Гейдж Элизабет. Табу

   Ив глубоко вздохнула. Ее глаза полузакрылись. Чувство, которое она испытывала, было странным для нее. Не было боли.
   Ни в ее ладони, ни в сердце.
   Только облегчение.

6

   Двумя днями позже Кейт делала покупки на Уилтшир-бульваре.
   Джо подарил ей утро отдыха – он был занят съемкой одной из сцен Ив с Сэмуэлем Рейнзом. Приближался кульминационный момент фильма. Кейт предстояли две тяжелые сцены в этот полдень, одна вместе с Ив, а другая – с характерной актрисой, которая играла мать героини.
   Несколько часов у Кейт оказались свободными. Она выспалась, проснулась посвежевшая и решила посетить своего любимого модельера, чтобы заказать платье для премьеры.
   Она быстро шла по улице, одетая в широкие брюки и свитер. Солнечные очки закрывали пол-лица. Было удивительно легко спрятаться за ними. В этих очках Кейт выглядела подобно другим блондинкам, которыми изобиловал Голливуд. Неповторимое лицо актрисы можно было узнать лишь тогда, когда на нем светились ее золотистые глаза.
   Кейт остановилась напротив магазина, осматривая витрину, в которой была выставлена обувь. Она вдруг поняла, что остро нуждается в туфлях. Те, которые она носила на студии, были старыми и разношенными.
   Она уже было собиралась войти внутрь, когда увидела в стекле отражение мужчины, стоявшего позади нее.
   – Привет, солнышко, – услышала она знакомый голос. – Давно не виделись. Сколько лет, сколько зим!
   Кейт похолодела. Она не обернулась. В отблесках солнечных лучей лица его не было видно, но голос так же бесспорно узнаваем, как и то, что сердце ее упало.
   Это был Квентин.
   Она рассматривала его отражение. Он был одет в дешевый костюм, довольно кричащий галстук и шляпу с цветной лентой. Его губы были приоткрыты, и когда он улыбался, Кейт могла видеть блестящие зубы.
   – Как ты узнал меня? – спросила Кейт, не оборачиваясь.
   – Это легко, – засмеялся он. – Кто не знает лица Кейт Гамильтон, самой великой звезды Голливуда? Никто не выглядит, как ты, Кетти.
   Она поморщилась на то, что он назвал ее уменьшительным именем, но ничего не сказала.
   Он смотрел на ее тело, скрытое простой одеждой, и на ее темные очки.
   – Неплохая маскировка, – сказал он. – Но мужчина все равно узнает свою жену, не так ли?
   По ее спине пробежал холодок. Она мгновенно вспомнила, как долгое время внутренний голос предупреждал ее, что этот момент рано или поздно наступит. Она должна была прислушаться. Но теперь было слишком поздно.
   Но она по-прежнему ничего не говорила.
   – Собственно говоря, ты имела несколько обличий в последнее время, ведь так? – продолжал Квентин, его улыбка отражалась в витрине. – Каждый мог видеть в тебе то, что ему нужно, ведь так, детка?
   Наступила пауза. Кейт почувствовала ее значимость.
   Вопреки себе, Кейт начала дрожать. Страх начал предательскую борьбу с гневом, который поднимался изнутри ее. Целая жизнь прошла с тех пор, как она в последний раз видела Квентина. Она не позволит ему повернуть ее вспять.
   – Ты не напугал меня, – сказала она.
   Кейт вдруг поняла, что в каком-то смысле она права. Прошедшие годы сделали ее гордой и решительной. Ее любовь к Джозефу Найту укрепила ее еще сильнее. Квентин был дешевкой, мелкой занозой, гадкой тенью из ее прошлого. Как бы он ни грозил, он не сможет сделать ее иной, чем она была теперь.
   Он приподнял брови.
   – В самом деле? Ты не испугалась? – спросил он. – Что ж, это говорит, что ты – храбрая леди. Я думал, что наличие двоих мужей может напугать кого угодно.
