Страница:
ный результат неуловимого маленького смещения, которое может произойти в
любое время, даже при наилучшем здоровье. Масса преходящих переживаний,
которые, как кажется, дают ключ, затем уходят, возвращаются снова и ис-
чезают; каждый раз ты остаешься все более сбитым с толку, каждое прояс-
нение вскрывает другую мистерию... Мать шла наощупь в Смерти. Она не бо-
ялась, она никогда не боялась. Мы знаем ряд бесстрашных человеческих су-
ществ, способных на героизм, но эти крохотные расшатывающиеся ловушки
требуют некого бесстрашия, не заметного на первый взгляд, в клетках те-
ла: ничто не должно и шелохнуться там. "Невозмутимость" приобретает
здесь абсолютное значение. И кажется, что все вращается вокруг того пе-
рехода от состояния Гармонии к другому состоянию, общему для всех, кото-
рое Мать иногда называла Беспорядком (но в действительности весь наш мир
находится в состоянии смерти; только он умирает более или менее быстро.
Даже его "порядок" скорее смертелен, как и остальное, даже его "доброе
здоровье" столь же смертельно, как и остальное; так что в основном это
переход от состояния Гармонии к старому, обычному эволюционному состоя-
нию). "Гармония", которая, очевидно, имеет очень мало общего с тем, что
мы обычно понимаем под этим словом -- животные лучше бы поняли, что это
значит, но в ту минуту, когда они были бы способны это понять, это было
бы мгновенно испорчено! Вот что происходит с нами. Это состояние гармо-
нии в действительности является супраментальным состоянием. Мы должны
выбраться из состояния ментального "понимания", которое, по правде гово-
ря, понимает очень мало (оно больше индивидуализирует или загоняет в
клетку, чем понимает), так что мы можем войти в тотальное сверх-понима-
ние, которое "понимает", потому что является объектом, который оно стре-
мится понять -- и ему даже не нужно хотеть понять: оно попросту являет-
ся, поэтому автоматически знает. И поскольку оно знает, то действует ав-
томатически, безошибочно. Это Гармония. О, теперь я делаю постоянное
различие между... (что бы сказать?) жизнью по прямой линии и с прямыми
углами и "волнообразной" жизнью. Есть порывистая жизнь, в которой все
имеет острые углы, все тяжело, угловато, и ты наталкиваешься на все; и
есть волнообразная жизнь, очень сладкая, очень очаровательная -- очень
очаровательная. Но не очень прочная! [В действительности Мать не слишком
прочно стояла на ногах в то время.] Странно, это совсем другая разновид-
ность жизни... Искусство позволить себе быть унесенным Всевышним в Бес-
конечность. Но это Бесконечность СТАНОВЛЕНИЯ. И безо всякой тяжести и
столкновений обычной жизни. Искусство позволить себе быть унесенным Все-
вышним в бесконечное Становление... Все, что исходит отсюда [Мать каса-
ется своего лба] тяжело, сухо, съежино -- насильственно и агрессивно.
Даже добрая воля агрессивна, даже привязанность, нежность, преданность
-- все это ужасно агрессивно. Это как удар палкой. По существу, вся мен-
тальная жизнь тяжела... Мы должны, должны захватить ТО: некая модуляция,
волнообразное движение, столь охватывающее и мощное! -- оно поистине ко-
лоссально, ты знаешь. И оно не возмущает ничего, и ничего не смещает.
Оно ни с чем не сталкивается. И оно несет вселенную в этом волнообразном
движении -- столь гибком!... Такое впечатление, что ты не существуешь, а
единственная вещь, которая существует, та, которую ты обычно называешь
собой, есть нечто, что скрипит и сопротивляется. То, что Мать назвала
"покров колючек". Старый обветшалый вид.
И она закрывала свои глаза, и маленькие капельки слов доходили как
жемчужины издалека, далекого далека, как если бы через необъятное прост-
ранство: В любое время, вообще в любое время, если я перестаю говорить
или писать или работать, в любое время появляются... те великие приливы
блаженства, обширные как мир, медленно взмахивающие... Впечатление гран-
диозных крыльев -- не двух, они все кругом и распростерты повсюду. И
постоянны. Но я участвую в этом, лишь когда я спокойна... Но они не ос-
тавляют меня... Крылья Господа.
И давайте не сделаем здесь ошибки: это не "поэтическое" описание
состояния, это самое практическое (скажем по меньшей мере), телесное
состояние, то же состояние, которое мягко опустило маленькую Мирру на
камни в Фонтенбло. Йоги очень хорошо знают эту силу, они называют ее
лагхимой: сила легкости. Только здесь это была не "сила", а естественное
состояние тела. Но Мать вовсе не хотела "творить чудеса" и летать по
воздуху. Она искала нечто гораздо более серьезное, что является ключом к
настоящей жизни -- нечто, в чем больше нет Смерти. И, естественно, в том
"волнообразном" состоянии Смерть больше не существовала, вы не могли
умереть там, это было некое состояние "без жизненных передряг", говорила
Мать. Нет трения, все течет через тело. И затем покой, но не тяжелый,
прикованный и заторможенный вид покоя: вы покоитесь в волнистости... вы
позволяете себе плавать в ней. И внезапно я припомнил слова Матери, ко-
торые она произнесла в 1959 году, которые в то время показались довольно
загадочными; мы должны достичь состояния без смерти. Не бессмертия, ко-
торое действительно кажется мне достаточно незрелым -- ведь зачем же ко-
му-то хотеть оставаться тысячу лет в одном и том же старом каркасе -- а
состояния, наделенного такой пластичностью, что оно может менять форму,
заключенную в ее жесткой клетке -- поистине говоря, смерть есть жест-
кость. Состояние без смерти, -- говорила она, -- есть то, что можно во-
образить для физического тела в будущем: это постоянное возрождение.
Вместо того, чтобы отступать и дезинтегрировать по причине утраты плас-
тичности и неспособности адаптироваться ко вселенскому движению, тело
ЗАРАНЕЕ ОТМЕНЯЕТ СЕБЯ, я могла бы сказать. Ослепительно! Внезапно я по-
нял настоящий смысл волнообразного движения... тело отменяет себя напе-
ред. Да, но вы все еще должны продолжать стоять на своих ногах! Труден
именно переход к новому виду. Как можно "отменить" себя, не отменив все?
Мать изучала тогда переход от истинного Движения к движению ложному (то-
му, в котором мы обычно живем и которое в конечном итоге является движе-
нием смерти), и наоборот, из смертного состояния к состоянию без смерти:
Это подобно переходу от чего-то сухого, точного и определенного к че-
му-то мягкому и вкрадчивому... мягкому, ясному, ясному, и покой... о!...
