Страница:
– Что нам теперь делать? Сидеть и ждать, не удастся ли услышать что-то интересное?
– Не уверен. Я…
– Гертсин! Гертсин Саламандр! Клянусь адом, неужели это ты?
К ним спешил темноволосый мужчина, довольно полный, с длинной черной бородой, заплетенной в шесть аккуратных косичек.
– Снилин, о самая прекрасная из крыс! Неужели ты все еще жив?
– Да, и рад видеть тебя, парень. Привез для нас новые хорошие рассказы?
– Да, но на этот раз я также привез и телохранителя.
Раскатисто засмеявшись, Снилин шлепнул Джил по спине.
– Он – осторожный тип, твой наниматель, – Снилин улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Но он ведь прав. Никогда не знаешь, что ребята выкинут, когда напьются. Когда они трезвые, то очень уважительно относятся к человеку, умеющему рассказать интересную историю, но когда напьются… ну…
Он пожал огромными плечами.
– Пошли выпьем за мой счет, Саламандр, и серебряного кинжала тоже бери.
Они отправились в любимую таверну Снилина. Стол выбирал Саламандр, чтобы сидеть спиной к стене и одновременно из окна видеть улицу. Растрепанная, неряшливая, толстая, краснощекая блондинка принесла кружки с темным элем и остановилась, мечтательно оглядывая Саламандра. Она топталась на месте, пока Снилин не отослал ее прочь, шлепнув по заду.
– Ей охота поглядеть не на твой болтливый язык, а на кое-что другое, гертсин, – пират рассмеялся собственной шутке. – Так когда ты приехал?
– Сегодня. Мы остановились в гостинице Думрика, потому что, когда я нахожусь в Слайте, мне хочется жить на отшибе.
– Правильная мысль. А что тебя сюда привело, если я могу спросить?
– Ну, это странное дело. Я высоко оценю твой совет. Мы ищем еще одного серебряного кинжала. Когда я спросил о нем Думрика, он не пожелал ничего рассказывать. Позволь мне спросить и тебя. От тебя не требуется ответа. Просто скажи, не стоит ли мне забыть об этом парне и никогда больше о нем не спрашивать.
– Договорились.
– Его зовут Родри из Аберуина.
– Попридержи язык. И даже не спрашивай почему.
– Раз ты говоришь, попридержу, – Саламандр предупредительно толкнул Джил в бок. – Спасибо.
Саламандр начал болтать со Снилином, но Джил вся кипела, хотя и сидела молча. Она хотела вырвать меч из ножен, угрожать им, резать и рубить, выбивая правду из этого нечесаного племени. Саламандр заказал эль и заплатил за всех по второму кругу, потом выпил третью кружку, на которую его уговорил Снилин, но оставался трезвым, как может только эльф. Саламандр рассказывал шутку за шуткой, Снилин смеялся до слез, и вскоре вокруг них уже собралась толпа, которая с удовольствием слушала запутанное и анатомически невозможное повествование о кузнеце и дочери мельника.
– Итак, его молот ходил вверх и вниз, – закончил Саламандр. – И полностью выпрямил ее подкову.
Подвывая от смеха, Снилин хлопнул Саламандра по спине так сильно, что гертсин чуть не свалился со скамьи. Бормоча извинения, он схватил Саламандра за плечи и усадил назад. Гертсин дружески обнял его и прошептал ему что-то на ухо. Хотя Джил видела, как Снилин вначале вздрогнул, потом он прошептал ответ. Девушка ничего не слышала из-за шума. Вокруг кричали и требовали новых рассказов. Саламандр отпустил Снилина и поведал еще более похабный рассказ, чем предыдущий.
Прошел еще час, прежде чем Саламандр смог вырваться от почитателей его таланта, которые, когда он уходил, совали ему в руки неправедно полученные серебряные монеты. Держа руку на рукояти меча, Джил медленно шла позади Саламандра и все присматривалась, не появятся ли карманники. Когда они сошли с главной улицы, Саламандр жестом показал, чтобы она шла рядом.
– У меня плохие новости.
– Правда? О чем ты спрашивал Снилина?
– Умная Джил с острыми глазками, – Саламандриель улыбнулся. – Никогда не надо недооценивать силу хорошей компании, общего веселья, старой дружбы и всего, что с этим связано. Я также воспользовался фактором неожиданности и дал понять, что знаю больше, чем думал Снилин. Вопрос был следующим: не найдется ли кого-то, собирающегося получить прибыль с нашего Родри? Ответ: да, примерно двадцать золотых монет.
– Двадцать? Это огромный луд за серебряного кинжала. Они должны знать, что он – наследник Аберуина.
– Луд? А, ты не поняла. Не цену крови, мой красивый жаворонок, а просто цену. Я вижу, что ты вела счастливую жизнь без особых тревог и забот, Джил, вдали от зла.
– Пропусти всю эту чушь, или я перережу тебе горло.
– Как грубо, но ладно. Меньше чуши, больше сути. Они отвезли Родри в Бардек, чтобы продать в рабство.
Джил открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова застревали у нее в горле.
– Я боялся чего-то подобного, – продолжал Саламандр. – Именно поэтому мы и оказались в прекрасном Слайте. Кто бы ни был тот, кто захватил Родри, этот человек представляется мне чрезвычайно неприятным типом. Ты видела, как Снилин сморщился при одной мысли о нем. Уверяю тебя: Снилина трудно заставить сморщиться. Хотя у него много странно извращенных недостатков, трусость среди них не значится.
– Бардек! О, клянусь льдом во всех кругах ада, как же нам попасть туда? Последние корабли как раз сейчас уходят из Керрмора. К тому времени, как мы приедем туда…
– Жестокая зима уже будет вовсю царствовать над Южным морем. Я знаю, знаю. Нам нужен корабль. Мы умеем ходить, скакать, бегать и даже танцевать, но, к сожалению, ничего этого не можем сделать на воде. А добираться вплавь слишком далеко. Поэтому корабль стоит в нашем списке первым номером. Мы находимся в месте, где в гавани рядком стоит много кораблей. Ну, моя маленькая дикая голубка, о чем это тебе говорит?
– Но они же пиратские! Если мы одни отправимся в море с этой публикой, то они могут скрутить нас и также продать в рабство. Я не могу одна справиться с двадцатью мужчинами.
– Как тебе идет скромность! Ты, конечно, права: никогда нельзя доверять пирату. Я произвел отрадное впечатление на вышеупомянутых пиратов, но этого недостаточно. Когда дело касается этих ребят, срабатывает лишь одно: страх. А теперь давай пойдем что-то съедим, пока я разрабатываю план.
