Золотько Александр. Разборки под прикрытием

   – Да?
   – Лена? Это Сергеев, – Сергеев оглянулся на Гринчука. – Ты не могла бы позвать к телефону Олега?
   – Он уехал, – ровным голосом ответила Лена. – Ночью. У него были какие-то дела…
   – Во сколько? – спросил Сергеев.
   – Около двух часов ночи… – Сергеев почувствовал у Лены в голосе какое-то напряжение, легкое, едва заметное.
   Будто что-то бесшумно вибрировало в ее горле.
   – Около двух часов… У него все нормально было?
   Гринчук подошел ближе, чтобы слышать ответы, они с Сергеевым стояли, чуть не соприкасаясь головами.
   – Он не говорил. Ты же его знаешь… Но, – Лена запнулась, – он сказал, что ему нужно встретиться с ментом… извини, с приезжим подполковником.
   – Про детей спроси, – одними губами прошептал Гринчук.
   – Лена, а ты что, в два часа ночи не спала? Детей не разбудили?..
   – Дети с вечера у бабушки, – ответила Лена. – У бабушки дети. А мы с Олегом…
   Голос чуть не сорвался, но, похоже, Лена взяла себя в руки.
   – Извини, – сказала Лена, – я только что проснулась. Даже не умылась еще. Извини. Олегу перезвони на мобильник.
   Сергеев посмотрел на Большого Олега, на Гринчука, на мобильник, зажатый в руке.
   – Дети у бабушки, – сказал Гринчук.
   – Ленка всегда была сильной. Когда Олега подстрелили… Был такой дурацкий случай, они с Леной ехали, их обстреляли… Еще давно, лет пять назад… Он получил пулю в живот, а она тащила его на себе шесть километров. Шесть, прикидываешь? И трое суток сидела возле постели.
   – Сильная… – кивнул Гринчук. – Полагаешь, она знает…
   – Об Олеге? Думаю – да.
   – На встречу к приезжему менту… – прошептал Гринчук. – Про рубашечку ваш хозяин не знает, но одежку мне клепает по тому же размерчику. Когда тело будет обнаружено, она расскажет, что супруг поехал ко мне. Думаешь, не найдется свидетеля, который видел нас, идущих к обрыву… Тем более, что мы действительно здесь были.
   – Один из вас уехал на машине Олега. Второй остался здесь… Ты говорил, что на набережной тебя видели?
   – Обязательно. Видели. Что дальше? Что мне делать дальше?
   – Не знаю… Ради детей Лена сделает все.
   – А дети – у бабушки. А бабушка?
   – А бабушка в поселке Славное, в трех километрах от города. Заповедная зона. Там всего с пяток домиков, кто попало, как ты понимаешь, туда не поселится…
   – А поехать проверить…
   Еще не закончив фразы, Гринчук понял – ерунду порет. Глупость. Нельзя туда лезть. Там сейчас может быть кто угодно…
   – Ты рубашку не уничтожил вдруг? – спросил, подумав, Гринчук. – Да не жмись, как целка, говори.
   – Спрятал, – Сергеев даже смог не отвести взгляда, отвечая. – Неподалеку.
   – Не боишься за своих детей?
   – Боюсь…
   – Тогда что ж ты тянешь? Сообщи своему куратору, хозяину, черту, дьяволу… Сообщи, всё, как было. И про то, что рубашка у тебя есть… – Гринчук засмеялся. – Не дрейфь.
   – А ты?
   – Что я? Я – приезжий мент, которого нужно убрать отсюда любыми путями. Надоело мне всё… Надоело. И запомни, говори всё, я никаких рубашек не жег. Не жег я никаких рубашек! Понятно? Понятно тебе, я спрашиваю? – Гринчук рванул Сергеева за рубашку.
   Сергееву показалось, что Гринчук сейчас заплачет.
   – Что уставился? Иди звони, сообщай, чтобы я, не дай бог, не увидел этого секретного телефонного номера.
