Страница:
ДУХИ, ДЕМОНЫ И ДРУГИЕ
ний происходящему. Ровно через год после начала беспорядка шум внезапно прекратился.
В основном полтергейст не опасен, хотя это правило, как и любое другое, имеет по меньшей мере одно поразительное исключение. Речь идет о так нааываемой "ведьме Беллов" - "злом духе", который на протяжении четырех лет терроризировал семью фермеров из провинции Робертсон штат Теннесси, и в конечном итоге умертвил ее главу, Джона Белла.
В 1817 году, когда "невидимый ужас" вселился в ничем не примечательный дом Белла, Америка не знала еще термина "полтергейст", да и учение спиритуализма возникло лишь тридцать лет спустя. Впрочем, едва обретя дар речи, существо это уведомило присутствующих о том, что оно не является духов умершего. "Я просто дух", - твердило оно. Однажды "дух" назвал себя Ведьмой, и прозвище это так с тех пор за ним и осталось.
Все началось со скрежета и стуков; некоторое время звуки эти доносились будто бы снаружи, но вскоре проникли в дом: у кровати раздался вдруг злобный рык, словно некое животное принялось обгладывать ее ножку, затем что-то стало скрести когтями по паркету и хлопать крыльями под потолком. Уже через несколько дней уровень шума возрос настолько, что казалось, от грохота сотрясается весь дом.
Первые "публичные выступления" Ведьмы носили явно выраженный религиозный характер: проявляя удивительный талант имитатора, она слово в слово пересказывала воскресные проповеди, точно копируя при этом голоса двух местных священников.
Благочестивые порывы Ведьмы, однако, очень скоро иссякли, и к ужасу всех членов этой чрезвычайно набожной семьи, она принялась изрыгать ужаснейшие богохульства. Кроме того, Ведьма во всеуслышание объявила о своей лютой ненависти к старому Джону Беллу и пообещала, что не оставит его в покое, пока не сведет в могилу. Начиная с этого момента здоровье фермера стало ухудшаться. Фермер слег, теперь
дыми днями он пребывал в каком-то странном состоянии, бредя и непрерывно содрогаясь всем телом.
18 декабря 1820 года у кровати больного собралась вся семья. Фермер находился в каком-то странном оцепенении: его отяжелевшее тело невозможно было даже поднять на подушки. Один из его сыновей, Джон Белл-младший, подошел к аптечке, но вместо снадобья, прописанного доктором, обнаружил там пузырек, "на треть наполненный какой-то странной жидкостью". "Ага, старого Джона вздумали оживлять? прокаркала вдруг Ведьма, когда прибыл врач. - И не пытайтесь! Он больше не встанет с этой постели!"
Наутро Джон Белл умер. Ведьма не прекратила своих издевательств над несчастным и после его кончины: в тот момент, когда гроб опускали в могилу, кладбище огласилось похабной песенкой: "Налей-ка мне бренди, папаша!.."
По-видимому, дочь Джона Бетси страдала раздвоением личности. Частичка ее подсознания, "отколовшись" от основного психического массива, каким-то образом обрела самостоятельную жизнь и... посвятила ее методическому, последовательному уничтожению отца. Природа этого заболевания и сегодня остается неясной. Известно лишь, что встречается оно крайне редко, а "вырастает", как правило, на почве перенесенного в детстве сильнейшего эмоционального потрясения. На основе сравнительного анализа всех имеющихся данных об этой болезни доктор Фодор позволяет себе сделать "чисто умозрительное заключение" относительно истинной природы феномена, вошедшего в историю "психической науки" под именем "ведьмы Беллов". Он считает, что процесс полового созревания и первые бурные всплески сексуальности, несомненно ощущаемые очень болезненно ребенком, выросшим в пуританской атмосфере, характерной для сельской Америки тех лет, в данном случае наложились на внезапное и столь же острое пробуждение каких-то глубоко подавленных воспоминаний. О
чем же таком может "вспомнить" вдруг девочка впервые начинающая ощущать себя женщиной? Доктор Фодор предупреждает: теория его "рассчитана на читателя, преисполненного терпимости и лишенного предрассудков". Он полагает, что Белл-старший некогда делал попытки к растлению малолетней дочери. Предположение это достаточно правдоподобно; в конце концов, инцест - явление куда более распространенное, чем нам с вами кажется, особенно если речь идет о сельской глубинке. Первые симптомы "комплекса вины", отмечает Фодор, Белл испытал в тот самый момент, когда у его дочери начался период пубертации. Судя по всему, приступ раскаяния так глубоко поразил психику отца, что он, конечно, неосознанно, сам вступил с "духом" в самоубийственный союз.
Возникает вопрос: если "ведьма" действительно не более чем "отколовшаяся" часть детской психики, вознамерившаяся свести в могилу Джона Белла, то откуда в ней столько ненависти к Бетси, другими словами, к самой себе? Для психиатра ответ очевиден: мы вновь имеем дело с неосознанным самонаказанием. "Первая искупительная жертва в виде расторгнутой помолвки была принесена уже в самом начале, - пишет Фодор. - Запланировав убийство, подсознание заранее принялось отмаливать грех".
Жаль, конечно, что "ведьма Беллов" не осчастливила нас своим появлением лет этак на сто попозже. Сегодня ученые наверняка смогли бы узнать о ней несравненно больше. Исследование паранормальных явлений ведется в наши дни на строго научной огнове.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
ЛИТЕРАТУРА
1. Э. Б. Тайлор. Первобытная культура. МД 1939.
2. Фр. Смит, Р. Стемман. Тайны загробной жизни М., 1993.
"ВОТ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БЫЛ 1 У ПОДЗЕМНЫХ ЖИТЕЛЕЙ"
Посещения умерших живыми и наоборот бывают и предметом личного опыта, и свидетельствами очевидцев. Души умерших являются живым во сне или в видениях, и приносят вести из другого мира. Иногда же люди сами отправляются туда и, вернувшись, рассказывают живым, что они видели там. Иногда путешественник оказывается там вместе со своей материальной оболочкой, иногда же говорится только, что он отправился сам, но духовно или телесно - об этом ничего не упоминается в рассказе. Большей частью, впрочем, туда отправляется одна душа человека, оставив тело в состоянии экстаза, сна, оцепенения или даже смерти. Некоторые из этих рассказов, повторяющихся на всех стадиях культуры, от диких до цивилизованных времен, передавались с полным убеждением со стороны самого духовидца, другие же представляют собой лишь подражания оригинальным рассказам. Такие видения воспроизводят, конечно, представления, которыми до того времени был наполнен ум видевшего их. Всякое представление, запавшее раз в голову дикаря, варвара или фантаста, способно легко воспроизводиться извне. Здесь оказывается порочный круг: он видит то, во что верит, и верит в то, что видит. Глядя на отражение собственного ума, он, подобно ребенку, который видит себя в
287
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
кале, почтительно подчиняется внушениям своего второго "я". Краснокожий индеец посещает счастливые места охоты, тонганец тенистый остров Болоту, грек нисходит в Аид и любуется Елисейскими полями, средневековый аскет видит ужасы ада и блаженство рая.
