Страница:
и заполнять свои библиотеки, потому что, возможно, мы изобретем более
справедливое социальное устройство и менее тяжелые средства познания,
чем наши мозговые библиотеки. Все это вполне возможно. Но тогда что же?
Есть нечто, называемое Смертью, что подобно истоку всей отравы в мире, и
кажется, что пока тот исток не устранен, мир будет снова и снова отрав-
ляться в той или иной форме, возможно, непредсказуемым сегодня образом,
но, в конечном итоге, он расстроит все наше знание и всю нашу мудрость и
все наши "улучшения". Гниль не может быть улучшена. Есть некое основание
гнилостности мира, которое будет разлагать все, несмотря на все челове-
ческие или сверхчеловеческие усилия, которые мы накладываем на него.
Единственной мировой проблемой является Смерть.
Это единственный корень, который должен быть вырван.
А тем временем, мы движемся кругами, все кругами и кругами, и иног-
да это железный круг, иногда - золотой, но мы движемся кругами, мы дви-
жемся кругами, и дети будут двигаться кругами, и внуки будут двигаться
кругами -- и это все будет и будет продолжаться. Как хорошо она сказала.
Если бы мы знали чем на самом деле является Смерть, то проблема бы-
ла бы решена на три четверти, потому что бы мы знали, как с ней обра-
щаться, вместо того, чтобы вводить пеницилин в явление, которое пол-
ностью ускользает от нас.Смерть не там, где мы думаем. Где же тогда
Смерть? Где она притаилась?... Она прямо здесь, перед самым нашим носом.
Возможно, курс Матери ведет через нее.
И действительно, Мать и Шри Ауробиндо видели другой вид, другое те-
ло, другую субстанцию -- другой вид материи, больше не подверженный
правлению Смерти. Супраментальный мир. Они видели его, он существует. Но
как добраться туда?... Возможно, надо просто пройти через Смерть? Но
тогда где же она? Где Смерть? Смерть не в трупе, она начинается задолго
до него: она повсюду. Труп -- это просто итог. Болезнь -- это просто ре-
зультат. И вся глупость мира, все сумасшествие мира вытекает из из...
нечто. Так что, в самом деле, если мы должны ждать веками и веками и
улучшать улучшенное тело, чтобы достичь заветного порога и вступить в
другую Материю... тогда это ужасно. Боль этого мира ужасна -- геометри-
ческая и катастрофическая прогрессия боли, почти столь же ужасающая, как
число маленьких детей, которые все множатся и множатся по пыльным доро-
гам Индии. Это не возможно. Мы все чувствуем, что быстро приближаемся к
точки не-возможного. Нечто должно взорваться, нечто должно измениться,
повернуться. Нам не нужен супермен, поистине, нам нужно НЕЧТО ИНОЕ. Нам
не требуется улучшать или нормализовать нашу гнилость, нам нужно выб-
раться из нее, задышать другим воздухом. Но поскольку мы не верим в не-
бесный рай, потому что эволюция не верит в небесный рай, она верит в
землю -- вот даже почему она сначала создала землю -- нечто должно прои-
зойти в этой материи! Не через столетие, а сейчас -- это не терпит отла-
гательств.
Но что?
Мы должны добраться до настоящей материи, поскольку она здесь, но
что скрывает ее, что препятствует переходу?... Мы не можем больше ждать.
Мы не можем ждать, когда откроются миллионы и миллиарды глаз мира, если
это только вопрос изменения восприятия. Ведь кто же прочистит те миллио-
ны глаз, которые по большей части даже не хотят прочищаться, которые да-
же радуются своей грязи? Мы не можем, нет, мы не можем больше выставлять
нескольких элитных существ, которые служили бы примером миру -- у нас
больше нет времени! Большая вселенская Смерть стучится в нашу дверь.
Удушение до крайности удушающее; почти что требуется героизм, чтобы про-
должать жить в этом мире, если ты хотя бы немного пробужден. Так что же
тогда? Этот вопрос почти терзающий, когда мы живем с широко открытыми
глазами, с глазами, которые видят и касаются нищеты повсюду, с клетками,
которые чувствуют нищету повсюду.
Но затем Мать ушла; она пыталась. Преуспела ли она или провалилась
ее попытка, наша попытка, поскольку все бытие играло в клетках ее тела?
Она была мировым тиглем, нашим мостом, нашим переходом через... Чего она
достигла? Достигла ли она чего-то? Открыла ли она проход? Если бы мы
знали это, то, возможно, это помогло бы нам полностью открыть проход:
это как если бы дверь была здесь, перед нами, почти в самом воздухе, ко-
торым мы дышим, мы можем чувствовать это, и этого было бы достаточно,
чтобы увидеть, где дверь. Явление должно прийти к нам; это единственно
возможная надежда, поскольку ни один из миллиона не готов к тому, чтобы
сделать искреннее усилие дойти до конца леса -- даже до кромки леса -- и
все же, с нашей стороны должно быть предпринято какое-то действие, кото-
рое откроет дверь, если бы мы только знали, где она -- если бы мы пони-
мали, где она.
В этом смысл нашего совместного путешествия по этой книге, как че-
рез Смерть, как если бы к двери надежды для мира.
Мы должны найти дверь.
Свершится ли это постепенно или внезапно явится нечто новое? Будет
ли это постепенный переход от того, чем мы сейчас являемся, к тому, к
чему устремляется наш внутренний дух или же случится прорыв...? Будут ли
человеческий вид подобен другим видам, которые исчезли с лица земли?
Но разве современная катастрофическая акселерация не является прос-
то результатом ускорения "другой вещи"? Явлением, заставляющим нас быст-
рее идти? Мы всегда смотрим в неправильном направлении, мы всегда видим
"против", тогда как нет ничего, кроме "для". Весь мир с его миллионами
аберраций или "правильных направлений" движется всего лишь в одном нап-
равлении, движется равным образом как через аберрации, так и не-аберра-
ции -- ведь, в конечном итоге, мы вовсе не знаем, что происходит на са-
мом деле, мы актеры в фиктивной игре, здесь, снаружи, под звездами, тог-
да как нечто совершенно другое движет нами изнутри. Мы практические и
прагматические требования действия ради идеальных и моральных целей, по-
тому что каждая частная ситуация вынуждает нас действовать "за" или
"против", но все это лишь шаги, направленные к другой цели, далеко пре-
восходящей все наши идеалы или моральные спекуляции. Когда мы однажды
это увидим, то будем вылечены раз и навсегда от обмана видимости, и смо-
жем начать оценивать проблему на мировой шкале -- и видеть стремительный
спуск Другой Вещи в хаосе видимостей и путем всех средств. На самом деле
этого еще не было в 1950, но с 1956 в мир уже вошел новый факт, который
меняет все существующие условия и придает им значительное ускорение. Мир
изменился. Он поистине и радикально изменился -- мы не имеем представле-
ния, сколь радикально. Должен произойти взрыв видимостей перед нашим ли-
цом, прежде чем мы начнем понимать.
