Гейдж Элизабет. Табу

   – Выходи за меня замуж, Анна, – говорил он. – Живи здесь со мной. Тебе больше не придется танцевать – только если захочешь сама. Оставайся здесь и правь своими владениями.
   Он улыбнулся нежно.
   – Включая меня, – добавил он.
   Анна Пендлтон колебалась. Она знала, что за человек был Карл Риццо. Работая в клубах и казино, она уже встречалась с подобным типом людей: спокойный, серьезный бандит с опасным блеском в глазах, сознающий свою силу и не страшащийся никого.
   Такие мужчины редко принимали женщину всерьез. Анна знала девушек, которые стали их наложницами. Эти мужчины были грубы, бесчувственны и равнодушны. Весь жизненный опыт подсказывал Анне, что надо держаться от них на безопасном расстоянии.
   Но манеры Карла были респектабельны, он ухаживал за ней с таким почтением, а главное, ее собственное финансовое положение было таким плачевным (Анна быстро тратила деньги, а обращаться за помощью к родителям ей не позволяла гордость), что в конце концов нужда и одиночество взяли верх над здравым смыслом. Она приняла его предложение. Через три месяца после первой встречи они стали мужем и женой.
   Свадебным подарком Карла было баснословно дорогое бриллиантовое ожерелье из дюжины безупречных камней в оправе из белого золота. Она знала, что оно стоит, по меньшей мере, сто тысяч долларов. Это было то самое ожерелье, в котором Анна была изображена на портрете, висевшем в гостиной их дома в Гленко. Оно было сделано в виде небольших группок камней – по три, по четыре и по пять, отделенных друг от друга маленькими золотыми бусинами, покрытыми изысканным узором.
   – Мне хотелось бы, чтобы ты всегда носила его, – говорил Риццо. – Чтобы всегда помнила, как я тебя люблю.
   Свой короткий медовый месяц они провели на озере Тахо. «Бизнес» требовал скорейшего возвращения Карла в Чикаго. Он был человеком несвободным в том отношении, что множество людей было связано с ним и даже зависело от него. Он ожидал, что его жена поймет и смирится с этим безо всяких объяснений.
   Когда они возвратились домой, Карл неожиданно изменил свои взгляды о ее карьере танцовщицы. Он настоял на том, чтобы Анна отказалась от этой мысли навсегда.
   – У тебя есть имя, которое нельзя компрометировать, – говорил он. – Жена Карла Риццо не может танцевать в баре.
   Анна согласилась со смешанным чувством облегчения, что навсегда освободилась от необходимости заниматься утомительным ремеслом, и страха, который вызвала в ней авторитарная решимость, с какою муж обошелся с ее будущим. Она должна была безвыходно находиться дома, за исключением дел, связанных с благотворительностью.
   Анна начала понимать, что ее семейный покой не будет усыпан розами.
   Как оказалось, Карл Риццо был ревнивым мужем.
   Каждый день его отвозил в город шофер в сопровождении телохранителя угрожающего вида по имени Сальваторе – изрядного бугая с холодным взглядом жестоких глаз. Карл звонил Анне из своего офиса по нескольку раз в день, его нарочито любезный и жеманный тон скрывал желание попросту следить за ней.
   Вскоре Анна поняла, что слуги, лично выбранные Риццо для жены, шпионят за ней по его указке. Она ощущала, как их глаза постоянно следят за ней, никогда не оставляя надолго ее одну.
   Карл держал свои дела в абсолютном секрете от жены. Она не знала ровным счетом ничего о его финансовых интересах, его коллегах или врагах. Она знала только, еще до своего замужества, что он был связан с чикагской мафией. Карл Риццо был несомненно умен. По отдельным невольным оговоркам мужа она могла заключить, что он занимает в иерархическом ряду бандитских кругов отнюдь не такое высокое место, какое хотел бы. Он был человеком безмерно честолюбивым и безжалостным. Он обладал некоторой властью, силой, и его «карьера» шла вверх. У него были враги, и, несомненно, он будет приобретать все новых и новых.