как если бы ничто в мире не могло бы сопротивляться этому покою. Мы
действительно откроем, что этот "покой", как и "волнистость" обладают
поразительными и "чудесными" свойствами, но это некое микроскопическое
чудо, которое и составляет само чудо мира, по сравнению с которым все
чудеса летания по воздуху представляются безделушками маленьких смертных
-- ничто не может противостоять этому, даже смерть. Смерти не может там
быть. И я напоминаю о циклоне, который не мог ворваться в комнату Шри
Ауробиндо. Только мы должны найти то истинное Движение в маленьких дета-
лях повседневной жизни; мы должны создать птицу внутри рыбы, установить
ее там постепенно, очень медленно, как и всегда, так чтобы эта старая
Материя могла приучиться к Движению и переносить его без того, чтобы
раствориться в тонком воздухе или "отменить" себя слишком рано. Для
обычного взгляда, во внешнем и поверхностном смысле, ты мог бы сказать,
что произошел большой износ [в теле Матери]; хорошо, но тело так вовсе
не чувствует! То, что оно чувствует, это то, что данное движение или
усилие или жест или действие принадлежит миру -- этому миру Неведения
[то есть, миру смерти] -- и не делается верным способом: это не истинное
Движение, это не делается должным образом, это не правильный путь. И те-
ло чувствует или воспринимает, что это состояние... мягкое, вкрадчивое,
без углов, должно развиваться определенным образом и производить телес-
ные результаты, которые дозволят настоящее действие, выражение истинной
воли. Возможно, внешне это та же самая вещь (я еще не знаю), но делаемая
другим путем. И я говорю о повседневной деятельности, ты понимаешь, о
каждой минуте: подъем, прогулка, умывание -- я не говорю о "больших" ве-
щах... Существует путь, который должен быть найден. И "найден" не чь-
ей-то головой: это тот путь, который находится где-то в стадии делания.
Это наша третья позиция. Состояние, которое не является ни Матери-
ей, как мы ее знаем, ни Духом, как мы его постигаем, ни добрым здравием,
ни болезнью, ни "жизнью", ни "смертью". Следующее состояние тела.
И мы хорошо понимаем, почему Мать сказала "Не знаю, жива я или
мертва!"
Затем она добавила, смеясь: Это дошло до той точки, что всякий раз,
когда я меняю состояние, у меня внезапно возникает ощущение, что мое те-
ло покрыто изрядным количеством дерева!... тогда как оно очень комфортно
расположилось на пуховых подушках! И ощущение времени полностью исчезает
в... во внутренней недвижимости. Но недвижимости в действии!... Если так
будет продолжаться, они поместят меня в палату, обитую войлоком! Я все
еще слышу ее смех, подобный смеху маленькой девочки, такой ясный, такой
восхитительный: как забавно!
Странно, - заключила она.
Неправильная позиция
Множились маленькие головокружительные переживания -- и я думаю о
Шри Ауробиндо, сидевшем здесь в своем большом зеленом кресле, и обо
всем, что он должен был произвести и вынести, окруженный таким тотальным
непониманием. Я не знаю, видела ли когда-либо земля пример такого абсо-
лютного само-забвения! Он не говорил ничего, ни слова; он отвечал на ты-
сячи их глупых или претенциозных вопросов, и он жил той маленькой
смертью; он даже позволил себе умереть, ни проронив ни слова о том, что
он делал для земли -- он хотел делать, это все. Никто не знал ничего.
Если это не любовь, тогда что же это?... Но во все времена и на всех
континентах существует великая Вибрация, которая зовется Шри Ауробиндо и
которая открывает бесконечные сокровища тем, кто любит Истину, вплоть до
их тела и в малейших жестах. Есть секрет Материи, секрет жизни в теле,
очень маленький и грандиозный секрет. Мать стучалась в маленькие двери,
во все двери, каждое дыхание ее жизни с 1950 г. не имело другой цели,
кроме как найти, сделать -- вырвать Шри Ауробиндо у Смерти или, скорее,
вырвать нечто, что скрывает его, выкорчевать Смерть из мира, и он будет
здесь, и мир будет истинным. Что такое Смерть? Что это?... Мы полностью
введены в заблуждение трупом -- смерть наступает раньше. Когда? Когда
она наступает? Где она? Где корень Смерти?... Мать была в том великом
ритмическом Сознании, сознание ее тела текло в нем, необъяснимо, как
будто единое с движением тела мира -- как само мировое тело. Там смерть
была невозможна, это было состояние без смерти, но как мы можем заста-
вить то состояние, которое сформировало тело, оболочку, скрепляющую
вместе все эти клетки, это нечто столь ложное и смертное, но которое,
тем не менее, содержит не-смерть, содержит ту грандиозность -- иначе все
просто бы исчезло в великом Неразличении -- как можем мы его заставить
принять участие в другом состоянии, состоянии без оболочки? Что препятс-
твует этому? Та самая вещь, которая вызывает смерть, именно она препятс-
твует этому, но что вызывает смерть? Где смерть?... Мать переходила от
маленького тела к великому Телу, от смерти к состоянию без смерти -- это
некий парадокс, кажется, что мы должны умереть, чтобы больше не уми-
рать... И что такое умереть?