Между североамериканскими индейцами, и в особенности алгонкинскими племенами, нередки рассказы о людях, души которых отправлялись во сне или в бреду при тяжелых болезнях в страну умерших и возвращались вновь оживить свои тела и рассказать виденное ими. То, что они видели, весьма соответствует тому, что им внушалось с детства: они говорят про долгий путь по дороге умерших, про гигантскую землянику, которой освежаются духи, но которая обращалась в красный камень от их прикосновения, про древесную кору, которую им предлагали вместо сушеного мяса, и большие дождевики вместо тыкв, про реку мертвых, через которую надо было перебираться. по змее или по колеблющемуся бревну, про большую собаку, стоявшую на другом берегу, и про . селения умерших по ту сторону реки.
Зулусы еще в наши дни рассказывают о людях, спускавшихся через отверстия в почве в подземный мир, где горы, реки и все предметы такие же, как и на поверхности земли, и где легко отыскать своих родных, потому что мертвые живут в селениях и доят своих коров, которые были убиты на земле и воскресли к новой жизни. Умпенгула, зулус, рассказавший одну из таких легенд доктору Коллэуею, припоминал, как он, будучи еще мальчиком, видел безобразного волосатого маленького человечка, по имени Ункама, который, преследуя дикобраза, опустошавшего его запасы, спустился за ним в глубокую нору и попал оттуда в страну мертвых. Вернувшись снова домой, он увидел, что его сочли за мертвого. Жена его, верная долгу, сожгла и схоронила все его имущество, а удивленная толпа при его появлении снова затянула погребальный гимн. Про этого зулусского
Данте народ постоянно говорил: "Вот человек, который был у подземных жителей".
Один из самых характерных рассказов" этого рода принадлежит Новой Зеландии. Этот рассказ, представляющий особый интерес из-за сохранившегося в нем воспоминания о вымершем исполинском моа и заслуживающий воспроизведения с наибольшей полнотой ради заключающихся в нем мелких подробностей и той жизненной реальности, которую придавали варвары подобным легендам, был передан Шортлэнду его слугой, по имени Те-Вгаревера. Тетка этого человека умерла в уединенной хижине на берегу озера Роторуа. Она принадлежала к знатному роду, и потому ее тело оставили в хижине, заложили окна и двери и покинули это жилище, так как ее смерть сделала его "табу". Но день или два спустя Те-Вгаревера, плывя рано утром с несколькими товарищами в лодке вблизи этого места, увидел на берегу женскую фигуру, делавшую им знаки. Это была его тетка, вернувшаяся к жизни, но ослабевшая, озябшая и голодная. Благодаря их своевременной помощи она оправилась и рассказала свою историю.
Душа ее, покинув тело, полетела к Северному мысу и достигла входа в Реигну. Здесь, держась за стволы ползучих растений, она спустилась в пропасть и очутилась на песчаном берегу реки. Она оглянулась и увидела громадную, больше человеческого роста, птицу, которая шла к ней быстрыми шагами. Это ужасное зрелище так испугало ее, что первой ее мыслью было вернуться снова по крутому обрыву, но, увидев старика, который греб в лодке по направлению к ней, она побежала к нему навстречу и таким образом спаслась от птицы. Перебравшись благополучно на другой берег, она, назвав имя своей семьи, спросила старого Харона, где живут духи ее родных. Старик указал ей дорогу, и, идя по ней, она была весьма поражена сходством ее с дорогами, по которым она ходила на земле: характер местности, деревья, кусты и растения были удивительно ей
10 Заказ N 425 289
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
мы. Она дошла до селения и в толпе, собравшейся здесь, узнала отца и нескольких близких родных. Они поклонились ей и приветствовали ее заунывной песней, которую маори всегда поют при встрече после долгой разлуки. Отец, расспросив ее о родных, оставшихся на земле, в особенности, о ее собственном ребенке, объявил ей, что она должна вернуться на землю, потому что некому теперь позаботиться о его внуке. По его приказанию она отказалась от пищи, которую предлагали ей умершие, и, несмотря на их усилия удержать ее, отец посадил ее в лодку, перевез обратно и при расставании вынул из-под плаща две огромные сладкие картофелины и велел посадить их, чтобы они служили пищей его внуку. Но когда она стала снова взбираться по скале, два детских духа начали тянуть ее назад, и ей удалось отделаться от них только ценою этих двух корнеплодов. Пока они пожирали их, она поднялась вверх с помощью стеблей тех же ползучих растений и наконец достигнув земли, устремилась к тому месту, где лежало ее тело. Вернувшись к жизни, она увидела себя в темноте, и все бывшее с ней показалось ей сном. Но вдруг она заметила, что она была одна в пустом доме и двери его заколочены: отсюда она заключила, что она действительно умирала и опять ожила. При наступлении утра она увидела на полу калебасу (тыкву) с красной охрой, распущенной в воде. Она выпила жидкость до дна, чем несколько подкрепилась. Потом ей удалось отворить дверь и доползти до берега, где она вскоре и была найдена своими друзьями.
Слушавшие ее рассказ нисколько не сомневались в1 действительности ее приключений и жалели только, что она не принесла с собой хотя бы одну из этих громадных картофелин в доказательство своего посещения страны духов. Племена, живущие в Северной Азии и Западной Африке, также имеют своих очевидцев жизни духов в загробном мире.
Обычай вызывать умерших существовал и у предшествовавшей Израилю вавилоиско-шумерской
туры. В двенадцатой песне поэмы о Гильгамеше герой оплакивает своего мертвого друга Энкиду и просит бога мертвых Нерсалу вызвать ему из подземного мира дух погибшего товарища: "взломай могильный склеп и открой землю, дабы дух Энкиду мог, подобно ветру, подняться вверх". Бог внял его просьбе, и к Гильгамешу явился дух Энкиду и поведал ему о горестном положении мертвых в подземном мире, где "их пожирает червь и где все покрыто прахом".
"Расскажи мне, Энкиду, о законах той страны, где теперь обитаешь, откуда тебе не удалось вернуться". - "Не скажу я тебе ничего, отвечал Энкиду. - Если узнаешь эти законы, ты будешь лить слезы не переставая!". - "Пусть я стану рыдать бесконечно, расскажи мне об этой стране, я хочу все знать", - промолвил Гильгамеш.
