Гейдж Элизабет. Табу

   Она кивнула. Сейчас она отчаянно пыталась быть актрисой, больше, чем в те моменты, когда она появлялась перед камерой.
   – Я понимаю, – наконец сказала Кейт. – Но когда я встретила тебя, все мои несчастья кончились. Ты веришь мне?
   Вместо ответа он прижал Кейт к себе.
   – Просто обнимай меня крепко, – прошептала Кейт, спрятав лицо у него на груди. – И не отпускай. Никогда. Ты обещаешь мне это?
   – Обещаю, – ответил он.
   Кейт с горечью подумала, что она прибегает к защите его силы, его любви, чтобы скрыть от него правду. И она не могла отогнать мысль, что эта маленькая ложь в момент, когда их любовь так высока, принесет им только несчастье.
   Но сейчас, когда Кейт в тысячный раз, с тех пор как она увидела отражение Квентина в стекле витрины, запаниковала, она хотела бороться со злом в одиночку. Она никогда не позволит всей этой грязи коснуться Джо. Он никогда не должен узнать о грехах, которые потрясли ее много лет назад и до сих пор были в памяти ее. Она будет скрывать это до своего последнего дыхания.
   Две ипостаси ее жизни – одна – хорошая, а другая – зловещая – никогда не должны соприкасаться. Она скорее умрет, чем позволит им встретиться.
   И теперь в объятиях мужа Кейт почувствовала, что отвага ее растет.
   Она совершила это одна – чтобы спасти свою семейную жизнь с Джо.
   Нет, не совсем одна.
   У нее есть друг. Первый настоящий друг в ее жизни – и как раз в тот самый момент, когда она нуждается в нем больше всего.
   Спасибо Господу за Нормана, думала Кейт, прижимаясь к Джо.
   За девять миль отсюда Брайан Хэйс сидел за столом. Перед ним лежал конверт из манильской пеньки. Напротив – сидел посетитель.
   Хэйс попыхивал сигаретой, разглядывая лицо посетителя. Он выразительно барабанил пальцами по конверту. Легкая улыбка мелькала у него на губах, затем на лице его появилось покровительственное выражение.
   – Мне бы не хотелось, чтобы от случившегося мы чувствовали себя скверно, – говорил он. – Вы поступили правильно. В сущности, это был единственный выход для вас и для меня. Для всех.
   Он посмотрел посетителю в глаза.
   – Вам крупно повезло, – продолжал Хэйс. – Вы нуждаетесь в деньгах. Ваша карьера рухнула. Вы попали в тяжелое положение. Так не могло больше продолжаться.
   Он улыбнулся самодовольно:
   – Этим утром все ваши неприятности кончились. Вы опять подниметесь наверх. Вы можете писать. Вы опять будете писать сценарии. Вас снова будут уважать. «Акулы»-работодатели и бандиты из мэрии больше не будут вам докучать. Вы опять станете большим человеком.
   Он взглянул на конверт.
   – Конечно, – сказал Хэйс. – Конечно, вам сейчас не по себе. Я понимаю вас. Нам всем потребуется время, чтобы оправиться от этого удара. Но вы совершили благое дело – для Голливуда и для самого себя.
   Да-а, ничего хорошего, – нахмурился Хэйс, указывая на конверт. – Это может коснуться всех. Наша репутация – как представителей кинематографического мира – должна быть безупречной. Но не лучше ли отсечь больной орган, пока не погиб весь организм? Сейчас это может показаться жестоким– она прекрасная женщина, я знаю, хорошая женщина, – но потом вы поймете, что все к лучшему.
   Наступила долгая пауза. Хэйс внимательно наблюдал за посетителем. Он буквально впился в него глазами. В его взгляде был оттенок садизма, скрываемый за показной симпатией. Он видел, что посетителя терзают муки совести. Настолько сильные, что не надо было быть проницательным человеком, чтобы понять это. Но Хэйса это не беспокоило. Он хотел, чтобы все было именно так. Он обожал наблюдать, как люди страдают, подчиняясь его воле. Это говорило о том, что их капитуляция была полной и окончательной.
