Страница:
— Это просто совпадение, — объяснил Альтал — Вообще-то я не тот Альтал.
— Вообще-то я так и подумал. Меня зовут Халор, я старейшина того, что осталось от войска Альброна.
— По-моему, ты выглядишь не таким уж старым.
— Это треборейское звание, дружище Альтал. Мы должны соответствовать их званиям, когда отправляемся воевать за них в нижние земли. Дома меня называли сержантом. Идя со стороны гор, ты не встречал каких-нибудь отрядов вооруженных людей?
— Ничего особенного, сержант Халор, — несколько охотников и все. Думаю, ты без проблем доберешься до дома. Как сказал мне твой вождь, кланы в южном Аруме, в общем-то, ладят друг с другом. Что случилось с тобой и твоими людьми?
— Альброн послал нас служить в Кантон примерно полгода назад. Как я тебе уже говорил, предполагалось, что это будет небольшая заварушка. От нас требовалось только появляться в тех местах, где нас могли заметить жители Остоса — обычное дело, сам понимаешь, — поигрывать мускулами, помахивать топорами и мечами, выкрикивать боевые кличи и проделывать все то, что производит такое впечатление на обитателей нижних земель. Но этот слабоумный дурак, который сидит на троне в Кантоне, совсем сошел с ума и приказал нам вторгнуться на территорию эрайо Остоса. — Сержант неодобрительно покачал головой.
— Ты не мог отговорить его?
— Я пытался, Альтал. Видит Бог, пытался. Я говорил ему, что у меня для этого недостаточно людей, а чтобы быть готовым к вторжению, мне понадобится нанять в десять раз больше, чем у меня есть, но этот осел и слушать не стал. Даже не пытайся объяснять военную стратегию жителю нижних земель.
— Насколько я понимаю, твое войско потерпело поражение?
— Поражение — это еще слабо сказано. Если хочешь знать правду, нас просто смешали с грязью. К сожалению, перейдя границу, мы застали остосцев врасплох.
— К сожалению?
— Они не ожидали, что мы это сделаем, и не были готовы нас встретить. Это вселило в кантонского дуралея всякие дурацкие иллюзии, и он приказал мне осадить сам город Остос. Людей у меня не хватало даже на то, чтобы выставить дозор вокруг города, не говоря уж о том, чтобы взять его в осаду, но этот тупица в Кантоне не послушал меня.
Альтал выругался.
— Когда у тебя закончатся бранные слова, я смогу подкинуть тебе уйму интересных ругательств в адрес моего прежнего хозяина. За последние две с половиной недели я только и делал, что выдумывал новые ругательства. Мне кажется, ты принимаешь мою судьбу близко к сердцу.
— Да. Я искал одного молодого парня, который был у тебя под началом. Его зовут Элиар. Нет ли его случайно среди твоих раненых?
— Боюсь, что нет, Альтал. Думаю, Элиар давно уже мертв, если, конечно, эта дикарка из Остоса уже закончила резать его на мелкие кусочки.
— Что произошло?
— Элиар очень рьяно относился к делу; ты же знаешь, как это бывает с молодыми людьми на их первой войне. Во всяком случае, эрайо Остоса приказывал своим войскам отступать каждый раз, едва они только нас завидят. Элиар и еще несколько зеленых юнцов из моего отряда решили, что их противники трусы, вместо того чтобы понять, что у них очень умный вождь. Когда мы подошли к стенам города, жители Остоса заперли ворота у нас перед носом, предложив нам попробовать войти, если сможем. У меня на руках было только это скопище горячих юнцов, и все они рвались в бой, с пеной у рта умоляя меня взять город в осаду. Элиар кричал громче всех, поэтому я поставил его во главе и приказал занять позицию у ворот, чтобы посмотреть, сколько людей он при этом угробит.
— Грубоватый способ проверить это, сержант.
— Это единственный реальный способ проверить стойкость и мужество молодого вождя. Элиар был хорошим парнем, и остальная молодежь тянулась за ним. Это моя обязанность. Я должен следить за этими стихийными лидерами и ставить их в такие ситуации, где они могли бы доказать, что способны повести за собой войско. Терять людей — это тоже удел командующего. Так вот, короче говоря, Элиар со своими щенками помчались через луг к городским воротам, крича и размахивая оружием, как будто надеялись, что стены рухнут от испуга. Когда они были примерно в пятидесяти шагах от города, ворота открылись, и эрайо собственной персоной повел свои войска вперед, дабы немного поучить моих орущих варваров хорошим манерам.
— Полагаю, врукопашную, — добавил Альтал мрачно.
— И ногами тоже. Они просто-таки растоптали моих юнцов. Естественно, Элиар был в самой гуще событий и сражался весьма неплохо, пока не схватился с самим эрайо, который как раз был вооружен боевым топором. Элиар с плеча размахнулся на эрайо мечом, но эрайо отбил его меч своим топором. Меч Элиара сломался у самой рукояти, и я уже подумал: «Прощай, Элиар!» Но мальчишка меня удивил — а эрайо, наверное, удивился еще больше. Он бросил обломок своего меча в лицо противника и взялся за кинжал. Прежде чем эрайо успел обрести равновесие, Элиар набросился на него, работая этим кинжалом с удвоенной силой. Он, наверное, проткнул беднягу две дюжины раз, и каждый удар оставлял рану шириной с руку. Я даже не думал, что этот разукрашенный кинжал на такое способен, но он действительно может проделывать в человеке очень большие дырки, если пользоваться им умело. Конечно, люди эрайо тотчас набросились на Элиара, взяли его и нескольких из его отряда в плен и вернулись с ними в город.
— А что это за женщина, о которой ты упомянул вначале?
— Дочь эрайо. Это девушка, которая, наверное, своим голосом могла бы разбить стекло на расстоянии в милю. Мы очень ясно слышали ее, когда солдаты принесли ей тело ее отца. Мы даже слышали, как она приказывает солдатам выйти из города и разорвать нас на куски. Я считаю, что настоящие солдаты не должны подчиняться приказам женщины, но у Андины такой голос, что ее невозможно ослушаться. — Халор вздрогнул. — Мне и сейчас кажется, будто я слышу его. И насколько я знаю, так оно, очевидно, и есть. Ты никогда не слышал такого голоса. Все это произошло всего две с половиной недели назад, и, может статься, она все еще кричит о том, сколько ярдов наших кишок она хочет видеть развешанными на деревьях в округе.
— Андина? — переспросил Альтал.
— Так ее зовут. Красивое имя для красивой девушки, но у этой слишком некрасивые мысли.
— Ты видел ее?