В 1958 году тот мир был еще очень молод, ему исполнилось только два
года. Мать открывает его шаг за шагом -- или, возможно, следует сказать,
"рас-крывает". Она снимает покров или крышку. Я припоминаю одно замеча-
тельное видение молодой, совсем юной индианки, дитя Матери, которая сама
не очень-то хорошо поняла, что видела, потому что никто в то время не
мог по-настоящему понять его значение -- но сейчас это довольно очевид-
но. В своем видении она была с одним очень "важным" джентльменом, одетым
"с иголочки", статным, носящим величественную шляпу (этот джентльмен был
Разум), а сама она была очень юной, ребенком не старше десяти-двенадцати
лет. Оба они внезапно оказались перед дверьми храма. Было ясно, что этот
джентльмен не собирался входить внутрь, но поскольку ключи были у него,
то они вошли вместе. В этом храме спокойно сидел на своем троне Кришна,
ребенок Кришна, очень маленький, с аурой голубого цвета, как он обычно и
описывается в индийской мифологии (голубой цвет -- это цвет разума, а
Кришна -- символ высших областей разума), и он был очень подвижным и
улыбающимся. Как только он увидел юную девочку, то тут же встал, подошел
к ней, взял за руку, и несмотря на протесты статного джентльмена, они
вышли наружу... в мир. Кришна не доходил девочки и до подбородка. И
вместе они пошли рука об руку: "Подожди, я покажу тебе кое-что..", -
сказал он с чарующей шаловливой улыбкой, на которую был способен один
только Кришна, - "мы весело проведем время". Так они и пошли, а по мере
того, как они гуляли, мирный народ начинал ссориться, в городах возника-
ла неразбериха -- он сеял хаос повсюду, смеясь все время. В некотором
замешательстве девочка повернулась к нему, и внезапно увидела, что вмес-
то того, чтобы смотреть на Кришну сверху-вниз, теперь она смотрит на не-
го снизу-вверх! Ее Кришна стал очень высоким -- он даже изменил цвет!
Кришна был в золоте! В плотном золоте, и все же светлым, улыбающимся,
очаровательным, резвящимся с ней по миру. И он все продолжал расти, рас-
ти и расти. И по мере того, как он рос, хаос все увеличивался, увеличи-
вался и увеличивался. Наконец, видя хаос повсюду, величественный, а те-
перь негодующий джентльмен попытался снова запереть Кришну в его храме
(храме Разума), так чтобы ему поклонялись так, как положено, под замком,
чтобы Кришна не сеял хаос. И Кришна внял просьбе джентльмена, все еще
держа руку девочки в своей. Но когда они вернулись к дверям храма, он
сказал ей с улыбкой в краешках глаз: "Я покажу тебе кое-что...". Кришна
в золоте вошел в храм и начал расти, расти и расти, так что разнес на
кусочки купол храма! Его голова прошла прямо через верхушку храма; за-
тем, смеясь, он вырвал стены храма голыми руками, переступил через руи-
ны, переступил через джентльмена, оказавшегося под развалинами, и... ви-
дение девочки закончилось с грандиозной вспышкой смеха.
Божественный смех нового мира.
Золото -- это цвет сверхразума.
Кришна в золоте растет среди нас. Берегите храмы.
А что это за видение? Это трансляция на визуальном языке того явле-
ния, которое может быть видено на всех языках, на всех уровнях, и ему
может быть дано столько же объяснений, сколько есть уровней. Вся пробле-
ма заключается в том, чтобы видеть вещи на правильном уровне. Что каса-
ется Матери, то она видела вещи на уровне собственного тела или, скорее,
именно тело видело вещи, это не было символической трансляцией "нечто"
на микроскопическом уровне или уровне разума или сердца, это было само
живое явление, в собственной среде. Потому что в конечном итоге есть
только одна вещь, которая по-настоящему понимает, и это материя, тело --
все остальное только трансляции. Но тогда какая же материя?
Это переживание становилось все более явным или рас-крытым, как
всегда. Год 1958, последний год перед великой поворотной точкой и "уеди-
нением" Матери, чтобы погрузиться в собственное тело (как Шри Ауробиндо
в 1926), отмечен двумя переживаниями или, скорее, тремя, поскольку одно
произошло немного раньше 1958 г. Эти переживания можно было бы обозна-
чить как A2, G3, C4 и т.д., как лабораторные эксперименты, потому что
каждый опыт вызывает целую линию опытов определенного типа: A1, A2, A3 и
т.д., которая обычно начинает пересекаться с другой линией: B1, B2, B3 и
т.д., чтобы образовать в конечном итоге целую сеть опытом с определенны-
ми, более выраженными линиями и кривыми. Есть тысячи таких опытов, и они
являются лишь началом громадной диаграммы, на которой постепенно вырисо-
вывается новая конфигурация мира.
Или, возможно, новая конфигурация Материи.
Но когда вы посреди опыта, то даже не знаете, что "X ведет к Y" или
"Y ведет к Z", вы даже не знаете, каким путем все следует; это просто
происходит. Происходит именно "нечто". В последствие мы приписываем это-
му смысл, или пытаемся приписать, но в то время это не имеет никакого
смысла: вы погружены в "ванну", которая производит различные модификации
сознания тела, что достаточно загадочно, пока не повторится тысячи раз.
Иными словами: A2+V4+... производит X0. А в X0 ответвляется новая ветка.
Но вы не можете быть уверенными ни в чем, пока не достигните конца, по-
тому что, как говорила Мать: "Принимается в расчет лишь последняя ста-
дия." И что тогда на пути, а что нет? Что важно, а что неважно? Пропу-
щенная пылинка могла бы, возможно, содержать весь ключ к мистерии.
Очень трудная диаграмма. Потому что, будь новый мир уже объяснен,
он больше не был бы новым!