   Это к лучшему, решила Анна, что она ничего не знает о делах своего мужа.
   Но как жена она должна была знать, что предпринять в случае его смерти. Памятуя об этом, Карл Риццо рассказал ей о сейфе в его кабинете в особняке в Гленко, где хранились наиболее важные бумаги. Он объяснил, что в случае болезни или его смерти Анна должна немедленно позвать его поверенного Макса Бегельмана. Макс откроет сейф и займется делами Риццо.
   Ей, конечно, не была сообщена комбинация цифр, составляющая код сейфа. Впрочем, Макс тоже его не знал. Карл был очень скрытным человеком. По этой причине он не доверял даже своему поверенному. Риццо сказал жене, что, когда придет время, Макс узнает, как открыть сейф. Он, Карл, все продумал и изобрел хитрый способ известить Макса о коде в случае своей смерти.
   Как-то вечером Карл предложил Анне провести вечер в Париже. Она встретила там старого приятеля, танцора и актера по имени Сонни Галлиана. Работая танцовщицей, она участвовала в нескольких шоу вместе с ним. Это был привлекательный смуглый мужчина с острым умом и ослепительной улыбкой.
   Анна предложила ему подсесть к их столику, представила его Карлу и смеялась в ответ на его шутки. Анна вдруг поняла, что прошло уже больше месяца с тех пор, как она в последний раз веселилась. Жизнь с Карлом не оставляла места для смеха, только гнетущее чувство страха и настороженности.
   Анна улыбалась, целовала Сонни, слегка обняв его. Она выпила больше, чем позволяла себе всегда. Она не веселилась так никогда со времени своего бракосочетания.
   – До свидания, детка, – говорил Сонни в конце вечера, целуя на прощание Анну в щеку. – Заботься о ней получше, Карл. Ей нужен кто-нибудь крепкий, вроде тебя.
   Попав домой, Анна долго вспоминала об этом легкомысленном, чудесном вечере. Впечатление было так сильно, что в течение двух недель она ощущала себя одинокой и в конце концов позвонила в клуб. Ее соединили с владельцем клуба. Анна спросила, как ей поговорить с Сонни.
   Голос владельца показался смущенным.
   – Разве вы не знаете, Анна, что произошло? Несчастный случай. Сонни в больнице.
   – Что случилось? – спросила Анна осторожно.
   – Кто-то сломал ему обе ноги, – пояснил хозяин клуба. – Скверное дело. Он будет ходить с тросточкой, если будет ходить вообще. Карьера Сонни как танцовщика закончилась, поверьте мне.
   Анна повесила трубку. Она побоялась навестить Сонни в больнице не только из подозрения, кто был автором всего этого кошмара. Анна понимала, что, если кто-нибудь увидит их вместе, с Сонни может случиться несчастье похуже этого.
   И потому она довольствовалась тем, что послала ему огромный букет цветов и длинную сочувствующую записку. Она приняла все меры предосторожности, купив цветы из своих личных денег – чтобы не было и следа, который бы неизбежно обнаружился, если бы она воспользовалась средствами, выделенными Риццо на домашние расходы.
   Анна получила свой первый урок. Теперь она поняла, что последует, если она будет иметь несчастье разозлить своего мужа.
   После случая с Сонни Галлианом Карл Риццо усилил надзор за женой. Анна осознала, что живет почти как в тюрьме. Но хуже всего – жизнь внутри башни из слоновой кости не, приносила ей никакой радости.
   Потому что Карл Риццо был свирепым любовником.
   Еще во времена ухаживания за ней Анна поняла, что в интимных отношениях Карл был груб и бесчувствен. Но в остальном он был внимателен и уважителен, что в сочетании с ее собственным одиночеством помогало закрыть глаза на огорчения интимной жизни.
