Арден Том. Король и Королева Мечей

   — Слушаю вас.
   — Любезный аптекарь, я мог бы оказать вам услугу...
   — Вы — мне? Милорд, буду польщен...
   Они отвернулись от девушки, и аптекарь вдруг, к изумлению своему, почувствовал, что рука старика — та самая, на пальце которой горел перстень с аметистом, цепко сжала его разбухшие от желания гениталии.
   — Милорд...
   Вне себя от смущения, аптекарь выскочил за дверь.
 
   Пелли бежала по сосновому лесу. Слезы застилали ее глаза. Ветки хлестали по щекам, сосновые иглы больно кололись, волосы у нее растрепались, платье изорвалось. Одну туфлю она потеряла и теперь бежала вприпрыжку. Но вот в пятку ей вонзился острый сучок. Она вскрикнула и остановилась. Идти дальше у нее не было сил.
   В отчаянии она опустилась на поросший мхом ствол упавшего дерева. В ноздри ей ударил густой, настоянный аромат сосновой смолы. Пелли сидела, потирая ступни и пытаясь стереть пятно крови с белого чулка. Солнечные лучи белесо мерцали перед ней.
   Что ей было делать? Она заблудилась, она была совсем одна, ей было очень страшно. Прошел всего один день, как приехала тетя Влада, которая позволила ей свободу во всем. А Пелли казалось, что миновала целая вечность. Как ей хотелось снова оказаться дома, где ее крепко обнимет брат Пелл!
   Ее брат ни за что бы не допустил, чтобы с ней такое случилось!
   Пелли вдруг вспомнила день, когда они с братом были маленькими, и когда нянька повела их в Оллонские увеселительные сады. С каким волнением тогда они глазели на огненных тигров, на представление с актерами в алом и синем. Пелли кружилась на карусели, пока ее не замутило. А потом стемнело и пришло время фейерверков.
   До того дня Пелли никогда не видела фейерверков. Ее брат с высоты своего возраста (он был на целых два года старше) рассказывал ей о том, что фейерверки жутко красивые, что от них небо становится светлее, чем от луны и звезд. Но вот только он ничего ей не сказал насчет страшного шума и треска. Как только в небо над их головами взлетели первые метеоры и темнота наполнилась калейдоскопом огней, ее брат раскинул руки и принялся визжать от восторга. А Пелли тогда закричала от испуга и бросилась бежать и тут же заблудилась в толпе.
   «Эй, девочка!»
   «Куда ты так спешишь?»
   «Детка, вернись!»
   Искали ее долго, а нашли среди мешков в комнате смеха, где она сидела, вся дрожа, вытаращив глаза. Как она обрадовалась тогда, когда Пелл, увидев ее, бросился к ней. Она расплакалась от радости. «Сестренка, мы нашли тебя! Почему же ты плачешь?» Милый Пелл. Милый, милый брат!
   Слезы снова набежали на глаза Пелли. Она сунула руку в карман в поисках носового платочка, но нашла там рубиновые бусины. Здесь, в лесу, он были похожи на вишенки.
   Пелли в сердцах швырнула бусины в кусты.
   Вот тут-то и послышался голос:
   — Тише, сестрица, тише!
   Пелли встрепенулась:
   — Пелл?
   Она утерла слезы. Никого тут не было — конечно, никого не было, но почему-то ей показалось, что солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь густые кроны сосен, вдруг стали ярче. И вдруг Пелли со страхом поняла, что она здесь не одна.
   Что-то зашуршало неподалеку.
   Нет, это оказалась всего-навсего белка. Она покачивалась на ветке и с любопытством разглядывала девушку.
   Но было еще что-то. Или кто-то.
   Пелли стала оглядываться по сторонам. Посмотрела влево, вправо. Взгляд ее упорно возвращался к столпу света, мерцавшему посреди деревьев. Ей уже казалось, что он горел ярче солнца. Она поняла, что всю жизнь стремилась к такому свету. Неужели ее судьба сбылась так скоро, так внезапно?
   Снова послышался голос. Он произнес всего три фразы:
   — Иди сюда, детка.