   Сергеев растерянно переступил с ноги на ногу:
   – Это…
   – Это! Вы мне выбора не оставили… Не оставили вы мне выбора. Не мытьем так катаньем… Я всё думал – когда вы переговоры начнете, а до переговоров и не дошло… – галька скрипела под ногами у Гринчука, когда он кругами ходил вокруг Сергеева.
   Баклан подозрительно посмотрел на людей, решился и спрыгнул с камня. Стал медленно подбираться к темному пятну крови.
   – Я не могу сбежать, тут мои деньги и жена.
   Деньги и жена, автоматически отметил про себя Сергеев. Такой вот порядок ценностей.
   – Твой хозяин хочет, чтобы со мной договаривались новые?
   – Новые тебя замочить хотели, – напомнил Сергеев. – Чудом уцелел…
   – Здравствуй, маленький, – Гринчук помахал Сергееву рукой. – До сих пор в чудеса веришь? Магазин в тридцать патронов, с пяти метров… Это ж слепым быть нужно. Слепым. И дурным. Убить меня хотели? Пугали меня, блин. И снайпер этот недоделанный… Не въехал еще? С пятидесяти метров по почти ростовой фигуре… Солдат первогодок… да что там первогодок. Перед присягой выполняет такое упражнение, из обычного автомата… В лоб мне пуля не попала, а в выключатель – пожалуйста! Уезжай, Гринчук! Какого хрена в меня стрелять, если хотят, чтобы я уехал?
   Сергеев задумчиво провел рукой по подбородку, поморщился, обнаружив щетину. Он не любил неопрятности. Презирал тех, у кого не нашлось времени с утра привести свое лицо в порядок.
   – Полагаешь, они хотят…
   – Договориться они со мной хотят. Договориться. Им для этого нужна Инга. А вдруг я потребую телефонного с ней разговора, или даже свидания? Ее нельзя отсюда увозить. Ни ее, ни деньги… Деньги, – повторил Гринчук. – Сечешь? У меня выбор небольшой – либо я договариваюсь с ними, либо с твоим хозяином. Нет? С сегодняшнего утра с твоим хозяином даже предпочтительнее. Он ведь может меня просто спалить, я ему не нужен. А у новых… у них на меня, похоже, планы. Передай всё хозяину. Передай. И скажи, что у меня будет только одно условие – помочь мне вытащить Ингу…
   – И деньги, – сказал Сергеев.
   Только в уголке рта затаился легкий брезгливый изгиб. В самом уголке. Большинство бы и не заметило.
   Заметил Гринчук.
   – Ухмылочку свою сними, подполковник Сергеев. Не тебе учить меня благородству и гордости. Не тебе. Ты ведь тоже знаешь, что вертится земля. Знаешь, но помнишь про семью… И подыхать не хочешь… Что же ты на меня так смотришь, урод?!
   Сергеев отвернулся. Махнул рукой Стоянову, который руководил оцеплением.
   Капитан подбежал.
   – Запускай наших, все перетрясти и обнюхать, – приказал Сергеев.
   – Там… Товарищ подполковник… Товарищ подполковник просил оружие, и вы говорили…
   – Обойдется товарищ подполковник, – отмахнулся Сергеев, схватил с земли камень и швырнул в баклана. – Совсем обнаглел!
   Стоянов таки и не понял, о сорвавшемся с места баклане сказал начальник, или о проверяющем из министерства.
   – Я тебе что сказал – от него ни на шаг, – напомнил Сергеев.
   – Так ведь…
   – Если станет возражать – в наручники его… со всем уважением.
   Гринчук поклонился Стоянову с вежливой улыбкой.
   – Машина – там, – сказал Стоянов.
   – Пошли, – ответил Гринчук и оглянулся на Сергеева. – Мы можем идти?
   – Иди… те.
   – Забыл, – Гринчук щелкнул пальцами, вернулся к Сергееву и прошептал ему на ухо. – Не забывай, что ты – шестерка. Не стоит играть в самостоятельность. С другой стороны – покойный Олег очень точно и беспрекословно выполнял все приказы и распоряжения. Беспрекословно, точно и в срок. Ему это помогло? Кто у вас следующий на очереди?

