Алексеев Александр. Пришельцы

лесу приходили люди и забирали рюкзаки.
- А может, прилетали? - уточнил Заремба.
- И прилетали тоже, на парашютах.
- Послушай, Адам, почему я все время должен тянуть тебя за язык? Ты
проявляйка сам инициативу! Мне-то ведь твоя жизнь не нужна. Есть ты, нет
тебя...
Адам исходил потом и на глазах расплывался, становился безразличным:
наступал психологический шок. Заремба с размаху дал ему пощечину -
дернулась голова, взгляд остался туповатым, однако он вдруг случайно
обронил:
- Это не люди...
- Кто - не люди?
- Ну эти, из леса... Они - пришельцы. С другой планеты.
- И что же они у нас на земле делают?
- Не знаю... Я не знаю! Не знаю!!
- А Ева знает?.
- Конечно! Но не скажет... - он вдруг зашептал. - Я подозреваю, она
сама из них...
Потому что я таких женщин еще не встречал...
- Что же, - Заремба наконец сел на стул. - Будем ждать твою
необыкновенную женщину!
А ждать пришлось совсем недолго. Скоро за дверью застучали каблучки и
на пороге возникла стройная и еще молодая особа с мальчиковой стрижкой
волос и явно с примесью крови желтой расы. Заремба мгновенно вырвал
сумочку из ее рук и грубо отшвырнул к стене. Ева однако же, не коснувшись
стены, встала в стойку и зашипела, как кошка...


Еще не дослушав сообщение Витязя, Поспелов наконец-таки нашел причину
нападения "драконов" на ферму. Таким образом они отвлекали внимание от
своей основной цели. Его заставили принять бой со скелетами, бегать по
лесу с автоматом, а сами тем часом начали спешную эвакуацию из подземелий
аэродрома.
В ноль часов тридцать шесть минут агент услышал звук авиационного
мотора, доносящийся с западной стороны. Самолет шел без сигнальных огней и
на небольшой высоте. Это была спортивная модель, скорее всего, чешского
образца, судя по профилю. Не заходя на круг, машина точно вышла на полосу
и совершила посадку ,в темноте, без какого-либо освещения, что вначале
потрясло бывшего пилота. Потом он сообразил, что инфракрасные излучатели
на аэродроме - это и охранная сигнализация, и специальная подсветка на
такой случай, и пилот наверняка садился с помощью прибора ночного видения.
Самолет подрулил к одному из ангаров, развернулся и встал. Боясь упустить
детали такого события, агент оставил свой наблюдательный пункт, спустился
вниз и перебежками достиг ангара, вырытого в сопке. И тут увидел, что
"драконы"- четыре человека, двое в камуфляже и вооруженные, а двое в
какой-то темной униформе, - переносят и загружают в самолет небольшие
ящики.
Витязь тотчас ушел за ангар и попытался первый раз связаться с
резидентом, однако ферма почему-то не отвечала (в это времякак раз начался
налет, а пульт связи остался в потайной комнате). Тогда он снова вернулся
и незаметно пробрался в ангар, спрятавшись там среди хлама. Самолет уже
загрузили и он тут же запустил двигатель и взлетел. Однако через семь
минут приземлился еще один, точно такой же, и снова начали таскать ящики.
Агент проследил, откуда "драконы" появляются в ангаре, и, подобравшись
ближе, обнаружил снятую с пола металлическую плиту, под которой открывался
подземный ход. Дождавшись, когда грузчики пронесут ящики к самолету, он
нырнул в этот лаз и осмотрелся с помощью прибора ночного видения.
