия до выстрела.
   – Я пока ствол у себя оставлю, – сказал Гринчук. – А ты можешь выступать. Я слушаю.
   Олег провел рукой по коротко остриженным волосам.
   Врать? И что? Сказать, что у него в доме есть важная информация? В натуре… Этот, как его называет Абрек, Зеленый, не дурак. Совсем не дурак.
   А ведь Олег не поверил сразу, когда Абрек рассказывал о Зеленом, о мистике, о его везении… И о том, какие начинаются неприятности у тех, кто перешел Гринчуку дорогу…
   Если бы у них были такие деньги, скинуться, отдать, лишь бы он уехал… И денег таких нет, и думать об этом было нужно, пока все не зашло настолько далеко… Пока Мастер…
   Олег застонал от бессилия. Не было выхода. Не было, не было… Вот так качнуться назад, опрокинуться в пропасть, чтобы уже ничего не было… Но Мастер, гиена старая, не отпустит Лену и детей. Прежде чем уйти, он их убьет.
   В любом случае, отдаст Олег ему Гринчука или нет.
   – Что случилось? – спросил Гринчук.

* * *

   – Что? – переспросил Мастер когда поднял телефонную трубку.
   Он уже больше часа ждал появления Гринчука. Олег не мог найти Зеленого, каждые две минуты перезванивал и просил, умолял со слезами в голосе, не трогать детей и жену, подождать…
   Олег не врал, Мастер это чувствовал, слышал в голосе, в каждом слове. Я его найду, кричал Олег, я его…
   Потом перезвонил и сказал, что Гринчук нашелся. Что через час он его привезет к дому. Вырубит и затащит, или обманом заведет под пистолет Мастера.
   А теперь вот звонок и в трубке – не хлюпанье Олега, а спокойный голос Гринчука:
   – Привет!
   – Что?
   – Я говорю – привет. Думал, ты меня искать будешь…
   – А я тебя и искал. И нашел. Не думал, что у Олега хватит глупости тебе все рассказать…
   – Не думал, что у тебя хватит глупости полезть к его семье. Думал, это наше с тобой дело…
   Мастер неожиданно хихикнул.
   – У меня тут два дела – с тобой и с ним. Слышишь?
   – Слышу. Но, думаю, ты можешь оба дела решить со мной.
   – Не получится. Этот… – Мастер попытался подобрать слово, – этот… он должен подохнуть. Сказать всё и подохнуть. А потом…
   – Сделай пару глубоких вдохов и успокойся, – посоветовал Гринчук. – Заткнись. И дай мне сказать.
   – Говори… Говори. Я же забыл, ты у нас чистоплюй, ты у нас все равно станешь бабу и детей спасать… Я же помню, как ты три года назад под пули полез, чтобы деток вытащить… Вот, зайди ко мне сюда, Олег дорогу покажет. Зайдешь, мы с тобой поговорим. Или можно еще так – ты привозишь деньги общака, меняешься со мной. Бабки – на Олеговых родственников, – Мастер повысил голос, задремавший Денис проснулся и заплакал.
   Мастер повернул трубку так, чтобы плач был слышен лучше.
   – Я тебе предлагаю другое, – сказал Гринчук и закрыл глаза.
   Олег отошел в сторону, чтобы не слышать разговора. Сидел на корточках, сжимая руками голову и, раскачиваясь, повторял: «За что?»
   Зачто-зачто-зачто-зачто…
   Нужно делать ход, понимал Гринчук. Как всё просто – отдать общак… Но ведь денег – нет. Нет денег, твою мать! Полмиллиона не хватит.
   К тому же, деньгами Мастер не ограничится.
   – Я тебе предлагаю другое… – Гринчук расстегнул рубашку, в лицо дул ветер, но воздуха не хватало. – Я тебя отпущу…
   – Не смешно, – сказал Мастер. – Не ты меня сюда привел…
   – Я, – сказал Гринчук. – Я тебя сюда привел. Я все сделал для того, чтобы ты сюда приехал. Думаешь, Виталик просто так согласился с тобой встретиться? Нет, по моей настоятельной просьбе. Я должен был знать, когда ты приедешь в Узловую… Время, чтобы ориентироваться, когда тебя ждать…
   – Врешь…
   – Зачем мне врать? Нет, конечно, откуда мне было знать, что тебя информировали о моем пребывании в Приморске? Откуда, сам подумай…
   Мастер вдруг понял, скрипнул зубами, прошипел что-то.
   – Правильно, – одобрил Гринчук. – Совершенно верно. Это я тебе звонил. А ты и купился… Ты был мне нужен здесь… на всякий случай. На крайний случай… Если бы мне вдруг захотелось узнать наверняка, что же произошло здесь с Мастером, что-то такое, что он так изменился! Что он решил убить Атамана, почти сына своего, и попытаться помешать мне, подполковнику милиции, во всем разобраться…
   – А если я их убью? – спросил Мастер.
   Лена вскрикнула и прижала к себе детей. Плакал Денис, заплакала Марина.
   – А ты их не тронешь! Я вообще не понимаю, как ты, старый вор, решился на такое? Совсем потерял совесть… Понятия забыл?
   – Про понятия и совесть ты у Олега спроси…
   – Я уже спросил. И даже нашел того, к кому тебя возили. Нашел видео-архив, в котором ты очень неплохо смотришься… – Гринчук замолчал, вслушиваясь в то, что происходило на той стороне, в доме Олега.
   Мастер словно закашлялся. Если он сорвется, то сейчас, понимал Гринчук, но выхода не было. Спасти может только темп.
   – Кассетку я у себя оставил…
   – Врешь…
   – Зачем мне врать? – Гринчук зажмурился, как перед прыжком в пропасть.
   Не ошибиться… Если он ошибется – все. Ничего уже сделать будет нельзя.