– Есть информация по отцу Ирины Ревень. По тому самому, по которому она убивалась.
– Иди ты, – не поверил Украинский, – И что накопали?
– Отец ее, – Торба раскрыл блокнот, который во время разговора испещрил какими-то пометками, – некий гражданин Пастух Владимир Петрович…
– Твой тезка, – перебил Украинский?
– Неполный, – возразил Торба. – Бывает.
– Бывает, – согласился Сергей Михайлович. – Продолжай.
– Трудился во Всесоюзном институте электрификации начальником караула военизированной охраны. Исчез летом 1979-го.
– Что значит, исчез? Поясни?
– Пропал без вести. Он, якобы, отправился зарплаты получать, для своего института. В банк. Ну, и как под землю провалился. С концами.
– Один, что ли?
– Похоже, что нет, Сергей Михайлович. Как это раньше делалось, помните? Выделили машину, из гаража института, посадили туда стрелка вохра, чтобы охранял, и бухгалтера, понятно, деньги принимать.
– С водителем три человека, значит?
– Три…
– И что, никаких следов?
– Глухо как в танке, Сергей Михайлович. Так ничего не нашли. Разные версии отрабатывали, но… в общем, стопроцентный глухарь.
– А что за машина у них была? – спросил Украинский, рассеянно глядя на остов автомобиля. Майор Торба уловил этот взгляд:
– Вы думаете, Сергей Михайлович, что…
– А почему нет, Володя?
– Маловероятное совпадение, товарищ полковник.
Но, Украинский так не думал. Теперь в его голове заговорил Протасов. Голосом, в котором страх вовсе не звучал фальшиво: «Это маньяк, товарищ полковник. Или вообще демон! Да у нас там, бывало, по ночам, зуб на зуб не попадал. Мы его изловить с Вовкой хотели, но, куда там». «Бред сивой кобылы», – отрезал в ответ Украинский. Теперь Сергей Михайлович так не думал. Развернувшись на каблуках, он прошагал к криминалистам.
– Можно утверждать, была ли среди убитых женщина?
Получив утвердительный ответ, он вернулся к Торбе:
– Как считаешь, в 70-е вохровцев «ТТ» вооружали? Или «Наганами»?
– И так и так, я думаю.
– Номера табельного оружия установим, как считаешь?
– Придется попотеть, товарищ полковник.
– Слушай, а у этого Пастуха В.П. особые приметы были?
– Кто теперь скажет, – протянул Торба. – Архив подымать надо.
– Тоже верно.
Полковник снова посмотрел на «УАЗик», подумав, что возможно, эта машина совсем не похожа на «Летучий голландец». Возможно, она похожа на своеобразную дверь или скорее даже форточку, через которую можно заглянуть в прошлое, чтобы удостовериться, что оно не похоже на чудесный сад под голубым небом. Что оно и есть ил, от которого пахнет болотом. Ил с торчащими фрагментами костей. Ржавчиной, оставившей от металла труху, привкус плесени и небытия. Сергей Михайлович поморщился и был рад, когда его отвлек Торба:
– Товарищ полковник, идемте посмотрим. Кажется, «Рейндж Ровер» Правилова подымают.
* * *
Очутившись в цокольном этаже, Бандура осторожно выглянул наружу. Охотники находились еще далеко. Он глубоко вздохнул и, пригнувшись, как диверсант, поспешил навстречу спортсменам.
«А куда же еще, идиот? У тебя же ни флага, ни родины! – надрывался внутренний голос, пока он несся через кусты, забирая немного левее. – На хрен тебе вообще жизнь?! Вся твоя жизнь – ошибка! Ты и сам – просчет природы»
План Андрея был рискованным и авантюрным до мозга костей. В особенности, принимая в расчет левую руку, которая отекла и болела. «Хорошо, что не правую, – успокаивал себя Андрей. – Ну, конечно, у вас сифилис, больной. Ура! Хорошо, что не СПИД».