После ужина, состоящего из лепешек с сыром и жареным луком, они отправились назад, в центр города. К тому времени солнце уже садилось, и улицы большинства городов становились тихими и пустели. Здесь же повсюду ходило множество людей, некоторые несли фонари или факелы и спешили по делу, другие просто стояли на углах или в переулках, словно кого-то ждали. Какие-то люди вели серых ослов с вьючными седлами и уздечками, украшенными маленькими колокольчиками, которые музыкально позвякивали. Б сгущающихся сумерках, когда холодный морской бриз уносил неприятный запах прочь, Слайт становился странно веселым, словно готовился к празднику. Тем не менее, Джил могла думать только об убийстве. Этот народ, который выглядел невинным, помог отправить ее Родри к какому-то ужасному вирду, и теперь все, что она хотела, – это видеть их мертвыми. Все вокруг стало неестественно ярким, резким: колокольчики били как гонги, факелы разрастались до размеров пожара, потные лица раздувались, как подушки, обычный закат горел, как море крови. Саламандр схватил ее за руку, сильно потряс и затащил в пустой узкий переулок.
– Что случилось? – прошептал гертсин. – Ты выглядишь, как сама смерть.
– Правда? Боги, – Джил провела трясущимися руками по лицу и глубоко вдохнула. – Не знаю, что я сделала. Я… я думала о разных вещах, и внезапно мир стал странным, как тогда… когда я была с Перрином. Наверное, я попала в капкан силы, даже не осознавая этого.
Саламандр застонал.
– Это так же опасно, как призывать демона! Мы не можем здесь об этом разговаривать, поэтому попытайся держать себя в руках.
Джил кивнула, внезапно почувствовав себя очень усталой. Все вокруг нее казалось окрашенным в более яркие цвета, чем обычно, но в остальном мир сделался прежним. Джил с Саламандром отправились в таверну на углу рыночной площади. Это было большое заведение, состоящее из одной огромной круглой каменной комнаты с необычно высоким потолком. Когда служанка принесла им эль, Саламандр поинтересовался – почему помещение такое высокое.
– О, тут ребята подрались и свалили лампу в солому. Бах – и все взлетело. И пол второго этажа – тоже.
– Наверное, великолепное получилось представление, – заметил Саламандр. – Прости меня, Джилло, мне нужно выйти во двор.
Как только Саламандр закрыл за собой заднюю дверь, девушка присела рядом с Джил на скамейку. Она была хорошенькой, выглядела не старше шестнадцати. Голубые глаза ее были густо накрашены. Светлые, уложенные хитрыми кудряшками волосы украшались небольшими заколками из ракушек в бардекианском стиле, но одета она была в обычное для Дэверри платье.
– Тебе, наверное, очень одиноко на дороге с этим болтливым гертсином, – заметила она – Как насчет женского общества, Джилло?
Джил была слишком поражена, чтобы говорить. Рядом сидит женщина, которую обманул ее маскарадный костюм! Хотя Джил привыкла обманывать мужчин, большинство женщин обычно сразу же обо всем догадывались. Когда девушка положила руку ей на бедро, Джил отшатнулась.
– Ого, ты скромный, да? Гертсин называет тебя телохранителем, но готова поспорить: это нечто большее. Хорошо, хорошо, учти, я не хотела тебя оскорбить. Есть и такие мужчины, и они ко мне не лезут. Кому что нравится, как я всегда говорю. – Девушка взяла кружку Джил и отхлебнула с отсутствующим видом. – Я всегда задумывалась, почему это гертсин такой робкий и скромный с нами, девушками. – Она замолчала и хитренько улыбнулась. – Но ты такой молодой… Неужели ты не думаешь, что тебе следует попробовать и другое, хотя бы разочек?
Слишком смятенная, Джил не могла говорить. Она в отчаянии оглядывалась вокруг и увидела, что они собрали толпу зрителей – улыбающихся пиратов и девушек. Внезапно кто-то прошептал сигнал тревоги: Саламандр входил в заднюю дверь.
– В чем дело? – Гертсин прекрасно изображал негодование, проталкиваясь сквозь толпу. – Ты, маленькая дрянь! Решила поохотиться в моем заповеднике?
Медленно и с драматическим эффектом Саламандр поднял руку и показал на кружку, которую сжимала девушка. Голубой огонь вырвался из его пальцев, ударил по кружке и взметнулся вверх. Эль закипел. Девушка с криком бросила кружку на стол и подскочила. Ее платье зацепилось за скамейку, и она упала. Остальные отпрянули с ругательствами и криками.
– Ты, маленький шлюшонок! – повернулся Саламандр к Джил. – Такой же, как девки, клянусь.
Несколько пиратов в толпе потянулись к мечам. Саламандр расхохотался, подвывая, и снова взмахнул рукой. Прогрохотал гром, по таверне прокатились раскаты, появился дым, который становился все гуще; голубой свет внезапно прорезал спустившуюся тьму. Женщины с воплями побежали к двери; мужчины принялись ругаться. Саламандр развернулся и бросил в дверной проем убедительную, хотя и крошечную молнию. Истерично визжа, женщины метнулись обратно в зал.
– Никто не уходит! – крикнул Саламандр. – Вы – пустоголовые дураки, способные думать только о дерьме! Вы – вонючие, засиженные мухами куски свиного дерьма! Кого вы вздумали оскорбить?
Саламандр грациозно взмахнул рукой, вскочил на стол, окутанный клубами пурпурного дыма, и засмеялся. Это был глубокий музыкальный смех – смех радости и восторга, каким смеются только те, у кого в жилах течет эльфийская кровь. Побелевшие зрители жались по углам. Девушка, из-за которой все началось, осторожно подбиралась к ним на четвереньках.
– Ита-а-ак… – протянул Саламандр. Его зловещий тон не предвещал ничего хорошего. – Свиньи! Жабы! Что я вам – дурак, только на то и способный, что веселить вас похабными историями? Кем вы меня считаете? Забавным болтунишкой? По-вашему, вы, гнусные развратники и убийцы, выше меня? Ха! Да разве слабак посмеет вот так запросто шляться улицам Слайта? – Он замолчал и гневно уставился на толпу. – Да если бы я захотел, я сжег бы эту вонючую дыру дотла, и вы, ублюдочные вши, зажарились бы и подохли вместе с ней.
Как бы желая подтвердить свои слова, Саламандр отправил молнию в бочонок эля, который тут же объяло пламя. Снова поднялся вопль, кое-кто метнулся к бочонку, чтобы остановить пламя. Но огонь почти сразу проел дыру в бочке, эль разлился и затушил пожар. По помещению распространился едкий запах опаленного хмеля.
