Арден Том. Король и Королева Мечей

   Ката еще немного прошла вперед по склону.
   — Мисс Ката, мисс Ката, где вы?
   Нирри была встревожена. Обычно в это время Ката уже поджидала ее. Кроме того, теперь им встречаться было все труднее и труднее. Обстановка в роте становилась все более и более напряженной, и по утрам Нирри все сильнее и сильнее нервничала. За себя она не так уж боялась, она очень боялась за молодую госпожу. Дозорным было велено смотреть в оба. Как легко мисс Ката могла попасться им на глаза. И что тогда?
   — Мисс Ката! — на этот раз шепотом окликнула Нирри, войдя в лес. Она вертелась на месте, сердце ее билось все чаще и громче.
   Где-то совсем рядом зашуршала листва.
   Нирри ахнула и испугалась по-настоящему. Она вспомнила пьяные речи сержанта Флосса, заявившегося к ней в кухню несколько дней назад. Он явно хотел просто напугать ее, но Нирри не сомневалась: в том, что он говорил, была доля правды.
   «Вотчина Багряного», — вот что он сказал. «Вотчина Багряного?» — переспросила Нирри. «Ну да, мы уже давно идем по его краям». — «По чьим краям-то?» — непонимающе спросила Нирри. «Слушай, повариха, ты что, не слыхала про пресловутого Боба?» — «Про... пресловутого? Это птичка такая?»
   Тогда Карни Флосс захохотал. И, сгущая краски, поведал Нирри о знаменитом разбойнике, шастающем по окрестным лесам. По словам Флосса выходило, что одет разбойник в красный мундир, выкрашенный кровью его жертв. По дороге в Рэкс этот злодей мог ограбить и дилижанс, и одиноких путников, и конных. Ограбить и убить.
   «У-убить?» — испуганно проговорила Нирри.
   «А то как же, — вальяжно отозвался сержант. — Мало кому удается остаться в живых и рассказать про свою встречу с Бобом».
   И он пьяным голосом завел песню про разбойника.
   И вот теперь, в сумрачном предутреннем лесу, Нирри со страху снова произнесла имя Каты. Да какое там — произнесла! Выкрикнула в полный голос!
   А потом чья-то рука схватила Нирри за плечо. Нирри резко обернулась и на что-то наступила — на что-то тяжелое, мягкое и неподвижное.
   Нирри взвизгнула.
   — Тс-с-с! Нирри! Нирри!
   — О мисс Ката, как же вы меня напутали! Разве вы не знаете, что мы теперь... в вотчине Боба Багряного? Нас обеих могут убить, если мы будем вот так уходить от лагеря!
   В другой раз Ката, быть может, рассмеялась бы в ответ, но сейчас только глубоко вздохнула и указала вниз, под ноги.
   — Мисс Ката? — Нирри неуверенно опустила глаза. И увидела...
   В гуще папоротника и травы лежал труп. Нирри попятилась, задрожала.
   — О, это наверняка жертва разбойника! Это все он, он, злодей!
   Но Ката не шевелилась. Если перед ними, как говорила Нирри, была жертва разбойника, то это была далеко не недавняя его жертва. Голова трупа поросла мхом, сквозь руки, ноги и туловище пробилась трава. Поначалу даже трудно было определить, какого пола убитый, но потом Ката все же сумела рассмотреть, какая на нем одежда.
   Перед ними лежал труп женщины. Женщины в зеленом платье.
   Нирри воскликнула:
   — Мисс Ката, пойдемте отсюда?
   А что еще оставалось делать? Ведь рассказать кому-либо о находке они не могли. Тогда посыпались бы каверзные вопросы. Нет, об этом следовало забыть.
   Но Ката, уже собравшись уйти, вдруг заметила кое-что еще. Кое-что пострашнее. Сквозь листву пробился солнечный луч и упал на замшелое лицо трупа. И Ката поняла, что это лицо ей знакомо.
   Нет! Не может быть!
   Наверняка то была игра света, но на какой-то миг Ката уверилась в том, что не ошибается. Широко распахнув глаза от страха, она прошептала:
   — Тетя Влада!
