Майкл Джудит. Спящая красавица

   – Да, – медленно произнесла она. – Многого.
   – Почему, ради Бога? Мы так долго жили с этой болью, почему ты хочешь, чтобы она длилась? Теперь ты здесь; ты преуспевающая, красивая женщина и всего добилась без меня. Ты доказала, что я не нужен тебе, как и любой из нас. Пора простить. Я хочу быть твоим отцом, Анна, еще не поздно. Мы с Гейл не очень близки – наверное, она сказала тебе об этом – Гейл никогда не относилась ко мне с теплотой. Я думаю, она упрекает меня за твой уход. И хотя не говорила этого, просто мне кажется, что у нее ко мне такие чувства. Но если ты простишь меня, если мы начнем сначала, то Гейл тоже смогла бы простить, я уверен. Мы вернули бы все, что потеряли. Я ни о чем не прошу тебя, Анна, я только хочу, чтобы ты снова полюбила меня.
   Анна слегка улыбнулась.
   – Это все, чего ты хочешь?
   – Боже мой, – взорвался Чарльз, – неужели у тебя нет никаких чувств ко мне?
   Анне хотелось заплакать, но слез не было.
   – Слишком рано для этого. Я не прощаю тебя. Я не могу любить тебя.
   Вдруг Чарльз снова подумал о Мэриан. «Вдруг я почувствовала себя легкой, как будто я ничего не весила и могла бы просто... п о п л ы т ь». Бесполая Мэриан, рассуждающая о свободе. Но Чарльз подумал о шелухе – пустой, высохшей, невесомой. И такой показалась ему Анна. Ни в ее голосе, ни в лице не было ни боли, ни напряжения, ни даже гнева. Точно также она могла бы говорить о постороннем.
   Но все-таки он не был в этом уверен. Ему всегда было трудно понимать людей. Может быть, она и не была пустой шелухой; может быть, она была молодой женщиной которая замерзла. Или заснула.
   – Не знаю, – сказал Чарльз, – просто не знаю.
   Анна посмотрела на него, не понимая, что отец имеет в виду. Нахмурясь, он смотрел на свои сжатые руки Чарльз был высоким мужчиной, но сейчас, сжавшись в уголке дивана, выглядел высохшим, а морщины на лице, казалось, углубились.
   – Расскажи о компании, – попросила она. – Мне хотелось бы знать, что случилось. Гейл и Лео сказали что у тебя возникли проблемы.
   Все еще глядя на свои руки, он слабо улыбнулся.
   – Это все, что они сказали?
   – Я хотела бы, чтобы ты рассказал мне, – мягко сказала она.
   Он развел руками.
   – У нас был проект, который не получился. Это должен был быть – и был точно такой проект, какие твой дедушка осуществлял десятками – но оказался неудачным. – Он сделал паузу и вздохнул. – Нет, разница была. Твой дедушка подождал бы, пока не убедился, что все в полном порядке. Я этого не сделал. Я так хотел сдвинуться с места и сделать что-то, чем все могли бы гордиться... – Он покачал головой и постарался выпрямиться. – Так что я это дело прошляпил, как говорит молодежь. И я взял в долг средства для этого проекта, подписал закладные на свою собственность – банки ничего не дали бы без моего персонального ручательства – так что сейчас дела мои плохи.
   – Мне очень жаль, – сказала Анна.
   – Однако, все будет в порядке, по крайней мере, гораздо лучше, чем сегодня, когда я продам «Тамарак Компани». У меня уже есть предложение: цена низковата, но это только первое предложение, многие проявляют большой интерес к курортам, в том числе японцы. Мы должны получить сто миллионов, может быть, сто пятьдесят, тогда мы заплатили бы долги и еще осталось бы на новые проекты. Потом мы бы решили, что делать с «Четем Девелопмент». Я знаю, что Фред хочет быть президентом, и меня это устраивает, я готов уйти от дел. Но сначала самое главное. Я должен решить эту проблему, а семья обязана помочь мне.