Довольно широкая галерея была с бетонированными стенами и уходила
куда-то в сторону командного пункта, и тоже была залита инфракрасным
излучением. Когда "драконы" спустились и пошли за следующей партией груза,
Витязь осторожно двинулся следом и метров через сто пятьдесят увидел
впереди стальную дверь, за которой был освещенный бункер. Ящиков этих там
оказалось больше двух десятков, составленных у стены, а два "дракона" в
униформе и без оружия что-то упаковывали и заметно спешили. Все это
напоминало срочную эвакуацию, и потому Витязь выбрался назад в ангар,
затем буквально выполз наружу - "драконы" что-то заподозрили и несколько
минут обшаривали электрическими фонарями мрачную темень ангара.
Он снова ушел за сопку и попытался связаться с Поспеловым, однако
после безуспешных попыток отчаялся, решив, что с резидентом что-то
произошло и надо действовать самостоятельно.
Витязь связался с десантурой, находящейся в трех километрах севернее
аэродрома, и приказал немедленно и скрытно двигаться к ангару. Похоже,
Азарий не разобрался, от кого получил приказ, и пошел на зов Витязя. Тем
временем второй самолет взлетел и приземлился третий. Пришедшая десантура
вместо Поспелова обнаружила своего пилота Лешу Ситникова и отказалась
выполнять его приказы. До этого случая они еще не встречались после
трехлетней разлуки, хотя знали, что Леша давно воюет с "драконами" и
находится под началом Георгия. Витязь предлагал немедленно атаковать
"логово", пока в него открыт вход и можно проникнуть внутрь без всяких
хлопот, захватить самолет на полосе, и когда дело будет сделано, вылететь
в Горячее Урочище, чтобы выяснить, что случилось с резидентом.
Благоразумный Азарий решил не спешить, поскольку было неизвестно, что
думает по этому поводу Поспелов и много ли "драконов" сейчас находится на
командном пункте. Вопреки уговорам Витязя, он послал самого шустрого и
хитрого десантника Тимоху в разведку, то есть в "логово", а сам с
остальными спрятался в ангаре.
Третий самолет благополучно загрузился и улетел, после чего "драконы"
спустились в подземную галерею и закрыли люк изнутри.
К тому времени, когда к аэродрому прибыл Поспелов, Тимоха находился
гдето под землей, а Азарий с десантурой попрежнему сидел в ангаре. Витязь
доложил обстановку.
Выход оставался единственным - немедленно штурмовать "логово", не
дожидаясь условленного с Зарембой часа, без предварительной разведки и
подготовки.
Оставленного под землей и уже "похороненного" Тимоху наконец
дозвались по рации и получили в ответ матюги, за то что бросили его в
катакомбах одного и не идут на выручку. По его наблюдениям, пришельцы
закрыли внутреннюю стальную дверь в галерее и затихли: то ли ждут штурма,
то ли вообще исчезли из подземелья. Дверь со стороны Тимохи открыть можно,
однако идти одному опасно.
Поспелов приказал ему уйти от двери, попытаться открыть люк,
выходящий в ангар, и ждать внизу следующей команды, находясь постоянно на
связи. Витязя он отослал к вентиляционной шахте, выходящей из командного
пункта на склоне сопки, с задачей разобрать каменный завал над решеткой и
подготовить вход в бункер с этой стороны. Возможно, из подземелий
аэродрома были еще какие-то выходы на поверхность, но сейчас искать их уже
было поздно.
Сам он пробрался в ангар и встретился с Азарием. Десантура
безбоязненно и почти открыто стояла у входа в галерею и перешептывалась с
Тимохой, сидящим внизу под железной лестницей. Если тут кругом была
сигнализация, то беспечность "драконов" казалась по крайней мере
подозрительной. Наверное, и в самом деле спали после ночной работы -
разведчик Тимоха был уверен в этом. Он считал, что под землей всего не
более десятка человек, причем только два вооруженных охранника в
камуфляже. Остальные - в черной и белой униформе и скорее похожи на
ученых, чем на бойцов. Возможно, все так и было, но сколько "драконов"
прилетит со всех концов "треугольника", как только начнется штурм и из
бункера подадут сигнал тревоги? По наблюдениям Витязя, летающие охранники
появлялись из разных точек пяти квадратов, разбросанных, по
"треугольнику", на первый взгляд, без всякой закономерности.