   – Что ж, наши дела идут хорошо, – улыбнулся Хэйс, глядя, как посетитель берет конверт с деньгами, который лежал у него на столе. – Не беспокойтесь ни о чем. Отдыхайте. Но держитесь подальше от Лас-Вегаса. Никаких азартных игр. В другой раз я не смогу вытащить вас. Просто хорошенько отдохните. А когда вернетесь, для вас начнется новая жизнь. Новая карьера.
   Он замолчал. Потом томным движением он открыл конверт. Фотографии, негативы и газетные вырезки легли на стол.
   Какое-то время Хэйс как завороженный смотрел на снимки. Потом его брови нетерпеливо сдвинулись.
   – Пока это – все, Норман, – сказал он. – Вы можете идти.
   С плечами, сгорбленными от свалившегося на них груза, с лицом, на котором была агония стыда, Норман положил конверт с деньгами в карман и вышел из кабинета.
   Хэйс сидел за столом и улыбался.
   Есть одно старое доброе правило, думал он. Но оно никогда не потеряет силу. Каждый человек имеет свою цену.

10

    «Голливуд инсайдер», 3 июня 1946 года
   «Бедная Кейт Гамильтон! Кажется, ее уродливое прошлое наконец настигло ее. И как раз в тот момент, когда уже почти готов ее второй престижный фильм, снимаемый Найтом, ставший уже притчей во языцех, – «Прощание с любовью».
   Корреспондентам «Инсайдера» удалось узнать, что девять лет назад, когда милочка Кейт была не таким уж невинным подростком, она была замешана в одном дельце. Это был хорошо разработанный план, включавший в себя шантаж. Все это кончилось смертью служащего большого универмага в Сан-Диего по имени Крис Хеттингер. Совершенно очевидно, что Крис, кристально чистый выпускник Стэнфордского университета, с большим будущим, был соблазнен юной Кейт с целью не допустить его женитьбы на местной девушке, которая была отвергнута его семьей. Суть замысла состояла в том, чтобы представить бесспорные доказательства измены юноши с местной официанткой, которую звали… – Кейт Гамильтон!
   Все шло по плану. Роман завязался – как мы можем видеть из фотографий на обложке и на страницах шесть и семь нашей газеты. Но невинный мальчик Хеттингер, устыдившись своего приключения с Кейт и тяжелых последствий, которые оно имело для его семьи, покончил с собой.
   Кейт стала бродягой. Она колесила от города к городу по всей Америке – кто знает, во сколько сомнительных ситуаций она попадала за это время, – пока пять лет назад ей не удалось поймать на удочку не кого иного, как Джозефа Найта. Найт настолько потерял голову, что выгнал со съемок «Бархатной паутины» – своего второго фильма – уважаемую и блестящую актрису Ив Синклер и дал ее роль мисс Гамильтон, на которой он женился десять дней спустя.
   Найт стал героем войны, который, возвратившись после воздушных боев в небе Европы, увенчанный боевыми наградами, пострадавший от тяжелых ран, начал свой новый грандиозный фильм не с кем иным, как с его милочкой Кейт.
   Но, как оказалось, прошлое не столь надежно похоронено временем. Все возвращается на круги своя. Нам только любопытно, как Кейт объяснит наличие этих более чем красноречивых фотографий, где изображена она сама с несчастным Крисом Хеттингером, злосчастному Джозефу Найту, своим коллегам, Голливуду и всему американскому народу».
   Брайан Хэйс сидел за необъятным столом из грецкого ореха в своем кабинете в особняке Бель-Эйр. Номер «Инсайдера» со статьей и фотографией Кейт в объятиях Криса Хеттингера лежал перед ним.