И поведал Энкиду Гильгамешу, как гниют и рассыпаются в прах, подобно ветхой одежде, все, кто попал в подземный мир. Только те, кто оставил на земле сыновей, посещающих могилу, имеют утешение. Они едят свежий хлеб и пьют чистую воду. Больше всех почитают в преисподней храбрецов, павших в бою. Они встречают там отца и мать и жену, склоняющуюся над ними. Но горе тем, чье тело осталось без погребения и валяется в степи, позабытое всеми. Дух этого человека не, знает покоя. Мучимый голодом, он собирает объедки из чужих горшков и глотает хлебные крошки, что остаются от трапезы других мертвецов, получающих щедрые дары с земли.
Самый ранний пример некромании в античной литературе мы встречаем в знаменитом эпизоде из. "Одиссеи", где Улисс приплывает к печальным берегам на самом краю Океана и здесь вызывает духов из подземного мира. Чтобы заставить их говорить, он копает ров и закалывает над ним в жертву овец так, чтобы кровь их стекла на дно ямы. Истомленные жаждой духи собираются у рва и, выпив всю кровь, изрекают для героя свои прорицания. В Древней Греции для вызова духов умерших
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
ществовали только строго определенные места, имевшие непосредственное сообщение с подземным царством через проходы и трещины в земле, сквозь которые духи, повинуясь приказанию, могли выходить на поверхность. Такие места назывались оракулами умерших.
Там, по преданию, легендарный музыкант Орфей вызывал душу любимой и потерянной им Эвридики.
Подобные рассказы имеются и в классической литературе. Наглядные повествования Лукиана выражают верования своего времени, если не своего автора. Его Евкрат смотрит через расщелину в Аиди видит, как мертвые покоятся на ложах из лилий в сообществе своих родных и знакомых. Среди них он узнает Сократа с лысой головой и большим животом, а также своего отца, одетого в то платье, в котором его похоронили. Затем Клеодом дополняет это рассказом, как однажды во время жестокой болезни, на седьмой день, когда он горел как в огне от лихорадки и лежал совсем один с затворенными дверями, перед ним предстал поразительной красоты юноша, в белом одеянии, и повел его сквозь трещину в земле в Аид, в чем он убедился, увидев там Тантала и Сизифа. Затем юноша привел его в верховное судилище, где заседали Эак, Парки и Эринии, и поставил перед царем Плутоном, .читавшим имена людей, жизнь которых должна была окончиться. Плутон был гневен и сказал провожатому: нить этого человека еще не пришла к концу и он не должен умереть; приведи ко мне Демила-медника, который уже пережил нить своего веретена. Клеодом опомнился, почувствовал себя свободным от недуга и сообразил, что Демил, его пораженный болезнью сосед, должен умереть. И спустя немного времени раздались голоса родных, оплакивавших Демила.
ОРФЕЙ В ПОДЗЕМНОМ ЦАРСТВЕ
Великий певец Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы, жил в далекой Фракии. Женой Орфея была прекрасная нимфа Эвридика. Горячо любил ее Орфей. Но недолго наслаждался Орфей счастливой жизнью с женой своей. Однажды, вскоре после свадьбы, прекрасная Эвридика собирала со своими юными подругами-нимфами весенние цветы в зеленой долине. Не заметила Эвридика в густой траве змею и наступила на нее. Ужалила змея юную жену Орфея в ногу. Громко вскрикнула Эвридика и упала на руки подбежавшим подругам. Побледнела Эвридика, сомкнулись ее очи. Яд змеи пресек ее жизнь. В ужас пришли подруги Эвридики, и далеко разнесся их скорбный плач. Услышал его Орфей. Он спешит в долину и там видит труп своей нежно любимой жены. В отчаяние пришел Орфей. Не мог он примириться с этой утратой. Долго оплакивал он свою Эвридику, и плакала вся природа, слыша его грустное пение.
Наконец решил Орфей спуститься в мрачной царство душ умерших, чтобы упросить Аида и Персефону вернуть ему жену. Через мрачную пещеру Тэнара спустился Орфей к берегам священной реки Стикс.
Стоит Орфей на берегу Стикса. Как переправиться ему на другой берег, туда, где находится царство Дида? Вокруг Орфея толпятся тени умерших. Чуть слышны стоны их, подобные шороху листьев, падающих в лесу поздней осенью. Вот послышался вдали плеск весел. Это приближается ладья перевозчика душ умерших Харона. Причалил Харон к берегу. Просит Орфей перевезти его вместе с душами на Другой берег, но отказал ему суровый Харон. Как ни молит его Орфей, все слышат он один ответ Харона: "Нет!"
Ударил тогда Орфей по струнам кифары, и разнеслись по берегу Стикса ее звуки. Своей музыкой очаровал Орфей Харона - слушает он игру Орфея, опершись на весло. Под звуки музыки вошел Орфей
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
в ладью, оттолкнул ее Харон веслом от берега, и поплыла ладья через мрачные воды Стикса. Перевез Харон Орфея. Вышел он из ладьи и, играя на золотой кифаре, пошел к Аиду, окруженный душами, слетевшимися на звуки его кифары.
Приблизился к трону Аида Орфей и склонился перед ним. Сильнее ударил он по струнам кифары и запел. Он пел о своей любви к Эвридике и том, как счастлива была его жизнь с ней в светлые, ясные дни весны. Но быстро миновали дни счастья. Погибла Эвридика. О своем горе, о муках разбитой любви, о тоске по умершей пел Орфей. Все царство Аида внимало пению Орфея, всех очаровала его песня. Склонив на грудь голову, слушал Орфея Аид. Припав головой к плечу мужа, внимала песне Персефона; слезы печали дрожали на ее ресницах. Очарованный звуками песни, Тантал забыл терзающие его голод и жажду. Сизиф прекратил свою тяжкую бесплодную работу, сел на тот камень, который вкатывал в гору, и глубоко задумался. Очарованные пением, стояли Данаиды - забыли они о своем бездонном сосуде. Сама грозная трехликая богиня Геката закрылась руками, чтобы не видно было слез на ее глаза. Слезы блестели и на глазах не знающих жалости Эриний - даже их тронул своей песней Орфей. Но вот все тише звучат струны золотой кифары, все тише песнь Орфея, и замерла она, подобно чуть слышному вздоху печали.