   – Думаю, они хотели бы помочь, если бы смогли, – сказала Анна. – Но ты просишь их продать компанию, в которой заключается вся их жизнь. А ты уверен, что сможешь получить хорошую цену? Лео говорит, что очистка, о которой толкует Управление по охране окружающей среды, станет настоящей головной болью. Не могу представить себе, чтобы кто-то пожелал вложить деньги, пока все не уляжется.
   – Управление – это не важно. Единственное, чего они хотят, это очистить один уголок города, где почва загрязнена выбросами из старых рудников. Не понимаю, почему Лео так разволновался; после очистки город станет надежнее, и стоимость компании возрастет.
   – А не больше ли это, чем уголок города? Лео говорит, что это будет больше половины восточного участка и, в основном, он принадлежит компании. Так что вам придется платить за очистку и за расселение людей на время очистки, может быть, переселить придется больше ста семей. Никто даже не знает, сколько времени это продлится; они не знают, насколько глубок слой загрязненной почвы, поэтому не могут сказать заранее, сколько земли должны будут вывезти. Это может вылиться в большие расходы. На днях представители Управления заявили Лео, что они беспокоятся об отравленной пыли, которая будет висеть в воздухе, пока почву будут копать и увозить. Люди, которые там живут, беспокоятся, продают свои дома и не могут заложить их, потому что банки не дают денег под залог недвижимости в этой части города, пока не будут знать о состоянии дел.
   – Это интересно, – сердито сказал Чарльз. – Все это. Не знаю, что взбрело Лео в голову; он раздул проблемы сверх всякой меры.
   – Но против вас возбудили судебное преследование. Ведь это так? Несколько семей, живущих здесь, подали на компанию в суд, потому что их дети больны, и они обвиняют в этом рудничные выбросы. Предполагаю, что у вас еще будет много подобных неприятностей, особенно, если вокруг летает пыль. А такая молва уже вредит городу: после того как в газетах всей страны появились первые статьи, поступили отказы на аренду нескольких домиков. Если затраты будут достаточно высокими, а реклама отрицательной, можно с уверенностью сказать, какой будет стоимость «Тамарак Компани».
   – Я тебе уже говорил, что все это преувеличено. Винс проверил, как обстоит дело с Управлением. Это небольшая операция, стоить будет недорого, и в городе даже не будут знать, что происходит. Если кто-то и отказался от аренды, то другие приедут, это несерьезно, Анна, – резко сказал он. – Мне нужна твоя помощь. – Чарльз слабо улыбнулся. – Обычно, я расстраиваюсь, когда приходится обращаться за помощью, знаешь, это как будто признаться, что ты потерпел поражение. В незнакомом городе я даже не спрашиваю, как куда-нибудь пройти, я знаю, это смешно, но слова застревают у меня в глотке. Я лучше часами буду кружить по городу, чем признаю, что заблудился. – Он покачал головой. – Не знаю, почему я рассказываю тебе все это. Просто я переполнен чувствами и стыжусь этого. У меня такое чувство, будто я по-настоящему повзрослел и могу со всем справиться. Это меня постоянно беспокоит. Мне надо бы быть теперь мудрее, проявлять больше зрелости, больше прозорливости. Черт побери, я в таком возрасте, когда мужчин называют старейшинами. А я все еще ощущаю себя двадцатипятилетним, которому еще многому надо учиться, пройти долгий путь прежде чем смогу поступать, как мой отец, и быть похожим на него... Ладно, извини, я совсем заболтался, как они выражаются. Все это чепуха, Анна; главное – выпутаться, а потом я снова встану на ноги. Мне нужно продать «Тамарак Компани». Это моя единственная надежда. Некоторые в семье против этого, но ты могла бы с ними поговорить и убедить, они тебя послушают, ты в этом деле более объективная, чем я. Поговоришь, Анна? Я бы не просил тебя, но у меня нет выбора, дела так плохи...
   – Можно сказать «Спокойной ночи»? – спросила Робин. Она стояла у двери, собираясь шагнуть в комнату.
   – Да, конечно, – ответила Анна. – Я и не думала, что так поздно.