   Он остановился, чтобы смысл его слов дошел до нее. Кейт ничего не ответила.
   – Твой муж знает обо мне? – спросил он. – Он знает, что ты за птица? За каким типом ты замужем? Он знал это, когда ты связалась с ним?
   Кейт словно отбросили в прошлое. Много лет прошло с тех пор, как она отдавала Квентину все самое дорогое. Ее замужество было событием настолько малозначительным, таким позорным, полностью изгладившимся из памяти за бурные годы ее последующей жизни, что он стал для нее нереален. У Квентина было не больше прав появиться у нее перед глазами, чем у Рея, матери или у кого-либо из ее одноклассников, крутившихся вокруг ее расцветавшего тела. Он имел такое же малое значение, как и ее низкое социальное положение в те годы.
   Квентин жалкая козявка. Его как нет. Его жалкая жизнь не может касаться ее.
   Но официально он все еще был ее мужем. Этого она не могла отрицать.
   Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Она увидела водянистые голубые глаза, сиявшие смесью чувственности, жадности и хитрости. Она изучала его внимательно.
   – И все же ты не испугал меня, – повторила она. Он приподнял брови, оценивая ее храбрость.
   – Ты – маленькая пикантная сучка, должен тебе сказать, – проговорил он. – Но я догадываюсь, что успех делает с женщинами. Ты одурачила столько людей, Кетти. Великая голливудская звезда – и тому подобное. А кто-нибудь подозревает, кто ты есть на самом деле? Кто-нибудь интересуется, откуда ты вышла?
   Кейт посмотрела на него, не отводя взгляда.
   – Меня не волнует, кто чем интересуется, – сказала она. – И меня не волнует, кто что знает. Если у тебя есть вопросы, обратись к моему адвокату. Он позаботится о тебе. А теперь уйди с моей дороги.
   Она сама удивилась собственной браваде и надеялась, что сможет вести себя также и дальше, пока он не уйдет.
   Он смотрел на нее оценивающе. Казалось, он осмысливал степень ее сопротивления.
   – Ты не существуешь в моей жизни, – отчеканила она. – И не будешь существовать.
   Ее губы изогнулись в угрожающей улыбке.
   – Мне позвать полицию? – спросила она.
   Квентин опять пристально взглянул на нее. В это мгновение Кейт обнаружила секрет в его глазах. У него есть что-то еще, какое-то тайное оружие. Она не смогла запугать его.
   То, что случилось потом, стерло улыбку с лица Кейт.
   Плавным, полным удовольствия движением Квентин оттянул край одного из карманов своего пиджака. Там лежала глянцевая фотография.
   У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что это могло означать.
   Это было ее собственное изображение – нагой, в объятиях Криса Хеттингера.
   Восемь лет назад Крис покончил с собой из-за нее и из-за Квентина.
   Ее глаза широко раскрылись, когда она узнала фотографию.
   Квентин неторопливо опустил руку в карман.
   – Все еще хочешь позвать полицию? – спросил он.
   На его лице было почти мальчишеское, озорное и наглое выражение, которое она когда-то хорошо знала. Но теперь, когда дело касалось бизнеса, его губы искривились ненавидящей улыбкой.
   Кейт едва могла отдышаться. Короткий взгляд на то, что сохранилось у Квентина, потряс ее до самых глубин. Она все еще не могла поверить в происходящее.
   – Ты… я думала… – еле выдавила из себя Кейт.
   – Ты думала, что все забрала с собой, – закончил он за нее. – Ай-ай, детка. Ты думала неправильно. Я сохранил негативы. Я ведь всегда осторожен, как ты помнишь. Я всегда дотошен в бизнесе. Я думаю, что ты недооценила меня в те дни. Смотри же, не ошибись теперь.
   Кейт перевела взгляд с его ухмыляющегося лица на пиджак, в недрах которого она почти физически ощущала свой образ – нагие обнявшиеся тела. Она попыталась взять под контроль свои нервы. Спокойствие приходило и уходило, как пульсирующий электрический сигнал.