– Ну что, кто-нибудь еще сомневается в моей силе? – продолжал Саламандр.
Головы качались из стороны в сторону, подобно колосьям, склоняющимся под порывом ветра. Холодно усмехаясь, Саламандр подбоченился.
– Вот и отлично, вы, свиньи! Возвращайтесь к своим ничтожным забавам, но помните, кто я такой, и впредь относитесь ко мне с надлежащим почтением.
Он спрыгнул со стола и уселся рядом с Джил. В кабаке долго висела тишина, подобно остаткам дыма; затем постепенно пираты начали перешептываться; забулькал эль; кое-кто, перетрусив, пробрался к выходу и выскользнул вон. После того, как общая тревога улеглась, и кругом опять шумели и кричали, Саламандр обнял Джил за плечи, притянул к себе и зашептал:
– Это заставит их относиться ко мне с благоговейным трепетом, хотя бы ненадолго… – Затем он снова возвысил голос и подозвал служанку: – Девка! Забери у меня эту обугленную вонючую кружку и принеси свежего эля!
Кланяясь и дрожа, служанка осторожно приблизилась к ужасному господину Саламандру и, обернув руку фартуком, схватила его кружку, над которой все еще поднимался пар. Подавая новую, она сделала реверанс, словно придворная дама, а после сразу же удрала. Саламандр важно проглотил эль.
– Итак, мой неверный Джилин, ты усвоил урок?
– Да, – у Джил появилось острое желание придушить Саламандра. – Но я не уверен, который из уроков мне нынче довелось усвоить, о мастер.
Новости распространились почти так же быстро, как огонь, вызванный двеомером Саламандра. Пираты и горожане то и дело появлялись в дверном проеме или возле окон, они засовывали головы в комнату, чтобы взглянуть на мастера, а затем быстро исчезали. Наконец в помещение широкими шагами зашел Снилин. Он торжественно потряс руку гертсина и от души рассмеялся. Как и раньше отмечал Саламандр, трусость определенно не входила в число его многочисленных пороков.
– Ругаю себя за то, что пропустил представление, – объявил Снилин, усаживаясь за стол без приглашения. – Я насладился бы зрелищем убегающих от тебя ублюдков, колдун.
– У тебя еще появится такая возможность, если кто-то из них посмеет меня побеспокоить.
– Маловероятно. Если, конечно, ты не собираешься задержаться здесь надолго.
– По правде говоря, нет. Ты можешь мне помочь, друг мой. Я думаю отправиться в Бардек до начала зимы. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто сейчас собирается туда? Я хорошо заплачу.
Снилин заказал эля и задумался.
– Ну, не уверен, – наконец проговорил он, – но ты можешь поговорить с Бутвином…
– Ему все равно, где проводить зиму, здесь или в Пастуре. У него было не слишком удачное лето. Все зависит от того, сколько ты готов заплатить.
– Несомненно, подходящую сумму. У меня появилось страстное желание вновь увидеть Бардек…Стройные пальмы, светлый песок… богатых купцов смешками золота и драгоценных камней…
– Да уж, человек, вроде тебя, может неплохо там поживиться. Клянусь волосатыми яйцами Владыки ада! Да ты с твоими способностями вполне в состоянии прибрать к рукам один из их торговых караванов!
– Я предпочитаю выманивать золото своим обаянием, но насчет прибыли ты прав. Я привык жить на широкую ногу, а это недешево обходится. И мой озорник, – он кивнул в сторону Джил, – тоже начинает приобретать вкус к роскоши. Жаль, что молодые мальчики так легко развращаются.
Снилин расхохотался, а Джил задумалась: чью глотку перерезать для начала, Снилина или Саламандра.
– Хорошо бы этот Бутвин не доставлял нам беспокойства, – продолжал гертсин. – Как ты понимаешь, я могу зажечь дерево, просто щелкнув пальцами. А корабли сделаны из дерева.
Снилин позеленел.
– Вижу, ты понял, – Саламандр нежно улыбнулся. – Не бойся, я проверю, чтобы славный Бутвин также меня правильно понял. Где нам найти этого принца океанов, яростного морского льва?
– В «Зеленом попугае». Впрочем, я не стал бы называть его всеми этими именами.
Бутвин оказался невероятно рослым и почти неправдоподобно тощим. Его длинные руки напоминали веревки – и к тому же их покрывали шрамы. Лицо пирата оказалось заостренным, словно заточенный нож, а нос – длинным и тонким. Он с готовностью воспринял предложение Саламандра. Похоже, нынешним летом ему действительно не слишком повезло. Бутвин сказал, что у него потрепанное, но вполне сносное рыболовное судно, на котором можно выходить в море, и пятнадцать ребят команды – сплошь верные люди, которые умеют держать язык за зубами. Саламандр решил на всякий случай заручиться его верностью и зажег дрова в очаге таверны одним взмахом руки. Когда языки пламени подпрыгнули и объяли тяжелые поленья, Бутвин побледнел.
– Прямо в Бардек – и никаких отклонений от курса, – молвил пират и сглотнул. – Так быстро, как только позволит ветер.
– Отлично! – воскликнул Саламандр. – Ты можешь взять на борт лошадей, или мне придется продать наших великолепных скакунов?
– Я бы на твоем месте продал. Для животных это трудное путешествие. У меня ведь не большое торговое судно. Да и в любом случае в Бардеке можно найти хороших лошадей.
– Решено. Когда мы отчаливаем? Ненавижу ждать.
– Завтра на рассвете, с отливом.
– Встретимся в гавани затемно.
Вернувшись в гостиницу Думрика, Джил и Саламандр обнаружили, что оглушительная новость их опережает. По-новому услужливый Думрик торжественно вручил им фонарь со вставленной внутрь свечой. Он то и дело кланялся, подобно пьющей из лужи вороне. Едва заперев дверь их комнаты, Саламандр рухнул на матрас и зашелся смехом. Он хохотал, пока не подавился. Джил повесила фонарь на гвоздь и гневно уставилась на гертсина.
– А, боги! – задыхался Саламандр. – Честно говоря, это была одна из лучших шуток в моей жизни… а я их сотворил немало… Джил, моя дикая голубка!
– Несомненно, – ледяным тоном отозвалась Джил.
Саламандр сел и обхватил длинными руками колени. Улыбка медленно сошла с его лица.
