Страница:
– Да, я понимаю. Спасибо еще раз, мистер Макивер. Завтра я обязательно верну вам фотографию.
Марла поднялась. Собака тоже. Глухо заворчала, оскалила зубы.
– Простите, что не провожаю вас. Я очень устал. Я открою вам калитку отсюда. Сидеть, Гестапо!
Марла осторожно прошла мимо собаки, ожидая, что эти белые зубы сейчас вопьются ей в лодыжку. Однако Гестапо не двинулся с места.
Марла побежала по дорожке к своему «мерседесу». Так-так-так… Только подумайте, что удалось раскопать! Она не могла сдержать улыбку. Интересно, Жиро так же повезло с сослуживцами Лори Мартин? Вряд ли. Да, ей будет что ему рассказать.
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Марла поднялась. Собака тоже. Глухо заворчала, оскалила зубы.
– Простите, что не провожаю вас. Я очень устал. Я открою вам калитку отсюда. Сидеть, Гестапо!
Марла осторожно прошла мимо собаки, ожидая, что эти белые зубы сейчас вопьются ей в лодыжку. Однако Гестапо не двинулся с места.
Марла побежала по дорожке к своему «мерседесу». Так-так-так… Только подумайте, что удалось раскопать! Она не могла сдержать улыбку. Интересно, Жиро так же повезло с сослуживцами Лори Мартин? Вряд ли. Да, ей будет что ему рассказать.
Глава 19
Эл опустился на высокий табурет у подковообразной стойки бара «Эпл-Пэн» на Пико, на расстоянии квартала к востоку от Уэствуда. Со времени открытия, где-то в сороковых годах, это место почти не изменилось. Когда-то Эл любил его больше всех остальных заведений. Вот прошло уже десять минут, как он ждет. Очередь извивается по обе стороны стеклянной двери. За стойкой трудились четверо ребят. Присматривали за решетками грилей, накладывали готовые блюда в картонные тарелки. Бургеры, тосты, салаты. Отрезали большие куски яблочного пирога – наверное, лучшего в Лос-Анджелесе. Во всяком случае, по мнению Эла Жиро. А судя по длинной очереди, и многих других.
– Как делишки, Эл? Тебе как обычно?
Эл приходил сюда поесть в течение пятнадцати лет. А парень за стойкой работает здесь и того дольше.
– Спрашиваешь!
– Да кто знает? Может, у тебя вкусы изменились. Может, захотелось бургера.
Бармен подвинул через стойку банку кока-колы и картонный стаканчик – на случай если Элу вдруг захочется проявить интеллигентность. Через минуту перед Элом появился салат из тунца, тарелка с жареным мясом и еще одна тарелка с кетчупом.
Едва он успел положить в рот первый кусок, как за спиной словно пронесся порыв ветра. Он обернулся. К стойке, прокладывая себе дорогу локтями, стремительно продвигалась Марла, одетая – если это можно так назвать – в белые шорты, белый спортивный бюстгальтер, кроссовки и кепку с козырьком.
– Простите… извините… позвольте… разрешите пройти… – Она уже добралась до начала очереди и скользнула на только что освободившийся табурет рядом с Элом. – Я вместе с ним, – объяснила Марла через плечо нервозному человеку, стоявшему первым в очереди.
– Марла, как не стыдно… – прошипел Жиро. – Этот бедный парень ждет уже больше десяти минут. И вообще, здесь очередь, если ты не заметила.
– Я знала, что застану тебя здесь. Да, я заметила очередь, но это очень важно.
Она не сдержала улыбки.
– Тебя сейчас вышвырнут отсюда.
– Как говорят, меня и не из таких мест вышвыривали.
– Что желаете, леди?
Парень за стойкой начал терять терпение. Она сбивает ему весь ритм работы – пятнадцать минут с того момента, как посетитель усядется за стойку, и до того, как он выйдет за дверь. Но только не с этой дамой.
– Ммм… дайте подумать… – Марла начала изучать меню на стойке. Гамбургер, чизбургер, салат с тунцом, салат с яйцом, яблочный пирог. Склонила голову набок, улыбнулась. – Чего бы мне сейчас действительно хотелось, – так это семги и хрустящего кунжутного бублика с мягким сыром.
Эл и парень за стойкой раздраженно сверкнули на нее глазами.
– Леди, там за углом есть «Деликатесы для детей». У нас здесь бургеры. Что будете заказывать?
– Ну тогда салат с яйцом. Ничего жареного, пожалуйста.
– Хоть бы покраснела, – пробормотал Эл, зачерпнув кетчупа.
– В наши дни женщины не краснеют. Мы с этим давно покончили.
– И чем заменили?
– Извинениями.
На губах ее появилась озорная усмешка. Она обернулась к человеку из очереди, все еще стоявшему за ее спиной в ожидании. Потом к бармену.
– Прошу прощения. Извините меня. – (Бармен в этот момент хлопнул на стойку картонную тарелку с салатом). – О Господи, да тут порция на четверых! Мне понадобится сумка для объедков – отнести собаке.
Эл возвел глаза к небу.
– Простите меня, – поспешно добавила Марла.
– Ну все-все, ты перед всеми извинилась, ешь теперь этот чертов салат, и пошли отсюда.
– Но мне столько нужно тебе рассказать.
Она просидела здесь уже пять минут и еще не проглотила ни кусочка. Весь рабочий ритм «Эпл-Пэна» полетел в тартарары.
– Постарайся понять, Марла, – прошипел Эл, – это не «Ритц». Здесь стараются пропустить как можно больше народа. Для них главное – это количество.
Она взяла со стола картонную тарелку и банку с кока-колой. Соскользнула с красного табурета.
– Хорошо-хорошо, я больше никого не задерживаю. Поем в машине. И вообще, мне этого вовсе не хочется, черт побери.
Эл уже покончил с едой. Заплатил за обоих, схватил со стойки банку с кока-колой, подхватил Марлу под руку и подтолкнул к выходу.
– Я хожу сюда уже пятнадцать лет, но теперь не думаю, что еще когда-нибудь здесь покажусь.
– Это почему же?
Она искренне не понимает. Эл тяжело вздохнул.
– Не важно, Марла. Ну, так что там у тебя за сногсшибательные новости?
Они уже сидели в ее «мерседесе». Эл захлопнул дверцу. Сделал большой глоток ледяной кока-колы из банки. Марла лизнула яичный салат.
– Ммм… вкусно!
– Лучший салат во всем городе. – Эл произнес это с такой гордостью, словно сам владел баром.