Хрупкое тело
Действие, развитие и влияние этой новой Мощи постепенно становилось
более отчетливым в теле. В теле, являющимся неким "представительным объ-
ектом" мира, как она говорила, чтобы проверить, сможет ли эта Мощь расти
там и быть рожденной этой земной субстанцией, и оттуда распространяться
на всю Материю. Новую Мощь всегда трудно переносить; если бы поток мен-
тальной энергии внезапно вылился бы в мозг обезьяны, то сама темнота
субстанции мозга создала бы такое сопротивление и трение, что бедная
обезьяна лишилась бы чувств или оказалась бы в глубоком шоке. Поэтому
опыты как бы отмеряются, "количество" или квант сверхразума манифестиру-
ет постепенно, по мере того, как очищается тело или приспосабливается к
нему. Сначала это чувствовалось, как некая пульсация в клетках, нечто,
что оставляет восприятие или ощущение или впечатление... крайне странное
и новое. Во втором переживании (Было ли оно вторым? Ведь на самом деле
мы не всегда знаем, когда начинается "переживание": есть тысячи малень-
ких ненавязчивых и едва воспринимаемых контактов, подобных разнице в
воздухе или некоему особому, ускользающему впечатлению, и они приходят
снова и снова, постепенно и как бы незаметно подготавливая субстанцию --
на самом деле, переживание разворачивается постоянно.), в это время, од-
нако, несколько супраментальных "черт" намеревались проступить более от-
четливо: Супраментальная сущность полностью завладела мной, - замечает
Мать, - нечто немного большее, чем я сама... И действительно, пережива-
ние всегда создает впечатление расширения за границы тела, как если бы
границы не кончались там, где мы думаем, или где мы ощущаем их; тело --
это как некий застывший и отвердевший объект, подобный маленькой оцепе-
невшей кукле или чопорному актеру: марионетка. Нечто немного большее,
чем я сама: ступни уходили ниже моих ступней, а голова немного возвыша-
лась над моей головой. Прочный блок... один единый кусок. И он был плот-
нее моего физического тела. Мы часто будем сталкиваться с этой особенной
чертой. Еще в Тлемчене, пятидесятью годами ранее, Теон уже говорил -- и
Мать восприняла -- о "субстанции, более плотной, чем физическая мате-
рия". Чем в точности является эта плотная материя, мы сейчас не знаем,
но это факт. Упанишады действительно упоминают о "плотном сознании",
чидхана, но это только "сознание" -- пока это сознание не стало матери-
альным и не сконденсировалось подобно облакам примордиального газа в ат-
мосфере первозданной земли? Поэтому настоящая Материя, очевидно, "плот-
нее", чем та, которую мы воспринимаем своими чувствами... Возможно, бу-
дущий опыт прояснит нам это. И внутри той плотности физическое тело
чувствуется почти нереальным -- как бы хрупким -- подобно осыпающемуся
песку.
Очевидно, если супраментальную субстанцию можно формовать тем пу-
тем, как мы видели, и если формы эти можно изменять по желанию, тогда
видимая твердость материи, как мы воспринимаем ее, должна будет исчез-
нуть. Само тело должно начать воспринимать себя иначе, чтобы иметь воз-
можность по-другому обращаться со своей субстанцией. Пока тело чувствует
себя жестким и твердым, оно не может быть ничем, кроме темного и неизле-
чимо смертного куска материи. Тело невероятно подвержено собственному
само-восприятию, оно как будто бы загипнотизировано собственными ощуще-
ниями: они представляют для нее истину, во многом так же, как справедли-
вость и правосудие составляют истину на ментальном уровне... и все же мы
знаем, сколь очень хрупкими, неустойчивыми и переменчивыми являются эти
истины. Поэтому тело должно научиться воспринимать себя по-другому, если
хочет получить хотя бы малейшую надежду на изменение -- короче говоря,
оно должно утратить свою привычку ложной материи и ложные ощущения лож-
ной материи: Восприятие должно ПРЕДШЕСТВОВАТЬ материальной трансформа-
ции, - сказала Мать. Когда тело начнем понимать, что вещи могут идти
по-другому, это будет великой революцией, даже еще более великой, чем
та, что произошла в головах, узнавших, что это земля вращается вокруг
солнца, а не наоборот. Но что поистине замечательно в этом теле, это то,
что меняется весь способ бытия, как только тело узнает нечто, как только
новое знание просачивается на клеточный уровень, тогда как мы можем сме-
шивать в своих головах хоть миллионы идей и космогонических теорий, без
того, чтобы жизнь изменилась хотя бы на йоту. Для тела знать означает
быть способным делать. Всякий раз, когда вы точно воспринимаете деталь,
это значит, что вы готовы ее реализовать... Сознание тела может знать
вещь точно и во всех деталях, только когда эта вещь находится НА ГРАНИ
реализации. И это будет надежным показателем. На самом деле тело не рас-
суждает, оно чувствует, может или не может что-то сделать, погрузиться
или не погрузиться, прыгнуть или не прыгнуть: тело является "мостом",
именно тело воспримет возможность своего следующего способа бытия. Таким
путем тело Матери начало воспринимать себя пористым или "хрупким", про-
ницаемым. Но требуется много повторных переживаний, чтобы все клетки
знали это.
Таков базис для процесса супраментальной трансформации.
И это излучается от меня, - заключает Мать. Мириады искорок, прони-
зывающих каждого... Я начинаю видеть, каким будет супраментальное тело.
Начал появляться свет материи. Мириады мельчайших искр. И все же
оставался вопрос: что же вуалирует это?