   Она искала слова и не находила. Это было слишком, чтобы можно было сразу осознать.
   – Я думаю, нам есть о чем потолковать – тебе и мне, – улыбнулся Квентин, застегивая свой пиджак.
   Потом он расставил ноги, чтобы уверенно встать перед Кейт. Под одеждой она увидела его тело – стройное и выносливое. Годы не сделали его грузным, как это часто бывает с другими мужчинами, – вероятно, из-за своего нарциссизма он заботился о нем хорошо. Давнее знакомство с этим телом заставило ее почувствовать приступ дурноты. В одно мгновение она вспомнила его ощущение, его запах, когда он занимался с нею любовью. Ее желудок заныл.
   Он почувствовал свое преимущество. Зрелище лишило ее мужества.
   – Когда и где? – спросил он.
   Она с отчаянием думала о своем расписании съемок.
   – Мы уже подошли к середине фильма, – сказала она. – У меня нет ни одной свободной минуты.
   Опять он насмешливо поднял брови, давая понять о своей осведомленности в ее делах – об успехе и занятости.
   – Я уверен, что ты найдешь выход из положения, – сказал он. – Ты – изобретательная девочка.
   Кейт вздохнула и провела рукой по волосам.
   – Где я могу найти тебя? – спросила она.
   Он достал ручку. Затем, повергнув ее в шок, Квентин достал из кармана фотографию и что-то написал на ее обороте. Он насмешливо отдал ее Кейт, не обращая внимания на прохожего, который мог видеть обнаженные тела на ней.
   – «Брукмонт-отель», – усмехнулся он. – Я написал номер комнаты и телефон. Позвони мне около одиннадцати вечера. Иначе я сам тебя найду.
   Она торопливо спрятала проклятое фото, положив его в свою сумочку. В течение некоторого времени она не шелохнувшись стояла и смотрела на него. Даже через темные очки он ощущал ее страх.
   Сардоническая усмешка искривила его губы.
   – Королева серебряного экрана, – съязвил он, в его голосе звучала неприкрытая угроза. – Ты одурачила много людей, ведь так, Кетти, детка?
   Ей удалось подавить дрожь в голосе.
   – Убирайся с моих глаз, – сказала она холодно. Усмешка Квентина стала более наглой. Прикоснувшись к кончику шляпы жестом, выражавшим ироническое почтение, он повернулся и пошел прочь по улице. Его походка была веселой и неторопливой.
   Он выглядел тем, кем был всегда – дешевым мелким мошенником. И ничуть не изменился за эти годы. Тогда как Кейт прошла тысячи миль от той, кем она была, до той, какою стала.
   Но сейчас он держал ее будущее в своих руках. И он знал это.

7

   Квентин сидел в своем номере в «Брукмонт-отеле», когда зазвонил телефон.
   – Как мы договорились, я звоню тебе, – сказала Кейт холодно. – Чего ты хочешь?
   – Я хочу встречи, – ответил Квентин, затягиваясь сигаретным дымом. Он лежал на кровати. – Нам с тобой есть о чем поговорить.
   Наступило молчание.
   – Я уже встретилась с тобой однажды, – продолжала Кейт. – Я встречусь с тобой еще только один раз. Я дам тебе то, о чем ты просишь. После этого я больше никогда не хочу тебя видеть. Тебе ясно?
   Квентин улыбнулся. Итак, она нашла время, чтобы осмыслить его предложение, думал он. Это забавно.
   – Отлично, детка, – произнес он. – Если тебе так угодно. Я желаю выгодной сделки и после этого оставлю тебя в покое. Где ты со мной встретишься?
   – Я не хочу видеться с тобой в Голливуде, – произнесла Кейт презрительно. – Где-нибудь за городом.
   Квентин подумал с минуту.
   – Как насчет Санта-Моники? – спросил он. – Вблизи океана? Или на побережье? В любом месте, где тебе нравится.