— О да. Она стояла на городской стене и с восхищением наблюдала, как ее солдаты превращают нас в кровавое месиво. И все время кричала, что ей мало крови, размахивая кинжалом Элиара. Она настоящая дикарка, а теперь Андина — правительница Остоса.
— Женщина? — удивился Альтал.
— Она необычная женщина, Альтал. Она сделана из стали. Андина была единственным ребенком эрайо, так что они наверняка поклоняются ей и называют «эрайя Андина». Если Элиару повезло, она просто убила его на месте. Но я в этом несколько сомневаюсь. Вероятнее всего, она отрезает от него по кусочку его же собственным кинжалом и заставляет его смотреть, как она их ест. Меня совершенно не удивит, если до меня дойдут слухи о том, что она попытается вырезать его сердце так быстро, чтобы он был еще жив, пока она будет есть его у него на глазах. Держись от нее подальше, Альтал. Прежде чем появишься поблизости от нее, мой тебе совет: дай ей лет сорок-пятьдесят, чтобы она поостыла.
ГЛАВА 9
— Вообще-то я так и подумал. Меня зовут Халор, я старейшина того, что осталось от войска Альброна.
— По-моему, ты выглядишь не таким уж старым.
— Это треборейское звание, дружище Альтал. Мы должны соответствовать их званиям, когда отправляемся воевать за них в нижние земли. Дома меня называли сержантом. Идя со стороны гор, ты не встречал каких-нибудь отрядов вооруженных людей?
— Ничего особенного, сержант Халор, — несколько охотников и все. Думаю, ты без проблем доберешься до дома. Как сказал мне твой вождь, кланы в южном Аруме, в общем-то, ладят друг с другом. Что случилось с тобой и твоими людьми?
— Альброн послал нас служить в Кантон примерно полгода назад. Как я тебе уже говорил, предполагалось, что это будет небольшая заварушка. От нас требовалось только появляться в тех местах, где нас могли заметить жители Остоса — обычное дело, сам понимаешь, — поигрывать мускулами, помахивать топорами и мечами, выкрикивать боевые кличи и проделывать все то, что производит такое впечатление на обитателей нижних земель. Но этот слабоумный дурак, который сидит на троне в Кантоне, совсем сошел с ума и приказал нам вторгнуться на территорию эрайо Остоса. — Сержант неодобрительно покачал головой.
— Ты не мог отговорить его?
— Я пытался, Альтал. Видит Бог, пытался. Я говорил ему, что у меня для этого недостаточно людей, а чтобы быть готовым к вторжению, мне понадобится нанять в десять раз больше, чем у меня есть, но этот осел и слушать не стал. Даже не пытайся объяснять военную стратегию жителю нижних земель.
— Насколько я понимаю, твое войско потерпело поражение?
— Поражение — это еще слабо сказано. Если хочешь знать правду, нас просто смешали с грязью. К сожалению, перейдя границу, мы застали остосцев врасплох.
— К сожалению?
— Они не ожидали, что мы это сделаем, и не были готовы нас встретить. Это вселило в кантонского дуралея всякие дурацкие иллюзии, и он приказал мне осадить сам город Остос. Людей у меня не хватало даже на то, чтобы выставить дозор вокруг города, не говоря уж о том, чтобы взять его в осаду, но этот тупица в Кантоне не послушал меня.
Альтал выругался.
— Когда у тебя закончатся бранные слова, я смогу подкинуть тебе уйму интересных ругательств в адрес моего прежнего хозяина. За последние две с половиной недели я только и делал, что выдумывал новые ругательства. Мне кажется, ты принимаешь мою судьбу близко к сердцу.
— Да. Я искал одного молодого парня, который был у тебя под началом. Его зовут Элиар. Нет ли его случайно среди твоих раненых?
— Боюсь, что нет, Альтал. Думаю, Элиар давно уже мертв, если, конечно, эта дикарка из Остоса уже закончила резать его на мелкие кусочки.
— Что произошло?
— Элиар очень рьяно относился к делу; ты же знаешь, как это бывает с молодыми людьми на их первой войне. Во всяком случае, эрайо Остоса приказывал своим войскам отступать каждый раз, едва они только нас завидят. Элиар и еще несколько зеленых юнцов из моего отряда решили, что их противники трусы, вместо того чтобы понять, что у них очень умный вождь. Когда мы подошли к стенам города, жители Остоса заперли ворота у нас перед носом, предложив нам попробовать войти, если сможем. У меня на руках было только это скопище горячих юнцов, и все они рвались в бой, с пеной у рта умоляя меня взять город в осаду. Элиар кричал громче всех, поэтому я поставил его во главе и приказал занять позицию у ворот, чтобы посмотреть, сколько людей он при этом угробит.
— Грубоватый способ проверить это, сержант.
— Это единственный реальный способ проверить стойкость и мужество молодого вождя. Элиар был хорошим парнем, и остальная молодежь тянулась за ним. Это моя обязанность. Я должен следить за этими стихийными лидерами и ставить их в такие ситуации, где они могли бы доказать, что способны повести за собой войско. Терять людей — это тоже удел командующего. Так вот, короче говоря, Элиар со своими щенками помчались через луг к городским воротам, крича и размахивая оружием, как будто надеялись, что стены рухнут от испуга. Когда они были примерно в пятидесяти шагах от города, ворота открылись, и эрайо собственной персоной повел свои войска вперед, дабы немного поучить моих орущих варваров хорошим манерам.
— Полагаю, врукопашную, — добавил Альтал мрачно.
— И ногами тоже. Они просто-таки растоптали моих юнцов. Естественно, Элиар был в самой гуще событий и сражался весьма неплохо, пока не схватился с самим эрайо, который как раз был вооружен боевым топором. Элиар с плеча размахнулся на эрайо мечом, но эрайо отбил его меч своим топором. Меч Элиара сломался у самой рукояти, и я уже подумал: «Прощай, Элиар!» Но мальчишка меня удивил — а эрайо, наверное, удивился еще больше. Он бросил обломок своего меча в лицо противника и взялся за кинжал. Прежде чем эрайо успел обрести равновесие, Элиар набросился на него, работая этим кинжалом с удвоенной силой. Он, наверное, проткнул беднягу две дюжины раз, и каждый удар оставлял рану шириной с руку. Я даже не думал, что этот разукрашенный кинжал на такое способен, но он действительно может проделывать в человеке очень большие дырки, если пользоваться им умело. Конечно, люди эрайо тотчас набросились на Элиара, взяли его и нескольких из его отряда в плен и вернулись с ними в город.
— А что это за женщина, о которой ты упомянул вначале?