Еще раз Мать только что прошла через маленькую насильственную опе-
рацию: Как нечто, что хочет вырвать жизнь из физического тела. В течение
последних трех дней битва, битва, битва... У меня вовсе нет ощущения бо-
лезни или чего-то подобного, но... Это странное ощущение, причудливое
восприятие одновременно двух функционирований -- которые даже не наложе-
ны, нельзя сказать даже это -- истинное функционирование и функциониро-
вание, искажаемое индивидуальным ощущением индивидуального тела. Они
почти одновременны, что очень трудно объяснить. Как если бы сознание
наталкивалось или тянулось или ставилось в определенную позицию, и тогда
неправильное функционирование мгновенно появляется -- не как следствие:
а, скорее, сознание ЗАМЕЧАЕТ их существование... Есть мимолетный секрет
в этом "замечает". Но затем, если сознание остается в этой позиции дос-
таточно долго, происходит то, что обычно называется последствиями (неп-
равильное функционирование имеет последствия: очень маленькие вещи, не-
кие физические неудобства). И если при помощи -- будь это йогическая
дисциплина, или вмешательство Господа? Можешь называть это, как угодно
-- если сознание снова возвращается к своей истинной позиции, это МГНО-
ВЕННО прекращается... И мало-помалу это переживание станет столь ради-
кальным, что Мать откроет, что неизлечимые или хронические или фатальные
заболевания могут быть вылечены или убраны за секунду (например, филари-
азис): Это как поворот призмы, - сказала она, как бы внезапно, "чудо-
действенно" внезапно, самим лишь фактом, что обретена верная позиция --
действительно, как если бы болезнь не существовала в определенном состо-
янии и существовала бы в другом. Но затем, иногда, оба функционирования
переплетаются, так сказать [и Мать быстро переплела и развела пальцы
своих рук], иными словами, это ТО, а затем это, ТО и это... эта позиция
и затем та позиция, эта позиция и та позиция -- туда-сюда за считанные
секунды [как перейти от жизни к смерти или, скорее, от смерти к жизни --
мы всегда путаем направления -- в головокружительном движении туда-на-
зад]. Так что у тебя есть почти одновременное восприятие обоих функцио-
нирований. Вот как я узнала об этом явлении; иначе я бы не поняла, я бы
подумала, что это было лишь какое-то особенное состояние, а ЗАТЕМ я по-
пала в иное состояние. О!... но тогда это не "лечение" следует за "бо-
лезнью", это нечто иное; здесь видится грандиозный секрет. Это не то,
это просто... Все, вся субстанция, все вибрации, должны следовать своим
нормальным ходом, ты понимаешь; меняется лишь восприятие сознания. Что
означает, что если ты доведешь это знание до его крайности, иными слова-
ми, обобщишь его, то жизнь (то, что мы обычно называем "жизнью", физи-
ческой жизнью, жизнью тела) и смерть - это ОДНА И ТА ЖЕ ВЕЩЬ, ОНИ ОДНОВ-
РЕМЕННЫ: только лишь сознание делает это или то, движется здесь или там.
Не знаю, осмысленно ли это звучит, но это фантастично.
Это совершенно фантастично. Жизнь и смерть одновременны. Это не
жизнь, затем смерть. Это не болезнь, затем выздоровление. Это одна и та
же некая среда, и в одной и той же среде сознание сдвигается из одной
позиции в другую, с истинной позиции в ложную позицию. Но где же тогда
смерть? Смерти нет нигде! Или же она существует одновременно с жизнью,
повсюду, и мы идем из ложной позиции сознания к истинной. Смерть - это
затвердевшее и заскорузлое явление сознания, можно было бы сказать, хро-
ническое состояние ложного сознания. Но в субстанции жизни нет ничего,
что является смертью. Нет "у меня рак, у меня туберкулез"; есть "у меня
ложная позиция сознания, которая вызывает рак, которая вызывает туберку-
лез, которая вызывает смерть." Мы можем вычеркнуть из книг любое заболе-
вание, поскольку ни одно из них не истинно; есть лишь истинное сознание
и ложное сознание. Есть лишь болезнь сознания, смерть сознания. И все
не-чудесные чудеса здесь с той самой минуты, когда вы восстанавливаете
естественное, то есть, истинное положение. В одну секунду исчезает фила-
риазис -- он не существует. В одну секунду вы избавляетесь от болезни
Паркинсона, ее не существует. Смерть не существует. Нет физического мик-
роба, который вызывал бы смерть -- вообще нет микробов. Если вы в непра-
вильной позиции, то можете умереть от чего угодно, от царапины или уши-
ба, потому что неверная позиция вызывает смерть. Это единственный мик-
роб.
Мать сказала, что "замечаешь" неправильное функционирование -- "за-
мечаешь" смерть -- подразумевая, что она наступает внезапно посреди
"нормального" хода жизни. Это не так, что она сначала приходит, а затем
вы замечаете ее: заметить ее означает, что вы сдвинулись в ложную пози-
цию, так что автоматически, мгновенно появляется болезнь или смерть. Это
не "другое" физическое условие: это то же самое физическое условие, но
чистое, с другим состоянием сознания. Мы не заболеваем: мы попадаем в
ложную позицию, и смерть тут как тут. Мы замечаем ее.
Две позиции, которые четко отмечают переход через сеть: либо ты вне
сети, либо снова попадаешь в сеть; либо ты в новом виде, либо возвраща-
ешься к старому виду. Все переживание движения туда-назад составляет пе-
реход через сеть.
Но сеть эта находится на клеточном уровне.
Это темная периферия.
И я имела эта переживание в самых конкретных и банальных ситуациях.
Например (это только ОДИН пример), внезапно происходит некий сдвиг в
сознании -- это неуловимо, и ты не замечаешь его, потому что, полагаю,
если бы у тебя было время заметить его, то этого бы и не произошло -- и
у тебя такое ощущение, что ты вот-вот упадешь в обморок, то есть, вся
кровь отливает от головы к сердцу!... Но если сознание вовремя схвачено,
то этого не происходит; если не схвачено, то происходит. Что означает,
по-видимому (Не знаю, можно ли это обобщить на все случаи, или это спе-
цифических случай в стадии выработки нечто иного), у меня очень четкое
впечатление, что то, что транслируется как смерть в обычном сознании лю-
дей, в видимости вещей, могло бы быть просто тем фактом, что сознание не
было достаточно быстро схвачено и удержано в его истинной позиции... Я
полностью допускаю, что это может показаться полной бессмыслицей. Я
чувствую, что не хватает нужных слов или выражений, чтобы объяснить это
переживание. Но, возможно, это шаг к познанию этого явления -- ко зна-
нию, то есть, к силе изменять, ты понимаешь. Иметь силу над явлением оз-
начает знать его. То, что мы называем знанием, это быть способным созда-
вать вещь, менять ее, продлевать ее существование или останавливать его.
Вот что такое знание. Все остальное -- это только объяснения, которые
Разум дает самому себе. И я ясно вижу, что нечто ведет меня к открытию
той Силы -- того Знания -- естественным образом через единственно воз-
можное средство: переживание. И очень осторожно, потому что я чувствую,
что...
Так что остается лишь единственный вопрос: что же вызывает непра-
вильную позицию?
Но эта позиция довольно поверхностная... если мы по-настоящему
взглянем на нее.
А что если мы не будем замечать Смерть?
Если бы мы по-настоящему и физически осознали, что ее не существу-
ет... то ее бы больше и не существовало. Есть нечто искривленное, лож-
ное, искаженное, что вызывает восприятие смерти, и через это восприятие
порождает и вызывает смерть и всю ту благословленно-проклятую цепочку.
Но Смерти нет нигде, ее нет ни в какой точке физического пространства и
ни в одной точке физического тела.