   – Я беспокоюсь, что меня узнают, – добавила Кейт.
   – Так надень парик, – зевнул Квентин. – Ты не очень бросалась в глаза сегодня. Не тревожься так сильно, детка. Иначе получишь нервное заболевание.
   – Подожди минуту, – сказала Кейт. – Джо… мы с мужем имеем «хижину» в горах. На берегу озера. Это уединенное место. Там нет других домов. Это идеальное место. Я могу рассказать тебе, как добраться туда, не проезжая мимо других владений. Никто никогда не узнает, что мы встретимся там.
   – Это далеко? – спросил Квентин.
   – Около двух часов езды, – ответила Кейт. – В Сьеррах. Квентин вздохнул.
   – Ну хорошо, – произнес он с едва заметной ноткой раздражения. – Расскажи, как туда попасть.
   Но в мозгу его завертелись разные мысли.
   Кейт дала ему точные указания, как проехать через маленький город и добраться до «хижины» так, чтобы его никто не увидел.
   – Встретимся там завтра вечером, – сказала она. – В одиннадцать часов. Мне будет непросто вырваться. Мы подошли пока только к середине фильма. Но я попытаюсь как-нибудь…
   – Уж постарайся, детка, – улыбнулся Квентин, потушив сигарету о металлическую пепельницу. – И захвати пятьдесят тысяч долларов. Этого, пожалуй, хватит.
   Наступило молчание.
   – Но у меня нет такой суммы, – возразила Кейт. – Ты, видно, сошел с ума.
   Квентин ухмыльнулся, его губы почти касались грязной телефонной трубки.
   – Вот это скверно, детка, – сказал он. – Тогда весь мир узнает, что у тебя два мужа, Кетти. Что ты шлюха и интриганка. Думаю, нам с тобой больше не о чем говорить.
   – Подожди! – Он мог чувствовать, что она лихорадочно соображает на другом конце провода.
   Квентин закурил еще сигарету. Он вовсе не спешил.
   – Завтра утром я достану двадцать или тридцать тысяч долларов, – сказала Кейт. – Остальное пришлю тебе позже. Это все, что я могу сделать. У меня нет таких денег, сколько ты вообразил.
   – Не попадай в глупое положение, пытаясь одурачить меня и отделаться так вот… – заметил Квентин. – Я знаю, чего стоите вы оба – ты и твой муж. Я все хорошенько разузнал, прежде чем подойти к тебе.
   – Тогда ты должен знать, что я не могу взять столько денег единовременно, – настаивала Кейт. – Они не хранятся все в банке. Они – в инвестициях. Нужно время, чтобы собрать сумму наличными. Ты должен это понимать.
   Опять повисла пауза. – Ну? – спрашивала Кейт, стараясь безуспешно скрыть страх в своем голосе.
   – Что ж, – ответил наконец Квентин. – Принеси то, что у тебя есть, и я дам тебе адрес, по которому ты пришлешь остальное.
   – Я должна быть уверена, что ты принесешь с собой все, – настаивала Кейт. – Все фотографии, все негативы. Тебе ясно?
   – Детка, – хмыкнул Квентин. – Если я должен ждать, когда получу остаток моих денег, то и ты подождешь, пока я верну тебе последний негатив. Сделка есть сделка, беби…
   Он улыбался, пока Кейт обдумывала его условия.
   – О'кей, – сказала она. – Я подозревала, что дела пойдут именно таким образом. Но после завтрашнего рандеву я не желаю больше тебя видеть. Это будет единственная встреча. Тебе понятно?
   – Конечно, золотко. Конечно. Мы поняли друг друга.
   – Пока, – ледяной холод в ее голосе был красноречив. Квентин повесил трубку.