— Дочь эрайо. Это девушка, которая, наверное, своим голосом могла бы разбить стекло на расстоянии в милю. Мы очень ясно слышали ее, когда солдаты принесли ей тело ее отца. Мы даже слышали, как она приказывает солдатам выйти из города и разорвать нас на куски. Я считаю, что настоящие солдаты не должны подчиняться приказам женщины, но у Андины такой голос, что ее невозможно ослушаться. — Халор вздрогнул. — Мне и сейчас кажется, будто я слышу его. И насколько я знаю, так оно, очевидно, и есть. Ты никогда не слышал такого голоса. Все это произошло всего две с половиной недели назад, и, может статься, она все еще кричит о том, сколько ярдов наших кишок она хочет видеть развешанными на деревьях в округе.
— Андина? — переспросил Альтал.
— Так ее зовут. Красивое имя для красивой девушки, но у этой слишком некрасивые мысли.
— Ты видел ее?
— О да. Она стояла на городской стене и с восхищением наблюдала, как ее солдаты превращают нас в кровавое месиво. И все время кричала, что ей мало крови, размахивая кинжалом Элиара. Она настоящая дикарка, а теперь Андина — правительница Остоса.
— Женщина? — удивился Альтал.
— Она необычная женщина, Альтал. Она сделана из стали. Андина была единственным ребенком эрайо, так что они наверняка поклоняются ей и называют «эрайя Андина». Если Элиару повезло, она просто убила его на месте. Но я в этом несколько сомневаюсь. Вероятнее всего, она отрезает от него по кусочку его же собственным кинжалом и заставляет его смотреть, как она их ест. Меня совершенно не удивит, если до меня дойдут слухи о том, что она попытается вырезать его сердце так быстро, чтобы он был еще жив, пока она будет есть его у него на глазах. Держись от нее подальше, Альтал. Прежде чем появишься поблизости от нее, мой тебе совет: дай ей лет сорок-пятьдесят, чтобы она поостыла.
ГЛАВА 9
— Какое нам дело до того, что она убьет его, Эм? — спросил Альтал. — Нам нужен Кинжал, а не какой-то там недоросль из Арума.
— Когда же наконец ты научишься видеть дальше собственного носа? — Ее голос звучал немного сердито, и в нем сквозила довольно оскорбительная снисходительность.
— Ну хватит об этом, Эм, — сказал он твердо.
— Прости, милый, — извинилась она. — Наверное, это было сказано немного резко. Я лишь хочу дать тебе понять, что все взаимосвязано. Ничто не происходит само по себе. Возможно, Элиар — это какой-нибудь неотесанный и невоспитанный дикарь из арумской провинции, но он все-таки взял этот Кинжал из оружейной Альброна. Может, это была просто его прихоть, но мы не можем быть уверенными, пока не проверим его. Если он не сможет прочесть то, что написано на клинке, мы дадим ему подзатыльник и отправим домой. Но если он сможет прочесть надпись, ему придется пойти с нами.
— А что если он такой, каким был я до того, как пришел в Дом? Тогда я не мог прочесть даже собственного имени.
— Я это заметила. Неважно, умеет он читать или нет. Если он один из избранных, он будет знать, что означает надпись.
— Как мы узнаем, что он читает ее правильно?
— Мы узнаем, милый. Поверь мне, мы узнаем.
— Почему бы тебе не просветить меня на этот счет? Скажи, что за слово написано на этом клинке.
— Оно меняется. Для каждого, кто его читает, оно обозначает что-то свое.
— Чепуха, Эмми. Слово есть слово. И у него должно быть определенное значение.
— А у слова «дом» есть определенное значение?
— Конечно есть. Оно означает место, где человек живет, или место, откуда он родом.
— Стало быть, для каждого оно обозначает что-то свое?
Альтал нахмурился.
— Не ломай над этим голову, милый. Слово, выгравированное на лезвии Кинжала, означает приказ, и каждому из тех, кого мы должны разыскать, оно будет приказывать что-то свое.
— Тогда это не может быть одно-единственное слово.
— А я и не говорила, что оно одно. Просто каждый прочтет его по-своему.
— Значит, оно изменяется?
— Нет. Оно постоянно. Надпись остается той же. Меняется прочтение.
— У меня от тебя уже голова начинает болеть, Эм.
— Не бери это в голову, Алти. Как только мы добудем Кинжал, тебе все станет понятней. Сейчас наша задача — отнять Кинжал и Элиара у Андины.
— Кажется, у меня уже есть решение, Эм. Я просто куплю их у нее.
— Купишь?
— Заплачу за то, чтобы она отдала их мне.
— Альтал, но ведь Элиар — человек. Ты не можешь купить человека.
— Здесь ты не права, Эм. Элиар — военнопленный, а это значит, что теперь он раб.
— Это отвратительно!
— Конечно, но таково положение вещей. Мне придется ограбить нескольких богатых людей, чтобы добыть достаточно денег и выкупить Элиара и Кинжал. Если эрайя Андина исполнена такой твердой решимости растерзать Элиара, как полагает сержант Халор, нам понадобится очень много золота, чтобы убедить ее продать его мне.
— Может быть, — пробормотала она, а ее зеленые глаза стали задумчивыми. — А может быть, и нет. Если правильно воспользоваться Книгой, она будет просто счастлива продать его нам.
— Видал я мстительных женщин и раньше, Эм. Поверь мне, потребуется очень много золота. Если в предположениях сержанта Халора есть хоть небольшая доля правды, к настоящему моменту Андина должна развить в себе неуемную жажду крови Элиара. Давай попробуем отыскать дом какого-нибудь богатого человека. Я ограблю его, и тогда мы сможем пойти к ней со своим предложением.
— Есть и другие способы добыть золото, Альтал.
— Я знаю: добыть его из земли. Но этот способ мне не нравится. Я видал много глубоких дырок в горах Кагвера, но, насколько я слышал, только в одной из сотни люди могли найти хотя бы крупицу золота.
— Думаю, я могу несколько сократить это соотношение, милый.
— Но я все равно не хочу копаться в земле, Эм. У меня от этого болит спина.
— Это потому, что тебе не хватает тренировки. Пойдем. У нас впереди еще несколько дней пути, пока мы дойдем до места, где ты начнешь копать.
— В нижних землях нет золота, Эм.
— Есть, если знаешь, где искать. Поехали, мой мальчик, поехали.
— Это была шутка?
В течение нескольких дней они скакали мерным галопом через засушливые поля Перкуэйна. На третий день после встречи с сержантом Халором, где-то за полдень Альтал остановил коня и спешился.
— Почему мы остановились? — спросила Эмми.
— Мы почти загнали коня. Я пройдусь, пока он отдохнет.
Он огляделся, посмотрев на выжженные солнцем поля вокруг.