Глубокое молчание царило кругом. Прервал это молчание бог Аид и спросил Орфея, зачем пришел он в его царство, о чем хочет просить его. Поклялся Аид нерушимой клятвой богов - водами реки Стикса, что исполнит он просьбу дивного певца. Ответил Орфей Аиду:
- О могучий владыка Аида, всех нас, смертных, принимаешь ты в свое царство, когда кончаются дни нашей жизни. Не затем пришел я сюда, чтобы смотреть на те ужасы, которые наполняют твое царство, не затем, чтобы увести, подобно Гераклу, стража
его царства - трехглавого Кербера. Я пришел сюда молить тебя отпустить назад на землю мою Эвридику. Верни ее к жизни; ты видишь, как я страдаю по ней! Подумай, владыка, если бы отняли у тебя жену твою Персефону, ведь и ты страдал бы. Не навсегда же возвращаешь ты Эвридику. Вернется опять она в твое царство. Кратка жизнь наша, владыка Аид. О, дай Эвридике испытать радость жизни, ведь она сошла в твое царство такой юной! Задумался Аид и наконец ответил Орфею: Хорошо, Орфей! Я верну тебе Эвридику. Веди ее назад к жизни, к свету солнца. Но ты должен помнить одно условие: ты пойдешь следом за богом Гермесом, он поведет тебя, а за тобой будет идти Эвридика. Но во время пути по подземному царству ты не должен оглядываться. Помни! Оглянешься - и тотчас покинет тебя Эвридика и вернется навсегда в мое царство.
На все был согласен Орфей. Спешит он скорее в обратный путь. Привел быстрый, как мысль, Гермес тень Эвридики. С восторгом смотрит на нее Орфей. Хочет Орфей обнять тень Эвридики, но остановил его бог Гермес, сказав:
- Орфей, ведь ты обнимаешь лишь тень. Пойдем скорее, труден наш путь.
Отправились в путь. Впереди идет Гермес, за ним Орфей, а за ними тень Эвридики. Быстро миновали они царство Аида. Переправил их через Стикс в своей ладье Харон. Вот и тропинка, которая ведет на поверхность земли. Труден путь. Тропинка круто поднимается вверх, и вся она загромождена камнями. Кругом глубокие сумерки. Чуть вырисовывается в них фигура идущего впереди Гермеса. Но вот далеко впереди забрезжил свет. Это выход. Вот и кругом стало как будто светлее. Если бы Орфей обернулся, он увидел бы Эвридику. А идет ли она за ним? Не осталась ли она в полном мрака царстве душ умерших? Может быть, она отстала: ведь путь так труден! Отстанет Эвридика и будет обречена вечно
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
таться во мраке. Орфей замедляет шаг, прислушивается. Ничего не слышно. Но разве могут быть слышны шаги бесплотной тени? Все сильнее и сильнее охватывает Орфея тревога за Эвридику. Все чаще он останавливается. Кругом же все светлее. Теперь ясно рассмотрел бы Орфей тень жены.
Наконец, забыв все, он остановился и обернулся. Почти рядом с собой увидел он тень Эвридики. Протянул к ней руки Орфей, но дальше, дальше тень и потонула во мраке. Словно окаменев стоял Орфей, охваченный отчаянием. Ему пришлось пережить вторичную смерть Эвридики, а виновником этой второй смерти был он сам.
Долго стоял Орфей. Казалось, жизнь покинула его - казалось, что это стоит мраморная статуя. Наконец пошевельнулся Орфей, сделал шаг, другой и пошел назад, 'к берегам мрачного Стикса. он решил снова вернуться к трону Аида, снова молить его вернуть Эвридику. Но не повез его старый Харон через Стикс в своей утлой ладье. Напрасно молил его Орфей - не тронули мольбы певца неумолимого Харона. Семь Дней и ночей сидел печальный Орфей на берегу Стикса, проливая слезы скорби, забыв о пище, обо всем, сетуя на богов мрачного царства душ умерших. Только на восьмой день решил он покинуть берега Стикса и вернуться по Фракию. (В пересказе Г. В. Штоля).
Такие рассказы встречаются и в христианских легендах. Легенда связала эту фантазию о живых людях, открывших тайны загробного мира, с преданием о сошествии Христа в ад. Сошествие в ад для спасения праведников Ветхого завета, заключенных в аду праотцов, описано во всех подробностях в апокрифическом евангелии Никодима. Здесь мы читаем, что двое сыновей Симеона, Харин и Левкий, восстали из гробов при воскресении и в молчании, творя молитвы. ходили среди людей, пока Анна и Киафа не привели их в синогогу и не приказали рассказать о своем воскресении из мертвых. Тогда, совершив крестное знамение над своими языками, они попросили
мент и описали все испытанное ими. Они были заключены в глубинах ада вместе с отцами, когда вдруг заблестел золотистый солнечный свет и царственное пурпурное сияние озарило их. Тогда патриархи и пророки, от Адама до Симеона и Иоанна Крестителя, радостно провозгласили пришествие света и исполнение пророчеств. Дьявол и ад вступили в отчаянную борьбу. Бесполезны были железные запоры медных врат, потому что приказано было отворить их для входа Царя Славы. Всемогущий Бог разбил оковы и посетил сидевших во тьме и сени смертной. Адам и его праведные сыны были освобождены из ада и введены в сладостное блаженство рая.
Испокон веков люди верили -. душа человека, покончившего с собой, погибшего насильственной смертью, или просто преданного земле без соблюдения надлежащих обрядов, может не освободиться от связи с миром живых.
ЯВЛЕНИЯ УМЕРШИХ ЖИВЫМ
Плиний младший рассказывает, что в Афинах был очень красивый дом, в котором однако никто не жил, так как в нем являлось привидение. Однажды в этот город прибыл философ Афинадор и, узнав, что указанный дом продается слишком дешево, купил его и переехал жить. В первую же ночь, когда Афинадор по обыкновению читал и писал, вдруг раздалось бряцание как бы от железа и потом явился старик, скованный цепями. Старик подошел к Афинадору, но тот не обратил на него внимания, продолжая писать. Приведение сделало знак, чтобы Афинадор следовал за ним, но философ со своей стороны сделал ему знак, чтобы явившийся обождал, и по-прежнему продолжал писать. Потом взял свечу и последовал за явившимся стариком. Вышли на двор и здесь вдруг в одном месте привидение исчезло в землю. Афинадор, нисколько не испугавшись, заметил это место, вырвав
немного травы. На другой день он известил о случившемся городские власти. Когда начали рыть в указанном месте землю, открыли кости скованного цепями человека. Кости преданы были обычному погребению, и в доме с тех пор старик в цепях больше не являлся. Вот другой рассказ.
В Соединенных Штатах в г. Филадельфия был дом, известный под именем "непокойного", так что никто не решался жить в нем. Однажды в этот город приехали две сестры с намерением остаться жить здесь. Они искали себе квартиру, и кто-то указал им на этот дом. Хозяин непокойного дома согласился пустить их без всякой платы, не скрывая, однако, причины, по которой он остается давно без жильцов. Сестры переехали на жительство в странный дом.
