Погуляй Юрий. Счастливые Земли

   – Что за Гезеш? Что за отряды? – непонимающе спросил Рыбак.
   Лесоруб перевел взгляд на него.
   – Ххха… Из-за тебя погибли Мадральские Гончие! – прошипел Тьма.
   Алебардист не ответил. Он потерял сознание…

* * *

   Март, лекарь Ан-Да-Геда, сидел на крыльце и опустошенным взглядом буравил стену дома на другой стороне улицы. Вчера вечером в Храме собрались почти все жители города и покончили с собой. Последним в мир иной отошел жрец. Лекаря никто не позвал… Но он бы и не согласился. Жизнь – дар Творцов, и нельзя добровольно от него отказываться. Утром площадь покинул караван ларсовцев.
   В Ан-Да-Геде осталось не больше десятка человек. И у них теперь был шанс выжить. Но не такой же ценой, которую заплатили ведомые жрецом люди!
   Парень устало потер лоб. Дружинники смогут прокормить лишних десять ртов. Надо собрать людей в округе и попроситься в Порт. Может, пустят?
   Март тяжело поднялся на ноги и посмотрел на башню. В бойницах сверкало заклятие, охраняющее город и убившее его жителей.
   Лекарь обошел вконец опустевший Ан-Да-Гед. К воротам приближаться не рискнул. Судьба стражников, их горе пугали юношу пуще смерти. Во всей крепости уцелело только семь человек. Из них двое настолько ослабели, что не могли ходить.
   Врата Порта не открылись… Набравшись храбрости, лекарь перебрался через стену и попал на пристани. Только сейчас он понял, что дружина и рыбаки Ан-Да-Гед покинули. Скорее всего, ушли по реке.
 
   Через два года Март женился на одной из выживших горожанок. От набегов Хозяев удавалось прятаться, и вскоре пираты посчитали Ан-Да-Гед мертвым. Рыбная ловля и небольшой клок земли у пристаней обеспечивали уцелевших людей. Через десять лет их было уже девять. В городе то и дело появлялись сердобольные крестьяне, подвозящие зерно и мясо.
   Март умер в возрасте семидесяти лет, ровно через год после смерти жены, в окружении внуков, двух сыновей и дочки. На этот момент в городе жило уже свыше ста человек, и все они спокойно покидали крепость.

* * *

   Отряд Ковыль все же выполнил заказ воинов Церкви, но погиб через два месяца в небольшом захудалом кабаке, в Гур-Дарге, во время пьяной драки.
   Сам Крулин спасся, но из Диких его больше никто не видел. Капитан Ковыля остаток своих дней провел в небольшой, затерянной в лесах деревушке, где со временем женился, стал старостой, успел подержать на руках внука и умер.
   Деревню спустя несколько месяцев спалили разбойники.

* * *

   Молодой андагедский стражник бросился на меч через три дня после ухода из города Искателей. Его съел старший товарищ.

Глава 6

   Когда Гезеш очнулся, рядом трещал костер, а в воздухе витал запах жареного мяса. Солдаты расположились вокруг огня, и до ушей алебардиста донесся их смех.
   – Очухался? – громыхнул голос Гнева. Горящий сидел на дороге и не сводил глаз с алебардиста.
   – Да.
   Демон поднялся на ноги.
   – Что теперь будешь делать?
   – Я не знаю! – Гезеш сел и помотал головой. – Я не знаю… Ничего не знаю.
   – Понятно… – с разочарованием в голосе сказал Гнев.
   – А чего ты ждешь? – неожиданно вспылил алебардист.
   – Да ничего не жду… Совсем ничего. – Языки пламени били изо всех щелей доспеха.
   – Тогда что спрашиваешь?
   Горящий медленно повернул голову к костру.
   – Мадрал рассказал ребятам историю вторжения. Ты похоронил тогда двадцать три Диких отряда и тысячу рыцарей Башни. И вернулся. А они – нет.
   Гезеш промолчал.
   – В те времена отряды были больше. Минимально – три-четыре десятка. И никто не выжил, – зло добил Лесоруба Гнев.
   – Я знаю…
   Рядом с Гезешем оказался Тьма. Мадрал внимательно оглядел алебардиста.
   – Как они погибли?
   – Кто?
   – Мои сородичи! – прорычал Тьма. Лесоруб нахмурился, и нелюдь добавил:
   – Это были последние бойцы моего племени. Восемь десятков отличных воинов. Их вел Красный Волк!
 