   На страничке редактора была опубликована большая и сочная заметка, написанная журналистом по имени Кальдер Сазерленд, старым и верным другом Брайана Хэйса, которому департамент рекламы «Континентал пикчерз» в свое время оказал ряд важных услуг. Статья громила Кейт Гамильтон. Ее автор призывал, во имя всего святого, покончить с ней как актрисой и просил полицию нравов содействовать запрещению выхода на экран нового фильма с ее участием. Появление Кейт перед публикой, писал журналист, будет пощечиной моральным устоям общества. Она должна быть изгнана из Голливуда, и как можно скорее.
   Фотографии на страницах шесть и семь были еще более компрометирующими, чем на обложке. Хотя самые интимные части тела Кейт были оставлены за кадром, все же у читателя не оставалось сомнения в том, чем она занималась с Крисом Хеттингером. Номер «Инсайдера» разошелся в одно мгновение.
   Глядя на газету, Хэйс улыбался. В руках он держал телефонную трубку.
   – Да, – говорил он, – да, Харви. Ты можешь от моего имени заверить совет. И я хочу быть уверенным, что Арнольд Шпек узнает обо всем немедленно. Я готов поклясться совету, что «Прощание с любовью» никогда не будет закончено, а уж тем более – показано. Дельце с Кейт Гамильтон тому порукой.
   Брайан Хэйс сел поудобнее. Успех, ненароком свалившийся ему в руки, был долгожданным. Это было грандиознее, чем он мог нарисовать себе даже в самых невероятных мечтах. Фильм «Прощание с любовью», который – можно с твердой уверенностью сказать – имел бы громадный кассовый успех из-за ненавистной Хэйсу троицы: Джозеф Найт – Кейт Гамильтон – Ив Синклер, никогда не появится на экранах.
   Благодаря Брайану Хэйсу.
   Это представляло «Континентал пикчерз» неограниченные возможности для широкого показа в кинотеатрах фильма «Превратности судьбы»– дорогостоящей эпической ленты, будущее которой до последнего момента во многом зависело от успеха «Прощания с любовью».
   Ход событий был очевиден. «Превратности судьбы» впервые появятся на экране будущей весной, на два месяца раньше, чем намечалось. Брайан Хэйс и его «Континентал пикчерз» извлекут величайшую выгоду из провала фильма Джозефа Найта. Наконец-то будущее Хэйса в его руках. Если, как ожидается, «Превратности судьбы» сделают отличный сбор, «Континентал» уже очень скоро опять займет подобающее ей место среди студий Голливуда.
   К тому же увеличится личное влияние Хэйса в совете в Нью-Йорке.
   Хэйс улыбался, когда говорил в трубку.
   – Ты просто скажи им, что я лично дал слово, – наставлял он. – Объясни им недвусмысленно, благодаря кому все это стало известно, кто провернул это дело.
   Хэйс повесил трубку. Впервые со времени триумфа «Бархатной паутины» он вздохнул облегченно. Да, его судьба была наконец в его собственных руках. Долгих пять лет он поджидал, когда наступит момент, удобный для мести Джозефу Найту и его красивой жене. К тому же он навсегда покончит с интриганом Арнольдом Шпеком, подрывавшим его авторитет в совете в Нью-Йорке.
   И теперь такая возможность появилась.
   Появилась с помощью сошедшего с круга голливудского сценариста по имени Норман Вэбб.
   После того как детективы Хэйса сбились с ног, отыскивая что-нибудь скандальное в жизни Джозефа Найта и его жены, но остались с носом, ничего не обнаружив, Хэйс заинтересовался странной, на его взгляд, дружбой Кейт Гамильтон и Нормана Вэбба. Это был последний шанс. Вдруг Норман знает какую-нибудь грязную подробность о Джо и Кейт – или поможет узнать?
   Норман Вэбб был неудачником. Как сообщили Хэйсу, Вэбб был неисправимым азартным игроком, карточные долги постоянно приносили ему серьезные осложнения с кредиторами. Он брал деньги у местных «акул», ссужавших деньги взаймы под большие проценты. Он был человеком, чья карьера катилась вниз, если она могла упасть еще ниже.