   Какое-то время он лежал на дешевой гостиничной кровати, заложив руки за голову, глядя в потолок. Затем он встал и снял пиджак со спинки стула. Достал из него два конверта из манильской пеньки, открыл один из них и заглянул внутрь. В нем было с дюжину фотографий семнадцатилетней Кейт, девушки, которая выглядела старше своих лет, в объятиях Криса Хеттингера. Обнаженная, с выражением счастья на лице, счастья и блаженства, она нежно обнимала юношу, ее руки бережно касались его спины.
   Квентин заскрипел зубами, когда смотрел на эти фотографии. С коротким ругательством он засунул их обратно в конверт, – внутри были также негативы, – швырнул конверт на туалетный столик. Он возьмет их с собой завтра вечером.
   Потом он нагнулся, чтобы открыть нижний ящик туалетного столика. Тот был пуст. Он вытащил его и опрокинул на кровать. Затем он взял другой конверт и положил его на перевернутый ящик, нашел моток клейкой ленты, которую купил вчера, и приклеил конверт ко дну ящика. Потом вставил ящик на место и ухмыльнулся.
   В этом конверте были дубликаты негативов и фотографий. Завтрашний день будет не последним, когда Кейт увидит его. Не последним!
   Он надел пиджак, тщательно завязал галстук и стал с удовольствием рассматривать себя в зеркале. Уверенный, сильный, ловкий!
   Ни одна женщина не была для него крепким орешком. Ни одна не могла перед ним устоять! Кейт должна была понять это много лет назад.
   С этой мыслью он собрался выйти наружу, чтобы отметить свой успех небольшой выпивкой. Кроме того, он нуждался в женщине. Его встреча и сегодняшний разговор с Кейт оказали раздражающий эффект на его нервы.
   Выходя из номера, он заметил выброшенный им моток клейкой ленты на дне пустой корзины для мусора. После секунды размышления он согнулся и взял его с собой, чтобы выбросить в мусорный контейнер где-нибудь на улице.
   Не нужно рисковать, оставляя следы. Квентин всегда гордился тем, что заботился о мельчайших деталях своего бизнеса.
   Следующим вечером он отправился в путь. Квентин выехал с большим запасом времени – не только потому, что дорога была ему незнакома, но и оттого, что вовсе не собирался прибыть ровно к назначенному времени. Кое-что задумав, он хотел иметь, по крайней мере, лишний час.
   И он был готов на все. Поэтому-то и положил 38-калиб-ровый револьвер в карман.
   Путешествие было долгим и приятным. Оставив город позади, он оказался на мирной и живописной горной дороге, которая мягко ложилась под колеса его «паккарда». Он миновал несколько городков, которые становились более маленькими и уютными, по мере того как он забирался выше в горы.
   Когда он доехал до небольшого городка, упомянутого Кейт, остановился около указателя
   «КЛИФТОН-СПРИНГС – 275»
   Он свернул с дороги, согласно указаниям Кейт, и оказался на боковой, которая шла в обход деревни с горсткой домишек. Она вела прямо к озеру.
   Квентин доехал до поворота на грязную проселочную дорогу с густой полоской травы посередине, чуть дальше наткнулся на большой щит, на котором было написано:
   «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ПРОЕЗД ЗАКРЫТ»
   Он свернул туда – как ему велела Кейт. Через полторы мили он увидел домик. Он выглядел так, как его описала Кейт. «Хижина» приютилась в тени елей и кедров. Озера не было видно из-за деревьев.
   Квентин нашел место, где Кейт рекомендовала ему припарковать машину. Оно было скрыто густыми кустами – так что никто из прохожих, случайно забредших в этот уголок, не заметил бы стоящий автомобиль.
   Но Квентин здесь не остановился. Осмотрев местность, он нашел другую стоянку в сотне ярдов от указанной Кейт, которая была также незаметной – не только случайному человеку, но, что более важно, для всякого, кто приближался к домику дорогой, которой он сам приехал.
   Он спрятал машину и прошел оставшуюся часть пути пешком.
