Алексеев Александр. Пришельцы

- А остаться - надолго?
- Пока не сожрешь весь комбикорм!А здесь его полста мешков. Пока не
захлебнешься в собственном дерьме, пока не превратишься в животное. Потом
я тебя под мох спрячу.
Ворожцов устало вздохнул, блеснул в полумраке белками глаз.
- Н-ну, сука, вот как подставил...
- Сам подставился.
- Чуял ведь, что он с вами связан. В сопках каждый день рыскал.
- С нами он не связан. Ты хоть сообразил, кому в руки попал? Или не
дошло?
- Что там - не дошло...
Поспелов установил ему на колени картонную коробку, достал лист
бумаги и ручку.
- В таком случае пиши. В правом верхнем углу. Разборчиво, не
торопись. "Руководителю спецподразделения службы безопасности полковнику
Зарембе А. В. от гражданина Ворожцова..." Имя, отчество полностью и адрес.
- Ворожцов начал было писать, но вдруг спохватился, поморгал белыми
от мучной пыли, мохнатыми ресницами.
- Это... такое поручение?
- Поручение, поручение, пиши, - успокоил Георгий. - "Я, Ворожцов
Михаил Константинович, добровольно даю согласие на секретное
сотрудничество в органах службы безопасности России и принимаю на себя
обязательство добросовестно выполнять все порученные мне задания и хранить
государственную и служебную тайну". Число и роспись. Впрочем, нет, только
роспись. Число я поставлю то, которое нужно.
Он сидел, хлопал глазами и никак не мог выдавить слова, будто ему
сделали "банзай". Это было лишним доказательством, что использовали его
втемную и действительно подставили, как дурачка.
- Что ты рот разинул? Пиши! - поторопил Поспелов. - Тебе еще много
бумаг придется писать, до самого утра.
Ворожцов потряс головой, скинул коробку с колен.
-- Нет, не буду! Я тебе... Я вам такой подписки не дам. Я думал,
ты... думал, вы из банды. А вы...
- Значит, будь я из банды, ты бы согласился на сотрудничество?.
Георгий невозмутимо поставил ему на колени коробку, положил бумагу.
- Они... Они банду не трогают!
- Кто, - они?
- Ну эти, пришельцы. Если я буду работать на тебя, на КГБ, они сразу
узнают!
Нет, я лучше буду комбикорм жрать!
- Не будешь. Я его свиньям скормлю. Пиши!
- Да ты не знаешь, какие это звери!Они же нелюди! - в глазах
Ворожцова появился болезненный блеск - точно такой же, как был у Татьяны.
- Против них не пойду! Они вот сейчас могут нас подслушивать! Запросто!
Они мысли читают!.. Нас ведь считают за животных и потому делают что
хотят. Сам видел, как трех мужиков живьем камнями завалили и улетели.
- На чем улетели? - между прочим спросил Поспелов.
- На вертолете! Мужиков этих вытащили и под осыпь, - он перещел на
шепот. - Одного я узнал, егерь из Нижних Сволочей. Он тут берлогу нашел,
рядом с фермой, летел за медведем... Потом этот вертолет искали - не
нашли.
- Как же ты там оказался?
- Березу искал, карельскую... Смотрю, на сопку вертолет садится.
Думал, лесники меня выследили. Спрятался в снег.
- Место на карте покажешь?
Ворожцов огляделся, зашептал:
- Покажу, если про меня никому!.. Я один свидетель, потому меня
сразу... Они же не первый раз сюда прилетают!
- Куда - сюда?
- На Землю!.. В войну тут такое было!
Матушка рассказывала. Думаешь, откуда взялась Долина Смерти? Там наши
стояли и немцы. А они прилетели на сво м корабле и зависли в воздухе. Наши
подумали, немецкий самолет, а немцы - что наш. И с двух сторон по нему как
ударили! Ну тогда и пришельцы чем-то ударили. То ли газом, то ли еще чем.
Кто как стоял, так и умер. Без звука! До весны трупы стояли.
- Эти сказки я уже слышал, - Георгий вложил ручку в его вспотевшую
руку. - Давай, Михаил Константинович, пиши бумагу. И не шепчи, говори
громко. Здесь есть микрофон, только мой. И все, что ты уже рассказал,
записано на пленку. Могу дать послушать. А не напишешь бумагу, я случайно
эту пленочку потеряю. И пусть ее пришельцы послушают.
Ворожцов ссутулился и сквозь мучную пыль на лице проступила тяжелая
багровость.
- Н-ну ты... тоже, как пришелец.
- С кем поведешься, от того и наберешься.