План Бандуры сводился к тому, чтобы, разминувшись со спортсменами, захватить одну из машин. Бандура надеялся, что сумеет сделать это. В конце концов, спортсменам вполне резонно было предположить, что беглец кинется наутек, словно заяц, к побережью, где они его настигнут и прикончат. Раз так, Андрей собирался перейти в контрнаступление. Как шестая немецкая армия в Арденнах.[47] «Сюрприз! – ухало у него в голове. Голос был чужим, из какого-то американского фильма. План, конечно, был рискованным, мягко говоря, но ничего другого ему на ум не пришло.
«Пуля дура, штык молодец», – подбадривал себя Бандура на ходу. Он миновал обезображенное тело Ногая, стараясь не смотреть на бурые потеки и брызги чего-то белого вокруг, и рванул по косогору, используя рельеф местности. От горба к горбу и от одних кустов до других. Метрах в пятидесяти от пансионата склон пересекал глубокий разрез, вероятно, последствие оползня. Или стараний строителей, вынувших грунт для каких-то своих нереализованных целей. Балка имела острые края, крутые склоны, а внутри густо поросла колючками. Андрей заприметил ее еще с крыши, решив, что лучшего места для контратаки не найти. Достигнув оврага раньше загонщиков, он нырнул в запахи клевера, ковыля и лопухов.
«Хорошо бы не напороться на змею», – думал Андрей, обдирая ладони в кровь и извиваясь угрем, потому что ползать по-пластунски тоже надо уметь. Вскоре его ушей стали долетать обрывки фраз, которыми перебрасывались на ходу спортсмены. Голоса были громкими и самоуверенными, словно Андрей уже валялся на поляне с десятком пуль в животе, словно трофей на удачной охоте, и, следовательно, оставалось разве что охладить в каком-нибудь ручейке водку, перед тем, как разливать по эмалированным походным кружкам.
«Ну, погодите, козлы», – Андрей перестал дышать, до боли сжимая ореховую рукоять «Береты».
– Закадрил пацан шалаву в кабаке, – сообщил невидимый голос сверху. – Капусты заслал, не меряно. Похавали они, значит, выпили. Привозит к себе на хату, а шалава, прикинь, уперлась, и ни в какую. Он: Ты чего, коза, офигела? Давай. А она: Не могу, дела у меня, понимаешь? Прикинь попадание! Ну, пацан нарезался по случаю такого облома. Продирает утром окуляры. Смотрит на руки – а те в юшке. Ну, блин, – думает, – убил, е-мое! Подходит к зеркалу: Твою мать. Убил. И съел.
Дружный хохот прозвучал так близко, словно Андрей был среди спортсменов. Судя по всему, они как раз находились прямо над ним, на краю склона. Бандура буквально распластался на дне впадины, жалея, что не умеет закапываться в песок, как ящерица.
– Какой у Ногая ствол был, кто знает? – спросил другой голос, судя по интонациям принадлежавший человеку, не воспринимавшему анекдоты. И, большому, судя по тембру. Андрей подумал, что его обладатель среди спортсменов за главного.
– Рыжий, наверное, в курсе.
– И никто его, бля, не спросил?
– На фига, Буня? – удивился кто-то, третий.
– Пацаны! Вы жопами думаете, – сказал Буня, и смачно сплюнул в балку. Плевок приземлился в каких-нибудь десяти сантиметрах от Андрея. – Сколько раз тот отморозок по Рыжему шмальнул?
– А какая, в натуре, разница?
– Залепит пулю между рогов – узнаешь, недоумок, какая.
– А?
– Бэ. Следи за окнами! Завик? Бери своих пацанов и валите наверх. Каждый этаж шмонайте, с цоколя, бля, по чердак.
– Сделаем, – ответил невидимый Завик, и его люди, топая, как стадо носорогов, посыпались с косогора к долгострою.
– Жора, – продолжал Буня, – обойди коробку с моря. Чтобы клиент не выскользнул.
Постепенно голоса сместились к югу.
– Ой, бля! – воскликнул Буня издалека, видимо, обнаружив изуродованный труп Ногая. – Ни хера себе! Долбать-копать.