– Полагаю, ты раздражена из-за всего этого представления. Все эти зловещие речи, взметающиеся языки пламени и так далее… Но если эти парни не будут считать нас такими же дурными и гадкими, как они сами, они не станут нас уважать. Тут уж намекай на черный двеомер, не намекай… Им важны доказательства того, что мы опасны. Мне совершенно неохота однажды прекрасной ночью проснуться за бортом, куда меня сбросят эти ублюдки, едва мы выйдем в море.
– Ну, ты прав… но, боги, к чему все это представление? Почему бы просто чуть-чуть не пошутить с очагом и не пригрозить им?
– Джил, – Саламандр посмотрел на нее с укором. – Это было бы не так весело!
– Отправляются в Бардек на пиратском корабле, – Невин все еще с трудом верил в собственные слова. – Болтливый идиот-эльф везет Джил в Бардек на пиратском корабле.
Элейно по нескольку раз открывал и закрывал рот, но не произносил больше ни звука.
– Выпей немного меда, – предложил Невин. – Обычно я сам не пью, но сегодня, по какой-то странной причине чувствую необходимость пропустить глоточек.
– А, вот и вы, Блейн. Я тоже не мог заснуть, а духи сообщили мне, что вы идете сюда. Заходите, выпьем немножко на сон грядущий.
Блейн быстро огляделся вокруг, но не увидел никаких духов и решил, что войти будет вполне безопасно. Мадок налил им обоим темного эля, подслащенного бардекианской корицей и гвоздикой.
– Подогреть?
– О, не надо беспокоиться. Не возражаю и против холодного.
Мадок вручил ему кружку.
– Садитесь, прошу вас.
Они устроились возле жаровни, которая горела рубиновым светом в продуваемой сквозняком комнате. Блейн одобрительно глотнул крепкого эля.
– Я собирался зайти к вам завтра утром, – заговорил Мадок. – У меня есть новости. Король наконец снизошел до меня. Он сообщил, что завтра на рассвете отправляет вестника в Аберуин.
– Клянусь самим Владыкой ада! Зачем?
– Никто не знает. Очевидно, Савил раздражает сеньора еще больше, чем вас, но он никому не говорил об этом ни слова. Вестник несет какое-то очень важное сообщение. Больше я ничего не знаю. Его высочество может призывать Родри, а может собирать Совет Выборщиков для избрания нового наследника. Боги, насколько я знаю, король может вообще просто поднять налоги.
Блейн застонал и сделал большой глоток эля.
– Я, конечно, уже передал новость Невину, – добавил Мадок.
– Могу ли я прямо задать вопрос? Где Родри? Я думаю, что ты знаешь.
Мадок задумался на мгновение, изучающе рассматривая лицо Блейна так, словно читал там послание.
– Да, знаю, – наконец подтвердил он. – Вы поклянетесь мне никому больше этого не говорить?
– Клянусь честью моего клана.
– Родри в Бардеке. Его враги отвезли его туда и продали в рабство.
– Они… что? Что они сделали?.. Клянусь всеми богами, я добьюсь, чтобы их за это повесили! Их посадят на кол и разорвут на части! Какая наглость! Продать моего родственника как жалкого раба!
– Ваша светлость, можно ли мне предложить вам сесть?
Блейн очень удивился, обнаружив, что вскочил на ноги. Он сделал глубокий вдох и снова плюхнулся в кресло.
– В конце концов, ваша светлость, он жив. Это самое главное.
– Именно. – Блейн сделал еще один глубокий вдох. – Интересно, могу ли я в это время года найти корабль, направляющийся в Бардек? Такой, чтобы разместить мой боевой отряд?
– Не можете, ваша светлость. Будет весьма неразумно с вашей стороны отправляться за Родри. Мне думается, что вы больше потребуетесь здесь, – особенно весной, когда Родри вернется. Ну… – Мадок выглядел усталым, лицо у него вытянулось. – По крайней мере, если нам удастся вытащить его из этой переделки.
– Я беспредельно верю в силу двеомера, лорд.
– Спасибо. От души надеюсь, что ваша вера не будет обманута.
– Я в Бардеке.
Это была одна из немногих вещей, которые пленник знал о себе.
Он поднял правую руку и посмотрел на бледную кожу, которая свидетельствовала о том, что он родом из Дэверри.
Хотя пленник знал, где находится Дэверри и что это такое, он не мог вспомнить, чтобы лично там бывал. Но его похитители заверяли, что он там родился, – в провинции Пирдон. Он также помнил свой родной язык, и немного бардекианский. Одним из сохранившихся воспоминаний было то, как он осваивал этот язык ребенком. Пленник хорошо помнил учителя, темнокожего мужчину с седыми волосами с доброй, всегда готовой появиться улыбкой, который говорил ему, что он должен хорошо учиться, потому что со временем займет высокое положение в обществе. Что это за положение, он не помнил. Возможно, он был сыном купца. Это представлялось разумным предположением. По крайней мере, хотя он не говорил по-бардекиански бегло, та ранняя подготовка давала ему возможность понимать обрывки разговоров, которые он подслушивал, или задавать простые вопросы. Иногда на его вопросы отвечали, чаще – нет.
Услышав шум за спиной, он опустил кожаную шторку и вернулся на место. По трапу спускался человек по имени Гвин. Под мышкой он нес небольшой сверток.
– Для тебя, – Гвин бросил сверток пленнику. – Туника и сандалии. Бардекианская одежда. Ты сегодня уходишь отсюда. Рад?
– Не знаю. Что меня ждет?
– Тебя продадут.
Поскольку пленнику уже объясняли, что он – раб, новость его не удивила. Раз он даже случайно услышал, как кто-то говорил, что за него получат хорошую цену, поскольку он – экзотический товар. Редкая порода. Пока пленник одевался, Гвин лениво копался среди ящиков и тюков, что еще оставались в трюме, словно проверял, не забыл ли там чего.
– Не уверен. Я…
– Гертсин! Гертсин Саламандр! Клянусь адом, неужели это ты?
К ним спешил темноволосый мужчина, довольно полный, с длинной черной бородой, заплетенной в шесть аккуратных косичек.
– Снилин, о самая прекрасная из крыс! Неужели ты все еще жив?
– Да, и рад видеть тебя, парень. Привез для нас новые хорошие рассказы?
– Да, но на этот раз я также привез и телохранителя.
Раскатисто засмеявшись, Снилин шлепнул Джил по спине.
– Он – осторожный тип, твой наниматель, – Снилин улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Но он ведь прав. Никогда не знаешь, что ребята выкинут, когда напьются. Когда они трезвые, то очень уважительно относятся к человеку, умеющему рассказать интересную историю, но когда напьются… ну…
Он пожал огромными плечами.
– Пошли выпьем за мой счет, Саламандр, и серебряного кинжала тоже бери.