   Чарльз все смотрел на Анну.
   – Помоги мне, – поспешно сказал он, понизив голос почти до шепота. – Поговори с ними. Они тебя послушают.
   – Спокойной ночи, дедушка, – сказала Робин, стоя перед ним. Она протянула руки и Чарльз наклонился, чтобы обнять ее. – Спокойной ночи, – сказал он. – Может быть, завтра увидимся.
   – А ты не остаешься у нас ночевать? – спросил Нед, появляясь вслед за Робин. – Ты не видел мой новый велик. У него восемнадцать скоростей и он едет прямо в гору.
   – Я посмотрю на него после обеда, – сказал Чарльз.—Я собираюсь повидаться утром кое с кем по делам, а потом могу побыть с тобой. ? Лицо Неда стало ледяным.
   – Дела? Как продать «Тамарак Компани»? Ты этого не сделаешь, мы тебе не позволим.
   Робин толкнула его локтем.
   – Ты не должен обсуждать это с дедушкой.
   – А я и не обсуждаю. Я только сказал ему.
   – Пора в постель, – сказал Лео, подходя к двери.
   Чарльз встал.
   – Я тоже пойду.
   – Ты остаешься здесь, – запротестовала Гейл, которая стояла за спиной Лео. – Я не могу позволить тебе идти в отель.
   – Все же я пойду. И я оставил там свою сумку.
   – Побудь еще немного, – сказал Лео. – Ты не попробовал торта Анны. И нам не удалось поговорить.
   Робин и Нед с интересом взглянули на деда, заметив нерешительность, отразившуюся на его лице. Чарльз повернулся к Анне.
   – Я останусь?
   – Конечно, – непринужденно ответила она. – Мы сварим еще кофе.
   Она пошла на кухню, Чарльз последовал за ней, в то время как Гейл и Лео пошли с детьми в другое крыло дома.
   – Видишь, даже дети, – сказал Чарльз. – Они даже не хотят слушать никаких доводов. Но ты их убедишь.
   Анна насыпала зерна кофе в кофемолку и взяла кофеварку, чтобы налить воды. Но когда повернула кран, потекла лишь тонкая струйка.
   – Странно, – пробормотала она. – Все было нормально.
   Чарльз смотрел, как она держит кувшин кофеварки под краном, и пытался придумать, что сказать. Но ему казалось, что он все сказал – и безуспешно. Дочь все еще не простила его и все так же не любила. Вдруг ему отчаянно захотелось, чтобы она его любила. Он еще успеет стать хорошим отцом.
   Зазвонил телефон, потом перестал звонить, потому что сняли трубку в другой комнате. Нахмурившись, Анна закрутила кран. Теперь вода лишь капала, а это ничего не давало.
   – Мне хотелось бы навестить тебя в Лос-Анджелесе, – сказал Чарльз. – Как ты к этому относишься? Так много...
   Лео вошел в кухню в куртке, наброшенной на плечи.
   – В мэрии собрание, какие-то проблемы с водой. Лучше вам не пить ее. Не знаю, когда вернусь.
   – Мне там нужно быть? – спросил Чарльз. Лео задержался у двери.
   – Почему бы и нет? Ведь они позвали меня, потому что всегда так делают, когда возникает проблема, или думают, что компания должна что-то предпринять. В любом случае, я был бы рад, если бы ты там был со мной.
   Чарльз подошел к Анне. Снова показалось, что он хочет наклониться к ней, и снова он остановился.
   – Я увижу тебя завтра. Можно?
   – Конечно, – сказала Анна. – После обеда мы поднимемся на фуникулере в горы и устроим там пикник; может быть, ты присоединишься к нам?
   – С удовольствием.
   Когда они с Лео ушли, Анна вылила воду, которую успела набрать в кофеварку, и пошла в комнаты. Гейл сидела у кровати Робин.
   – О, хорошо, ты можешь поцеловать меня на ночь, – сказала Робин. – И Неда тоже, а то он обидится, если ты меня поцелуешь, а его нет.
   Анна и Гейл переглянулись и улыбнулись друг другу.