— Скудно, — заметил он.
— Что?
— Урожай скудный. Сдается мне, он даже не стоит того, чтобы его собирать.
— Это из-за засухи, милый. Дождей мало.
— Нам следовало бы держаться побережья, Эм. На побережье всегда дожди.
— Но мы сейчас слишком далеко от побережья, милый. Помнишь, мы говорили об этом там, в Доме? Каждый год большая часть воды в мире замерзает. Это вызывает засуху и снижение уровня Мирового океана.
— Мы сможем это исправить?
— Что ты имеешь в виду?
— Растопить лед, чтобы все стало, как прежде, как должно быть.
— Почему люди все время стремятся вмешаться в естественный порядок вещей?
— Когда что-то ломается, мы пытаемся это исправить, вот и все.
— Откуда у тебя эта нелепая идея о том, будто что-то сломалось?
— Все не так, как было раньше, Эм. По нашему представлению это означает какую-то неисправность.
— Так кто же из нас тогда думает подобно Дэве?
— Если океаны высохнут и мир превратится в пустыню, на земле не станет лучше, Эм.
— Изменение не обязательно означает улучшение, Альтал. Изменение — это просто изменение. «Лучше» и «хуже» — это определения, придуманные человеком. Мир постоянно изменяется, и никакими жалобами невозможно остановить этот процесс.
— Моря не должны изменять свои берега, — упрямо заявил он.
— Если хочешь, можешь сказать, чтобы они это прекратили. Они просто обязаны тебя послушаться, но на твоем месте я бы не поставила на это ни гроша. — Она огляделась по сторонам. — Завтра мы должны добраться до того места которое ищем.
— Мы искали какое-то особое место?
— В общем да. Это место, где ты начнешь зарабатывать себе на жизнь.
— Что за нелепое предположение?
— Любовь моя, тебе это полезно: свежий воздух, тренировка, здоровая пища…
— Да я скорее отравлюсь.
Вечером они разбили примитивный лагерь в редких зарослях недалеко от дороги, а на рассвете снова тронулись в путь.
— Вот оно, — сказала Эмми, когда они проехали часа два.
— Что — оно?
— Место, где тебе предстоит заняться честным трудом, милый.
— Перестань все время тыкать меня носом.
Он огляделся: вокруг было давно заброшенное пустынное поле, расположенное на невысоком холме, кое-где поросшем чахлой, увядшей травой.
— Это оно? — спросил он.
— То самое место.
— Откуда ты знаешь? Это просто холм. По дороге мы видели множество таких же.
— Да, видели. Но этот холм необычный. Это руины старого дома, засыпанные песком.
— Кто же его так закопал?
— Ветер. Земля сейчас очень сухая, так что ветер поднимает песок и несет его, пока не встретит какое-нибудь препятствие. Там песок оседает.
— Все холмы образовались таким же способом?
— Нет, не все.
Альтал покосился на округлый холмик.
— По-моему, мне понадобится инструмент. Если ты настаиваешь, Эм, я буду копать, но не стану делать это голыми руками.
— Мы об этом позаботимся. Я скажу тебе, какое слово надо употребить.
— Я все, еще думаю, что ограбить кого-нибудь было бы проще.
— В этом холме больше золота, чем ты мог бы найти, зайдя в дюжину домов. Ты говоришь, тебе нужно золото, чтобы выкупить Элиара и Кинжал у Андины. Что ж, вот оно, золото. Давай, копай.
— Откуда ты знаешь, что здесь есть золото?
— Просто знаю. В этих развалинах золота больше, чем ты когда-либо видел. Действуй, мальчик, действуй!
— Я уже немного подустал, Эм.
— Если бы ты сделал так, как тебе говорили вначале, мне не пришлось бы повторять тебе этого снова и снова. В любом случае ты будешь делать то, что я тебе скажу, так почему бы тебе не приступить к делу немедленно, вместо того чтобы препираться со мной?
— Да, дорогая, — сдался он.
— Молодец, — сказала она одобряюще, — молодец.
Она дала ему указания, как с помощью одного слова смастерить лопату, а затем показала место примерно в пятидесяти шагах вверх на южном склоне холма. Когда он привел лошадь на вершину холма, то увидел там очень древние известняковые строительные камни, наполовину погребенные в земле. Очевидно, когда дом строился, они были прямоугольными, но от ветра и непогоды стали настолько скругленными, что их с трудом можно было отличить от природных камней.
— Как давно этот дом забросили? — спросил Альтал.
— Примерно три тысячи лет назад. Человек, который его построил, в начале жизни был пахарем. Потом он отправился в Арум раньше, чем туда пришли остальные люди. Он не искал золота, но все-таки нашел его.
— Наверное, потому, что он был первым. Но почему он пошел в Арум, если не знал, что там есть золото?
— Произошло небольшое недоразумение по поводу того, кому принадлежит одна свинья. Соседи немного разнервничались по этому поводу, и он решил уйти в горы, переждать, пока они не успокоятся. Думаю, ты понимаешь. Это то самое место, милый. Сойди с коня и начинай копать.
Он спешился, достал Эмми из капюшона своего плаща и посадил ее на седло. Потом снял плащ и закатал рукава.
— Как глубоко мне придется копать? — спросил он.
— Около четырех футов. Потом ты наткнешься на каменные плиты, их придется поднять. Под плитами находится небольшой подвал, а в нем — золото.
— Ты уверена?
— Не теряй времени и копай, Альтал.
— Да, дорогая, — вздохнул он и нехотя воткнул лопату в землю.
Из-за засухи земля стала очень сухой, поэтому копать оказалось не так трудно, как он себе представлял.
— На твоем месте я бы не выбрасывала землю так далеко от холма, милый, — некоторое время спустя посоветовала Эмми. — Когда ты закончишь, тебе придется засыпать яму.
— Это еще зачем?
— Чтобы никто не нашел то золото, которое тебе придется оставить здесь.
— Я не собираюсь оставлять здесь золото, Эм.
— Как же ты намерен увезти его?
— Ты сидишь на нем, любовь моя. Это сильный конь.
— Но не настолько сильный.
— Так сколько же там золота?
— Больше, чем может увезти твоя лошадь.
— Правда? — Альтал начал копать быстрее. Через полчаса он наткнулся на каменные плиты, о которых говорила Эмми. Тогда он расширил вырытую яму, чтобы освободить себе место. Прислонив лопату к краю ямы, он встал на колени и начал втыкать между камнями свой блестящий стальной кинжал.
— А что именно я должен здесь найти, Эм? — спросил он. — Эти плиты так плотно пригнаны друг к другу, что я не могу даже просунуть в щель лезвие ножа.