Они отправились в любимую таверну Снилина. Стол выбирал Саламандр, чтобы сидеть спиной к стене и одновременно из окна видеть улицу. Растрепанная, неряшливая, толстая, краснощекая блондинка принесла кружки с темным элем и остановилась, мечтательно оглядывая Саламандра. Она топталась на месте, пока Снилин не отослал ее прочь, шлепнув по заду.
– Ей охота поглядеть не на твой болтливый язык, а на кое-что другое, гертсин, – пират рассмеялся собственной шутке. – Так когда ты приехал?
– Сегодня. Мы остановились в гостинице Думрика, потому что, когда я нахожусь в Слайте, мне хочется жить на отшибе.
– Правильная мысль. А что тебя сюда привело, если я могу спросить?
– Ну, это странное дело. Я высоко оценю твой совет. Мы ищем еще одного серебряного кинжала. Когда я спросил о нем Думрика, он не пожелал ничего рассказывать. Позволь мне спросить и тебя. От тебя не требуется ответа. Просто скажи, не стоит ли мне забыть об этом парне и никогда больше о нем не спрашивать.
– Договорились.
– Его зовут Родри из Аберуина.
– Попридержи язык. И даже не спрашивай почему.
– Раз ты говоришь, попридержу, – Саламандр предупредительно толкнул Джил в бок. – Спасибо.
Саламандр начал болтать со Снилином, но Джил вся кипела, хотя и сидела молча. Она хотела вырвать меч из ножен, угрожать им, резать и рубить, выбивая правду из этого нечесаного племени. Саламандр заказал эль и заплатил за всех по второму кругу, потом выпил третью кружку, на которую его уговорил Снилин, но оставался трезвым, как может только эльф. Саламандр рассказывал шутку за шуткой, Снилин смеялся до слез, и вскоре вокруг них уже собралась толпа, которая с удовольствием слушала запутанное и анатомически невозможное повествование о кузнеце и дочери мельника.
– Итак, его молот ходил вверх и вниз, – закончил Саламандр. – И полностью выпрямил ее подкову.
Подвывая от смеха, Снилин хлопнул Саламандра по спине так сильно, что гертсин чуть не свалился со скамьи. Бормоча извинения, он схватил Саламандра за плечи и усадил назад. Гертсин дружески обнял его и прошептал ему что-то на ухо. Хотя Джил видела, как Снилин вначале вздрогнул, потом он прошептал ответ. Девушка ничего не слышала из-за шума. Вокруг кричали и требовали новых рассказов. Саламандр отпустил Снилина и поведал еще более похабный рассказ, чем предыдущий.
Прошел еще час, прежде чем Саламандр смог вырваться от почитателей его таланта, которые, когда он уходил, совали ему в руки неправедно полученные серебряные монеты. Держа руку на рукояти меча, Джил медленно шла позади Саламандра и все присматривалась, не появятся ли карманники. Когда они сошли с главной улицы, Саламандр жестом показал, чтобы она шла рядом.
– У меня плохие новости.
– Правда? О чем ты спрашивал Снилина?
– Умная Джил с острыми глазками, – Саламандриель улыбнулся. – Никогда не надо недооценивать силу хорошей компании, общего веселья, старой дружбы и всего, что с этим связано. Я также воспользовался фактором неожиданности и дал понять, что знаю больше, чем думал Снилин. Вопрос был следующим: не найдется ли кого-то, собирающегося получить прибыль с нашего Родри? Ответ: да, примерно двадцать золотых монет.
– Двадцать? Это огромный луд за серебряного кинжала. Они должны знать, что он – наследник Аберуина.
– Луд? А, ты не поняла. Не цену крови, мой красивый жаворонок, а просто цену. Я вижу, что ты вела счастливую жизнь без особых тревог и забот, Джил, вдали от зла.
– Пропусти всю эту чушь, или я перережу тебе горло.
– Как грубо, но ладно. Меньше чуши, больше сути. Они отвезли Родри в Бардек, чтобы продать в рабство.
Джил открыла рот, пытаясь что-то сказать, но слова застревали у нее в горле.
– Я боялся чего-то подобного, – продолжал Саламандр. – Именно поэтому мы и оказались в прекрасном Слайте. Кто бы ни был тот, кто захватил Родри, этот человек представляется мне чрезвычайно неприятным типом. Ты видела, как Снилин сморщился при одной мысли о нем. Уверяю тебя: Снилина трудно заставить сморщиться. Хотя у него много странно извращенных недостатков, трусость среди них не значится.
– Бардек! О, клянусь льдом во всех кругах ада, как же нам попасть туда? Последние корабли как раз сейчас уходят из Керрмора. К тому времени, как мы приедем туда…
– Жестокая зима уже будет вовсю царствовать над Южным морем. Я знаю, знаю. Нам нужен корабль. Мы умеем ходить, скакать, бегать и даже танцевать, но, к сожалению, ничего этого не можем сделать на воде. А добираться вплавь слишком далеко. Поэтому корабль стоит в нашем списке первым номером. Мы находимся в месте, где в гавани рядком стоит много кораблей. Ну, моя маленькая дикая голубка, о чем это тебе говорит?
– Но они же пиратские! Если мы одни отправимся в море с этой публикой, то они могут скрутить нас и также продать в рабство. Я не могу одна справиться с двадцатью мужчинами.
– Как тебе идет скромность! Ты, конечно, права: никогда нельзя доверять пирату. Я произвел отрадное впечатление на вышеупомянутых пиратов, но этого недостаточно. Когда дело касается этих ребят, срабатывает лишь одно: страх. А теперь давай пойдем что-то съедим, пока я разрабатываю план.
После ужина, состоящего из лепешек с сыром и жареным луком, они отправились назад, в центр города. К тому времени солнце уже садилось, и улицы большинства городов становились тихими и пустели. Здесь же повсюду ходило множество людей, некоторые несли фонари или факелы и спешили по делу, другие просто стояли на углах или в переулках, словно кого-то ждали. Какие-то люди вели серых ослов с вьючными седлами и уздечками, украшенными маленькими колокольчиками, которые музыкально позвякивали. Б сгущающихся сумерках, когда холодный морской бриз уносил неприятный запах прочь, Слайт становился странно веселым, словно готовился к празднику. Тем не менее, Джил могла думать только об убийстве. Этот народ, который выглядел невинным, помог отправить ее Родри к какому-то ужасному вирду, и теперь все, что она хотела, – это видеть их мертвыми. Все вокруг стало неестественно ярким, резким: колокольчики били как гонги, факелы разрастались до размеров пожара, потные лица раздувались, как подушки, обычный закат горел, как море крови. Саламандр схватил ее за руку, сильно потряс и затащил в пустой узкий переулок.