Глава 7

   Улицы наполнялись людьми. Курортники двинулись к морю. Они сюда приехали ради этого – ради моря, солнца, пляжа… Для чего приехал он? Ради чего?
   Гринчук оглянулся – Стоянов шел следом, дисциплинировано держал указанную дистанцию. У него трагедия – очень хочется понравиться Гринчуку и ужасно не хочется разозлить своего непосредственного начальника.
   А Сергеев разозлен. Очень разозлен. Когда Гринчук уходил к набережной, Сергеев кричал на своих людей.
   Припрятал рубашку, сволочь. Припрятал… Всё у них здесь перемешалось – честь и подлость, понятия и беспредел. Всё. Они сами не поймут, что делают и зачем. Сергеев попытался его прикрыть, но компромат не уничтожил, а спрятал.
   Зачем?
   А затем, что сидит в нем бывший честный и неподкупный мент, не подох, а забился в самый уголок остатков души нынешнего подполковника. И колотит его злость на себя, на тех, кто его туда загнал… Время от времени пытается вырваться мент, а струсивший подонок топчет его, пинает – назад! Не смей! Нам нужно выжить…
   Чтобы выжили наши дети, тихо шепчет подполковник Сергеев недобитому менту. И мент снова затихает.
   Гринчук понимает его прекрасно. Он и сам…
   Бывший опер райотдела капитан Гринчук сейчас думает только о том, что детей Олега держат под прицелом. Держат, держат… Это понятно. Мать должна подтвердить, что именно к Гринчуку поехал ее супруг. И матери наплевать, что именно Гринчук спас ее детей. Тогда.
   Это бывший капитан Гринчук тоже прекрасно понимает. Понимает. И ничего не может сделать. Потому, что подполковник Гринчук слишком увяз в серьезной игре, слишком высокие ставки и слишком много неожиданностей, на которые нужно реагировать и которые нужно принимать во внимание.
   Подох Олег… Туда ему и дорога. Жалости Гринчук не испытывал, но теперь нужно помнить, что некто, стоящий за всем этим, попытается захомутать Юрия Ивановича. Захомутать.
   Идеальный вариант – втихую завербовать его и отдать новым, тем, кто рвется к власти. Такой красивый ход, симпатичный и эффективный.
   Держать Гринчука на привязи. Новые его тоже завербуют – и подставятся. Они будут думать, что всё контролируют, а на самом деле…
   Жарко… И толпа. И дети. И менты…
   Вон, сержант о чем-то разговаривает с киоскером… Просто треплется или… Нет, держит в руках фотографию Инги. Молодец, Сергеев, продолжает работать, хотя уже, кажется, всё и понятно. Скоро можно будет не обращать внимания на Гринчука. Скоро, но пока – ищут.
   Отбросить мысль о детях Большого Олега. Не думать. А думать о чем-нибудь другом…
   Когда он на меня выйдет? Когда?
   Гринчук вышел на летнюю площадку кафе, сел за столик. Ближе к краю. Нечего пугать Стоянова возможной попыткой к бегству.
   Стоянов прошел и сел за соседний столик. Вытер лоб платком. Жарко капитану. Может, пригласить его за свой столик, поболтать? Ничего капитан не знает. Ничего не может знать… Или всё-таки?..
   Ладно, вот сейчас подойдет официантка, заказать кофе, и, если она будет говорить о нем в мужском роде – пригласить Стоянова за свой столик. Если кофе будет среднего рода, пусть капитан…
   – Здравствуйте, – сказала девушка в белом переднике поверх футболки и шортов. – Что будете заказывать?
   – Кофе.
   – С сахаром? – спросила девушка.
   Гринчук хмыкнул.
   – Сахара сколько? – девушка тяжело вздохнула.
   Она, как и большинство южан, не любила курортников. Сволочи богатые, покуражиться приехали!
   – Две ложки, – Гринчук показал два пальца. – А кофе…
   Черт, вот так вот и загадывай!
   – Чье производство?
   – Колумбия, – ответила официантка. – Больше ничего?
   – Всё, – сдался Гринчук. – Больше ничего.
   Девушка взяла заказ у Стоянова и ушла.