Смертельно именно наше восприятие.
Где же корни этого восприятия?
Но проблема больше не в том, чтобы изменить нечто в Материи, чтобы
она перестала быть смертной: нечто нужно изменить в сознании. Это чисто
явление сознания. Ничто не препятствует тому, чтобы это тело было бесс-
мертным, ничто не препятствует этому миру быть истинным -- они уже ис-
тинны, уже бессмертны, за исключением определенного восприятия, покрыва-
ющего их, которое делает трагическую пародию из великолепной реальности.
Есть, очевидно, тюрьма, которая вызывает эту деформацию.
Есть смертельная тюрьма.
Сеть.
Но Смерть мертва.
Остается "выработать"... осторожно.
*
* *
И теперь я припоминаю, с неким головокружением, эти слова Матери
как раз за два года перед Мистерией 1973: Я на пути открытия того, какой
иллюзией является то, что должно быть уничтожено, чтобы физическая жизнь
могла бы быть непрерывающейся.
*
* *
Умереть для Смерти
Вы могли бы сказать, что птицы живут в совершенно естественном сос-
тоянии, но они все же умирают - существует ли действительно для них
смерть? Чтобы заметить смерть, требуется "я", по отношению к которому
смерть существует, должно быть "я умираю" или "я собираюсь умереть". Это
наш несчастливый жребий. Но есть и факт смерти, окоченевшее маленькое
тело на пшеничном поле, и вы могли бы сказать, что если сознание птицы
всегда бы оставалось в истинной позиции, то смерти не должно было су-
ществовать, то есть, трупа. Следовательно, где-то смерть существует, да-
же если она ощущается совсем по-другому, не как мы ее ощущаем. Думаю,
что в терминах эволюционного процесса смерть на самом деле не более фун-
даментальна, чем жабры лягушки: смерть развивается, как и жизнь, это
эволюционное приспособление, как тысячи и миллионы других; приходит мо-
мент, когда лягушке больше не нужно жабер, а гусенице -- ее кокона. До
определенной степени смерть нужна жизни, чтобы разрушать старые застой-
ные формы -- в действительности, разрушать неспособность к вечному са-
мо-развитию: неспособность прогрессировать автоматически вызывает
смерть. Жизнь прогрессировала с миллионами жизней, она никогда не умира-
ла -- она начинала умирать со смертью "я". С человеком в его тюрьме. То
есть, кусочек, маленький кусочек жизни начинал осознавать "я умираю", в
то же время хорошо зная, что жизнь продолжается совершенно непрерывно.
Это особенное "я" составляет всю мистерию эволюционного перехода от ка-
жущегося смертным индивида к тому индивиду, который обрел достаточно
"я", чтобы включить в него других и остальной мир, и поэтому не имеет
больше никакой необходимости смерти -- этой эволюционной уловки -- чтобы
следовать вселенскому ритму. Целью эволюции является полное сознание,
точно также как целью семени является полное дерево. И, естественно,
форма, все лучше и лучше приспособленная к гибкости и красоте того пол-
ного Становления. У смерти больше нет причин существовать, раз уж она
замещена другими средствами прогресса: она атрофируется, она должна ат-
рофироваться, как бесполезная конечность. На самом деле это и происходит
на всех уровнях индивидуального человеческого существа с того момента,
как он прорывается через собственные границы: ментально сознательный ин-
дивид (не марионетка, которая извечно повторяет то, что она раньше виде-
ла и читала и слышала в соответствии со старой хромосомной и культурной
привычкой, а существо, сознающее вселенский Разум, имеющее независящую
ментальную жизнь) не дезинтегрируется ментально после своей смерти, он
сохраняет приобретенный динамизм, специальную форму своей ментальной
жизни, отпечатки и памяти этой жизни, которые он переносит в следующую
жизнь, такие как определенные предрасположенности или спонтанные откры-
тия, определенные особенные таланты или трудности. Это совершенно ясный
факт для всех тех, кто хоть немного сознателен, а миллионы несознатель-
ных людей могут отрицать это, не изменив сам факт ни на йоту! Гусеница
может извечно отрицать бабочку -- но рано или поздно гусеница становится
бабочкой. То же самое верно и для эмоциональной жизни, той, которая дос-
таточно универсализирована, той, которая разорвала маленький круг своих
чувств, чтобы включить в себя вещи, лежащие за пределами простой генети-
ческой необходимости: дезинтеграции не происходит -- снова находишь су-
щества, которые по-настоящему любил. Но вот остается маленький труп, ко-
торый еще никогда не становился частью вселенского сознания -- а пока
остается где-то хотя бы кусочек смерти, дерево не будет полным. Тело яв-
ляет полное доказательство.
Мы находимся на той стадии эволюции, когда, благодаря "я", мы смог-
ли внести в тело осознание его собственной смерти -- осознавать препятс-
твие уже является средством преодоления препятствия (в действительности,
единственное препятствие -- это не знать, где находится препятствие); и
когда, из-за этого же "я", мы не можем оторвать себя от смерти. Это пе-
реход, в котором прежняя инструментальность становится препятствием,
точно так же, как сами качества рептилии были тем, что не давало ей
взлететь. Качества старого вида являются препятствием для нового вида. В
этом вся история эволюционных переходов. Но если есть надлежащие усло-
вия, то и смерть должна эволюционировать, как и все остальное: либо вый-
ти из эволюции, либо превратиться в нечто, что пока за ней скрыто.
Вот суть проводимого сейчас исследования.
В "истинной позиции" смерти больше не существует. Только все тело
должно знать это: когда тело станет полностью истинным, оно окажется
полностью вне смерти. В действительности, умирает только Ложь, будучи
самой сущностью Смерти. То, что истинно, не умирает, на каком бы ни было
уровне, даже на телесном уровне. А что является ложью в теле? Тюрьма яв-
ляется Ложью. Это "я-один-одинешенек-в-этом-маленьком-теле-отделен-
ном-от-мира-и-других-тел". Именно тюрьма вызывает смерть. Мы должны "ан-
нулировать наперед", - сказала Мать. И именно непрогрессирующая тюрьма
птицы или любого застойного вида, неспособного выбраться из своих двух
крыльев или четырех лап или плавников, вызывает смерть. Это другой тип
тюрьмы, чем наш. Это не та же самая смерть. Нет такой вещи, как
"смерть": есть лишь определенное явление жизни, которое вынуждено "сде-
лать крюк", чтобы всегда жить и развиваться, потому что мы склонны замы-
кать ее. По сути это не клеточное явление: это явление жизни, текущей
неправильно. Смерть -- это не противоположность жизни! - воскликнула
любое время, даже при наилучшем здоровье. Масса преходящих переживаний,
которые, как кажется, дают ключ, затем уходят, возвращаются снова и ис-
чезают; каждый раз ты остаешься все более сбитым с толку, каждое прояс-
нение вскрывает другую мистерию... Мать шла наощупь в Смерти. Она не бо-
ялась, она никогда не боялась. Мы знаем ряд бесстрашных человеческих су-
ществ, способных на героизм, но эти крохотные расшатывающиеся ловушки
требуют некого бесстрашия, не заметного на первый взгляд, в клетках те-
ла: ничто не должно и шелохнуться там. "Невозмутимость" приобретает
здесь абсолютное значение. И кажется, что все вращается вокруг того пе-
рехода от состояния Гармонии к другому состоянию, общему для всех, кото-
рое Мать иногда называла Беспорядком (но в действительности весь наш мир
находится в состоянии смерти; только он умирает более или менее быстро.