– Что случилось? – прошептал гертсин. – Ты выглядишь, как сама смерть.
– Правда? Боги, – Джил провела трясущимися руками по лицу и глубоко вдохнула. – Не знаю, что я сделала. Я… я думала о разных вещах, и внезапно мир стал странным, как тогда… когда я была с Перрином. Наверное, я попала в капкан силы, даже не осознавая этого.
Саламандр застонал.
– Это так же опасно, как призывать демона! Мы не можем здесь об этом разговаривать, поэтому попытайся держать себя в руках.
Джил кивнула, внезапно почувствовав себя очень усталой. Все вокруг нее казалось окрашенным в более яркие цвета, чем обычно, но в остальном мир сделался прежним. Джил с Саламандром отправились в таверну на углу рыночной площади. Это было большое заведение, состоящее из одной огромной круглой каменной комнаты с необычно высоким потолком. Когда служанка принесла им эль, Саламандр поинтересовался – почему помещение такое высокое.
– О, тут ребята подрались и свалили лампу в солому. Бах – и все взлетело. И пол второго этажа – тоже.
– Наверное, великолепное получилось представление, – заметил Саламандр. – Прости меня, Джилло, мне нужно выйти во двор.
Как только Саламандр закрыл за собой заднюю дверь, девушка присела рядом с Джил на скамейку. Она была хорошенькой, выглядела не старше шестнадцати. Голубые глаза ее были густо накрашены. Светлые, уложенные хитрыми кудряшками волосы украшались небольшими заколками из ракушек в бардекианском стиле, но одета она была в обычное для Дэверри платье.
– Тебе, наверное, очень одиноко на дороге с этим болтливым гертсином, – заметила она – Как насчет женского общества, Джилло?
Джил была слишком поражена, чтобы говорить. Рядом сидит женщина, которую обманул ее маскарадный костюм! Хотя Джил привыкла обманывать мужчин, большинство женщин обычно сразу же обо всем догадывались. Когда девушка положила руку ей на бедро, Джил отшатнулась.
– Ого, ты скромный, да? Гертсин называет тебя телохранителем, но готова поспорить: это нечто большее. Хорошо, хорошо, учти, я не хотела тебя оскорбить. Есть и такие мужчины, и они ко мне не лезут. Кому что нравится, как я всегда говорю. – Девушка взяла кружку Джил и отхлебнула с отсутствующим видом. – Я всегда задумывалась, почему это гертсин такой робкий и скромный с нами, девушками. – Она замолчала и хитренько улыбнулась. – Но ты такой молодой… Неужели ты не думаешь, что тебе следует попробовать и другое, хотя бы разочек?
Слишком смятенная, Джил не могла говорить. Она в отчаянии оглядывалась вокруг и увидела, что они собрали толпу зрителей – улыбающихся пиратов и девушек. Внезапно кто-то прошептал сигнал тревоги: Саламандр входил в заднюю дверь.
– В чем дело? – Гертсин прекрасно изображал негодование, проталкиваясь сквозь толпу. – Ты, маленькая дрянь! Решила поохотиться в моем заповеднике?
Медленно и с драматическим эффектом Саламандр поднял руку и показал на кружку, которую сжимала девушка. Голубой огонь вырвался из его пальцев, ударил по кружке и взметнулся вверх. Эль закипел. Девушка с криком бросила кружку на стол и подскочила. Ее платье зацепилось за скамейку, и она упала. Остальные отпрянули с ругательствами и криками.
– Ты, маленький шлюшонок! – повернулся Саламандр к Джил. – Такой же, как девки, клянусь.
Несколько пиратов в толпе потянулись к мечам. Саламандр расхохотался, подвывая, и снова взмахнул рукой. Прогрохотал гром, по таверне прокатились раскаты, появился дым, который становился все гуще; голубой свет внезапно прорезал спустившуюся тьму. Женщины с воплями побежали к двери; мужчины принялись ругаться. Саламандр развернулся и бросил в дверной проем убедительную, хотя и крошечную молнию. Истерично визжа, женщины метнулись обратно в зал.
– Никто не уходит! – крикнул Саламандр. – Вы – пустоголовые дураки, способные думать только о дерьме! Вы – вонючие, засиженные мухами куски свиного дерьма! Кого вы вздумали оскорбить?
Саламандр грациозно взмахнул рукой, вскочил на стол, окутанный клубами пурпурного дыма, и засмеялся. Это был глубокий музыкальный смех – смех радости и восторга, каким смеются только те, у кого в жилах течет эльфийская кровь. Побелевшие зрители жались по углам. Девушка, из-за которой все началось, осторожно подбиралась к ним на четвереньках.
– Ита-а-ак… – протянул Саламандр. Его зловещий тон не предвещал ничего хорошего. – Свиньи! Жабы! Что я вам – дурак, только на то и способный, что веселить вас похабными историями? Кем вы меня считаете? Забавным болтунишкой? По-вашему, вы, гнусные развратники и убийцы, выше меня? Ха! Да разве слабак посмеет вот так запросто шляться улицам Слайта? – Он замолчал и гневно уставился на толпу. – Да если бы я захотел, я сжег бы эту вонючую дыру дотла, и вы, ублюдочные вши, зажарились бы и подохли вместе с ней.
Как бы желая подтвердить свои слова, Саламандр отправил молнию в бочонок эля, который тут же объяло пламя. Снова поднялся вопль, кое-кто метнулся к бочонку, чтобы остановить пламя. Но огонь почти сразу проел дыру в бочке, эль разлился и затушил пожар. По помещению распространился едкий запах опаленного хмеля.
– Ну что, кто-нибудь еще сомневается в моей силе? – продолжал Саламандр.
Головы качались из стороны в сторону, подобно колосьям, склоняющимся под порывом ветра. Холодно усмехаясь, Саламандр подбоченился.
– Вот и отлично, вы, свиньи! Возвращайтесь к своим ничтожным забавам, но помните, кто я такой, и впредь относитесь ко мне с надлежащим почтением.
Он спрыгнул со стола и уселся рядом с Джил. В кабаке долго висела тишина, подобно остаткам дыма; затем постепенно пираты начали перешептываться; забулькал эль; кое-кто, перетрусив, пробрался к выходу и выскользнул вон. После того, как общая тревога улеглась, и кругом опять шумели и кричали, Саламандр обнял Джил за плечи, притянул к себе и зашептал:
– Это заставит их относиться ко мне с благоговейным трепетом, хотя бы ненадолго… – Затем он снова возвысил голос и подозвал служанку: – Девка! Забери у меня эту обугленную вонючую кружку и принеси свежего эля!