— Продолжай искать, — указала она. — Камень, который тебе надо найти, прилегает к другим не так плотно.
Он продолжал тыкать ножом, пока не отыскал нужный камень. Песок, который веками терпеливо наносился, просыпался в щели между камнями, и Альталу пришлось повозиться, прежде чем удалось приподнять камень кончиком ножа. Затем он вложил кинжал обратно в ножны, взял лопату и стал поднимать камень.
Камень вынулся довольно легко, и из-под него пахнуло спертым воздухом. Под плитами оказалась небольшая пустота, но в яме было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Альтал поднял еще один камень, чтобы стало посветлее.
В подвале находились плотно уложенные стопки запыленных кирпичей, и волна разочарования поднялась в душе Альтала. Но зачем кому-то понадобилось прятать обыкновенные кирпичи? Он просунул руку в дыру и смел пыль с одного из кирпичей.
Альтал застыл в совершеннейшем изумлении. Кирпич, покрытый вековым слоем пыли, оказался ярко-желтым.
— Господи! — воскликнул Альтал, разметая пыль.
— Ему сейчас не до тебя. Что-нибудь передать?
— Да здесь, наверное, тонны золота!
— Я же говорила! — напомнила она, самодовольно улыбаясь.
Золото хранилось в продолговатых слитках, длиной с человеческую ладонь и чуть больше в толщину. Весили они примерно пять фунтов каждый. Вынимая слитки из ямы и складывая их на каменные плиты, Альтал поймал себя на том, что он весь дрожит.
— Не увлекайся, Альтал, — посоветовала Эмми.
— Двадцать? — спросил он с неимоверным воодушевлением. — Думаю, наша лошадь больше не унесет.
Альтал заставил себя остановиться на двадцати золотых слитках. Затем он положил на место каменную плиту, закидал яму землей и выдрал несколько растущих неподалеку кустов. Он пересадил их в свежеразрытую землю, чтобы спрятать свой личный золотой прииск.
Потом он смастерил пару мешков, положил в них по десять золотых слитков, связал вместе и перекинул через хребет коня позади седла. Затем, весело насвистывая, вскочил на лошадь.
— Какой ты бодрый сегодня, — заметила Эмми.
— От меня несет богатством, Эм, — сказал он радостно.
— Это я заметила уже несколько дней назад. Тебе давно пора помыться.
— Я не это имел в виду, котенок.
— А надо бы. От твоего пота даже молоко скиснет.
— Я говорил тебе, что мне не подходит тяжелый физический труд, Эм, — напомнил он ей.
Под вечер они перешли через реку Остос и сделали привал на стороне Требореи. Чтобы не создавать конфликтов, Альтал искупался, постирал одежду и даже сбрил отросшую за последний месяц щетину. Эмми определенно это одобрила. На следующее утро они отправились в путь рано и три дня спустя увидели стены города Остоса.
— Впечатляет, — заметил Альтал.
— Уверена, они будут рады, что тебе понравилось, — прозвучал в его голове вздох Эмми. — Как ты намереваешься проникнуть во дворец?
— Что-нибудь придумаю. Какое слово означает «прочь»?
— Бхью. Вообще-то «бхью» значит «заставить кого-то держаться от чего-то подальше», но ты должен мысленно вложить свое значение, когда будешь произносить это слово. А почему ты спрашиваешь?
— Мне придется пойти туда пешком и найти нужных чиновников, а мне бы не хотелось, чтобы какие-нибудь проходимцы украли у меня лошадь. Сейчас она мне особенно дорога.
— Отчего бы это…
Альтал отъехал немного от дороги и, руководствуясь указаниями Эмми, превратил пять золотых слитков в монеты, на которых было вычеканено стилизованное изображение пшеничных колосьев, обозначавших, что монеты сделаны в Перкуэйне. Затем он въехал в город, зашел в магазин и купил себе в меру элегантную одежду, чтобы скрыть свое деревенское происхождение. Когда он вышел из магазина, Эмми почла за лучшее воздержаться от комментариев.
Он снова оседлал коня и поехал в сторону окружавших дворец общественных зданий, чтобы послушать разговоры и поспрашивать.
— На твоем месте я бы держался от нее подальше, чужеземец, — посоветовал убеленный сединами чиновник, когда Альтал спросил его о том, как попасть на прием к эрайе Андине.
— Да? — удивился Альтал. — Почему так?
— У нее был трудный характер, пока ее отец был жив, но теперь она стала просто невыносима.
— К сожалению, мне нужно обсудить с ней одно дельце. Я собирался поговорить об этом с ее отцом, эрайо. Я слышал о его смерти. Что с ним произошло?
— Я думал, все уже знают. Примерно месяц назад на нас напали кантонцы, они послали своих наемников осадить город. Наш благородный эрайо вывел свои войска за ворота города, чтобы прогнать этих орущих дикарей, и один из тех нечестивцев убил его.
— Боже мой!
— Естественно, убийца был взят в плен.
— Хорошо. А эрайя Андина уже казнила его?
— Нет, он все еще жив. Эрайя Андина до сих пор придумывает разные способы отправить его на тот свет. Уверен, она изобретет для него какую-нибудь изощренную казнь, достойную его поступка. А какими делами ты занимаешься, дружище?
— Я вербовщик рабочей силы, — ответил Альтал. Чиновник вопросительно посмотрел на него. Альтал хитро подмигнул ему.
— «Вербовщик рабочей силы» звучит гораздо лучше, чем «работорговец», как по-твоему? Я слышал про осаду вашего города и понял, что ваши солдаты захватили нескольких из нападавших в плен. Я подумал, что мне нужно заехать сюда и забрать их у вас. Владельцы соляных копей в Ансу платят сейчас большие деньги за сильных, здоровых рабов. Пленные солдаты ценятся на соляных копях по первому сорту, и я заплачу за них золотом. Как ты думаешь, заинтересует ли это эрайю Андину?
— Слово «золото», скорее всего, должно привлечь ее внимание, — согласился придворный. — Она захочет оставить себе Элиара, парня, который убил ее отца, но других она, вероятно, охотно продаст тебе. Кстати, как зовут тебя, друг мой?
— Меня зовут Альтал.
— Древнее имя.
— В моей семье придерживались несколько старомодных взглядов.
— Может быть, мы пойдем во дворец, мистер Альтал? — предложил придворный. — Я представлю вас нашей невозможной эрайе.
Старик привел его к воротам дворца, и их с Альталом сразу же пропустили.
— Солдаты присмотрят за вашей лошадью, мистер Альтал, — сказал седовласый человек. — Да, кстати, мое имя Дхакан. Я иногда забываю, что чужеземцы не знают меня.