   Стоянов сел спиной к Гринчуку, но так, чтобы слышать его разговоры. Трогательное сочетание лояльности и служебного долга. Не мозолить глаза.
   Гринчук положил перед собой на стол телефон. Сергеев должен был донести своему хозяину немедленно… И хозяин должен был немедленно реагировать. Почему немедленно?
   По кочану! Потому что Гринчук слишком опасен. Мертвый – опасен. Посаженный за убийство Большого Олега – опасен. Тут будет идти следствие, никуда не денутся. Придется выяснять, что тут, собственно, делал Гринчук, зачем сюда приперся Местер… Слишком много вопросов и слишком много возможностей проколоться…
   Новые, те, что стоят за снайпером, могут воспользоваться этим, как поводом, чтобы вычистить, выскоблить здесь всё, добраться до самой глубины… Нет, с минуты на минуту к Гринчуку придут. Или позвонят.
   Позвонят, подумал Гринчук уверенно. Позвонят. И звонить будет сам. В этом Гринчук был почти уверен. У них всех осталось слишком мало времени. Нужно реагировать быстро.
   Как бы он сам поступил в такой ситуации?
   – Кофе, – сообщила официантка и поставила чашку перед Гринчуком. – Приятного аппетита.
   Гринчук кивнул.
   Как бы он сам поступил?
   Имеем… Некто держит в узде троих местных крутых. Круче их и не придумаешь. Дедов, Сергеев, Олег… Этого достаточно, чтобы контролировать весь город. Более чем…
   Дедов, Сергеев и Олег не знали, кто дергает за веревочки. С Олегом произошла небольшая накладка, он узнал голос… И что? И ничего.
   Так вот, в Проморске, который полностью под контролем, который дыхнуть без разрешения не может, начинают происходить странные вещи… Кто-то на территории, которая до сих пор считалась неприкосновенной, начинает разыгрывать свою партию… Деньги, власть… Очень большие деньги и, значит, очень большая власть.
   Похоже, что кто-то из своих, из местных, продался. И кто? Один из трех самых крутых? Олег? Покойный Олег… Дедов? Сергеев? Олег из игры выбыл, так или иначе.
   За что его убили? Признался, что узнал голос по телефону. Хотя, на этого странного Черного Тамплиера Гринчук вышел бы и сам. Собственно, и вышел. Странно было бы не заинтересоваться такой колоритной фигурой.
   А Черный, похоже, особо и не прятался. Кассеты за зеркалом, экзотические, мягко говоря, обряды… Рано или поздно кто-то из… принятых не сдержался бы. И цепочка посыпалась бы. Точно.
   Итак, появляется красавец подполковник Гринчук, собственной персоной. Наглый и самоуверенный. Простейшее выяснение обстоятельств показывает, что все это не показное, а имеет под собой основу. Может Гринчук позволить себе быть и наглым, и самоуверенным. И прекрасно может дополнить собой коллекцию.
   Мастер – вышел из игры, а его территория остается без присмотра. Логика понятна, чтобы держать город, достаточно держать его хозяина. Нужна замена. Можно – уровнем повыше. А такого кандидата пока нет. И тут подворачивается Гринчук…
   Его кто-то пасет… Из-за него, кажется, все это и началось – похитили жену.
   Из-за тебя все началось, пробормотал Гринчук. Из-за тебя, Юрий Иванович! Сколько народу в тебя просто влюблены и жаждут тобой обладать.
   Наконец хозяин получает на Гринчука крючок нужного размера. Даже наживка не нужна, крючок уже впился в губу, или даже нет, крючок проглочен, и Гринчук знает, что ему могут вывернуть все внутренности. Одним движением руки.
   Ты знаешь это, Юрий Иванович? Знаешь? Тогда чего сидишь и лыбишся задумчиво на улицы курортного города? Всё, прошли времена бездумной свободы. На самом выходе…
   Еще можно было попытаться бежать, но куда? Без денег… Никуда ты без денег не убежишь…
   Выйти на Гринчука через кого-то? Для этого нужно быть уверенным, что этот кто-то уже не перевербован. И в ком может быть уверен хозяин Приморска, этот замечательный мистер Икс? Только в себе.