   Хэйс попросил своих детективов следить за каждым шагом Нормана. На всякий случай.
   И вот Норман «оправдал надежды» Хэйса – как раз в тот самый момент, когда Хэйсу больше всего нужен был скандал.
   На прошлой неделе Кейт Гамильтон разговаривала с незнакомым мужчиной на Уилтшир-бульваре. Никогда прежде детективы Хэйса не видели его вместе с Кейт. Они довели его до «Брукмонт-отеля» – дешевой «ночлежки» на Мельроз-авеню – и выставили наблюдение.
   Но во вторник вечером они потеряли его из вида, когда он лавировал на своем старом «паккарде» среди многочисленных машин. Это, конечно, было большой неудачей. Но все же они на правильном пути. Этот незнакомец, судя по всему, был серьезной зацепкой. Когда-нибудь они ухватятся за ниточку.
   Этой же ночью, в два тридцать, наблюдатели увидели, что Норман Вэбб вышел из дома, сел в машину и в деловой части Голливуда встретился с Кейт Гамильтон. Они поехали в Сьерры, к озеру, где, как было известно, Кейт и ее муж купили домик. Обратно они вернулись в разных машинах. Детективы почувствовали, что пахнет добычей.
   Следующим утром они увидели Нормана Вэбба, налегке входящего в отель, в котором жил незнакомец. Он вышел через полчаса с чемоданом, которого – детективы точно помнили – у него не было. Он положил чемодан в камеру хранения на автобусной станции и поспешил на «Монак пикчерз», где встретился с Кейт. Похоже, что у них был серьезный разговор.
   Что было в этом чемодане? В какую интригу впутались Кейт и Норман? Кто был этот таинственный незнакомец?
   Далее Брайан Хэйс действовал по вдохновению. Он пригласил Нормана Вэбба к себе. И достаточно рассказал ему о том, что видели его детективы. Историю он трактовал так, будто Норман Вэбб был соучастником серьезного преступления. Это была грубая игра. Брайан Хэйс хотел, чтобы Норман Вэбб испугался за свою свободу. Потом он предложил ему предать забвению все, что известно об этом деле, заплатить все карточные долги Нормана, гарантировал ему выгодные заказы на сценарии в будущем, если Вэбб согласится отдать Хэйсу то, что он нашел в номере отеля.
   После мучительной внутренней борьбы Норман сдался. Он отдал Хэйсу конверт с фотографиями.
   Сейчас Норман, наверно, укрылся где-нибудь в Тахо, Рено или Лас-Вегасе, подсчитывая свои грязно добытые деньги, и, прежде чем возвратиться в Голливуд, ждал распятия Кейт Найт.
   Норман был типичным голливудским обывателем. Он искренне любил Кейт и уважал Джозефа Найта. Но в Голливуде никакая дружба не могла сравниться с контрактом – особенно если речь шла о выживании.
   И теперь, к вящему удовольствию издателя Кальдера Сазерленда, верного вассала Брайана Хэйса, неутомимого врага Кейт Найт, зловещее свидетельство ее прошлого опубликовано на обложке «Голливуд инсайдера».
   Этими снимками Кейт будет сломлена буквально в несколько часов. Ее будущее очевидно. И Джозеф Найт, истинная мишень хлопот Хэйса, от одного удара потеряет и свой новый фильм, и его героиню. Он, без сомнения, разведется с Кейт через несколько недель.
   Таким коварным способом, спустя долгих пять лет, Хэйс наконец отомстит Джозефу Найту. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
   И если финансовый год «Континентал» завершится так, как ожидает Хэйс, а «Прощание с любовью» провалится в тартарары, это станет последним и решительным боем, после которого абсолютная власть Арнольда Шпека в совете будет уничтожена и Хэйс возьмет в свои твердые руки судьбы «Континентал», не опасаясь больше интриг ушлого «денежного мешка».