– Судя по твоему паршивому настроению, тебе не очень повезло с сослуживцами Лори Мартин?
Эл покончил со своей банкой колы и принялся за ее.
– Знаешь что, Марла? Иногда ты бываешь жуткой занудой.
– Кто? Я?!
Она невинно захлопала длинными ресницами. Эл покачал головой.
– Прекрати, радость моя. Мы говорим о деле, не забывай. И не забывай, что я твой босс.
– Да, сэр!
Она чинно выпрямилась, отчего тарелка с салатом полетела вниз и приземлилась – салатной стороной – на ботинки Эла.
Марла задумчиво смотрела вниз.
– Давай взглянем на это дело с другой стороны. Чистильщик отполирует твои ботинки до блеска. В любом случае это лучше, чем если бы испачкался мой черный коврик.
Эл сделал глубокий вдох.
– Марла, я уже говорю стиснув зубы, если ты еще не заметила.
С помощью картонной тарелки и обеденной салфеточки он попытался счистить салат с ботинок.
– Вот, возьми. – Марла кинула ему коробку бумажных носовых платков. – Я уже три раза извинилась за последние пятнадцать минут. Ладно, могу еще раз. Прости меня, Эл, я не хотела. Вот видишь, я уже исправляюсь.
Неожиданно она наклонилась, обхватила его лицо руками, испачканными яичным салатом, и смачно поцеловала в губы. Поцелуй затянулся. Сердце запрыгало в груди у Эла. Ну прямо юнец на первом свидании, мелькнула в голове счастливая мысль. Он поцеловал ее еще.
– Ну так что там у тебя такое важное?
Марла смотрела на него потемневшими серо-зелеными глазами. Губы распухли. Господи, до чего же хороша! И до чего сексуальна… Он с трудом взял себя в руки.
– Я нашла дружка Лори Мартин.
– Ну и…
Он откинулся на комфортабельном кожаном сиденье, выглянул в окно, изображая равнодушие. Марла с силой ударила его кулачком по руке.
– Ох! Осторожнее – поранишь человека. Эл над ней смеялся, и она это знала.
– О'кей, босс. Значит, картина такова. В баптистской церкви Лори Мартин познакомилась с неким мистером Джоном Макивером. Она была в одном из своих «домашних» платьев, он – седовласый, в очках с толстенными стеклами и с палкой. Ему восемьдесят четыре, ей за тридцать. Макивер хорошо обеспечен, Лори играла с ним в какую-то свою игру. Помнишь тот перстень со змейкой? Это обручальное кольцо. Она выбрала – он заплатил. Эл изумленно присвистнул.
– Почему же Лори не носила его, как положено?
– Не хотела, чтобы кто-нибудь еще знал. Пока. Это была их тайна. Просила его удостовериться в том, – что он действительно этого хочет. И кроме того, боялась сплетен. Лори – бедная, непритязательная, одинокая и беззащитная женщина в большом и враждебном мире.
Эл снова присвистнул. Марла просияла.
– Ну как?
– Радость моя, ты просто чудо.
– Это еще не все. По мнению Макивера, Лори Мартин чуть ли не святая. Добродетельная женщина в старомодном смысле этого слова, так он сказал. Напомнила ему покойную жену, Имоджен. Я видела портрет этой Имоджен. Мне она показалась настоящей стервой.
– А он что собой представляет?
– Макивер? – Марла на минуту задумалась. – Не сказала бы что мне он очень понравился. Но он какой-то… беззащитный. Старый, одинокий, немного тронутый. Плохо видит, плохо слышит. Но они оба – и старик, и Гестапо – любили ее.
– Гестапо?
– Немецкая овчарка. Чуть не разорвала меня на куски. И разорвала бы, если бы я сделала одно неверное движение. Но Лори она, по-видимому, обожала. Ну конечно, она всегда приносила для нее что-нибудь вкусненькое, например косточку. Выставила Макивера, я думаю, на несколько тысяч долларов, якобы для ребенка так называемой сестры, которому срочно понадобилась операция. И еще на благотворительность для детей, которой она якобы активно занималась.
– Чудеса, да и только…
Глядя ему прямо в глаза, Марла выдала последнее:
– Еще она сказала Макиверу, что он первый, кого она полюбила после смерти мужа, который якобы умер десять лет назад.
У Эла буквально глаза на лоб полезли. Марла удовлетворенно усмехнулась:
– Ну наконец-то я тебя проняла, Жиро.
– Вот, значит, как… Муж и сестра с ребенком? Да, жить становится все интереснее.
– А вот это сама Лори Мартин.
Она торжествующе взмахнула фотографией. Эл с интересом всматривался в нее.
– Жизнь Лори номер два. А мне, кажется, удалось краем глаза взглянуть на ее жизнь номер три.
Эл протянул ей большой коричневый конверт, в котором оказался увеличенный снимок маленькой черной собачки, сидящей на капоте машины.
– Я его увеличил. Замечаешь что-нибудь интересное? Марла покачала головой.
– Симпатичная собачка.
– Так вот, эта симпатичная собачка сидит на капоте машины «ройял-бьюик» выпуска тысяча девятьсот восьмидесятого года. Если бы ты была более наблюдательным частным детективом, то заметила бы на ней номерной знак Флориды. Номер отчетливо виден.
– Флорида?
Марла тут же вспомнила квартиру Лори с ее пастельным убранством, типичным для Флориды.
– Теперь ты догадалась, откуда нам надо начинать расследование, радость моя?
– Всегда мечтала увидеть Южный берег.
– Как делишки, Эл? Тебе как обычно?
Эл приходил сюда поесть в течение пятнадцати лет. А парень за стойкой работает здесь и того дольше.
– Спрашиваешь!
– Да кто знает? Может, у тебя вкусы изменились. Может, захотелось бургера.
Бармен подвинул через стойку банку кока-колы и картонный стаканчик – на случай если Элу вдруг захочется проявить интеллигентность. Через минуту перед Элом появился салат из тунца, тарелка с жареным мясом и еще одна тарелка с кетчупом.
Едва он успел положить в рот первый кусок, как за спиной словно пронесся порыв ветра. Он обернулся. К стойке, прокладывая себе дорогу локтями, стремительно продвигалась Марла, одетая – если это можно так назвать – в белые шорты, белый спортивный бюстгальтер, кроссовки и кепку с козырьком.
– Простите… извините… позвольте… разрешите пройти… – Она уже добралась до начала очереди и скользнула на только что освободившийся табурет рядом с Элом. – Я вместе с ним, – объяснила Марла через плечо нервозному человеку, стоявшему первым в очереди.