   Но теперь она не могла больше скрывать от себя горькую правду.
   Карл вел себя в постели как животное, без тени романтичного флера, доброты. Он приказывал ей снять одежду и набрасывался на нее без всяких нежностей. Обыкновенно он входил в нее и получал удовольствие без всякой мысли о ее чувствах и потребностях, почти всегда болезненно.
   Он был не только жестоким любовником. Карл Риццо был неуравновешенным человеком. На каком-то уровне своего сознания он сам ощущал это. Его фрустрация делала его еще свирепее и еще более похожим на животное. Он понимал, что, обладая Анной, получает свое удовольствие, она же не получает ничего взамен. Сознание собственной несостоятельности усиливало его и без того жгучую ревность. Это чувство настороженности возрастало обратно пропорционально его уверенности в себе как в мужчине.
   Конечно, чисто внешне Карл возвел Анну на пьедестал. Он одевал ее в самых дорогих магазинах и у самых престижных модельеров. Он дарил ей драгоценности и экзотические духи. Он позволил Анне обставить дом так, как ей хочется, не считаясь со средствами, которые уйдут на это. Он вывозил ее на приемы. Заказал ее портрет в бриллиантовом ожерелье лучшему художнику города и повесил его на самом почетном месте в доме. Казалось, Анна купается в роскоши и любви.
   Но в доме с Анной обращались, как с узницей, даже как с рабыней. Больше Карл никогда не разговаривал с нею с любовью, а только подозрительно и свирепо, без малейшей тени уважения.
   Она стала задумываться, почему Карл так относится к женщине. Возможно, его отец так обращался с его матерью, и точно так же дедушка, и еще и еще… Поколения сицилийских угрюмых мужчин общались с женщинами только так, даже не задумываясь об их существовании. Вероятно, в жестокости Риццо не было природной злости, а лишь генетические черствость и грубость, не обремененные воспитанием.
   Но это был не тот образ жизни, какой привыкла вести Анна. И это была совсем не та жизнь, о какой она мечтала, когда боролась с нуждой и одиночеством. Она грезила о любящем, заботливом муже, достаточно сильном и уверенном, чтобы быть действительно нежным с нею. О мужчине, чья любовь доставляла бы ей радость в интимных отношениях и наполняла бы сердце счастьем и покоем.
   А сейчас Анна смотрела на мужа со смесью страха и презрения. Потому что за личиной его силы она разглядела мелочность и отсутствие настоящего мужского начала.
   «Почему я вышла за него замуж? – спрашивала она себя не раз. – Почему я сваляла такого дурака? Почему я так поторопилась? Почему позволила флеру его ухаживаний затуманить глаза и усыпить те подозрения, которые всегда были у меня по отношению к мужчинам подобного рода?»
   Но задавать эти вопросы теперь было слишком поздно. Она принадлежала Карлу Риццо, а он был не из тех людей, которые позволят ей уйти.
   Они обвенчались в католической церкви. Теперь только его или ее смерть могла освободить ее из этой тюрьмы.
   Анна покупала себе новое платье на Мичиган-авеню, когда встретила незнакомца.
   Он подошел к ней в одном из самых дорогих магазинов. Его лицо казалось озабоченным.
   – Я знаю, что вы здесь не работаете, – сказал он, глядя на ее изысканную одежду. – А я нуждаюсь в совете человека объективного, который не пытался бы подсунуть мне первую попавшуюся вещь. У моей жены приблизительно такой же размер, как и у вас. И цвет волос такой же. Я хочу подарить ей платье к нашему юбилею, но я не знаю, что выбрать. Я никогда еще не покупал ей одежды. Мне хотелось бы чего-нибудь действительно особенного.
   Анна посмотрела на него. Он казался искренним и в самом деле озадаченным. В то же время она заметила, что молодой человек очень красив. Он был крепко сложен, кареглаз, густоволос. Какая-то серьезность и глубина характера отражались у него на лице. Он выглядел одновременно умным и мужественным.