   Брайан Хэйс был донельзя доволен собой. Он знал, что всегда нужно следовать золотому правилу Голливуда. Он выжидал. Он терпеливо проглатывал унижения, думая о том, что сегодняшнее унижение завтра обернется отмщением. Он нащупывал слабые места тех, с кем ему предстояло бороться, а когда придет его час, он не промахнется. Брайан Хэйс был наготове.
   У каждого есть своя ахиллесова пята. У Джозефа Найта ею была Кейт Гамильтон. А у Кейт – ее прошлое и ее лучший друг Норман Вэбб.
   Сражение было выиграно. Оставалось сломить Джозефа Найта так же, как Хэйс сломал Нормана Вэбба.
   Когда Хэйс размышлял над этим, на его столе зазвонил телефон. Это был один из его вице-президентов.
   – Я думал, что вам будет интересно узнать, – сказал голос. – Полиция нравов назначила слушание по делу Кейт Гамильтон. Они рассматривают вопрос о запрещении показа фильма Джозефа Найта, если Кейт Гамильтон останется в главной роли.
   – На какой день назначено слушание? – спросил Хэйс.
   – На понедельник, – ответил вице-президент. – Они хотят быть уверены в том, что вы будете присутствовать: ведь вы предоставили фотографии «Инсайдеру».
   Хэйс улыбнулся. За то, что он отдал Кейт на заклание, комитет предлагает ему место в почетном ряду.
   – Отлично, – сказал он. – Я не пропущу слушание ни за что на свете.
   Хэйс встал, чтобы поплавать в бассейне. Он оставил негативы на столе. Он даже не потрудился запереть их в сейф. В конце концов, он ведь был у себя дома.
   Кейт сидела неподвижно, как статуя, глядя на номер «Голливуд инсайдера».
   Напротив нее расположился Джозеф Найт.
   Фотографии были напечатаны сегодня, и адвокаты Оскара Фройнда в панике звонили, спрашивая, подлинные ли они. Джо охранял от них Кейт, пока съемочный день не закончился, и сразу отвез ее домой, чтобы обсудить с ней произошедшее, прежде чем решить вопрос – останавливать съемки фильма или продолжать их.
   Сейчас Джозеф Найт внимательно смотрел в глаза жены.
   Кейт только что рассказала ему все. О своем уходе из дома, о коротком несчастливом замужестве, о несчастье с Крисом Хеттингером и его ужасной смерти.
   Обо всем, кроме убийства Квентина.
   В глазах Джозефа Найта не было ни ревности, ни укора. В них была грусть.
   – Я думал, что знаю тебя достаточно хорошо, – сказал он. – Я думал, что нужен тебе еще и для того, чтобы помогать тебе, оберегать тебя. Мне больно думать о том, что от этих воспоминаний ты страдала в одиночестве, без моей поддержки…
   Кейт посмотрела на него.
   – Они были частью моего прошлого, – ответила она. – Память об этом мальчике, о том, что с ним сделал Квентин, о моей вине во всей этой истории сделала меня такой, какой я стала, Джо. Пустой раковиной. Когда я встретила тебя, я словно заново родилась. Я почувствовала, что никогда не существовала до тебя. Последнее, что я хотела сделать – приоткрыть эту дверь.
   Джо дотронулся до ее руки. Кейт могла видеть, что он понимает.
   Джозеф Найт не сказал ей, о чем он думал в этот момент. У него тоже были свои секреты. И он тоже утаил от нее что-то – то ли потому, что хотел быть единственным, кто бы об этом помнил, то ли сам не хотел помнить о них. Страстное лицо женщины и горящий автомобиль на мгновение всплыли у него перед глазами и затем милосердно исчезли.
   – Как все это случилось? – спросил он, указывая на фотографии в газете, лежащей на столе между ними.