– Марла, как не стыдно… – прошипел Жиро. – Этот бедный парень ждет уже больше десяти минут. И вообще, здесь очередь, если ты не заметила.
– Я знала, что застану тебя здесь. Да, я заметила очередь, но это очень важно.
Она не сдержала улыбки.
– Тебя сейчас вышвырнут отсюда.
– Как говорят, меня и не из таких мест вышвыривали.
– Что желаете, леди?
Парень за стойкой начал терять терпение. Она сбивает ему весь ритм работы – пятнадцать минут с того момента, как посетитель усядется за стойку, и до того, как он выйдет за дверь. Но только не с этой дамой.
– Ммм… дайте подумать… – Марла начала изучать меню на стойке. Гамбургер, чизбургер, салат с тунцом, салат с яйцом, яблочный пирог. Склонила голову набок, улыбнулась. – Чего бы мне сейчас действительно хотелось, – так это семги и хрустящего кунжутного бублика с мягким сыром.
Эл и парень за стойкой раздраженно сверкнули на нее глазами.
– Леди, там за углом есть «Деликатесы для детей». У нас здесь бургеры. Что будете заказывать?
– Ну тогда салат с яйцом. Ничего жареного, пожалуйста.
– Хоть бы покраснела, – пробормотал Эл, зачерпнув кетчупа.
– В наши дни женщины не краснеют. Мы с этим давно покончили.
– И чем заменили?
– Извинениями.
На губах ее появилась озорная усмешка. Она обернулась к человеку из очереди, все еще стоявшему за ее спиной в ожидании. Потом к бармену.
– Прошу прощения. Извините меня. – (Бармен в этот момент хлопнул на стойку картонную тарелку с салатом). – О Господи, да тут порция на четверых! Мне понадобится сумка для объедков – отнести собаке.
Эл возвел глаза к небу.
– Простите меня, – поспешно добавила Марла.
– Ну все-все, ты перед всеми извинилась, ешь теперь этот чертов салат, и пошли отсюда.
– Но мне столько нужно тебе рассказать.
Она просидела здесь уже пять минут и еще не проглотила ни кусочка. Весь рабочий ритм «Эпл-Пэна» полетел в тартарары.
– Постарайся понять, Марла, – прошипел Эл, – это не «Ритц». Здесь стараются пропустить как можно больше народа. Для них главное – это количество.
Она взяла со стола картонную тарелку и банку с кока-колой. Соскользнула с красного табурета.
– Хорошо-хорошо, я больше никого не задерживаю. Поем в машине. И вообще, мне этого вовсе не хочется, черт побери.
Эл уже покончил с едой. Заплатил за обоих, схватил со стойки банку с кока-колой, подхватил Марлу под руку и подтолкнул к выходу.
– Я хожу сюда уже пятнадцать лет, но теперь не думаю, что еще когда-нибудь здесь покажусь.
– Это почему же?
Она искренне не понимает. Эл тяжело вздохнул.
– Не важно, Марла. Ну, так что там у тебя за сногсшибательные новости?
Они уже сидели в ее «мерседесе». Эл захлопнул дверцу. Сделал большой глоток ледяной кока-колы из банки. Марла лизнула яичный салат.
– Ммм… вкусно!
– Лучший салат во всем городе. – Эл произнес это с такой гордостью, словно сам владел баром.
– Судя по твоему паршивому настроению, тебе не очень повезло с сослуживцами Лори Мартин?
Эл покончил со своей банкой колы и принялся за ее.
– Знаешь что, Марла? Иногда ты бываешь жуткой занудой.
– Кто? Я?!
Она невинно захлопала длинными ресницами. Эл покачал головой.
– Прекрати, радость моя. Мы говорим о деле, не забывай. И не забывай, что я твой босс.
– Да, сэр!
Она чинно выпрямилась, отчего тарелка с салатом полетела вниз и приземлилась – салатной стороной – на ботинки Эла.
Марла задумчиво смотрела вниз.
– Давай взглянем на это дело с другой стороны. Чистильщик отполирует твои ботинки до блеска. В любом случае это лучше, чем если бы испачкался мой черный коврик.
Эл сделал глубокий вдох.
– Марла, я уже говорю стиснув зубы, если ты еще не заметила.
С помощью картонной тарелки и обеденной салфеточки он попытался счистить салат с ботинок.
– Вот, возьми. – Марла кинула ему коробку бумажных носовых платков. – Я уже три раза извинилась за последние пятнадцать минут. Ладно, могу еще раз. Прости меня, Эл, я не хотела. Вот видишь, я уже исправляюсь.
Неожиданно она наклонилась, обхватила его лицо руками, испачканными яичным салатом, и смачно поцеловала в губы. Поцелуй затянулся. Сердце запрыгало в груди у Эла. Ну прямо юнец на первом свидании, мелькнула в голове счастливая мысль. Он поцеловал ее еще.
– Ну так что там у тебя такое важное?
Марла смотрела на него потемневшими серо-зелеными глазами. Губы распухли. Господи, до чего же хороша! И до чего сексуальна… Он с трудом взял себя в руки.
– Я нашла дружка Лори Мартин.
– Ну и…
Он откинулся на комфортабельном кожаном сиденье, выглянул в окно, изображая равнодушие. Марла с силой ударила его кулачком по руке.
– Ох! Осторожнее – поранишь человека. Эл над ней смеялся, и она это знала.
– О'кей, босс. Значит, картина такова. В баптистской церкви Лори Мартин познакомилась с неким мистером Джоном Макивером. Она была в одном из своих «домашних» платьев, он – седовласый, в очках с толстенными стеклами и с палкой. Ему восемьдесят четыре, ей за тридцать. Макивер хорошо обеспечен, Лори играла с ним в какую-то свою игру. Помнишь тот перстень со змейкой? Это обручальное кольцо. Она выбрала – он заплатил. Эл изумленно присвистнул.
– Почему же Лори не носила его, как положено?
– Не хотела, чтобы кто-нибудь еще знал. Пока. Это была их тайна. Просила его удостовериться в том, – что он действительно этого хочет. И кроме того, боялась сплетен. Лори – бедная, непритязательная, одинокая и беззащитная женщина в большом и враждебном мире.
Эл снова присвистнул. Марла просияла.
– Ну как?
– Радость моя, ты просто чудо.
– Это еще не все. По мнению Макивера, Лори Мартин чуть ли не святая. Добродетельная женщина в старомодном смысле этого слова, так он сказал. Напомнила ему покойную жену, Имоджен. Я видела портрет этой Имоджен. Мне она показалась настоящей стервой.