ний происходящему. Ровно через год после начала беспорядка шум внезапно прекратился.
В основном полтергейст не опасен, хотя это правило, как и любое другое, имеет по меньшей мере одно поразительное исключение. Речь идет о так нааываемой "ведьме Беллов" - "злом духе", который на протяжении четырех лет терроризировал семью фермеров из провинции Робертсон штат Теннесси, и в конечном итоге умертвил ее главу, Джона Белла.
В 1817 году, когда "невидимый ужас" вселился в ничем не примечательный дом Белла, Америка не знала еще термина "полтергейст", да и учение спиритуализма возникло лишь тридцать лет спустя. Впрочем, едва обретя дар речи, существо это уведомило присутствующих о том, что оно не является духов умершего. "Я просто дух", - твердило оно. Однажды "дух" назвал себя Ведьмой, и прозвище это так с тех пор за ним и осталось.
Все началось со скрежета и стуков; некоторое время звуки эти доносились будто бы снаружи, но вскоре проникли в дом: у кровати раздался вдруг злобный рык, словно некое животное принялось обгладывать ее ножку, затем что-то стало скрести когтями по паркету и хлопать крыльями под потолком. Уже через несколько дней уровень шума возрос настолько, что казалось, от грохота сотрясается весь дом.
Первые "публичные выступления" Ведьмы носили явно выраженный религиозный характер: проявляя удивительный талант имитатора, она слово в слово пересказывала воскресные проповеди, точно копируя при этом голоса двух местных священников.
Благочестивые порывы Ведьмы, однако, очень скоро иссякли, и к ужасу всех членов этой чрезвычайно набожной семьи, она принялась изрыгать ужаснейшие богохульства. Кроме того, Ведьма во всеуслышание объявила о своей лютой ненависти к старому Джону Беллу и пообещала, что не оставит его в покое, пока не сведет в могилу. Начиная с этого момента здоровье фермера стало ухудшаться. Фермер слег, теперь
дыми днями он пребывал в каком-то странном состоянии, бредя и непрерывно содрогаясь всем телом.
18 декабря 1820 года у кровати больного собралась вся семья. Фермер находился в каком-то странном оцепенении: его отяжелевшее тело невозможно было даже поднять на подушки. Один из его сыновей, Джон Белл-младший, подошел к аптечке, но вместо снадобья, прописанного доктором, обнаружил там пузырек, "на треть наполненный какой-то странной жидкостью". "Ага, старого Джона вздумали оживлять? прокаркала вдруг Ведьма, когда прибыл врач. - И не пытайтесь! Он больше не встанет с этой постели!"
Наутро Джон Белл умер. Ведьма не прекратила своих издевательств над несчастным и после его кончины: в тот момент, когда гроб опускали в могилу, кладбище огласилось похабной песенкой: "Налей-ка мне бренди, папаша!.."
По-видимому, дочь Джона Бетси страдала раздвоением личности. Частичка ее подсознания, "отколовшись" от основного психического массива, каким-то образом обрела самостоятельную жизнь и... посвятила ее методическому, последовательному уничтожению отца. Природа этого заболевания и сегодня остается неясной. Известно лишь, что встречается оно крайне редко, а "вырастает", как правило, на почве перенесенного в детстве сильнейшего эмоционального потрясения. На основе сравнительного анализа всех имеющихся данных об этой болезни доктор Фодор позволяет себе сделать "чисто умозрительное заключение" относительно истинной природы феномена, вошедшего в историю "психической науки" под именем "ведьмы Беллов". Он считает, что процесс полового созревания и первые бурные всплески сексуальности, несомненно ощущаемые очень болезненно ребенком, выросшим в пуританской атмосфере, характерной для сельской Америки тех лет, в данном случае наложились на внезапное и столь же острое пробуждение каких-то глубоко подавленных воспоминаний. О
чем же таком может "вспомнить" вдруг девочка впервые начинающая ощущать себя женщиной? Доктор Фодор предупреждает: теория его "рассчитана на читателя, преисполненного терпимости и лишенного предрассудков". Он полагает, что Белл-старший некогда делал попытки к растлению малолетней дочери. Предположение это достаточно правдоподобно; в конце концов, инцест - явление куда более распространенное, чем нам с вами кажется, особенно если речь идет о сельской глубинке. Первые симптомы "комплекса вины", отмечает Фодор, Белл испытал в тот самый момент, когда у его дочери начался период пубертации. Судя по всему, приступ раскаяния так глубоко поразил психику отца, что он, конечно, неосознанно, сам вступил с "духом" в самоубийственный союз.
Возникает вопрос: если "ведьма" действительно не более чем "отколовшаяся" часть детской психики, вознамерившаяся свести в могилу Джона Белла, то откуда в ней столько ненависти к Бетси, другими словами, к самой себе? Для психиатра ответ очевиден: мы вновь имеем дело с неосознанным самонаказанием. "Первая искупительная жертва в виде расторгнутой помолвки была принесена уже в самом начале, - пишет Фодор. - Запланировав убийство, подсознание заранее принялось отмаливать грех".
Жаль, конечно, что "ведьма Беллов" не осчастливила нас своим появлением лет этак на сто попозже. Сегодня ученые наверняка смогли бы узнать о ней несравненно больше. Исследование паранормальных явлений ведется в наши дни на строго научной огнове.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
ЛИТЕРАТУРА
1. Э. Б. Тайлор. Первобытная культура. МД 1939.
2. Фр. Смит, Р. Стемман. Тайны загробной жизни М., 1993.
"ВОТ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БЫЛ 1 У ПОДЗЕМНЫХ ЖИТЕЛЕЙ"
Посещения умерших живыми и наоборот бывают и предметом личного опыта, и свидетельствами очевидцев. Души умерших являются живым во сне или в видениях, и приносят вести из другого мира. Иногда же люди сами отправляются туда и, вернувшись, рассказывают живым, что они видели там. Иногда путешественник оказывается там вместе со своей материальной оболочкой, иногда же говорится только, что он отправился сам, но духовно или телесно - об этом ничего не упоминается в рассказе. Большей частью, впрочем, туда отправляется одна душа человека, оставив тело в состоянии экстаза, сна, оцепенения или даже смерти. Некоторые из этих рассказов, повторяющихся на всех стадиях культуры, от диких до цивилизованных времен, передавались с полным убеждением со стороны самого духовидца, другие же представляют собой лишь подражания оригинальным рассказам. Такие видения воспроизводят, конечно, представления, которыми до того времени был наполнен ум видевшего их. Всякое представление, запавшее раз в голову дикаря, варвара или фантаста, способно легко воспроизводиться извне. Здесь оказывается порочный круг: он видит то, во что верит, и верит в то, что видит. Глядя на отражение собственного ума, он, подобно ребенку, который видит себя в
287
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
кале, почтительно подчиняется внушениям своего второго "я". Краснокожий индеец посещает счастливые места охоты, тонганец тенистый остров Болоту, грек нисходит в Аид и любуется Елисейскими полями, средневековый аскет видит ужасы ада и блаженство рая.