Кланяясь и дрожа, служанка осторожно приблизилась к ужасному господину Саламандру и, обернув руку фартуком, схватила его кружку, над которой все еще поднимался пар. Подавая новую, она сделала реверанс, словно придворная дама, а после сразу же удрала. Саламандр важно проглотил эль.
– Итак, мой неверный Джилин, ты усвоил урок?
– Да, – у Джил появилось острое желание придушить Саламандра. – Но я не уверен, который из уроков мне нынче довелось усвоить, о мастер.
Новости распространились почти так же быстро, как огонь, вызванный двеомером Саламандра. Пираты и горожане то и дело появлялись в дверном проеме или возле окон, они засовывали головы в комнату, чтобы взглянуть на мастера, а затем быстро исчезали. Наконец в помещение широкими шагами зашел Снилин. Он торжественно потряс руку гертсина и от души рассмеялся. Как и раньше отмечал Саламандр, трусость определенно не входила в число его многочисленных пороков.
– Ругаю себя за то, что пропустил представление, – объявил Снилин, усаживаясь за стол без приглашения. – Я насладился бы зрелищем убегающих от тебя ублюдков, колдун.
– У тебя еще появится такая возможность, если кто-то из них посмеет меня побеспокоить.
– Маловероятно. Если, конечно, ты не собираешься задержаться здесь надолго.
– По правде говоря, нет. Ты можешь мне помочь, друг мой. Я думаю отправиться в Бардек до начала зимы. Не знаешь ли ты кого-нибудь, кто сейчас собирается туда? Я хорошо заплачу.
Снилин заказал эля и задумался.
– Ну, не уверен, – наконец проговорил он, – но ты можешь поговорить с Бутвином…
– Ему все равно, где проводить зиму, здесь или в Пастуре. У него было не слишком удачное лето. Все зависит от того, сколько ты готов заплатить.
– Несомненно, подходящую сумму. У меня появилось страстное желание вновь увидеть Бардек…Стройные пальмы, светлый песок… богатых купцов смешками золота и драгоценных камней…
– Да уж, человек, вроде тебя, может неплохо там поживиться. Клянусь волосатыми яйцами Владыки ада! Да ты с твоими способностями вполне в состоянии прибрать к рукам один из их торговых караванов!
– Я предпочитаю выманивать золото своим обаянием, но насчет прибыли ты прав. Я привык жить на широкую ногу, а это недешево обходится. И мой озорник, – он кивнул в сторону Джил, – тоже начинает приобретать вкус к роскоши. Жаль, что молодые мальчики так легко развращаются.
Снилин расхохотался, а Джил задумалась: чью глотку перерезать для начала, Снилина или Саламандра.
– Хорошо бы этот Бутвин не доставлял нам беспокойства, – продолжал гертсин. – Как ты понимаешь, я могу зажечь дерево, просто щелкнув пальцами. А корабли сделаны из дерева.
Снилин позеленел.
– Вижу, ты понял, – Саламандр нежно улыбнулся. – Не бойся, я проверю, чтобы славный Бутвин также меня правильно понял. Где нам найти этого принца океанов, яростного морского льва?
– В «Зеленом попугае». Впрочем, я не стал бы называть его всеми этими именами.
Бутвин оказался невероятно рослым и почти неправдоподобно тощим. Его длинные руки напоминали веревки – и к тому же их покрывали шрамы. Лицо пирата оказалось заостренным, словно заточенный нож, а нос – длинным и тонким. Он с готовностью воспринял предложение Саламандра. Похоже, нынешним летом ему действительно не слишком повезло. Бутвин сказал, что у него потрепанное, но вполне сносное рыболовное судно, на котором можно выходить в море, и пятнадцать ребят команды – сплошь верные люди, которые умеют держать язык за зубами. Саламандр решил на всякий случай заручиться его верностью и зажег дрова в очаге таверны одним взмахом руки. Когда языки пламени подпрыгнули и объяли тяжелые поленья, Бутвин побледнел.
– Прямо в Бардек – и никаких отклонений от курса, – молвил пират и сглотнул. – Так быстро, как только позволит ветер.
– Отлично! – воскликнул Саламандр. – Ты можешь взять на борт лошадей, или мне придется продать наших великолепных скакунов?
– Я бы на твоем месте продал. Для животных это трудное путешествие. У меня ведь не большое торговое судно. Да и в любом случае в Бардеке можно найти хороших лошадей.
– Решено. Когда мы отчаливаем? Ненавижу ждать.
– Завтра на рассвете, с отливом.
– Встретимся в гавани затемно.
Вернувшись в гостиницу Думрика, Джил и Саламандр обнаружили, что оглушительная новость их опережает. По-новому услужливый Думрик торжественно вручил им фонарь со вставленной внутрь свечой. Он то и дело кланялся, подобно пьющей из лужи вороне. Едва заперев дверь их комнаты, Саламандр рухнул на матрас и зашелся смехом. Он хохотал, пока не подавился. Джил повесила фонарь на гвоздь и гневно уставилась на гертсина.
– А, боги! – задыхался Саламандр. – Честно говоря, это была одна из лучших шуток в моей жизни… а я их сотворил немало… Джил, моя дикая голубка!
– Несомненно, – ледяным тоном отозвалась Джил.
Саламандр сел и обхватил длинными руками колени. Улыбка медленно сошла с его лица.
– Полагаю, ты раздражена из-за всего этого представления. Все эти зловещие речи, взметающиеся языки пламени и так далее… Но если эти парни не будут считать нас такими же дурными и гадкими, как они сами, они не станут нас уважать. Тут уж намекай на черный двеомер, не намекай… Им важны доказательства того, что мы опасны. Мне совершенно неохота однажды прекрасной ночью проснуться за бортом, куда меня сбросят эти ублюдки, едва мы выйдем в море.
– Ну, ты прав… но, боги, к чему все это представление? Почему бы просто чуть-чуть не пошутить с очагом и не пригрозить им?
– Джил, – Саламандр посмотрел на нее с укором. – Это было бы не так весело!
* * *
– Что они делают? – Элейно пришел в такую ярость, что от его громоподобного голоса задрожали деревянные ставни на окнах.– Отправляются в Бардек на пиратском корабле, – Невин все еще с трудом верил в собственные слова. – Болтливый идиот-эльф везет Джил в Бардек на пиратском корабле.
Элейно по нескольку раз открывал и закрывал рот, но не произносил больше ни звука.