Сокровище в скале
Другое переживание, в июне 1958 года, еще более важно, поскольку
оно разбивает все наши попытки выдумывать явление (вот что плачевно: мы
выдумываем явление). Это переживание произошло в ванной комнате Матери,
в этом прозаическом месте, как будто бы показать нам, что вовсе не обя-
зательно сидеть в медитации со скрещенными ногами или находиться в со-
зерцании, чтобы участвовать в переживании подобного рода. Такие пережив-
ания происходят в наиболее банальном из всех банальностей -- но конечно
же! сверхразум не на небесах; банальное перестает быть банальным. Мать
сказала об этом с восхитительным чувством юмора: Если ты хочешь иметь
материальные переживания, то должен находиться в материи! И любопытно,
что это ее самое материальное переживание явилось повторением, но теперь
уж в материи, некоторых божественных переживаний, которые можно иметь
вне материи, в глубокой медитации, вне тела, в состоянии так называемого
экстаза, на вершине сознания -- это были небеса, погруженные в материю,
иными словами! Внезапно вспоминаются слова древних Риш Вед, которые наш-
ли "Сокровище небес, сокрытое в тайной пещере, подобно птенцу -- это
Сокровище в бесконечной скале" [I.130.3]. А здесь была не скала, а буты-
лочки с водой для полоскания рта! В конце концов, бутылочка сделана из
материи, как и мы сами. Теперь же внезапно все те бутылочки и все пред-
меты в ванной? включая тело Матери, начали вибрировать странной, созна-
тельной жизнью, жизнью без деления и столь гармоничной, стали миром,
столь точно и компактно организованным и светлым, что ни один атом де-
зорганизации не мог встретиться в той Гармонии. Все объекты в ванной
комнате были полны радостного энтузиазма -- все подчинялось, все!... Все
время, пока длилось это переживание, было абсолютно невозможно иметь
хоть малейшее расстройство в теле [Матери нездоровилось в то время], и
не только в теле, но и во всей окружающей материи. Было так, как если бы
каждый предмет подчинялся, даже не решая подчиняться: все происходило
автоматически. Во всем, неизменно, была божественная гармония. Если бы
это установилось навечно, БОЛЬШЕ НЕ МОГЛО БЫ БЫТЬ болезней, это было бы
невозможно, больше невозможны были бы несчастные случаи, больше не было
бы расстройств, и все вещи были бы гармонизированы (вероятно, постепен-
но), как раз так, как они были гармонизированы тогда. Была приподнята
вуаль над материей. И автоматически все оказалось в порядке, гармонич-
ным: нет болезни, нет несчастных случаев, нет стычек. Все отвечало. Не-
кое тождество в материи, частью которого являлось тело (ничуть не мень-
шей частью, чем все остальное). И сознательной материи, которая отвечает
всему и отвечает себе везде, без отделения. Но ведь эта материя не стала
сознательной из-за внезапного прикосновения волшебной палочки, не так
ли?... Вероятно, это мы внезапно начали осознавать нечто, что всегда бы-
ло таким образом, и произошло это благодаря некоему открытию или "разву-
алированию" в нашем сознании. Но, небеса, начать осознавать это -- бес-
ценный шаг! Потому что если это на самом деле устроено подобным образом,
тогда целый диапазон нового сознательно воздействия на материю становит-
ся возможным -- на всю земную материю, ведь где же материя кончается? На
какой границе она кончается, если не на границе, сделанной нашим малень-
ким мозгом? Прямое обращение материи самой с собой, будь то тело Матери
или бутылочки или какая-либо близлежащая или отдаленная материя. Я дейс-
твительно чувствовала, что это было первое переживание, то есть, новое
на земле. Потому что еще с 1910 года я имела переживание полного тож-
дества индивидуальной воли с Волей божественной, оно никогда не оставля-
ло меня... [Мы действительно могли бы вообразить, что это некая высшая
Воля или высшее видение по-разному взирает на материю со своих высот и
по-разному на нее воздействует, через некий божественный указ.] Это не
так, это НЕЧТО ИНОЕ. Именно Материя, становящаяся Божественной. И это
переживание действительно пришло с чувством, что это происходит на земле
впервые.
Мы гадаем, не "Божественное" ли это посетило первого гоминида в ви-
де волны мысли, которую он почувствовал как странную маленькую вибрацию,
приглашавшую его натянуть кусок лианы на изогнутую палку, чтобы смасте-
рить лук. Но здесь же странная маленькая вибрация появилась в материи
(даже в бутылочках для полоскания рта) и она не приглашала никого взять
один кусок материи и добавить его к другому, чтобы добиться какого-то
результата -- нет, нечего было добавлять, нечего соединять, не было
внешней манипуляции: сама материя двигалась, отвечала себе, взаимодейс-
твовала с собой и производила свои результаты. В чем-то похоже на то,
как сандали Мадам Теон, которые сами шли к ее ногам: вибрация одного
куска материи (сандали) отвечала на вибрацию другого куска материи (Ма-
дам Теон), потому что это та же самая сознательная материя. Это больше
не божественное откровение на вершинах Нирваны в некоем убаюкивающем
сознании, а божественное откровение... в бутылочке для полоскания рта (А
почему бы нет? Разве силикат менее благороден или менее материален, чем
спящий мозговой фибробласт?).
Материя, становящаяся Божественной...
Только подумайте об этом, это ошеломляющий поворот, потому что он
сводит вниз (извините за игру слов) все религии и все духовности мира.
Это революция даже более значительная, чем революция Коперника. Если не-
беса в материи, то куда мы бежим, куда мы убегаем? И что представляет
собой все их чудесное космическое, нирваничесое и небесное сознание? Ко-
роче говоря, мы как человеческие существа были слишком непрозрачными,
чтобы иметь какой-либо доступ к этой "Вещи", которую мы называем "Бо-
жественностью" или "Богом" или "Всевышним Сознанием", кроме как через
маленькое открытие в наших разумах, через маленькую дырку в оболочке --
через которую мы прорываемся на небеса. Аминь. Но это просто наша собс-
твенная эволюционная "толстокожесть" скрывает от нас то, что было здесь
везде, материально здесь, Бог под самыми нашими ступнями (и в наших
ступнях и не только в них - он также в бутылочках для полоскания рта).
Хотя слово "Бог" напичкано такой ложью, что, может быть, лучше забыть
его; иногда можно подумать, что Бог -- это самое изощренное изобретение
дьявола -- вот почему они идут вместе! Ведь кто тогда этот всемогущий
демиург, управляющей землей с высоты своих небес? Такие представления о
Боге весьма наивны и возмущают любой светлый разум, пусть даже этот бог
время от времени посылает вниз своего сына, чтобы расхлебывать всю эту
"кашу", произошедшую после творения -- ведь если не этот бог создал все,
тогда кто же? Что же, можно вся списать на дьявола, и так они и идут ру-
ка об руку, два неразделенных и неразделимых компаньона; можно только
гадать, кто чей отец. Но мы проходим через это противопоставление на от-
цов и "других", будь это "Боги" или "Дьяволы", как и через куски мате-
рии, разделенной по маленьким телам, и великие небеса, парящие над ста-
рой неизменной гнилостью земли. Эта эволюционная "каша" была, возможно,
предназначена для того, чтобы вести один вид, каким бы он ни был и каки-
ми угодно средствами, к той точке, где он был бы вынужден искать собс-
твенный божественный секрет в материи. Возможно, вы вступаем в царство
божественного единства в материи, без деления на "других", без расстоя-
ний, без удаленности. Возможно, мы начинаем близко подходить к ключу,
который изменит Смерть. Потому что если эта материя сознательна, если
эта материя божественна, тогда она не может умереть -- сознание не уми-
рает. Умирает только несознание. Только наше несознательное видение по-
рождает смерть, точно также, как оно было вынуждено сотворить богов и
рай, чтобы заместить ими то, что оно не может видеть со своим телом. Те-
перь тело увидит, и видя, оно сможет действовать.
"Сокровище в бесконечной скале."
