Алексеев Александр. Пришельцы

Шторы полощатся на ветру... По воде идут люди, много людей. Нет, не люди -
призраки, мертвецы! Кричат что-то!.. "О, плохи твои дела, мадам, -
мысленно пропел Заремба. - С головкой непорядок..." - Прошу, закройте рот,
- будто очнувшись, попросила Соломина. - Ваши золотые зубы мешают
сосредоточиться.
Полковник оценил ее непосредственность: как возможно было прожить с
ней целых восемь лет?! Бедный Поспелов...
- Закрыл, - сказал он. - Дышать позволите?
- Георгий стоит на балконе, с ружьем, - снова заговорила она, будто
бы находясь в трансе. - За спиной... Не вижу, кто за спиной. Какая-то
тень... И мертвецы, мертвецы! Они стреляют! И Георгий стреляет! Битое
стекло, женский крик... Ружье упало в воду! Но он жив! Вижу, как стоит за
стеной, на руке кровь... Все, больше ничего.
Заремба побродил взад-вперед вдоль стола, склонился к Соломиной,
оперевшись на кресло.
- И это все вы так прямо и видите?
- Да, вижу... Только нужно сосредоточиться. Очень сильною. Вам это не
понять!..
Трудно и объяснить... Надо почувствовать его, ощутить прикосновение,
услышать, как он дышит... И тогда открывается зрение. В ее глазах стояла
боль...
- - Может быть, я чем-то смогу помочь вам? - пожалел Заремба -
Помочь? Устройте мне встречу с мужем! Прошу вас! Хотя бы на несколько
часов!..
- Простите, не могу.
- В таком случае, не говорите ничего, - без обиды попросила она. - Вы
же сможете срязаться с Георгием и спросить, было ли все, что я видела.
Сможете?
- Пожалуй, да.
- Вы сами убедитесь, что я не обманула. Все это было, и я видела.
- Значит, мертвецы шли по воде? И стреляли?
- По воде...
- Считаете, это возможно?
- Не знаю... Наверное, для мертвецов все возможно, - вяло
предположила Соломина. - Меня интересует только мой муж!
- Понимаю.
- Ничего вы не понимаете, - выложила на стол несколько листков бумаги
из записной книжки. - Когда получите подтверждение - передайте Георгию вот
это. Здесь все написано. День, час и место, которых нужно опасаться. Нужно
избегать! Особенно вот этот день! Вот, двадцать девятого октября...
Двадцать три часа десять минут... Пусть не подходит к воде! Ни в коем
случае! Ему ничего не угрожает ни дома, ни в лесу. Но у воды его ждет
смерть! Передадите?
- Непременно! Завтра же, с утренней почтой!
- И еще вот, обратите внимание, - она вытащила листок. - Семнадцатого
июля, девять часов двадцать две минуты утра.
- Запомнил, - чувствуя себя неуютно, проговорил полковник. - Это не
трудно... Не волнуйтесь, я все передам.
- Спасибо и за это... А не могли бы сказать: где сейчас мой муж? Не
называйте города, хотя бы в какой стороне? Мне это важно.
- В южных областях, - неопределенно сказал Заремба. - На юге.
- На юге? Странно... Хорошо. Я еще приду к вам. Мне кажется, мы еще
встретимся, и не один раз.
- Да, разумеется! - согласился он, провожая к двери. - Буду рад! А
кто вы по профессии, если не... тайна.
- Я? Я просто очаровательная женщина.
- И все?
- Разве этого мало? - улыбнулась она и погрозила пальчиком. - И прошу
вас, не обманывайте меня больше. Мой муж вовсе не на юге, а далеко на
севере. В Карелии.
Ведь правда? Правда! А спрашивала я у вас, чтобы проверить, лжете вы
или нет.
Оказывается, лжете. Но я все-все знаю. И скоро к нему поеду. Потому
что мужу грозит беда.