   — Тебе место среди нас.
   — Позволь нам забрать тебя.
   Пелли поднялась и сделала несколько шагов навстречу своей судьбе.
   Столп света стал слепящим. В последнее мгновение, перед тем как он поглотил ее, Пелли услышала:
   ВАРБИ ЖДУТ
   Долго-долго смотрела ей вслед белка и вдруг быстро, поспешно убежала.
 
   — Как темно...
   — Ой, моя нога...
   — Фу, как от тебя воняет!
   — А кто в этом виноват?
   — А кто объелся ягодами?
   — Что это за место?
   — Ой!
   — Что еще теперь?
   — Я коленку ушибла. О камень.
   — Тут крутом камни одни.
   — Это пещера.
   — Что?
   — Это пещера, — повторила Мила.
   Раджал водил руками, пытаясь нащупать стену. И верно — пещера. Но как они смогут выбраться отсюда? Держась рядом, они немного отошли от стены, за которой стояла кровать. Теперь и эту стену найти было трудно. Да и разве могли они теперь возвратиться тем путем?
   — Сестрица Мила!
   — Что?
   — Так что же нам теперь делать?
   Но Мила ни с того ни с сего принялась что-то бормотать.
   Эта девушка, — проговорил Джем. — Как думаешь, с ней все в порядке?
   — Сестрица Мила? Почему ты бормочешь?
   — Да я не про нее! Про ту девушку, Пелли. Как думаешь, с ней все в порядке?
   — Отстань, Нова! Удивительно, что ты ее вообще заметил.
   — Я мог бы спасти ее! Если бы смог...
   Раджал громко фыркнул:
   — Тоже мне, герой!
   — А ты струсил, — огрызнулся Джем. Но ссориться ему не хотелось. Он на четвереньках полз по каменному полу пещеры, страдая из-за того, что от него так дурно пахнет.
   Мила вдруг перестала бормотать.
   — А ведь ты спас ее.
   — Что-что? — непонимающе спросил ее брат.
   А ведь так оно и было. Девушка убежала. Можно было в этом не сомневаться. В некотором роде Джем совершил геройский поступок — пусть и весьма сомнительного свойства. На сердце у него полегчало. Он оторвал от края рубахи кусок ткани, подтерся и подпоясал штаны.
   — Так. Давайте-ка подумаем, как нам отсюда выбираться. Мила, да что ты там бормочешь?
   — Она прилетит к нам. Она прилетит, если сможет.
   — Кто?
   Это стало ясно через мгновение. В темноте захлопали крылья.
   — Ой, нет! Летучая мышь!
   Раджал закрыл лицо ладонями.
   — Нет, Радж. Ты посмотри!
   — Да не могу я! Тут темно!
   — Открой глаза, слышишь?
   Тир-лир-лир-ли-ли!
   Перед глазами друзей предстало необыкновенное зрелище. Порхая, птица Эо разгоняла мрак. Ее перышки горели разноцветными огоньками, и эти огоньки перебросились через мрак светящимся мостиком, похожим на радугу.
   — Но ведь она была снаружи! Как же она сюда попала?
   — Это пещера, братец Радж. У нее есть вход.
   Так они раскрыли тайну хижины в лесу. Много эпициклов назад богатые графства Внутриземья были обложены непомерно высокими налогами, о каких и не слыхивали в пограничных землях. Процветала контрабанда. В Агондоне от набегов постоянно страдали гавани. Побережье терроризировали пираты. Но, в конце концов, Эджландия не была островом. В итоге с Голлухских холмов через долины, окружавшие столицу, к ней нескончаемым потоком поступали запасы джарвела и табака, Оранди и рома, варльских и тиралосских вин. Хижина дровосека была базой контрабандистов, ее пристроили к пещере, которая служила им дополнительной кладовой. А сколько потайных кладовых было в богатых домах Агондона — за книжными шкафами, за картинами. Там держали лучший джарвел, лучшие вина.