Но что заставило Мать внезапно увидеть ту божественную вибрацию в
справедливое социальное устройство и менее тяжелые средства познания,
чем наши мозговые библиотеки. Все это вполне возможно. Но тогда что же?
Есть нечто, называемое Смертью, что подобно истоку всей отравы в мире, и
кажется, что пока тот исток не устранен, мир будет снова и снова отрав-
ляться в той или иной форме, возможно, непредсказуемым сегодня образом,
но, в конечном итоге, он расстроит все наше знание и всю нашу мудрость и
все наши "улучшения". Гниль не может быть улучшена. Есть некое основание
гнилостности мира, которое будет разлагать все, несмотря на все челове-
ческие или сверхчеловеческие усилия, которые мы накладываем на него.
Единственной мировой проблемой является Смерть.
Это единственный корень, который должен быть вырван.
А тем временем, мы движемся кругами, все кругами и кругами, и иног-
да это железный круг, иногда - золотой, но мы движемся кругами, мы дви-
жемся кругами, и дети будут двигаться кругами, и внуки будут двигаться
кругами -- и это все будет и будет продолжаться. Как хорошо она сказала.
Если бы мы знали чем на самом деле является Смерть, то проблема бы-
ла бы решена на три четверти, потому что бы мы знали, как с ней обра-
щаться, вместо того, чтобы вводить пеницилин в явление, которое пол-
ностью ускользает от нас.Смерть не там, где мы думаем. Где же тогда
Смерть? Где она притаилась?... Она прямо здесь, перед самым нашим носом.
Возможно, курс Матери ведет через нее.
И действительно, Мать и Шри Ауробиндо видели другой вид, другое те-
ло, другую субстанцию -- другой вид материи, больше не подверженный
правлению Смерти. Супраментальный мир. Они видели его, он существует. Но
как добраться туда?... Возможно, надо просто пройти через Смерть? Но
тогда где же она? Где Смерть? Смерть не в трупе, она начинается задолго
до него: она повсюду. Труп -- это просто итог. Болезнь -- это просто ре-
зультат. И вся глупость мира, все сумасшествие мира вытекает из из...
нечто. Так что, в самом деле, если мы должны ждать веками и веками и
улучшать улучшенное тело, чтобы достичь заветного порога и вступить в
другую Материю... тогда это ужасно. Боль этого мира ужасна -- геометри-
ческая и катастрофическая прогрессия боли, почти столь же ужасающая, как
число маленьких детей, которые все множатся и множатся по пыльным доро-
гам Индии. Это не возможно. Мы все чувствуем, что быстро приближаемся к
точки не-возможного. Нечто должно взорваться, нечто должно измениться,
повернуться. Нам не нужен супермен, поистине, нам нужно НЕЧТО ИНОЕ. Нам
не требуется улучшать или нормализовать нашу гнилость, нам нужно выб-
раться из нее, задышать другим воздухом. Но поскольку мы не верим в не-
бесный рай, потому что эволюция не верит в небесный рай, она верит в
землю -- вот даже почему она сначала создала землю -- нечто должно прои-
зойти в этой материи! Не через столетие, а сейчас -- это не терпит отла-
гательств.
Но что?
Мы должны добраться до настоящей материи, поскольку она здесь, но
что скрывает ее, что препятствует переходу?... Мы не можем больше ждать.
Мы не можем ждать, когда откроются миллионы и миллиарды глаз мира, если
это только вопрос изменения восприятия. Ведь кто же прочистит те миллио-
ны глаз, которые по большей части даже не хотят прочищаться, которые да-
же радуются своей грязи? Мы не можем, нет, мы не можем больше выставлять
нескольких элитных существ, которые служили бы примером миру -- у нас
больше нет времени! Большая вселенская Смерть стучится в нашу дверь.
Удушение до крайности удушающее; почти что требуется героизм, чтобы про-
должать жить в этом мире, если ты хотя бы немного пробужден. Так что же
тогда? Этот вопрос почти терзающий, когда мы живем с широко открытыми
глазами, с глазами, которые видят и касаются нищеты повсюду, с клетками,
которые чувствуют нищету повсюду.
Но затем Мать ушла; она пыталась. Преуспела ли она или провалилась
ее попытка, наша попытка, поскольку все бытие играло в клетках ее тела?
Она была мировым тиглем, нашим мостом, нашим переходом через... Чего она
достигла? Достигла ли она чего-то? Открыла ли она проход? Если бы мы
знали это, то, возможно, это помогло бы нам полностью открыть проход:
это как если бы дверь была здесь, перед нами, почти в самом воздухе, ко-
торым мы дышим, мы можем чувствовать это, и этого было бы достаточно,
чтобы увидеть, где дверь. Явление должно прийти к нам; это единственно
возможная надежда, поскольку ни один из миллиона не готов к тому, чтобы
сделать искреннее усилие дойти до конца леса -- даже до кромки леса -- и
все же, с нашей стороны должно быть предпринято какое-то действие, кото-
рое откроет дверь, если бы мы только знали, где она -- если бы мы пони-
мали, где она.
В этом смысл нашего совместного путешествия по этой книге, как че-
рез Смерть, как если бы к двери надежды для мира.
Мы должны найти дверь.
Свершится ли это постепенно или внезапно явится нечто новое? Будет
ли это постепенный переход от того, чем мы сейчас являемся, к тому, к
чему устремляется наш внутренний дух или же случится прорыв...? Будут ли
человеческий вид подобен другим видам, которые исчезли с лица земли?
Но разве современная катастрофическая акселерация не является прос-
то результатом ускорения "другой вещи"? Явлением, заставляющим нас быст-
рее идти? Мы всегда смотрим в неправильном направлении, мы всегда видим
"против", тогда как нет ничего, кроме "для". Весь мир с его миллионами
аберраций или "правильных направлений" движется всего лишь в одном нап-
равлении, движется равным образом как через аберрации, так и не-аберра-
ции -- ведь, в конечном итоге, мы вовсе не знаем, что происходит на са-
мом деле, мы актеры в фиктивной игре, здесь, снаружи, под звездами, тог-
да как нечто совершенно другое движет нами изнутри. Мы практические и
прагматические требования действия ради идеальных и моральных целей, по-
тому что каждая частная ситуация вынуждает нас действовать "за" или
"против", но все это лишь шаги, направленные к другой цели, далеко пре-
восходящей все наши идеалы или моральные спекуляции. Когда мы однажды
это увидим, то будем вылечены раз и навсегда от обмана видимости, и смо-
жем начать оценивать проблему на мировой шкале -- и видеть стремительный
спуск Другой Вещи в хаосе видимостей и путем всех средств. На самом деле
этого еще не было в 1950, но с 1956 в мир уже вошел новый факт, который
меняет все существующие условия и придает им значительное ускорение. Мир
изменился. Он поистине и радикально изменился -- мы не имеем представле-
ния, сколь радикально. Должен произойти взрыв видимостей перед нашим ли-
цом, прежде чем мы начнем понимать.