   Он петлял по окрестностям, чтобы быть уверенным, что не оставит следов, шел по мху, опавшим еловым веткам и иголкам. Квентин посмотрел на часы. Половина десятого. У него в запасе было полтора часа.
   Домик был темен. Он прокрался по ступенькам и дернул дверь. Она была заперта. Секунду поколебавшись, он громко постучал. Ответа не было.
   Квентин подошел к окну и, используя отвертку, раскрыл его. Он сделал это беззвучно. Проскользнул внутрь, закрыл окно изнутри и включил фонарик.
   Он исследовал домик, заглядывая во все комоды и стенные шкафы. В нем не было ничего примечательного. Это было простое сельское жилище с кухонными принадлежностями и рыболовным снаряжением, удивительно непретенциозное для знаменитой голливудской звезды и ее легендарного мужа. Чувствовалось, что хозяева любили плавать на лодке. Здесь была также простая походная одежда.
   В одном из ящиков стола в спальне он нашел несколько купальных костюмов, взял один из них и поднес к лицу. Он нашел его нижнюю часть и поцеловал ее. Ироническая улыбка искривила его губы.
   Он посмотрел на кровать. Это была двуспальная кровать с цветным покрывалом. Вот здесь Кейт спала со своим мужем. Здесь она трахалась с Джозефом Найтом.
   Это было гнездышко, которое она свила для своего счастья. Квентин ощутил минутный приступ ненависти, когда подумал о ее богатстве, ее баснословном замужестве и о своей нищете. У нее были все блага земные, а у него не было ничего.
   Что ж, сегодня все изменится.
   Обойдя домик еще раз, Квентин сел и стал ждать. Он почувствовал сильное желание закурить, но сдержался – не хотел, чтобы чувствовался сигаретный дым.
   Через какое-то время, которое показалось ему вечностью, он услышал звук мотора и встал. Квентин подошел к окну гостиной и сквозь занавески увидел приближавшуюся машину.
   Казалось, прошла еще уйма времени. Машина двигалась по грязной дороге, потом скрылась из виду. Квентин ждал, его дыхание было прерывистым, уши горели. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати одиннадцать. Итак, она не приехала раньше и не собиралась устроить ему ловушку.
   Он спрятался за кушеткой в гостиной, как грабитель, и стал ждать.
   Наконец он услышал легкие шаги по ступенькам, звук поворачиваемого ключа. Дверь тихо открылась.
   Когда зажегся свет, Квентин оставался там, где был. Выглянув тихонько из укрытия, он увидел, что Кейт снимает пальто. Она повесила его на вешалку и прошла на кухню, налила воду в чайник и поставила на плиту.
   Затем пошла в ванную. Послышался шум бегущей воды. Когда она вышла из нее, то сняла туфли. Кейт была одета в простую юбку и свитер. Она коснулась термостата на стене, и Квентин услышал хлопок газа. Только теперь он понял, как холодно в домике. Горный воздух был прохладным.
   Кейт вернулась на кухню, где начал шипеть чайник по мере того, как закипала вода.
   Без темных очков она была другой. Он мог видеть ее глаза и оценить перемену, которая произошла в ее лице.
   Она казалась напряженной и нервной, но была удивительно красива. Гораздо более красива, чем в те времена, когда ее знал Квентин. Тогда она была девушкой, несформировавшейся, без определенного характера. Хорошее тело, хорошая внешность, но все же простушка. Теперь она была женщиной. Годы жизни дополнили недостающее в ней, углубили и придали особый оттенок ее красоте. И привнесли чувственность, которую он никогда не знал в ней. Она сквозила в каждом ее движении, когда Кейт шла на кухню, думая, что ее никто не видит. Это была не та чувственность, которую он видел на экране в «Бархатной паутине» – фильме, который Квентин смотрел, по крайней мере, шестнадцать раз – но тем не менее связанная с этим образом. Камера создавала вымышленный имидж, идеализированный, но все же соотносимый с реальной женщиной, несущей в себе загадку. Кейт не была однозначна героине, которую она играла в кино, но никакая другая актриса не смогла бы раскрыть этот характер с такой чувственной силой.