Захлопнув за ней дверь, Заремба сунул руки в карманы и бесцельно
походил по кабинету. Образ бывшей жены Поспелова и ее откровения оказались
навязчивыми даже для привыкшего к чертовщине полковника: голос застрял в
ушах, перед глазами, словно навязчивый солнечный зайчик, было ее лицо.
Просто очаровательная женщина... И очень скромная! Потом он спохватился,
что уже девятый час вечера -- уборщица пришла мыть полы, - давно пора
домой. Он спрятал бумаги в сейф, подержал в руках записки Соломиной:
господи, что делает с бабами собственная дурь! Что имеем - не храним,
потерявши - плачем... Жила бы с Поспеловым, как за каменной стеной! Детей
бы рожала! Тогда бы и была просто очаровательная... Заремба скомкал листки
и бросил в корзину. Оказывается, и нынче сходят с ума от любви!
Не все еще потеряно!
Лифт оказался занятым - перевозили мебель с этажа на этаж, кто-то из
начальства переезжал. Заремба стал спускаться по лестнице и, минуя третий
этаж, вспомнил Лугового. Зайти, что ли, "доложить", что беседа с бывшей
очаровательной женщиной проведена, претензии выполнены, и не видать ему
Поспелова теперь, как своих ушей!
Луговой был у себя в прокуренном до синевы кабинете: его команда
больше всего работала по ночам...
- Ну ты мне и удружил барышню! - сказал Заремба. - Оригинальная дама,
мягко говоря, с большим приветом. Про мертвецов рассказывала, до сих пор
шерсть на спине дыбом! Идут, говорит, по воде и стреляют. В моего мужа! А
муж - в мертвецов.
- Ты береги моего парня, - предупредил Луговой. - В твоей епархии не
мудрено, что и крыша съедет... Считаешь, у его... подруги полный бред?
- Раньше ты ее знал?
- Как же, раза два беседовал! Никаких намеков не заметил.
Избалованная, конечно, капризная...
- Побеседовал бы сегодня!
- А мы говорили. Не про мертвецов, но... чувствую, говорит, Поспелову
грозит беда. Навязчивая идея.
- У меня не стреляют, - засмеялся Заремба. - Ну, если только
мертвецы... Это у тебя как на фронте.
- Что Поспелов делает-то? Только не темни.
- Что? На ферме живет, с дамой! Пасеку недавно купил. Поеду к нему
медовуху пить.
- А ты бы прислушался к этой барышне, Александр Васильевич, -
серьезно посоветовал Луговой. - Знаешь, почему все красивые женщины -
ведьмы? Только потому что красивые. Что-то им Бог дает!..
- Ума бы дал!
- Они умеют предчувствовать. А когда есть у красивой женщины
навязчивая мысль - стоит обратить внимание. А ну как правда? Согласен, ума
мало, но предчувствие развито - не откажешь. Космос!
- Вот только про космос не надо! - замахал руками Заремба. - У меня
от космоса язва желудка открывается... Слушай, за Поспеловым не водилось
такого, чтоб умолчать, скрыть какие-нибудь дела? Не доложить и все?
- У кого этого не водилось?
- Когда дело касается личной безопасности?
- Тем более! У нас ведь все разведчики - супермены. Лет до тридцати,
пока петух жареный не клюнет, пока пару операций не завалит. Колхозный
труд сейчас не в почете, котируется жесткий индивидуализм. Вражеская
пропаганда свое дело сделала.
- Понимаешь, старый фермер со страху удрал, а Поспелов ничего, живет,
- вдруг вспомнил Заремба. - Тишь и благодать у него...
Неожиданно перед глазами всплыло лицо Соломиной - как она
медитировала, полулежа в кресле. Мертвецы идут... Ведь и хозяин фермы
зимой о каких-то покойниках рассказывал, будто ходил в Долину Смерти
хоронить... И балкон у него есть над водой! Правда, тогда лед был на озере
и прорубь, чтобы белье полоскать... Откуда ей известно про балкон? -
Поздно уже, поеду домой, - соврал он и торопливо распрощался. - От
впечатлений голова лопается. А ну приснится?..