Даже его "порядок" скорее смертелен, как и остальное, даже его "доброе
здоровье" столь же смертельно, как и остальное; так что в основном это
переход от состояния Гармонии к старому, обычному эволюционному состоя-
нию). "Гармония", которая, очевидно, имеет очень мало общего с тем, что
мы обычно понимаем под этим словом -- животные лучше бы поняли, что это
значит, но в ту минуту, когда они были бы способны это понять, это было
бы мгновенно испорчено! Вот что происходит с нами. Это состояние гармо-
нии в действительности является супраментальным состоянием. Мы должны
выбраться из состояния ментального "понимания", которое, по правде гово-
ря, понимает очень мало (оно больше индивидуализирует или загоняет в
клетку, чем понимает), так что мы можем войти в тотальное сверх-понима-
ние, которое "понимает", потому что является объектом, который оно стре-
мится понять -- и ему даже не нужно хотеть понять: оно попросту являет-
ся, поэтому автоматически знает. И поскольку оно знает, то действует ав-
томатически, безошибочно. Это Гармония. О, теперь я делаю постоянное
различие между... (что бы сказать?) жизнью по прямой линии и с прямыми
углами и "волнообразной" жизнью. Есть порывистая жизнь, в которой все
имеет острые углы, все тяжело, угловато, и ты наталкиваешься на все; и
есть волнообразная жизнь, очень сладкая, очень очаровательная -- очень
очаровательная. Но не очень прочная! [В действительности Мать не слишком
прочно стояла на ногах в то время.] Странно, это совсем другая разновид-
ность жизни... Искусство позволить себе быть унесенным Всевышним в Бес-
конечность. Но это Бесконечность СТАНОВЛЕНИЯ. И безо всякой тяжести и
столкновений обычной жизни. Искусство позволить себе быть унесенным Все-
вышним в бесконечное Становление... Все, что исходит отсюда [Мать каса-
ется своего лба] тяжело, сухо, съежино -- насильственно и агрессивно.
Даже добрая воля агрессивна, даже привязанность, нежность, преданность
-- все это ужасно агрессивно. Это как удар палкой. По существу, вся мен-
тальная жизнь тяжела... Мы должны, должны захватить ТО: некая модуляция,
волнообразное движение, столь охватывающее и мощное! -- оно поистине ко-
лоссально, ты знаешь. И оно не возмущает ничего, и ничего не смещает.
Оно ни с чем не сталкивается. И оно несет вселенную в этом волнообразном
движении -- столь гибком!... Такое впечатление, что ты не существуешь, а
единственная вещь, которая существует, та, которую ты обычно называешь
собой, есть нечто, что скрипит и сопротивляется. То, что Мать назвала
"покров колючек". Старый обветшалый вид.
И она закрывала свои глаза, и маленькие капельки слов доходили как
жемчужины издалека, далекого далека, как если бы через необъятное прост-
ранство: В любое время, вообще в любое время, если я перестаю говорить
или писать или работать, в любое время появляются... те великие приливы
блаженства, обширные как мир, медленно взмахивающие... Впечатление гран-
диозных крыльев -- не двух, они все кругом и распростерты повсюду. И
постоянны. Но я участвую в этом, лишь когда я спокойна... Но они не ос-
тавляют меня... Крылья Господа.
И давайте не сделаем здесь ошибки: это не "поэтическое" описание
состояния, это самое практическое (скажем по меньшей мере), телесное
состояние, то же состояние, которое мягко опустило маленькую Мирру на
камни в Фонтенбло. Йоги очень хорошо знают эту силу, они называют ее
лагхимой: сила легкости. Только здесь это была не "сила", а естественное
состояние тела. Но Мать вовсе не хотела "творить чудеса" и летать по
воздуху. Она искала нечто гораздо более серьезное, что является ключом к
настоящей жизни -- нечто, в чем больше нет Смерти. И, естественно, в том
"волнообразном" состоянии Смерть больше не существовала, вы не могли
умереть там, это было некое состояние "без жизненных передряг", говорила
Мать. Нет трения, все течет через тело. И затем покой, но не тяжелый,
прикованный и заторможенный вид покоя: вы покоитесь в волнистости... вы
позволяете себе плавать в ней. И внезапно я припомнил слова Матери, ко-
торые она произнесла в 1959 году, которые в то время показались довольно
загадочными; мы должны достичь состояния без смерти. Не бессмертия, ко-
торое действительно кажется мне достаточно незрелым -- ведь зачем же ко-
му-то хотеть оставаться тысячу лет в одном и том же старом каркасе -- а
состояния, наделенного такой пластичностью, что оно может менять форму,
заключенную в ее жесткой клетке -- поистине говоря, смерть есть жест-
кость. Состояние без смерти, -- говорила она, -- есть то, что можно во-
образить для физического тела в будущем: это постоянное возрождение.
Вместо того, чтобы отступать и дезинтегрировать по причине утраты плас-
тичности и неспособности адаптироваться ко вселенскому движению, тело
ЗАРАНЕЕ ОТМЕНЯЕТ СЕБЯ, я могла бы сказать. Ослепительно! Внезапно я по-
нял настоящий смысл волнообразного движения... тело отменяет себя напе-
ред. Да, но вы все еще должны продолжать стоять на своих ногах! Труден
именно переход к новому виду. Как можно "отменить" себя, не отменив все?
Мать изучала тогда переход от истинного Движения к движению ложному (то-
му, в котором мы обычно живем и которое в конечном итоге является движе-
нием смерти), и наоборот, из смертного состояния к состоянию без смерти:
Это подобно переходу от чего-то сухого, точного и определенного к че-
му-то мягкому и вкрадчивому... мягкому, ясному, ясному, и покой... о!...
как если бы ничто в мире не могло бы сопротивляться этому покою. Мы
действительно откроем, что этот "покой", как и "волнистость" обладают
поразительными и "чудесными" свойствами, но это некое микроскопическое
чудо, которое и составляет само чудо мира, по сравнению с которым все
чудеса летания по воздуху представляются безделушками маленьких смертных
-- ничто не может противостоять этому, даже смерть. Смерти не может там
быть. И я напоминаю о циклоне, который не мог ворваться в комнату Шри
Ауробиндо. Только мы должны найти то истинное Движение в маленьких дета-
лях повседневной жизни; мы должны создать птицу внутри рыбы, установить
ее там постепенно, очень медленно, как и всегда, так чтобы эта старая
Материя могла приучиться к Движению и переносить его без того, чтобы
раствориться в тонком воздухе или "отменить" себя слишком рано. Для
обычного взгляда, во внешнем и поверхностном смысле, ты мог бы сказать,
что произошел большой износ [в теле Матери]; хорошо, но тело так вовсе
не чувствует! То, что оно чувствует, это то, что данное движение или
усилие или жест или действие принадлежит миру -- этому миру Неведения
[то есть, миру смерти] -- и не делается верным способом: это не истинное
Движение, это не делается должным образом, это не правильный путь. И те-
ло чувствует или воспринимает, что это состояние... мягкое, вкрадчивое,
без углов, должно развиваться определенным образом и производить телес-
ные результаты, которые дозволят настоящее действие, выражение истинной
воли. Возможно, внешне это та же самая вещь (я еще не знаю), но делаемая
другим путем. И я говорю о повседневной деятельности, ты понимаешь, о
каждой минуте: подъем, прогулка, умывание -- я не говорю о "больших" ве-
щах... Существует путь, который должен быть найден. И "найден" не чь-
ей-то головой: это тот путь, который находится где-то в стадии делания.
Это наша третья позиция. Состояние, которое не является ни Матери-
ей, как мы ее знаем, ни Духом, как мы его постигаем, ни добрым здравием,
ни болезнью, ни "жизнью", ни "смертью". Следующее состояние тела.
И мы хорошо понимаем, почему Мать сказала "Не знаю, жива я или
мертва!"
Затем она добавила, смеясь: Это дошло до той точки, что всякий раз,
когда я меняю состояние, у меня внезапно возникает ощущение, что мое те-
ло покрыто изрядным количеством дерева!... тогда как оно очень комфортно
расположилось на пуховых подушках! И ощущение времени полностью исчезает
в... во внутренней недвижимости. Но недвижимости в действии!... Если так
будет продолжаться, они поместят меня в палату, обитую войлоком! Я все
еще слышу ее смех, подобный смеху маленькой девочки, такой ясный, такой
восхитительный: как забавно!
Странно, - заключила она.
Неправильная позиция
Множились маленькие головокружительные переживания -- и я думаю о
Шри Ауробиндо, сидевшем здесь в своем большом зеленом кресле, и обо
всем, что он должен был произвести и вынести, окруженный таким тотальным
непониманием. Я не знаю, видела ли когда-либо земля пример такого абсо-
лютного само-забвения! Он не говорил ничего, ни слова; он отвечал на ты-
сячи их глупых или претенциозных вопросов, и он жил той маленькой
смертью; он даже позволил себе умереть, ни проронив ни слова о том, что
он делал для земли -- он хотел делать, это все. Никто не знал ничего.
Если это не любовь, тогда что же это?... Но во все времена и на всех
континентах существует великая Вибрация, которая зовется Шри Ауробиндо и
которая открывает бесконечные сокровища тем, кто любит Истину, вплоть до
их тела и в малейших жестах. Есть секрет Материи, секрет жизни в теле,
очень маленький и грандиозный секрет. Мать стучалась в маленькие двери,
во все двери, каждое дыхание ее жизни с 1950 г. не имело другой цели,
кроме как найти, сделать -- вырвать Шри Ауробиндо у Смерти или, скорее,
вырвать нечто, что скрывает его, выкорчевать Смерть из мира, и он будет
здесь, и мир будет истинным. Что такое Смерть? Что это?... Мы полностью
введены в заблуждение трупом -- смерть наступает раньше. Когда? Когда
она наступает? Где она? Где корень Смерти?... Мать была в том великом
ритмическом Сознании, сознание ее тела текло в нем, необъяснимо, как
будто единое с движением тела мира -- как само мировое тело. Там смерть
была невозможна, это было состояние без смерти, но как мы можем заста-
вить то состояние, которое сформировало тело, оболочку, скрепляющую
вместе все эти клетки, это нечто столь ложное и смертное, но которое,
тем не менее, содержит не-смерть, содержит ту грандиозность -- иначе все
просто бы исчезло в великом Неразличении -- как можем мы его заставить
принять участие в другом состоянии, состоянии без оболочки? Что препятс-
твует этому? Та самая вещь, которая вызывает смерть, именно она препятс-
твует этому, но что вызывает смерть? Где смерть?... Мать переходила от
маленького тела к великому Телу, от смерти к состоянию без смерти -- это
некий парадокс, кажется, что мы должны умереть, чтобы больше не уми-
рать... И что такое умереть?
Еще раз Мать только что прошла через маленькую насильственную опе-
рацию: Как нечто, что хочет вырвать жизнь из физического тела. В течение
последних трех дней битва, битва, битва... У меня вовсе нет ощущения бо-
лезни или чего-то подобного, но... Это странное ощущение, причудливое
восприятие одновременно двух функционирований -- которые даже не наложе-
ны, нельзя сказать даже это -- истинное функционирование и функциониро-
вание, искажаемое индивидуальным ощущением индивидуального тела. Они
почти одновременны, что очень трудно объяснить. Как если бы сознание
наталкивалось или тянулось или ставилось в определенную позицию, и тогда
неправильное функционирование мгновенно появляется -- не как следствие:
а, скорее, сознание ЗАМЕЧАЕТ их существование... Есть мимолетный секрет
в этом "замечает". Но затем, если сознание остается в этой позиции дос-
таточно долго, происходит то, что обычно называется последствиями (неп-
равильное функционирование имеет последствия: очень маленькие вещи, не-
кие физические неудобства). И если при помощи -- будь это йогическая
дисциплина, или вмешательство Господа? Можешь называть это, как угодно
-- если сознание снова возвращается к своей истинной позиции, это МГНО-
ВЕННО прекращается... И мало-помалу это переживание станет столь ради-
кальным, что Мать откроет, что неизлечимые или хронические или фатальные
заболевания могут быть вылечены или убраны за секунду (например, филари-
азис): Это как поворот призмы, - сказала она, как бы внезапно, "чудо-
действенно" внезапно, самим лишь фактом, что обретена верная позиция --
действительно, как если бы болезнь не существовала в определенном состо-
янии и существовала бы в другом. Но затем, иногда, оба функционирования
переплетаются, так сказать [и Мать быстро переплела и развела пальцы
своих рук], иными словами, это ТО, а затем это, ТО и это... эта позиция
и затем та позиция, эта позиция и та позиция -- туда-сюда за считанные
секунды [как перейти от жизни к смерти или, скорее, от смерти к жизни --
мы всегда путаем направления -- в головокружительном движении туда-на-
зад]. Так что у тебя есть почти одновременное восприятие обоих функцио-
нирований. Вот как я узнала об этом явлении; иначе я бы не поняла, я бы
подумала, что это было лишь какое-то особенное состояние, а ЗАТЕМ я по-
пала в иное состояние. О!... но тогда это не "лечение" следует за "бо-
лезнью", это нечто иное; здесь видится грандиозный секрет. Это не то,
это просто... Все, вся субстанция, все вибрации, должны следовать своим
нормальным ходом, ты понимаешь; меняется лишь восприятие сознания. Что
означает, что если ты доведешь это знание до его крайности, иными слова-
ми, обобщишь его, то жизнь (то, что мы обычно называем "жизнью", физи-
ческой жизнью, жизнью тела) и смерть - это ОДНА И ТА ЖЕ ВЕЩЬ, ОНИ ОДНОВ-
РЕМЕННЫ: только лишь сознание делает это или то, движется здесь или там.
Не знаю, осмысленно ли это звучит, но это фантастично.
Это совершенно фантастично. Жизнь и смерть одновременны. Это не
жизнь, затем смерть. Это не болезнь, затем выздоровление. Это одна и та
же некая среда, и в одной и той же среде сознание сдвигается из одной
позиции в другую, с истинной позиции в ложную позицию. Но где же тогда
смерть? Смерти нет нигде! Или же она существует одновременно с жизнью,
повсюду, и мы идем из ложной позиции сознания к истинной. Смерть - это
затвердевшее и заскорузлое явление сознания, можно было бы сказать, хро-
ническое состояние ложного сознания. Но в субстанции жизни нет ничего,
что является смертью. Нет "у меня рак, у меня туберкулез"; есть "у меня
ложная позиция сознания, которая вызывает рак, которая вызывает туберку-
лез, которая вызывает смерть." Мы можем вычеркнуть из книг любое заболе-
вание, поскольку ни одно из них не истинно; есть лишь истинное сознание
и ложное сознание. Есть лишь болезнь сознания, смерть сознания. И все
не-чудесные чудеса здесь с той самой минуты, когда вы восстанавливаете
естественное, то есть, истинное положение. В одну секунду исчезает фила-
риазис -- он не существует. В одну секунду вы избавляетесь от болезни
Паркинсона, ее не существует. Смерть не существует. Нет физического мик-
роба, который вызывал бы смерть -- вообще нет микробов. Если вы в непра-
вильной позиции, то можете умереть от чего угодно, от царапины или уши-
ба, потому что неверная позиция вызывает смерть. Это единственный мик-
роб.
Мать сказала, что "замечаешь" неправильное функционирование -- "за-
мечаешь" смерть -- подразумевая, что она наступает внезапно посреди
"нормального" хода жизни. Это не так, что она сначала приходит, а затем
вы замечаете ее: заметить ее означает, что вы сдвинулись в ложную пози-
цию, так что автоматически, мгновенно появляется болезнь или смерть. Это
не "другое" физическое условие: это то же самое физическое условие, но
чистое, с другим состоянием сознания. Мы не заболеваем: мы попадаем в
ложную позицию, и смерть тут как тут. Мы замечаем ее.
Две позиции, которые четко отмечают переход через сеть: либо ты вне
сети, либо снова попадаешь в сеть; либо ты в новом виде, либо возвраща-
ешься к старому виду. Все переживание движения туда-назад составляет пе-
реход через сеть.
Но сеть эта находится на клеточном уровне.
Это темная периферия.
И я имела эта переживание в самых конкретных и банальных ситуациях.
Например (это только ОДИН пример), внезапно происходит некий сдвиг в
сознании -- это неуловимо, и ты не замечаешь его, потому что, полагаю,
если бы у тебя было время заметить его, то этого бы и не произошло -- и
у тебя такое ощущение, что ты вот-вот упадешь в обморок, то есть, вся
кровь отливает от головы к сердцу!... Но если сознание вовремя схвачено,
то этого не происходит; если не схвачено, то происходит. Что означает,
по-видимому (Не знаю, можно ли это обобщить на все случаи, или это спе-
цифических случай в стадии выработки нечто иного), у меня очень четкое
впечатление, что то, что транслируется как смерть в обычном сознании лю-
дей, в видимости вещей, могло бы быть просто тем фактом, что сознание не
было достаточно быстро схвачено и удержано в его истинной позиции... Я
полностью допускаю, что это может показаться полной бессмыслицей. Я
чувствую, что не хватает нужных слов или выражений, чтобы объяснить это
переживание. Но, возможно, это шаг к познанию этого явления -- ко зна-
нию, то есть, к силе изменять, ты понимаешь. Иметь силу над явлением оз-
начает знать его. То, что мы называем знанием, это быть способным созда-
вать вещь, менять ее, продлевать ее существование или останавливать его.
Вот что такое знание. Все остальное -- это только объяснения, которые
Разум дает самому себе. И я ясно вижу, что нечто ведет меня к открытию
той Силы -- того Знания -- естественным образом через единственно воз-
можное средство: переживание. И очень осторожно, потому что я чувствую,
что...
Так что остается лишь единственный вопрос: что же вызывает непра-
вильную позицию?
Но эта позиция довольно поверхностная... если мы по-настоящему
взглянем на нее.
А что если мы не будем замечать Смерть?
Если бы мы по-настоящему и физически осознали, что ее не существу-
ет... то ее бы больше и не существовало. Есть нечто искривленное, лож-
ное, искаженное, что вызывает восприятие смерти, и через это восприятие
порождает и вызывает смерть и всю ту благословленно-проклятую цепочку.
Но Смерти нет нигде, ее нет ни в какой точке физического пространства и
ни в одной точке физического тела.
Смертельно именно наше восприятие.