   Теперь от контрабанды нельзя было ожидать больших барышей. Синемундирники, оккупировавшие весь северный Эль-Орок, сделали всех жителей страны равными — равными по уплате податей, равными по тому, как давила на них тирания. Контрабандисты былых времен давно вывелись, а хижина так и осталась в лесу. Контрабандисты занимались противозаконным делом, но как же они были невинны в сравнении с теми людьми, которые приспособили хижину под свои нужды. Здесь они совращали юных, невинных девушек.
   Однако у пещеры была в запасе и еще одна тайна.
   Маленький отряд продвигался вперед, следуя за светящейся птицей. Вдруг Джем встревоженно проговорил:
   — Стойте!
   — Что такое?
   Дорога шла на подъем. Видимо, выход из пещеры располагался выше на склоне холма. Раджал, помогавший сестре подниматься, раздраженно обернулся. Их лица озаряли разноцветные вспышки — отблески от крылышек Эо.
   — Ну, у тебя и вид! — расхохотался Радж.
   — На себя посмотри! Радж, послушай. Я только что видел ее...
   — Девушку?
   — Девушку по имени Пелли...
   — Но это же глупо...
   — Нет-нет, она была здесь. Только один миг...
   Джем прищурился, но в мелькании света, испускаемого перышками Эо, ничего разглядеть не смог. И тут у него возникло странное ощущение жжения в груди.
   — Пойдемте! — крикнула Мила. — Эо устала. Она скоро перестанет светиться.
   — Подождите! — воскликнул Джем. — Смотрите...
   Он бросился к стене пещеры, ударился бедром об острый выступ.
   — О-о-о! Ну, посмотрите же!
   — Да на что смотреть?
   Стена пещеры была испещрена надписями, оставленными контрабандистами. Грубо вычерченные инициалы и даты, примитивные непристойные рисунки.
   Раджал пылко проговорил:
   — Мила, иди отсюда.
   Но Мила не ушла. Она прошептала:
   — Варби...
   — Так ты тоже видишь? — спросил Джем.
   — Конечно, вижу!
   — Что вы видите?!
   Раджал взволнованно сжал руку сестры. Свет, испускаемый Эо, начал меркнуть. Надо было торопиться...
   Но вот и он тоже увидел силуэты — более древние рисунки, проступавшие под каракулями контрабандистов. Это были изображения странных существ — не людей и не животных. Краска, казалось, накрепко въелась в камень, и все-таки изображения становились видны только при взгляде под определенным углом, при том, что на них так, а не иначе падал свет, испускаемый перьями Эо. Пещерные рисунки, сделанные древними живописцами в стародавние времена. Просто рисунки, но... но эти зверолюди двигались! Они победным шагом разгуливали по стенам.
   А у Джема все сильнее пекло в груди.
   — К-кто это такие? — выдавил Раджал.
   — Она была с ними, — выдохнул Джем. — Я ее видел.
   — Тебе показалось.
   — Радж, я видел!
   — Они не люди.
   Мила проговорила нараспев, странным голосом:
   МЫ — ВАРБИ
   ДЕВУШКА ТЕПЕРЬ С НАМИ
   — Но что это может значить?
   У Джема застучали зубы. Он прижал руку к груди. Раджал бросился к сестре.
   — Сестренка, прекрати! — воскликнул он, схватил Милу за плечи, тряхнул и развернул лицом к себе. Он ждал, что она снова примется кричать на него. Но она прижалась к нему, вся дрожа.
   — Это очень злое место...
   — Да. Надо спешить. Эо может погаснуть.
   — Эти варби хотят нас. Нас! Им нужна наша сила. — Теперь Мила говорила испуганным детским голоском. — Братец Радж... — умоляюще произнесла она, но что он мог?
   Он только крепче прижал ее к себе, стараясь унять ее дрожь. И вдруг Мила защебетала по птичьи:
   — Тир-лир-лир-ли-ли!
   Эо ответила ей, по потолку и стенам пещеры заметались разноцветные блики и танцующие тени. Казалось, в любое мгновение из нарисованных фигуры превратятся в живые. Экстаз танца лишил фигуры зверолюдей красоты и изящества, они то и дело налетали друг на друга, на перекрывавшие их рисунки и надписи.