- А какое мне будет поручение? За ними следить?
- Что ты наследишь? Уже сейчас в штаны навалил... На днях мне надо
уезжать отсюда, а я никак не могу найти Васеню.
- Его и искать нечего! - слегка воепрял Ворожцов. - Он в Нижних
Сволочах живет...
- Жил, - поправил Георгий. - Да позавчера зарезал одного приезжего и
сбежал. А этот приезжий был... в общем, нашим человеком.
- Васеню я найду! - он обтер руку о штаны и примерился ручкой к
бумаге. - Я его, урода, из-под земли достану.
- Достань. И привези мне живого. Он обязательно спросит, как ты с
моей женой тут поразвлекался, скажи, плохо дело. Потому что это не
фермеры, а сотрудники службы безопасности. И в самый неподходящий момент
явился один из них, молодой парень.
Тебе пришлось стрелять по нему из автомата и бежать. Ты не знаешь,
убил или нет, но тебя теперь ищут.
- Он поверит?..
- Сначала поверит. Сразу же проси помощи, чтобы спрятал тебя в
надежное место на неделю-две. Дескать, знаешь, что КГБ скоро отсюда уедет:
моя жена проговорилась.
И надо пересидеть это время. - Поспелов толкнул руку Ворожцова. - Ты
пиши. Слушай и пиши... Потом Васеня оставит тебя одного или под чьим-то
присмотром и уедет или уйдет. А когда вернется, скорее всего, скажет, что
нашел место, где можно спрятаться, и поведет тебя. В этот момент его и
нужно взять. Не знаю, как хочешь, но чтобы доставил его мне живого.
Сделаешь все как я сказал, - он продиктовал последние строчки и забрал
расписку, положил в карман. - Не сделаешь - пришельцы тебя спрячут под
камни, как тех мужиков с вертолета. Я даже рук марать не стану.
Георгий достал еще один лист бумаги, положил на коробку - Ворожцов
глянул на него с тоскливым страданием.
- Ничего, потрудись еще. Сейчас уже будет легче. Напишешь все о себе,
о Васене и его окружении. Подробно и мелким почерком. Бумаги мало. А под
утро я тебя отпущу.
Он не стал даже запирать темницу, притворил дверь и поднялся наверх.
В коридоре и на кухне почему-то горел свет, а дверь в спальню "жены"
распахнута настежь. И никого не видать. Нигде!Поспелов заглянул в свою
комнату - Рем спала, свернувшись калачиком под простыней, ветер сквозь
открытую форточку вздувал легкую занавеску...
- Георгий? - вдруг послышался голос Татьяны с чердачной лестницы. -
О, Господи...
Я так напугалась... Везде свет горит, а тебя нет.
Дверь черного хода тоже была открыта настежь и сквозняком выдувало на
улицу марлевую занавесь, повешенную от комаров...
В тот же вечер, когда Заремба вернулся из Карелии и, не заглянув в
контору, уехал домой, в одиннадцатом часу внезапно позвонил физик
Меркулов, чего никогда не позволял себе. И звонил по спецсвязи - значит,
сидел еще в конторе и, видимо, ждал возвращения начальника. Всегда
вежливый и несколько самоуглубленный физик говорил возбужденно и не
просил, а требовал, чтобы Заремба приехал сейчас на работу. Полковник не
отказывался, не выяснял сути дела, только спросил, нельзя ли встречу
отложить до утра, и получил ответ, еще более настораживающий:
- Утром, Александр Васильевич, нужно принять решение.
Если Меркулов заволновался, значит неспроста, и Заремба, уже хорошо
полечивший язву пивом, уселся за руль своей "девятки" и покатил в контору.
Ученые-физики у Зарембы появились, когда грянул гром Чернобыльской
АЭС.
Подбирали их из числа сотрудников многочисленных тогда НИИ и КБ
оборонной промышленности, производящей ядерное оружие. Это были отличные
специалисты, кандидаты и доктора, ученые-практики с аналитическим
мышлением, но в большинстве своем очень далекие от оперативной работы. Они
делали основательные экспертизы и заключения, умели излагать их популярным
языком и становились совершенно беспомощными, когда дело касалось
конкретного оперативного действия. Переучить их оказалось невозможно, и
потому военные звания к ним так и не пристали; они остались просто
физиками. Кстати сказать, и звания им давали только низшие, не то что
комсомольцам и партийцам, переведенным в службу безопасности: как был
Меркулов старшим лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый
доктор наук едва выслужился до майора.
С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник
пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако
тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии
- докторскую диссертации по технологической безопасности производства
химического ибактерологического оружия.
Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не
выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры,
расхаживая взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного
человека.
- Наконец-то! - выдохнул он облегченно. - Слава Богу!
Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к
холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное
излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва...
- Ну, чего ты, рома? - напустил он цыганскую веселость. - Садись,
пиво попьем, пожар в груди потушим...
Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул
папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на
другие.
- Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое
дело!
- А кто же в этом сомневается, дорогой! - засмеялся полковник. - Кто
же тебя так разогрел? Кто обидел?
- Да никто, - несколько смутился физик. - Я сам себя... Нужно
немедленно остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС!
Немедленно!
Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!
- Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? - выдал
очередь вопросов Заремба.
- Вот, я так и знал! - задергался Меркулов. - Обязательно появятся
вопросы!
Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с
цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!
- Давай. А то ты начал с конца, с вывода.
- Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!
- Я-то могу поверить, - спокойно отпарировал полковник. - Но мне же
придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай,
рома, по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал
товарищ Дзержинский.
Меркулов перетасовал папки и снова смутился.
- Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались,
думал, не пригодятся...
- Ничего, я подожду, - Заремба отхлебнул пива.
Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по
селектору.
- Объяви "Грозу" по ядерным объектам, - распорядился он. - Поднимай
опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по
расписанию. И жди команды.
- Опергруппа только что прилетела с "Грозы", - посетовал тот.
- Я тоже с "Грозы"! - зарычал Заремба, что делал лишь в
исключительных случаях.
- А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное
положение!
День и ночь под ружьем стоять будут!
Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника,
и осторожно заметил:
- Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на
складе конторы.
- Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, - напустив
вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали
ботинки физика...
Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер,
поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков,
способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя
горячечность, молодой порыв - вещи, конечно, исправимые, - его можно было
уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в
уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство
начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников,
когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало
открыть как козырную карту в самый подходящий - и единственный! - для него
момент.
Физик принес еще одну папку - с газетами, - разложил, рассортировал
по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку -
тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными
лучами.
- Как думаете, что это?
- Заставка, - пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. -
Не хватало текста - закрыли дырку.
- Верно. Только заставка эта - схематичный разрез ядерного реактора,
- пояснил Меркулов. - А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение
сверхновой звезды - это в астрономии.
- И что же означает этот ребус?
- Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки
указывает на слово "Санкт-Петербург". Приложите линейку и посмотрите.
Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался
Санкт-Петербург - ни слова об атомной станции и вообще об энергетике,
просто лирическая зарисовка.
- Ну, это еще не предмет для таких заключений! - Заремба намеренно
небрежно откинул газету. - Может быть простым совпадением.
Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что
на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.
- По теории вероятности - да, возможно, - прокомментировал он. - Даже
то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже
то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных
областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение
допускаю! - Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете,
лежащей посередине. - Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает
на прогноз погоды в Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля
там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано.
- А сегодня какое?
- Сегодня пятнадцатое!
- А есть, что ты не допускаешь? - оторвавшись от стола, спросил
Заремба. - Что не укладывается в теорию вероятности?
- Есть! - почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице
еще одну газету, изрядно потрепанную. - В теорию вероятности не
укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже
свершившийся факт.
В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана
точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на
телепрограмму, точнее, на дату - 26 апреля, почему-то выделенную красным
шрифтом.
Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда
была выпущена газета - за неделю до события! - встал, допил пиво из
бутылки, поставил ее на окно за портьеру.
- Эти газеты... Ты сам собрал?
- Нет. Два дня назад их привез один... чудак из Новосибирска.
- Почему чудак?
- Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко
мне через наши заслоны целых полдня.
- Подлинность газет проверял?
- Разумеется.
Заремба открыл еще одну бутылку - язва все сильнее грызла желудок...
- Информация любопытная... Но все это смахивает на...
- На запланированную диверсию, - жестковато перебил Меркулов. - Я
сразу же запросил материалы по всем текущим мероприятиям на Ленинградской
АЭС, в том числе по профилактическим и научным. Оказывается, и в самом
деле на втором энергоблоке производится эксперимент по скоростной
перезарядке ядерного реактора. Идет с двенадцатого числа. О всех
экспериментах нам должны сообщать и поставлять научные материалы еще на
стадии планирования. Материалов не дали, скрыли даже сам факт!.. Но самое
интересное, Александр Васильевич, что авторы научного эксперимента
совершенно посторонние люди. Некая научно-изыскательская фирма "Нейтрон".