   Она решила помочь ему. Она прошлась с ним по магазину, показывая разнообразные платья, чтобы узнать его мнение. В конце концов они остановили свой выбор на том, которое им обоим понравилось. Она зашла в примерочную и надела его на себя. Его глаза заблестели, когда она вышла наружу.
   Анна неожиданно ощутила, что он восхищался ею в этом наряде.
   – Вот это отлично! – сказал он. – Если на жене это платье будет выглядеть так же хорошо, как на вас, она просто умрет от радости. Не знаю, как вас благодарить.
   Анна не могла удержаться и не проводить его глазами, когда молодой человек расплачивался за покупку и просил продавца упаковать платье. Он поблагодарил ее еще раз так прочувствованно и вежливо, что Анна не могла не оценить его галантности.
   – Вы мне так помогли, – сказал молодой человек. – А я даже не знаю вашего имени…
   – Меня зовут Анна, – сказала она. – Анна Риццо.
   – Джозеф Найт, – представился в свою очередь он. – Друзья зовут меня Джо.
   Легкая дрожь прошла по ее телу, когда его теплая сухая рука коснулась ее запястья. Его глаза встретились с ее глазами, карие зрачки ласкали ее с такой мягкостью, что Анна вдруг почувствовала странное успокоение.
   Если бы ему пришло в голову попросить ее выпить с ним или пообедать, она бы не отказалась, хотя и знала, что он женат. Он был так обаятелен.
   Когда Анна сидела в своей машине, чтобы ехать домой, она поняла, что не сможет выбросить его из головы. Это была одна из тех встреч в жизни женщины, которые не забываются – словно свет из-за двери, за которой находится целый мир, мир любви, которой она не знала, потому что ее жизнь была совсем другой.
   Будь Анна счастливой женщиной, она, быть может, взглянула бы на этот случай с улыбкой – она произвела на него впечатление. И все. Но Анна не была счастливой женщиной. Она чувствовала себя ужасно одинокой этой ночью. Дом казался ей заброшенным. Карл часто задерживался допоздна. Когда он возвращался, то занимался с ней любовью неуклюжим и даже смешным образом, а затем отправлялся спать.
   Анна не уснула ни на мгновение. Она все думала о незнакомце. Опять и опять вспоминала она мягкий блеск его глаз, который так гармонировал с мужественным, спокойным лицом. Она еще никогда не встречала мужчину, уверенного в своей привлекательности, который обходился бы с женщиной с такой теплотой и уважением, – потому что его собственная личность была стабильна.
   На следующее утро Анна встала с постели с глазами, больными от бессонницы. Какое-то безнадежное чувство было у нее на душе. Она сказала мужу: «До свидания!» и отправилась опять в спальню, где сидела в ночной сорочке и пила кофе, глядя из окна на холодное, разъяренное озеро. Никогда она еще не была так одинока.
   Около полудня один из слуг принес ей коробку из магазина одежды на Мичиган-авеню. Слугу уверили, что это – покупка, забытая леди накануне.
   Когда Анна открыла коробку, она увидела то самое платье, которое выбирала вчера для незнакомца.
   У нее перехватило дыхание. Она прочла записку, приложенную к платью.
   «Я решил не дарить его жене. Оно никогда не будет выглядеть на ней так же прелестно, как на вас. Так что это было бы преступлением. Пожалуйста, носите его в память о моей глубокой признательности».
   Записка не была подписана.
   Анна оторопело смотрела на нее какое-то время. Затем со странным чувством она сняла ночную сорочку и медленно надела платье. Материя скользнула по ее обнаженной фигуре, словно лаская. Она бережно поправила его и подошла к зеркалу.