Между североамериканскими индейцами, и в особенности алгонкинскими племенами, нередки рассказы о людях, души которых отправлялись во сне или в бреду при тяжелых болезнях в страну умерших и возвращались вновь оживить свои тела и рассказать виденное ими. То, что они видели, весьма соответствует тому, что им внушалось с детства: они говорят про долгий путь по дороге умерших, про гигантскую землянику, которой освежаются духи, но которая обращалась в красный камень от их прикосновения, про древесную кору, которую им предлагали вместо сушеного мяса, и большие дождевики вместо тыкв, про реку мертвых, через которую надо было перебираться. по змее или по колеблющемуся бревну, про большую собаку, стоявшую на другом берегу, и про . селения умерших по ту сторону реки.
Зулусы еще в наши дни рассказывают о людях, спускавшихся через отверстия в почве в подземный мир, где горы, реки и все предметы такие же, как и на поверхности земли, и где легко отыскать своих родных, потому что мертвые живут в селениях и доят своих коров, которые были убиты на земле и воскресли к новой жизни. Умпенгула, зулус, рассказавший одну из таких легенд доктору Коллэуею, припоминал, как он, будучи еще мальчиком, видел безобразного волосатого маленького человечка, по имени Ункама, который, преследуя дикобраза, опустошавшего его запасы, спустился за ним в глубокую нору и попал оттуда в страну мертвых. Вернувшись снова домой, он увидел, что его сочли за мертвого. Жена его, верная долгу, сожгла и схоронила все его имущество, а удивленная толпа при его появлении снова затянула погребальный гимн. Про этого зулусского
Данте народ постоянно говорил: "Вот человек, который был у подземных жителей".
Один из самых характерных рассказов" этого рода принадлежит Новой Зеландии. Этот рассказ, представляющий особый интерес из-за сохранившегося в нем воспоминания о вымершем исполинском моа и заслуживающий воспроизведения с наибольшей полнотой ради заключающихся в нем мелких подробностей и той жизненной реальности, которую придавали варвары подобным легендам, был передан Шортлэнду его слугой, по имени Те-Вгаревера. Тетка этого человека умерла в уединенной хижине на берегу озера Роторуа. Она принадлежала к знатному роду, и потому ее тело оставили в хижине, заложили окна и двери и покинули это жилище, так как ее смерть сделала его "табу". Но день или два спустя Те-Вгаревера, плывя рано утром с несколькими товарищами в лодке вблизи этого места, увидел на берегу женскую фигуру, делавшую им знаки. Это была его тетка, вернувшаяся к жизни, но ослабевшая, озябшая и голодная. Благодаря их своевременной помощи она оправилась и рассказала свою историю.
Душа ее, покинув тело, полетела к Северному мысу и достигла входа в Реигну. Здесь, держась за стволы ползучих растений, она спустилась в пропасть и очутилась на песчаном берегу реки. Она оглянулась и увидела громадную, больше человеческого роста, птицу, которая шла к ней быстрыми шагами. Это ужасное зрелище так испугало ее, что первой ее мыслью было вернуться снова по крутому обрыву, но, увидев старика, который греб в лодке по направлению к ней, она побежала к нему навстречу и таким образом спаслась от птицы. Перебравшись благополучно на другой берег, она, назвав имя своей семьи, спросила старого Харона, где живут духи ее родных. Старик указал ей дорогу, и, идя по ней, она была весьма поражена сходством ее с дорогами, по которым она ходила на земле: характер местности, деревья, кусты и растения были удивительно ей
10 Заказ N 425 289
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
мы. Она дошла до селения и в толпе, собравшейся здесь, узнала отца и нескольких близких родных. Они поклонились ей и приветствовали ее заунывной песней, которую маори всегда поют при встрече после долгой разлуки. Отец, расспросив ее о родных, оставшихся на земле, в особенности, о ее собственном ребенке, объявил ей, что она должна вернуться на землю, потому что некому теперь позаботиться о его внуке. По его приказанию она отказалась от пищи, которую предлагали ей умершие, и, несмотря на их усилия удержать ее, отец посадил ее в лодку, перевез обратно и при расставании вынул из-под плаща две огромные сладкие картофелины и велел посадить их, чтобы они служили пищей его внуку. Но когда она стала снова взбираться по скале, два детских духа начали тянуть ее назад, и ей удалось отделаться от них только ценою этих двух корнеплодов. Пока они пожирали их, она поднялась вверх с помощью стеблей тех же ползучих растений и наконец достигнув земли, устремилась к тому месту, где лежало ее тело. Вернувшись к жизни, она увидела себя в темноте, и все бывшее с ней показалось ей сном. Но вдруг она заметила, что она была одна в пустом доме и двери его заколочены: отсюда она заключила, что она действительно умирала и опять ожила. При наступлении утра она увидела на полу калебасу (тыкву) с красной охрой, распущенной в воде. Она выпила жидкость до дна, чем несколько подкрепилась. Потом ей удалось отворить дверь и доползти до берега, где она вскоре и была найдена своими друзьями.
Слушавшие ее рассказ нисколько не сомневались в1 действительности ее приключений и жалели только, что она не принесла с собой хотя бы одну из этих громадных картофелин в доказательство своего посещения страны духов. Племена, живущие в Северной Азии и Западной Африке, также имеют своих очевидцев жизни духов в загробном мире.
Обычай вызывать умерших существовал и у предшествовавшей Израилю вавилоиско-шумерской
туры. В двенадцатой песне поэмы о Гильгамеше герой оплакивает своего мертвого друга Энкиду и просит бога мертвых Нерсалу вызвать ему из подземного мира дух погибшего товарища: "взломай могильный склеп и открой землю, дабы дух Энкиду мог, подобно ветру, подняться вверх". Бог внял его просьбе, и к Гильгамешу явился дух Энкиду и поведал ему о горестном положении мертвых в подземном мире, где "их пожирает червь и где все покрыто прахом".
"Расскажи мне, Энкиду, о законах той страны, где теперь обитаешь, откуда тебе не удалось вернуться". - "Не скажу я тебе ничего, отвечал Энкиду. - Если узнаешь эти законы, ты будешь лить слезы не переставая!". - "Пусть я стану рыдать бесконечно, расскажи мне об этой стране, я хочу все знать", - промолвил Гильгамеш.