В 1958 году тот мир был еще очень молод, ему исполнилось только два
года. Мать открывает его шаг за шагом -- или, возможно, следует сказать,
"рас-крывает". Она снимает покров или крышку. Я припоминаю одно замеча-
тельное видение молодой, совсем юной индианки, дитя Матери, которая сама
не очень-то хорошо поняла, что видела, потому что никто в то время не
мог по-настоящему понять его значение -- но сейчас это довольно очевид-
но. В своем видении она была с одним очень "важным" джентльменом, одетым
"с иголочки", статным, носящим величественную шляпу (этот джентльмен был
Разум), а сама она была очень юной, ребенком не старше десяти-двенадцати
лет. Оба они внезапно оказались перед дверьми храма. Было ясно, что этот
джентльмен не собирался входить внутрь, но поскольку ключи были у него,
то они вошли вместе. В этом храме спокойно сидел на своем троне Кришна,
ребенок Кришна, очень маленький, с аурой голубого цвета, как он обычно и
описывается в индийской мифологии (голубой цвет -- это цвет разума, а
Кришна -- символ высших областей разума), и он был очень подвижным и
улыбающимся. Как только он увидел юную девочку, то тут же встал, подошел
к ней, взял за руку, и несмотря на протесты статного джентльмена, они
вышли наружу... в мир. Кришна не доходил девочки и до подбородка. И
вместе они пошли рука об руку: "Подожди, я покажу тебе кое-что..", -
сказал он с чарующей шаловливой улыбкой, на которую был способен один
только Кришна, - "мы весело проведем время". Так они и пошли, а по мере
того, как они гуляли, мирный народ начинал ссориться, в городах возника-
ла неразбериха -- он сеял хаос повсюду, смеясь все время. В некотором
замешательстве девочка повернулась к нему, и внезапно увидела, что вмес-
то того, чтобы смотреть на Кришну сверху-вниз, теперь она смотрит на не-
го снизу-вверх! Ее Кришна стал очень высоким -- он даже изменил цвет!
Кришна был в золоте! В плотном золоте, и все же светлым, улыбающимся,
очаровательным, резвящимся с ней по миру. И он все продолжал расти, рас-
ти и расти. И по мере того, как он рос, хаос все увеличивался, увеличи-
вался и увеличивался. Наконец, видя хаос повсюду, величественный, а те-
перь негодующий джентльмен попытался снова запереть Кришну в его храме
(храме Разума), так чтобы ему поклонялись так, как положено, под замком,
чтобы Кришна не сеял хаос. И Кришна внял просьбе джентльмена, все еще
держа руку девочки в своей. Но когда они вернулись к дверям храма, он
сказал ей с улыбкой в краешках глаз: "Я покажу тебе кое-что...". Кришна
в золоте вошел в храм и начал расти, расти и расти, так что разнес на
кусочки купол храма! Его голова прошла прямо через верхушку храма; за-
тем, смеясь, он вырвал стены храма голыми руками, переступил через руи-
ны, переступил через джентльмена, оказавшегося под развалинами, и... ви-
дение девочки закончилось с грандиозной вспышкой смеха.
Божественный смех нового мира.
Золото -- это цвет сверхразума.
Кришна в золоте растет среди нас. Берегите храмы.
А что это за видение? Это трансляция на визуальном языке того явле-
ния, которое может быть видено на всех языках, на всех уровнях, и ему
может быть дано столько же объяснений, сколько есть уровней. Вся пробле-
ма заключается в том, чтобы видеть вещи на правильном уровне. Что каса-
ется Матери, то она видела вещи на уровне собственного тела или, скорее,
именно тело видело вещи, это не было символической трансляцией "нечто"
на микроскопическом уровне или уровне разума или сердца, это было само
живое явление, в собственной среде. Потому что в конечном итоге есть
только одна вещь, которая по-настоящему понимает, и это материя, тело --
все остальное только трансляции. Но тогда какая же материя?
Это переживание становилось все более явным или рас-крытым, как
всегда. Год 1958, последний год перед великой поворотной точкой и "уеди-
нением" Матери, чтобы погрузиться в собственное тело (как Шри Ауробиндо
в 1926), отмечен двумя переживаниями или, скорее, тремя, поскольку одно
произошло немного раньше 1958 г. Эти переживания можно было бы обозна-
чить как A2, G3, C4 и т.д., как лабораторные эксперименты, потому что
каждый опыт вызывает целую линию опытов определенного типа: A1, A2, A3 и
т.д., которая обычно начинает пересекаться с другой линией: B1, B2, B3 и
т.д., чтобы образовать в конечном итоге целую сеть опытом с определенны-
ми, более выраженными линиями и кривыми. Есть тысячи таких опытов, и они
являются лишь началом громадной диаграммы, на которой постепенно вырисо-
вывается новая конфигурация мира.
Или, возможно, новая конфигурация Материи.
Но когда вы посреди опыта, то даже не знаете, что "X ведет к Y" или
"Y ведет к Z", вы даже не знаете, каким путем все следует; это просто
происходит. Происходит именно "нечто". В последствие мы приписываем это-
му смысл, или пытаемся приписать, но в то время это не имеет никакого
смысла: вы погружены в "ванну", которая производит различные модификации
сознания тела, что достаточно загадочно, пока не повторится тысячи раз.
Иными словами: A2+V4+... производит X0. А в X0 ответвляется новая ветка.
Но вы не можете быть уверенными ни в чем, пока не достигните конца, по-
тому что, как говорила Мать: "Принимается в расчет лишь последняя ста-
дия." И что тогда на пути, а что нет? Что важно, а что неважно? Пропу-
щенная пылинка могла бы, возможно, содержать весь ключ к мистерии.
Очень трудная диаграмма. Потому что, будь новый мир уже объяснен,
он больше не был бы новым!