   Завывающие мадралы лезут на стены крепости. Сверху льется смола, но нелюди не обращают внимания на павших. На воротах кипит бой, но защитников больше…
 
   – При штурме крепости…
   – Какой крепости?! – изумился мадрал.
   – На землях Колонны есть крепость. На самом юге…
   – С тремя тысячами идти на штурм?! – фыркнул Гнев.
   – Нас было меньше. – Гезеш поднялся на ноги. – Часть пала во время боя с одной из Колонн. Мы оказались в окружении. Нам надо было попасть в крепость!
   – А ты уверен в этом? – прошипел Тьма. – Или это только твои предположения?
   – Я не помню! Но если бы мы отступили – погибли б на обратной дороге. С севера шло сразу четыре Колонны.
   Гезеш поморщился, вспоминая. Их зажали. Ворота крепости оказались закрыты, и потому пришлось идти на штурм, надеясь успеть до прибытия войск противника. И они бы успели… Если бы не…
   – Был такой отряд. Черная Звезда. Они должны были удерживать один из мостов. Но ушли! Колонны ударили нам в спину во время штурма.
   Гнев посмотрел на поля.
   – Черная Звезда? – оскалился мадрал. – Да, был такой отряд. Как раз он-то после этого и вернулся под стены Темной Крепости. В составе Колонны.
   – Поделом! – сквозь зубы прохрипел Гезеш.
   Мадрал кивнул и вернулся к костру. Лесоруб посмотрел ему вслед и обнаружил, что товарищи старательно не смотрят в сторону командира. Стыдно за него? Разочарованы?
   Проклятие, почему в душе уверенность, что ворота должны были открыться? Какая-то навязчивая идея!
   – Ладно, ночуем здесь. Уже нет смысла двигаться дальше. Выходим утром. У нас есть еще пара дней в запасе. – Гнев тоже зашагал к костру.
   – Постой, – окликнул его Гезеш. – Что бы ты сделал на моем месте? Сейчас?
   Горящий замер и медленно повернулся, пламя в смотровой щели бурлило, облизывая потемневший металл.
   – Я бы сделал вывод, почему Колонна отпустила тебя только через двести лет… А какой – сам думай.
   Гезеш затравленно поглядел на Искателей. Кривлялся Джаззи, ехидно щерился Фарш, смотрел на огонь отчего-то бледный Мудрый. Вроде бы обычная картина, но в воздухе звенело напряжение. Новость оказалась нелегкой.
   В разговорах ставшую щекотливой тему прошлого старательно избегали, но то и дело Лесоруб ловил на себе задумчивые взгляды воинов. Настроение у отряда было подавленным, хотя Джаззи, Родинка, а вместе с ними, как ни странно, и Гнев пытались растормошить бойцов.
   К вечеру Гезеш перестал вздрагивать, натыкаясь на взоры, таящие в себе любопытство и недоверие. Только один человек смотрел на Лесоруба с совершенно непонятным выражением. Мудрый… В глазах седовласого царил непонятный страх. Чего он боялся?
   Мадрал, и раньше не питавший особенной любви к Гезешу, теперь вконец озверел. Неприкрытые насмешки и угрозы сыпались из волкоголового как из рога изобилия.
   Тьма, правда, из всего отряда с уважением относился лишь к троим: Гневу, Джаззи и стройному пареньку с хищными глазами и не сползающей с лица кривой ухмылкой. Последнего звали Паблар.
   Открытые нападки мадрала прекратились, только когда вмешался Горящий. Авторитет у демона был, и Лесоруб ему завидовал. Ковыльцы неофициально вступили в отряд Искателей, и капитаном остался Гезеш. Но чувствовалось, что если Гнев скажет «нет», то команду алебардиста вряд ли кто выполнит.
   Вспомнить еще хоть что-нибудь из прошлого не удавалось. Память издевательски задернула черные шторы. Лишь образы последнего боя и обрывки пути по землям Колонны.
 