 
   Бородач привязал лошадь к толстому дереву. Сердце Ланды часто-часто билось. Она побаивалась этого человека. Может быть, все дело было в его толстенных руках, лохматой черной бороде. Бородач был прост и неотесан и столь же предан делу Сопротивления, как Бэндо. Но он был жесток и зол, и это пугало Ланду.
   — Пленники? — послышался голос из леса. — Это нехорошо.
   Ланда с радостью обернулась. Из лесу вышли предводитель и жрица Аджль. Девушка подошла поближе к жрице. Предводитель, одетый в ярко-красный мундир и черную маску, стал мрачно наблюдать за тем, как Бородач погоняет синемундирников.
   Но почти сразу взгляд его смягчился.
   А потом он расхохотался.
   — Вот ты кого, оказывается, изловил, Бородач? Ну, это мелочь пузатая!
   Пленники были все в грязи. Руки у них были связаны за спиной, к тому же они были привязаны друг к другу. Первый был коренастый, с квадратными плечами, пучеглазый, второй — долговязый, в очках. Совсем мальчишки, запуганные и измученные. Сделав еще несколько шагов, они запнулись и упали на траву.
   Рэггл и Тэггл в восторге завизжали и принялись скакать вокруг пленных, словно дикари, распевая:

 
Наготове ножички
Уже держим,
Нашим пленным горлышки
Перережем! 
 
 
Еще глазки выколем
И поджарим!
А из их кишочков мы
Супчик сварим!
 

   — Рэггл! Тэггл! Хватит! — Бэндо хлопнул в ладоши. Озорники повалились на траву и принялись кататься, визжать и хихикать.
   Пленные стали просить пощады:
   — П-пожалуйста, г-господ-дин! Мы в-ведь только иска-али помощи! Произо-ошло несчастье! Нападение на дилижанс...
   — К-кто-то лошадей наших увел...
   — Мы за-аблудились в лесу...
   — Хо-отели пройти коротким путем. А тут...
   — Пожалуйста, господин, смилуйтесь, мой друг ранен! Он умирает! Сжальтесь!
   — Я сказал — «мелочь пузатая»? — рявкнул разбойник. — А надо было бы сказать: тупые свиньи! Что ты теперь думаешь о наших врагах, Ланда? Вот если бы они все были такие, как эти! А вас, друзья, я уже где-то видел...
   — Н-нет, господин! О нет...
   — Н-никогда!
   Боб Багряный смотрел не незваных гостей чуть ли не милостиво.
   Он с улыбкой почесал подбородок дулом пистоля.
   — Не бойтесь, приятели, мы не позволим Рэгглу и Тэгглу над вами издеваться. Пока. Хватит с вас и тех мук, коим вас подверг Бородач. Он человек добрый, наш Бородач, но вспыльчивый. — Боб Багряный добавил потише: — К тому же он не слишком хорошо воспитан. Примите мои извинения. Не исключено, что вы нам понадобитесь для одного тонкого дельца. Как вас зовут?
   — М-Морвен, господин!
   — Крам, господин!
   — Встаньте, когда с вами командир говорит!
   Бэндо подскочил к пленным, наставил на них ружье.
   — Но... мой друг...
   — Вставайте!
   Пленники, не без труда распутав руки и ноги, поднялись. Морвен даже попытался вытянуться по стойке «смирно», но простоял всего пару мгновений, а потом Крам обмяк и рухнул наземь и утащил за собой друга. Только теперь все увидели алое пятно, расплывшееся по ткани мундира на левом плече Крама. Он побледнел, глаза его закрылись.
   — Он умер? — шепотом спросила Ланда. Мысли ее лихорадочно метались. Неужели эти были настоящие Морвен и Крам? Но кто же тогда другие Морвен и Крам, запертые в кладовой?
   Рэггл и Тэггл весело запрыгали.
   — Кровь! Кровь!
   — Я же все время пытался вам сказать, что мой друг ранен! Прошу вас, не дайте ему умереть!
   Морвен залился слезами. Ланда воскликнула:
   — Какой же ты жестокий, Бородач! И ты тащил его, раненого, на веревке по лесу?!
   — Он — синемундирник! — рявкнул Бэндо.