Заремба поднялся двумя этажами выше и зашел к ночной смене связистов.
Заказал экстренную с Поспеловым, попросил переключить на свой кабинет.
Пока поднимался еще выше, почувствовал одышку, чего раньше не наблюдалось.
У своей двери хотел перевести дух, но услышал зуммер армейского полевого
телефона кодированной связи...
- Ты мне что про мертвецов не доложил? - будто быв шутку спросил он
вместо приветствия. - Только не говори, что они к тебе не ходят.
- Ходят, - не сразу отозвался Поспелов. - Но не много.
- Ходят, все-таки? - трубка в ладони неприятно отпотела. - И
стреляют?
- Случается, стреляют...
- Почему скрыл? Почему не доложил сразу?
- Потому что еще не разобрался, чего покойники ходят, - был ответ.
- И по воде ходят?
- В последний раз по воде пришли...
Заремба, не выпуская трубки, перевесился через стол, наощупь отыскал
мусорную корзину и сунул руку...
Корзина была пустой. Содержимое ее уже наверняка поедала машина для
уничтожения секретных документов...
В тот же день он установил негласное наблюдение за Соломиной, и пара
"топтунов", вооруженная техникой и радиосвязью, стала отслеживать каждый
ее шаг, звонок по телефону, любую, даже случайную встречу.
Воспользовавшись отсутствием хозяйки, оперативники вошли в квартиру и
провели тщательный досмотр. Ничего особенного обнаружено не было, если не
считать фирменного конверта частного сыскного бюро "Адам и Ева". Соломиной
оттуда пришло какое-то письмо, однако найти его не удалось. Оперативники
по своей инициативе провели небольшую операцию, в результате которой в их
руках оказалась сумочка Соломиной, но и там письма не оказалось.
Пустой конверт "Адама и ЕВва они изъяли, и теперь он лежал на столе
Зарембы под стеклом: следовало продолжить работу, установить для начала
хотя бы местонахождение сыскного бюро - обратного адреса на конверте
почему-то не было, - и попробовать пойти "обратным ходом": выяснить, с
какой целью Соломина обращалась в частный сыск. Однако в течение первых
"горячих" дней сделать это не удалось, а потом Заремба улетел в дальнюю
командировку: в Охотском море отчего-то потонул сухогруз...


В третий раз скелеты наступали с озера, шагали по воде, аки по суху,
разбивая сапогами серебристо-зеленую рябь. Кажется, их было больше, визг и
ор звонко разносились по округе и вместе с ветром врывались сквозь дверь
балкона в комнату. Мертвенный свет отражался в озере.
Устроить спектакль, театр теней с зеленой подсветкой, с чучелами,
стреляющим оружием было сложно даже на земле. На воде же практически не
реально, если не использовать киношную технику и трюки. Сознание
отказывалось воспринимать это как действительность, однако незахороненные
солдаты шли и требовали предать их останки земле.
Зрелище потрясало воображение, разум еще противился, однако был уже
близок, чтобы принять все происходящее: закрадывалась мысль - возможно.
Возможно! Ибо великий грех - бросить останки на растерзание зверю и птице,
забыть о мертвых, презреть их смерть, оставить души на вечное блуждание...
- Снимай все, - справляясь с чувствами, приказал Георгий. - Больше
крупного плана, детали... Чтобы не сойти с ума, в этот миг требовалось
занятие, работа, отвлекающая разум. Татьяна снимала из-за его спины, а
Поспелов стоял с ружьем наизготовку. Если на видеопленке окажется пустота,
значит они оба медленно сходят с ума. Массовой галлюцинации не может быть
- слишком разная психика, жизненный опыт, мировосприятие.
Взирая на этот шабаш, на вопящие останки, Георгий непроизвольно
загадал, точнее, поклялся: если и сегодня все обойдется, завтра же он
поедет в Долину Смерти собирать и хоронить погибших солдат. Провались эта
разведоцерация, пропавшие вертолеты, "новые русские", побывавшие в раю...