– А он что собой представляет?
– Макивер? – Марла на минуту задумалась. – Не сказала бы что мне он очень понравился. Но он какой-то… беззащитный. Старый, одинокий, немного тронутый. Плохо видит, плохо слышит. Но они оба – и старик, и Гестапо – любили ее.
– Гестапо?
– Немецкая овчарка. Чуть не разорвала меня на куски. И разорвала бы, если бы я сделала одно неверное движение. Но Лори она, по-видимому, обожала. Ну конечно, она всегда приносила для нее что-нибудь вкусненькое, например косточку. Выставила Макивера, я думаю, на несколько тысяч долларов, якобы для ребенка так называемой сестры, которому срочно понадобилась операция. И еще на благотворительность для детей, которой она якобы активно занималась.
– Чудеса, да и только…
Глядя ему прямо в глаза, Марла выдала последнее:
– Еще она сказала Макиверу, что он первый, кого она полюбила после смерти мужа, который якобы умер десять лет назад.
У Эла буквально глаза на лоб полезли. Марла удовлетворенно усмехнулась:
– Ну наконец-то я тебя проняла, Жиро.
– Вот, значит, как… Муж и сестра с ребенком? Да, жить становится все интереснее.
– А вот это сама Лори Мартин.
Она торжествующе взмахнула фотографией. Эл с интересом всматривался в нее.
– Жизнь Лори номер два. А мне, кажется, удалось краем глаза взглянуть на ее жизнь номер три.
Эл протянул ей большой коричневый конверт, в котором оказался увеличенный снимок маленькой черной собачки, сидящей на капоте машины.
– Я его увеличил. Замечаешь что-нибудь интересное? Марла покачала головой.
– Симпатичная собачка.
– Так вот, эта симпатичная собачка сидит на капоте машины «ройял-бьюик» выпуска тысяча девятьсот восьмидесятого года. Если бы ты была более наблюдательным частным детективом, то заметила бы на ней номерной знак Флориды. Номер отчетливо виден.
– Флорида?
Марла тут же вспомнила квартиру Лори с ее пастельным убранством, типичным для Флориды.
– Теперь ты догадалась, откуда нам надо начинать расследование, радость моя?
– Всегда мечтала увидеть Южный берег.
Глава 20
Эл смотрел на беспрерывно меняющуюся панораму за окном своего офиса. Изящные калифорнийские девушки на роликовых коньках – длинные светлые волосы развеваются на ветру, стройные загорелые ноги ритмично движутся, на головах наушники. Безжалостно разрушают свои барабанные перепонки. Бородатый парень на красном «Дукатти-916» – самом быстроходном мотоцикле на всей планете – остановился у светофора, ожидая, пока пожилая женщина в развевающемся белом платье с розовыми лентами и огромной шляпе с розами под цвет, на высоких каблуках-шпильках перейдет дорогу. Две дорого одетые блондинки – похоже, что в Беверли-Хиллз все без исключения женщины – блондинки, – в изящных костюмах, сшитых на заказ, с пакетами, на которых красовались ярлыки знаменитых модельеров, подошли к ожидавшему их черному лимузину с шофером. В кафе напротив группа пестро одетых молодых людей, потягивая ледяные напитки, раскладывали окружающий их мир на части и снова собирали – так, как им больше нравилось, А может, просто сплетничали про отсутствующих «друзей». Сплетни и пересуды движут миром, особенно здесь, в Голливуде. Если бы не сплетни, сколько людей остались бы без работы.
По Сансет безостановочно двигались машины. Прохаживалась проститутка в красных высоких, до бедер, сапогах. Прыгали детишки с бритыми головами, в мешковатых штанах, таких длинных, что они пузырями спускались на кроссовки, как у Чарли Чаплина. Трудящиеся несли к себе в офисы пакеты с ленчем. Тинэйджеры в вечном поиске «настоящей жизни», и нескончаемая демонстрация прохожих, стремящихся… бог знает куда.
Эл отвернулся от окна. Снова взглянул на только что полученную информацию по поводу машины с номерным знаком Флориды. Во Флориде машина поменяла нескольких владельцев, имена которых ни о чем ему не говорили. Был и еще один владелец, из Техаса, тоже незнакомый. Его, по-видимому, следует сразу же исключить из поисков. Интересующий нас автомобиль носит номерной знак Флориды. Эл усмехнулся, представив себе лицо Марлы. Панама-Сити – это вам не Майами-Бич и не Южный берег.
Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
– Это Бен Листер. Я только что разговаривал с вашим другом детективом Булвортом.
– Мы с ним друзья, только когда не работаем над одним и тем же делом. В данном случае он не делится со мной никакой информацией.
– А вот со мной поделился. Кровь, найденная на сиденье машины, принадлежит не Стиву Малларду.
Эл присвистнул. Все его небритое лицо расплылось в довольной улыбке. Марла не держит в своей квартире бритвенные принадлежности, а именно там он сегодня провел ночь, после великолепного и невероятно дорогого обеда в отеле «Бель-Эйр», где они наблюдали за плавающими лебедями и поглощали деликатесы по цене не меньше десяти баксов за каждый проглоченный кусочек. Марла заявила, что он у нее в долгу за хорошую работу по Джону Макиверу. Эл согласился довольно легко. Время от времени женщину надо ублажать, дать насладиться тем, чем ей хочется. Господи, и как же она наслаждалась! От всей души! И до чего хорошо выглядела… А потом они наслаждались друг другом.
Однако он отвлекся.
– Есть какие-нибудь соображения по поводу того, чья это кровь?
– Никаких. И нельзя выяснить, принадлежит ли она самой Лори, потому что тела нет. Пока. – Листер всегда добавлял это «пока», так как не сомневался, что тело вот-вот найдут. – Они все еще продолжают поиски. В эту самую минуту.
Эл рассмеялся.
– И все же против нашего клиента нет никаких конкретных улик, только косвенные доказательства виновности.
– Но ведь других подозреваемых нет.
– Верно. Придется мне поискать их.
– Дерзайте, приятель. Только обязательно дайте мне знать, как пойдут дела.
– Конечно. И спасибо за хорошую новость, Листер. Я это очень ценю.
Жиро взглянул на часы – Марла их презирала не меньше, чем его «корвет», – и набрал номер ее радиотелефона в машине. Она ответила сразу же. Голос ее доносился сквозь шум транспорта.
– Привет, радость моя.
Наверняка она не сняла трубку, только включила микрофон.
– Привет. Говори громче, у меня тут шум.