   — Он совсем мальчик! — воскликнула жрица и опустилась на колени перед Крамом, подняла его веко, распахнула мундир. — Он потерял сознание. Боб, он сильно ранен.
   Разбойник потупился.
   — И боюсь, ранил его я. А я предпочитаю не убивать, когда это возможно, а просто пугать. — Он опустился не колени, коснулся рукой горла дрожащего Морвена. — Я думал, что стреляю в воздух. Но Робин Багряный — человек чести. Пусть этот парень — синемундирник, но кровь у него такая же алая, как у меня. Ланда, приведи матушку Реа. Бородач, ступай с ней. Скорее, скорее!

ГЛАВА 60
ПОБЕГ

   — О, моя голова!
   Джем открыл глаза. Перед глазами плясали зеленые пятна. Он долго не мог сообразить, где находится, потом почувствовал боль, которая блуждала, подобно острейшим иглам, от затылка по всему позвоночнику. Наконец он сумел сообразить, что лежит на полу в маленькой тесной каморке. Пыльный воздух был пропитан всевозможными запахами. Пахло одновременно кофе, свечным воском, финиками, яблоками и еще много чем. Множество полок, прибитых к стенам, было уставлено банками, коробками, мешками. Зеленоватый свет пробивался в узкое оконце — это была видна листва.
   На ногах у Джема лежало что-то тяжелое.
   — Радж, очнись!
   — Ч-что? Г-где? О, моя голова!
   — Тс-с-с!
   — Почему «тс-с-с!»?
   — Нас заперли в кладовой.
   — Отлично! Хотя бы не помрем с голоду!
   Джем с трудом высвободил ноги, на которых лежал Радж. Не поворачивая головы, он осторожно поднялся и тихо пошел по пыльному полу. Дверь была закрыта на засов. Джем стал искать трещину, щель, хоть какое-нибудь отверстие, чтобы выглянуть наружу.
   Ничего.
   — Не понимаю, — вяло проговорил Раджал. — Поначалу я подумал, что они — легитимисты, потом подумал: нет, пожалуй, нет. А теперь я совсем ничего не понимаю.
   — Погляди на эти мешки. — Мешки были проштампованы гербом синемундирников. — Контрабанда?
   — Или плата за услуги?
   — Кто бы они ни были, нас они считают врагами.
   — Спасибо, а то я не понял, — буркнул Раджал и потер ушибленный затылок.
   — У нас два выхода. Либо мы должны бежать, либо должны убедить их в том, что мы им не враги.
   — Не желаю водить дружбу с людьми, которые меня по башке лупят.
   — Тогда надо бежать.
   — И как ты предлагаешь это сделать?
   Джем поднял голову, посмотрел на окно, за которым зеленел лес.
   — Радж, подсади меня.
   — Чего? А, понятно. Ты хочешь, чтобы вся эта дребедень на нас посыпалась? Так, на всякий случай, чтобы проверить, проснулись ли уже наши гостеприимные хозяева, да?
   Джем не слишком ловко и уверенно стал подниматься по полкам к окну. Полки прогибались и жалобно стонали. Раджал тоже застонал: Джем задел ногой его ухо. Раджалу мерещились самые неприятные последствия этой затеи: падение Джема, собственные переломанные кости, свирепые крики за дверью. «Интересно, — думал Раджал, — а если прижаться спиной к стене, быть может, тогда Джем, если упадет, меня не заденет? А с Джемом тогда что станет?» Раджал на всякий случай оттащил от стены мешок, надеясь, что таким образом смягчит падение друга, и тут же отпрянул, испугавшись прошмыгнувшей крысы.
   Джем осторожно ступил на верхнюю полку, глянул вниз.
   — Высоковато...
   — Крысы и туда забираются. Джем, что ты задумал?
   — Прямо у стены растет дерево. Довольно-таки толстое. Вот если бы удалось открыть окно... Думаю, можно было бы пролезть. Давай, Радж.
   — Что — давай?
   — Забирайся следом за мной!
   — Превосходная мысль. А кто меня подсадит, интересно знать?