Мертвецы снова открыли огонь спелов не отвечал. - Снимай, Танюша,
снимай! Он был уверен в собственной неуязвимости. Пустая эта стрельба
оставалась бутафорской, и если даже предположить, что восстание мертвых
возможно, то выстрел из прошлого никак не долетит в настоящее...
И неожиданно по лицу, по голому торсу ударило битым стеклом! По
деревянной обшивке дома будто молотком застучали! Зацел рикошет, попадая в
стальную реш тку балкона.
Он отшвырнул Татьяну в распахнутый Дверной проем, сам метнулся в угол
и открыл огонь. Наугад, в сторону пляшущих у стволов вспышек. Магазин
опустел мгновенно.
Пригибаясь, Георгий сунулся к двери.
- Таня! Таня?! - Я здесь!
Ружье вылетело из рук - кажется, пуля попала в шейку приклада, ожгло
пальцы. Он вкатился в комнату, Татьяна лежала на полу за стеной. Огонь
смолк, но галочий гомон голосов все еще реял над озером и метались зеленые
тени.
Они лежали минут десять, может, больше - время потеряло смысл, как и
все другие привычные понятия. Можно было поднять голову, встать: судя по
удаляющимся звукам, шабаш откатывался, покидал озеро, - но они не
двигались, распластавшись, как убитые. Не было ни сил, ни желания, встать,
как бывает, когда наконец поднимешься на высокую гору и рухнешь на ее
вершине. Вс . Дальше идти некуда...
- Если они еще, - проговорила бесцветно Татьяна, - если еще раз
придут - я не выдержу.
Поспелов сел, прислонился спиной к стене. На озере все смолкло и
зеленоватый отсвет на шторах угас, как зловещая заря.
- Мертвые не стреляют, - проговорил он. - Я это знаю.
- Все равно...
- Где камера?
- Улетела куда-то... Надо включить свет. Ты меня толкнул.
- Прости, - он встал, нашарил выключатель.
Камера валялась в дальнем углу. Стекло в балконной двери и три глазка
в окне оказались простреленными. Следы от пуль на обоях напоминали
засохших зимних мух.
- Пойдем смотреть пленку. Фильм ужасов.
- Не хочу...
Поспелов молча поставил ее на ноги, встряхнул.
- Ну?.. Ты же одну серию, самую первую, смотрела без меня. И ничего,
выдержала.
- Тогда боевыми не стреляли.
- Но тогда у тебя и опыта не было. А теперь ты самый опытный боец в
мире. Никто еще столько не воевал с покойниками.
- В меня первый раз... стреляли.
- Поздравляю с боевым крещением. Пойдем посмотрим, - Георгий повлек
ее к двери. - Может, мы не только семейная пара фермеров. Еще пара
чокнутых. Может, блазнятся нам скелеты.
Магнитофон проглотил кассету, включилась обратная перемотка.
- Не буду смотреть, - запротестовала Татьяна. - Лучше принесу водки.
Она схитрила и специально задержалась на кухне. Потом прошла по
комнатам и везде включила свет.
Съемка оказалась мутной - не хватало освещения, - изображение
расплывчатым, смазанным, однако на крупном плане отчетливо виделись
детали: кости, будто связанные проволокой, лохмотья одежды - шинели,
гимнастерки и даже нижнее белье.
Черепа скалили белые зубы, двигали челюстями, в костлявых руках -
оружие...
Странное дело: на экране все это выглядело наивно, не страшно,
плоско. Только звук остался ярким, настоящим, несмотря на шорох ветра,
записанный магнитофоном.
Он не досмотрел пленку, выключил - за дверью была Таня.
Вместе с водкой она принесла аптечку: на запястье левой руки у
Георгия оказалась небольшая ранка, оставленная битым стеклом. Кровь уже
запеклась, перевязывать не было нужды. Зато саднило указательный палец,
опаленный пулей: сорвало кожу.
Они по очереди выпили водки из горлышка, без закуски, как на войне.
- Ну, что с нашими головами? - спросила она, кивая на магнитофон.
- Пока что ничего... Сейчас напьемся и посмотрим с начала до конца.