   – Конечно, я не хочу, чтоб он обиделся, – серьезно сказала она. Наклонилась и быстро приложила свою щеку ко лбу Робин. – Спокойной ночи, Робин.
   – Тетя Анна, ты психотически против объятий? – спросила Робин.
   Анна остановилась на полпути к двери и обернулась, смеющимися глазами глядя на Робин.
   – Робин, что это значит? – спросила Гейл.
   – Я думаю, Робин хочет знать, нет ли у меня психологического сопротивления объятиям, – сказала Анна. Она села на кровать рядом с Робин. – У меня нет к ним сопротивления, просто я не очень часто делаю это, у меня это не так хорошо получается, как у твоей мамы. Извини, если тебе показалось, что я не захотела тебя обнять.
   Робин встала на колени в своей кровати и обвила Анну руками.
   – Тебе надо поупражняться и ты будешь уметь это делать так же хорошо, как мама.
   Руки Анны медленно обхватили Робин. Они были негнущимися от внутреннего сопротивления, и она сказала сама себе, что выглядит нелепо, а ведь всего-навсего пытается обнять восьмилетнюю девочку. Женщина заставила себя сжать руки, охватывая ими худенькое тельце Робин. Она чувствовала тепло этого маленького тела сквозь ситцевую пижаму и вдыхала запах нежной, загорелой кожи, как солнечный свет в саду. Ее пальцы прижались к узеньким ребрам ребенка и к маленьким острым лопаткам, а тоненькие ручки Робин тесно обхватили Анну в то время как сама девочка звонко чмокала ее в обе щеки.
   Это было как будто Анна держала в объятиях саму себя, только маленькую. Вдруг она почувствовала пустоту и боль утраты. А потом на нее нахлынуло теплое чувство к Робин и желание обнимать вечно это тельце, прижимая к себе ребенка с его невинностью, чистотой и жизненной силой.
   – Я люблю тебя, тетя Анна, – сказала Робин. – Я хотела бы, чтобы ты была всегда.
   Анна закрыла глаза.
   – Я бы тоже хотела.
   Даже при том, что волна тепла еще заливала ее, она не могла произнести простые слова, которые так легко получались у Робин. А когда подняла глаза, то встретилась взглядом с полными слез глазами Гейл. Анна повернулась и коснулась губами щеки Робин, потом осторожно разняла руки.
   – Пора спать. Увидимся за завтраком.
   Робин натянула одеяло до подбородка.
   – Ты сказала это очень хорошо, – торжественно объявила девочка.
   – Спасибо, – улыбаясь, Анна прошла к комнате Неда. Он читал в постели. – Я пришла пожелать спокойной ночи. Хочешь, я обниму тебя?
   – Не, я не обнимаюсь, – сказал он. – Это для детей.
   – Хорошо, – она наклонилась и легонько поцеловала его в щеку.
   – Ну, может быть, разочек, – согласился мальчик. Анна слегка обняла его. «Ничего страшного, – подумала она. – Действительно я могу научиться этому».
   – Спокойной ночи, Нед. Хороших снов.
   – Спокойной ночи, тетя Анна, – он уже вернулся к своей книжке.
   Она встретилась с Гейл в холле и они пошли обратно на кухню.
   – Ты такая хорошая с ними, – сказала Гейл.
   Анна покачала головой.
   – Это они хорошие со мной. Удивительно, насколько труднее знать, как вести себя с ними, чем провести целый судебный процесс от начала и до конца.
   – Я бы хотела услышать что-нибудь о таких вещах. Ты никогда не рассказывала нам о процессе Доры. Лео сказал, что спросил тебя однажды, но ему показалось, что ты не хочешь говорить об этом.
   – Не особенно. Я сказала тебе, что мы выиграли Дора получила деньги и дом в Тамараке. Это больше, чем она ожидала. И была очень довольна.
   – Но?
   – Никаких но. Мне нравится выигрывать, но я не помешана на этом, меня больше интересуют те дела, над которыми я работаю сейчас, чем те, что закончила.
   – Могу предположить, что Дора тебе показалась трудным человеком.