   Только в себе?
   Значит, на Гринчука выйдет сам.
   Гринчук раньше ломал голову, почему именно Приморск. Странно ведь и не умно… Всё делать через этот городок, превращать его в лабораторию по переработке. Зачем? Значительно безопаснее работать в нескольких городах. Ведь Приморск именно поэтому всплыл и стал притчей во языцех… Страшилкой стал и пугалом. Всё в нем…
   Теперь становится потихоньку понятно. Понемножку… Или вообще всё понятно?
   Зазвонил телефон.
   Гринчук посмотрел на высветившийся номер. Нету номера, подавлен номерок.
   Спина Стоянова напряглась, весь в слух превратился капитан.
   Номер неизвестен. Мистер Икс продолжает играть в таинственность, но…
   Гринчук взял трубку:
   – Да.
   – Юрий Иванович, – голос спокойный, размеренный… чеканный, что ли, – вы меня хорошо слышите?
   – Более чем. Здравствуйте, – ответил Гринчук. – С кем имею честь?
   – Это не важно. Предположим, с человеком, который знает о вашей рубашке.
   – Быстро…
   – Вы сами сказали – времени мало. Сказали?
   – Сказал.
   – Вот и прекрасно. Мы понимаем друг друга, очень хорошо понимаем. И нам остается только…
   – Встретиться, – сказал Гринчук. – Только встретиться.
   – Вы полагаете?
   – Я уверен. На слух я очень плохо воспринимаю важную информацию. С детства. Лучше один раз увидеть, чем… – Гринчук допил кофе и откинулся на спинку стула.
   Теперь – понятно. Теперь – замечательно.
   – Хорошо, – сказал голос после небольшой паузы. – Очень хорошо. Я так и планировал. Давайте мы с вами встретимся в Черном замке. Через… Через полчаса. Вас устроит полчаса?
   Гринчук левой рукой опрокинул чашку на блюдце, потом заглянул в чашку. Кофейная гуща расплылась по стенкам, ничего особо не рисуя. Вот так и пытайся предсказывать свою судьбу.
   – Вы, кажется, с ума сошли? – вежливо осведомился Гринчук. – Или Сергеев уже снял охрану?
   Собеседник засмеялся:
   – Пусть это вас не волнует. Вы приезжайте… Но…
   – Я никому не скажу, – пообещал Гринчук и повысил голос. – В Черном замке, значит?
   – Я вас жду.
   Отлично, они нас ждут. Олега тоже ждали? Ему так сказали, таким же властным голосом? И что потом? Земля, прощай, в добрый путь?
   Гринчук потер руки. По мышцам пробежал холодок. Так всегда перед неизвестной опасностью.
   Встреча с самым главным? С тем, кто сумел поставить на уши десятки, если не сотни очень высокопоставленных людей? Тот, кто сумел внушить ужас тысячам, сейчас придет на встречу с Гринчуком.
   Великий и ужасный.
   Все как в книжке о Волшебнике Изумрудного города.
   Каждый пришел к Гудвину за своим – и каждый увидел своего Гудвина. И пока отважный песик не выгнал из-за ширмы кукловода, никто и предположить не мог, что всё так просто. Один человечек.
   Какой бы широкой и могущественной ни виделась организация со стороны, все всегда упирается в одного конкретного человека.
   Всегда.
   Гринчук положил на столик деньги, встал и хлопнул Стоянова по плечу. Тот вжал голову в плечи.
   – Не трусь, капитан, твое время еще не пришло. Ты сейчас останешься здесь и будешь сидеть, как приклеенный…
   – Но…
   – Или тебе всю нокалку покоцают. Без вариантов. Задницу порвут на британский флаг, и свои будут рвать, и чужие. Въехал?
   – Въехал.
   – Вот и славно!
   Гринчук вышел на улицу, посмотрел по сторонам. Неподалеку от кафе стояла машина, красная «копейка». «Копейки» почти все красного цвета, подумал Гринчук, даже странно.
   Увидев, что Гринчук стоит на краю тротуара, водитель «копейки» тронулся с места, остановился возле потенциального клиента.
