Страница:
– Помнится, он сказал тогда, что бирюза и опал больше подходят для изнеженных эльфийских принцесс, чем для гномьих королей, – подхватил Фандуил. – Не знаю, где он нашел таких принцесс, но не у нас в Мирквуде. Видел бы он, как моя двоюродная тетка Квэниэль управляется с луком – что твой Карафин! Еще бы не управлялась – она целыми днями не уходит со стрельбища.
– Вот вы где! – раздалось за их спинами.
Они оглянулись на дверь и увидели там эльфа из свиты Теркеннера.
– Правитель уже идет сюда, – сообщил он. – Надеюсь, вы подготовили для него кольца.
Придворный эльф ушел навстречу правителю, а Горм и Фандуил вскочили со своих мест и взглянули друг на друга.
– Ящик! – вдруг осенило гнома. – Там же целых десять ларцов – как их нести?!
Оба забегали по комнатам, тормоша остальных учеников в поисках ящика. Наконец подходящая коробка нашлась, не самая лучшая, но вполне приличная. Горм и Фандуил помчались в комнату мастера, где эльф поспешно переложил ларчики с кольцами из настенного шкафчика в коробку, которую держал гном.
Едва они выскочили с коробкой в коридор, как у входа показался правитель в сопровождении нескольких приближенных. Среди них был и тот самый старик. Он шел рядом с Теркеннером, и оба держались так, словно были давними знакомыми.
Горм и Фандуил растерялись при виде этой компании и простояли на пороге мастерской, пока правитель со свитой не подошел к ним. Когда он оказался в двух шагах от Горма, гном не нашел ничего лучшего, как протянуть ему коробку.
– Надеюсь, вы пригласите правителя в комнату, – прошипел им на ухо тот же самый придворный.
Фандуил поспешно отскочил от двери, а Горм побагровел и пробормотал нечто вроде «заходите пожалуйста», указав коробкой на дверь мастерской Келебримбера. Теркеннер со свитой вошел в рабочую комнату мастера и огляделся.
– Это мастерская моего двоюродного брата, – пояснил он старику. – Не помню, когда я в последний раз бывал в мастерских – у меня масса других дел.
– Да, правители – занятый народ, – чуть заметно усмехнулся тот, оглядывая обстановку. – До чего ж любопытно взглянуть на рабочее место самого Келебримбера, чье мастерство уступает разве что мастерству Феанора!
Затем его взгляд упал на Горма с Фандуилом.
– Да это же мальчики, которые провожали меня позавчера! – оживился старик. – А где ваш третий?
– Он не ученик, он просто так, – ответил Фандуил.
– Как занятно – эльф-авари, гном и атани просто так. Почему вы здесь с кольцами?
– Как почему? – растерялся Фандуил. – Горм их делал.
– Мы их делали, – подхватил Горм. – Учитель срочно уехал и поручил нам передать эти кольца его величеству на сохранение, пока он не вернется.
– На сохранение? – переспросил Теркеннер. – Я полагал, что беру эти кольца для рассылки.
– Он сказал, что работа еще не готова.
– Не готова? Тогда почему он уехал?
– По его словам, он считал работу законченной, но Аннатар сказал ему, что нужно доделать что-то еще, – заговорил Фандуил. – Они уехали, чтобы это сделать, а затем вернуться и доработать кольца.
Теркеннер вопросительно глянул на старика, тот встретил правителя точно таким же вопросительным взглядом.
– Аннатар – это ведь Саурон? – уточнил старик.
– Да, – подтвердил Теркеннер. – Мне известно его прошлое, но он давно уже с нами и не замечен ни в чем дурном.
Старик слегка кивнул, его взгляд вернулся к ученикам.
– Ваш учитель сказал, чего не хватает в этих кольцах? – спросил он.
– Он сказал, что пока сам этого не знает, – ответил Фандуил, язык которого был поворотливее, чем у гнома. – Сказал, что Аннатар все объяснит ему в дороге. Он только просил нас передать, чтобы кольца сохранили до его возвращения, а больше нам ничего не известно.
– Показывайте кольца, – распорядился Теркеннер.
Горм начал открывать перед ними ларчики с кольцами, начиная с гномьих, и называть имя каждого кольца. Все пришедшие наклонились над ними, с восхищением рассматривая изделия.
– Отличная работа, просто превосходная, – сказал наконец правитель. – Все кольца получились прекрасными сами по себе, даже если не учитывать их назначение.
– Особенно эльфийские, – заметил старик. – Не помню даже, видел ли я когда-нибудь подобные камни.
– Их выплавил сам мастер, – сообщил Фандуил. – В волшебном горне.
– Тогда понятно. Такая работа под силу только внуку Феанора, создателя сильмариллов. И я чувствую, какая мощная магия наложена на них.
– Да, работа удалась, – с удовлетворением заключил Теркеннер.
Он приказал одному из сопровождающих эльфов забрать кольца. Горм позакрывал ларцы и вручил коробку придворному. Когда правитель со свитой вышел на улицу, оба ученика наконец позволили себе облегченно вздохнуть.
– Уф-ф… – выдохнул Горм. Затем он посмотрел на свои вспотевшие от волнения ладони. – Ты видишь, Фандуил, как я переволновался?
Эльф тоже глянул на свои пальцы и увидел, что они дрожат мелкой дрожью.
– Такими руками мы с тобой, пожалуй, наработаем…
– Это дело надо запить. Пошли пропустим по кружечке медовухи, все равно обед скоро.
Они прибрались в камнерезной и покинули мастерские. На улице стояла чудесная погода, теплая и солнечная. Настроение обоих учеников быстро восстановилось до обычного, а затем стало неуклонно подниматься еще выше. Ведь кольца были отданы, работа над сундучком близилась к завершению, и скоро им обоим предстояло насладиться давно заслуженным отдыхом.
Когда они подходили к закусочной для приезжих, им навстречу попались две молодые эльфийки, в одной из которых Фандуил узнал Тинтариэль. Он заметил девушку первым и успел увидеть, как она что-то оживленно рассказывала подруге. Вдруг она тоже увидела Фандуила и запнулась на полуслове. В ее устремленном на него взгляде мелькнуло странное выражение, тут же сменившееся обычным насмешливым лукавством. Девушка небрежно помахала рукой в ответ на его приветствие и продолжила болтовню с подругой.
Фандуил скосил глаза на Горма – конечно же, толстокожий гном ничего не заметил. И хорошо, пусть так, но его самого Тинтариэль уже не сумеет провести, как ей это удавалось до сих пор. Дальше он шел, чему-то улыбаясь втайне от гнома и припоминая выражение радостной растерянности, на долю мгновения промелькнувшее в ее глазах.
С самого высокого дуба открывался бескрайний обзор. На запад тянулись светлые лиственные леса, перемежающиеся широкими луговинами, на востоке виднелся крутой горный хребет, издавна известный как Мглистые горы, среди которых выделялись три вершины – Карадрас, Келебдил и Фануидол. Хребет шел с севера на юг, вдоль его западного склона тянулась широкая полоса векового леса, в которую углублялись горные речки, стекающие со скал. Все они впадали в реку Изморось, отправляясь с ее водами в море.
Если взглянуть на север, сверху было видно место слияния Измороси с Буйной – второй по величине рекой в окрестностях Эрегиона. С такой высоты острому эльфийскому зрению была достижима даже живописная долина Имладрис. В преддверии осени кроны лиственных деревьев уже начинали приобретать едва заметный золотистый оттенок, перемежаясь на севере с темно-зелеными свечками елей, а на юге – с более блеклой, сероватой зеленью сосен.
Помост личных покоев правителя Теркеннера размещался высоко, словно орлиное гнездо. Он был невелик и опирался на первую сверху мутовку ветвей, способную выдержать тяжесть деревянного настила. Свободная половина помоста предназначалась для еды и отдыха на открытом воздухе посреди листвы и птичьего пения. Другую половину занимало легкое деревянное жилье в несколько комнат.
Веранда правителя не слишком отличалась от остальных по размеру и отделке, так как все здесь были большими мастерами в деле украшения своих жилищ, используя для этого и резьбу по дереву, и плетение из прутьев, и посадки из вьющихся растений, и многое другое, до чего могут додуматься только эльфы. К нему вела узкая винтовая лесенка вокруг ствола, проходящая сквозь нижние помосты, на которых жила прислуга.
Одна только необходимость подниматься на такую высоту была способна отпугнуть кого угодно – особенно старого атани, которому и по земле-то ходить нелегко. Тем не менее, правитель сегодня явился к обеду в обществе длиннобородого старца в просторном сером балахоне. Правда, высокий рост и широкие плечи старца говорили о недюжинной силе, но лысина внушительных размеров и выбеленные временем пряди бороды свидетельствовали не менее убедительно, что вся эта сила давно должна была остаться в прошлом.
Поэтому молодые эльфийки, в чьи обязанности входило накрывать на стол, с удивлением уставились на старика-атани, поднявшегося сюда по лестнице с легкостью горного козла. Увидев их изумленные личики, старик довольно усмехнулся. Затем он повесил свой плащ на сук и нахлобучил туда же синюю остроконечную шляпу с полями, подходившую разве что бродячему фокуснику. Затем он удобно устроился в кресле для почетных гостей и прислонил свой посох к стволу, под которым стоял обеденный стол.
Девушки расставили по столу содержимое подносов – нежные тушеные бобы, горячие пирожки со всевозможными фруктовыми начинками, вазочки с вареньем и засахаренными цукатами, графины с легкими эльфийскими винами и ароматными напитками. Одна из них осталась, чтобы прислуживать во время обеда, но Теркеннер выслал ее на нижний помост, сказав, что позвонит в колокольчик, если ему что-то понадобится.
– Полагаю, ты не в претензии, Олорин, что я отослал их, – обратился он к гостю, когда девушки ушли. – Я в состоянии сам себе положить еды в тарелку, ты, насколько мне известны твои привычки – тоже. Этикет этикетом, но сегодня я предпочел бы иметь возможность говорить свободно.
– Да, сегодня нам это понадобится. – Старик потянулся к фарфоровой миске и щедро зачерпнул оттуда тушеных бобов себе в тарелку. – Наш вчерашний разговор, как я понял, остался незаконченным.
– Я не вполне понимаю, о чем тут пререкаться. Ты же сам сказал, что тебе все объяснил Гил-Гэлад. Это решение принято на Общем Совете эльфов и гномов, причем почти единогласно. Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы увидеть эти кольца собственными глазами?! Неужели ты не доверяешь решению Совета? Или моему двоюродному брату?
– Совету я доверяю, но мне не нравится, что вся эта идея исходила от Саурона. В связи с этим я сомневаюсь даже, насколько можно доверять Келебримберу. Как я слышал, теперь они – неразлучная пара?
– Это – преувеличение. Феанарэ ценит мастерство этого майара, но я не сказал бы, что они дружны. Он как раз был не в восторге от этой идеи, но Совет обязал его, и он не стал пререкаться. Я доверяю брату, как себе – мы были неразлучными друзьями еще в Валиноре, мы бок о бок ушли оттуда, а затем вместе осваивали земли Белерианда. Мы защищали друг друга в годы Войны Гнева и выжили в ней, хотя тогда многих не осталось. После той войны он помогал мне в поисках отца, а затем мы ушли сюда, взяв с собой всех, кто пожелал идти с нами. Мы с ним строили и Ост-ин-Эдил, и отношения с местными гномами, эльфами и атани. Теперь поселок процветает, местные народы торгуют с нами, их мастера обучаются у нас – да ты сегодня и сам их видел. И все это сделали мы вдвоем – я и Феанарэ. Как я могу не доверять ему?
Маг задумался, незаметно для себя размазывая бобы по краю тарелки.
– Келебримбер уехал с Сауроном, не поставив тебя в известность, – неодобрительно заметил он. – Одно только это может насторожить кого угодно.
– Нет, было не совсем так. Несколько дней назад брат говорил мне, что Саурон просит его помощи в изготовлении какого-то изделия и для этого нужно съездить на юг. Этот майар давно помогает нам только за то, что мы, в отличие от остальных, не гоним его прочь, поэтому было бы несправедливо отказать ему в просьбе. Видимо, перед самым отъездом брат узнал, что просьба Саурона связана с поручением Совета, но не нашел это настолько важным, чтобы сообщить мне – другого объяснения я просто не вижу.
Признаться, Олорин видел этому множество объяснений, одно другого хуже, но все они были только непроверенными домыслами. Поэтому он оставил их про себя, задав вместо этого вопрос:
– Всем известно, что в Первую Эпоху Саурон был правой рукой Врага – и именно поэтому теперь все гонят его прочь. Все, кроме вас. Почему вы приняли его?
– Почему? Неужели это непонятно, Олорин? Мы – внуки Феанора, которого все Средиземье поминает чуть ли не наравне с Мелькором. Наш дед причинил немало бедствий этому миру, но в нем не было зла и он был неправ далеко не во всем. Не ошибается только тот, кто не живет, но у малых душ малые ошибки, а у великих – великие. Мы, его потомки, восхищаемся его свершениями и глубоко скорбим об его ошибках. Точно так же и Саурон следовал за Отступником, как мы за своим дедом, и он тоже понял ошибки своего учителя. Его точно так же попрекают Мелькором, как нас дедом, но это не значит, что он точно такой же, каким был Мелькор. Кому это понимать, как не нам?
– Вот, значит, на что он вас поймал, – вырвалось у мага. – Он сидел тихо полтора тысячелетия, но когда я услышал об его затее с кольцами, мне сразу подумалось, что старое зло просыпается. И я решил проверить всё сам. Расскажи, как и когда он сумел внушить эту идею Совету? Он давно предлагал ее?
– Я впервые услышал о ней на Совете, как и остальные его участники. Почему Совет собирали у нас в Ост-ин-Эдиле, тоже не секрет – Дарин Третий терпеть не может покидать свое подгорное царство, а известно же, какие эти гномы упрямые. Его и сюда-то еле уговорили явиться, а то пришлось бы собираться в Казад-Думе. Поскольку Совет был посвящен улучшению отношений между старшими народами и атани, предложение Саурона пришлось как нельзя кстати. Когда обсуждение зашло в тупик, он высказал эту идею и все ухватились за нее.
– Понятно. – Олорин надолго замолчал, машинально подбирая с тарелки бобы и заедая их яблочным пирожком.
– Вина? – предложил Теркеннер, поднимая хрустальный графинчик.
– Полбокала.
Правитель разлил вино по бокалам и поставил графинчик на место.
– Все наши кольца здесь, ты можешь лично проверить их, – сказал он. – Если на них наложено дурное заклятие, оно не укроется от такого мага, как ты.
– Я обязательно проверю их, как только мы пообедаем, – вилка Олорина зашевелилась быстрее. – Келебримбер говорил, что эти кольца уже готовы?
– Да, на днях он сказал мне, что наложил заклятие приязни на последнее из гномьих колец. Я даже оповестил гонцов, чтобы они были готовы ехать, как только в мастерской доделают ларцы.
– А теперь, значит, мальчики утверждают, что рассылку колец нужно задержать до возвращения мастера… и Саурона. Я почти уверен, что этот майар что-то задумал. Иначе зачем задерживать уже готовую работу?
– По-твоему, он хочет добавить туда что-то от себя?
– Я подумал об этом еще в мастерской, когда рассматривал кольца. На первый взгляд они не показались мне подозрительными – на что я, признаться, не рассчитывал. Но, возможно, все еще впереди. А что с кольцами для атани?
– Саурон сказал, что они будут сделаны в ближайшие полгода. Для их изготовления требуется мастер-атани, которого еще нужно подготовить.
– Тогда я, пожалуй, поживу здесь эти полгода. В одной из тех уютных комнаток наземного Ост-ин-Эдила, если там найдутся свободные.
Такому гостю, как Олорин, нашлось бы место и в древесном Ост-ин-Эдиле, но маг никак не мог привыкнуть к складным деревянным креслам и тощим травяным тюфякам, которыми пользовались эльфы. Куда больше ему по душе были тяжелые волосяные кресла с кожаной обивкой и мягкие перины в гостевых комнатах наземного города.
После обеда Теркеннер повел его в приемную комнату, где на столе оставался ящик с кольцами. Олорин поочередно открыл ларцы и придирчиво исследовал каждое кольцо на свойства наложенной на них магии. Но кольца – уникальные по замыслу и прекрасные по исполнению – выглядели совершенно безвредными.
– А это что? – удивился маг, перейдя к эльфийским кольцам. – Не иначе, заклятие защиты от дурных рук?!
– Ничего удивительного, брат выучил его от деда, – с заметным облегчением в голосе сказал правитель. – Это, надеюсь, снимает с него всякие подозрения в коварных умыслах?
– Да, но остается Саурон, а он может обвести вокруг пальца кого угодно. Мне не нравится эта задержка, поэтому не будет вреда, если мы предпримем некоторые предосторожности.
– И какие же?
– Нужно разослать кольца сейчас, пока он не вернулся. Пока они чисты. Сейчас по крайней мере известно, что Саурон не сделал с ними ничего дурного.
– А если работа действительно еще не закончена?
– Если и вправду окажется так, можно будет вернуть их и доработать. Но, пока мы не знаем, в чем заключается недоделка, я предпочел бы, чтобы они находились подальше отсюда.
Теркеннер задумался, глядя то на мага, то на кольца.
– Ладно, разошлем, – сказал он наконец. – Полагаюсь на твою дальновидность, Олорин.
Всадники ехали бок о бок, привычно сливаясь со своими скакунами в легкой рысце. Встречный ветер отдувал их волосы назад, открывая прекрасные эльфийские лица. Одно – узкое и смуглокожее, с косо расходящимися бровями над темными глазами, с горбинкой у переносицы и тенью надменности, залегшей между бровей и в уголках губ, другое – чуть пошире и посветлее, с четким прямым носом и миндалевидными серыми глазами. Достоинство и самоуважение, светившиеся в них, легко можно было принять за надменность, и поверхностный взгляд, несомненно, отметил бы некоторое сходство в выражении обоих лиц. И даже от самого беглого взгляда не укрылось бы, что оба всадника были не из простых и отлично знали себе цену.
– Не пора ли мне наконец узнать, ради какого дела ты позвал меня с собой? – спросил сероглазый всадник. – И почему из-за него была задержана рассылка колец?
– Да, – чуть помешкав, ответил темноглазый. – Тебе пора это узнать. Мы сделали три кольца для эльфов, семь для гномов и двенадцать для атани…
– Разве кольца для атани уже готовы? – удивленно воскликнул первый, перебив собеседника. – Ты же говорил, что их еще и не начинали!
– Я не ожидал, что их сделают так скоро, но недавно мне сообщили, что они уже готовы. В конце концов, даже если они и не удались с виду, неважно, как они выглядят. Важна магия, которую мы наложим на них. Я хочу сказать тебе, Келебримбер, что если мы остановимся на этом, вся затея мало чего будет стоить. Кольца дадут своим владельцам определенную власть и привлекательность, но главного мы не добьемся. Мы не добьемся единства. Для того, чтобы она заработала, нужно еще одно кольцо, которое объединит их – кольцо единства.
Некоторое время Келебримбер ехал молча, обдумывая эти слова.
– Если это так очевидно, почему же об этом ни слова не было сказано раньше? – спросил наконец он.
Саурон ответил быстро и уверенно, словно ответ был готов у него заранее:
– Я понял это в процессе работы над кольцами.
– Допустим, без этого кольца действительно нельзя обойтись. Но тогда его владелец получит большую долю власти, чем остальные носители колец, вместе взятые. Разве не так?
– А как мы делали другие кольца? – напомнил Саурон. – Разве мы не придали эльфийским кольцам преобладание над всеми остальными, а гномьим – над кольцами атани? Неравенство было заложено в них раньше, а кольцо единства – это только логическое завершение общей идеи.
– Хорошо, пусть так. Но кто тогда наденет это единственное кольцо?
Саурон внимательно посмотрел на мастера, словно прощупывая его.
– А ты как думаешь?
– Я? – Келебримбер ненадолго задумался. – Ну, Гил-Гэлад, наверное. Я не вижу никого достойнее.
– Вот как?! Неужели ты вправду так думаешь, Феанарэ?
В серых глазах мастера промелькнула тень улыбки.
– Ты еще помнишь, как меня зовут? Мое прозвище так прочно приклеилось ко мне, что я уже много столетий не слышал своего имени от посторонних.
– Так я хочу напомнить его тебе! Феанор – это «огненный дух», если ты вдруг забыл, а тебя зовут почти так же, как твоего покойного деда.
– Да, почти. Оно тоже означает «огненный дух», только в другом качестве. Если «нор» – это пылающий, явный огонь, то «нарэ» – скрытый, уравновешенный огонь. Так у нас еще называют драконов, когда не хотят упоминать их подлинное имя. Отец хотел назвать меня Феанором в честь деда, на мать испугалась такого мощного имени и настояла на этой поправке.
– Огненный уравновешенный дух! – фыркнул Саурон. – Чепуха какая-то! Нет уж, огонь есть огонь, как его ни назови.
Но Келебримбер знал себя достаточно хорошо, и уж во всяком случае лучше, чем Саурон.
– Нет, это не чепуха, – ответил он.
– Все равно он огненный, и я не понимаю, как Перворожденный, внук Феанора, да еще с таким именем, может так спокойно уступать первенство другому. И кому – внуку Финголфина, младшего брата Феанора! Я бы еще понял, если бы ты уступил первенство Теркеннеру, тот хотя бы стоит над тобой по старшинству, но Гил-Гэлад?!
– Гил-Гэлад – выдающийся правитель, его признают все народы Средиземья, а я – мастер. У меня нет ни склонности, ни способностей к управлению, причем настолько, что я взвалил на Теркеннера свои обязанности по Ост-ин-Эдилу, едва только выяснилось, что он разбирается в этом лучше, чем я. Будет правильно, если каждый из нас будет заниматься своим делом.
Саурон посмотрел на своего спутника так, словно не ожидал от него такой непритязательности. Конечно, он не собирался отдавать ему это единственное кольцо, но отдавать и обещать – далеко не одно и то же.
– Если у тебя будет власть, десятки мастеров сделают для тебя всё, что тебе захочется, – горячо произнёс он. – Стоит тебе шевельнуть пальцем, на котором надето это кольцо – и у тебя будет всё!
Келебримбер глянул на майара так, словно не ожидал от него такого убожества:
– Создавать чужими руками – это бесчестье для мастера.
Саурон осекся и замолчал. Может, было и неплохо, что Келебримбер не был властолюбцем, но майару нужно было привлечь его на свою сторону, потому что кусочек золота еще не коснулся эльфийских колец. И никогда не коснется их, если этот – что скрывать, весьма талантливый мастер и сильный колдун – если этот повернутый идеалист сам не снимет с них небезызвестное заклинание, которое он выучил у своего деда. А если затем еще и удалось бы заставить Келебримбера надеть одно из них, лучшего и пожелать было бы нельзя. Нужно было заинтересовать его чем-то еще, но Саурон плохо представлял себе, что может быть привлекательнее власти.
– Ладно, оставим это кольцо Гил-Гэладу, – уступил он. – Но если оно достанется ему, ты можешь взять себе одно из трех эльфийских колец. Скажем, то, рубиновое, «Наир» – камень в нем немногим уступает сильмариллу Феанора.
Келебримбер недоуменно пожал плечами.
– Если я захочу, я смогу сделать себе такое же. А если я могу его сделать, зачем мне его хотеть?
– Оно уже не будет одним из колец дружбы. Оно будет просто красивой безделушкой и не даст тебе никакой власти. Неужели тебе никогда не хотелось власти?
– Почему же, хотелось. Мне всегда хотелось власти над камнем, деревом, металлом – власти создавать из них любую красоту, какую я только мог увидеть в своих мечтах. И я достиг этой власти. Почти достиг…
– Власть над себе подобными – это совсем другое дело. У нее другой вкус, другая сладость. Ты мог бы стать мастером над гномами и атани, над Перворожденными, над айнурами наконец! Это они стали бы твоими инструментами, с помощью которых ты смог бы создавать что угодно! Всё, что увидишь в своих мечтах!
Глаза Саурона вспыхнули темным огнем, ноздри затрепетали, словно уже ощущали запах власти. Келебримбер внимательно глянул на майара, удивляясь его горячности.
– Так, наверное, думал и Мелькор, когда становился Отступником, – спокойно заметил он.
– Ты не знал его, – резко возразил майар. – В нем было больше от мастера, чем от властителя, и, по-моему, это и погубило его. Он слишком хотел сотворить этот мир в одиночку, по своему вкусу, и слишком мало заботился о том, что предпринимают другие. И многие пошли за ним добровольно – майары, потомки первых эльфов, впоследствии ставшие орками… Надеюсь, ты помнишь, что орки вовсе не его творения, как утверждают низшие народы. Орки – тоже творения Илуватара, они одной крови с эльфами. Ты же не станешь отрицать это?
– Вот вы где! – раздалось за их спинами.
Они оглянулись на дверь и увидели там эльфа из свиты Теркеннера.
– Правитель уже идет сюда, – сообщил он. – Надеюсь, вы подготовили для него кольца.
Придворный эльф ушел навстречу правителю, а Горм и Фандуил вскочили со своих мест и взглянули друг на друга.
– Ящик! – вдруг осенило гнома. – Там же целых десять ларцов – как их нести?!
Оба забегали по комнатам, тормоша остальных учеников в поисках ящика. Наконец подходящая коробка нашлась, не самая лучшая, но вполне приличная. Горм и Фандуил помчались в комнату мастера, где эльф поспешно переложил ларчики с кольцами из настенного шкафчика в коробку, которую держал гном.
Едва они выскочили с коробкой в коридор, как у входа показался правитель в сопровождении нескольких приближенных. Среди них был и тот самый старик. Он шел рядом с Теркеннером, и оба держались так, словно были давними знакомыми.
Горм и Фандуил растерялись при виде этой компании и простояли на пороге мастерской, пока правитель со свитой не подошел к ним. Когда он оказался в двух шагах от Горма, гном не нашел ничего лучшего, как протянуть ему коробку.
– Надеюсь, вы пригласите правителя в комнату, – прошипел им на ухо тот же самый придворный.
Фандуил поспешно отскочил от двери, а Горм побагровел и пробормотал нечто вроде «заходите пожалуйста», указав коробкой на дверь мастерской Келебримбера. Теркеннер со свитой вошел в рабочую комнату мастера и огляделся.
– Это мастерская моего двоюродного брата, – пояснил он старику. – Не помню, когда я в последний раз бывал в мастерских – у меня масса других дел.
– Да, правители – занятый народ, – чуть заметно усмехнулся тот, оглядывая обстановку. – До чего ж любопытно взглянуть на рабочее место самого Келебримбера, чье мастерство уступает разве что мастерству Феанора!
Затем его взгляд упал на Горма с Фандуилом.
– Да это же мальчики, которые провожали меня позавчера! – оживился старик. – А где ваш третий?
– Он не ученик, он просто так, – ответил Фандуил.
– Как занятно – эльф-авари, гном и атани просто так. Почему вы здесь с кольцами?
– Как почему? – растерялся Фандуил. – Горм их делал.
– Мы их делали, – подхватил Горм. – Учитель срочно уехал и поручил нам передать эти кольца его величеству на сохранение, пока он не вернется.
– На сохранение? – переспросил Теркеннер. – Я полагал, что беру эти кольца для рассылки.
– Он сказал, что работа еще не готова.
– Не готова? Тогда почему он уехал?
– По его словам, он считал работу законченной, но Аннатар сказал ему, что нужно доделать что-то еще, – заговорил Фандуил. – Они уехали, чтобы это сделать, а затем вернуться и доработать кольца.
Теркеннер вопросительно глянул на старика, тот встретил правителя точно таким же вопросительным взглядом.
– Аннатар – это ведь Саурон? – уточнил старик.
– Да, – подтвердил Теркеннер. – Мне известно его прошлое, но он давно уже с нами и не замечен ни в чем дурном.
Старик слегка кивнул, его взгляд вернулся к ученикам.
– Ваш учитель сказал, чего не хватает в этих кольцах? – спросил он.
– Он сказал, что пока сам этого не знает, – ответил Фандуил, язык которого был поворотливее, чем у гнома. – Сказал, что Аннатар все объяснит ему в дороге. Он только просил нас передать, чтобы кольца сохранили до его возвращения, а больше нам ничего не известно.
– Показывайте кольца, – распорядился Теркеннер.
Горм начал открывать перед ними ларчики с кольцами, начиная с гномьих, и называть имя каждого кольца. Все пришедшие наклонились над ними, с восхищением рассматривая изделия.
– Отличная работа, просто превосходная, – сказал наконец правитель. – Все кольца получились прекрасными сами по себе, даже если не учитывать их назначение.
– Особенно эльфийские, – заметил старик. – Не помню даже, видел ли я когда-нибудь подобные камни.
– Их выплавил сам мастер, – сообщил Фандуил. – В волшебном горне.
– Тогда понятно. Такая работа под силу только внуку Феанора, создателя сильмариллов. И я чувствую, какая мощная магия наложена на них.
– Да, работа удалась, – с удовлетворением заключил Теркеннер.
Он приказал одному из сопровождающих эльфов забрать кольца. Горм позакрывал ларцы и вручил коробку придворному. Когда правитель со свитой вышел на улицу, оба ученика наконец позволили себе облегченно вздохнуть.
– Уф-ф… – выдохнул Горм. Затем он посмотрел на свои вспотевшие от волнения ладони. – Ты видишь, Фандуил, как я переволновался?
Эльф тоже глянул на свои пальцы и увидел, что они дрожат мелкой дрожью.
– Такими руками мы с тобой, пожалуй, наработаем…
– Это дело надо запить. Пошли пропустим по кружечке медовухи, все равно обед скоро.
Они прибрались в камнерезной и покинули мастерские. На улице стояла чудесная погода, теплая и солнечная. Настроение обоих учеников быстро восстановилось до обычного, а затем стало неуклонно подниматься еще выше. Ведь кольца были отданы, работа над сундучком близилась к завершению, и скоро им обоим предстояло насладиться давно заслуженным отдыхом.
Когда они подходили к закусочной для приезжих, им навстречу попались две молодые эльфийки, в одной из которых Фандуил узнал Тинтариэль. Он заметил девушку первым и успел увидеть, как она что-то оживленно рассказывала подруге. Вдруг она тоже увидела Фандуила и запнулась на полуслове. В ее устремленном на него взгляде мелькнуло странное выражение, тут же сменившееся обычным насмешливым лукавством. Девушка небрежно помахала рукой в ответ на его приветствие и продолжила болтовню с подругой.
Фандуил скосил глаза на Горма – конечно же, толстокожий гном ничего не заметил. И хорошо, пусть так, но его самого Тинтариэль уже не сумеет провести, как ей это удавалось до сих пор. Дальше он шел, чему-то улыбаясь втайне от гнома и припоминая выражение радостной растерянности, на долю мгновения промелькнувшее в ее глазах.
***
Воздух древесного Ост-ин-Эдила был бодрящим и целительным благодаря ароматам дубовой коры и листьев. Пение птиц здесь смолкало только в знойный полдень и в глухую полночь. При свежем ветре верхушки гигантских деревьев раскачивались, словно корабли в далеком плавании или огромные колыбели, баюкающие на себе своих любимцев-эльфов. Отсюда виднелись дальние дали, один только взгляд на которые порождал возвышенные мечты и песни. И если иные наземные головы и закружились бы от такой высоты – пусть их кружатся, не жалко.С самого высокого дуба открывался бескрайний обзор. На запад тянулись светлые лиственные леса, перемежающиеся широкими луговинами, на востоке виднелся крутой горный хребет, издавна известный как Мглистые горы, среди которых выделялись три вершины – Карадрас, Келебдил и Фануидол. Хребет шел с севера на юг, вдоль его западного склона тянулась широкая полоса векового леса, в которую углублялись горные речки, стекающие со скал. Все они впадали в реку Изморось, отправляясь с ее водами в море.
Если взглянуть на север, сверху было видно место слияния Измороси с Буйной – второй по величине рекой в окрестностях Эрегиона. С такой высоты острому эльфийскому зрению была достижима даже живописная долина Имладрис. В преддверии осени кроны лиственных деревьев уже начинали приобретать едва заметный золотистый оттенок, перемежаясь на севере с темно-зелеными свечками елей, а на юге – с более блеклой, сероватой зеленью сосен.
Помост личных покоев правителя Теркеннера размещался высоко, словно орлиное гнездо. Он был невелик и опирался на первую сверху мутовку ветвей, способную выдержать тяжесть деревянного настила. Свободная половина помоста предназначалась для еды и отдыха на открытом воздухе посреди листвы и птичьего пения. Другую половину занимало легкое деревянное жилье в несколько комнат.
Веранда правителя не слишком отличалась от остальных по размеру и отделке, так как все здесь были большими мастерами в деле украшения своих жилищ, используя для этого и резьбу по дереву, и плетение из прутьев, и посадки из вьющихся растений, и многое другое, до чего могут додуматься только эльфы. К нему вела узкая винтовая лесенка вокруг ствола, проходящая сквозь нижние помосты, на которых жила прислуга.
Одна только необходимость подниматься на такую высоту была способна отпугнуть кого угодно – особенно старого атани, которому и по земле-то ходить нелегко. Тем не менее, правитель сегодня явился к обеду в обществе длиннобородого старца в просторном сером балахоне. Правда, высокий рост и широкие плечи старца говорили о недюжинной силе, но лысина внушительных размеров и выбеленные временем пряди бороды свидетельствовали не менее убедительно, что вся эта сила давно должна была остаться в прошлом.
Поэтому молодые эльфийки, в чьи обязанности входило накрывать на стол, с удивлением уставились на старика-атани, поднявшегося сюда по лестнице с легкостью горного козла. Увидев их изумленные личики, старик довольно усмехнулся. Затем он повесил свой плащ на сук и нахлобучил туда же синюю остроконечную шляпу с полями, подходившую разве что бродячему фокуснику. Затем он удобно устроился в кресле для почетных гостей и прислонил свой посох к стволу, под которым стоял обеденный стол.
Девушки расставили по столу содержимое подносов – нежные тушеные бобы, горячие пирожки со всевозможными фруктовыми начинками, вазочки с вареньем и засахаренными цукатами, графины с легкими эльфийскими винами и ароматными напитками. Одна из них осталась, чтобы прислуживать во время обеда, но Теркеннер выслал ее на нижний помост, сказав, что позвонит в колокольчик, если ему что-то понадобится.
– Полагаю, ты не в претензии, Олорин, что я отослал их, – обратился он к гостю, когда девушки ушли. – Я в состоянии сам себе положить еды в тарелку, ты, насколько мне известны твои привычки – тоже. Этикет этикетом, но сегодня я предпочел бы иметь возможность говорить свободно.
– Да, сегодня нам это понадобится. – Старик потянулся к фарфоровой миске и щедро зачерпнул оттуда тушеных бобов себе в тарелку. – Наш вчерашний разговор, как я понял, остался незаконченным.
– Я не вполне понимаю, о чем тут пререкаться. Ты же сам сказал, что тебе все объяснил Гил-Гэлад. Это решение принято на Общем Совете эльфов и гномов, причем почти единогласно. Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы увидеть эти кольца собственными глазами?! Неужели ты не доверяешь решению Совета? Или моему двоюродному брату?
– Совету я доверяю, но мне не нравится, что вся эта идея исходила от Саурона. В связи с этим я сомневаюсь даже, насколько можно доверять Келебримберу. Как я слышал, теперь они – неразлучная пара?
– Это – преувеличение. Феанарэ ценит мастерство этого майара, но я не сказал бы, что они дружны. Он как раз был не в восторге от этой идеи, но Совет обязал его, и он не стал пререкаться. Я доверяю брату, как себе – мы были неразлучными друзьями еще в Валиноре, мы бок о бок ушли оттуда, а затем вместе осваивали земли Белерианда. Мы защищали друг друга в годы Войны Гнева и выжили в ней, хотя тогда многих не осталось. После той войны он помогал мне в поисках отца, а затем мы ушли сюда, взяв с собой всех, кто пожелал идти с нами. Мы с ним строили и Ост-ин-Эдил, и отношения с местными гномами, эльфами и атани. Теперь поселок процветает, местные народы торгуют с нами, их мастера обучаются у нас – да ты сегодня и сам их видел. И все это сделали мы вдвоем – я и Феанарэ. Как я могу не доверять ему?
Маг задумался, незаметно для себя размазывая бобы по краю тарелки.
– Келебримбер уехал с Сауроном, не поставив тебя в известность, – неодобрительно заметил он. – Одно только это может насторожить кого угодно.
– Нет, было не совсем так. Несколько дней назад брат говорил мне, что Саурон просит его помощи в изготовлении какого-то изделия и для этого нужно съездить на юг. Этот майар давно помогает нам только за то, что мы, в отличие от остальных, не гоним его прочь, поэтому было бы несправедливо отказать ему в просьбе. Видимо, перед самым отъездом брат узнал, что просьба Саурона связана с поручением Совета, но не нашел это настолько важным, чтобы сообщить мне – другого объяснения я просто не вижу.
Признаться, Олорин видел этому множество объяснений, одно другого хуже, но все они были только непроверенными домыслами. Поэтому он оставил их про себя, задав вместо этого вопрос:
– Всем известно, что в Первую Эпоху Саурон был правой рукой Врага – и именно поэтому теперь все гонят его прочь. Все, кроме вас. Почему вы приняли его?
– Почему? Неужели это непонятно, Олорин? Мы – внуки Феанора, которого все Средиземье поминает чуть ли не наравне с Мелькором. Наш дед причинил немало бедствий этому миру, но в нем не было зла и он был неправ далеко не во всем. Не ошибается только тот, кто не живет, но у малых душ малые ошибки, а у великих – великие. Мы, его потомки, восхищаемся его свершениями и глубоко скорбим об его ошибках. Точно так же и Саурон следовал за Отступником, как мы за своим дедом, и он тоже понял ошибки своего учителя. Его точно так же попрекают Мелькором, как нас дедом, но это не значит, что он точно такой же, каким был Мелькор. Кому это понимать, как не нам?
– Вот, значит, на что он вас поймал, – вырвалось у мага. – Он сидел тихо полтора тысячелетия, но когда я услышал об его затее с кольцами, мне сразу подумалось, что старое зло просыпается. И я решил проверить всё сам. Расскажи, как и когда он сумел внушить эту идею Совету? Он давно предлагал ее?
– Я впервые услышал о ней на Совете, как и остальные его участники. Почему Совет собирали у нас в Ост-ин-Эдиле, тоже не секрет – Дарин Третий терпеть не может покидать свое подгорное царство, а известно же, какие эти гномы упрямые. Его и сюда-то еле уговорили явиться, а то пришлось бы собираться в Казад-Думе. Поскольку Совет был посвящен улучшению отношений между старшими народами и атани, предложение Саурона пришлось как нельзя кстати. Когда обсуждение зашло в тупик, он высказал эту идею и все ухватились за нее.
– Понятно. – Олорин надолго замолчал, машинально подбирая с тарелки бобы и заедая их яблочным пирожком.
– Вина? – предложил Теркеннер, поднимая хрустальный графинчик.
– Полбокала.
Правитель разлил вино по бокалам и поставил графинчик на место.
– Все наши кольца здесь, ты можешь лично проверить их, – сказал он. – Если на них наложено дурное заклятие, оно не укроется от такого мага, как ты.
– Я обязательно проверю их, как только мы пообедаем, – вилка Олорина зашевелилась быстрее. – Келебримбер говорил, что эти кольца уже готовы?
– Да, на днях он сказал мне, что наложил заклятие приязни на последнее из гномьих колец. Я даже оповестил гонцов, чтобы они были готовы ехать, как только в мастерской доделают ларцы.
– А теперь, значит, мальчики утверждают, что рассылку колец нужно задержать до возвращения мастера… и Саурона. Я почти уверен, что этот майар что-то задумал. Иначе зачем задерживать уже готовую работу?
– По-твоему, он хочет добавить туда что-то от себя?
– Я подумал об этом еще в мастерской, когда рассматривал кольца. На первый взгляд они не показались мне подозрительными – на что я, признаться, не рассчитывал. Но, возможно, все еще впереди. А что с кольцами для атани?
– Саурон сказал, что они будут сделаны в ближайшие полгода. Для их изготовления требуется мастер-атани, которого еще нужно подготовить.
– Тогда я, пожалуй, поживу здесь эти полгода. В одной из тех уютных комнаток наземного Ост-ин-Эдила, если там найдутся свободные.
Такому гостю, как Олорин, нашлось бы место и в древесном Ост-ин-Эдиле, но маг никак не мог привыкнуть к складным деревянным креслам и тощим травяным тюфякам, которыми пользовались эльфы. Куда больше ему по душе были тяжелые волосяные кресла с кожаной обивкой и мягкие перины в гостевых комнатах наземного города.
После обеда Теркеннер повел его в приемную комнату, где на столе оставался ящик с кольцами. Олорин поочередно открыл ларцы и придирчиво исследовал каждое кольцо на свойства наложенной на них магии. Но кольца – уникальные по замыслу и прекрасные по исполнению – выглядели совершенно безвредными.
– А это что? – удивился маг, перейдя к эльфийским кольцам. – Не иначе, заклятие защиты от дурных рук?!
– Ничего удивительного, брат выучил его от деда, – с заметным облегчением в голосе сказал правитель. – Это, надеюсь, снимает с него всякие подозрения в коварных умыслах?
– Да, но остается Саурон, а он может обвести вокруг пальца кого угодно. Мне не нравится эта задержка, поэтому не будет вреда, если мы предпримем некоторые предосторожности.
– И какие же?
– Нужно разослать кольца сейчас, пока он не вернулся. Пока они чисты. Сейчас по крайней мере известно, что Саурон не сделал с ними ничего дурного.
– А если работа действительно еще не закончена?
– Если и вправду окажется так, можно будет вернуть их и доработать. Но, пока мы не знаем, в чем заключается недоделка, я предпочел бы, чтобы они находились подальше отсюда.
Теркеннер задумался, глядя то на мага, то на кольца.
– Ладно, разошлем, – сказал он наконец. – Полагаюсь на твою дальновидность, Олорин.
***
Двое скакунов, вороной и серый, мчали седоков на юг, без малейшего напряжения делая по три дня пути за день. Вороного звали Морлаймэ – Черная Тень, серого – Лалачаэ или Смеющееся Копыто – за легкую и четкую поступь, отзвук которой напоминал негромкий радостный смех. Быстрейший из быстрейших, он уступал в резвости разве что самому Нахару – скакуну валара Тулкаса, прозываемого Оромэ-Охотником.Всадники ехали бок о бок, привычно сливаясь со своими скакунами в легкой рысце. Встречный ветер отдувал их волосы назад, открывая прекрасные эльфийские лица. Одно – узкое и смуглокожее, с косо расходящимися бровями над темными глазами, с горбинкой у переносицы и тенью надменности, залегшей между бровей и в уголках губ, другое – чуть пошире и посветлее, с четким прямым носом и миндалевидными серыми глазами. Достоинство и самоуважение, светившиеся в них, легко можно было принять за надменность, и поверхностный взгляд, несомненно, отметил бы некоторое сходство в выражении обоих лиц. И даже от самого беглого взгляда не укрылось бы, что оба всадника были не из простых и отлично знали себе цену.
– Не пора ли мне наконец узнать, ради какого дела ты позвал меня с собой? – спросил сероглазый всадник. – И почему из-за него была задержана рассылка колец?
– Да, – чуть помешкав, ответил темноглазый. – Тебе пора это узнать. Мы сделали три кольца для эльфов, семь для гномов и двенадцать для атани…
– Разве кольца для атани уже готовы? – удивленно воскликнул первый, перебив собеседника. – Ты же говорил, что их еще и не начинали!