Поэтому штурм "логова" следовало провести в считанные минуты, ибо
потом придется отражать нападение с воздуха.
А в руках не было даже приблизительного плана помещений и ходов
подземного командного пункта. Лезть в эти катакомбы приходилось вслепую.
Предчувствуя скорую развязку, десантура хорохорилась, намереваясь взять
"логово" без выстрела, а весь гарнизон живьем, но Поспелов просил
захватить в плен хотя бы одного, и желательно, "дракона" в униформе.
У Витязя все было готово, верхнюю решетку он вынул без труда и шума,
однако на дне шахты оказался совершенно целый вентилятор с мелкой
решеткой, хорошо видимой сверху. Проникнуть не слышно в бункер нечего было
и думать. Тут же, у шахты, наскоро изготовили заряд из ручных гранат и
пластиковой взрывчатки.
Прежде чем забросить его вниз, Поспелов запросил готовность десантуры
- она ждала сигнала, сосредоточившись у стальной двери в галерее.
Взрыв дохнул из шахты ослепительным огнем, словно из орудийного
ствола, и сразу же повалил дым, Георгий спустил ноги в устье и поехал
вниз, притормаживая о стенки спинной и руками. Вдруг возникшей тягой
выбило дымную пробку - десантура открыла дверь, - и где-то в глубине
катакомб густо затрещали выстрелы. Обдирая плечи, Поспелов рухнул вниз,
угодил ногами в искореженное железо. Витязь съехал сверху и чуть не сел
ему на шею. Георгий выпустил очередь в темноту и на мгновение включил
фонарь, чтобы сориентироваться. Луч выхватил исковерканные взрывом доски,
белые алюминиевые конструкции и серые, в потеках, стены. Впереди что-то
мелькнуло ив тот же миг ударила густая очередь.
Поспелов прыгнул в сторону, нащупал бетонный выступ - что-то вроде
пилястра - и, укрывшись за ним, толкнул ногой по полу включенный фонарь. И
пока он катился, Витязь прочесал из автомата все помещение. Двух
"драконов" срубил возле двери, а третий метнулся в темный угол и налетел
на жестяной вентиляционный короб.
Поспелов ударил его по ногам и, не давая опомниться, одним прыжком
настиг и сбил на пол. Раненый "дракон" потянулся к выпавшему автомату, но
в тот же момент был припечатан к бетону. Витязь подхватил фонарь,
распахнув ногой дверь, забросил его в следующее помещение и запустил туда
же длинную очередь - молодец, тактику боя в темноте схватывал на лету.
Навстречу ему по невидимым подземельям гулко разносился крутой мат
десантуры, как опознавательный знак, и короткие всплески перестрелок.
Через минуту частый дребезг "драконовских" автоматов смолк, еще пару раз
стрекотнул "Калашников", и стрельба вообще прекратилась.
Под бетонными сводами остались лишь человеческие голоса и густой
запах сгоревшего пороха.
- Все, что ли? - удивленно спросил бывший пилот Ситников, заскакивая
в двери. - Там уже наши идут!
Поспелов ремнем от автомата скрутил руки пленному и оставил лежать на
полу.
Ноги "дракона" оказались прострелены в трех местах и штанины белой
униформы краснели от крови. Витязь снял со своего пояса жгут, помог
перетянуть ноги выше колена.
- Еще раз прочесать все помещения! - приказал Георгий вывалившей
из-за угла десантуре. - Ищите выходы! И смотрите, есть ли раненые!
Лучи фонарей закружились по стенам и потолкам, загремело какое-то
железо, что-то падало с грохотом и звоном: десантура делала-зачистку и от
радости готова была перевернуть все вверх дном.
- Ну-ка скажи им, чтобы аппаратуру не били! - крикнул Витязю
Поспелов.