Где же корни этого восприятия?
Но проблема больше не в том, чтобы изменить нечто в Материи, чтобы
она перестала быть смертной: нечто нужно изменить в сознании. Это чисто
явление сознания. Ничто не препятствует тому, чтобы это тело было бесс-
мертным, ничто не препятствует этому миру быть истинным -- они уже ис-
тинны, уже бессмертны, за исключением определенного восприятия, покрыва-
ющего их, которое делает трагическую пародию из великолепной реальности.
Есть, очевидно, тюрьма, которая вызывает эту деформацию.
Есть смертельная тюрьма.
Сеть.
Но Смерть мертва.
Остается "выработать"... осторожно.
*
* *
И теперь я припоминаю, с неким головокружением, эти слова Матери
как раз за два года перед Мистерией 1973: Я на пути открытия того, какой
иллюзией является то, что должно быть уничтожено, чтобы физическая жизнь
могла бы быть непрерывающейся.
*
* *
Умереть для Смерти
Вы могли бы сказать, что птицы живут в совершенно естественном сос-
тоянии, но они все же умирают - существует ли действительно для них
смерть? Чтобы заметить смерть, требуется "я", по отношению к которому
смерть существует, должно быть "я умираю" или "я собираюсь умереть". Это
наш несчастливый жребий. Но есть и факт смерти, окоченевшее маленькое
тело на пшеничном поле, и вы могли бы сказать, что если сознание птицы
всегда бы оставалось в истинной позиции, то смерти не должно было су-
ществовать, то есть, трупа. Следовательно, где-то смерть существует, да-
же если она ощущается совсем по-другому, не как мы ее ощущаем. Думаю,
что в терминах эволюционного процесса смерть на самом деле не более фун-
даментальна, чем жабры лягушки: смерть развивается, как и жизнь, это
эволюционное приспособление, как тысячи и миллионы других; приходит мо-
мент, когда лягушке больше не нужно жабер, а гусенице -- ее кокона. До
определенной степени смерть нужна жизни, чтобы разрушать старые застой-
ные формы -- в действительности, разрушать неспособность к вечному са-
мо-развитию: неспособность прогрессировать автоматически вызывает
смерть. Жизнь прогрессировала с миллионами жизней, она никогда не умира-
ла -- она начинала умирать со смертью "я". С человеком в его тюрьме. То
есть, кусочек, маленький кусочек жизни начинал осознавать "я умираю", в
то же время хорошо зная, что жизнь продолжается совершенно непрерывно.
Это особенное "я" составляет всю мистерию эволюционного перехода от ка-
жущегося смертным индивида к тому индивиду, который обрел достаточно
"я", чтобы включить в него других и остальной мир, и поэтому не имеет
больше никакой необходимости смерти -- этой эволюционной уловки -- чтобы
следовать вселенскому ритму. Целью эволюции является полное сознание,
точно также как целью семени является полное дерево. И, естественно,
форма, все лучше и лучше приспособленная к гибкости и красоте того пол-
ного Становления. У смерти больше нет причин существовать, раз уж она
замещена другими средствами прогресса: она атрофируется, она должна ат-
рофироваться, как бесполезная конечность. На самом деле это и происходит
на всех уровнях индивидуального человеческого существа с того момента,
как он прорывается через собственные границы: ментально сознательный ин-
дивид (не марионетка, которая извечно повторяет то, что она раньше виде-
ла и читала и слышала в соответствии со старой хромосомной и культурной
привычкой, а существо, сознающее вселенский Разум, имеющее независящую
ментальную жизнь) не дезинтегрируется ментально после своей смерти, он
сохраняет приобретенный динамизм, специальную форму своей ментальной
жизни, отпечатки и памяти этой жизни, которые он переносит в следующую
жизнь, такие как определенные предрасположенности или спонтанные откры-
тия, определенные особенные таланты или трудности. Это совершенно ясный
факт для всех тех, кто хоть немного сознателен, а миллионы несознатель-
ных людей могут отрицать это, не изменив сам факт ни на йоту! Гусеница
может извечно отрицать бабочку -- но рано или поздно гусеница становится
бабочкой. То же самое верно и для эмоциональной жизни, той, которая дос-
таточно универсализирована, той, которая разорвала маленький круг своих
чувств, чтобы включить в себя вещи, лежащие за пределами простой генети-
ческой необходимости: дезинтеграции не происходит -- снова находишь су-
щества, которые по-настоящему любил. Но вот остается маленький труп, ко-
торый еще никогда не становился частью вселенского сознания -- а пока
остается где-то хотя бы кусочек смерти, дерево не будет полным. Тело яв-
ляет полное доказательство.
Мы находимся на той стадии эволюции, когда, благодаря "я", мы смог-
ли внести в тело осознание его собственной смерти -- осознавать препятс-
твие уже является средством преодоления препятствия (в действительности,
единственное препятствие -- это не знать, где находится препятствие); и
когда, из-за этого же "я", мы не можем оторвать себя от смерти. Это пе-
реход, в котором прежняя инструментальность становится препятствием,
точно так же, как сами качества рептилии были тем, что не давало ей
взлететь. Качества старого вида являются препятствием для нового вида. В
этом вся история эволюционных переходов. Но если есть надлежащие усло-
вия, то и смерть должна эволюционировать, как и все остальное: либо вый-
ти из эволюции, либо превратиться в нечто, что пока за ней скрыто.
Вот суть проводимого сейчас исследования.
В "истинной позиции" смерти больше не существует. Только все тело
должно знать это: когда тело станет полностью истинным, оно окажется
полностью вне смерти. В действительности, умирает только Ложь, будучи
самой сущностью Смерти. То, что истинно, не умирает, на каком бы ни было
уровне, даже на телесном уровне. А что является ложью в теле? Тюрьма яв-
ляется Ложью. Это "я-один-одинешенек-в-этом-маленьком-теле-отделен-
ном-от-мира-и-других-тел". Именно тюрьма вызывает смерть. Мы должны "ан-
нулировать наперед", - сказала Мать. И именно непрогрессирующая тюрьма
птицы или любого застойного вида, неспособного выбраться из своих двух
крыльев или четырех лап или плавников, вызывает смерть. Это другой тип
тюрьмы, чем наш. Это не та же самая смерть. Нет такой вещи, как
"смерть": есть лишь определенное явление жизни, которое вынуждено "сде-
лать крюк", чтобы всегда жить и развиваться, потому что мы склонны замы-
кать ее. По сути это не клеточное явление: это явление жизни, текущей
неправильно. Смерть -- это не противоположность жизни! - воскликнула