– Выпей немного меда, – предложил Невин. – Обычно я сам не пью, но сегодня, по какой-то странной причине чувствую необходимость пропустить глоточек.
* * *
Несколько ночей подряд Блейну было трудно заснуть. Обычно в таких случаях он вставал с постели и одевался, а затем бродил по длинным лабиринтам коридоров королевского дворца и все раздумывал, почему теряет время, оставаясь в дане Дэверри. Скоро ему придется начать долгое путешествие назад, в Кум Пекл, пока зимний снег не запрет его в королевском городе далеко от дома. В эту ночь он бесцельно прошелся к покоям лорда Мадока и обнаружил, что из-под двери колдуна просачивается свет. Почему-то это ничуть не удивило Блейна. Пока Блейн медлил, раздумывая, постучать или нет, дверь открылась, и показался сам Мадок.– А, вот и вы, Блейн. Я тоже не мог заснуть, а духи сообщили мне, что вы идете сюда. Заходите, выпьем немножко на сон грядущий.
Блейн быстро огляделся вокруг, но не увидел никаких духов и решил, что войти будет вполне безопасно. Мадок налил им обоим темного эля, подслащенного бардекианской корицей и гвоздикой.
– Подогреть?
– О, не надо беспокоиться. Не возражаю и против холодного.
Мадок вручил ему кружку.
– Садитесь, прошу вас.
Они устроились возле жаровни, которая горела рубиновым светом в продуваемой сквозняком комнате. Блейн одобрительно глотнул крепкого эля.
– Я собирался зайти к вам завтра утром, – заговорил Мадок. – У меня есть новости. Король наконец снизошел до меня. Он сообщил, что завтра на рассвете отправляет вестника в Аберуин.
– Клянусь самим Владыкой ада! Зачем?
– Никто не знает. Очевидно, Савил раздражает сеньора еще больше, чем вас, но он никому не говорил об этом ни слова. Вестник несет какое-то очень важное сообщение. Больше я ничего не знаю. Его высочество может призывать Родри, а может собирать Совет Выборщиков для избрания нового наследника. Боги, насколько я знаю, король может вообще просто поднять налоги.
Блейн застонал и сделал большой глоток эля.
– Я, конечно, уже передал новость Невину, – добавил Мадок.
– Могу ли я прямо задать вопрос? Где Родри? Я думаю, что ты знаешь.
Мадок задумался на мгновение, изучающе рассматривая лицо Блейна так, словно читал там послание.
– Да, знаю, – наконец подтвердил он. – Вы поклянетесь мне никому больше этого не говорить?
– Клянусь честью моего клана.
– Родри в Бардеке. Его враги отвезли его туда и продали в рабство.
– Они… что? Что они сделали?.. Клянусь всеми богами, я добьюсь, чтобы их за это повесили! Их посадят на кол и разорвут на части! Какая наглость! Продать моего родственника как жалкого раба!
– Ваша светлость, можно ли мне предложить вам сесть?
Блейн очень удивился, обнаружив, что вскочил на ноги. Он сделал глубокий вдох и снова плюхнулся в кресло.
– В конце концов, ваша светлость, он жив. Это самое главное.
– Именно. – Блейн сделал еще один глубокий вдох. – Интересно, могу ли я в это время года найти корабль, направляющийся в Бардек? Такой, чтобы разместить мой боевой отряд?
– Не можете, ваша светлость. Будет весьма неразумно с вашей стороны отправляться за Родри. Мне думается, что вы больше потребуетесь здесь, – особенно весной, когда Родри вернется. Ну… – Мадок выглядел усталым, лицо у него вытянулось. – По крайней мере, если нам удастся вытащить его из этой переделки.
– Я беспредельно верю в силу двеомера, лорд.
– Спасибо. От души надеюсь, что ваша вера не будет обманута.
* * *
Корпус корабля тихо покачивался на волнах. Пленник понимал, что они стоят на якоре в какой-то гавани. Некоторое время он лежал на соломенном тюфяке и оглядывался в почти пустом трюме. Когда путешествие только начиналось, трюм был полон коробок и тюков. Как давно это было? Несколько недель назад… Возможно, несколько недель. Он не был уверен. Когда он поднялся на колени, прикрепленная к его лодыжке цепь звякнула и загрохотала. Ее длина позволяла дотянуться до иллюминатора и снять с него кусок промасленной кожи. Солнце сияло ослепительно, отражаясь от воды. Пленник заморгал, глаза у него заслезились. Через несколько минут он смог разглядеть длинный белый берег и крутые скалы за лесом мачт. Любая гавань походила на эту. Корабль вполне мог ходить вдоль берега, направляясь из одного города в соседний и обратно. Однако пленник знал, что они находятся у Бардекианского архипелага. Его похитители повторили ему это несколько раз, словно было важно, чтобы он это запомнил. И теперь он повторил это себе вслух:– Я в Бардеке.
Это была одна из немногих вещей, которые пленник знал о себе.
Он поднял правую руку и посмотрел на бледную кожу, которая свидетельствовала о том, что он родом из Дэверри.
Хотя пленник знал, где находится Дэверри и что это такое, он не мог вспомнить, чтобы лично там бывал. Но его похитители заверяли, что он там родился, – в провинции Пирдон. Он также помнил свой родной язык, и немного бардекианский. Одним из сохранившихся воспоминаний было то, как он осваивал этот язык ребенком. Пленник хорошо помнил учителя, темнокожего мужчину с седыми волосами с доброй, всегда готовой появиться улыбкой, который говорил ему, что он должен хорошо учиться, потому что со временем займет высокое положение в обществе. Что это за положение, он не помнил. Возможно, он был сыном купца. Это представлялось разумным предположением. По крайней мере, хотя он не говорил по-бардекиански бегло, та ранняя подготовка давала ему возможность понимать обрывки разговоров, которые он подслушивал, или задавать простые вопросы. Иногда на его вопросы отвечали, чаще – нет.
Услышав шум за спиной, он опустил кожаную шторку и вернулся на место. По трапу спускался человек по имени Гвин. Под мышкой он нес небольшой сверток.
– Для тебя, – Гвин бросил сверток пленнику. – Туника и сандалии. Бардекианская одежда. Ты сегодня уходишь отсюда. Рад?
– Не знаю. Что меня ждет?
– Тебя продадут.
Поскольку пленнику уже объясняли, что он – раб, новость его не удивила. Раз он даже случайно услышал, как кто-то говорил, что за него получат хорошую цену, поскольку он – экзотический товар. Редкая порода. Пока пленник одевался, Гвин лениво копался среди ящиков и тюков, что еще оставались в трюме, словно проверял, не забыл ли там чего.