– Приходит некрофил на кладбище, втыкает лопату в грунт и говорит: долбать-копать. – Начал любитель анекдотов.
– Замажь хлебало и вали рогом за Желудем.
Вскоре голоса совсем стихли. Бандура остался в одиночестве. Опасность не миновала, конечно, просто они пока разминулись. Соблюдая чрезвычайную осторожность, Андрей пополз дальше. Лишенный возможности пересчитать бандитов, он, тем не менее полагал, что у машин остался малочисленный арьергард. Один, максимум два человека. Рыжий, и кто-то еще. Может, даже один Рыжий. Это было бы совсем неплохо. Это было бы настоящей удачей.
* * *
– Как из автосалона, правда, Сергей Михайлович? – присвистнул Торба, и улыбнулся. – Залюбуешься. Надо будет с Правилова оплату потребовать. За услуги мойки.
– Точно, – сквозь зубы процедил Украинский, не отрывая глаз от массивного корпуса «Рейндж Ровера». Вода стекала с него ручьями, наводя на мысли о всплывшей на поверхность субмарине. Машина сверкала на солнце, сторонний наблюдатель, вероятно, сказал бы, что купание пошло джипу на пользу. «Ровер» вытянули на берег, доставив к остову «УАЗа», теперь машины стояли радом, в каких-нибудь десяти метрах. По сравнению с черным джипом Олега Правилова загадочный «УАЗ» казался пришельцем из далекой галактики, космическим странником, скитальцем, пробивавшимся сквозь ледяную межзвездную пустоту такой невообразимо долгий срок, в сравнении с которым эра динозавров представляется едва ли не вчерашним днем.
Украинский направился к джипу, стараясь скрыть волнение. Его мало интересовало тело Планшетова, которое, если конечно верить Протасову, они рисковали обнаружить внутри. Украинский подозвал своих людей:
– Осмотрите машину.
Следующие пять минут тянулись для него, как вечность.
– Ничего, Сергей Михайлович.
Он знал, что Протасов враль. Он знал, что вся его болтовня про сумку – яйца выеденного не стоит. Более того, он знал, что уже никогда ее не найдет. Можно было не ездить на Десну. Не тратить время, которого всегда в обрез. Закусив губу, Украинский сам заглянул в машину. По полу салона перекатывалась вода, он выглядел, как новый. Ничего.
– Еще раз посмотрите, – приказал Украинский, для очистки совести. Торба стоял рядом, посматривая на шефа исподтишка. Когда запищал телефон, майор машинально положил ладонь на трубку. Однако, на этот раз, звонили не ему. Кто-то хотел поговорить с Украинским.
* * *
Путь к дороге занял у Андрея не менее получаса. И не мудрено – он дал хороший крюк, подобравшись к машинам со стороны скал. Высунув голову из кювета, Бандура, как и предполагал, разглядел двоих бандитов. Рыжий спокойно покуривал, взгромоздившись на левое крыло «Бимера». В салоне микроавтобуса дремал водитель.
– Итак, на счет три, – прошептал Андрей, чувствуя знакомую пустоту в животе и мелкую вибрацию коленей. – Раз, бляха… два… – Он весь подобрался. – Три.
Икра правой ноги разогнулась пружиной, выбрасывая далеко вперед. Рыжий негромко вскрикнул и выронил изо рта сигарету. Водитель микроавтобуса обернулся на этот вскрик и выпущенная Андреем пуля ударила его точно в левый висок, прошила голову, снесла правую лобную долю и ударилась в лобовое стекло. Стекло лопнуло, как колба с гремучим газом.
«Рука!» — это было не слово, это была вспышка боли, на мгновение оглушившей его. Рана от пули Ногая не была смертельной. Но, и не безделицей, естественно, тоже. Если бы Рыжий не растерялся, то наверняка бы пристрелил Бандуру. По счастью, он остался сидеть, громко пукнув и позабыв о нагане, заткнутом за ремень брюк.
– Оружие на землю! – завопил Андрей и Рыжий отбросил револьвер, словно тот был раскален докрасна. – А теперь живо в машину, сука!