   – Добрый день, – сказал Гринчук, – мне через полчаса нужно быть возле так называемого Черного замка. Сможем?
   – Извини, – ответил водитель. – Я думал, в Узловую… У меня клиент…
   – Не хочешь заработать, не нужно, – Гринчук оглянулся и махнул рукой проезжающей «мазде».
   Стоянов дождался, пока Гринчук договорится с водителем «мазды» и уедет. Потом достал из кармана телефон и нажал кнопку.

* * *

   Водитель оказался точным. Обещал через полчаса, через полчаса и приехали. Гринчук расплатился и вышел из машины.
   Мельком, сквозь пальцы, глянул на солнце. Если температура будет расти такими темпами, то часа через два асфальт потечет серыми реками к морю. А еще через час вершины гор начнут оплывать, как свечи.
   Черный замок стоял на отшибе и был пуст. Выглядел пустым и безжизненным. Курортников отпугивал большущий плакат «Закрыто», а всех остальных… Все остальные знали, что хозяина внутри нет, а есть два милиционера, вроде как в засаде.
   И обряд соблюден, и проблем не будет.
   Будет забавно, если Мистером Икс окажется кто-то из сержантов, подумал Гринчук.
   Гринчук постучал в ворота. Никто не ответил. Гринчук потянул створку – она подалась. Во дворе тоже было пусто, только каменная голова перед входом пялилась на вошедшего.
   – Я еду, еду – не свищу, а как наеду… – цитату из Пушкина Гринчуку закончить не дали, открылась дверь башни, и на пороге появился сержант.
   – Здравствуй, сержант. Ты меня еще помнишь? – поздоровался Гринчук.
   Сержант потер подбородок – помнил, видать, беседу в гостинице.
   – Мне удостоверение показывать, или так пустишь? – спросил Гринчук.
   Сержант отошел назад, и на его месте появился Терминатор с погонами прапорщика.
   – Здравствуйте, товарищ подполковник, – Терминатор даже попытался улыбнуться. – Вы хотели что-то посмотреть?
   Гринчук оглянулся на ворота – створка встала на свое место.
   – Да, знаешь ли, хотел глянуть… Тут ничего нового или странного?
   – Никак нет, проходите, – Терминатор отошел, пропуская Гринчука. – Вообще-то начальник приказал без его разрешения никого не пускать…
   Гринчук остановился на пороге.
   – Проходите, чего там. Вы же к нам с…
   Терминатор сказал «с проверкой», но Гринчук этого уже не услышал. Когда человека бьют по голове, он обычно падает. А в этом смысле, Гринчук был совершенно обычным человеком.

   …Олег смотрел прямо в лицо и улыбался. Виновато как-то, рот кривился, будто улыбка всё норовила сползти из уголка губ, как слюна. А Олег все не решался ее сплюнуть.
   – Такая вот фигня получилась, – сказал Олег. – И ведь знал я, что могут замочить… Знал, а поехал. Он про детей сказал… про жену… Ты был прав – только они цена моей жизни. А что – цена твоей?

   В лицо плеснули водой.
   – Приходите в себя, товарищ подполковник, – в голосе Терминатора не было угрозы, так, насмешка. – С вами хотят поговорить…
   Голос доносился сверху, из-под облаков. Из-за туч, которые как раз истекали дождем.
   Гринчук открыл глаза. Красное и черное, по Стендалю. Стены и потолок. Перевернутая звезда, жуткие африканские маски.
   Гринчук попытался встать, но не смог – лежал с раскинутыми руками. Руки были привязаны к тому самому то ли ложу, то ли алтарю.
   Рядом с алтарем стоял Терминатор. Увидев, что Гринчук открыл глаза, Терминатор оглянулся и сообщил:
   – Оклемался. Можно разговаривать.
   – День добрый, – сказал, входя в комнату, некто в черном. – Здравствуйте, гражданин начальник.
   Гринчук напряг руки, пытаясь сделать это незаметно.