Он не отходил от пленного ни на шаг, а ворот униформы вырезал ножом
вместе с круглым креплением для скафандра. Похлопал по щекам, спросил
по-английски:
- Как ваше самочувствие? "Дракон" уворачивал лицо от света фонаря и
молчал.
Десантура продолжала греметь где-то в глубине подземелий, похоже,
выламывала деревянные перегородки, срывала доски со стен - искали
замаскированные выходы.
Отсек с вентиляционной шахтой использовался "драконами" под жилье:
опрокинутые и разбросанные взрывом узкие кровати, пластмассовая посуда,
тряпье, ребристая решетка отопителя, откуда вытекает маслянистая жидкость.
А в помещении за дверью оказалась наполовину демонтированная электронная
аппаратура, представляющая собой некий специализированный комплекс,
назначение которого на первый взгляд определить было не такто просто.
Витязь ворошил штабель пустых пластмассовых коробок, среди которых можно
было спрятаться либо прикрыть ими запасной выход.
Ничего не нашел и вернулся к Поспелову. И тотчас в дальнем отсеке
командного пункта послышался злой мат и рев десантуры, застучали очереди,
захлопали взрывы гранат из подствольников. Оставив Витязя с пленным,
Георгий побежал на звуки боя, и покарыскал по галереям и переходам,
перестрелка утихла, доносилась лишь ругань, грохот железа и топот ног.
Навстречу выскочил Тимоха, готовый разрядить автомат - пришлось прыгнуть к
стене и осветить себя фонарем.
Десантник плакал зло, бесслезно, однако при этом то и дело утирал
лицо окровавленными руками.
- Что произошло? - на ходу спросил Поспелов.
- Уроды! Двоих наших!.. Из-за угла, падлы!.. Шурка уже готов, а Лобан
умирает...
- Пленные есть?
- Мы их в плен не берем...
- А я приказал - брать! - зарычал Георгий.
- Они двоих наших! - широко разевая рот, чтобы не всхлипывать,
прокричал Тимоха и заткнулся.
Азарий возился с умирающим десантником: удерживая его на коленях,
пытался сливать бегущую изо рта кровь и тем самым дать еще раз вздохнуть.
Грудь Лобана была разворочена очередью, из раны торчали лоскутья
тельняшки. Рядом лежал Шурка, почти перерубленный пополам...
А Игорь чуть поодаль, высвечивая впереди себя круг, забивал пинками
пришельца, еще живого, но раненого, брызгающего кровью после каждого
удара. Поспелов схватил его за воротник, оттащил и успел лишь заметить
полубезумный взгляд десантника, когда тот молниеносно врезал ему кулаком в
челюсть, вырвался и наставил автомат.
- Уйди, убью!
- Опусти автомат, - спокойно попросил Георгий. - И вытри сопли, это
помогает.
- Это - мой! - процедил сквозь зубы Игорь. - Я сам с ним...
Поспелов перевел взгляд на раненого пришельца, - пытающегося встать
на ноги, и тем самым притянул на мгновение все внимание десантника к
добыче. Этого хватило, чтобы обезоружить разгоряченного боем парня,
придавить его к стене.
- Успокойся, брат, переведи дух. А то так и своих порубишь.
Рядом вырос великан Азарий, поднял автомат Игоря, протянул ему в
руки.
- Отдай пленного, - хмуро посоветовал. - Если не успел кончить -
отдай.
Игорь, закинув автомат за плечо, побрел к мертвому Шурке, а Поспелов
уложил пришельца на спину, вспорол ножом жесткий комбинезон - ранение
оказалось двойное: в бедро навылет и касательное в голову. Можно было не
перевязывать пока, не истечет...
- Своих убитых и пленных - наверх! - приказал он Азарию. - Занять
оборону.
С начала штурма прошло одиннадцать минут и поднятые по тревоге
пришельцы"драконы" могли быть уже на подлете.
- Это не то подземелье, - вдруг сказал Азарий.
- Потом разберемся, то - не то... Выполняй приказ.
- Я говорю, не то! - тупо повторил он. - Мы были в другом. Здесь
нашли всего один "космический корабль", а там было три!
- Хочешь сказать, здесь не "логово"?
- "Логово", да не то. Маху дали... Придется опять искать.
- Ладно, давай наверх! Сейчас налетят, вороны...
Сначала подняли в ангар убитых десантников, затем, под присмотром
Поспелова, пленных. Георгий собрал у мужиков перевязочные пакеты, начал
бинтовать раненых "пришельцев", а оставшиеся в живых Азарий, Тимоха и
Игорь рассредоточились вдоль сопки с подземным бункером. Агент Витязь
побежал на другой конец взлетно-посадочной полосы, чтобы пригнать
оставленную там "ниву" - следовало немедленно эвакуировать пленных.
Первая пара "драконов" налетела с севера, но это была разведка.
Выписав круг над дальним краем аэродрома, парашютисты ушли на запад,
десантура сориентировалась правильно и огня не открывала.
Прошло еще минут пятнадцать, и, когда Витязь выехал на полосу на
"ниве" - в самый неподходящий момент, - над лесом с западной стороны
появилось сразу девять парашютистов. Они отлично видели машину на
аэродроме, однако двигались плотным птичьим косяком и на подлете к
открытому месту, когда десантура изготовилась к стрельбе, неожиданно резко
и одновременно приземлились на кроны деревьев.
Витязь загнал машину в ангар, помог загрузить пленного и, схватив
автомат, занял оборону у полуоткрытой стальной двери. Десантура стоически
выжидала, когда "драконы" выйдут на открытое место, из коротких ее
радиопереговоров становилось ясно, что противник отчего-то медлит.
Кромка леса отлично просматривалась с сопок даже без биноклей, на
укатанной гравийной обочине взлетной полосы укрыться было невозможно.
Оставленные на кронах полосатые купола трепал ветер, а спустившиеся
парашютисты будто растаяли в лесу. Спустя полчаса Георгий послал Витязя к
месту приземления "драконов", но едва тот скрылся в бору, как оттуда
донесся частый дребезжащий звук стрельбы.
Азарий повел десантуру в атаку, эфир сразу же наполнился матом и
руганью, а лес - частыми очередями "Калашниковых" и хлопающими взрывами
гранат из подствольных гранатометов. Похоже, "драконов" откудато
выкуривали. Через несколько минут грохот и дребезг выстрелов переместился
в глубь леса на запад - в сторону "бермудского треугольника", потом еще
некоторое время попетлял по бору и стих. А скоро Витязь доложил, что
десантура снимает с сосен трофейные парашюты.
Десантура появилась на полосе, нагруженная захваченным снаряжением.
Тут же начали раскручивать купола и испытывать летательные аппараты.
Оказалось, что прилетевшие на выручку "драконы" разобрали каменный завал у
подножия соседней с ангаром сопки и пытались вскрыть стальную дверь
запасного хода в бункер. Они наверняка уже знали, что "логово" взято
штурмом, но отчего-то упорно старались проникнуть туда и заняли круговую
оборону.
Вероятно, на командном пункте оставалось что-то такое, что "драконы"
не могли бросить, и прилетели они не на помощь, а с целью попасть в
захваченное "логово".
Вскрыть ход им не удалось, хотя они взорвали прикрепленный к двери
заряд и лишь расшатали петли, однако вырвать их из растрескавшегося бетона
не успели. Витязь открыл огонь, положил двоих, и подоспевшая десантура,
прячась за соснами, забросала противника гранатами из подствольников.
Кажется, удалось уйти только двоим, и то один бежал, оставляя кровавый
след. Преследовали их недолго, боялись далеко отрываться от аэродрома,
чтобы не угодить в засаду.
Доложив о результатах стычки, Азарий подошел к своим товарищам,
осваивающим трофейные летательные аппараты, и, похоже, сделал строгое
внушение, после чего мужики расстелили на бетонной полосе купола парашютов
и стали заворачивать в них тела убитых товарищей. Упаковали плотно,
обвязали стропами во многих местах, превратив десантников в египетские
мумии. И все равно, в обезличенных этих тюках можно было узнать, кто есть
кто: у Лобана кровила еще простреленная грудь, а у Шурки - живот. Тимоха с
Игорем отнесли мертвых в ангар, положив их в прохладное место, и не
утерпели, вновь обрядились в парашютные постромки, надели ранцевые
двигатели и через полчаса все-таки взлетели.
И долго потом над брошенным аэродромом слышался восторженный и
горький мат.


Ева шипела, как кошка, и, манипулируя перед собой руками,
намеревалась нанести удар. Тяжелый, неуклюжий Заремба стоял перед ней, как
боксерская груша, и улыбался, показывая золотые зубы и поблескивая
глазами. Она стрельнула босой ногой ему в переносье, незаметно и мгновенно
сбросив туфли, ударила будто цыганской плетью - даже щелчок послышался! -
однако сокрушительный этот удар не пошатнул Зарембу и наглую его улыбку не
стер с лица. Только зубы теперь излучали зловещий свет. Ева внезапно
прыгнула к потолку, и перевернувшись в воздухе, достала его тупыми и
жесткими пятками - одной в лоб, другой целила в горло - он продолжал
улыбаться, хотя в уголке толстых губ накопилась черная капля крови и
потекла по подбородку. Стерев ее, Заремба посмотрел на ладонь, и его
ленивую ухмылку можно было расценить как удивление.
- Хватит прыгать-то, - сказал он. - А то допрыгаешься.
Следующий удар полетел ему в зубы, и неповоротливый этот человек
неожиданно ловко и стремительно перехватил пятерней ее ступню, сделал
неуловимое вращательное движение - и Ева полетела на паркет, ударившись
затылком. Она тут же попыталась вскочить и присела, опершись руками об
пол: вывихнутый голеностопный сустав не держал легкого тела, а сама ступня
оказалась развернутой чуть ли не назад.
Адам сидел лицом к углу и делал вороватые попытки обернуться,
втягивая голову в плечи. На всякий случай Заремба вышиб из-под него стул,
накинул на шею провод от вентилятора, затянул.
- Сиди спокойно, - предупредил. - Не дергайся, не люблю.
Тем временем Ева все-таки встала, только на руки, отчего подол ее
легкого, шелкового платья опустился вниз, обнажив серебристый треугольник
тонких трусиков.
Видение это длилось мгновение, как фотовспышка, и так же ослепило,
поскольку Заремба пропустил удар ногой в толстый живот и шатнулся назад, а
раскосая молния в тот же миг выкинула вперед-острый, угловатый, как
осколок камня, кулачок. От тычка в гортань перехватило дыхание, но
запястье Евы оказалось в руке Зарембы, как в стальном браслете. Он мог
переломать ей конечности и в секунду вытряхнуть из сознания, как
вытряхивают сор из волос, но опасался ненароком вышибить жизнь из
стройного, резиново-жесткого тела. Он лишь выбил ей обе руки из плечевых
суставов и бросил на пол, словно муху с оборванными крыльями. Ева не
успокоилась, поползла к окну, а Заремба тем временем сел на край стола и
набрал номер телефона Лугового: своих оперов не оставалось, все улетели в
Питер. К счастью, Луговой оказался на месте и не отказал прислать машину и
людей на Гоголевский бульвар. Договорить с ним Заремба не успел: пришлось
бросить трубку и хватать Еву за ноги - голова ее уже торчала на улице и с
изрезанного стеклом лица стекала густая, алая кровь.
- Ну что ты, дура, - сказал он. - Испортила мордашку. А если шрамы
останутся?
В дверь застучал охранник снизу - прибежал на звон стекла.
- Что там происходит, Павел Михайлович?
Заремба сунул Еву под тумбу стола, вынул пистолет и открыл замок.