И поведал Энкиду Гильгамешу, как гниют и рассыпаются в прах, подобно ветхой одежде, все, кто попал в подземный мир. Только те, кто оставил на земле сыновей, посещающих могилу, имеют утешение. Они едят свежий хлеб и пьют чистую воду. Больше всех почитают в преисподней храбрецов, павших в бою. Они встречают там отца и мать и жену, склоняющуюся над ними. Но горе тем, чье тело осталось без погребения и валяется в степи, позабытое всеми. Дух этого человека не, знает покоя. Мучимый голодом, он собирает объедки из чужих горшков и глотает хлебные крошки, что остаются от трапезы других мертвецов, получающих щедрые дары с земли.
Самый ранний пример некромании в античной литературе мы встречаем в знаменитом эпизоде из. "Одиссеи", где Улисс приплывает к печальным берегам на самом краю Океана и здесь вызывает духов из подземного мира. Чтобы заставить их говорить, он копает ров и закалывает над ним в жертву овец так, чтобы кровь их стекла на дно ямы. Истомленные жаждой духи собираются у рва и, выпив всю кровь, изрекают для героя свои прорицания. В Древней Греции для вызова духов умерших
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
ществовали только строго определенные места, имевшие непосредственное сообщение с подземным царством через проходы и трещины в земле, сквозь которые духи, повинуясь приказанию, могли выходить на поверхность. Такие места назывались оракулами умерших.
Там, по преданию, легендарный музыкант Орфей вызывал душу любимой и потерянной им Эвридики.
Подобные рассказы имеются и в классической литературе. Наглядные повествования Лукиана выражают верования своего времени, если не своего автора. Его Евкрат смотрит через расщелину в Аиди видит, как мертвые покоятся на ложах из лилий в сообществе своих родных и знакомых. Среди них он узнает Сократа с лысой головой и большим животом, а также своего отца, одетого в то платье, в котором его похоронили. Затем Клеодом дополняет это рассказом, как однажды во время жестокой болезни, на седьмой день, когда он горел как в огне от лихорадки и лежал совсем один с затворенными дверями, перед ним предстал поразительной красоты юноша, в белом одеянии, и повел его сквозь трещину в земле в Аид, в чем он убедился, увидев там Тантала и Сизифа. Затем юноша привел его в верховное судилище, где заседали Эак, Парки и Эринии, и поставил перед царем Плутоном, .читавшим имена людей, жизнь которых должна была окончиться. Плутон был гневен и сказал провожатому: нить этого человека еще не пришла к концу и он не должен умереть; приведи ко мне Демила-медника, который уже пережил нить своего веретена. Клеодом опомнился, почувствовал себя свободным от недуга и сообразил, что Демил, его пораженный болезнью сосед, должен умереть. И спустя немного времени раздались голоса родных, оплакивавших Демила.
ОРФЕЙ В ПОДЗЕМНОМ ЦАРСТВЕ
Великий певец Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы, жил в далекой Фракии. Женой Орфея была прекрасная нимфа Эвридика. Горячо любил ее Орфей. Но недолго наслаждался Орфей счастливой жизнью с женой своей. Однажды, вскоре после свадьбы, прекрасная Эвридика собирала со своими юными подругами-нимфами весенние цветы в зеленой долине. Не заметила Эвридика в густой траве змею и наступила на нее. Ужалила змея юную жену Орфея в ногу. Громко вскрикнула Эвридика и упала на руки подбежавшим подругам. Побледнела Эвридика, сомкнулись ее очи. Яд змеи пресек ее жизнь. В ужас пришли подруги Эвридики, и далеко разнесся их скорбный плач. Услышал его Орфей. Он спешит в долину и там видит труп своей нежно любимой жены. В отчаяние пришел Орфей. Не мог он примириться с этой утратой. Долго оплакивал он свою Эвридику, и плакала вся природа, слыша его грустное пение.
Наконец решил Орфей спуститься в мрачной царство душ умерших, чтобы упросить Аида и Персефону вернуть ему жену. Через мрачную пещеру Тэнара спустился Орфей к берегам священной реки Стикс.
Стоит Орфей на берегу Стикса. Как переправиться ему на другой берег, туда, где находится царство Дида? Вокруг Орфея толпятся тени умерших. Чуть слышны стоны их, подобные шороху листьев, падающих в лесу поздней осенью. Вот послышался вдали плеск весел. Это приближается ладья перевозчика душ умерших Харона. Причалил Харон к берегу. Просит Орфей перевезти его вместе с душами на Другой берег, но отказал ему суровый Харон. Как ни молит его Орфей, все слышат он один ответ Харона: "Нет!"
Ударил тогда Орфей по струнам кифары, и разнеслись по берегу Стикса ее звуки. Своей музыкой очаровал Орфей Харона - слушает он игру Орфея, опершись на весло. Под звуки музыки вошел Орфей
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
в ладью, оттолкнул ее Харон веслом от берега, и поплыла ладья через мрачные воды Стикса. Перевез Харон Орфея. Вышел он из ладьи и, играя на золотой кифаре, пошел к Аиду, окруженный душами, слетевшимися на звуки его кифары.
Приблизился к трону Аида Орфей и склонился перед ним. Сильнее ударил он по струнам кифары и запел. Он пел о своей любви к Эвридике и том, как счастлива была его жизнь с ней в светлые, ясные дни весны. Но быстро миновали дни счастья. Погибла Эвридика. О своем горе, о муках разбитой любви, о тоске по умершей пел Орфей. Все царство Аида внимало пению Орфея, всех очаровала его песня. Склонив на грудь голову, слушал Орфея Аид. Припав головой к плечу мужа, внимала песне Персефона; слезы печали дрожали на ее ресницах. Очарованный звуками песни, Тантал забыл терзающие его голод и жажду. Сизиф прекратил свою тяжкую бесплодную работу, сел на тот камень, который вкатывал в гору, и глубоко задумался. Очарованные пением, стояли Данаиды - забыли они о своем бездонном сосуде. Сама грозная трехликая богиня Геката закрылась руками, чтобы не видно было слез на ее глаза. Слезы блестели и на глазах не знающих жалости Эриний - даже их тронул своей песней Орфей. Но вот все тише звучат струны золотой кифары, все тише песнь Орфея, и замерла она, подобно чуть слышному вздоху печали.