   Отражение собственного взгляда в зеркале шокировало ее. Это был виноватый взгляд, полный жажды и ожидания. Казалось, что прекрасная шелковистая материя обнажила ее, вместо того чтобы прикрыть, уничтожила маску и выявила самые преступные мечты. Прикосновение шелка к коже было подобно прикосновению губ незнакомца.
   Она стояла, восхищаясь платьем и думая о Джозефе Найте, когда раздался телефонный звонок.
   – Вы получили платье? – произнес глубокий ласковый голос.
   – Я… да, – сказала она.
   – Я надеюсь, что вы не обижены, – сказал незнакомец. – Я так признателен вам за помощь и просто не знал, как вас отблагодарить иначе.
   – Как вы… нашли меня? – спросила она.
   – Продавщица магазина знает вас, – ответил он. Наступило молчание.
   – Оно выглядит неплохо? – спросил незнакомец.
   Она поняла намек. Он догадался, что она уже надела платье.
   – Да, – ответила она, осмелев. Анна смотрела на себя в зеркало. – Оно выглядит замечательно.
   – Простите, но вы не обидитесь, если я попрошу вас об одолжении, – спросил незнакомец. – Не могли бы вы надеть его для меня?
   Анна затаила дыхание. Ее глаза закрылись. Она поняла, о чем он просит. Она осознавала опасность, которая стояла за его словами. Но она уже не могла пересилить себя. Анна смотрела на кровать, где ее муж грубо обладал ею каждую ночь. Она была женщиной. Она имела сердце. Она не могла больше жить подобным образом.
   – Когда? – спросила она дрогнувшим голосом.
   Они договорились о встрече на следующей неделе. На этот день был назначен благотворительный вечер в пользу одной из городских больниц, даваемый комитетом, в работе которого принимала участие и Анна. Ей удалось уговорить свою подругу прикрыть ее, если Карлу вздумается позвонить ей в течение этого вечера. Приятельница, замужняя дама из Эванстона, посмотрела на нее понимающим взглядом и обещала сделать то, о чем ее просят.
   Таким образом, Анна стала свободной на один вечер.
   Она уехала из дома в «бентли» Карла. Она велела шоферу остановить машину у отеля, где должен был состояться вечер, и сказала ему, что позвонит, когда ей понадобится автомобиль.
   Она подождала, пока «бентли» не скрылся из вида, затем наняла такси до ресторанчика на Сьюпериор-стрит, где ее уже ожидал Джозеф Найт.
   Она была в том самом платье, которое подарил ей Найт. Его взгляд, восхищенно следивший за ней, пока она входила, сказал ей то, о чем Анна мечтала все это время.
   «Живешь только один раз», – подумала Анна.
   Обед прошел спокойно и тихо. Они общались больше глазами, чем словами. Джозеф Найт рассказал Анне, что он – бизнесмен, приехавший по делам в Чикаго. Затем он попросил Анну поведать о себе. Она бегло перечислила ему основные вехи своей жизни, не желая пятнать сегодняшний вечер именем Карла Риццо, которое неизбежно слетало бы у нее с губ, говори она более подробно. Затем они пошли танцевать. Он тесно прижимал ее к себе, это прикосновение было полно нежности и заботы, и что-то словно начало оттаивать внутри Анны. Он почувствовал это и поддерживал ее руку с такой почтительной силой, от которой по телу у Анны разливалась дрожь.
   Вечер прошел как во сне. В одиннадцать часов она пришла в себя и поняла, что сидит в молчании и смотрит в его карие глаза с выражением беспомощной мольбы.
   Он взял ее за руку.
   – Мы поедем домой? – спросил он.
   Она кивнула. Они оба понимали, что это означает.
   Он привез ее в уютные апартаменты небольшой, но изысканной городской гостиницы. По книгам на полках и деловым бумагам, разложенным на столе, Анна поняла, что здесь он живет.
   Она оглядывала комнату только в течение нескольких мгновений, потому что Джозеф Найт выключил свет и обнял ее.