Поскольку Рыжий медлил, Бандура хватил его пистолетом по черепу. Рыжий жалобно замычал. В это мгновение прогремел выстрел. Ощущение проткнувшей уже пострадавшее плечо сосульки заставило Андрея с воплем повалиться на колени. Падение спасло ему жизнь. Вторая пуля лишь оцарапала кожу на черепе, улетев к морю. Бандура упал на бок, рыча. Вместо сосульки в ране теперь была раскаленная спица, это было еще хуже.
Лежа на асфальте, он, наконец, разглядел третьего бандита, очевидно, отлучившегося по большой нужде. Бандит выскочил из зарослей, одной рукой целясь в Андрея, а другой, поддерживая брюки. Бандура надавил спусковой крючок, пуля поразила третьего в живот. Он упал, как сноп соломы. И исчез из поля зрения, наверное, скатился в овраг.
Пока Бандура стрелял, Рыжий нагнулся за револьвером. Андрей увидел это из-под машины и выстрелил, надеясь, что попадет Рыжему в ногу или в руку. В следующее мгновение бывший вертухай вращался на спине, хватаясь за изувеченную щиколотку и вопя благим матом.
Отбросив бесполезную теперь «Беретту», Андрей за шиворот поволок вертухая к машине. – Живо внутрь, падло, а то я тебе еще и яйца отстрелю!
Затолкав Рыжего в салон, Андрей подобрал револьвер и устроился за рулем «БМВ». Только теперь он посмотрел в сторону пансионата, чтобы убедиться: сопровождавшаяся стрельбой схватка у машин не осталась незамеченной. Буня сообразил, что его обвели вокруг пальца, и закричал страшным голосом, созывая спортсменов, рыскавших по всем этажам. Те откликнулись не сразу, однако вскоре полдесятка молодчиков уже неслись через поле, словно сдающие кросс солдаты. В план Бандуры этот кросс не вписывался, он не собирался их дожидаться. Андрей потянулся к замку зажигания. Пальцы натолкнулись на гладкий металл со скважиной для ключа посредине.
– Где ключи, сука? – страшным голосом осведомился Андрей, прекрасно понимая, что счет идет на секунды. – И, не размахиваясь, ударил Рыжего наганом по губам.
– В бардачке, наверное! – Рыжий схватился за рот. – Не бей, пожалуйста! Я кровью истекаю!
– Если врешь, то в последний раз, – пообещал Андрей. Он хотел перебросить наган из правой руки в левую, но вовремя сообразил, что она выведена из строя. – Смотри сам! – приказал он. – И, без фокусов. Застрелю.
Он наблюдал, как трусятся руки Рыжего, исследующие на ощупь отделение для перчаток.
– Нога! – стонал Рыжий.
– Ну, – поторопил Бандура.
– Пусто, – хрипло сказал Рыжий, и сглотнул. Бардачок был чист, как хранилище банка после визита медвежатника. Ствол нагана, покачнувшись, уткнулся Рыжему в ногу.
– Погоди, погоди! – зачастил Рыжий. – Они, кажется, у меня в кармане. Сейчас достану! Погоди!
– Поздно, – выдохнул Андрей. Его палец придавил собачку спускового крючка. Барабан провернулся со щелчком, подставив капсюль патрона жалу бойка. Револьвер рявкнул, изрыгнув пламя, опалившее ткань на колене Рыжего. Рыжий заорал, как сирена.
– Ай! Ай! Что ж ты, мать твою, делаешь?! Ах, больно! Ай! Ай!
– Ключи, гнида! – поторопил Андрей.
Рыжий вытащил из кармана связку ключей, украшенных фирменным брелком «БМВ». Его ладони трусились, как под током.
– Что ж ты делаешь? – завывал он. – Ноги.
– Засохни, гурон. Еще какой финт выкинешь, пожалеешь, что на свет появился!
Рыжий, похоже, уже жалел, быстро теряя кровь.
– Я умираю, твою мать! Ты мне артерию прострелил!