– Подними стекла и возьми трубку.
– Что?
Эл в отчаянии провел рукой по густым темным волосам.
– Радость моя, я говорю: подними стекла, тогда ты услышишь меня. У тебя же практически звуконепроницаемые стекла, правда?
– Да уж, получше, чем в твоем старом «корвете». – Она, по-видимому, подняла стекла и сняла трубку. Теперь голос ее слышался ясно и отчетливо. – В чем дело, радость моя?
– Кровь в машине не от Стива.
– Ура! Значит, теперь он свободен?
– Не думаю. Возможно, это кровь Лори, но проверить невозможно.
– Потому что не с чем сравнить.
– Марла, иногда ты проявляешь такую сообразительность, что даже не верится.
– Послушай, ты, паршивец, я ведь еще только учусь на частного детектива. А ты в этом бизнесе уже пятнадцать лет. Оставь меня в покое, понял?
– Ладно-ладно. Теперь слушай. Я еду во Флориду. Эл даже поморщился от громкого визга тормозов в трубке.
– Что-что?!
– В час тридцать я вылетаю в Атланту.
– А как же Майами?
– Эта машина не из Майами. Она из Панама-Сити.
– Ммм… не совсем то, о чем я мечтала…
Эл усмехнулся.
– Нет, конечно, если ты хочешь лететь со мной…
– Н-н-нет… Пожалуй, я отпущу вас одного, босс. Надеюсь, вы там без меня справитесь?
– Сделаю все возможное.
– Я буду тосковать по тебе, Жиро, – замурлыкала она. – Буду лежать на своей пустой большой кровати и думать о тебе… вспоминать прошлую ночь…
– Вот-вот, вспоминай, радость моя. Очень скоро я снова окажусь в твоей кровати.
– Обещаешь?
– Вообще-то я не из тех, кто когда-нибудь что-нибудь обещает. Но я игрок. Думаю, шансы примерно десять к одному.
– Принимаю, – рассмеялась Марла. – И будь осторожен, Жиро. Не попади там в какую-нибудь передрягу без меня.
Он пообещал быть осторожным. Положил трубку, взял сумку, запер дверь офиса – с табличкой словно из кинофильмов сороковых годов. Перешел на другую сторону улицы, в кафе, где сидела молодежь. Заказал двойной эспрессо. Надо же человеку хоть чем-нибудь компенсировать упадок сил от невозможности выкурить сигарету.
Панама-Сити, маленький приморский городок с низкими домами, выглядел каким-то плоским и приземленным. Солнце нещадно палило с ярко-голубого безоблачного неба, прожигая насквозь. Эл почувствовал, что поджаривается сквозь майку. Нет, ему здесь тоже не нравилось. Можно представить себе, что сказала бы Марла.
Ночь он провел в захудалом мотеле, которого предпочел бы никогда не видеть, а сейчас ехал на взятой напрокат машине, без которой тоже предпочел бы обойтись. Отвратительного ярко-синего цвета, руль болтается, тормоза барахлят… И вообще Эл тосковал по своему красному «корвету».
Ко всему прочему в мотеле полно щелей, через которые проникают москиты, двери скрипят и дребезжат на горячем ветру, а яркая неоновая вывеска вспыхивает красными и зелеными огнями всю ночь, и плохонькие шторы на окне пропускают свет. В общем, ничего хорошего.
Однако люди в Панама-Сити оказались очень доброжелательными, и Эл без особого труда собрал всю необходимую информацию. «Ройял-бьюик» с тем самым номерным знаком раньше принадлежал моряку из Пенсаколы Джеймсу Виктору, трагически погибшему десять лет назад при пожаре на его трейлере. Об этом тогда писали все газеты. Местная газета посвятила этому происшествию два номера. Жиро прочел оба, вдыхая архивную пыль. Судя по всему, взорвался бак с пропаном, что привело к сильному пожару. Жена Джимми, в девичестве Бонни Хойт, из Гейне-вилла, штат Флорида, в это время выгуливала собаку. Прибежала домой, когда трейлер уже пылал, охваченный пламенем. Люди рассказывали, как она мужественно пыталась вытащить мужа из огня, и сама получила при этом несколько ожогов. Тело Джимми нашли лежащим на пороге. Похоронили его в Пенсаколе. На кладбище Эл увидел обычный надгробный камень с именем и датами рождения и смерти. Ни цветочка, ни травы, ни деревца – никакой тени. Только безжалостное солнце Флориды опаляло его.
По опыту Жиро хорошо знал, что лучшее место для получения любой информации – местный бар. Особенно в приморском городке. В ближайшем баре царили полумрак и атмосфера таинственности. В задней части просторного помещения стояло с полдюжины круглых столов под низкими лампами с зелеными абажурами. Несколько человек сидели в ожидании выпивки. Блестящая пластмассовая поверхность длинной исцарапанной деревянной стойки не могла скрыть многолетних пятен. Ни орешков, ни крендельков здесь, конечно, не подают. Хорошо, если найдется картонная подставка для стакана.
Эл опустился на высокий табурет, заказал пива. Женщина за стойкой, с волосами, какие раньше называли «клубнично-белокурыми» – золотистыми с рыжеватым оттенком, – высоко взбитыми и спадающими на плечи пышными локонами, с подведенными голубыми, как льдинки, глазами и блестящими ярко-розовыми губами, налила щедрой рукой. Она выглядела как постаревший подросток шестидесятых годов, чей стиль так и не изменился за всю жизнь.
Эл развернулся на табурете, оглядел помещение. Вторая половина дня – не самое напряженное время. Остается только надеяться, что не придется просидеть здесь за пивом слишком долго и что время не окажется потраченным зря. Пока народу здесь совсем немного.
Он обернулся к барменше.
– Давно здесь работаешь, дорогуша?
Она улыбнулась накрашенными розовой помадой губами. Видимо, мысли о сексуальных домогательствах ничуть не смущали ее. Значит, все зависит от места работы.
– Да, уж это точно, мистер. Лет десять будет. Как только дети выросли, я тут же вырвалась и из того дома, и от муженька. Нашла себе эту работу. Лучше не придумать.
– Похоже на то.
– А вас я вроде здесь раньше не видела.
– Я здесь проездом, как говорится. Подумал, может, ты что-нибудь слышала про моего дружка, Джимми Виктора. Я его знал сто лет назад, еще мальчишкой. Говорили, он стал моряком, а потом погиб в своем собственном трейлере. Сгорел.
– Да, помню. Давно это было. Во всех газетах писали, и по телевизору показывали.
Эл сделал большой глоток пива.