   Его поцелуй влился в нее, как любовный напиток. Это заставило ее дрогнуть от ожидания. Его сильные руки обнимали ее спину, нежно касаясь ее плеч, ребер, талии, когда он прижимал ее все крепче к себе.
   Никогда она еще не ощущала себя такой защищенной и в то же время беспомощной. Ее страсть проявилась в долгом, сладком вздохе, который заставил его улыбнуться в темноте.
   В один миг он поднял ее на руки и понес в спальню. Какое-то мгновение он стоял, держа ее в объятиях и нежно целуя.
   Затем осторожно опустил на мягкую кровать и стал снимать с нее одежду. Сначала он стянул платье, которое повесил в стенной шкаф, вернулся, чтобы взглянуть на нее в комбинации. Затем он спустил с плеч бретельки и снял эту паутинку. Стройное тело танцовщицы открылось его взгляду. Он отстегнул чулки и стянул их одним верным движением.
   Он созерцал ее в течение долгого времени.
   – Ты очень красива, – сказал он.
   Анна не могла говорить. Желание отняло у нее дыхание.
   Он наклонился, чтобы снять с нее бюстгальтер. Ее грудь забелела перед ним. Он ласкал ее сухими ладонями, затем снял с нее последнюю одежду. Ее волосы разметались по подушке, как золотистый нимб вокруг головы.
   Он снова наклонился, чтобы поцеловать ее. Мужской язык был теплым и восхитительным, когда коснулся ее собственного. Она протянула к нему руки и прижала его теснее к себе. Чуть уловимый аромат, исходивший от него, такой успокаивающий, когда они танцевали, был теперь более резким и мужским.
   Мягко он провел пальцем по ее брови, затем вниз по щеке, исследуя ее, словно она была чем-то драгоценным, увиденным впервые, чем-то, чего нужно касаться благоговейно и осторожно. Он ласкал ее плечи, руки, бедра, его ладони гладили ее ноги до самых кончиков пальцев, заставляя каждый нерв ее тела трепетать.
   Затем он встал, чтобы раздеться. Красивый пиджак и брюки были сняты, затем рубашка. Анна увидела мускулистую грудную клетку, крепкую квадратную талию и сильные ноги. В нем было что-то основательное, несмотря на определенно юношеские контуры тела. Он был подобен скале, твердой и несокрушимой.
   Она наблюдала благоговейно, как снимались трусы. Он стоял перед нею, бог в образе мужчины, выточенный из чего-то более чудесного, чем плоть, более благородного, но и более чувственного.
   Она прижалась к нему, дрожа.
   Вся его тяжесть прильнула к ней сразу, лаская, защищая ее. Но чувствовалась неведомая сила в его касаниях, и она задрожала еще сильнее, чувствуя, как он прижимается к ней все крепче и крепче, в жажде обладать ею.
   Ее руки любовно блуждали по его сильным плечам, которыми она восхищалась, по спине, поглаживая каждый мускул, твердый, как сталь.
   Ее ноги распластались бессильно, она выгнула спину, предлагая ему свою грудь. Он прижался к ней теснее и на одном мощном дыхании вошел в нее.
   Она никогда не могла и представить себе, что мужская плоть может быть одновременно такой нежной и такой всезаполняющей. Он владел ею полностью, бережный, с горячей кровью. Перед ним было невозможно устоять. Но он не подавлял ее. Он уважал ее личность, ее чувства. И его медленные толчки воспламеняли ее страсть, поднимая ее ввысь над собой, ее душа парила, тогда как теплые руки теснее прижимали ее к себе, – сильные, мускулистые, они держали ее тело нежно и осторожно, как редкую китайскую фарфоровую чашку.
   Она содрогалась – он давал ей оргазм за оргазмом, каждый раз более прекрасный, чем предыдущий. Ее ноги были обвиты вокруг его талии, ее руки гладили его тело, восхищаясь стальными струнами его мускулов – они были сильными и упругими, в каком бы месте она ни коснулась их.