   Анна улыбнулась.
   – Такие утверждения делают юристы. Это называется удить рыбу слишком длинной удочкой.
   Гейл рассмеялась.
   – Ну, хорошо, я считаю ее трудным человеком. Я никогда не могла ей симпатизировать, поэтому была удивлена, что нам так понравился Джош. Он нравится большинству людей в Тамараке, фактически, его любят больше, чем ее; вот я и подумала, что наверное, поэтому ты и не захотела говорить об этом. Ладно, думаю, мы больше не получим кофе, пока они снова не включат воду. Ой, подожди, у меня же есть бутылки с водой в гараже, в прошлом году у нас были проблемы с водой, небольшие, но мы купили несколько ящиков. Я сейчас.
   Анна сидела за кухонным столом, пока Гейл ходила в гараж, оставив открытой дверь кухни. Когда зазвонил телефон, она крикнула Анне:
   – Ты не могла бы послушать?
   Анна подняла трубку.
   – Алло.
   – Гейл, – услышала она голос Мэриан. – Мы с Ниной только что приехали в город, собрались неожиданно, специально не собирались. Сейчас мы у меня дома и подумали, что вы с Лео могли бы прийти на чашку чая, но что-то случилось с водой, так что мы хотели бы прийти к тебе. Я знаю, сейчас поздно, но очень хочется поговорить с тобой, а ты могла бы сделать чаю, и я думаю, к тому времени, как мы вернемся, воду снова дадут. Только если это не что-нибудь серьезное, здесь по нижним улицам ездит грузовик с громкоговорителем, объявляют, что нельзя пить воду, хотя это не кажется большой проблемой. Чарльз у тебя? Я звонила ему в отель, но там нет. Ладно, мы сейчас приедем, через несколько минут будем у тебя.
   Анна слышала голос, усиленный динамиком, на Ривервуд Роуд. Гейл стояла в дверном проеме с двумя кувшинами воды, и они слушали, как этот голос становился громче.
   – Не пейте воду из водопровода. Пейте только воду в бутылках и канистрах. Свежая вода будет доставлена в Сити-Холл через два часа. Не пейте воду из водопровода. Пейте только воду в бутылках и канистрах. Свежая вода будет доставлена...
   – Гейл? – спросила Мэриан. – Ты слушаешь?
   Анна хотела было передать трубку Гейл, но передумала. Она не могла прятаться, ей нужно было увидеть их.
   – Это Анна, – сказала она в трубку.
   – Боже мой, Анна. Я понятия не имела, что ты здесь. Хорошо, мы конечно же сейчас подойдем, ты подождешь нас, ладно? Или ты остановилась там? Да, конечно, ты должна быть там. О, дорогая, как хорошо будет увидеть тебя снова.
   – Мэриан и Нина, – сообщила Анна Гейл, вешая трубку. – Они придут на чашку чая.
   – Нина? Что она делает в Тамараке? Ведь она сейчас не разводится. – Гейл налила воду из кувшина в кофеварку. – Я начинаю нервничать из-за воды. Никогда у нас громкоговоритель не предупреждал об опасности. – Она включила кофеварку и налила воды в чайник. – Бедная Анна, тяжело тебе. Сначала папа, потом Мэриан и Нина, и еще какие-то трудности с водой. Тебе наверное, хочется оказаться в мирном Лос-Анджелесе.
   – Нет, – ответила Анна. В ее голосе было удивление. Она подумала о своей совершенно белой квартире, холодной, молчаливой, пустой, как она сама. Никто туда не приходил. Это было ее любимое место после офиса. Но теперь представляя ее себе, она внутренне сжалась.
   – Нет, – снова повторила она. – Я рада, что я здесь.
   – Еда, – задумалась Гейл. – У нас есть примерно треть твоего торта; Лео и Нед нанесли ему самый большой ущерб. Достанем несколько ломтиков мяса и хлеба; Мэриан и Нина должно быть голодны. – Она достала пакеты из холодильника. – Просто настоящий семейный вечер. Давно все мы не собирались. Кстати, ты думала о Джоше?