— Рад с вами познакомиться, лорд Дхакан, — сказал Альтал, вежливо кланяясь.
Эмми, которая до этого с важным видом восседала на лошади, ловко спрыгнула на мостовую.
— Ваша подопечная, мистер Альтал? — спросил Дхакан.
— У нее об этом несколько иное мнение, милорд, — ответил Альтал. — Все кошки такие.
— У меня самого есть черепаха, — сказал Дхакан. — Она не слишком быстро ходит, но ведь и я тоже.
Остос — город древний, и его тронный зал оказался действительно великолепен. Полы там были мраморные, а колонны — величественные. В дальнем конце на фоне пурпурного занавеса, на возвышении стоял причудливо украшенный трон. На этом троне восседала величественная Андина, эрайя Остоса. По всей видимости, она не обращала ни малейшего внимания на монотонные речи грузного человека, облаченного в белую мантию. В его речи молодой эрайе тактично намекалось на то, что она не проявляет должной заботы о делах государства.
— Когда же наконец ты научишься видеть дальше собственного носа? — Ее голос звучал немного сердито, и в нем сквозила довольно оскорбительная снисходительность.
— Ну хватит об этом, Эм, — сказал он твердо.
— Прости, милый, — извинилась она. — Наверное, это было сказано немного резко. Я лишь хочу дать тебе понять, что все взаимосвязано. Ничто не происходит само по себе. Возможно, Элиар — это какой-нибудь неотесанный и невоспитанный дикарь из арумской провинции, но он все-таки взял этот Кинжал из оружейной Альброна. Может, это была просто его прихоть, но мы не можем быть уверенными, пока не проверим его. Если он не сможет прочесть то, что написано на клинке, мы дадим ему подзатыльник и отправим домой. Но если он сможет прочесть надпись, ему придется пойти с нами.
— А что если он такой, каким был я до того, как пришел в Дом? Тогда я не мог прочесть даже собственного имени.
— Я это заметила. Неважно, умеет он читать или нет. Если он один из избранных, он будет знать, что означает надпись.
— Как мы узнаем, что он читает ее правильно?
— Мы узнаем, милый. Поверь мне, мы узнаем.
— Почему бы тебе не просветить меня на этот счет? Скажи, что за слово написано на этом клинке.
— Оно меняется. Для каждого, кто его читает, оно обозначает что-то свое.
— Чепуха, Эмми. Слово есть слово. И у него должно быть определенное значение.
— А у слова «дом» есть определенное значение?
— Конечно есть. Оно означает место, где человек живет, или место, откуда он родом.
— Стало быть, для каждого оно обозначает что-то свое?
Альтал нахмурился.
— Не ломай над этим голову, милый. Слово, выгравированное на лезвии Кинжала, означает приказ, и каждому из тех, кого мы должны разыскать, оно будет приказывать что-то свое.
— Тогда это не может быть одно-единственное слово.
— А я и не говорила, что оно одно. Просто каждый прочтет его по-своему.
— Значит, оно изменяется?
— Нет. Оно постоянно. Надпись остается той же. Меняется прочтение.
— У меня от тебя уже голова начинает болеть, Эм.
— Не бери это в голову, Алти. Как только мы добудем Кинжал, тебе все станет понятней. Сейчас наша задача — отнять Кинжал и Элиара у Андины.
— Кажется, у меня уже есть решение, Эм. Я просто куплю их у нее.
— Купишь?
— Заплачу за то, чтобы она отдала их мне.
— Альтал, но ведь Элиар — человек. Ты не можешь купить человека.
— Здесь ты не права, Эм. Элиар — военнопленный, а это значит, что теперь он раб.
— Это отвратительно!
— Конечно, но таково положение вещей. Мне придется ограбить нескольких богатых людей, чтобы добыть достаточно денег и выкупить Элиара и Кинжал. Если эрайя Андина исполнена такой твердой решимости растерзать Элиара, как полагает сержант Халор, нам понадобится очень много золота, чтобы убедить ее продать его мне.
— Может быть, — пробормотала она, а ее зеленые глаза стали задумчивыми. — А может быть, и нет. Если правильно воспользоваться Книгой, она будет просто счастлива продать его нам.
— Видал я мстительных женщин и раньше, Эм. Поверь мне, потребуется очень много золота. Если в предположениях сержанта Халора есть хоть небольшая доля правды, к настоящему моменту Андина должна развить в себе неуемную жажду крови Элиара. Давай попробуем отыскать дом какого-нибудь богатого человека. Я ограблю его, и тогда мы сможем пойти к ней со своим предложением.
— Есть и другие способы добыть золото, Альтал.
— Я знаю: добыть его из земли. Но этот способ мне не нравится. Я видал много глубоких дырок в горах Кагвера, но, насколько я слышал, только в одной из сотни люди могли найти хотя бы крупицу золота.
— Думаю, я могу несколько сократить это соотношение, милый.
— Но я все равно не хочу копаться в земле, Эм. У меня от этого болит спина.
— Это потому, что тебе не хватает тренировки. Пойдем. У нас впереди еще несколько дней пути, пока мы дойдем до места, где ты начнешь копать.
— В нижних землях нет золота, Эм.
— Есть, если знаешь, где искать. Поехали, мой мальчик, поехали.
— Это была шутка?
В течение нескольких дней они скакали мерным галопом через засушливые поля Перкуэйна. На третий день после встречи с сержантом Халором, где-то за полдень Альтал остановил коня и спешился.
— Почему мы остановились? — спросила Эмми.
— Мы почти загнали коня. Я пройдусь, пока он отдохнет.
Он огляделся, посмотрев на выжженные солнцем поля вокруг.
— Скудно, — заметил он.
— Что?
— Урожай скудный. Сдается мне, он даже не стоит того, чтобы его собирать.
— Это из-за засухи, милый. Дождей мало.
— Нам следовало бы держаться побережья, Эм. На побережье всегда дожди.
— Но мы сейчас слишком далеко от побережья, милый. Помнишь, мы говорили об этом там, в Доме? Каждый год большая часть воды в мире замерзает. Это вызывает засуху и снижение уровня Мирового океана.
— Мы сможем это исправить?
— Что ты имеешь в виду?
— Растопить лед, чтобы все стало, как прежде, как должно быть.
— Почему люди все время стремятся вмешаться в естественный порядок вещей?
— Когда что-то ломается, мы пытаемся это исправить, вот и все.
— Откуда у тебя эта нелепая идея о том, будто что-то сломалось?
— Все не так, как было раньше, Эм. По нашему представлению это означает какую-то неисправность.
— Так кто же из нас тогда думает подобно Дэве?