На какие деньги существует, пока неясно. Работает там группа
физиков-ядерщиков, исследуют положение дел на АЭС, изучают зарубежный опыт
производства ядерного топлива, выдают рекомендации. По их плану
эксперимент заканчивается как раз в ночь с шестнадцатого на семнадцатое.
Все материалы здесь, - физик похлопал папки. - Но требуется доскональное
изучение.
- Остановить эксперимент можно? Без последствий?
- Мы проработали такую возможность. Сегодня утром, до девяти часов,
еще не поздно. При условии, если операторы работают по графику.
- Оперативные мероприятия проводили?
- На станции нет нашей агентуры, - слегка замялся Меркулов. -
Обставляли Ново-Воронежскую, считали, что положение на юге опаснее, чем на
севере. Из-за Кавказа...
- За это потом спрошу! - обрезал полковник. - Что сделано конкретно
по Ленинградской?
- Там внедрен агент питерскими коллегами, но ориентирован на контроль
за ядерным топливом и отходами. По моей просьбе его подключили к
наблюдению за ходом эксперимента. Информация идет каждые три часа.
- Что еще?
- Установлено наблюдение за ядерщиками из фирмы "Нейтрон". Вчера
провели литерные мероприятия в помещениях их офиса, - по-военному доложил
физик. - Там у них чувствуется напряженная атмосфера, постоянно заседает
группа контроля за ходом эксперимента. Приезжают и уезжают какие-то люди,
личности которых пока не установлены. Но есть фотосъемка...
- Дай сюда!
Меркулов точно выбрал папку, вынул фотографии - около десятка, но
сняты всего четыре человека в разных ракурсах. Качество как всегда не
очень, поскольку переданы по фототелеграфу. Заремба перебрал их,
перетасовал, как колоду - портреты мужчин возраста от сорока до
шестидесяти, не знакомые, ничем не примечательные лица...
- Надо показать их ученым мужам твоего профиля, - порекомендовал он.
- Тем, кто часто ездит на конференции, симпозиумы. Меня интересует, есть
ли здесь зарубежные светила-атомщики. Если есть - полную информацию. - -
Сделаем, - пообещал физик. - Но я никого тут не узнаю...
- Пусть это сделает кто-нибудь другой, - перебил полковник. - Ты
полетишь в Питер.
Он еще раз перебрал снимки и взгляд неожиданно зацепился за портрет
мужчины с черточками на высоком лбу.
- Погоди, а что это у него? - неожиданно для себя вздрогнул Заремба и
боль в желудке мгновенно пропала.
- Не знаю, - пожал плечами Меркулов. - Кажется, плохое качество
печати...
- Нет, это хорошее качество печати!На лбу у него кровеносные сосуды в
форме буквы "V". Похоже? Латинской "V"!
- Похоже, - без интереса бросил физик. - Когда мне вылетать в Питер?
Заремба вскочил и скорым шагом, как недавно Меркулов, забегал по
кабинету.
Потом сел за стол, сгреб в кучу газеты.
- Что ты спросил?..
- Когда мне в Питер?
- Сейчас, - полковник глянул на часы и ткнул клавишу селектора. - Я
объявил "Грозу". Возьмешь под полный контроль атомную станцию, остановишь
эксперимент.
- А кто... будет руководить операцией? Вы или Выхристюк?
- Ты! Сам! От начала до конца!
- Но обычно же Выхристюк... Там же будет...
- Отставить!
- Что же вы?.. Там же начнется скандал!
Полковник потряс головой, взял себя в руки, переходя на цыганский
тон:
- Рома! Дорогой! Если ты в состоянии усмирить ядерную реакцию,
какой-то драный скандал чиновников уж всяко усмиришь!.. А к утру и я
прилечу, займусь этой фирмой. Интересная фирма! Должно быть, совместная.
Например, с внеземной цивилизацией. Кое-что проверю и прилечу.
Дежурный опер доложил, что "Гроза" собралась и готова к действию.
Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона...


Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько
положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца
незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в
докладе его чувствовался неукротимый восторг.
- Нашел я, где они "логово" устроили, - сиял Витязь. - Вентиляционную
шахту нашел!
Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в
сопки. Там пусто и сыро, стены блестят...
Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую,
откуда-то жареным кофе напахнуло... Выход шахты замаскирован камнями, - он
указал точку на карте. - Все они здесь! В сопке скорее всего бывший
командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать -
мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята.
Если бы не кофе... ..
- Охранная сигнализация есть?
- Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть
в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек
инфракрасные излучатели. И "логово" все освечено! Фейерверк!
- Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?
- Ни одного осколочка. Все успели прибрать.
- Как же ты выходил на полосу, если все освечено?
- Ночью же гроза была, дождь, - объяснил бывший пилот. - Так
сверкало!
Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры
ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных
огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими
пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг
обгорела.
- Значит так, Леша, больше не рискуй, - заявил Георгий. - Найди
удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.
- Не бойся, я их не спугну...
- Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.
Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.
- Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у
них на уме?
- Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! - успокоил
Поспелов. - Пока наблюдай и все.
- Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, - вспомнил бывший
пилот. - Когда шел на встречу... Смотрю, на волоке стоит "УАЗ", это
километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине -
никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу,
выходит женщина с корзинкой - лисичек доверху. Села и уехала. Я на
метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой
смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере - косой коси?..
Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты
проверь-ка метеостанцию.
- Обязательно проверю, - серьезно отозвался Георгий. - Там новый
начальник объявился. Может, она и есть?
- Не знаю... Но у меня осталось неприятное ощущение.
Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после
встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в
этой части "бермудского треугольника" не знал.
Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг
постоянно буравила одна и та же мысль - кто устранил пленного "дракона"?
Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была
установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда
возле машины с "тапером" никого не будет, впрыснул яд. Зачем? Когда можно
было спокойно похитить его из "нивы" и унести куда угодно, ибо Поспелов
вернулся к машине только спустя час. Если "драконы" выносят своих мертвых,
то живого они бы утащили обязательно. Не было никаких преград в тот миг, и
всякий наблюдатель непремейно воспользовался бы случаем.
Георгий не хотел делать никаких выводов относительно Рима, однако не
мог избавиться от давящих на него фактов. Храбрый, независимый и опытный
агент вдруг испугалась, оказавшись на метеоплощадке, внутри
голографического фильма ужасов, показанного здесь недавно... И испуг был
какой-то неестественный. А теперь еще ездит за добрых сорок километров
собирать лисички к заброшенному аэродрому.
Этих самых лисичек ни в машине, от капота которой исходило горячее
марево, ни на кухне у Рима не оказалось. Поспелов не был раньше в домике
начальника метеостанции.
- Неплохо устроились! - оценил он, разглядывая обстановку. - Очень
даже уютно!
- Это с вашей точки зрения, - усмехнулась Рим. - Казенная мебель не
может создавать уют.
Она была в маечке и спортивных брюках - не успела переодеться после
поездки за грибами и сделала это, когда резидент пил на кухне квас из
морошки. Появилась из комнаты в джинсах и белой шелковой блузке, свободно
спадающей с плеч.
- Может быть, вы хотите есть? - поинтересовалась она.
- Нет, спасибо! Жарко, по дороге пил из лужи, - признался Георгий. -
А квас просто великолепный! Когда же вы успели набрать морошки?
- Бог с вами, Георгий! Вы можете представить, что я собираю ягоды на
болоте?
- Не могу, - откровенно сказал он и про себя подумал, что не может
представить ее и собирающей грибы.
- Это мои подчиненные занимаются. Заготовки на зиму! Они тут и огород
сажают...
- Кстати, а что их не видать?
- Отпустила в отпуск. После таких стрессов надо лечить нервы.
- А не страшно одной? - изумился он.
- После той ночи кошмаров стало тихо... Мне понравилось, как вы
ссадили с небес это чудовище!
- С вашей помощью...
- Какая же это помощь? Струсила и растерялась, - Рим рассмеялась. -
Честное слово, это бывает очень редко... Если не секрет, кого же мы с вами
поймали?
- Дракона!.. Но увы, драконы в неволе не живут.
- Хотите сказать...
- Да, умер. От болевого шока.
- Странно, здоровый, крупный мужчина и умер от болевого шока.
Закрытый перелом не дает очень уж острой боли.
- А гроза ночью была? - неожиданно спросил Поспелов.
- Дождь был, гроза стороной - прошла... Зачем вы спросили?
- Вы же начальник метеостанции! Предсказатель!.. Люблю после дождя по
лесу бродить, особенно, после грозы. Пахнет озоном и грибами. Кстати, тут
в округе грибы-то растут?
- Кажется, здесь везде они растут, - отмахнулась Рим. - Немного
опоздали.
Час назад я вывалила в лесу целую корзину.
- Что же так?
- Да я их терпеть не могу.
- Зачем же собирали?
- Зачем-зачем... Приходится изображать дурочку с лукошком, -
усмехнулась она. - В сорока километрах отсюда есть военный аэродром,
наверное, знаете.