   До места сбора оставалась пара дней хода. По дороге – несложно. Да и путь по перевалам не сулил особых трудностей. Караваны церковников пройти могут, значит, и Искатели проберутся. Но о странствии по горам думали мало. Сейчас главной целью была встреча с остальными отрядами
   С часовыми стало полегче. Лесоруб понял плюсы своего капитанства – в дозор вставать не надо. Да и лагерем занимался Гнев. Оставалось только думать и пытаться вспомнить что-нибудь еще.
   Родник нашелся шагах в двадцати от стоянки. Струйка ледяной воды, журчавшая среди камней. Вокруг шумели дубы, сновали в траве муравьи. Утром опять все злые, искусанные, будут вытряхивать насекомых из одежды и доспехов. Дорожные будни.
   Когда наступило время первой смены, к устроившемуся на отдых Лесорубу подошел Медведь. Он единственный из ребят, кто настороженно и без симпатий относился к бывшим ковыльцам и равнодушно воспринял произошедший днем случай.
   – Кэп, – здоровяк присел рядом с командиром, – слушай, зачем нам эти дозоры? Гнев все равно не спит. Пусть и стережет.
   Гезеш всерьез задумался. Друг прав. Горящему сон не нужен, все равно целую ночь у костра просидит.
   – Ну, – протянул удивленный Лесоруб. – Не знаю, так принято вроде. Чтоб все…
   – Брат, он все равно не спит, – терпеливо повторил Медведь.
   Алебардист смущенно улыбнулся и в смятении покосился на Горящего:
   – Может, действительно стоит его попросить?
   Медведь удовлетворенно крякнул и поднялся на ноги. Из леса вывалилась гурьба уходивших за хворостом бойцов. Запас дров на ночь – вещь в дороге необходимая.
   Здоровяк подошел к пылающему Гневу и хмуро откашлялся. Но стоило ему заикнуться о ночном дежурстве «за всех», как демон вспыхнул еще ярче.
   – А вещи вам не поносить? – прорычал Горящий. – Не расслабляться, боец!
   Опешивший Медведь моментально отстал и поспешно скрылся с глаз огненного человека.
   Устроившись поудобнее и закутавшись в теплый плащ, Лесоруб прикрыл глаза. Шерсть приятно грела тело, навевала сон. Уютно трещал костер, хрустели сучья, которые обламывали друзья…
   Хорошо, что Кутхх снабдил отряд теплой одеждой. В горах должно быть жутко холодно.
   У огня дурачились Джаззи и Родинка. Дружный хохот зрителей поддерживал веселье. Шутки сыпались одна за другой. День забыт. Тяжелые мысли заброшены. Хорошие они ребята все-таки… Хорошие…
   Глаза слипались, накатывала истома. А в голове крутилась одна-единственная мысль: почему ворота той крепости были закрыты?!
   Спасительный сон погрузил Лесоруба в небытие.
 