Переднее сидение было забрызгано кровью. Рыжий извивался, тяжело дыша. Салон, перетянутый светлой кожей, теперь напоминал бойню. Андрей вставил ключ в замок. Двигатель взревел, Бандура отпустил сцепление, и машина сорвалась с места, как ракета-носитель на Байконуре. Приблизившиеся на расстояние выстрела спортсмены открыли ураганный огонь, но пули только протыкали небо и плющились о вековые крымские скалы. Когда вы управляете любым, мало-мальски исправным «БМВ», сетовать на приемистость не приходится. Андрей наступил на педаль, торчащую у «БМВ» из пола, как подберезовик изо мха. Из-под задних колес повалил дым. Разбрасывая гравий и виляя кормой, машина понеслась по дороге.
– Ушел, гнида! – хором орали спортсмены. Вскоре они обнаружили тела погибших товарищей, и завопили еще громче. Буня, в отчаянии рвал волосы. Потом потянулся к рации, докладывать об успехах Витрякову.
– Леня?! Он ушел! Выскользнул, падло, понимаешь, сам не пойму, как. Еще и бэху Вацлава Збигневовича угнал! Надо дорогу перекрывать!
Выслушав обещание Витрякова вступить с ним в интимные отношения, Буня утер пот, сунул рацию в карман и вызверился на мечущихся в растерянности спортсменов:
– Живо в автобус! Шевелитесь, уроды, бля!
Бандиты забились в «Мицубиси», и микроавтобус, покачиваясь на рессорах, как бригантина, устремился в погоню. Впрочем, Андрея уже и след простыл.
* * *
Прижав трубку к уху, Украинский отошел в сторону. Майор Торба украдкой следил за шефом, ломая голову, кто ему звонит? Он бы дорого дал, чтобы прослушать разговор, однако, последнее было не в его власти.
– Украинский слушает? – повторил полковник, удалившись на приличное расстояние. Он еще переваривал отсутствие сумки. Какая-то его часть не желала с этим мириться.
Хорошо слушаешь? – спросил Сан Саныч, начальник Ялтинской «семерки».[48] Два часа назад Сергей Михайлович попросил его о помощи. Раз Сан Саныч перезвонил, значит, что-то стряслось.
– Сан Саныч, ты? – опешил Украинский. С этим утонувшим джипом, с этим набитым костями «УАЗом» недавний разговор вылетел у полковника из головы. – Что-то я тебя не узнал. Богатым будешь. – Он попробовал отшутиться, чтобы выиграть время.
– Твоими молитвами, – буркнул Сан Саныч враждебно.
– Ты это о чем? – насторожился Украинский.
– Не знаю, Сережа, что ты имел в виду под чрезвычайными происшествиями за сегодня, и почему они тебя заинтересовали, но, происшествие есть. Чрезвычайное. Как заказывал. И, по-моему, оно касается тебя.
Этим «тебя», по мнению Украинского, можно было забивать сваи на стройке. Подобного тона он от Сан Саныча не слышал уже лет двадцать. С тех пор, как их отдел в КГБ прошляпил отъезд в Землю Обетованную еврея физика, как выяснилось, носителя научных секретов государственной важности. Тот давний скандал чуть стоил обоим погон, а может, они только чудом избежали трибунала. Впрочем, это было давно.
– Что стряслось? – спросил Украинский. После их разговора в обед он несколько раз пробовал безуспешно связаться с Вардюком. Капитан пребывал вне зоны досягаемости.
– Пол часа назад, на трассе Ялта-Алушта обнаружены трупы работников ГАИ: капитана Вардюка и старшего лейтенанта Любчика. Знакомые тебе фамилии, так?
Украинский закусил губу. Говорить было нечего.
– Как это случилось?
– Как раз выясняем. Их в патрульной машине обнаружили. Случайно. Остановились туристы, дорогу уточнить, и… позвонили, в общем, в милицию. Спасибо, кстати, другие бы бежали, куда подальше.
– Да уж, – согласился Украинский. – Причину смерти установили?
– У обоих пулевые ранения в грудь и живот. У Вардюка кроме того, похоже, шея сломана… но…
– Что? – Украинский превратился в слух.