   Раджал мог бы протестовать и дальше, но у его ног бегало уже пять крыс. Подумать только! Ведь ночью они могли его покусать! Радж поежился и ухватился за обшарпанный край полки.
   — Ладно, падать так падать. Интересно, долго ли ждать смерти, когда подхватишь чуму?
   Дважды Раджал чуть было не сверзился на пол, но все же добрался до окна. Он перепачкался в жире, паутине и пыли, и ему жутко хотелось чихнуть.
   Осторожно дыша, он спросил:
   — Джем, ты уверен, что это хорошая мысль?
   — У тебя есть мысль получше? Ладно, держись за руку. Джем уже вылез из окна и обхватил руками и ногами толстую ветку.
   — Надеюсь, ветка выдержит...
   — Это дуб! Давай, Радж!
   — Надо ногой упереться...
   Радж как раз нашел, во что упереться, когда лязгнул засов. Распахнулась дверь. Крысы с шумом разбежались во все стороны.
   — Что тут такое? Где они?
   Дольм обвел кладовую растерянным взглядом. Куда же подевались пленники?
   Раджал чихнул.
   Дольм выхватил пистоль. В это же мгновение Раджал что-то задел ногой. Что бы это ни было, это сыграло роль последней капли. Дольм дико завопил. Со страшным грохотом полки рухнули на него, и за считанные мгновения он был погребен под грудой яблок, окороков, мешков с мукой, банками с соленьями, медом, вареньем.
 
   — Как раз вовремя!
   Молчание.
   — Думаешь, мы убили его?
   Молчание.
   — Джем, ты мне чуть руку не оторвал!
   — Тс-с-с! Радж, смотри!
   Друзья сидели верхом на высокой ветке. Раджал заглянул в покинутое им окно. Оттуда валила густая пыль. Джем смотрел в противоположную сторону. За лесом виднелись пастбища и дороги, расходящиеся в разные стороны, соединяющиеся между собой. Все они вели к великолепному городу.
   — Радж, ведь это же Рэкс! Я знал, что мы совсем недалеко от него!
   Раджал потер плечо.
   — Недалеко? До него еще несколько лиг!
   — Радж! Посмотри!
   До сих пор, пробираясь на восток, они видели только нищету и несчастья Зензана. Правда, друзья шли большей частью лесами, и леса, и поля, и цветы были прекрасны, но люди в Зензане ютились в лачугах, а на постоялых дворах противно пахло свининой, потом и вареной капустой.
   Рэкс был совсем другим. Издалека блистал он золотом и драгоценными камнями, витражными окнами, разноцветной глазурованной черепицей. Откуда они взялись, эти величественные стены, эти шпили и купола? Джему вдруг стало понятно, какое великолепие, какая красота таились в душах угнетенных, измученных зензанцев. Каким упадочным и уродливым представился ему Агондон! Даже река, что протекала через Рэкс, была красива, чиста и сверкающа. Трудно было поверить, что этот дивный город находится в Зензане.
   Неужели они, наконец, добрались до него?
   Хотя следовало признать: в красоте Рэкса было что-то обманчивое. Позднее, когда Джем окажется у городских стен, он увидит выбоины в камнях — горькие свидетельства войн. Да и вообще вблизи в Рэксе все выглядело далеко не таким роскошным, как издалека. Ниже куполов и шпилей лежали неизбежные темные проулки, тесные, шумные, грязные лавчонки. На окраинах помои текли по канавкам, попадались нищие с забинтованными руками и ногами, а сквозь грязные бинты проступали кровь и гной. Теперь же Джем смотрел на необыкновенную красоту.
   Говорят, что все издалека выглядит красивее, чем на самом деле, и все же то, что видится издалека, — это не обман. Джем видел Рэкс. Рэкс был прекрасным видением.
   Но это видение было реальным.
   И вот тогда Джем увидел странную вспышку. Так могло бы сверкнуть на солнце стеклышко. Джем нахмурился. Еще вспышка. Еще и еще. Быть может, кто-то подавал сигналы издалека?
   Точно, сигналы. Знак.
   — Джем?
   — А?
   — Ты не думаешь, что нам стоило бы спуститься?