– У него тут много было друзей?
– Еще бы. Его все любили. Красавчик, все девчонки за ним бегали.
– Да он же вроде был женат.
Она снова улыбнулась блестящими розовыми губами. Подмигнула.
– А другие что, не женаты?
– Это верно.
Эл засмеялся вместе с ней, стараясь не смотреть на часы и не думать о том, когда следующий рейс.
– А не подскажете, где найти его дружков? Хочется поговорить о нем… ну, знаете, вспомнить прежние времена.
Она наморщила лоб, погладила себя по лакированным золотисто-рыжим кудряшкам.
– Дайте подумать. Они сюда не часто заглядывают. Парочку из них вы наверняка найдете в «Пещере рыбака», два квартала вниз по улице. Я знаю, Марта Кнудсен вшивался там вместе с Джимми, и еще Фрэнки Элфорд.
– Попробую. Спасибо, дорогуша.
Эл расплатился десятидолларовой бумажкой, не взял сдачу, получил еще одну улыбку блестящих розовых губ и вышел.
«Пещера рыбака» практически ничем не отличалась от предыдущего бара, только столов здесь вообще не было. Чисто питейное заведение, хотя деревянные стены украшены фальшивыми рыболовецкими сетями и пыльными горшками. Вообще все это заведение выглядело так, словно было сколочено на скорую руку и могло взлететь на воздух и развалиться от любого, даже не слишком мощного, кондиционера.
На этот раз за стойкой оказался мужчина, очень пожилой, умудренный опытом и тертый жизнью в буквальном смысле слова. Перебитый нос и распухшие кулаки выдавали в нем бывшего боксера, а бритая голова указывала на то, что он не изменяет своим привычкам. А может, принадлежит к секте бритоголовых…
Эл снова заказал пива. Спросил бармена, знает ли он Фрэнки Элфорда или Марта Кнудсена.
– А вы кто им будете?
Вспомнив Марлу, Эл попытался обезоруживающе улыбнуться. Это ни к чему не привело.
– Приятель.
– Как же так… приятель – а я вас здесь раньше не видел.
– Я приятель приятеля. Старый дружок Джимми Виктора. Мы с ним корешились когда-то, до того как он сгорел. Я оказался в этом городе и вспомнил, что он здесь жил. Просто захотелось вспомнить о нем, поговорить с кем-нибудь. О том, как это случилось, где его похоронили. Пойти отдать дань… ну и всякое такое.
Бармен долго смотрел на него, наклонив голову, как бык перед прыжком. Эл Жиро возблагодарил судьбу за то, что между ними широкая стойка. Наконец тот устремил глаза через плечо Эла.
– Эй, Фрэнки! Тут какой-то парень говорит, будто хорошо знал Джимми Виктора.
– Да ну?
Тридцатипятилетний Фрэнки оказался высоким, мясистым, с короткой стрижкой, типичной для моряка, с лицом, красным от солнца и спиртного.
Эл протянул руку.
– Привет. Как жизнь? Я Эл Жиро. Когда-то знал Джимми, еще до того, как он пошел в моряки. И семью его знал. А потом мы как-то разошлись, потеряли друг друга из вида. Проезжая через ваш город, я вспомнил, что здесь он погиб. Ну и захотелось поговорить о нем… сходить на могилу… отдать последнюю память.
– Ну да, понимаю. – Моряк сжал руку Эла, как клещами, и не сразу выпустил. – Хороший был парень Джимми. Это жуть, что с ним случилось. Не могу представить…
– Вы ходили на похороны?
– Ну как же! Его жена да пара дружков, больше никого. Семьи у него вроде не было. Да, и черная собачка, Клайд, всегда с красным бантиком. Бонни всюду водила его за собой.
Эл заказал еще два пива.
– А что представляла собой его жена?
– Бонни? – Фрэнки пожал плечами. – Темноволосая, темноглазая. Странноватая какая-то. Что-то в ней такое было… Но тело – что надо, ноги красивые. Джимми ей постоянно изменял. Ни одной девчонки не пропускал. Красивый был парень. А потом он услышал, что Бонни себе кого-то завела. Они все время ссорились. После похорон я ее больше не видел.
Эл спросил, как пройти к кладбищу, хотя уже побывал там. Однако следовало выдержать роль до конца. Заказав еще по пиву для Фрэнки Элфорда и бармена, он распрощался и вышел.
Так-так-так… Губы его расползлись в широкой усмешке. Эл гнал машину в аэропорт, надеясь успеть на шестичасовой рейс до Атланты.
Бонни и Клайд… Будет о чем рассказать Марле.
По Сансет безостановочно двигались машины. Прохаживалась проститутка в красных высоких, до бедер, сапогах. Прыгали детишки с бритыми головами, в мешковатых штанах, таких длинных, что они пузырями спускались на кроссовки, как у Чарли Чаплина. Трудящиеся несли к себе в офисы пакеты с ленчем. Тинэйджеры в вечном поиске «настоящей жизни», и нескончаемая демонстрация прохожих, стремящихся… бог знает куда.
Эл отвернулся от окна. Снова взглянул на только что полученную информацию по поводу машины с номерным знаком Флориды. Во Флориде машина поменяла нескольких владельцев, имена которых ни о чем ему не говорили. Был и еще один владелец, из Техаса, тоже незнакомый. Его, по-видимому, следует сразу же исключить из поисков. Интересующий нас автомобиль носит номерной знак Флориды. Эл усмехнулся, представив себе лицо Марлы. Панама-Сити – это вам не Майами-Бич и не Южный берег.
Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
– Это Бен Листер. Я только что разговаривал с вашим другом детективом Булвортом.
– Мы с ним друзья, только когда не работаем над одним и тем же делом. В данном случае он не делится со мной никакой информацией.
– А вот со мной поделился. Кровь, найденная на сиденье машины, принадлежит не Стиву Малларду.
Эл присвистнул. Все его небритое лицо расплылось в довольной улыбке. Марла не держит в своей квартире бритвенные принадлежности, а именно там он сегодня провел ночь, после великолепного и невероятно дорогого обеда в отеле «Бель-Эйр», где они наблюдали за плавающими лебедями и поглощали деликатесы по цене не меньше десяти баксов за каждый проглоченный кусочек. Марла заявила, что он у нее в долгу за хорошую работу по Джону Макиверу. Эл согласился довольно легко. Время от времени женщину надо ублажать, дать насладиться тем, чем ей хочется. Господи, и как же она наслаждалась! От всей души! И до чего хорошо выглядела… А потом они наслаждались друг другом.