— Если океаны высохнут и мир превратится в пустыню, на земле не станет лучше, Эм.
— Изменение не обязательно означает улучшение, Альтал. Изменение — это просто изменение. «Лучше» и «хуже» — это определения, придуманные человеком. Мир постоянно изменяется, и никакими жалобами невозможно остановить этот процесс.
— Моря не должны изменять свои берега, — упрямо заявил он.
— Если хочешь, можешь сказать, чтобы они это прекратили. Они просто обязаны тебя послушаться, но на твоем месте я бы не поставила на это ни гроша. — Она огляделась по сторонам. — Завтра мы должны добраться до того места которое ищем.
— Мы искали какое-то особое место?
— В общем да. Это место, где ты начнешь зарабатывать себе на жизнь.
— Что за нелепое предположение?
— Любовь моя, тебе это полезно: свежий воздух, тренировка, здоровая пища…
— Да я скорее отравлюсь.
Вечером они разбили примитивный лагерь в редких зарослях недалеко от дороги, а на рассвете снова тронулись в путь.
— Вот оно, — сказала Эмми, когда они проехали часа два.
— Что — оно?
— Место, где тебе предстоит заняться честным трудом, милый.
— Перестань все время тыкать меня носом.
Он огляделся: вокруг было давно заброшенное пустынное поле, расположенное на невысоком холме, кое-где поросшем чахлой, увядшей травой.
— Это оно? — спросил он.
— То самое место.
— Откуда ты знаешь? Это просто холм. По дороге мы видели множество таких же.
— Да, видели. Но этот холм необычный. Это руины старого дома, засыпанные песком.
— Кто же его так закопал?
— Ветер. Земля сейчас очень сухая, так что ветер поднимает песок и несет его, пока не встретит какое-нибудь препятствие. Там песок оседает.
— Все холмы образовались таким же способом?
— Нет, не все.
Альтал покосился на округлый холмик.
— По-моему, мне понадобится инструмент. Если ты настаиваешь, Эм, я буду копать, но не стану делать это голыми руками.
— Мы об этом позаботимся. Я скажу тебе, какое слово надо употребить.
— Я все, еще думаю, что ограбить кого-нибудь было бы проще.
— В этом холме больше золота, чем ты мог бы найти, зайдя в дюжину домов. Ты говоришь, тебе нужно золото, чтобы выкупить Элиара и Кинжал у Андины. Что ж, вот оно, золото. Давай, копай.
— Откуда ты знаешь, что здесь есть золото?
— Просто знаю. В этих развалинах золота больше, чем ты когда-либо видел. Действуй, мальчик, действуй!
— Я уже немного подустал, Эм.
— Если бы ты сделал так, как тебе говорили вначале, мне не пришлось бы повторять тебе этого снова и снова. В любом случае ты будешь делать то, что я тебе скажу, так почему бы тебе не приступить к делу немедленно, вместо того чтобы препираться со мной?
— Да, дорогая, — сдался он.
— Молодец, — сказала она одобряюще, — молодец.
Она дала ему указания, как с помощью одного слова смастерить лопату, а затем показала место примерно в пятидесяти шагах вверх на южном склоне холма. Когда он привел лошадь на вершину холма, то увидел там очень древние известняковые строительные камни, наполовину погребенные в земле. Очевидно, когда дом строился, они были прямоугольными, но от ветра и непогоды стали настолько скругленными, что их с трудом можно было отличить от природных камней.
— Как давно этот дом забросили? — спросил Альтал.
— Примерно три тысячи лет назад. Человек, который его построил, в начале жизни был пахарем. Потом он отправился в Арум раньше, чем туда пришли остальные люди. Он не искал золота, но все-таки нашел его.
— Наверное, потому, что он был первым. Но почему он пошел в Арум, если не знал, что там есть золото?
— Произошло небольшое недоразумение по поводу того, кому принадлежит одна свинья. Соседи немного разнервничались по этому поводу, и он решил уйти в горы, переждать, пока они не успокоятся. Думаю, ты понимаешь. Это то самое место, милый. Сойди с коня и начинай копать.
Он спешился, достал Эмми из капюшона своего плаща и посадил ее на седло. Потом снял плащ и закатал рукава.
— Как глубоко мне придется копать? — спросил он.
— Около четырех футов. Потом ты наткнешься на каменные плиты, их придется поднять. Под плитами находится небольшой подвал, а в нем — золото.
— Ты уверена?
— Не теряй времени и копай, Альтал.
— Да, дорогая, — вздохнул он и нехотя воткнул лопату в землю.
Из-за засухи земля стала очень сухой, поэтому копать оказалось не так трудно, как он себе представлял.
— На твоем месте я бы не выбрасывала землю так далеко от холма, милый, — некоторое время спустя посоветовала Эмми. — Когда ты закончишь, тебе придется засыпать яму.
— Это еще зачем?
— Чтобы никто не нашел то золото, которое тебе придется оставить здесь.
— Я не собираюсь оставлять здесь золото, Эм.
— Как же ты намерен увезти его?
— Ты сидишь на нем, любовь моя. Это сильный конь.
— Но не настолько сильный.
— Так сколько же там золота?
— Больше, чем может увезти твоя лошадь.
— Правда? — Альтал начал копать быстрее. Через полчаса он наткнулся на каменные плиты, о которых говорила Эмми. Тогда он расширил вырытую яму, чтобы освободить себе место. Прислонив лопату к краю ямы, он встал на колени и начал втыкать между камнями свой блестящий стальной кинжал.
— А что именно я должен здесь найти, Эм? — спросил он. — Эти плиты так плотно пригнаны друг к другу, что я не могу даже просунуть в щель лезвие ножа.
— Продолжай искать, — указала она. — Камень, который тебе надо найти, прилегает к другим не так плотно.
Он продолжал тыкать ножом, пока не отыскал нужный камень. Песок, который веками терпеливо наносился, просыпался в щели между камнями, и Альталу пришлось повозиться, прежде чем удалось приподнять камень кончиком ножа. Затем он вложил кинжал обратно в ножны, взял лопату и стал поднимать камень.
Камень вынулся довольно легко, и из-под него пахнуло спертым воздухом. Под плитами оказалась небольшая пустота, но в яме было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Альтал поднял еще один камень, чтобы стало посветлее.
В подвале находились плотно уложенные стопки запыленных кирпичей, и волна разочарования поднялась в душе Альтала. Но зачем кому-то понадобилось прятать обыкновенные кирпичи? Он просунул руку в дыру и смел пыль с одного из кирпичей.
Альтал застыл в совершеннейшем изумлении. Кирпич, покрытый вековым слоем пыли, оказался ярко-желтым.