   — А? О да, конечно! — Джем взволнованно обернулся. — Радж, надо срочно бежать в Рэкс!
   — Что?
   Джем сжал руку друга.
   — Кристалл где-то совсем рядом, я чувствую это. Прошлой ночью мне приснился странный сон. Все, про что поется в этой песне, — все-все мне приснилось. И король с королевой, и дерево смеха...
   — Это не сон. Это было изображено на донышке тарелки. Но Джем не слушал. Он указал в сторону города.
   — Разве ты не видишь знака? Нужно бежать и не останавливаться, пока мы не добежим до ворот!
   На это предложение можно было бы возразить, но Раджалу не удалось. Ветка начала угрожающе потрескивать.
   — Спускайся! — скомандовал Джем.
   Раджал поспешно и неловко последовал за другом. Довольно быстро он ободрал ладони о шершавую кору, руки и ноги у него разболелись. Листья и сучки задевали щеки, подлетела противная птица с красной грудкой и клюнула его в макушку, потом расчирикалась и уселась на ветку повыше.
   Но еще кое-что не давало Раджалу покоя.
   — Джем, — шепнул он. — Не нравится мне это. Ведь Дольм, может быть, погиб. Не должны ли мы вернуться и узнать, что с ним?
   — А мне, думаешь, это по душе, Радж? Но что делать? Нам грозит опасность. Такая уж у нас миссия.
   — Дольму тоже не сладко!
   — Он мог убить нас!
   Раджала это не убедило, но Джем сейчас мог думать только о кристалле и предстоящих испытаниях. «Неужели мы станем злыми и жестокими? — думал Раджал. — Такими же злыми и жестокими, как тот рыжеволосый капитан?» Будущее виделось Раджалу в самых мрачных красках.
   Они успели преодолеть половину пути до земли. Джем спускался торопливо и старательно. Раджал замер. Отдышавшись, поплевал на ладони, потер руки.
   — Джем?
   — А?
   — Этот грохот... Как думаешь, другие его услышали? Ведь должны были услышать?
   — Думаешь? Тогда, скорее всего, они подумают, что мы тоже погребены под полками и всем, что с них попадало.
   — Джем?
   — Ну что?
   — А я что-то сомневаюсь.
   Джем посмотрел вверх. А его друг смотрел вниз. Затем он указал на что-то. Джем медленно перевел взгляд вниз. Под деревом стояла старуха, матушка Реа. Сначала она повела головой из стороны в сторону. Потом подняла голову...
   — Радж!
   — Джем!
   Друзья не испугались старухи. Если бы она вздумала попробовать задержать их, они бы легко от нее отделались. Но нечто иное заставило их затаить дыхание. Прошлой ночью старуха сторонилась гостей, старалась держаться в темноте, прятала лицо под чадрой. А когда она запрокинула голову, чадра упала.
   Охваченный несказанной радостью, Раджал проскользнул по стволу мимо Джема и спрыгнул на землю.
   Старуха воскликнула:
   — Раджал! Мальчик мой!
   — Великая Мать!
   Ксал крепко обняла Раджала, а потом и Джема.
   — Дети мои! Подумать только, мой дар покидает меня! Ведь я не сразу узнала вас. Поверила этому дурачку Дольму! Но ведь я знала, что вы должны прийти, знала. Я только напугалась, что вы снова ушли, а я не успела явить вам свое истинное обличье.
   — Великая Мать, но как же... почему? А где Дзади?
   Не время было сейчас задавать вопросы. Однако ответ на последний вопрос последовал сразу же. Послышался крик:
   — Матушка Реа! Скорее, пойдем скорее!
   Они обернулись. Тяжело дыша, из леса выбежала Ланда. Увидев рядом со старухой синемундирников, девушка оторопела. Джем и Радж тоже испугались. Но испугало их не появление девушки. Следом за ней из леса вышел ее бородатый спутник.
   — Дзади!
   Великан-бородач вдруг широко раскрыл глаза, раззявил рот, устремил изумленный взгляд на Великую Мать. Та улыбнулась, закивала. С радостным воплем бородач бросился к молодым людям и заключил их в могучие объятия.
   Ланда, совершенно обескураженная, ходила вокруг четверых обнимавшихся и плакавших от радости людей.
   — Бородач? Матушка Реа? Медж? Джарал?
   А еще через несколько мгновений из башни, пошатываясь, вышел Дольм и тоже вытаращил глаза.
   — Отец! У тебя кровь!
   — Ох, моя головушка!

ГЛАВА 61
НА БЕРЕГУ ПРУДА

   — Поразительно!
   Вечерело. Джем лежал в высокой траве. По его обнаженному телу текли струйки воды. Хэл и Бэндо еще плескались в пруду. Где-то неподалеку, на мелководье, резвились Рэггл и Тэггл. Они вздымали тучи брызг, прятались друг от дружки в камышах. Веселые голоса малышей напоминали крики зверьков.
   — Восхитительно!
   Джем смотрел вверх сквозь листву. Говорили, будто эти леса — заколдованные. Действительно ли это так? Сезон Вианы быстро вступал в свои права. Еще вчера небо было тусклым и серым, моросил дождь, а сегодня небо ослепительно голубое, без единого облачка. Но наибольшее удивление у Джема вызвала череда странных встреч. Впечатление было такое, что он и вправду угодил в колдовской мир. Глядя на Хэла и Бэндо, он вспоминал историю, которую ему когда-то давным-давно рассказывал дядя Тор.
   — Удивительно, говоришь?
   На траву рядом с Джемом опустился белотелый Хэл. Узкая грудь ученого поросла жиденькими седыми волосами. Хэл был худ — кожа да кости, но руки у него были жилистые и сильные. Он покопался в сложенной среди травы одежде и нашел черепаховый футляр, вынул из него очки и старательно нацепил их.
   Джем сказал:
   — Удивительны неожиданности.
   — А порой удивляет и то, чего ожидаешь. — Хэл дружелюбно подмигнул Джему. — Когда я тебя увидел на Рэкской дороге, я только подумал о том, кто ты такой. Уверенности не было. Только догадка.
   — Ну, и как же ты узнал?
   — От матушки Реа, само собой. Она говорила, что вы должны появиться.
   Джем оперся на локоть.
   — Хэл, а почему вы зовете ее матушкой Реа?
   Хэл улыбнулся.
   — По привычке. Так звали жену Дольма. Она умирала в то время, когда Ксал добралась до башни, но Ксал не могла ее исцелить. Ее смерть обеспечила Ксал идеальное прикрытие. Она взяла себе одежду матушки Реа. Синемундирникам не было никакого дела до дряхлой старухи крестьянки. Если бы они узнали в ней ваганку-прорицательницу, к ней бы отнеслись совсем по-другому. Боюсь, дар, которым обладает Ксал, опасен для нее. Много раз мы опасались того, что Дзади ее выдаст.
   — Дзади? Выдаст ее? Но он ее так любит!
   — Я же не говорю, что он может это сделать нарочно. Но когда он сердится...
   — Что верно, то верно!
   — Я просто содрогаюсь при мысли о том риске, с которым они добирались сюда.
   — Ксал обладает могущественным даром.
   — Боюсь, этого мало.
   Джем задумчиво уставился ввысь. Детские голоса теперь доносились издалека, в них появилось что-то печальное.
   — А про Милу ничего не известно? — спросил Джем. Хэл покачал головой.
   Джем, мысленно содрогнувшись, вспомнил жуткую сцену в подземном храме.
   — Но Ксал должна знать, жива ли она.
   — Ясновидение — не такая простая штука, Джем. Ксал увидела, куда приведет тебя твой путь, потому и пришла сюда. Но ты подумай о том, что это значит. Видеть чужое будущее... Ведь это означает — иметь власть над этим человеком. Исцелять людей — это тоже означает иметь над ними власть. А можешь ли ты обладать властью над тем, кто так же силен, как ты? Мила была... нет, почему же была... Она еще очень юна, но ее дар сильнее, чем у Ксал. Так говорит Ксал. Поэтому Ксал не может увидеть девочку и узнать, что с нею.
   — Значит, неизвестно, жива Мила или мертва?