   — Они идут, — всхлипывала Мила. — Они идут, я знаю!
   — Варби? — прошептал Джем.
   — Создания Зла! Но принц, ты это знаешь! Они хотят тебя, тебя! Нам нужно уходить!
   — Принц? Что это значит — принц?
   — Скорее!!! — прокричала Мила.
   Медлить было нельзя.
   Тир-лир-лир-ли-ли!
   Эо кружила у них над головами. И вот, наконец, жутко перепуганные друзья, испачкавшиеся, исцарапанные, выбрались из пещеры высоко на склоне холма. Здесь дул сильный ветер.
   Измученная птица опустилась к ногам Милы.
   — Эо, бедненькая Эо!
   О, как сильны были порывы ветра! Издалека доносился барабанный бой, сопровождавший синемундирников. Джем устремил мрачный взгляд на простиравшуюся внизу долину. Болезненное жжение в груди мало-помалу отступало. Он запустил руку под рубаху, сжал разогревшийся кристалл и еле слышно прошептал:
   — Да, они наступают. Создания Зла...
   Раджал взял его за руку.
   — Нова, она называет тебя принцем. Скажи мне, кто ты такой. Ну, пожалуйста, скажи.
   Мила гладила птицу.
   — Чш-ш!
   Джем молчал. Радж отвернулся. Что же это значило? От злости и зависти у него сжалось сердце. Все, что случилось в пещере, уже казалось ему нереальным. Теперь он думал о том, что его сестра и юноша, которого она называла принцем, нарочно обманывали и мучили его.
   Ох, Мила, Мила!
   А он думал, что хотя бы она его любит!
   Джем смотрел на Варби, на равнину, на извилистое течение Риэля.
   — Посмотрите туда! — вдруг встревоженно воскликнул он. — На лагерь посмотрите! Там что-то не так...
   Раджал уже готов был сказать что-нибудь язвительное, но тут он увидел... Вдалеке полыхали шатры, валялись перевернутые фургоны, метались люди.
   — Синемундирники! — вскричал Раджал. — На лагерь напали синемундирники!

ГЛАВА 17
ФОКСБЕЙН

   — Надеюсь, вам приятно будет узнать, мисс Вильдроп, что мой племянник принимал участие в карательных мерах...
   — Карательных?
   Старик принял торжественный вид.
   — Довольно нас терзали эти таинственные исчезновения. Уже давно я... и мой племянник также... думали о том, что этих мерзких ваганов следует примерно наказать. Помнится, в Ирионе, в дни моей юности...
   — В Ирионе? — Ката сдвинула брови.
   Однако старый аристократ продолжал тараторить без остановки:
   — Скажу лишь, что сегодня утром не один грязный фургон был объят пламенем. Увы, ни в одном из них не нашли вашей подруги.
   — Ваганы? — озадаченно спросила Ката. — Но... не «Серебряные маски», конечно?
   Лорд Фоксбейн улыбнулся.
   — Вы так невинны, мисс Вильдроп. Речь идет о самых мерзких и самых низких ваганах — о тех, что ютятся в лагере за городской стеной. Какое счастье, что все-таки нас отделяет от них хоть какая-то преграда!
   Старик прошел вместе с Катой к окну. Она с любопытством озирала площадь. Лужицы, остававшиеся после дождя, уже высохли, площадь была залита лучами послеполуденного солнца. Ката вдруг с волнением подумала о том, что скоро будет в Агондоне.
   Старик обвил рукой талию Каты.
   — Вы так юны, милочка, — прошептал он. — Вот вы смотрите из окна, и что же вы там видите? Храм монастыря, Курортный Зал, высокосветских особ?
   — Но больше там ничего и не увидишь. Нельзя же заглянуть внутрь.
   — А вы попробуйте посмотреть чуть дальше, мисс Вильдроп. Чуть повыше. — Ката последовала совету лорда и увидела клочки зелени за городской стеной. — Всегда есть что-то, что прячется дальше, впереди...
   Он еще что-то бормотал. Ката взволнованно обернулась.
   — Мисс Вильдроп, мне поручено сказать вам, что мой племянник в восторге от вас. Он желает предложить вам руку и сердце, мисс Вильдроп. Завтра на рассвете, как только отзвучит последний рил, как только в окна бального зала хлынет солнце и вы, обессиленная, упадете в его объятия, я уверен, он объяснится, как это и положено по окончании сезона.
   — Милорд, вы хотите сказать, что он намерен просить...
   — Вашей руки, мисс Вильдроп! — Старик принялся жадно целовать руку Каты. — И если у вас есть хоть толика сомнений, то позвольте заверить вас в том, что своих детей у меня нет — ну разве что только бастарды. Не надо краснеть, милочка, дело житейское! Капитан Фоксбейн — мой единственный наследник. Он унаследует мой титул, мои поместья, мои сбережения. А я очень, очень стар, мисс Вильдроп...
   Ката почти воочию представила прекрасного капитана.
   — Милорд, но я не могу! Я не могу пойти на бал!
   — Мисс Вильдроп! Ваша толстуха опекунша крепко спит, напившись снотворного. Уж вы мне поверьте, я знаю, что эти снадобья действуют верно. Так кто же удержит вас? Дворецкий? Горничная? Мой племянник будет ждать вас внизу с каретой. Помните, мисс Вильдроп, вы уже женщина, и женщина необыкновенная, я бы так сказал.
   — Милорд... Вы, правда, так думаете?
   — В этом не может быть ни малейших сомнений. Старик, громко топоча, довольно быстро спустился по лестнице, не закрыв за собой дверь.

* * *

   — Нет, только не это! Только не это!
   Налет был предупредительным. Стрельбы не было. Никого не убили. После того как синемундирников щедро задобрили деньгами, те только подпалили несколько фургонов, отвязали несколько лошадей. Ну, может быть, пару увели да еще паре со злости перебили ноги. По грязи были разбросаны бусины, куски ярких тканей, порванная одежда.
   Но случилось что-то еще.
   — Нет! — в отчаянии воскликнул Раджал. — Нет!
   Он оставил далеко позади сестру и друга и теперь мчался через рощу вязов. Добежав до лагеря, он быстро огляделся. Фургон Великой Матери угрожающе накренился. Дверь болталась на полуоторванных петлях, внутри сверкали осколки разбитой посуды.
   Но больше всего остального напугал Раджала Дзади. Словно ребенок-великан, дурачок сидел у погасшего костра. Кругом горели фургоны. Ваганы пытались погасить огонь. А Дзади сидел в грязи, понурившись и дрожа и прижимая к груди обломки своей трехгрифовой гиттерны.
   — Дзади! Ой, Дзади!
   Раджал подбежал к великану и принялся успокаивать его, гладить темные волосы. Но дурачок только безутешно рыдал. Как его можно было утешить? Сердце Раджала сжалось от праведного гнева. Кто-то должен был заплатить. Кто-то должен был заплатить за все это.
   Он долго простоял возле Дзади и только потом, обернувшись, стал искать Великую Мать, сестру и друга.
   Куда же они подевались?
 
   Ката в смятении опустилась на стул. Сердце ее громко и часто билось. Как удивительно изменилась ее жизнь, какой вдруг стала волнующей! Она уже забыла о Пелли и думала только о собственных романтических приключениях. Могла ли она пойти на бал? Неужели это и вправду было возможно?
   Ката вскочила и была готова закружиться, но на что-то наступила и застыла на месте.
   — Мисс Вильдроп, а вы, оказывается, жестокая девушка.
   Это была тетя Влада. Она наклонилась и подняла с пола откатившуюся к двери трость, забытую стариком. Это на нее, оказывается, наступила Ката.
   — Мою бедную племянницу убили... а может быть, с ней случилось и нечто худшее, а вы тут занимаетесь... неизвестно чем.
   Украшенная драгоценными камнями рукоятка трости сверкала в лучах угасающего солнца. Странная тетушка Пелли вошла в гостиную и грациозно уселась на краешек дивана. Трость она положила перед собой на столик, а рядом с собой на маленькой подушечке уложила черного котенка с яркой зеленой ленточкой на шейке. К ленточке был привязан звонкий колокольчик.
   — Ну вот, Ринг, тут тебе будет удобно.
   — Ринг? — удивилась Ката. — Но ведь Ринг...
   — Что-что? — Красавица театрально заслонила рукой глаза. — О, простите меня, мисс Вильдроп. Что это со мной? Все от тоски, конечно. Ведь мы с Рингом были друзьями так много лет.
   — Мне очень жаль, — опустила глаза Ката.
   — Но, — улыбнулась тетя Влада, — жизнь продолжается. Это Рин.
   Ката взглянула на Рина и отвела глаза. В Курортном Зале она ощутила странное излучение, исходящее от маленькой собачонки. От котенка исходило такое же, только сильнее. Смутившись, девушка коснулась пальцами виска. На миг ей почудилось, что звучит музыка, потом — обрывок песни...
 
   Как угадаешь, что с ветки сорвешь,
   Если ты к дереву смеха придешь?
   Истины влаги ты лучше испей
   Вместе с четой королевской мечей.
 
   Что бы это значило?
   Котенок тряхнул головкой, зазвенел маленький колокольчик. Зашевелилась Умбекка. Тетя Влада не обратила на нее никакого внимания. Вошла Нирри. Гостья щелкнула пальцами, потребовала чая.
   — Кстати, милочка, — обратилась она к Кате, — а что это был за господин?
   — Господин?
   Влада вертела в руках красивую трость.
   — Тот господин, милочка, что встретился мне на лестнице. Он так топал...
   — Лорд Фоксбейн. Помните... в Курортном Зале, двое старичков. Он зашел для того, чтобы выразить свое...
   — Я знаю, как он себя называет. А у вас я спросила, кто он такой на самом деле.
   — Я не...
   — Мисс Вильдроп, подойдите к книжному шкафу. Да-да, к тому, что возле камина. Нет, не стоит беспокоить дуэнью моей племянницы. Видите вон ту красную книгу? Большую, толстую красную книгу? Эту книгу всегда встретишь в аристократических домах.
   — "Эль-Орокон"?
   — Пф-ф-ф! Я имею в виду «Книгу пэров» Ворка. Ну, так вот, милочка моя, когда у вас будет время, загляните в эту книгу и поинтересуйтесь жизнеописанием семейства Фоксбейнов из провинции Вантаж.
   — А он говорил про Ирион...
   — Само собой. Он родом оттуда или из Верхнего Гариона, но уж никак не из Вантажа, готова поклясться. Если и стоит что-то уяснить насчет Варби, милочка, так это то, что здесь процветают иллюзии. Высший свет? Папье-маше и мишура! Предположим, нам встречается человек, который утверждает, что владеет половиной провинции. Он выглядит представительно, прекрасно одет... но на самом деле денег у него не хватит на то, чтобы купить каравай хлеба. Допустим, мы знакомимся с принцем... а оказывается, что он чей-то портной. Видим красивую аристократку — а она в действительности шлюха.
   Умбекка заворочалась. Тетя Влада поспешно продолжала:
   — Знали ли вы, милочка, о том, что даже тот человек, который здесь всем представляется принцем Чейном, на самом деле младший брат принца и прав на этот титул у него не больше, чем у меня?
   — Но лорд Фоксбейн...
   Тетя Влада сделала круглые глаза.
   — Есть такой тип людей, моя дорогая, которые считают дурным тоном не иметь хоть какого-нибудь родства с аристократическим родом. Ваш гость... — она погладила рукоятку трости, — ваш гость, быть может, и очаровательный старикашка, но я так думаю, он явился к вам не в своем истинном обличье.
   — Тетя Влада, но почему?
   — О бедняжка, о невинная бедняжка! Вижу, придется над вами поработать. Ну, идите ко мне. Да-да, еще ближе.
   Странно, но Ката не имела сил ослушаться. Она скрестила ноги и уселась на ковер перед гостьей, словно маленькая девочка. Глаза Влады сверкали подобно изумрудам. Девушка с необъяснимым доверием смотрела на ее лицо, одновременно древнее и молодое. Гостья наклонилась и поцеловала Кату в губы. Поцелуй был нежным и страстным. А когда тетя Влада отстранилась, Ката увидела в ее глазах слезы.
   — Милая мисс Вильдроп. Я сразу поняла, что вы — та, которую я ищу.
   — Тетя Влада?
   Лицо гостьи вдруг посуровело.
   — Играй с этим мужчиной. Играй, но будь начеку. В этом твоя сила. Забудь о моей бестолковой племяннице. Она мертва или совращена — ну и что? Нас с тобой ждет прекрасное будущее, милая. Прекрасное будущее.
 
   — Великая Мать!
   Тяжело дыша, Джем и Мила сновали между вязами. Ксал возникла перед ними неожиданно. Она предупреждающе подняла руки. Драгоценный камень на ее тюрбане ярко, болезненно полыхнул.
   Она поспешно увела Милу и Джема под деревья.
   — Великая Мать, — задыхаясь, проговорила Мила. — Но в лагере... Как же фургон...
   У Джема кольнуло сердце.
   — Варби... — прошептал он.
   — Да, варби, и еще сотни, тысячи, миллионы созданий Зла готовы очнуться ото сна, когда их зовет антибожество! Сейчас они разволновались в первый раз, но не в последний. Не успеет миновать новый цикл сезонов, как антибожество появится среди нас, оно преодолеет преграду, которая отделяет наш мир от Царства Небытия!
   Старуха наклонилась и, зажав в пальцах рубаху Джема, резко рванула. Джем вскрикнул. Ткань треснула и разорвалась. Жгучая боль, которую он ощущал в пещере, вернулась. Джем опустил глаза. Кристалл сверкал, он просвечивал через кожаный чехол!
   — Всемогущий Корос! — воскликнула Мила и опустилась на колени.
   Эо встревоженно запорхала над ее головой и стала испуганно чирикать. А Великая Мать смотрела в глаза Джема, и ее скрюченные пальцы сжимали ткань рубахи.
   — Великая Мать, — прошептал он. — Но как же это? Арлекин сказал, что кристалл будет сохранять свою силу, но останется при этом тусклым, простым камнем — до тех пор, пока не встретится со своими собратьями. Что же это значит — то, что он вдруг стал так гореть?
   Старуха наклонилась к самому лицу Джема. С ее дряблых губ сорвалось страшное, путающее слово:
   — ТОТ!
   — Колдун?
   — Антибожество! Существа, отвергнутые Ороком, тоже ищут кристалл. Он светится — значит, предупреждает о том, что приспешники Тота где-то рядом. Мы надеялись, что ты успеешь пройти сквозь все испытания еще до того, как нам будет грозить такая страшная опасность. О, только бы ты успел!
   — Но что же нам делать?
   — Ключ к Орокону, скоро ты покинешь меня, и не в моих силах будет тебе помочь. Но одно, последнее я могу сделать для тебя сейчас. — Неожиданная, страшная усталость тенью легла на лицо Ксал. — Я очень надеялась на то, что мне не придется читать охранное заклинание, ибо это тяжелое испытание для меня, а силы мои гаснут. Но я должна прочесть его, дабы защитить кристалл.
   Великая Мать резко, даже, пожалуй, грубо взяла за плечи Милу.
   — Детка, ты должна мне помочь. Ты еще юна, очень юна, но опасность слишком велика. Соедини свои мысли с моими мыслями, сосредоточь свою силу. Надо торопиться. Возьмемся за руки, все вместе. Мила, произноси вместе со мной слова заклинания.
   Странная троица, взявшись за руки, пошла по кругу. Над ними вертелась птица Эо, она тоже начала описывать круги — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. С листьев падали капли дождя, сквозь ветки просвечивало небо — темно-лиловое, как кристалл. Потрескавшимися губами, старчески шелестящим голосом Ксал пела:
 
   Жарким пламенем вновь полыхает кристалл,
   Значит, Зла повелитель из мрака восстал.
   Воссияйте же, духи бессмертных богов,
   Для того, кто на смерть и на подвиг готов!