   Утром весь лагерь разбудил вопль Гнева.
   – Подъем! – Вслед за выкриком раздался грохот. Проклятый стоял у костра и плашмя колотил мечом по щиту.
   – Чтоб ты сдох, урод, – провыл откуда-то Джаззи.
   – Подъем, сегодня много идти. Раньше выйдем – больше пройдем. – Гнев еще раз грохнул по щиту.
   – Как меня это радует, – пробурчал Джаззи.
   – Жрачка почти готова. – Гнев легонько, будто задумавшись, постучал клинком по собственному шлему.
   – Давай-давай, отбей себе последние мозги, мы тебе новые купим, во сто крат лучше старых, – подал голос Паблар.
   Лесоруб неохотно сел, заспанным взглядом окинув лагерь. Улыбающиеся ковыльцы, Лир и Мех, последняя смена часовых, на соратников посматривали со злорадством. Немудрено, их не будили.
   Недовольно бурча, отряд зашевелился. Гнев, убедившись, что больше никто не пытается уснуть, склонился над котлом.
   – Твари ползучие, – выругался Фарш, вытряхивая из плаща муравьев. – Ненавижу гадин…
   Насекомых было очень много, ненормально много.
   – Поторапливайтесь, – поторопил воинов Гнев. – Нам сегодня надо добраться до старого поселения, оно в трех-четырех часах пути отсюда.
   – Успеем, – отмахнулся Лесоруб, непонимающе глядя на Горящего. Куда он торопится?
   – Надеюсь. – Гнев указал на землю. – Муравьи… Сегодня будет Ветер. Мы уже далеко от Ан-Да-Геда, так что он нас накроет. Пока время есть, но как бабочки начнут стаями летать – будет невесело.
   – Подорвались! – пролаял Тьма. Мадрал моментально оказался у костра и торопливо вычесывал из шкуры насекомых.
   Сообщение Горящего подхлестнуло солдат. Жадно заглатывая жиденькую кашу, они вслушивались в шум ветра.
   – Поднялся вроде! – испуганно заметил Медведь.
   – Весь день так будет, вот когда деревья трещать станут – тогда скоро. Пока спокойно. Думаю, часов пять у нас есть, – заметил Гнев.
   Собравшись и ступив на тракт, Искатели увидели, что через него протекают ручьи муравьев, образуя на светлом песке черные жутковатые полосы.
   – Сколько же их, – протянул Родинка и присел над одним из потоков. Насекомые будто следовали неведомому зову, гнавшему их на другую сторону дороги.
   – Некогда рассиживаться, пошли, – нервно заметил Фарш.
   – Верно, – кивнул Гнев. Огонь сменил цвет на алый. – Двинулись.
   Насекомые как взбесились: над дорогой сновали тучи слепней, под ногами кишели полчища муравьев, метались стаи жуков, пауков.
   Воины тревожно посматривали на Горящего и мадрала. Те быстро шагали по тропе, иногда оглядываясь на товарищей. Но пока что демон не выказывал признаков беспокойства.
   На третий час в воздухе появилась белая бабочка, бедняжка металась над тропой, будто не зная, куда лететь.
   – Дерьмо! – процедил Гнев и обернулся на солдат. – Прибавьте ход, селение уже рядом. Быстро!
   Последним шел красный как рак Медведь, Гезеша пугала его громкая одышка. Здоровяк сильно устал, но после команды плотно сжал зубы и упрямо зашагал еще быстрее. Комплекция подводила приятеля.
   – Успеем? – догнал Горящего Лесоруб.
   – Если увалень будет быстрее шагать – да, – ответил за Гнева мадрал.
   – Не знаю, – коротко бросил Горящий. – Вроде должны. Если бабочек станет больше, то бросайтесь в лес и зарывайтесь поглубже. Иначе – смерть.
   Дубовую рощу сменил сосновый бор. Переплетенные под землей корни деревьев вряд ли дали бы путникам зарыться.
   – Давай быстрее, боров, – подогнал Медведя Фарш. Тот глухо рыкнул, окатив говорившего злым взглядом.
   – Еще слово – сломаю тебе ногу, – рявкнул демон. – Дальше будешь один добираться.
   Фарш возмущенно открыл рот, но спорить с Горящим не решился.
   Дорога сделала еще один поворот, и Гнев громко выругался.
   – Что такое? – встревожился Лесоруб.