Хрупкое тело
Действие, развитие и влияние этой новой Мощи постепенно становилось
более отчетливым в теле. В теле, являющимся неким "представительным объ-
ектом" мира, как она говорила, чтобы проверить, сможет ли эта Мощь расти
там и быть рожденной этой земной субстанцией, и оттуда распространяться
на всю Материю. Новую Мощь всегда трудно переносить; если бы поток мен-
тальной энергии внезапно вылился бы в мозг обезьяны, то сама темнота
субстанции мозга создала бы такое сопротивление и трение, что бедная
обезьяна лишилась бы чувств или оказалась бы в глубоком шоке. Поэтому
опыты как бы отмеряются, "количество" или квант сверхразума манифестиру-
ет постепенно, по мере того, как очищается тело или приспосабливается к
нему. Сначала это чувствовалось, как некая пульсация в клетках, нечто,
что оставляет восприятие или ощущение или впечатление... крайне странное
и новое. Во втором переживании (Было ли оно вторым? Ведь на самом деле
мы не всегда знаем, когда начинается "переживание": есть тысячи малень-
ких ненавязчивых и едва воспринимаемых контактов, подобных разнице в
воздухе или некоему особому, ускользающему впечатлению, и они приходят
снова и снова, постепенно и как бы незаметно подготавливая субстанцию --
на самом деле, переживание разворачивается постоянно.), в это время, од-
нако, несколько супраментальных "черт" намеревались проступить более от-
четливо: Супраментальная сущность полностью завладела мной, - замечает
Мать, - нечто немного большее, чем я сама... И действительно, пережива-
ние всегда создает впечатление расширения за границы тела, как если бы
границы не кончались там, где мы думаем, или где мы ощущаем их; тело --
это как некий застывший и отвердевший объект, подобный маленькой оцепе-
невшей кукле или чопорному актеру: марионетка. Нечто немного большее,
чем я сама: ступни уходили ниже моих ступней, а голова немного возвыша-
лась над моей головой. Прочный блок... один единый кусок. И он был плот-
нее моего физического тела. Мы часто будем сталкиваться с этой особенной
чертой. Еще в Тлемчене, пятидесятью годами ранее, Теон уже говорил -- и
Мать восприняла -- о "субстанции, более плотной, чем физическая мате-
рия". Чем в точности является эта плотная материя, мы сейчас не знаем,
но это факт. Упанишады действительно упоминают о "плотном сознании",
чидхана, но это только "сознание" -- пока это сознание не стало матери-
альным и не сконденсировалось подобно облакам примордиального газа в ат-
мосфере первозданной земли? Поэтому настоящая Материя, очевидно, "плот-
нее", чем та, которую мы воспринимаем своими чувствами... Возможно, бу-
дущий опыт прояснит нам это. И внутри той плотности физическое тело
чувствуется почти нереальным -- как бы хрупким -- подобно осыпающемуся
песку.
Очевидно, если супраментальную субстанцию можно формовать тем пу-
тем, как мы видели, и если формы эти можно изменять по желанию, тогда
видимая твердость материи, как мы воспринимаем ее, должна будет исчез-
нуть. Само тело должно начать воспринимать себя иначе, чтобы иметь воз-
можность по-другому обращаться со своей субстанцией. Пока тело чувствует
себя жестким и твердым, оно не может быть ничем, кроме темного и неизле-
чимо смертного куска материи. Тело невероятно подвержено собственному
само-восприятию, оно как будто бы загипнотизировано собственными ощуще-
ниями: они представляют для нее истину, во многом так же, как справедли-
вость и правосудие составляют истину на ментальном уровне... и все же мы
знаем, сколь очень хрупкими, неустойчивыми и переменчивыми являются эти
истины. Поэтому тело должно научиться воспринимать себя по-другому, если
хочет получить хотя бы малейшую надежду на изменение -- короче говоря,
оно должно утратить свою привычку ложной материи и ложные ощущения лож-
ной материи: Восприятие должно ПРЕДШЕСТВОВАТЬ материальной трансформа-
ции, - сказала Мать. Когда тело начнем понимать, что вещи могут идти
по-другому, это будет великой революцией, даже еще более великой, чем
та, что произошла в головах, узнавших, что это земля вращается вокруг
солнца, а не наоборот. Но что поистине замечательно в этом теле, это то,
что меняется весь способ бытия, как только тело узнает нечто, как только
новое знание просачивается на клеточный уровень, тогда как мы можем сме-
шивать в своих головах хоть миллионы идей и космогонических теорий, без
того, чтобы жизнь изменилась хотя бы на йоту. Для тела знать означает
быть способным делать. Всякий раз, когда вы точно воспринимаете деталь,
это значит, что вы готовы ее реализовать... Сознание тела может знать
вещь точно и во всех деталях, только когда эта вещь находится НА ГРАНИ
реализации. И это будет надежным показателем. На самом деле тело не рас-
суждает, оно чувствует, может или не может что-то сделать, погрузиться
или не погрузиться, прыгнуть или не прыгнуть: тело является "мостом",
именно тело воспримет возможность своего следующего способа бытия. Таким
путем тело Матери начало воспринимать себя пористым или "хрупким", про-
ницаемым. Но требуется много повторных переживаний, чтобы все клетки
знали это.
Таков базис для процесса супраментальной трансформации.
И это излучается от меня, - заключает Мать. Мириады искорок, прони-
зывающих каждого... Я начинаю видеть, каким будет супраментальное тело.
Начал появляться свет материи. Мириады мельчайших искр. И все же
оставался вопрос: что же вуалирует это?