Глубокое молчание царило кругом. Прервал это молчание бог Аид и спросил Орфея, зачем пришел он в его царство, о чем хочет просить его. Поклялся Аид нерушимой клятвой богов - водами реки Стикса, что исполнит он просьбу дивного певца. Ответил Орфей Аиду:
- О могучий владыка Аида, всех нас, смертных, принимаешь ты в свое царство, когда кончаются дни нашей жизни. Не затем пришел я сюда, чтобы смотреть на те ужасы, которые наполняют твое царство, не затем, чтобы увести, подобно Гераклу, стража
его царства - трехглавого Кербера. Я пришел сюда молить тебя отпустить назад на землю мою Эвридику. Верни ее к жизни; ты видишь, как я страдаю по ней! Подумай, владыка, если бы отняли у тебя жену твою Персефону, ведь и ты страдал бы. Не навсегда же возвращаешь ты Эвридику. Вернется опять она в твое царство. Кратка жизнь наша, владыка Аид. О, дай Эвридике испытать радость жизни, ведь она сошла в твое царство такой юной! Задумался Аид и наконец ответил Орфею: Хорошо, Орфей! Я верну тебе Эвридику. Веди ее назад к жизни, к свету солнца. Но ты должен помнить одно условие: ты пойдешь следом за богом Гермесом, он поведет тебя, а за тобой будет идти Эвридика. Но во время пути по подземному царству ты не должен оглядываться. Помни! Оглянешься - и тотчас покинет тебя Эвридика и вернется навсегда в мое царство.
На все был согласен Орфей. Спешит он скорее в обратный путь. Привел быстрый, как мысль, Гермес тень Эвридики. С восторгом смотрит на нее Орфей. Хочет Орфей обнять тень Эвридики, но остановил его бог Гермес, сказав:
- Орфей, ведь ты обнимаешь лишь тень. Пойдем скорее, труден наш путь.
Отправились в путь. Впереди идет Гермес, за ним Орфей, а за ними тень Эвридики. Быстро миновали они царство Аида. Переправил их через Стикс в своей ладье Харон. Вот и тропинка, которая ведет на поверхность земли. Труден путь. Тропинка круто поднимается вверх, и вся она загромождена камнями. Кругом глубокие сумерки. Чуть вырисовывается в них фигура идущего впереди Гермеса. Но вот далеко впереди забрезжил свет. Это выход. Вот и кругом стало как будто светлее. Если бы Орфей обернулся, он увидел бы Эвридику. А идет ли она за ним? Не осталась ли она в полном мрака царстве душ умерших? Может быть, она отстала: ведь путь так труден! Отстанет Эвридика и будет обречена вечно
ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
таться во мраке. Орфей замедляет шаг, прислушивается. Ничего не слышно. Но разве могут быть слышны шаги бесплотной тени? Все сильнее и сильнее охватывает Орфея тревога за Эвридику. Все чаще он останавливается. Кругом же все светлее. Теперь ясно рассмотрел бы Орфей тень жены.
Наконец, забыв все, он остановился и обернулся. Почти рядом с собой увидел он тень Эвридики. Протянул к ней руки Орфей, но дальше, дальше тень и потонула во мраке. Словно окаменев стоял Орфей, охваченный отчаянием. Ему пришлось пережить вторичную смерть Эвридики, а виновником этой второй смерти был он сам.
Долго стоял Орфей. Казалось, жизнь покинула его - казалось, что это стоит мраморная статуя. Наконец пошевельнулся Орфей, сделал шаг, другой и пошел назад, 'к берегам мрачного Стикса. он решил снова вернуться к трону Аида, снова молить его вернуть Эвридику. Но не повез его старый Харон через Стикс в своей утлой ладье. Напрасно молил его Орфей - не тронули мольбы певца неумолимого Харона. Семь Дней и ночей сидел печальный Орфей на берегу Стикса, проливая слезы скорби, забыв о пище, обо всем, сетуя на богов мрачного царства душ умерших. Только на восьмой день решил он покинуть берега Стикса и вернуться по Фракию. (В пересказе Г. В. Штоля).
Такие рассказы встречаются и в христианских легендах. Легенда связала эту фантазию о живых людях, открывших тайны загробного мира, с преданием о сошествии Христа в ад. Сошествие в ад для спасения праведников Ветхого завета, заключенных в аду праотцов, описано во всех подробностях в апокрифическом евангелии Никодима. Здесь мы читаем, что двое сыновей Симеона, Харин и Левкий, восстали из гробов при воскресении и в молчании, творя молитвы. ходили среди людей, пока Анна и Киафа не привели их в синогогу и не приказали рассказать о своем воскресении из мертвых. Тогда, совершив крестное знамение над своими языками, они попросили
мент и описали все испытанное ими. Они были заключены в глубинах ада вместе с отцами, когда вдруг заблестел золотистый солнечный свет и царственное пурпурное сияние озарило их. Тогда патриархи и пророки, от Адама до Симеона и Иоанна Крестителя, радостно провозгласили пришествие света и исполнение пророчеств. Дьявол и ад вступили в отчаянную борьбу. Бесполезны были железные запоры медных врат, потому что приказано было отворить их для входа Царя Славы. Всемогущий Бог разбил оковы и посетил сидевших во тьме и сени смертной. Адам и его праведные сыны были освобождены из ада и введены в сладостное блаженство рая.
Испокон веков люди верили -. душа человека, покончившего с собой, погибшего насильственной смертью, или просто преданного земле без соблюдения надлежащих обрядов, может не освободиться от связи с миром живых.
ЯВЛЕНИЯ УМЕРШИХ ЖИВЫМ
Плиний младший рассказывает, что в Афинах был очень красивый дом, в котором однако никто не жил, так как в нем являлось привидение. Однажды в этот город прибыл философ Афинадор и, узнав, что указанный дом продается слишком дешево, купил его и переехал жить. В первую же ночь, когда Афинадор по обыкновению читал и писал, вдруг раздалось бряцание как бы от железа и потом явился старик, скованный цепями. Старик подошел к Афинадору, но тот не обратил на него внимания, продолжая писать. Приведение сделало знак, чтобы Афинадор следовал за ним, но философ со своей стороны сделал ему знак, чтобы явившийся обождал, и по-прежнему продолжал писать. Потом взял свечу и последовал за явившимся стариком. Вышли на двор и здесь вдруг в одном месте привидение исчезло в землю. Афинадор, нисколько не испугавшись, заметил это место, вырвав
немного травы. На другой день он известил о случившемся городские власти. Когда начали рыть в указанном месте землю, открыли кости скованного цепями человека. Кости преданы были обычному погребению, и в доме с тех пор старик в цепях больше не являлся. Вот другой рассказ.
В Соединенных Штатах в г. Филадельфия был дом, известный под именем "непокойного", так что никто не решался жить в нем. Однажды в этот город приехали две сестры с намерением остаться жить здесь. Они искали себе квартиру, и кто-то указал им на этот дом. Хозяин непокойного дома согласился пустить их без всякой платы, не скрывая, однако, причины, по которой он остается давно без жильцов. Сестры переехали на жительство в странный дом.