- Не буду! Избавь!.. Ты можешь сказать, что все это значит?
- Могу. Такое в моей практике бывало, - сообщил он.
- Такое? Со скелетами?
- Без скелетов, правда... Это еще когда в школе КГБ учился. Поехали
мы на "терпелку" - полевые занятия по спецподготовке. Лес, горы, почти как
в Карелии.
По вечерам у костра сидели, песенки под гитару... А места всем
никогда не хватало. Был у нас один хлопец с Украины, шутник большой.
Придумал фокус: разрядил патрон, порох высыпал, а пулю назад вставил.
Пришел к костру и бросил в огонь. Всех как ветром сдуло. Кто знает,
заряжен или нет?.. Бросил, самое лучшее место у костра занял, потом второй
раз... На третий раз, естественно, никто не побежал. А патрон оказался
боевой. Шутка жесткая, но совершенно грамотная.
- Мы занимаем чье-то место? - водка слегка расслабила Татьяну.
- Кому-то мешаем, кому-то, как бельмо на глазу...
- Неужели нас раскрыли? Расшифровали?
- Не может быть. Ворожцов к спецслужбам не имеет никакого отношения,
местный житель. Но и его вытеснили отсюда.
- Приемы действительно жесткие... Против нас действует какой-то
монстр!
- Действительно, монстр. У которого возможности неограниченные, -
Поспелов отхлебнул водки. - Я начинаю верить в инопланетный разум. И кто
только назвал его гуманоидом?.. Вот он и есть наш противник, монстр со
славой гуманоида. Не знаю, какого она происхождения, земного или
космического, но это не абстракция - конкретная сила, существующая в
"бермудском треугольнике". Уверен, ее можно пощупать руками, если после
этих спектаклей остаются ржавые каски и пулевые пробоины. Кстати, знаешь,
где сейчас этот хлопец, что бросал патрончики в костер? Один из
соруководителей националистического движения на Украине, злобный враг
России. Москалей готов резать собственными руками. А был весельчак,
балагур, душа компании. Даже на шутки с патронами никто не обиделся...
Недавно смотрел оперативную видеохронику по последним событиям в
Белоруссии. А он уже среди минских националистов, приехал руководить,
устанавливать свои порядки.
Эдакий трансфермер, способный менять форму, но не содержание... Наш
противник полностью контролирует обстановку в "треугольнике", и если мы
ему мешаем, значит он где-то тут близко. Если для него не проблема
устраивать нам каждую ночь представления со скелетами, то и зеленые
человечки в скафандрах - его детище.
- Зеленые человечки? - спросила Татьяна: о возвращении "новых
русских" она ничего не знала...
- Видели тут и таких, - уклонился от прямого ответа Поспелов, чтобы
не нагружать и так перегруженную психику "товарища по службе".
- Ворожцов ничего не говорил...
- Если бы они явились к Ворожцову, то участь его была бы печальна.
Они и к нам не являются. И это меня успокаивает. Нас пока отпугивают,
выгоняют из "треугольника", но не сводят с ума. Ну, ты отошла? - он
погладил ее плечи. - Помоему, с нашими головами пока все в порядке, будем
жить.
- Кажется, я уже схожу с ума, - призналась Татьяна. - Потому что
думаю... Завтра придется вызвать милицию. Когда фермерский дом
обстреливают, а фермер это скрывает - ненормально.
- Пожалуй, ты права. Пусть милиция ищет монстра!
Рано утром, прежде чем сообщить в милицию, Георгий тщательно
обследовал следы ночного происшествия. В стенах зала, откуда был выход на
балкон, насчитал девять пулевых пробоин, и еще семнадцать - в обшивке дома
снаружи, вокруг окна и дверного проема. Били очередями и очень прицельно,
разброс был небольшой. Оружие находилось в крепких профессиональных руках.
Поспелов проделал примитивную баллистическую экспертизу и установил, что
вели огонь с озера, от поверхности воды: точка, откуда стреляли,
находилась примерно в семидесяти метрах.