   – Быстрее! – подогнал воинов огненный человек.
   – Да что случилось-то?
   – Должны были уже прийти, – нервно ответил демон, – Должно быть, за следующим поворотом.
   – Ты вообще здесь раньше был?! – с подозрением спросил алебардист.
   – Я был почти везде, – отмахнулся Гнев. Лесоруб вгляделся в полосу дороги: до следующего поворота было далеко, и выдохнул:
   – Не успеваем!
   – Помолчи. Тут не тысячи бойцов. Не так сложно будет всех хоронить, – прорычал Тьма и встревоженно потянул воздух. Гезеш скривился от обиды. Нелюдь старательно напоминал алебардисту о прошлом.
   – Бабочки! – выкрикнул Друз и указал рукой на лес.
   Лесоруб обернулся: небольшая обезумевшая стайка крутилась над поляной, выписывая дикие узоры.
   – Бегом! – взревел Горящий. – По моей команде – бросаетесь в лес и как можно глубже вжимаетесь в землю! А сейчас – бегом!
   Бряцая железом, бойцы тяжелой поступью рванули вперед.
   – Дерьмо! Дерьмо-дерьмо-дерьмо, – рядом с Лесорубом бежал плечистый, темноволосый ковылец по имени Кировей. Воин был почти налегке, но все равно с трудом держался наравне с алебардистом в доспехе.
   – Медведь, не отставай! – Родинка то и дело оглядывался на грузного приятеля, с трудом поспевающего за остальными.
   Джаззи и Паблар чуть замедлили бег, поравнялись с Медведем и сноровисто отобрали у него щит. У здоровяка он за спину не закидывался, поэтому, схватив дополнительную ношу, Паблар смачно выругался.
   – Жми! – рявкнул Джаззи.
   Лесоруб задыхался, каждый прыжок (а в доспехе приходилось почти прыгать, а не бежать) норовил стать последним перед тем, как груда железа притянет человека к земле.
   Рухнул на землю щит Фарша, воин на бегу освобождался от снаряжения.
   – Бросайте все! – рыкнул он. Грохот доспехов.
   Лесоруб отшвырнул алебарду, скинул шлем и принялся возиться с ремнями наплечников.
   Щиты побросали все. Впереди отряда мерно, постоянно поглядывая на лес, бежали мадрал и Гнев.
   Поворот медленно приближался. Вот уже тысяча шагов. Пятьсот.
   Перед глазами заплясали круги. Гнев и ковыльцы оторвались от тяжело бегущих Искателей. Кольчуга-Кольчуга… Скинуть бы ее. Но если остановиться сейчас – то начать бег будет гораздо труднее.
   Триста шагов. Двести…
   – Быстро-о-о! – крик Гнева.
   Бок разрывается от боли, дыхание жжет легкие. Сто шагов.
   Гнев стоит на повороте и машет рукой в сторону леса.
   На дороге появляется облако бабочек. Пятьдесят.
   – Давайте, мужики! – вопит Гнев.
   Поворот, сзади с грохотом падает на землю Медведь.
   – Вон дом, в подвал! Подальше от окон и дверей, если не успеете! – Горящий бросается к здоровяку.
   Дом… Пятьдесят шагов. Ну же.
   В лесу трещат деревья, откуда-то доносится жуткий вой. Стремительно темнеет небо. Бежать!
   Гнев с трудом поднимает Медведя на ноги. Пытается тащить его за собой. Здоровяк еле передвигается. Сломался!
   Дом. Совсем рядом. В лесу раздается неистовый, надсадный свист.
   – Бего-о-ом! – орет Гнев.
   Дверь… Сил нет…
   Лесоруб влетает в укрытие и падает на пол.
   – Подъем! – крик кого-то из ковыльцев. Вроде Друз. Чьи-то руки впиваются в одежду и куда-то тащат. Удар в спину. Фарш с ходу прыгает в разинутый зев подвала.
   В проеме двери видно, как Гнев кидает Медведя в заросли и бросается следом.
   Опоры нет, руки соратников тащат Лесоруба вниз.
   – Все здесь? – раздается нервный голос Паблара.
   – Медведя и Гнева нет. А доблестный капитан туточки, – рычит Тьма.
   Рев ветра наверху, дикий вой, ужасный свист стихии.
   – Проклятие, – стонет где-то Родинка. – Медведь… Проклятие…
   Лесоруб с трудом пытается перевести дух. Мышцы разрываются на части, из груди рвется сиплое дыхание. Страшно… И больно…
   Тьма…
 
