Арден Том. Король и Королева Мечей

   Только о нем теперь все и судачили.
   Но леди Чем-Черинг было не до шуток. Куда же подевалась ее несуразная дочь? Что? Это она? Она наступала на ноги юного Пеллигрю? Еще хуже! Она ухитрилась упасть и всему залу продемонстрировать свои нижние юбки. О Тиши! Каждый год эта несносная девица выкидывала какой-нибудь новый номер — казалось, специально для того, чтобы опять не выйти замуж. Какой это невыносимый труд — быть матерью!
   Голлухский рил отзвучал. Послышались учтивые аплодисменты. Леди Чем-Черинг еще более часто замахала веером.
   В дворцовом бальном зале было жарко, как в преисподней. За окнами все замерзло, даже река, но так хотелось распахнуть окна! В огромных люстрах горело десять тысяч свечей, с них стекал и капал воск. А снизу поднимались горячие запахи от такого же количества тел, затянутых в корсеты, от надушенных париков.
   По лицам мужчин и женщин стекали струйки пота, смывавшего толстые слои косметики.
   — Ага! — обрадовался Фредди Чейн, услышав, как настраивается оркестр. — Сейчас будет тиралонский ту-степ, верно? — слегка покачиваясь, он припал к плечу леди Чем-Черинг и заглянул в ее танцевальную программку. — Нет, — хихикнул принц. — Вы ни за что не догадаетесь, с кем я танцую.
   — Фредди, но вы обещали этот танец Тиши!
   Фредди покраснел.
   — Разве джентльмен не обязан поддерживать девушек, у которых сегодня первый бал? А мисс Венс еще так неопытна, понимаете? Послушайте, а ведь она должна была учиться у госпожи Квик вместе с... Ой! Эмпстер, вы меня задели!
   На помощь пришла леди Маргрейв.
   — Ну а как ваш юный подопечный, лорд Эмпстер?
   — Нова? Полагаю, дела у него идут неплохо. Ведь о нем заботится молодой Пеллигрю.
   — А я слышал, что он просто-таки... жутко провинциален, — промямлил Фредди.
   — Он ведь из Чейна, верно?
   — О-о-о! — расхохотался Фредди и, извинившись, удалился.
   — Пеллион отзывается о юноше только положительно, — сказал лорд Эмпстер и задумался. — Бедняга Пелл. Я решил, что его непременно нужно чем-то занять, чтобы он отвлекся...
   Старик Пеллион покачал головой и достал носовой платок. — О боже... — проговорила леди Маргрейв.
   — Фредди! — обернулась зардевшаяся леди Чем-Черинг. — А что, если я предложу вам...
   — Он ушел, Констанция.
   — Наверняка ищет неопытную девушку, которой так нужна его поддержка? Хмф! А как же быть тем девушкам, чье совершеннолетие уже миновало, но которые уже четыре года не могут найти себе жениха?
   — Бедняжка Констанция, — сострадательно проговорил лорд Эмпстер. — Вы устали. Пойдемте немного подышим свежим воздухом. Пусть ваша девочка побудет без присмотра. Она уже достаточно взрослая. Присоединитесь к нам, сэр Пеллем? Думаю, вам тоже не по себе от такой жары.
   — О да, оставим молодых, пусть развлекаются. Но все же мне хотелось бы посмотреть на ту, что станет в этом году избранницей короля. Это всегда так волнующе.
   Леди Чем-Черинг снова покраснела. Действительно, самым главным моментом бала был парад совершеннолетних девушек. Из этих девушек король выбирал ту, которая должна была станцевать с ним последний вальс. Стать избранницей короля — с незапамятных времен означало огромную удачу. Но теперь эта традиция утратила свою первозданную радость, ведь все знали, что выбор за короля совершают премьер-министр и чопорная представительница госпожи Квик, досточтимая Гарвис. Ходили слухи о том, что она якобы берет взятки. А как иначе объяснить, что в год выхода в свет Тиши Чем-Черинг избранницей короля стала не кто-нибудь, а сама плоскогрудая Тиши?
   И при всем том это никак не повлияло на ее светскую карьеру. В том году Тиши тоже ухитрилась упасть и продемонстрировать всему придворному обществу свое нижнее белье, а король, перебравший рома, повалился на нее и по инерции сделал несколько непристойных движений.
   Придворные, конечно, сделали вид, что все это безумно весело.
 
   — Ты не устала, милочка?
   — О нет! — воскликнула Джелика Венс.
   — А знаешь, сколько джентльменов охали и ахали, стоило им только взглянуть на твое золотое платье! Честное слово, я могла бы четыре раза заполнить твою танцевальную программку! Да нет, даже пять!
   — О тетя Влада! — Девушка обняла свою новую опекуншу. — Разве когда-нибудь еще в моей жизни был более чудесный вечер? Разве есть кто-нибудь прекрасней моей тетушки?
   Тетя Влада рассмеялась, порывисто поцеловала девушку и сказала:
   — Будет тебе, моя прелесть. Не стоит растрачивать твое обаяние на старуху! Вон идет принц Чейнский.
   Джели взволнованно обернулась. Перед ней возникло прекрасное видение. Видение поклонилось ей и, согнув руку в локте, пригласило на танец. Оркестр грянул тиралонский ту-степ.
   — Но, леди Флей, — начал галантно беседу Фредди, — как же вы могли столь долго прятать от нас это дивное создание? Заявляю: если не она станет королевской избранницей, то... я буду очень удивлен.
   — Не опасайтесь, избранницей станет именно она, — заверила принца Влада, сверкнув изумрудами и взмахнув прекрасными перьями на шляпе. Издалека ее тоже можно было принять за юную красавицу, которой предстояло первое в жизни приключение.
   Фредди повел Джелику по начищенному до блеска паркету. Влада проводила их снисходительной улыбкой.
   У стены, позади нее в креслах-каталках сидели двое — не то стариков, не то старушек. Первый из них был почти слеп, второй — глух, а носы у обоих съела оспа. Поскольку другие развлечения им были недоступны, они жадно обсуждали придворные сплетни, причем так громко, что их могли слышать даже те, о ком они болтали.
   — Это немилосердно! Такая юная, нежная девочка угодила прямо в зубы этой подколодной змее!
   — Ну, уж прямо-таки в зубы?
   — Не сомневайся! Кстати, знаешь, если бы не она, то внучка Пеллигрю по сей день была бы жива! Бедный сэр Пеллион не в силах даже заговорить с этой женщиной.
   — Вот уж действительно... Но как только он мог допустить такую глупость — доверить свою внучку какой-то проститутке!
   — Ну, скажем, не «какой-то»...
   — О да! Ведь она — зензанка!
   — Вот-вот. Когда зензанцы бунтуют, мы посылаем туда войско. Неужто на Владу Флей тоже стоит войском идти?
   — А говорят, что она — наглая баба.
   — Еще бы. С кем у нее нынче интрижка?
   — Как — с кем? С эрцгерцогом Ирионским, с кем же еще?
   — С Ирионским? Ага, стало быть, разгорелся старый огонек!
   — Не может быть! Разве у них уже что-то было?
   — Дружочек, когда тебе будет столько лет, сколько мне, ты поймешь, что в жизни нет ничего нового. История то и дело повторяется.
   — Вот бы моя молодость повторилась... А что это играют? Лексионский менуэт?
   — Нет, тиралонский ту-степ.
   — Ну какие же тусклые цвета!
   Влада Флей только улыбалась. Но вот она поймала на себе чей-то взгляд с другого конца зала, и лицо ее стало суровым.

* * *

   — Наверное, он очень большой?
   — Гм?
   — Чейн большой?
   — О, огромный!
   — И, наверное, земля там богатая?
   — Да, там полным-полно меди. И золота тоже. Это не вам я наступил на ногу?
   — Я и не заметила, принц.
   — Зовите меня Фредди. Знаете, такую пляску в Чейне танцевали бы крестьяне, честное слово! А это... Разве это аристократы? Смерды! А разве это наряды? Обноски!
   — Правда? О принц, вы так прекрасно танцуете!
   — Фредди. Но нет, моя девочка, на самом деле я просто умею хорошо притворяться. Я ведь такой же провинциал, как и... как и вы.
   — Не может быть!
   — Может. Не скажу, чтобы в последние несколько циклов я тут проводил много времени.
   — Но ведь вы — принц.
   — Древний титул. Увы, за ним ничего нет. Власть отдана империи... уже много эпициклов назад. Конечно, между нами, милая, но я такой же принц, как ваша... тетя Влада — аристократка. Понимаете, что я имею в виду?
   — Принц, не уверена!
   — Фредди. Зовите меня Фредди. Плевать я хотел на мой титул. Но, между прочим, вы — просто сногсшибательная девочка.
   — Ой, моя нога! Фредди, а король — как он выглядит? На этот вопрос трудно было ответить, не солгав. Но Фредди нынче врать был не настроен. Ох, эти девушки, впервые оказавшиеся при дворе! Им все казалось волшебным, все, что они видели! Они были в восторге, у них кружились головы от обилия огней, от звуков музыки, от яркости окружавшей их толпы. Только потом у них открывались глаза, и они видели все таким, каким оно было на самом деле. И они понимали, что бальный зал старомоден и некрасив, что тут ничего не изменилось со времен королевы-регентши. Они видели потускневшие оранжево-коричневые обои, за годы пропитавшиеся дымом и пылью.
   А король? Но пусть эта девушка сама узнает о короле! С того дня, как стражники увели в темницу его бывшую возлюбленную, он еще сильнее пристрастился к рому. Но если задуматься, как иначе мог распорядиться премьер-министр?
   Бедная, бедная мисс Венс! Ответив на ее вопрос, Фредди поставил под угрозу проведение парада совершеннолетних.
 
   Твой план осуществляется успешно.
   Только это он и хотел сказать своим долгим жгучим взглядом? Мелькали танцующие пары, а он не спускал глаз со жрицы Хары — вернее, с Влады Флей. Она смело встретила его взгляд.
   Мой план осуществляется успешно? Может быть, может быть. И больше тебе нечего сказать мне, старый жулик?
   Но тут лорд Эмпстер отвернулся к своей компании, и они направились в фойе, где было попрохладнее. Жрица... но нет, простите, мы должны называть ее Владой... Влада чуть не расхохоталась. Его компания! Эта сучка Констанция Чем-Черинг. Тупая как пробка леди Маргрейв. Старикан сэр Пеллион.
   И ты сам, респектабельный вельможа. Доверенное лицо Транимеля, никак не меньше. Но кто ты еще? Что бы они все сказали, если бы узнали, кто ты на самом деле?
   Жгучие мысли Влады устремились через переполненный людьми зал.
   Затем ее лицо немного смягчилось, а существо, которое носило это лицо, словно маску, сосредоточило свое внимание на юной девушке. Прыжок, поворот, прыжок, поворот... Джели двигалась в танце с удивительной грацией. О, она еще совсем дитя!
   Влада вздохнула. Она полюбила эту девушку, она не смогла бы этого отрицать. Быть может, она чем-то напоминала ее саму. Однако Джели была для нее инструментом, на котором Влада намеревалась сыграть.
   Об этом Влада Флей забывать не намерена.
   Завоевать доверие девушки оказалось проще простого. Юная мисс Венс была невинна, как только что начавшийся день, как бы ни старалась казаться иной. Она была невинна и наивна. Из-за своей невинности она видела в такой женщине, как Влада Флей, только ее утонченность, а по наивности своей полагала, что, немножко поупражнявшись, и сама очень скоро сможет обзавестись такой же утонченностью.
   Что ж, может быть, и смогла бы. Ей мало что еще оставалось.
   Казалось, Джели и не подозревала о собственном шатком положении в обществе. Выросшая без матери, воспитанная в пансионе, во многом напоминавшем тюрьму... Задумывалась ли эта девочка когда-нибудь о том, что до нее никому нет дела? Влада едва не рассмеялась. Хватило одного-единственного визита к Джорвелу — ее любовнику в незапамятные времена, — чтобы он передал ей племянницу с рук на руки, словно подарок.
   «Я так переживаю за девочку, Джорвел. Как она взойдет на сцену высшего света, если ею руководит только провинциальная, малограмотная дуэнья?»
   Сначала Джорвел заупрямился: «Ты изменилась, Влада». Но разве она изменилась? Она всегда была ярой поборницей справедливости. И если племяннице Джорвела суждено было стать орудием для осуществления справедливости — что ж, значит, так тому и быть.
   Влада вытащила из сумочки платочек. «Я стала сентиментальна с годами, Джорвел. И слезлива — так слезлива... неужели ты не позволишь мне проявить мои — увы! — неосуществленные материнские чувства... теперь, когда у меня отняли мою бедняжку Пеллисенту?!»
 
   Двое молодых людей в роскошных париках. Один из них, пожалуй, несколько полноват, а другой, наоборот, излишне худощав. Но на толстом — корсет, а на тонком — камзол с подложенными плечами. Надо сказать, он уже вполне освоился с новым нарядом. Он почти не танцует и почти все время держится у стены. Он как-то слишком внимательно разглядывает блестящую толпу придворных. Он так наивен... Но что взять с кузена из провинции? Его полноватый спутник, наоборот, только что оттанцевал с юной девушкой, а вернувшись, застал своего друга на том же самом месте. Тот наблюдал за людьми и налегал на пунш.
   Толстый: — Ты бы поосторожнее с пуншем.
   Тонкий: — Мне жарко.
   Толстый: — Это я танцевал, а не ты. Ох, эта Тиши Чем-Черинг мне все ноги оттоптала. Но куда деваться, твой дядя так настаивал...
   Тонкий: — У меня такое ощущение, что ты готов сделать все, чего хочет мой дядя, Пелл. Что ты о нем думаешь?
   Толстый: — Об Эмпи? Он отличный малый.
   Тонкий: — Знаешь, порой мне кажется... будто я его как бы... не совсем четко вижу. Понимаешь, что я имею в виду?
   Толстый (взяв друга за руку): — Я тебя совсем не понимаю, Нова. Ну, пойдем, хватит прятаться в тени.
   Тонкий: — Тут нет никакой тени.
   Толстый: — Ну, стены есть. Надо прогуляться, Нова! Ты стеснителен, да? Это нужно из тебя выбить. Если ты намерен блистать в агондонском свете.
   Тонкий: — Не уверен, что мне этого хочется.
   Толстый: — Ерунда! Всем этого хочется. Просто ты еще немного провинциален, вот и все. Но разве ты не ходил на балы у себя в... Чейне?
   Тонкий: — Один раз.
   Толстый: — Всего один раз?
   Тонкий: — Бал был очень провинциальный.
   Толстый: — Только не говори этого при Фредди! Но разве прошлой ночью ты не танцевал?
   Тонкий: — Я сидел в уголке.
   Толстый: — Нова, я тебе не верю! Готов об заклад побиться, вчера ты держал за руку молодую даму.
   Тонкий (покраснев): — Ну, ладно, я действительно держал за руку молодую даму.
   Толстый: — Или двух молодых дам?
   Тонкий: — Нет, только одну. Пелл, а кто эта девушка?
   Толстый: — Та, что танцует с вашим принцем?
   Тонкий: — Нашим принцем?
   Толстый: — С Фредди Чейном! Да ты что, Нова? Это мисс Венс. Племянница эрцгерцога Ирионского. Ты не знал о ней?
   Тонкий (пытливо): — Ирионского?
   Толстый (озадаченно): — Гм... Знаешь, некоторые говорят, что в этом году она непременно станет избранницей короля. И еще: ее программка была заполнена мгновенно. Начиная с самого первого танца. Да, это не бедняжка Тиши Чем-Черинг! Нова, ты что так глаза вытаращил? Того и гляди вывалятся! Послушай, это тебе не Чейн.
   Тонкий: — Что?
   Толстый: — Не провинция, говорю! Это королевский дворец.
   Тонкий (смущенно): — А когда он появится? Король?
   Толстый: — Только ближе к концу бала. А мой дед рассказывал мне, что в былые времена он танцевал от начала до конца. То есть не он, а король танцевал. Тот король, который у нас был тогда.
   Тонкий (остановившись и разглядывая обои): — Ты заметил, какого цвета эти обои?
   Толстый: — Что?
   Тонкий: — Обои.
   Толстый: — Они оранжевые. Ну... коричневые.
   Тонкий: — Они алые, Пелл. Они потускнели от времени и дыма. Почему во дворце так все запущено, как ты думаешь?
   Толстый: — Запущено? Тут великолепно! Что бы говорил о дворце молодой человек из Чейна! Знаешь, Нова, порой ты очень смешно стоишь. Поза у тебя потешная.
   Тонкий: — Ты о чем?
   Толстый: — Ну, как будто ты калека. Как будто на костыли опираешься. Наверное, это у тебя тоже провинциальное. А мисс Венс — первая красавица на этом балу, правда? Подумать только, а мне пришлось танцевать с Тиши!
 
   — Ой, тут холодно!
   Констанция Чем-Черинг зябко поежилась.
   — Право, Констанция! Если мы вернемся в зал, там вам опять станет жарко.
   — Метения, вы так назойливо практичны.
   Лорд Эмпстер улыбнулся. Между тем так и было. В фойе было настолько же прохладно, насколько было жарко в бальном зале. Бальный зал располагался в самой старой части дворца. Этот большой зал Аона Железнорукого не предназначался для светских утех. А фойе с тех пор не переделывали — представить только, со времен Аона Железнорукого!
   — Наверное, от этих доспехов, что стоят вдоль стен, еще холоднее, — высказалась леди Маргрейв.
   — Да нет, скорее все-таки дует из амбразур, — отозвался лорд Эмпстер.
   — Да еще эта каменная скамья! — проворчала леди Чем-Черинг.
   Сэр Пеллион шумно высморкался в большой носовой платок.
   — Лучше бы тут на стены что-нибудь повесили, — отметила леди Маргрейв, окинув взглядом каменные стены.
   — Ваш муж, любезная госпожа, сказал бы то же самое.
   — Право же, лорд Эмпстер! Вы же понимаете, что я имела в виду какие-нибудь красивые гобелены. А мой муж сейчас выполняет одно очень опасное поручение, а вы, между прочим, отозвались о нем без подобающего уважения.
   — Вот именно, Метения, — подхватила леди Чем-Черинг, допив остатки рома с Оранди. — Сомневаюсь, чтобы лорд Маргрейв хоть кого-нибудь в жизни самолично повесил. Он инспектор тюрем, всего лишь инспектор, верно, Элсен?
   Леди Маргрейв поднялась с неудобной скамьи.
   — Констанция, послушать вас, так получается, что мой супруг занимает не самый важный пост. Вынуждена напомнить вам, что на него возложена огромная, просто-таки огромная ответственность. Его послали в Тарн!
   — В Тарн? — Леди Чем-Черинг наморщила лоб и заметно покраснела.
   — Ну что, теплее, Констанция? Ведь вашего дружка сослали в Тарн, не так ли?
   — Каноника Фиваля...
   — О, теперь он наверняка проповедник! Интересно, такой ли же он ловелас теперь, каким был в столице? С этим в дальних провинциях, полагаю, туго. Или он размышляет об интрижках с молочницами?
   Леди Чем-Черинг пропустила весь этот язвительный пассаж мимо ушей.
   — Каноник Фиваль, — сдержанно проговорила она, — не был никуда сослан, Метения. Ему была дана возможность продвинуться по службе. Сделать что-нибудь полезное.
   — Ради разнообразия.
   — Хорошо. Пускай — ради разнообразия.
   Лорд Эмпстер улыбнулся. Все отлично знали, что Эй Фиваль стал причиной слухов вокруг Констанции Чем-Черинг. Эй Фиваль вообще щедро сеял слухи своим поведением в свете. Но Констанция была особенной женщиной. Ее называли «храмовницей». Она была набожнейшей агонисткой. Ее глубоко возмущала одна возможность подозрения, что она смогла произвести на свет незаконнорожденного ребенка!
   Но так это было или нет на самом деле, ярость ее была столь велика, что у архимаксимата не осталось иного выбора, кроме как вышвырнуть Фиваля во тьму внешнюю. Констанция торжествовала. Однако назвать эту страницу в ее карьере в высшем свете безоблачной было никак нельзя. Некоторые, следует признать, были рады исчезновению Фиваля. И понять этих людей можно: он был глуп, слишком задирал нос и постоянно распускал сплетни. Он подвергал риску чужие репутации, преследуя личные цели.
   Да кто он был такой, если на то пошло? Сын какой-то обедневшей болезненной аристократки? Можно считать — никто! Но если были те, кто от всей души приветствовал его исчезновение из Агондона, то надо признать, что находились и другие, кто искренне страдал, что теперь нет рядом столь привлекательного духовного наставника. И эти другие призывали всевозможные бедствия на головы той, что стала причиной его изгнания.
   Бедняжка Констанция! Как она была глупа!
   — Что? Что вы сказали? — Сэр Пеллион очнулся от дремоты. Компания перестала обращать на него внимание. Будь они повнимательнее, они бы могли подумать, что старик помер. — Вашего супруга сослали?
   Лорд Эмпстер вздохнул.
   — Супруг Констанции умер четыре цикла назад, сэр Пеллион, и вы об этом прекрасно знаете. Сослали мужа леди Маргрейв.
   — Нет! Не говорите так! О бедная, бедная леди! — Старик схватил леди Маргрейв за руку и принялся покрывать ее поцелуями. Нет, он определенно свихнулся после гибели своей никчемной внучки. — О, какую несправедливость обрушивает на нас этот жестокий мир! И знаете, говорят, скоро опять будет война!
   — Мой муж вовсе не в ссылке, — огрызнулась леди Маргрейв и отдернула руку. Она могла бы еще долго распространяться по поводу благороднейшей миссии своего супруга, но никто не желал ее слушать. Лорд Эмпстер решительно сменил тему разговора и обратился к старику Пеллиону:
   — Зензанскую кампанию вы склонны называть несправедливостью? Это при том, что бунтовщики поклялись не ведать сна и покоя, пока не отвоюют Рэкс?
   Сэр Пеллион ужасно испугался.
   — Нет-нет, что вы! Я вовсе не это имел в виду! Вы... вы меня неправильно поняли!
   Он снова поднес к глазам необъятный носовой платок.
   — Метения, вы жестоки, — отметила леди Чем-Черинг.
   — Жесток? Разве нам всем сейчас не стоит печься о том, чтобы каждый подданный королевства был верен власти?
   Леди Чем-Черинг подозрительно посмотрела на него. Она знала Метению Эмпстера уже... она уже и сама забыла, сколько лет. Но случалось, она вдруг переставала его понимать. Совсем переставала. Наверное, она могла бы что-то сказать, но тут из бального зала опрометью выскочила ее несуразная дочка.
   — Мамочка, вот ты где! Как ты могла меня бросить? О Фредди! Фредди! — Она, заливаясь слезами, припала к груди матери.
   — О господи, — прошамкал сэр Пеллион. — Что это такое с бедной девочкой?
   — Это все Фредди, — решила леди Маргрейв. — Он с ней не танцует.
   Что тут можно было сказать? Сэр Пеллион громко высморкался и рассудительно проговорил:
   — Но, детка, ты ведь так некрасива. Просто чудовищно некрасива.
 
   — Подумать только, нацепила парчовое платье, — послышался чей-то шипящий шепот. — Думает, небось, что оно ей к лицу!
   — Знаю я, что она думает. Но только она ошибается. Мне она всегда казалась уродиной.
   — Она всегда так измывалась над бедненькой Пелли Пеллигрю.
   — Вот-вот. И над бедненькой Катти.
   — Катти? А где же Катти Вильдроп?
   — А ты не слышала? Она уже выскочила замуж!
   — За какого-нибудь провинциала? Ну уж нет!
   — Да, за какого-то зануду из Орандии — так говорит Джели.
   — Вот глупенькая Катти! А ты слышала про младшую сестренку Геки Квисто?
   — Джильду? Она что, тоже пропала?
   — Ее родственники стараются замять это дело. Но я слышала, что ее изнасиловали...
   — Нет!
   Девушки жестоко рассмеялись. Сверкающие, светящиеся в своих бальных нарядах, прекрасные цветы заведения госпожи Квик выстроились двумя длинными параллельными рядами в центре бального зала. Все ожидали появления его королевского величества. Вечер тянулся долго, и если некоторые из цветов уже успели немного увянуть, они старательно это скрывали. Им предстояла проба сил, близился решающий момент. Все взгляды были устремлены на них. Озабоченные матроны сновали возле девушек, орудуя пуховками, одергивая юбки, соскребая с платьев воск, накапавший с люстр. Оркестр умолк, слышался только приглушенный гомон.
   — Тетя Влада, — прошептала Джели. — Мне так страшно!
   — Милая, позволь, я тебя еще разок поцелую! Ты ведь помнишь все шаги, верно? Поклон? Ну конечно, помнишь. Ну, не хмурься! Сегодня — начало твоей блестящей карьеры!
   — Тетя, вы уверены?
   — Уверена ли я? Да ты только посмотри на всех этих дурнушек, а потом посмотри на себя!
   — Это всегда так волнующе, правда? — сказал кто-то за их спинами.
   Констанция Чем-Черинг вся напряглась. К ее удивлению, Элсен Маргрейв взяла ее за руку и крепко сжала.
   — Помнишь наш год, Констанция? Тогда король Джегенем был принцем, наследником, верно? Помнишь королеву-регентшу? Она восседает на троне, такая величественная, а ее сын расхаживает вдоль рядов красоток... О, кто бы мог подумать, что он выберет меня?
   — Он и не выбрал, Элсен.
   — Он очень долго передо мной простоял! Помнишь, какие у него тогда были мечтательные глаза?
   — Бедняжка Элсен! Какая жалость, что тебе пришлось выйти замуж за другого!
   — Констанция, право! Но кого же в том году выбрал король?
   — Будет тебе, Элсен! Неужели ты забыла? Ты еще потом долго ходила вся зеленая от зависти. Король выбрал Лоленду Майнз.
   — Лоленду? Но она многого не достигла, правда ведь?
   — Она вышла замуж за эрцгерцога Ирионского.
   — Джорвела Икзитера? Не говори глупостей.
   — За его отца, Элсен. Он умер много лет назад. И она тоже.
   — О Констанция! — простонала леди Маргрейв. — Какие же мы с тобой уже старые...
   — Элсен, ты напилась. А теперь помолчи. Идет его величество.
   Лакей дважды ударил об пол жезлом. Зазвучали фанфары, торжественно запели виолы, распахнулись золоченые створки дверей.
   Королевская процессия!
   Сердца девушек часто забились. Под руку с королем шла закованная в серо-стальное платье госпожа Квик. Это было единственное за год появление на публике. И если многие девушки зарделись и встали чуть ли не по стойке «смирно», то побудило их к этому скорее не появление короля, а появление их строгой директрисы. А образ его величества для девушек виделся, как нечто туманное в синей бархатной мантии, отороченной горностаем. Он был так непостижим, что на него и смотреть-то было страшно.
   Поэтому относительно перемены в облике короля начали переговариваться не девушки, а все остальные.
   — Батюшки... — прошептал лорд Эмпстер. — Он даже не качается! Куда подевалась краснота на щеках? Где его двойной подбородок?
   — Метения, не думаете же вы...
   — Думаю, Констанция.
   — Что такое? — прошипела леди Маргрейв.
   — Элсен, неужели ты не видишь? Король не пьян.