– Любчика, похоже, били. Или, волокли куда-то. Да и с пулевыми ранениями не все гладко. Похоже, их сначала умертвили, а потом застрелили. Судя по всему, не в машине. Салон чистый, как стеклышко.
– Подозреваете кого-то? – спросил Украинский.
– Свидетелей преступления нет, – с досадой констатировал Сан Саныч. – но, на заднем сидении обнаружена сумка. С документами на имя некоего Бандуры Андрея Александровича. Согласно авиабилету, этот Бандура прибыл к нам утренним рейсом из Киева. Интересное совпадение, правда, Сергей?
– Орудие преступления? – перебил Украинский.
– Нет, – сказал крымский полковник. – Отпечатков по салону много. Попозже будут результаты.
– Ты думаешь, этот Бандура их убил?
– Разберемся, – пообещал Сан Саныч. – Андрей Бандура, если живой, маловероятно, что сумеет скрыться. Его вся местная милиция разыскивает. Весь личный состав на ногах. Фотография есть, так что…
«Что там за хрень произошла? – ломал голову Украинский. – Что они не поделили? Мать моя, женщина, час от часу не легче!»
– Далеко не убежит, – заверил Сан Саныч. – Возьмем, никуда не денется.
– Я не сомневаюсь, – пробормотал Сергей Михайлович. – Слушай, Сан Саныч, а что, если не он их убил? Могли это подстроить?
– Кто? Ты к нему что, в адвокаты записался? – осведомился Сан Саныч с издевкой. Тон вопроса был таким, что Украинский поспешил откреститься:
– С чего ты взял? Я просто хотел узнать, что ты думаешь?
– Я думаю, мне пора от тебя услыхать, кто он такой, этот Андрей Бандура?
– Откуда мне знать? – парировал Украинский, с ужасом подумав о том, просить помощи старого приятеля его надоумил черт.
– Ты уверен в этом, Сережа?
– Саня, как в тебе, – отрезал Украинский.
– Добро, – Сан Саныч вздохнул, решив, что самое время поменять тему. – Как Светлана, Сережа?
– Гриппует, – помрачнел Украинский. – Вчера всю ночь горела. Еле понимаешь, температуру сбили.
– А с операцией у вас что? – спросил Сан Саныч, давая понять, что вопрос загадочной гибели связанных с Украинским милиционеров закрыт. Пока, по-крайней мере. – Я с Лидой говорил. Она сказала, вам в Германию предложили ехать.
– Предложили, – с горечью согласился Сергей Михайлович, бросив взгляд на джип Олега Правилова.
– Дорогое удовольствие, как я понял?
– Не то слово, Саня.
– А у нас сделать нельзя?
– Как тебе сказать…
На прошлой неделе они со Светланой побывали в клинике 4-го управления Минздрава, традиционно, со времен развитого социализма, обслуживающей далеко не шахтеров. Вердикт врачей он предугадал заранее: изменений к лучшему никаких, нужна операция, которую могут сделать только в Германии или Штатах. Там пластическая хирургия не стояла на месте, и достигла определенных высот. Пока мы штурмовали какие-то другие, с большими потерями и бестолку.
– Во сколько нам операция обойдется? – спросила Лида Украинская, всхлипывая. Им назвали обескураживающую цифру. Плюс дорожные расходы. Плюс расходы на проживание. Плюс оформление паспортов и виз.
– С девочкой вы поедете, мама?
Лида беспомощно смотрела на мужа. Полковник Украинский кивнул так уверенно, словно был золотовалютным резервом государства. Не дрогнув, выслушал приговор, и сказал, что они все оплатят наличными. Тогда он еще не знал, что затеянная Милой афера сорвется. Что деньги пропадут без следа.
– Что врачи говорят? – вывел его из задумчивости Сан Саныч.
– Ох, не спрашивай, Саня. Что они могут сказать? Они не говорят. Они рисуют. Такую мне, понимаешь, цифру нарисовали… В зобу дыханье сперло…
* * *
– Что-то не так, Сергей Михайлович? – спросил Торба, как только Украинский повесил трубку.