– Я не ожидал, что их сделают так скоро, но недавно мне сообщили, что они уже готовы. В конце концов, даже если они и не удались с виду, неважно, как они выглядят. Важна магия, которую мы наложим на них. Я хочу сказать тебе, Келебримбер, что если мы остановимся на этом, вся затея мало чего будет стоить. Кольца дадут своим владельцам определенную власть и привлекательность, но главного мы не добьемся. Мы не добьемся единства. Для того, чтобы она заработала, нужно еще одно кольцо, которое объединит их – кольцо единства.
Некоторое время Келебримбер ехал молча, обдумывая эти слова.
– Если это так очевидно, почему же об этом ни слова не было сказано раньше? – спросил наконец он.
Саурон ответил быстро и уверенно, словно ответ был готов у него заранее:
– Я понял это в процессе работы над кольцами.
– Допустим, без этого кольца действительно нельзя обойтись. Но тогда его владелец получит большую долю власти, чем остальные носители колец, вместе взятые. Разве не так?
– А как мы делали другие кольца? – напомнил Саурон. – Разве мы не придали эльфийским кольцам преобладание над всеми остальными, а гномьим – над кольцами атани? Неравенство было заложено в них раньше, а кольцо единства – это только логическое завершение общей идеи.
– Хорошо, пусть так. Но кто тогда наденет это единственное кольцо?
Саурон внимательно посмотрел на мастера, словно прощупывая его.
– А ты как думаешь?
– Я? – Келебримбер ненадолго задумался. – Ну, Гил-Гэлад, наверное. Я не вижу никого достойнее.
– Вот как?! Неужели ты вправду так думаешь, Феанарэ?
В серых глазах мастера промелькнула тень улыбки.
– Ты еще помнишь, как меня зовут? Мое прозвище так прочно приклеилось ко мне, что я уже много столетий не слышал своего имени от посторонних.
– Так я хочу напомнить его тебе! Феанор – это «огненный дух», если ты вдруг забыл, а тебя зовут почти так же, как твоего покойного деда.
– Да, почти. Оно тоже означает «огненный дух», только в другом качестве. Если «нор» – это пылающий, явный огонь, то «нарэ» – скрытый, уравновешенный огонь. Так у нас еще называют драконов, когда не хотят упоминать их подлинное имя. Отец хотел назвать меня Феанором в честь деда, на мать испугалась такого мощного имени и настояла на этой поправке.
– Огненный уравновешенный дух! – фыркнул Саурон. – Чепуха какая-то! Нет уж, огонь есть огонь, как его ни назови.
Но Келебримбер знал себя достаточно хорошо, и уж во всяком случае лучше, чем Саурон.
– Нет, это не чепуха, – ответил он.
– Все равно он огненный, и я не понимаю, как Перворожденный, внук Феанора, да еще с таким именем, может так спокойно уступать первенство другому. И кому – внуку Финголфина, младшего брата Феанора! Я бы еще понял, если бы ты уступил первенство Теркеннеру, тот хотя бы стоит над тобой по старшинству, но Гил-Гэлад?!
– Гил-Гэлад – выдающийся правитель, его признают все народы Средиземья, а я – мастер. У меня нет ни склонности, ни способностей к управлению, причем настолько, что я взвалил на Теркеннера свои обязанности по Ост-ин-Эдилу, едва только выяснилось, что он разбирается в этом лучше, чем я. Будет правильно, если каждый из нас будет заниматься своим делом.
Саурон посмотрел на своего спутника так, словно не ожидал от него такой непритязательности. Конечно, он не собирался отдавать ему это единственное кольцо, но отдавать и обещать – далеко не одно и то же.
– Если у тебя будет власть, десятки мастеров сделают для тебя всё, что тебе захочется, – горячо произнёс он. – Стоит тебе шевельнуть пальцем, на котором надето это кольцо – и у тебя будет всё!
Келебримбер глянул на майара так, словно не ожидал от него такого убожества:
– Создавать чужими руками – это бесчестье для мастера.
Саурон осекся и замолчал. Может, было и неплохо, что Келебримбер не был властолюбцем, но майару нужно было привлечь его на свою сторону, потому что кусочек золота еще не коснулся эльфийских колец. И никогда не коснется их, если этот – что скрывать, весьма талантливый мастер и сильный колдун – если этот повернутый идеалист сам не снимет с них небезызвестное заклинание, которое он выучил у своего деда. А если затем еще и удалось бы заставить Келебримбера надеть одно из них, лучшего и пожелать было бы нельзя. Нужно было заинтересовать его чем-то еще, но Саурон плохо представлял себе, что может быть привлекательнее власти.
– Ладно, оставим это кольцо Гил-Гэладу, – уступил он. – Но если оно достанется ему, ты можешь взять себе одно из трех эльфийских колец. Скажем, то, рубиновое, «Наир» – камень в нем немногим уступает сильмариллу Феанора.
Келебримбер недоуменно пожал плечами.
– Если я захочу, я смогу сделать себе такое же. А если я могу его сделать, зачем мне его хотеть?
– Оно уже не будет одним из колец дружбы. Оно будет просто красивой безделушкой и не даст тебе никакой власти. Неужели тебе никогда не хотелось власти?
– Почему же, хотелось. Мне всегда хотелось власти над камнем, деревом, металлом – власти создавать из них любую красоту, какую я только мог увидеть в своих мечтах. И я достиг этой власти. Почти достиг…
– Власть над себе подобными – это совсем другое дело. У нее другой вкус, другая сладость. Ты мог бы стать мастером над гномами и атани, над Перворожденными, над айнурами наконец! Это они стали бы твоими инструментами, с помощью которых ты смог бы создавать что угодно! Всё, что увидишь в своих мечтах!
Глаза Саурона вспыхнули темным огнем, ноздри затрепетали, словно уже ощущали запах власти. Келебримбер внимательно глянул на майара, удивляясь его горячности.
– Так, наверное, думал и Мелькор, когда становился Отступником, – спокойно заметил он.
– Ты не знал его, – резко возразил майар. – В нем было больше от мастера, чем от властителя, и, по-моему, это и погубило его. Он слишком хотел сотворить этот мир в одиночку, по своему вкусу, и слишком мало заботился о том, что предпринимают другие. И многие пошли за ним добровольно – майары, потомки первых эльфов, впоследствии ставшие орками… Надеюсь, ты помнишь, что орки вовсе не его творения, как утверждают низшие народы. Орки – тоже творения Илуватара, они одной крови с эльфами. Ты же не станешь отрицать это?