Однако он отвлекся.
– Есть какие-нибудь соображения по поводу того, чья это кровь?
– Никаких. И нельзя выяснить, принадлежит ли она самой Лори, потому что тела нет. Пока. – Листер всегда добавлял это «пока», так как не сомневался, что тело вот-вот найдут. – Они все еще продолжают поиски. В эту самую минуту.
Эл рассмеялся.
– И все же против нашего клиента нет никаких конкретных улик, только косвенные доказательства виновности.
– Но ведь других подозреваемых нет.
– Верно. Придется мне поискать их.
– Дерзайте, приятель. Только обязательно дайте мне знать, как пойдут дела.
– Конечно. И спасибо за хорошую новость, Листер. Я это очень ценю.
Жиро взглянул на часы – Марла их презирала не меньше, чем его «корвет», – и набрал номер ее радиотелефона в машине. Она ответила сразу же. Голос ее доносился сквозь шум транспорта.
– Привет, радость моя.
Наверняка она не сняла трубку, только включила микрофон.
– Привет. Говори громче, у меня тут шум.
– Подними стекла и возьми трубку.
– Что?
Эл в отчаянии провел рукой по густым темным волосам.
– Радость моя, я говорю: подними стекла, тогда ты услышишь меня. У тебя же практически звуконепроницаемые стекла, правда?
– Да уж, получше, чем в твоем старом «корвете». – Она, по-видимому, подняла стекла и сняла трубку. Теперь голос ее слышался ясно и отчетливо. – В чем дело, радость моя?
– Кровь в машине не от Стива.
– Ура! Значит, теперь он свободен?
– Не думаю. Возможно, это кровь Лори, но проверить невозможно.
– Потому что не с чем сравнить.
– Марла, иногда ты проявляешь такую сообразительность, что даже не верится.
– Послушай, ты, паршивец, я ведь еще только учусь на частного детектива. А ты в этом бизнесе уже пятнадцать лет. Оставь меня в покое, понял?
– Ладно-ладно. Теперь слушай. Я еду во Флориду. Эл даже поморщился от громкого визга тормозов в трубке.
– Что-что?!
– В час тридцать я вылетаю в Атланту.
– А как же Майами?
– Эта машина не из Майами. Она из Панама-Сити.
– Ммм… не совсем то, о чем я мечтала…
Эл усмехнулся.
– Нет, конечно, если ты хочешь лететь со мной…
– Н-н-нет… Пожалуй, я отпущу вас одного, босс. Надеюсь, вы там без меня справитесь?
– Сделаю все возможное.
– Я буду тосковать по тебе, Жиро, – замурлыкала она. – Буду лежать на своей пустой большой кровати и думать о тебе… вспоминать прошлую ночь…
– Вот-вот, вспоминай, радость моя. Очень скоро я снова окажусь в твоей кровати.
– Обещаешь?
– Вообще-то я не из тех, кто когда-нибудь что-нибудь обещает. Но я игрок. Думаю, шансы примерно десять к одному.
– Принимаю, – рассмеялась Марла. – И будь осторожен, Жиро. Не попади там в какую-нибудь передрягу без меня.
Он пообещал быть осторожным. Положил трубку, взял сумку, запер дверь офиса – с табличкой словно из кинофильмов сороковых годов. Перешел на другую сторону улицы, в кафе, где сидела молодежь. Заказал двойной эспрессо. Надо же человеку хоть чем-нибудь компенсировать упадок сил от невозможности выкурить сигарету.
Панама-Сити, маленький приморский городок с низкими домами, выглядел каким-то плоским и приземленным. Солнце нещадно палило с ярко-голубого безоблачного неба, прожигая насквозь. Эл почувствовал, что поджаривается сквозь майку. Нет, ему здесь тоже не нравилось. Можно представить себе, что сказала бы Марла.
Ночь он провел в захудалом мотеле, которого предпочел бы никогда не видеть, а сейчас ехал на взятой напрокат машине, без которой тоже предпочел бы обойтись. Отвратительного ярко-синего цвета, руль болтается, тормоза барахлят… И вообще Эл тосковал по своему красному «корвету».
Ко всему прочему в мотеле полно щелей, через которые проникают москиты, двери скрипят и дребезжат на горячем ветру, а яркая неоновая вывеска вспыхивает красными и зелеными огнями всю ночь, и плохонькие шторы на окне пропускают свет. В общем, ничего хорошего.
Однако люди в Панама-Сити оказались очень доброжелательными, и Эл без особого труда собрал всю необходимую информацию. «Ройял-бьюик» с тем самым номерным знаком раньше принадлежал моряку из Пенсаколы Джеймсу Виктору, трагически погибшему десять лет назад при пожаре на его трейлере. Об этом тогда писали все газеты. Местная газета посвятила этому происшествию два номера. Жиро прочел оба, вдыхая архивную пыль. Судя по всему, взорвался бак с пропаном, что привело к сильному пожару. Жена Джимми, в девичестве Бонни Хойт, из Гейне-вилла, штат Флорида, в это время выгуливала собаку. Прибежала домой, когда трейлер уже пылал, охваченный пламенем. Люди рассказывали, как она мужественно пыталась вытащить мужа из огня, и сама получила при этом несколько ожогов. Тело Джимми нашли лежащим на пороге. Похоронили его в Пенсаколе. На кладбище Эл увидел обычный надгробный камень с именем и датами рождения и смерти. Ни цветочка, ни травы, ни деревца – никакой тени. Только безжалостное солнце Флориды опаляло его.
По опыту Жиро хорошо знал, что лучшее место для получения любой информации – местный бар. Особенно в приморском городке. В ближайшем баре царили полумрак и атмосфера таинственности. В задней части просторного помещения стояло с полдюжины круглых столов под низкими лампами с зелеными абажурами. Несколько человек сидели в ожидании выпивки. Блестящая пластмассовая поверхность длинной исцарапанной деревянной стойки не могла скрыть многолетних пятен. Ни орешков, ни крендельков здесь, конечно, не подают. Хорошо, если найдется картонная подставка для стакана.
Эл опустился на высокий табурет, заказал пива. Женщина за стойкой, с волосами, какие раньше называли «клубнично-белокурыми» – золотистыми с рыжеватым оттенком, – высоко взбитыми и спадающими на плечи пышными локонами, с подведенными голубыми, как льдинки, глазами и блестящими ярко-розовыми губами, налила щедрой рукой. Она выглядела как постаревший подросток шестидесятых годов, чей стиль так и не изменился за всю жизнь.