Охранник сам уперся в ствол.
- Ничего тут не происходит. Ложись на пол. Оружие есть?
Парень дернулся и получил стволом под дых и в следующий миг ногой в
пах. Заремба выдернул из его плечевой кобуры пистолет - газовый,
"Вальтер", выстрелил у самого уха, чтобы струя ушла за дверь.
- На пол, на пол, - швырнул его на паркет. - Лицом вниз.
Мужики послушались, улеглись как положено, а Ева выбралась из-под
стола и снова поползла к окну, извиваясь как змея. Вывихнутые руки не
слушались, одна нога волочилась, но эта тварь словно не ощущала боли. В
самом деле нелюдь!
Заремба взял ее за волосы, вывернул голову назад.
- Сам бы выбросил в окно, да ты мне живая нужна.
И непроизвольно отшатнулся: Ева улыбнулась ему, щуря и так узкие
глаза.
Люди Лугового приехали минут через пять, забили мужиков в наручники и
свели в машину, затем унесли на руках Еву.
- Посадите ее в мою машину, - распорядился Заремба. - А этих - в
контору.
Здесь оставить засаду. Брать всех, кто придет.
Он снова позвонил Луговому, кратко, на эзоповом языке, обрисовал
ситуацию и спросил напоследок, нет ли в конторе какого-нибудь шума вокруг
скандала на правительственном заседании.
- Да нет, вроде бы все спокойно, - отозвался тот. - Ничего не
слыхать.
- Все равно, сходи в столовую, - посоветовал Заремба. - Послушай
радио.
Я позже перезвоню.
В конторской столовой можно было имеющему уши услышать или получить
всю информацию о внешней и внутренней жизни, в том числе и строго
секретную.
И если во всех прочих очередях России передавались домыслы и сплетни,
в этой очереди каждое оброненное слово можно было начертать на скрижалях.
Еву пристегнули наручниками к петле над задней дверцей - пока несли в
машину, успела кого-то укусить. Ехать с ней, несмотря на тонированные
стекла, все-таки было неприлично, - лицо в крови, - поэтому Заремба подсел
рядом и оставшейся от киллеров "фантой" умыл ее, стряхнул с платья пыль.
- Будешь хорошо себя вести - руки вправлю, - пообещал он. - Но все
равно теперь так уж не попрыгаешь. На всю жизнь будут застарелые вывихи.
Чуть неловко дернешься - сустав и вылетит.
Ее восточное лицо оставалось непроницаемым, разве что после мытья
апельсиновым напитком кожа пожелтела еще сильнее.
Заремба снял с пояса пейджер и повесил его на зеркало - вдруг
вспомнит о нем начальство и попросит позвонить, - вырулил на Сретенку и
покатил вперед, без определенной цели, до ближайшего тихого угла, сквера
или пустыря, где можно спокойно допросить пришелицу. И допрос начал уже по
дороге, предварительно вытряхнув сумочку Евы на пассажирское сиденье.
Кроме редкого, австрийского пистолета "литтл Том", помады, теней,
темных очков и прочих дамских принадлежностей, оказался паспорт на имя
Айны Исумото, уроженки Бурятии, с московской пропиской и удостоверением
помощника депутата Гоаударственной Думы.
- Почему же тебя зовут Евой? - спросил он, наблюдая за пассажиркой в
зеркало. - Или ты в самом деле первая женщина на Земле? И от тебя пойдет
новый человеческий род?
Она по-прежнему молчала, сидя с закрытыми глазами, будто молилась про
себя.
- Сказала бы хоть словечко, а то я твоего голоса не слышал. Ты хоть
порусски-то понимаешь? Шипишь, как змея, и больше ничего.
Под светофором он вскрыл пудреницу, затем помаду и тщательно осмотрел
столбик красящего вещества, попробовал проткнуть его шпилькой - не вышло:
маслянистая помада намазана только сверху, внутри твердый стержень. Это