   Ее голова откинулась, ее тело содрогалось от наслаждения, ее пальцы слегка царапали его смуглую кожу. И когда она уже не могла больше вынести экстаза – казалось, она просто умрет, если это продлится еще какое-то мгновение, – он вошел еще глубже в нее, коснулся какого-то тайного места, о котором она даже и не подозревала, всколыхнул ее всю до самого дна в одно мгновение и изверг в нее горячий поток своей страсти.
   Ее стоны звучали в его ушах долгое время после того, как кульминационный момент наступил, потому что ее наслаждение длилось в долгих волнах спазмов, заставляя ее дрожать опять и опять в его объятиях.
   В течение долгого времени она не могла вздохнуть, чтобы набрать достаточно воздуха и сказать что-нибудь. Казалось, ее душа покинула тело, покинула землю. Он поднял ее выше чувственных отношений с мужем, выше любых ее девичьих фантазий о том, что могут заключать в себе интимные радости. Он дал ей что-то драгоценное, неизъяснимое на обычном человеческом языке. Наслаждение, остроту которого даже невозможно было представить.
   Когда она наконец пришла в себя, то ласково и благодарно прижалась к нему. Он дал ей почувствовать себя такой защищенной! Такой желанной…
   Она была настолько полна восторга, что не удивилась словам, которые он неожиданно произнес.
   – Я наврал насчет жены – там, в магазине одежды, – пробормотал он. – Я не женат.
   Она просто кивнула и поцеловала его в губы.
   – Вот и хорошо, – сказала она. – Теперь мне не придется делить тебя ни с кем.
   После этого Анна встречалась с Джозефом Найтом так часто, как только ей это удавалось.
   Она была готова сдвинуть горы, только бы ускользнуть от взора мужа и его шпионов. Она поднималась до таких высот хитрости и изворотливости, которые удивляли ее самое.
   Она подкупала девушек-продавщиц в дорогих магазинах, так же как и своего парикмахера, чтобы иметь возможность ускользнуть на сорок пять минут. Ей приходилось тратить свои собственные деньги, которые она старательно откладывала из тех средств, которые давал Карл Риццо на ее личные расходы.
   Она начала брать уроки танцев, чтобы «быть в форме», как она говорила мужу. Она посещала класс скульптуры. Анна стала заниматься теннисом, убедив своего мужа, мечтавшего взобраться вверх по социальной лестнице, что это необходимо для их общего блага, – научившись сама, она обучит играть в теннис и его самого. Они смогут посещать престижные корты и играть там вместе с членами респектабельных семейств. Она стала заниматься верховой ездой. Затем Анна решила заново оформить дом. Сразу же возникла необходимость встреч с дизайнерами, походы по магазинам, беседы с художниками по тканям и интерьерам.
   Вся эта бурная деятельность была лишь предлогом для коротких отлучек из дома. Каждая свободная минута вела ее прямо в объятия Джозефа Найта.
   Она мобилизовала все запасы хитрости, которые имела, чтобы видеть его дважды в неделю. В эти волшебные мгновения ей удавалось забыть свою одинокую жизнь. Анне казалось, что она – самая счастливая женщина на свете. Ласки Джозефа Найта сделали самые сладкие мечты реальностью. Она жила в солнечном мире, где была уважаема, понимаема, спокойна и счастлива, хотя пламень ее желания горел, как никогда.
   Когда она была не с ним, она жила в каком-то почти болезненном ожидании. Ее тело стремилось к нему с такой силой, которую было нельзя унять. Все те часы, когда Анна была одна, она грезила о Джозефе, о его теплых губах и сильных руках, его крепком нагом теле, о чудесной вещи между ног, такой притягательной, что она не могла оторвать от нее глаз и мечтала, чтобы она поскорее вошла в нее и делала свою восхитительную работу.