   Хэл снова только головой покачал. Бедняга Радж! Джем оставил друга с Ксал и Дзади, в лагере Раджал их очень любил, но Джем знал, что Милу он любил еще больше. Пусть девочка была наделена удивительными способностями, но как она могла прожить на свете совсем одна, сама по себе? Как могла избежать тенет Зла?
   И все же почему-то Джему казалось, что они еще встретятся.
   На берег выбрался Бэндо.
   — Ну, где мои сорванцы? Рэггл? Тэггл?
   — Что-то они притихли, — заметил Джем.
   Бэндо сел, помотал мокрыми волосами. По лицу его пробежала тень тревоги. Он снова окликнул детей.
   Молчание.
   А потом совершенно неожиданно мальчишки выскочили из кустов — двое голеньких малышей. Они топали, прыгали, хохотали.
   — Биди-биди-бабл!
   — Диди-диди-дабл!
   Бэндо вскрикнул. Последовала потасовка. Вскоре вся его одежда и даже шейный платок полетели в воду.
   — Вот паршивцы, а?
   Тут уж Бэндо сам затопал ногами и погнался за мальчишками вокруг пруда, а потом — по лесу. Надо думать, при его комплекции подобные гонки ему давались нелегко.
   Посередине пруда одиноко плыл красный платок. Из камышей, не мигая, смотрела пучеглазая лягушка.
   — Бедняга Бэндо! — рассмеялся Хэл.
   — Бедняжки мальчишки! Он их поколотит?
   — Бэндо? Да что ты! Он у нас такой нежный! Ну, не с синемундирниками, конечно.
   Джем спросил:
   — А матери у мальчиков нет?
   Хэл вздохнул.
   — Ее звали Илоиза. Она была в нашем отряде и жила с нами. Женщина-воин из деркольдских степей. Она была храбрая, пожалуй, храбрее всех нас. Она никогда не промахивалась, стреляя из лука.
   — Никогда?
   — До самого конца. Говорю же: она была самой храброй из нас.
   — Бедные дети! Ну, хотя бы Бэндо у них есть!
   — У них есть все мы.
   Погоня, наконец, завершилась. Бэндо победно загнал мальчишек в пруд и, стоя на берегу, стал наблюдать за тем, как они вылавливают из воды его одежду.
   Жирная лягушка разочарованно упрыгала.
 
   Наблюдая за всем этим, Джем вспоминал собственное детство. Грусть и тоска сдавили его сердце. Если бы он в детстве мог бегать и прыгать! Он завидовал малышам, но ведь и они уже успели, как и он, познать горечь потери, и познали ее рано. Джем вспомнил мать. Перед смертью она тоже стала героиней, но как он хотел, чтобы она была жива!
   С ветки слетела яркая птичка. Хэл что-то говорил о сезоне, о лесе, но Джем его не слушал. Он лежал на спине, смотрел вверх и думал о другом лесе и о другом сезоне. Тот лес тоже был заколдованный, но все волшебство давно покинуло его, и тому сезону больше никогда не вернуться.
   Джем был еще очень молод, но он уже познал течение времени. Он думал о том, как когда-то тянулись к нему руки Каты, как сила их любви придавала крепости его искалеченным ногам. Он закрыл глаза. Неужели он действительно потерял ее навек? В душе у него зрела боль, мешала насладиться прелестью теплого вечера.
   Джем сел, растер затекшие руки. Ветерок шевелил листву, напоминал о холоде, который совсем недавно сковывал землю.
   Хэл сказал:
   — Как вдруг холодно стало. Пожалуй, пора возвращаться, а? Ученый почувствовал тоску Джема, но из тактичности ни о чем спрашивать не стал.
   Причин для тоски было более чем достаточно.
   Джем молча оделся. И тогда, когда он обувался, он вдруг почувствовал, что в лесу кто-то есть. Хэл отвлекся. Он помогал одеваться мальчикам. Бэндо ворчал, выжимая мокрые штаны. Джем быстро водил взглядом по деревьям.
   Ни звука не слышал он, ничего подозрительного не видел, и все же его не покидало острейшее животное чувство. Кто-то следил за ними.
   Птица или зверь.
   Но почему-то Джему чудилось, что тот, кто за ними следит, злой.