— Господи! — воскликнул Альтал, разметая пыль.
— Ему сейчас не до тебя. Что-нибудь передать?
— Да здесь, наверное, тонны золота!
— Я же говорила! — напомнила она, самодовольно улыбаясь.
Золото хранилось в продолговатых слитках, длиной с человеческую ладонь и чуть больше в толщину. Весили они примерно пять фунтов каждый. Вынимая слитки из ямы и складывая их на каменные плиты, Альтал поймал себя на том, что он весь дрожит.
— Не увлекайся, Альтал, — посоветовала Эмми.
— Двадцать? — спросил он с неимоверным воодушевлением. — Думаю, наша лошадь больше не унесет.
Альтал заставил себя остановиться на двадцати золотых слитках. Затем он положил на место каменную плиту, закидал яму землей и выдрал несколько растущих неподалеку кустов. Он пересадил их в свежеразрытую землю, чтобы спрятать свой личный золотой прииск.
Потом он смастерил пару мешков, положил в них по десять золотых слитков, связал вместе и перекинул через хребет коня позади седла. Затем, весело насвистывая, вскочил на лошадь.
— Какой ты бодрый сегодня, — заметила Эмми.
— От меня несет богатством, Эм, — сказал он радостно.
— Это я заметила уже несколько дней назад. Тебе давно пора помыться.
— Я не это имел в виду, котенок.
— А надо бы. От твоего пота даже молоко скиснет.
— Я говорил тебе, что мне не подходит тяжелый физический труд, Эм, — напомнил он ей.
Под вечер они перешли через реку Остос и сделали привал на стороне Требореи. Чтобы не создавать конфликтов, Альтал искупался, постирал одежду и даже сбрил отросшую за последний месяц щетину. Эмми определенно это одобрила. На следующее утро они отправились в путь рано и три дня спустя увидели стены города Остоса.
— Впечатляет, — заметил Альтал.
— Уверена, они будут рады, что тебе понравилось, — прозвучал в его голове вздох Эмми. — Как ты намереваешься проникнуть во дворец?
— Что-нибудь придумаю. Какое слово означает «прочь»?
— Бхью. Вообще-то «бхью» значит «заставить кого-то держаться от чего-то подальше», но ты должен мысленно вложить свое значение, когда будешь произносить это слово. А почему ты спрашиваешь?
— Мне придется пойти туда пешком и найти нужных чиновников, а мне бы не хотелось, чтобы какие-нибудь проходимцы украли у меня лошадь. Сейчас она мне особенно дорога.
— Отчего бы это…
Альтал отъехал немного от дороги и, руководствуясь указаниями Эмми, превратил пять золотых слитков в монеты, на которых было вычеканено стилизованное изображение пшеничных колосьев, обозначавших, что монеты сделаны в Перкуэйне. Затем он въехал в город, зашел в магазин и купил себе в меру элегантную одежду, чтобы скрыть свое деревенское происхождение. Когда он вышел из магазина, Эмми почла за лучшее воздержаться от комментариев.
Он снова оседлал коня и поехал в сторону окружавших дворец общественных зданий, чтобы послушать разговоры и поспрашивать.
— На твоем месте я бы держался от нее подальше, чужеземец, — посоветовал убеленный сединами чиновник, когда Альтал спросил его о том, как попасть на прием к эрайе Андине.
— Да? — удивился Альтал. — Почему так?
— У нее был трудный характер, пока ее отец был жив, но теперь она стала просто невыносима.
— К сожалению, мне нужно обсудить с ней одно дельце. Я собирался поговорить об этом с ее отцом, эрайо. Я слышал о его смерти. Что с ним произошло?
— Я думал, все уже знают. Примерно месяц назад на нас напали кантонцы, они послали своих наемников осадить город. Наш благородный эрайо вывел свои войска за ворота города, чтобы прогнать этих орущих дикарей, и один из тех нечестивцев убил его.
— Боже мой!
— Естественно, убийца был взят в плен.
— Хорошо. А эрайя Андина уже казнила его?
— Нет, он все еще жив. Эрайя Андина до сих пор придумывает разные способы отправить его на тот свет. Уверен, она изобретет для него какую-нибудь изощренную казнь, достойную его поступка. А какими делами ты занимаешься, дружище?
— Я вербовщик рабочей силы, — ответил Альтал. Чиновник вопросительно посмотрел на него. Альтал хитро подмигнул ему.
— «Вербовщик рабочей силы» звучит гораздо лучше, чем «работорговец», как по-твоему? Я слышал про осаду вашего города и понял, что ваши солдаты захватили нескольких из нападавших в плен. Я подумал, что мне нужно заехать сюда и забрать их у вас. Владельцы соляных копей в Ансу платят сейчас большие деньги за сильных, здоровых рабов. Пленные солдаты ценятся на соляных копях по первому сорту, и я заплачу за них золотом. Как ты думаешь, заинтересует ли это эрайю Андину?
— Слово «золото», скорее всего, должно привлечь ее внимание, — согласился придворный. — Она захочет оставить себе Элиара, парня, который убил ее отца, но других она, вероятно, охотно продаст тебе. Кстати, как зовут тебя, друг мой?
— Меня зовут Альтал.
— Древнее имя.
— В моей семье придерживались несколько старомодных взглядов.
— Может быть, мы пойдем во дворец, мистер Альтал? — предложил придворный. — Я представлю вас нашей невозможной эрайе.
Старик привел его к воротам дворца, и их с Альталом сразу же пропустили.
— Солдаты присмотрят за вашей лошадью, мистер Альтал, — сказал седовласый человек. — Да, кстати, мое имя Дхакан. Я иногда забываю, что чужеземцы не знают меня.
— Рад с вами познакомиться, лорд Дхакан, — сказал Альтал, вежливо кланяясь.
Эмми, которая до этого с важным видом восседала на лошади, ловко спрыгнула на мостовую.
— Ваша подопечная, мистер Альтал? — спросил Дхакан.
— У нее об этом несколько иное мнение, милорд, — ответил Альтал. — Все кошки такие.
— У меня самого есть черепаха, — сказал Дхакан. — Она не слишком быстро ходит, но ведь и я тоже.
Остос — город древний, и его тронный зал оказался действительно великолепен. Полы там были мраморные, а колонны — величественные. В дальнем конце на фоне пурпурного занавеса, на возвышении стоял причудливо украшенный трон. На этом троне восседала величественная Андина, эрайя Остоса. По всей видимости, она не обращала ни малейшего внимания на монотонные речи грузного человека, облаченного в белую мантию. В его речи молодой эрайе тактично намекалось на то, что она не проявляет должной заботы о делах государства.