   – Немного.
   – Правда? Ну, наверное, он был врагом, не так ли?
   – Оппонентом, – Анна почувствовала странное неудобство, говоря о нем, казалось, без видимых причин. – Он мне казался самонадеянным, человеком, который любит все делать по-своему и не любит, чтобы им помыкали.
   – О, – задумчиво сказала Гейл, – Джош очень уверен в себе, но, знаешь, он приобрел невероятную репутацию; почти все музеи в мире вызывали его в качестве консультанта, а правительства приглашают его, чтобы он помог им сохранить их старинные здания и памятники. Они с Лео много говорят об истории, оба помешаны на прошлом. Иногда я думаю, что Джошу прошлое нравится больше, чем настоящее – по крайней мере, проводит с ним массу времени и его лицо светится, когда он говорит о нем, гораздо больше, чем когда, случалось, говорил о Доре, вот что я тебе скажу. Я совершенно не могла вообразить, почему он захотел ее. Дедушка бывало говорил, что слабостью в характере Джоша было то, что тот не женился на Доре, но я думаю, слабость его состояла в том, что он вообще был с нею. Мне не следовало бы так говорить, прежде всего, это моя кузина. Наша кузина. Но я всегда думала, что она еще и какая-то сука.
   И дочь Винса. Эти слова повисли в воздухе, но не были сказаны. Гейл выложила на блюдо ломтики мяса, испанские оливки, французские хлебцы.
   – Бумажные тарелки, – прошептала она, потому что мы не можем помыть посуду. Бумажные салфетки, пластмассовые вилки. Хотя кофе мы будем пить из кружек, все-таки это единственный способ пить кофе. Джош все еще часто приезжает в Тамарак. Всегда бывает здесь на День труда, если и в этот раз приедет, ты его, наверное, где-нибудь здесь увидишь. Он и сюда приходит тоже. Тебе не будет трудно держаться с ним дружески?
   Анна складывала салфетки.
   – Конечно, нет. Но я не знаю, каковы его чувства.
   – Ну, это очень воспитанный человек.
   – Тогда проблем не будет.
   – Сахар, – сказала Гейл. – Я уверена, что Нина кладет сахар в чай. И может быть, лимон. Интересно, что они придумали со свежей водой, которая будет через два часа.
   – Похоже, ее привезут на грузовиках. Это значит, они ничего не собираются делать в спешке, что бы там ни случилось.
   – Ну, Анна, – сказала Мэриан, входя в кухню. – Анна, моя дорогая. Моя дорогая Анна.
   Она шла навстречу Анне с распростертыми объятиями Анна встала и взяла одну из ее рук, прежде чем Мэриан дошла до нее, держась на расстоянии вытянутой руки от Мэриан.
   – Привет, Мэриан. Привет, Нина.
   ? Входная дверь была открыта, – сказала Нина.
   – Она всегда открыта, ты же знаешь, – сказала Гейл. – Проходите и садитесь, я заварю чай. Мы останемся на кухне.
   – О, да, здесь так уютно, – заметила Нина. – Ты прекрасно выглядишь, – обратилась она к Анне.
   – Она выглядит просто красавицей, – сказала Мэриан. – Я так горжусь тобой, Анна. Ты через все прошла, ты победила.
   – Ты замужем? – спросила Нина, оглядываясь вокруг. С тобой кто-нибудь есть?
   – Нет, – ответила Анна. Она отпустила руку Мэриан и отступила назад.
   – Ну, тогда ты разведена? – спросила Нина.
   – Я не была замужем, – ответила ей Анна.
   – О, – покачала головой Нина. – Мне кажется трудно, когда нет никого, с кем можно было бы поговорить в конце дня о том, что ты делала и что собираешься делать. Кажется, так трудно составить представление о мире, когда у тебя только твои собственные мысли и нет никого, кто предложил бы что-то противоположное. Это меня нервирует, потом я не могу спать и лежу без сна, задаваясь вопросом, во что верить. Когда я одна, все кажется лишенным цели и смысла, и так пока я ничья. Но тебя это не беспокоит, правда, ты как-то улаживаешь это сама. Я считаю, это замечательно, Анна, это так зрело.
   – Мы все хотим о тебе знать, – заявила Мэриан. – С того самого дня, как ты ушла. Знаешь, мы беспокоились о тебе...
   – Мы не будем говорить о прошлом, тетя Мэриан, – решительно сказала Гейл. – Сейчас мы думаем, что же случилось с водой. Вы не собираетесь сесть?
   – Да, – сказала Нина. Все выглядит чудесно. Это копченая индейка? У меня слабость к копченой индейке. И какой восхитительный шоколадный торт.
   – Его сделала Анна.
   Гейл разливала чай, а Анна – кофе. Как бы сговорившись, они нашли выход из положения, расставляя тарелки, ожидая, пока их тетушки больше заинтересуются едой, чем беседой. Анна подняла глаза и увидела себя и остальных в большом зеркале, как и в ее первый приезд сюда, и появилось на короткий миг приподнятое настроение от того, что они с сестрой понимали друг друга.
   – Хорошо, ну а вы, обе, когда собираетесь сесть? – спросила Мэриан.
   – Через минуту, – сказала Гейл, – как только я еще кое-что поставлю.
   Открылась дверь и вошел Лео.
   – Где папа? Что произошло? – спросила она.
   – Пошел в отель.
   Он поцеловал Мэриан и Нину, как будто было совершенно естественно, что они находятся у него на кухне в десять часов вечера, сидят за столом, улыбаясь Анне, которая протягивает им чашки с кофе.
   – Пренеприятнейшая вещь. Похоже, что некоторые вредные минералы попали в воду, может быть из рудничных выбросов, расположенных над резервуаром. Никто не знает, как это случилось, странно, что после того, как в течение ста лет «Тамарак Крик» был совершенно чистым, а тут вдруг засорился, на ночь глядя, но именно это и случилось. С тех пор, как здесь работает управление, проверка воды проводилась на водозаборной станции раз в день, и сегодня вечером они обнаружили, что содержание свинца превышает максимально допустимый уровень. Поэтому они отключили воду, пока не выяснят, что случилось и найдут способ очистить ее.
   – Там был грузовик с громкоговорителем, – сказала Мэриан, – говорили о свежей воде в Сити-Холле.
   Лео кивнул.
   – Грузовики с резервуарами придут из Дуранго. Мы будем брать воду там и доставлять сюда.
   – В ведрах? – спросила Нина. – Как интересно. Будто мы пионеры. Или горняки.
   – Не совсем так, – сухо сказал Лео. – Если только ты не хочешь использовать свой мерседес вместо ослика.
   – Участок над резервуаром, – спокойно сказала Гейл. – Это собственность компании.
   Лео встретился с ней глазами.
   – Верно. Ты думаешь боги прогневались на Четемов и Кальдеров? – спросил он Анну. – Может быть, мы должны принести в жертву козла. Или найти кого-нибудь из старых индейцев Юте, которые жили здесь, и попросить их исполнить для нас один из их танцев. Извините, я похож на параноика.
   – Я не поняла, – сказала Нина.
   ? Это значит, что «Тамарак Компани» несет ответственность, если загрязнение начинается на ее участке, – объяснила Анна. – Это уже второй раз, – добавила она для Лео.
   Он кивнул.
   – Трудно поверить... все сразу... Послушайте, – сказал он в то время как Нина все еще смотрела непонимающими глазами. – Рудничные туннели были вырыты под восточным участком города и проходили мили на две к востоку, над долиной. Итан купил весь этот участок и сделал резервуар и никогда не задумывался о выбросах на поверхности. Никто из нас не думал. Но теперь похоже, что дождевая вода и грунтовые воды вымывают свинец из выбросов и каким-то образом попадают в «Тамарак Крик», который питает нашу водозаборную станцию. И мы должны будем платить за очистку. И уже пытаемся вести с Управлением по охране окружающей среды переговоры об очистке города. Кстати, это может стоить небольшого состояния.