   – Не нужно, – засмеялся вошедший. – Если бы вы знали, сколько народу пыталось отсюда сорваться. К тому же, из такого положения веревки рвать особенно неудобно. Руки разведены, мышцы… Но я не об этом хотел с вами поговорить. А о…
   – Развяжите руки, гражданин Щелкунов. Быстро…
   – А тут не нужно кричать, – усмехнулся Черный Тамплиер. – Сейчас – не нужно. Кричать ты будешь потом, когда я решу.
   Черный подошел к алтарю и присел на край, в ногах Гринчука:
   – Не помешаю?
   – Могу уступить место.
   – Не нужно, вы ведь все-таки гость, – Щелкунов посмотрел на свои ногти, потер их о рукав черной рубашки. – Вы мне хотели что-то сказать? Лично. Если бы мы договорились по телефону – ничего этого не было бы. А так… Возможны варианты. Вы так замечательно смогли прижать покойного Мастера… Согласитесь, я придумал прекрасный способ держать таких людей, как он, в руках.
   Гринчук прикусил губу. Так глупо попасться…
   – Но вы ведь у нас не такой, вы ведь, загнанный в угол, не становитесь покорным, как остальное стадо. С вами лучше договариваться по-другому. Тут лучше угроза силы, чем сама сила…
   Не закрывать глаза, приказал себе Гринчук. И не смотреть на этого урода. Смотреть в потолок.
   – Я думал, что никогда уже сюда не вернусь, – задумчиво произнес Тамплиер. – Столько приятных воспоминаний… Итак, для чего мы с тобой встретились?
   – Менты эти понимают, что я их из-под земли достану? – спросил Гринчук. – Ты им объяснил?
   – Менты… Кто задумывался над тем, что понимают менты? – Щелкунов засмеялся. – Тем более, что только один из них сможет что-то рассказать… Второй… Второй уже умер. Этот молоденький… Симпатичный парень, но – ничего не поделаешь. Такова судьба.
   До чего противный голос! Эдакий проповедник – покайтесь, братья! И как на них клюют разные идиоты, деньги отдают, часами слушают. И верят, что самое странное.
   – В общем, всё выглядит так – я вошел в замок через свой тайный ход, а тут и вправду есть такой, пришлось пробить во время строительства – всего с десяток метров из бывшего погреба к расщелине. Я через него ушел вчера… Я вошел, сразу застрелил сержанта, а прапорщика оглушил. Сержант уже, как вы понимаете, убит, а прапорщик ожидает, когда я его вырублю перед уходом. У него голова крепкая, он не боится. Вы все запоминаете? – Щелкунов приставил ладонь к уху. – Не слышу!
   Даже в рожу плюнуть не получится, с горечью подумал Гринчук.
   – Нет, так у нас не получится разговора. Не выйдет. Сделаем по-другому, – Щелкунов подошел к двери, открыл ее и окликнул Терминатора.
   – Подойди сюда, у нас тут клиент не хочет разговаривать.
   Вошел Терминатор.
   – Вот, – сказал обиженным тоном Щелкунов, – лежит и молчит.
   – Сейчас, – кивнул прапорщик и шагнул к Гринчуку.
   Выстрел в закрытом помещении прогремел оглушительно. Голова прапорщика взорвалась, тело рухнуло на пол.
   – … и все, – сказал Щелкунов, держа пистолет в руке так, будто хвастался, какая у него есть замечательная игрушка. – Так еще проще – ты пришел, а я тут тебя уже ждал… Или вообще никого не волновало, что именно произошло. Расскажи, как все было на самом деле… Мне все равно. Ты хотел разговора без свидетелей – пожалуйста. Ты хотел наказать продажных ментов – вон, один лежит тут, а второй в зале для проповедей. Просто и красиво…
   Щелкунов присел на корточки так, чтобы его лицо оказалось напротив лица Гринчука. Гринчук отвернулся.
   – Ладно, любви у нас не получится, но у тебя тут выбора нет. Вот твоя рубашка, – Щелкунов из-за шторы достал рубаху, потряс ею в воздухе. – Еще есть протокол допроса жены Олега…
   – Есть? – спросил Гринчук.
   – Будет, – отмахнулся Щелкунов. – Обязательно будет.