Эл развернулся на табурете, оглядел помещение. Вторая половина дня – не самое напряженное время. Остается только надеяться, что не придется просидеть здесь за пивом слишком долго и что время не окажется потраченным зря. Пока народу здесь совсем немного.
Он обернулся к барменше.
– Давно здесь работаешь, дорогуша?
Она улыбнулась накрашенными розовой помадой губами. Видимо, мысли о сексуальных домогательствах ничуть не смущали ее. Значит, все зависит от места работы.
– Да, уж это точно, мистер. Лет десять будет. Как только дети выросли, я тут же вырвалась и из того дома, и от муженька. Нашла себе эту работу. Лучше не придумать.
– Похоже на то.
– А вас я вроде здесь раньше не видела.
– Я здесь проездом, как говорится. Подумал, может, ты что-нибудь слышала про моего дружка, Джимми Виктора. Я его знал сто лет назад, еще мальчишкой. Говорили, он стал моряком, а потом погиб в своем собственном трейлере. Сгорел.
– Да, помню. Давно это было. Во всех газетах писали, и по телевизору показывали.
Эл сделал большой глоток пива.
– У него тут много было друзей?
– Еще бы. Его все любили. Красавчик, все девчонки за ним бегали.
– Да он же вроде был женат.
Она снова улыбнулась блестящими розовыми губами. Подмигнула.
– А другие что, не женаты?
– Это верно.
Эл засмеялся вместе с ней, стараясь не смотреть на часы и не думать о том, когда следующий рейс.
– А не подскажете, где найти его дружков? Хочется поговорить о нем… ну, знаете, вспомнить прежние времена.
Она наморщила лоб, погладила себя по лакированным золотисто-рыжим кудряшкам.
– Дайте подумать. Они сюда не часто заглядывают. Парочку из них вы наверняка найдете в «Пещере рыбака», два квартала вниз по улице. Я знаю, Марта Кнудсен вшивался там вместе с Джимми, и еще Фрэнки Элфорд.
– Попробую. Спасибо, дорогуша.
Эл расплатился десятидолларовой бумажкой, не взял сдачу, получил еще одну улыбку блестящих розовых губ и вышел.
«Пещера рыбака» практически ничем не отличалась от предыдущего бара, только столов здесь вообще не было. Чисто питейное заведение, хотя деревянные стены украшены фальшивыми рыболовецкими сетями и пыльными горшками. Вообще все это заведение выглядело так, словно было сколочено на скорую руку и могло взлететь на воздух и развалиться от любого, даже не слишком мощного, кондиционера.
На этот раз за стойкой оказался мужчина, очень пожилой, умудренный опытом и тертый жизнью в буквальном смысле слова. Перебитый нос и распухшие кулаки выдавали в нем бывшего боксера, а бритая голова указывала на то, что он не изменяет своим привычкам. А может, принадлежит к секте бритоголовых…
Эл снова заказал пива. Спросил бармена, знает ли он Фрэнки Элфорда или Марта Кнудсена.
– А вы кто им будете?
Вспомнив Марлу, Эл попытался обезоруживающе улыбнуться. Это ни к чему не привело.
– Приятель.
– Как же так… приятель – а я вас здесь раньше не видел.
– Я приятель приятеля. Старый дружок Джимми Виктора. Мы с ним корешились когда-то, до того как он сгорел. Я оказался в этом городе и вспомнил, что он здесь жил. Просто захотелось вспомнить о нем, поговорить с кем-нибудь. О том, как это случилось, где его похоронили. Пойти отдать дань… ну и всякое такое.
Бармен долго смотрел на него, наклонив голову, как бык перед прыжком. Эл Жиро возблагодарил судьбу за то, что между ними широкая стойка. Наконец тот устремил глаза через плечо Эла.
– Эй, Фрэнки! Тут какой-то парень говорит, будто хорошо знал Джимми Виктора.
– Да ну?
Тридцатипятилетний Фрэнки оказался высоким, мясистым, с короткой стрижкой, типичной для моряка, с лицом, красным от солнца и спиртного.
Эл протянул руку.
– Привет. Как жизнь? Я Эл Жиро. Когда-то знал Джимми, еще до того, как он пошел в моряки. И семью его знал. А потом мы как-то разошлись, потеряли друг друга из вида. Проезжая через ваш город, я вспомнил, что здесь он погиб. Ну и захотелось поговорить о нем… сходить на могилу… отдать последнюю память.
– Ну да, понимаю. – Моряк сжал руку Эла, как клещами, и не сразу выпустил. – Хороший был парень Джимми. Это жуть, что с ним случилось. Не могу представить…
– Вы ходили на похороны?
– Ну как же! Его жена да пара дружков, больше никого. Семьи у него вроде не было. Да, и черная собачка, Клайд, всегда с красным бантиком. Бонни всюду водила его за собой.
Эл заказал еще два пива.
– А что представляла собой его жена?
– Бонни? – Фрэнки пожал плечами. – Темноволосая, темноглазая. Странноватая какая-то. Что-то в ней такое было… Но тело – что надо, ноги красивые. Джимми ей постоянно изменял. Ни одной девчонки не пропускал. Красивый был парень. А потом он услышал, что Бонни себе кого-то завела. Они все время ссорились. После похорон я ее больше не видел.
Эл спросил, как пройти к кладбищу, хотя уже побывал там. Однако следовало выдержать роль до конца. Заказав еще по пиву для Фрэнки Элфорда и бармена, он распрощался и вышел.
Так-так-так… Губы его расползлись в широкой усмешке. Эл гнал машину в аэропорт, надеясь успеть на шестичасовой рейс до Атланты.
Бонни и Клайд… Будет о чем рассказать Марле.
Глава 21
Марла раздраженно поморщилась. Иногда эта работа частного детектива – просто тоска зеленая. Вот как, например, сейчас. Эл отправил ее проверить все станции хранения крови в Сан-Диего, узнать, нет ли там крови Лори Мартин – может, она когда-нибудь сдавала кровь. Вооружившись удостоверением о том, что она адвокат Стива Малларда, Марла провела за этим занятием два дня. Не стоило утруждать себя. Полиция уже проверила это, с тем же отрицательным результатом.
Кипя от ярости из-за того, что ее послали на такое дурацкое задание, Марла мчалась в Лос-Анджелес на всех парах. Интересно, о чем думает Эл Жиро? Всегда ли он понимает, что делает?
Кипя от ярости из-за того, что ее послали на такое дурацкое задание, Марла мчалась в Лос-Анджелес на всех парах. Интересно, о чем думает Эл Жиро? Всегда ли он понимает, что делает?