Извлеченная из стены пуля без сомнения была выпущена из немецкого
автомата "шмайсер"...
Георгий замаскировал отверстие вынутой пули - для фермера характерно
бежать за милицией, а не ковыряться в стенах, - и поехал в Верхние
Сволочи, к ближайшему телефону. Было еще рано, жители выгоняли коров, и
медпункт оказался закрытым, но фельдшер жила в этом же доме за стенкой.
Агента Ромула пришлось будить условным стуком в кухонное окно: из-за
забора уже таращилась сонная соседка...
Пока оперативная группа из районного центра добиралась до Сволочей,
Поспелов больше часа "занимался любовью" с медичкой. Ромул доложила, что
пилот Алексей Ситников успешно поправляется и начинает проявлять интерес к
своему лекарю.
Причем весьма бурный, как только сожительница Демьяниха удалится за
чем-нибудь из полуподвального этажа. Похоже, "подружка" Ромула начинает
догадываться, куда навострил свой взор "племянничек", и остывает к дружбе.
А живется пилоту у бывшего бухгалтера вольготно: кормят с ложечки, бреют
каждое утро, меняют постель, облучают помещение кварцевой лампой - в какой
больнице такое увидишь? Из комнаты Ситникова есть потаенный ход под
землей, выходящий в гору за забор, скорее всего, сделанный им самим. Можно
выйти и прийти совершенно незамеченным.
Должно быть, пилот собрался доживать здесь остаток своих дней...
Разумеется, Ромул тоже прониклась чувствами к пациенту и они уже
целовались, когда ненавистная "старуха" убегала наверх, но поговорить за
ее минутные отсутствия не успевают. На более долгий срок Демьяниху из дома
не вытравить. У агента есть твердое убеждение, что раненый, кроме
официальных властей, никого больше не опасается, напротив, безбоязненный и
какой-то воинственный: под кроватью у него находится не ружье, как раньше
предполагалось, а автомат ППШ с круглым диском, под пуховой периной с
правой стороны - три или четыре гранаты Ф-1 с ввернутыми запалами. Можно
сказать, спит на арсенале, однако не производит впечатления
бандита-уголовника. Где-то в сопках у него есть два схорона, видимо,
землянки, где можно ночевать, но что он делает в лесах, установить пока не
удалось. Создается впечатление, будто он играет в партизана, народного
мстителя, но кому и за что мстит, совершенно не ясно. Демьяниха знает о
сожителе многое, если не все, и молчит, как рыба, всякий раз уходит от
темы, едва речь заходит о судьбе "племянника". Пока пилот находится в ее
доме, разработать его невозможно, и Ромул предложила единственный
приемлемый вариант - "отбить" сожителя у "подружки" и, когда встанет на
ноги, увезти его к себе в Верхние Сволочи. Вряд ли Демьяниха поднимет
большой шум - сожитель-то у нее нелегальный! О нем только слух в народе
ид т, а так его будто и не существует, что участковый официально
подтвердил. Только нужно подготовить место, где прятать "украденного"
любовника, чтобы не стеснять свободы его передвижения. Партизан не может
держаться за женскую юбку, ему нужна полная воля...
- Ревную, изменщица коварная, - сказал Поспелов. - Умыкнешь парня -
постарайся раскрутить его сразу, в первый день. Вдруг он колобок: я от
дедушки ушел, я от бабушки ушел... Типичный альфонс! А чтобы он от тебя
далеко не убежал, зашей ему радиомаяк. Посмотрим на его партизанские,
тропы...