   Очнулся Лесоруб оттого, что ему на лицо пролилась вода.
   – Утро, – улыбнулся алебардисту Джаззи.
   Капитан Искателей обнаружил себя на грязном полу дома. Значит, из подвала его вытащили.
   – Закончилось? – просипел Лесоруб, ощущая страшную слабость во всем теле.
   – Ага, – Джаззи кивнул и поглядел в окно.
   – Что с Медведем?
   – Живой. Гнев его в какую-то яму пихнул и сверху прикрыл. Ожоги, и только. Повезло. Сейчас ребята вернутся, за оружием и доспехами пошли. Гнев сказал, что дальше сегодня не пойдем. Устали все.
   – Это очень хорошо. – Алебардист закрыл глаза. Идти он вряд ли сегодня сможет. Второй день подряд!
   – Тут во дворе колодец есть, вода хорошая, – вдруг сообщил Джаззи. – Даже странно. Почему люди отсюда ушли?
   – Ветер, это Ветер, – раздался голос Теккена. – Народ перебрался поближе к городу, там спокойнее.
   – Мозги поменяй на мясо, – хмыкнул Джаззи, – может, легче спать будет, раз такой умный.
   – Раньше тут все не так было. Когда я жил здесь – Топи далеко на юге находились, – проигнорировал его реплику Теккен.
   – А сейчас?
   – Думаю, три дня пути, и мы к ним выйдем, – худощавый солдат подошел к двери.
   – Да, ты же давно тут жил… – покачал головой Гезеш.
   – Давно, – согласился Теккен. – Но позже твоего похода.
   – Да? – Алебардист с трудом сел и принялся расстегивать поножи. Хотелось снять с себя все железо и выбросить.
   – Ага! – Теккен широко улыбнулся. – Я слышал про то, что Дикие собирались идти на Колонну. Хотя мало кто пошел…
   – Мы все умрем, да-да-да-да! – протараторил Джаззи и вышел из дома.
   Теккен провел рукой по грязному подоконнику.
   – О тебе легенды как о герое ходили!
   – То есть? – не понял Лесоруб
   – То и есть. Во всем винили капитанов тех отрядов, что к тебе тогда не примкнули. Я помню. Наши сейчас на тебя как на бога смотрят.
   – Не заметно… – Гезеш поморщился. Ему почему-то были неприятны слова молодого алебардиста.
   – Гнев – не знаю почему зол. А мадрал… Он ведь еще щенком был, когда все воины их племени ушли с тобой. Его не взяли, как он рассказывал. Да и вообще, от него доброе слово услышать невозможно.
   – Где Мудрый? – поинтересовался Лесоруб, стараясь выкинуть из головы мысли о прошлом.
   – Ушел с остальными, скоро будут. Неплохо пробежались, да? – хохотнул Теккен.
   – Мне не понравилось, – буркнул Гезеш и с трудом поднялся. – Помоги кольчугу стянуть.
   – Всегда говорил: доспех – штука лишняя, – приятель подошел к воину.
   – Иногда и впрямь лишняя, – Лесоруб наклонился, протянув руки к полу, и попрыгал, пытаясь стряхнуть кольчугу.
   – Погодь, сейчас, – Теккен рванул рукава доспеха так, что алебардист пошатнулся. – Худеть тебе надо, да…
   – Нормально, – пропыхтел Гезеш.
   Кольчуга с шелестом соскользнула вниз и глухо упала на дощатый пол.
   Даже дышать стало легче и приятнее. С неприязнью посмотрев на доспех, Лесоруб поморщился. Завтра снова в путь, и опять в железе. Может, выбросить его?
   Снаружи звонко пели птицы. Ветер их не тронул.
   – Почему они поют? – спросил Гезеш.
   – Потому что хочется, – фыркнул Тек.
   – Нет, почему они живы?
   – Ветер убивает только людей, – словно ребенку, пояснил солдат.
   – Да, точно, – припомнился Лесорубу рассказ Кутхха.
   – Разгребайте шмотки, – раздался на улице крик Фарша.
   – Вернулись, – резюмировал Теккен. Гезеш с усталым видом вышел из дома и огляделся. Все вокруг завалено сучьями, на самом повороте дорогу преграждало поваленное дерево. Неплохо стихия погуляла. Над мрачной картиной безумия ярко светило жизнерадостное солнце.
   Искатели свалили все железо у колодца. Фарш с довольным лицом пил из ведра и счастливо фыркал. Словно не было сумасшедшего бега, словно не было страха… Везет ему.
   Медведь сидел в тени деревьев, мрачно уставившись прямо перед собой. Да, сильно здоровяка прижгло. Лесоруб передернулся, глядя на покрывшееся волдырями лицо приятеля. Видимо, Гнев бросил его спиной вниз, и плюхнулся сверху. Руки небось тоже сжег.
   Рыбак и Друз деловито собирали с земли поломанные ветром ветки для костра. О чем-то беседовали трое веселящихся ковыльцев. Кировей и вроде бы Мех и Лир. Идиллия! А ведь недавно неслись по дороге в ужасе и проклинали все и вся.
   – Где Гнев? – спросил Лесоруб.
   – Там. – Фарш махнул рукой в сторону леса. На лице воина появилась насмешливая улыбка.
   «Ох, не стоит тебе так улыбаться», – мрачно подумал Гезеш. Он хорошо запомнил, как, спасаясь в подвале, Фарш по нему пробежался.
   – Кэп, ты как? – Из-за угла дома вышел Родинка, на ходу завязывая придерживавшую штаны веревку.
   – В порядке.
   – Уже хорошо. – Приятель подмигнул и сквозь зубы сплюнул на землю. – Повезло нам, да?
   – Да… – Капитан медленно кивнул.
   – Чего жрать будем? – подал голос Рыбак.
   – У нас большой выбор? – с издевкой спросил у него черноглазый солдат. Либо Лир, либо Мех. Пока еще Лесоруб не мог отличить двух неразлучных бойцов друг от друга.
   – Ну да, рыба или рыба, – в тон ему ответил охотник.
   – Тогда рыбу, – с серьезным видом встрял Джаззи, однако глаза воина смеялись.
   Рыбак захохотал и пошел выбирать место для костра.
   Лесоруб смотрел на приятелей и пытался понять, почему они так веселы. Потому что выжили? У них нет страха, что Ветер появится еще не раз и им может не повезти? Или тут иная причина?
   С другой стороны, так гораздо легче жить. Выбросив лишние мысли из головы, Гезеш пошел к колодцу, чтобы опрокинуть пару ведер на изнывающее от усталости и жары тело.
 
   Ожоги Медведя оказались не очень серьезными. Однако воин с трудом перемещался по лагерю и, когда, наконец, его уложили спать, долго бурчал, скрипя зубами от боли.
   – Пара недель, и будет как новенький, – равнодушно сообщил Гнев, – ему еще повезло, будь Ветер минут на пять дольше – обугливаться б начал.
   – С тобой хорошо на севере, в снегах, – фыркнул Джаззи, сидевший рядом с Горящим. – И отогреешь, и снега растопишь.
   Паблар громко засмеялся. Лесоруб неодобрительно посмотрел на воина: иногда того пробивали непонятные приступы смеха. В такие моменты казалось, что стоит показать ему палец – и веселье часа на два обеспечено.
   – Не смешно, – заметил, наконец, Гезеш. Паблар повалился с бревна на землю, заходясь в хохоте.
   – На Святых Землях Ветер чаще гуляет. Долго пробираться будем, да еще и церковники… – Гнев на шутки внимания не обращал. Разлегшийся у костра мадрал передернулся и оскалил клыки:
   – Да, ненавижу…
   – Слушай, ты мне обрисуй, что это за церковники? – хмуро буркнул Лесоруб.
   – А ты не помнишь? – рыкнул мадрал.
   – Жгут все, что не так движется. Что движется нормально – толкают и вновь жгут, – со знанием дела сообщил Джаззи.
   – Они так борются против Безумия. Убивают его порождения – тех, кого могут убить, – нечисть жгут, иноземцев подозрительных. – Огонь под доспехами Гнева заклокотал. – Раньше туда паломничество Проклятых было. Думали найти избавление в смерти. Считали, что святые отцы лучшие специалисты в умерщвлении.
   – Проклятые?
   – Я – Проклятый. Вы – колонновцы. Хоть и зоветесь Проклятыми – но это не то, по вам нельзя сказать – затронуло ли вас проклятие, – раздраженно заметил Гнев.
   – А почему паломничество?
   – Потому что не каждого Проклятого можно убить, а почти каждый мечтает о смерти. Например, Горящих нельзя. Каменных, Призраков… Но тем, кто попал в лапы ларсовцев, я не завидую. Они ведь тоже убить нас не могут. У них просто тюрьма для Проклятых есть. И знаешь, лучше бродить по миру и мучиться, чем вести жизнь растения в их застенке. Горящих, я слышал, закапывают в песок по шею и оставляют гореть. С Призраками их маги разбираются. Окаменевших – в болота сажают.
   – Каменные?
   – Это живой камень. Человек-голем. Не знаю, что за проклятье такое – ни разу с ними не общался. Призраки – призраки и есть. Их сейчас мало осталось, гораздо меньше, чем раньше. Таких отлавливают почти повсюду. Маги очень любят их энергию использовать. Ну, да ты их видел, – Гнев повернул голову к Гезешу. – Мудрый сказал, что одного вы на болоте повстречали. Это Харрач. Один из чародеев эпохи Безумия. По Топям шатается. Там его не трогают, а, наоборот, почитают.