   Квентин почувствовал, что плоть его напряглась при виде ее, своей жены. Много раз он смотрел «Бархатную паутину» и шел прямо из кинотеатра искать женщину, думая только о Кейт, о своем желании и ненависти, только о Кейт, занимаясь любовью с незнакомкой. Каким-то образом прославление чувственности Кейт камерой Найта усилило ее загадочность и привлекательность для Квентина, для его сердца. И теперь, видя ее воочию, живую женщину на кухне, босую, в юбке и свитере, Квентин почувствовал такой прилив желания, что еле мог совладать с собой.
   Но он справился, зная, что сейчас должен быть осторожным и иметь ясный рассудок. Это была самая ответственная ночь в его жизни.
   • Когда чайник начал закипать, Кейт стояла на кухне, глядя в пространство. Квентин понял, что больше нет смысла скрываться.
   Когда она наливала чай в чашку, он заговорил:
   – А у тебя здесь мило.
   При звуке его голоса сдавленный крик сорвался с ее губ. Она поставила чайник на плиту. Кипящая вода брызнула, и Кейт отскочила в сторону. Затем выключила газ и посмотрела на него.
   – Как тебе удалось?.. – спросила она. Квентин улыбнулся и шагнул к ней.
   – Разве ты не видела мою машину? – сказал он. – Да, я принял все меры предосторожности. Я люблю перестраховываться. Ты же знаешь меня, детка. Я очень осторожен. И я, прежде чем войти, люблю сначала разузнать, куда я попал.
   Кейт смотрела на него, в ее глазах был страх. Это давало ему восхитительное ощущение своей силы и власти. Вид ее тела, слегка дрожащего от его присутствия, обрадовал его. Это было тело, о котором миллионы мужчин грезили по ночам, тело женщины-загадки, чувственной богини, которая со времени появления «Бархатной паутины» потрясла воображение всего мира.
   Его жены…
   Она опять зажгла газ под чайником, позабыв о своем чае, и повернулась к нему.
   – Давай сразу покончим с делом, – сказала она. – Где фотографии?
   – Они со мной, – улыбнулся Квентин. – Сначала я должен увидеть твои денежки.
   Она пересекла кухню и взяла сумочку. Он смотрел, как двигалось ее тело – от красивых плеч, вдоль спины и тонкой талии, к великолепным бедрам, угадывавшимся под юбкой. Страх сделал ее еще более восхитительной.
   Она вынула конверт из манильской пеньки, полный денег, и дала его Квентину.
   – Здесь двадцать восемь тысяч долларов, – произнесла она. – Это все, что я смогла достать. Остальное пришлю, когда получу деньги за новый фильм. Это будет не позднее чем через два месяца. Я не могу ничего больше поделать, согласишься ты на это или нет.
   Квентин оценивающе кивнул, когда она посмотрела на него.
   – Ну? – спросила она. – Где фотографии?
   – Фотографии со мной, – ответил он. – Как я уже говорил, я люблю осторожность. Ты получишь их прежде, чем я уйду отсюда.
   Он замолчал, глядя на нее.
   – Так в чем дело, – спрашивала она, раздраженная и напуганная. – Чего мы ждем? У меня мало времени.
   Квентин медленно покачал головой.
   – Ты знаешь, детка, – сказал он вкрадчиво. – Ты все еще моя жена.
   Она отскочила от него с выражением отвращения на лице.
   Он видел, как Кейт борется с собой, пытаясь взять себя в руки. Она пыталась возвести стену между ним и собой, стену из ее нынешнего положения – и гнева.
   – Забудь про это, – отчеканила она. – Тебе нет места в моей жизни. Ты получил свои деньги. Теперь отдай мне фотографии и убирайся отсюда. И не льсти себе, что между нами может быть что-нибудь, Квентин. Ты можешь шантажировать меня, но ты не прикоснешься ко мне.