В Горячее Урочище он вернулся с опергруппой районного отдела милиции,
предводителем которой был заместитель начальника по оперативной работе
Солодянкин. Часа три кряду сотрудники делали умный вид, изучая следы
ночного происшествия, выплывали на лодке к середине озера, рыскали по
окрестностям, цо больше интересовались самим фермером, его образом жизни и
прошлым. Солодянкин клонил к тому, что по балкону стрелял кто-то из
недругов Поспелова, возможно, за какие-то старые обиды - по легенде до
ферморской жизни Георгий занимался бизнесом - оптовой торговлей
продовольственными товарами, и после того, как его "кинули" по-крупному,
переселился от грешной жизни в Горячее Урочище. Кроме того, он намекнул,
что новопоселенец сразу же приобрел славу крутого ходока, и вполне
возможно, что "шмайсер" оказался в руках какого-нибудь ревнивого мужа. А
оружия у населения хватало: в сопках, где были когда-то длительные
позиционные бои, и до сих пор можно найти вполне исправные стволы и
боеприпасы, включая артсистемы. После войны не удосужились даже собрать
оружие и разминировать фронтовые "нейтралки". Не говоря уж о захоронении
останков...
О том, что перед домом вот уже три ночи пляшут скелеты, фермеры
решили пока не говорить.
Но, видимо, милиция уже знала о проделках мертвецов в округе.
- А больше ничего странного вы не заметили? - спросил Солодянкин.
- Что, например? Вой, крики? Неясные тени?
- Да, что-то подобное. Пляску мертвецов.
- Отдаленные голоса были, - соврал Поспелов. - Но мы с женой не
выглядывали в окна. Недавно нас предупреждал об этом бывший хозяин фермы.
Подлец, когда продавал - помалкивал. А сейчас выдал...
- Тут и в самом деле пляшут мертвецы? - испугалась Татьяна.
- Мертвецы не пляшут, - успокоил Солодянкин. - Но есть одна
преступная группировка. Промышляют сбором и продажей оружия. А попутно
пугают туристов и всех, кто им не понравится. Несут впереди себя скелеты в
тряпье и орут благим матом. Туристы драпают, а они собирают добычу:
резиновые лодки, байдарки, радиои фотоаппаратуру, одежду. В общем, чистый
разбой. Ловим, сажаем, но появляются другие... Это такой специфический
местный промысел.
Поспелов тут же вспомнил пилота Ситникова: не в этой ли команде
подвизается ныне романтический "партизан"? И не от лихого ли туриста
получил пулю из М-16?..
- Вы обязаны оградить нас от хулиганов! - потребовала жена-финка. -
Здесь опасно жить!
- Кто вас сюда загонял? - грубовато спросил Солодянкин. - Забрались
сами в глушь, захотели жить на хуторе, вот и ограждайте себя сами.
- На что же нам милиция? - схватилась с ним Татьяна. - Бандиты
стреляют по окнам!
А вы ничего не предпринимаете! Мы требуем милиционера для охраны!
- Платите деньги - посадим милиционера, - отпарировал невозмутимый
милиционер.
- Мы платим налоги! Я на вас пожалуюсь!
- На здоровье, куда хотите! Это ваше право.
- Георгий, почему ты молчишь? - напустилась она на "мужа". - Почему
ты всегда молчишь? Ты мужчина или нет? Почему я должна обеспечивать охрану
дома?
- Что я скажу? - замялся Георгий. - Если осталось одно право -
жаловаться. А кому - и не ведомо...
- Ты меня затащил сюда! Кто тихой жизнью на ферме мне уши прожжужжал?
Где она, твоя тихая жизнь? Птицы поют, в речках форель!..
Воспользовавшись назревающей семейной ссорой, Солодянкин удалился,
погрузил опергруппу в машину и укатил прочь. Теперь следовало запустить
слух, что будто бы новый фермер собирается продавать Горячее Урочище, и
это станет хорошим основанием не покупать нынче скот и обойтись пасекой.
Покойную жизнь сулил вовсе не Поспелов, а полковник Заремба, однако при
таком раскладе крестьянствовать тут станет некогда.
В этот же день уже затемно, когда пчелы собрались в ульи, Георгий
выехал всетаки в Долину Смерти. "Жену" пришлось брать с собой: если бы
согласилась остаться - не оставил бы. Оказалось, что собак в округе купить
не так-то просто, и Зарембе был послан заказ на двух кавказских овчарок,
которых должен доставить в Верхние Сволочи специально командированный