Сокровище в скале
Другое переживание, в июне 1958 года, еще более важно, поскольку
оно разбивает все наши попытки выдумывать явление (вот что плачевно: мы
выдумываем явление). Это переживание произошло в ванной комнате Матери,
в этом прозаическом месте, как будто бы показать нам, что вовсе не обя-
зательно сидеть в медитации со скрещенными ногами или находиться в со-
зерцании, чтобы участвовать в переживании подобного рода. Такие пережив-
ания происходят в наиболее банальном из всех банальностей -- но конечно
же! сверхразум не на небесах; банальное перестает быть банальным. Мать
сказала об этом с восхитительным чувством юмора: Если ты хочешь иметь
материальные переживания, то должен находиться в материи! И любопытно,
что это ее самое материальное переживание явилось повторением, но теперь
уж в материи, некоторых божественных переживаний, которые можно иметь
вне материи, в глубокой медитации, вне тела, в состоянии так называемого
экстаза, на вершине сознания -- это были небеса, погруженные в материю,
иными словами! Внезапно вспоминаются слова древних Риш Вед, которые наш-
ли "Сокровище небес, сокрытое в тайной пещере, подобно птенцу -- это
Сокровище в бесконечной скале" [I.130.3]. А здесь была не скала, а буты-
лочки с водой для полоскания рта! В конце концов, бутылочка сделана из
материи, как и мы сами. Теперь же внезапно все те бутылочки и все пред-
меты в ванной? включая тело Матери, начали вибрировать странной, созна-
тельной жизнью, жизнью без деления и столь гармоничной, стали миром,
столь точно и компактно организованным и светлым, что ни один атом де-
зорганизации не мог встретиться в той Гармонии. Все объекты в ванной
комнате были полны радостного энтузиазма -- все подчинялось, все!... Все
время, пока длилось это переживание, было абсолютно невозможно иметь
хоть малейшее расстройство в теле [Матери нездоровилось в то время], и
не только в теле, но и во всей окружающей материи. Было так, как если бы
каждый предмет подчинялся, даже не решая подчиняться: все происходило
автоматически. Во всем, неизменно, была божественная гармония. Если бы
это установилось навечно, БОЛЬШЕ НЕ МОГЛО БЫ БЫТЬ болезней, это было бы
невозможно, больше невозможны были бы несчастные случаи, больше не было
бы расстройств, и все вещи были бы гармонизированы (вероятно, постепен-
но), как раз так, как они были гармонизированы тогда. Была приподнята
вуаль над материей. И автоматически все оказалось в порядке, гармонич-
ным: нет болезни, нет несчастных случаев, нет стычек. Все отвечало. Не-
кое тождество в материи, частью которого являлось тело (ничуть не мень-
шей частью, чем все остальное). И сознательной материи, которая отвечает
всему и отвечает себе везде, без отделения. Но ведь эта материя не стала
сознательной из-за внезапного прикосновения волшебной палочки, не так
ли?... Вероятно, это мы внезапно начали осознавать нечто, что всегда бы-
ло таким образом, и произошло это благодаря некоему открытию или "разву-
алированию" в нашем сознании. Но, небеса, начать осознавать это -- бес-
ценный шаг! Потому что если это на самом деле устроено подобным образом,
тогда целый диапазон нового сознательно воздействия на материю становит-
ся возможным -- на всю земную материю, ведь где же материя кончается? На
какой границе она кончается, если не на границе, сделанной нашим малень-
ким мозгом? Прямое обращение материи самой с собой, будь то тело Матери
или бутылочки или какая-либо близлежащая или отдаленная материя. Я дейс-
твительно чувствовала, что это было первое переживание, то есть, новое
на земле. Потому что еще с 1910 года я имела переживание полного тож-
дества индивидуальной воли с Волей божественной, оно никогда не оставля-
ло меня... [Мы действительно могли бы вообразить, что это некая высшая
Воля или высшее видение по-разному взирает на материю со своих высот и
по-разному на нее воздействует, через некий божественный указ.] Это не
так, это НЕЧТО ИНОЕ. Именно Материя, становящаяся Божественной. И это
переживание действительно пришло с чувством, что это происходит на земле
впервые.
Мы гадаем, не "Божественное" ли это посетило первого гоминида в ви-
де волны мысли, которую он почувствовал как странную маленькую вибрацию,
приглашавшую его натянуть кусок лианы на изогнутую палку, чтобы смасте-
рить лук. Но здесь же странная маленькая вибрация появилась в материи
(даже в бутылочках для полоскания рта) и она не приглашала никого взять
один кусок материи и добавить его к другому, чтобы добиться какого-то
результата -- нет, нечего было добавлять, нечего соединять, не было
внешней манипуляции: сама материя двигалась, отвечала себе, взаимодейс-
твовала с собой и производила свои результаты. В чем-то похоже на то,
как сандали Мадам Теон, которые сами шли к ее ногам: вибрация одного
куска материи (сандали) отвечала на вибрацию другого куска материи (Ма-
дам Теон), потому что это та же самая сознательная материя. Это больше
не божественное откровение на вершинах Нирваны в некоем убаюкивающем
сознании, а божественное откровение... в бутылочке для полоскания рта (А
почему бы нет? Разве силикат менее благороден или менее материален, чем
спящий мозговой фибробласт?).
Материя, становящаяся Божественной...
Только подумайте об этом, это ошеломляющий поворот, потому что он
сводит вниз (извините за игру слов) все религии и все духовности мира.
Это революция даже более значительная, чем революция Коперника. Если не-
беса в материи, то куда мы бежим, куда мы убегаем? И что представляет
собой все их чудесное космическое, нирваничесое и небесное сознание? Ко-
роче говоря, мы как человеческие существа были слишком непрозрачными,
чтобы иметь какой-либо доступ к этой "Вещи", которую мы называем "Бо-
жественностью" или "Богом" или "Всевышним Сознанием", кроме как через
маленькое открытие в наших разумах, через маленькую дырку в оболочке --
через которую мы прорываемся на небеса. Аминь. Но это просто наша собс-
твенная эволюционная "толстокожесть" скрывает от нас то, что было здесь
везде, материально здесь, Бог под самыми нашими ступнями (и в наших
ступнях и не только в них - он также в бутылочках для полоскания рта).
Хотя слово "Бог" напичкано такой ложью, что, может быть, лучше забыть
его; иногда можно подумать, что Бог -- это самое изощренное изобретение
дьявола -- вот почему они идут вместе! Ведь кто тогда этот всемогущий
демиург, управляющей землей с высоты своих небес? Такие представления о
Боге весьма наивны и возмущают любой светлый разум, пусть даже этот бог
время от времени посылает вниз своего сына, чтобы расхлебывать всю эту
"кашу", произошедшую после творения -- ведь если не этот бог создал все,
тогда кто же? Что же, можно вся списать на дьявола, и так они и идут ру-
ка об руку, два неразделенных и неразделимых компаньона; можно только
гадать, кто чей отец. Но мы проходим через это противопоставление на от-
цов и "других", будь это "Боги" или "Дьяволы", как и через куски мате-
рии, разделенной по маленьким телам, и великие небеса, парящие над ста-
рой неизменной гнилостью земли. Эта эволюционная "каша" была, возможно,
предназначена для того, чтобы вести один вид, каким бы он ни был и каки-
ми угодно средствами, к той точке, где он был бы вынужден искать собс-
твенный божественный секрет в материи. Возможно, вы вступаем в царство
божественного единства в материи, без деления на "других", без расстоя-
ний, без удаленности. Возможно, мы начинаем близко подходить к ключу,
который изменит Смерть. Потому что если эта материя сознательна, если
эта материя божественна, тогда она не может умереть -- сознание не уми-
рает. Умирает только несознание. Только наше несознательное видение по-
рождает смерть, точно также, как оно было вынуждено сотворить богов и
рай, чтобы заместить ими то, что оно не может видеть со своим телом. Те-
перь тело увидит, и видя, оно сможет действовать.
"Сокровище в бесконечной скале."
Но что заставило Мать внезапно увидеть ту божественную вибрацию в