– Все чудесно, Володя, – съязвил Сергей Михайлович, набирая номер Артема Поришайло.
* * *
Отмахав километров тридцать, оставив слева громадину Аю-Дага, исполинского каменного медведя, который приник к воде, не подозревая, что она соленая, а затем и известный на весь Союз «Артек», с фасада которого абсолютно чуждая Стране дочь эмигрантов еще не распорядилась содрать не ею данные ордена,[49] Бандура свернул в горы. Назвать совершенно разбитый проселок дорогой не решился бы и специалист по туфте.[50] Колеса ежеминутно попадали в выбоины, несколько раз машина со скрежетом задела разбросанные между колеями валуны. Впрочем, Бандуру это вполне устраивало. Андрей протянул полсотни метров от трассы, карабкаясь все выше, пока они не очутились на живописной поляне, образованной кустами шиповника. Убедившись, что густые заросли надежно заслонили легковушку от дороги, Бандура заглушил мотор и обернулся к Рыжему:
– Давай, падло, выкладывай, кто меня заказал? Кто вы вообще такие, мать вашу, уроды?! – поскольку Рыжий не реагировал на эти слова, Андрей пнул его в плечо. Рыжий, застонав, с трудом поднял голову:
– Умираю.
Оценив количество заляпавшей сиденье крови, Андрей решил, что так и есть. Правда, он и сам чувствовал себя немногим лучше Рыжего. Если выпущенная Ногаем пуля не причинила особого вреда, порвав кожу и испортив рубашку, то застреленный им на дороге спортсмен оказался метче. Его пуля сидела у Бандуры в плече, которое пылало огнем. Кровотечение, к счастью, прекратилось, рубашка прилипла к телу, и служила пластырем. Левую руку он не чувствовал, теперь она висела как плетка. Впрочем, он все равно ничего не мог с этим поделать. Они с Рыжим были заложниками на корабле под названием Неудача.
– Мой маршрут, – сплошная неудача, – пробормотал Андрей, неожиданно вспомнив строчку из песни Андрея Макаревича. – Давай, придурок, не тяни! Мне нужна информация! Мы оба умираем! Вся жизнь, твою мать, медленное умирание! Но, ты же не собираешься этот процесс ускорить?
– Мне надо в больницу, – еле слышно сказал Рыжий. Он едва не плакал. Бандура приставил ствол нагана к ширинке собеседника:
– Ответ неправильный. Но, как знаешь, герой…
Механизм щелкнул, барабан провернулся. Звук заставил Рыжего встрепенутся. Он, очевидно, решил, что никакая информация не стоит прострелянной мошонки. Андрей вздохнул с облегче6нием:
– Давай, говори.
Услышав имена Витрякова и Бонифацкого, Андрей все понял. Выходило так, что о его визите было известно заранее. Теперь оставалось установить источник утечки информации. По словам Рыжего, Бонифацкий узнал о прибытии киллера из столицы со слов симпатичной белокурой женщины.
– Ее, кажется, Милой зовут. – Добавил Рыжий. – Забери наган, а?
– Милой? – не поверил Бандура. Скорее, это было совпадение. Но, он все заставил Рыжего подробно описать эту загадочную Милу. Словесный портрет совпадал в мельчайших деталях.
«Это она», – подумал Бандура, и только тут вспомнил о том, как они с Атасовым сдали госпожу Кларчук Витрякову. Это было в четверг вечером. Сегодня была суббота.
– Не копай яму другому, – пробормотал он, – сам в нее загремишь. Ну, надо же.
– Ты о чем? – жалобно спросил Рыжий.
– О жизни, твою мать. – Теперь все встало на свои места. Они были отвратительными.
– Где сейчас Бонифацкий?
– В «Камне Шаляпина».
– Что за камень такой? – не понял Бандура.
– Пансионат. В Никите. Домики одноэтажные. Прямо у моря.
– Подробнее давай, – потребовал Андрей, – и еще, сколько у Бонифацкого людей?
Точного количества Рыжий не знал: