Погуляй Юрий. Счастливые Земли

   Лесоруб, затаив дыхание, смотрел на двух дундэйлцев. Оба всем своим видом олицетворяли несокрушимую мощь… И порядок.
   – Надеюсь, Воины не встретятся с вашим отрядом, – хмыкнул Антаг.
   – Надейтесь, – чуть кивнул второй рыцарь. – Вижу, с вами Горящий? Куда направляетесь? В Храм?
   – Не ваше дело, – неожиданно огрызнулся командир Мечей.
   – Мы не станем охотиться. У нас задача вывести людей из Ухкува.
   Гезеш почувствовал, что Антаг медленно закипает от бешенства. Воина задевало снисхождение рыцарей.
   – Да и мало нас, – добавил первый.
   – Честно, по крайней мере, – скривился командир Мечей.
   Это были враги. Настоящие враги. В воздухе звенела ненависть.
   – Рыцари Дундэйла не врут, – мягко сообщил второй латник.
   – Если вы их выводите, зачем им оружие? – сдержался Антаг.
   – Нас это не касается. Раз хотят – пусть берут.
   После этих слов беседа сошла на нет. Мечи молча ждали обещанную телегу, а рыцари на время превратились в стальные статуи.
   – А что за Подземелье? – шепотом поинтересовался у соседа Гезеш.
   – Есть тут город, дальше на восток. В руинах замка, катакомбах живут. Поганое место, – охотно ответил хмурый Меч. Воин исподлобья следил за дундэйлцами.
   – Это чем?
   – Они на свет вообще не выходят. Только стражники и бывают на поверхности. Я как-то внутри был. Больше не пойду. Жители ужасны! Мне черви больше по душе.
   Гезеш передернулся от омерзения. Сумасшедший мир!
   Со скрипом вновь открылись ворота в частоколе, и пятеро мужчин в видавшем виды рванье вытолкали наружу груженную провизией повозку.
   Рыцари ушли, только когда Мечи распихали провиант по дорожным мешкам, а телега с пятью мечами, арбалетом и кольчугой рослого воина, до сих пор недовольно поглядывающего на своего капитана, вкатилась обратно, под защиту стен.
   Едва дундэйлцы скрылись в замке, Антаг яростно выругался, обматерил возмущенного арбалетчика, того, чье оружие пошло на размен, и скомандовал:
   – Вперед!
   Отряд направился на север, к Храму.
 
   Поговорить с капитаном Мечей Гезеш не решился, поэтому отошел в сторону и дождался, пока не проползет мимо стальная змея бойцов. Гнев шел в хвосте отряда.
   Горящий, едва поравнялся с Лесорубом, обреченно поинтересовался:
   – Ну что?
   Гезеш запнулся. Вертящийся на языке вопрос замер. Да, наверное, устал Проклятый от вечных вопросов…
   – Было бы в замке дундэйлцев побольше, они бы напали, не раздумывая. Видимо, их всего двое… – прогудел Горящий. – Уж очень они Диких не любят. Ты это хотел спросить?
   Лесоруб помотал головой, нахмурился. В ушах противно зазвенело.
   «Ба-бах!» – иронично вклинился в мысли голос. И Гезеш рухнул на дорогу.
 
   Грохот копыт, белые всадники в черных плащах с ревом несутся в бой.
   Стальной клин дундэйлцев летит на ощетинившийся копьями строй, над которым развевается флаг с плачущим кровью глазом.
   – За Дундэйл! – единый клич сотен глоток. Вопли, грохот падающих на землю закованных бойцов, истошный визг напоровшихся на копья коней.
   – За Дундэ-э-эйл!
   – Зло-о-о! – ревет Колонна.
   Строй рвется, на поле десятки тел погибших при столкновении рыцарей. С каждым мигом дундэйлцев все меньше, но и от прежде несокрушимой линии врага остаются жалкие островки, да и те сметает подоспевшая пехота. Воздух пахнет кровью, ужасом и смертью.
   – Мы не дойдем! – рычит за спиной дундэйлец Марк. Командир тысячи воинов. – Легенда врала!
   —Дойдем! – упрямо говорит Гезеш.
   – Это последние, слышишь? – орет рыцарь. – Последние! Гвардия Бастиона!
   Он указывает рукой на поле, где уже угасает сражение.
   Гезеш молчит. Он не может оторвать взгляда от одного из спешившихся паладинов. Стоя над трупом своего коня, латник отчаянно рубится сразу против троих противников.
   Пехота, в основном Дикие отряды, сметает на своем пути крохотные кучки воинов Колонны.
   – Зло! – рев из леса.
   Оттуда показываются ряды щитов. Справа. С фланга! Как их проглядели разведчики?!
   – Это конец! – вопит Марк.
   Сражавшийся дундэйлец падает, волна Диких, заметивших новую опасность, неуклюже разворачивается, пытается перестроиться и встретить врага. Но поздно.
 
   – Легенда врала! Врала! – где-то на заднем плане кричит рыцарь, а Колонна уже врезается в неровный строй Диких.
   Легенда врала!
   Зло!
   Врала!
   Зло!
   – ВРАЛА! ЗЛО-О-О!!!
 
   – Очухался? – голос Паблара. Убийца для порядка хлестнул Лесоруба по щекам. – Опять память?
   Гезеш, до боли стиснув зубы, уставился в голубое небо.
   – Что на этот раз? – Паблар с ярко выраженным интересом на лице заслонил собою чудесный вид.
   – Ничего особенного, – прохрипел Гезеш. Рассказывать он ничего не хотел…

* * *

   Загадочный Храм объявился в северных землях Ухкува, когда пришло Безумие. Возник, словно ниоткуда. Будто Творцы со скуки решили сотворить небольшое чудо. Посреди пустошей выросла гора, неведомая сила выдолбила в ней ступени. А наверху, среди угрюмых скал, мрачной глыбой застыл Храм.
   Кто из Проклятых первым нашел святилище? Кто сделал его таковым? Почему Горящие, Призраки, Каменные решили искать приюта именно здесь?
   Гезеш пытался расспросить об этом Гнева. В конце концов, кому, как не Проклятому, знать причины? Но тот говорить отказывался. Чувствовалось, что к Храму огненный человек идет с большой неохотой. Словно на плаху.
   Лесоруб узнал только одно – в Храме очень много Проклятых. Они его не покидают.
   Что заставляло Гнева и подобных ему бродить по Кимании, когда большая часть товарищей по несчастью держатся вместе? Почему кто-то из обреченных искал покоя в Святых Землях, если у них была обитель? Ответов Гезеш конечно же не получил.
 
   Стоя у подножия горы, глядя на отвесные скалы, поросшие мхом и чахлым кустарником, слушая завывания ветра наверху, Лесоруб все больше и больше убеждался, что не хочет никуда идти. Что впереди ничего хорошего не будет.
   – Встанем у озера. – Антаг с хмурым видом кивнул на крошечный водоем, раскинувшийся рядом со скалами.
   – Как долго туда подниматься? – спросил воина Гезеш.
   – День минимум, может, и подольше. С утра выходим?
   – Кэп, давай мы с тобой пойдем? – Джаззи задрал голову, разглядывая холодные вершины.
   – Нет, – мотнул головой Лесоруб.
   – Дело твое, – пожал плечами шут. – Только когда полезешь – доспех скинь.
   – Правда? – не удержался от яда фурмагарец. – Может, еще и алебарду оставить? Ведь с ней так удобно по горам ползать!
   – Не заводись, кэп!
   Гезеш махнул рукой и вновь посмотрел наверх:
   – Не хочу я туда идти, Джаз. Очень не хочу… Но надо!
   – Да понимаю я все, – покачал головой шут.
 
   Пока разбивали лагерь, Лесоруб сидел на берегу озерца и швырял в невероятно прозрачную воду камешки. Зрелище расплывающихся по глади кругов завораживало не на шутку.
   Поэтому, когда к Гезешу подошел Гнев, Искатель очнулся только от гула пламени.
   – Спать иди, – хмуро бросил Горящий. – Дорога трудная. Выходим на рассвете.
   – Гнев, – Лесоруб кинул в озеро еще один камень, – а почему ты сам в Храме не сидишь?
   – Есть причины, – отрезал Проклятый. – Иди спать.
   Поднявшись с земли, алебардист лениво отряхнулся. Шатры солдаты Антага установили, и можно было отправляться на боковую. Но Гезеш не торопился.
   – Не понимаю, почему ты не пытаешься быть с похожими на тебя. Странно это…
   – А ты бы попробовал шесть веков стоять на месте и… – Гнев вспыхнул, замолчал и зло добавил: – Все увидишь. Иди спать.
   Проклятый отошел, оставив Гезеша думать над загадочной фразой. «Шесть веков стоять на месте и…» Что «и»?
   Ночью ему опять приснился сон.
 
   Черный силуэт незнакомого замка, нависающий над дубовой рощей. Вязкий воздух, зловонный ветер. Меж деревьев силуэты людей.
   Страшно. Хочется броситься назад, оправдать свою трусость инстинктом самосохранения. Но ноги медленно несут оцепеневшее тело к лесу. Холодный пот по спине. Дрожат колени, и трясутся руки. Нервно дергается правое веко.
   У дерева стоит Медведь… Вместо лица под помятым шлемом – кровавое месиво.
   Он же сгорел?
   – Зачем это, Гезеш? – хрипит Медведь. – Зачем все это?! Почему?
   – Что?
   – Ради чего я умер?! – срывается на крик погибший приятель. – Что после меня осталось?!
   Лесоруб молчит. Ему нечего сказать.
   – Зачем мы ушли с болот? Ты помнишь Ан-Да-Гед? – спрашивает Медведь. – Помнишь ель, под которой мы прятались от духов?
   – Помню…
   – И я помню. Только там мне было хорошо… Тогда я был человеком. И ты тоже. Потом мы стали… Как назвать это, Гезеш? Кем мы стали?
   – Искателями, – отвечает звонкий голос, из леса выходит Теккен. – Мы чего-то искали. Покой… А зачем он нам сдался? Пока не было четкой цели, все казалось лучше.
   «Слушай их!» – голос Стены.
   – Даже с Безумием можно примириться. И жить! Мы же куда-то спешили. С чем-то боролись! А в итоге? – зло кричит Теккен.
   – Нас больше нет! – взрыкивает Медведь.
   – Нас больше нет, – появляется Кировей.
   Мех, кто-то в форме Ан-Да-Геда, рослый умралец. Из леса выходят и выходят мертвецы.
   – Зачем? – гремит многоголосый хор.
   Неожиданно все исчезает, и перед Гезешем оказывается Бартел.
   – Я тоже умер из-за тебя, – говорит старый друг, – как и все остальные… Оценил ли ты? Мы принесли себя в жертву! Я, Родергрим… Тебе все равно? На Фамуша тебе тоже плевать?
   – Нет, я… Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.
   – Тебе все равно… Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!
   – Я…
   – Ты предал их. Уже предал!
   – Но…
   – Ты уже предал их… Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!
   – Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.
   – А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?
   – Они капитаны!
   – Они не родились ими!
   – Чего ты хочешь?! – взрывается Лесоруб. – Я исполню свою роль! Какой бы она ни была.
   Ты должен хотеть ее исполнить, – тихо говори Бартел. – И тогда ворота Фурмагара откроются!
   – Как я могу заставить себя чего-нибудь хотеть? – возмущается Гезеш.
   – Этим ты нас и предал…
 
   Отдуваясь, стараясь унять беснующееся сердце, выкинуть из головы обрывки сна, Гезеш выскочил из шатра и увидел Горящего. Проклятый стоял на окраине лагеря и смотрел на гору. Пылающая фигура среди утреннего тумана.
   – Утро. – Лесоруб остановился рядом с приятелем.
   – Мешок там, – неприветливо буркнул тот и ткнул огненной рукой в сторону. – Припасы, чтоб ты с голода не опух.
   – Спасибо…
   – Ешь, и пошли.
   – Я не голоден, – улыбнулся Гезеш, сон медленно уходил из памяти.
   – А я говорю – ешь и пошли! – прорычал Горящий.
   – Ты чего? – удивился Лесоруб.
   Проклятый промолчал, выразительно показал на мешок и словно забыл о существовании алебардиста.
   Плохое утро. Мерзкий сон и обидное поведение приятеля. А еще и идти куда-то надо!
   Насупившись, Лесоруб сжевал кусок холодного вяленого мяса и запил водой из озера. Упаковав припасы обратно в мешок, он угрюмо нахохлился, глядя на спящий лагерь и лениво прохаживающихся мимо шатров часовых.
   – Пошли, – окликнул его Гнев.
   Когда двое путников остановились у первой ступеньки, Горящий промолвил:
   – Путь будет трудным, – и шагнул на лестницу к Храму.
   Он не ошибся… Уже на сотой ступени Гезеш стал задыхаться от усталости.
   Где-то на середине пути Гнев переместился за спину Искателю.
   – Рухнешь если, поймаю, – ответил Проклятый на немой вопрос друга. – Поджарю слегка, но зато жив останешься.
   Слава Творцам, помощь Горящего не пригодилась. Но на последнюю ступень Лесоруб уже вползал. Ноги прямо выли от боли. Казалось – пора бы им привыкнуть к постоянным нагрузкам, но – увы.
   Переводя дух, Гезеш лежал спиною на камнях и глядел в холодное серое небо.
   – Вставай. До Храма еще идти и идти, – безжалостно заявил Гнев.
   – Ты меня не на жертву ведешь, часом? – попытался отшутиться Гезеш. – Дай передохнуть.
   – Темнеет, – напомнил Горящий.
   Лесоруб тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Хотел, было подойти к лестнице и посмотреть вниз, но Гнев молча преградил ему дорогу.
   – Насмотришься еще…
   Искатель спорить не стал и обернулся. Они стояли на огромном каменном плато, погруженном в молочную дымку тумана. Или это были облака?
   – Где твой Храм-то?
   – Там, – лаконично ответил Проклятый и зашагал вперед.
   Гезеш глубоко вздохнул и последовал за Горящим. Здесь ветер свихнулся окончательно, ревел среди камней, рвал одежду, пытался свалить с ног. Однако после лестницы идти все равно было несравнимо легче.
   Шли долго. Впереди, словно маяк, светился Гнев, и Лесорубу ничего не оставалось, кроме того, чтобы буравить спину товарища угрюмым взглядом и послушно брести следом.
   Вот и все… Скоро объявится загадочный Храм. До цели совсем чуть-чуть осталось. Но отчего же душу рвут сомнения? Почему хочется развернуться и бежать прочь?
   Гезеш с каждым шагом все больше и больше терзался едкой мыслью, что не хочет идти за Гневом. Что если появится хоть какой-нибудь шанс избежать Храма, то Лесоруб им воспользуется. Сердце рвалось из груди, в ожидании скорого момента, когда пути назад не будет.
   Проклятый не оборачивался. Он почти бежал, ничуть не заботясь о том, следует ли за ним Искатель.
   Как страшно… Отвоевывая у ветра бьющийся плащ, Гезеш не отрывал взгляда от Горящего. И только когда тот остановился, позволил себе осмотреться.
   Над ними нависал огромный, безжизненный замок. Ни единого огонька, ни одного движения. Только вой ветра и больше ни звука.
   – Пришли, – глухо сообщил Гнев.
   – Нам внутрь? – просипел Гезеш. Горло вмиг пересохло, и Искатель мечтал, чтобы Горящий сказал: «Нет».
   – Разумеется, – Проклятый обманул надежды приятеля и зашагал к массивным, распахнутым настежь воротам.
   «Не иди, – очнулся голос в голове. – Если дорожишь жизнью – не иди…»
   – Там смерть?
   «Там дороги назад уже не будет». Гезеш потоптался на месте, глядя, как исчезает во мгле Горящий. Огонь угасал.
   – Но мне надо идти…
   «Тебе – нет. Им – да».
   – Загадки, – поморщился Гезеш.
   «Нет. Просто тебе-то всего этого точно не надо».
   – Какая моя роль? – неожиданно спросил Лесоруб.
   «Узнаешь», – ответил голос и умолк.
   Искатель коротко хмыкнул и зашагал к Вратам.
 
   Всего один шаг. И мир развалился надвое. Виски будто сдавил стальной обруч, невидимые заклепки впились в затылок, и Гезеш охнул от боли. Мороз вновь окутал сердце, напомнив о Черной Стене. Лесорубу показалось, будто через его тело проходит грань меж осколками вселенных. Позади ревел ветер и клубился туман. А впереди горели тысячи факелов. И ни один из них, Гезеш был уверен, никогда не угаснет.
 
   – Гнев? – прогремел из-под купола Храма уставший голос. – Ты решил вернуться?
   – Нет! – звонко ответил ему обнаженный юноша у входа. Это Гнев?! Гезеш оторопел.
   – С тобой человек с печатью? – удивился невидимка.
   – Это Гезеш, – представил ошеломленного Искателя парень. – Тот, что ходил на Колонну много лет назад.
   – Гнев?! Ты… – изумленно просипел Лесоруб. Горящий скривился, будто от пронзившей его боли.
   – Тот бедняга приходил из-за него?
   – Бартел? – Лесоруб заметил смятение Гнева. Проклятый об оракуле не знал. – Да… Из-за меня.
   – И чего же ты хочешь, Гезеш?
   Искатель смутился. Ничего он не хочет!
   – Время, Надежда. Помощь Проклятых ему пригодится. Он вновь идет на Колонну! – заговорил Горящий.
   – Думаешь, имеет смысл? – засомневался голос.
   Лесоруб вдруг понял, что Гнев в зал не входит. Стоит на пороге, между Киманией и Храмом. И не горит!
   – Имеет, Надежда… Надо подниматься. Хватит тут сидеть! Время Прорыва!
   – Время Прорыва… – облегченно вздохнул невидимка.
   Гезеш смотрел на черные ниши в стенах. На чадящие над ними трескучие факелы. В каждой кто-то стоял… Лесоруб физически ощущал близость затаившихся во тьме существ.
   – Мы идем в Стургод! Храм не лишил его разума! Время пришло! – Гнев обернулся на Искателя.
   – Ты готов исполнить свою роль, человек? – провыл голос.
   Давай без этого, Надежда! Мы все здесь – люди! – неожиданно усмехнулся Проклятый.
   – Я еще не знаю того, что мне предназначено. – Лесоруб попытался быть торжественным.
   – Всем нам предназначена только смерть, – вмешался еще один голос. Из дальней ниши в зал ступила девушка. Как только ее нога коснулась освещенного пола – тело Проклятой стало прозрачным. Призрак? Гнев опустил глаза и склонил голову, будто стараясь не смотреть на незнакомку. – Только смерть.
   У Гезеша перехватило дыхание. Она ослепительна. Прекрасна… Идеальна…
   – Карна, – отчего-то с трудом произнес Гнев. – Рад видеть тебя.
   Красавица с грустью кивнула, поедая глазами лицо Горящего. Лесоруб вдруг поймал себя на мысли, что ревнует ее к другу.
   – На Прорыв! – неожиданно взревел Гнев.
   На Прорыв так на Прорыв, – проговорил невидимый Надежда.
   – На Прорыв!!! – взорвался Храм единым воплем множества глоток.
   Из ниш в зал выходили люди. Шаг в пятно света, и сдавленный вскрик. Занялся огнем рыжеволосый бородач, с хрустом окаменела симпатичная толстушка. Превратился в призрака белобрысый мальчуган.
   Храм наполнился стонами боли и проклятиями.
   В нишах они не мучаются?!
 
   Упругая ладонь ветра выпихнула Гезеша из святилища. Мир вновь подпрыгнул, и Лесоруб потерял сознание. Очнулся он от гула огня.
   Гнев…
   Горящий стоял над Искателем, глядя в сторону Храма. Рядом со старым другом парила прозрачная фигура Карны… Грустный взгляд девушки наполнял Гезеша желанием немедленно помочь ей, ободрить. Но слова были лишними.
   Проклятые покидали стены убежища. Скрипели каменные суставы, заплевывали тьму огнем горящие фигуры. Молча выплывали призрачные силуэты.
   – Теперь ни одна армия не остановит нас, приятель, – хохотнул Гнев.
   Гезеш промолчал. Он смотрел на обитателей Храма, и душу его заливал восторг. Горящий прав. Теперь их никто не остановит. Серые Долины больше не казались непреодолимыми.
 
   Спуск вниз дался Лесорубу гораздо труднее. Не раз Искатель, не рассчитав прыжка, чуть не сваливался с огромной ступени. Спасала шагающая впереди каменная туша. Гнев специально назначил этого Проклятого для подстраховки, а сам шел позади и всякий раз предостерегающе вскрикивал, стоило Гезешу неудачно покачнуться.
   Карна все время плыла рядом с Горящим, но ни разу не произнесла ни слова. Не могла. Таково проклятие Призраков. С другом Лесоруба она общалась жестами. А Искателю было не до разговоров, хотя очень хотелось увидеть, как красавица адресует хоть какой-нибудь знак ему и только ему. На лестнице это оставалось лишь мечтами.
   Не свалиться бы!
 
   Последняя ступенька Гезешу не далась. Гудящие ноги подкосились, и Лесоруб рухнул вниз. Растянувшись на земле, он устало закрыл глаза. Вставать не хотелось. Ничего не хотелось. Просто лежать, не шевелиться, наслаждаться покоем и ни о чем не думать.
   – Проклятые покинули Храм! – донесся как с того света голос Надежды. – Время Прорыва!
   – Слышь, старый, ты в порядке? – Над Гезешем склонился Джаззи.
   – Отвали, – одними губами ответил тот.
   – Не заводись, кэп. – Шут присел на корточки и хлопнул друга по бедру.
   Лесоруб угрюмо промолчал, переводя дух. Разгоряченное тело, касаясь прохладной земли, не желало вставать.
   – Давай до лагеря дойдем, – заботливо предложил Джаззи.
   Гезеш медленно помотал головой:
   – Дай в себя прийти…
   Хорошо, – согласился шут. Проклятие, Лесоруб никогда не видел друга таким серьезным.
   – Я не знал, что Горящих так много, – вдруг произнес Джаззи.
   – В Храме они не горят.
   – То есть?
   – В Храме они не горят, – безэмоционально повторил Гезеш. – Не мучаются.
   – Э…
   – Они стоят в темных нишах. Обычные люди. Гнев был обычным человеком…
   – А какого хрена он тогда по миру шатается? – изумился Джаззи
   – Не знаю… Не трогай меня, ладно?
   – Хорошо!
 
   Гезеш лежал на спине, смотрел на острые зубы скал и пытался представить, как он год от года, век от века, каждый день стоит в темной нише и ждет. Но ему не больно. Он нормальный человек. Там.
   – Скоро уже, – вдруг проговорил шут. – Скоро…
   – Не рассчитывай.
 
   Серые Долины прошли без потерь. Надежда – в прошлом какой-то полководец – прочно взял управление войском на себя. Гезешу лишь оставалось брести вместе с друзьями в центре отряда и считать мили от привала до привала, в то время как по всей округе носились Проклятые, отпугивая бледных карликов.
   Земли Стургода встретили Мечей и воинов Храма безжизненными пустошами. Бесконечная степь, по которой сухой ветер гонял тучи противной пыли.
   Последняя была везде. Скрипела на зубах, густой кашицей падала на землю при плевке, лезла в глаза. Даже из бурдюков с водой приходилось отпивать, стараясь не проглотить мерзкий осадок.
   Путь по степи занял еще дня два, и под конец странники уже рычали от злости и ненависти к окружающему миру.
 
   Первый город, вернее, его останки, солдаты встретили вечером второго дня. Сначала Гезеш и не понял, что перед ним не огромная россыпь камней, а развалины. Следы еще одной войны, давным-давно пролетевшей над Киманией.
   Пересохшее русло реки, обветренные валуны. Уныние захватило Гезеша почти с головою. Такие пейзажи радовать не могли.
   Отряд расположился в небольшой низине, старательно укрывшись от опостылевшего ветра.
   – Послезавтра будет Удачливый, – сообщил Антаг, когда Гезеш с друзьями пытались уснуть после ужина. Пришел, встал над душой и нетерпеливо поглядывал на Лесоруба.
   – Это еще что?
   – Город, – пожал плечами Меч. – Небольшой, но там можно простоять пару дней. Но мы думаем там заявить о Прорыве!
   – И? – недовольно поднял брови Гезеш. – Ты это хотел сообщить?
   – Тут такое дело. Я с Надеждой говорил. Он меня и послал к тебе, – замялся Антаг.
   – Ну?
   – Он сказал, что тебе нельзя с армией идти…
   – Одурел? – зашевелился Джаззи. – Что значит – нельзя?
   – Большой риск. Как только станет известно, что здесь собираются армии на Колонну – выступит Дундэйл. Рыцари постараются убрать тебя всеми способами.
   – Если я пойду туда один – это еще больший риск, – заметил Гезеш.
   – Ты пойдешь через Урочище, а потом через Дундэйл. До самой Крепости на юге.
   – Можно, я его здесь и сейчас сам прикончу? – деловито осведомился Друз. – Чего зря в Урочище гонять? Результат будет одинаковый.
   – Мадралы проводят, к ним уже ушел один из Призраков.
   – Мадралов не осталось, Антаг, – мягко напомнил. – Почти все погибли во время прошлого Прорыва.
   – Почти все, – выделил Меч. – Надежда знает, что делать.
   – Почему он сам со мною об этом не поговорил? – Лесоруб поплотнее закутался в плащ, мрачно сверля Дикого взглядом.
   – Он сказал, что лучше эту новость я расскажу.
   – Бред, – вновь подал голос Друз. – Полный бред. Не вижу смысла.
   – Вы уже все решили? Без меня?! – возмутился Гезеш.
   – Спокойнее, – примиряюще поднял руки Антаг. – Земли Дундэйла абсолютно безопасны. Говорят, что даже голая девственница может спокойно пройти от северных Укреплений до Крепости, и никто ее не тронет.
   – Я не понимаю вашей затеи! – повысил голос Лесоруб.
   – Дундэйл пойдет на все, лишь бы убрать Безумца, как они тебя прозвали. Любые методы. Даже ненавистные им. Наемные убийцы, магия, подкуп какого-нибудь отряда. Что угодно. Рыцари – страшный враг!
   – А в Урочище, стало быть, я буду в большей безопасности?
   – С мадралами – да.
   – Мадралы никого и никогда не водили по своим землям… – заметил Джаззи. – Помню, мой король пытался договориться с ними. Бесполезно.
   – А Мадральские Гончие, без сомнения, погибли в первом Прорыве, хотя до этого в случае опасности всегда ретировались с поля боя, – парировал Антаг.
   – Один Гезеш не пойдет, – буркнул Родинка. – Я с ним.
   – Это понятно, Род, все мы с ним, – фыркнул Паблар. – Я думаю, он и так не пойдет. Потому что глупость. Нормальный убийца перехватит его на входе в Урочище.
   – Убийцы будут искать того, кто возглавляет армию Прорыва, – улыбнулся Меч. – Никто ведь не знает, как выглядел Безумец. А поднявшийся Храм Проклятых точно убедит Дундэйл и отряды – что во главе стоит именно тот Гезеш!
   – Подмена? – хмыкнул Паблар. – И кто же эта жертва?
   – Я, – развел руками Антаг. – Гезеш – это я.
   – Не похож, – покачал головой Друз. Было неясно, всерьез он или нет. – Раскусят вмиг.
   – Кто?
   – Веселые Гады, например!
   – Гнев убедит их, чтоб узнали.
   – Бред…
   – Тебе лучше добраться до Крепости незамеченным. И ждать там ударную армию. С тобой постоянно будет Призрак, они могут на расстоянии общаться, правда, только с Проклятыми…
   – А через все Урочище, прямо к Топям, мадралы проводить не смогут? – фыркнул Паблар.