   – Квентин появился, – сказала она, – десять дней назад. Он грозил мне использовать фотографии. Он требовал денег. Много денег. Я…
   Слова застыли у нее в горле. Как она сможет сказать любимому мужу, что она – убийца?
   Но она уже скрывала так много, так долго… Что хорошего принесла ей ложь?
   – Я пыталась остановить его, – прошептала наконец Кейт. – Но мне не удалось.
   Наступило молчание. Словно муж и жена заглянули в пропасть, которая встала между ними. Но безмолвная, бесконечная скорбь соединила их опять.
   – Ты должна была сказать мне, – тихо убеждал Джо. – Я бы сделал для тебя все.
   Кейт кивнула печально. Она должна была подумать об этом. Квентин Флауэрз, дешевый мошенник, не мог тягаться с Джозефом Найтом.
   Но все, что она делала, было ради того, чтобы отделить Джо от ее прошлого, чтобы оно не коснулось его. Одна лишь мысль о том, что Джо и Квентин могли бы встретиться, говорить, была за пределами того, что Кейт могла вынести. Она сделала единственно возможное, что могла сделать в этой ситуации.
   – Что… что мы будем делать теперь? – спросила она с отчаянием.
   Джо взял ее руки в свои.
   – Мы встретим то, что случится, – ответил он. – Вместе…
   – Вместе… – Кейт повторила это слово как самую величайшую драгоценность, которая у нее была в жизни. Против своей воли она отвела взгляд.
   – Последнее, что разделяло нас, исчезло, – сказал он, его голос был серьезным, как никогда. – Пусть мир делает свое черное дело. Больше он никогда не встанет между нами. Мы можем обещать это друг другу?
   Она посмотрела ему в глаза. Любовь, которую она увидела в его взгляде, не погасла. Она стала еще сильнее, глубже, чем прежде. Из-за несчастья, грустно подумала Кейт.
   И неважно, какую высочайшую, безраздельную любовь она прочла в его глазах. Зловещая тень нависла над ними. Это была тень несчастья, которое она навлекла на них своими грехами, несчастья, которое даже Джозеф Найт не в силах отклонить от них теперь.
   Было слишком поздно.
   – Ты обещаешь? – повторил он.
   Вместо ответа Кейт спрятала лицо на его груди и заплакала. Никогда еще он не казался таким реальным, таким близким, и все же Кейт боялась, что он сейчас исчезнет и оставит ее в стерильной пустоте, которая была ее единственной реальностью, прежде чем она узнала его.
   Несколько лет назад она спрашивала себя, не была ли их любовь слишком хороша, чтобы быть правдой, – рай, который она не заслужила. Сейчас, когда ее грехи собрались вокруг них обоих, казалось, что никакие обещания не спасут ее от судьбы, которая шла за ней по пятам.
   Она теснее прижималась к нему, ее объятия были полны любви – не надежды.

11

   Неделей позже после появления злосчастной истории Кейт на страницах «Голливуд инсайдера» состоялось заседание лос-анджелесского городского суда. На нем присутствовали члены комитета по нравственности и их адвокаты. Здесь был также Кальдер Сазерленд, издатель «Голливуд инсайдера», вместе с двумя адвокатами. Как было обещано, Брайан Хэйс занимал место в первом ряду.
   Пришли также Оскар Фройнд, Джозеф Найт, три адвоката «Монак пикчерз» и личный адвокат Кейт.
   Собралось довольно многочисленное общество. В зале витал напряженный дух мелодрамы. Все знали, что на карту были поставлены блистательные кинематографические карьеры Кейт и Джо, а также будущее почти готового фильма «Прощание с любовью», который, пока не разразился скандал, прочили кандидатом на «Оскара».
   Право открыть заседание выпало Эллису Липпинкотту, адвокату комитета по нравственности.
   – Леди и джентльмены, – начал он, кивая Кейт. – Всем известно, по какому поводу мы здесь собрались. В «Голливуд инсайдере» были опубликованы материалы, касающиеся прошлых проблем миссис Найт и ее поведения. Адвокат миссис Найт вместе с департаментом рекламы «Монак пикчерз» предъявляет иск «Инсайдеру» размером в двадцать миллионов долларов за моральный ущерб.
   Присутствующие обменялись взглядами. Размер иска по тем временам был огромным. Для непосвященных это означало, что Оскар Фройнд и Кейт собираются сражаться за свое доброе имя.
   Но Оскар и Джозеф Найт с горечью понимали, что иск был просто юридической проволочкой. Было невозможно отрицать, что девушка, запечатленная на фотографиях, действительно была Кейт, и бедный Крис Хеттингер покончил с собой из-за отношений с Кейт. Не было никакой надежды уберечь Кейт от скандала, который станет концом ее карьеры. Адвокаты Кейт по рекомендациям Джозефа Найта должны были тянуть время – так долго, как это только возможно, и, если будет необходимо, доказать, что Кейт была лишь невинной жертвой в деле Хеттингера и не может быть лично ответственной за его смерть.
   Конечно, было слишком поздно. Такие стратегия и тактика имели мало шансов на успех. Но адвокаты уже давно привыкли защищать виновных, представляя дело так, словно никакой вины не существовало и в помине, и постараются докопаться до каждой мелочи, чтобы свести ущерб, который будет причинен Кейт, до минимума.
   Эллис Липпинкотт прочистил горло.
   – Комитет по нравственности настоял на этом заседании, так как чувствует, что не может ждать несколько месяцев, пока будут известны результаты процесса. Комитет должен дать заключение: возможно ли дальнейшее участие миссис Найт в фильме в качестве исполнительницы главной роли. Дело решит суд. Но члены комитета хотели бы выслушать обе стороны сегодня, чтобы быть в состоянии высказать свои соображения по этому поводу соответствующими инстанциями. Джентльмены, есть какие-либо предварительные высказывания?
   Он кивнул адвокату Кейт, Баррису Коуди, из престижной лос-анджелесской фирмы «Коуди, Смайт, Грифрин, Брэнт и Шерман».
   – Джентльмены, – начал Коуди. – Из чувства любезности мистер и миссис Найт решили присутствовать на этом заседании. Но мы понимаем, что это слушание абсолютно бессмысленно. История в «Инсайдере» высосана из пальца и абсолютно безответственна. Миссис Найт абсолютно невиновна в том, что ей приписывают. Нет ни юридических, ни моральных причин, по которым фильм мистера Найта «Прощание с любовью» может быть снят с производства или должен иметь трудности с распространением по кинотеатрам Соединенных Штатов Америки и за рубежом.
   Он выдержал паузу – не без того, чтобы сделать ее драматичной.
   – Мы надеемся увидеть опровержение и публичное извинение в «Голливуд инсайдере» за ложные и порочащие обвинения против миссис Найт. Подобное опровержение может сделать излишним гражданский иск и поможет избежать беспокойства и издержек всем, кто с этим делом связан.
   Баррис Коуди сел. Его уверенный тон скрывал понимание того, что его выступление было блефом.
   Брайан Хэйс посмотрел на Кальдера Сазерленда с легкой улыбкой на губах. Кальдер Сазерленд тоже выглядел спокойным. Он был уверен в достоверности своей информации, уверен в вине Кейт. Все было основано на фактах. Фотографии могут это подтвердить.
   Слово взял его собственный адвокат.
   – «Инсайдер» настаивает на достоверности этой истории, – сказал он просто. В его голосе было высокомерие. – Если адвокат мистера и миссис Найт может доказать обратное, мы рады его выслушать. Ни при каких обстоятельствах «Инсайдер» не откажется от своей точки зрения и не будет извиняться перед кем-либо.
   Наступило молчание.
   – Очень хорошо, – сказал Эллис Липпинкотт. – Мы все знаем, за что сражаемся. Кто-нибудь еще хочет высказаться, прежде чем мы приступим к подробному рассмотрению обстоятельств дела?