Ашар Амеде. Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

   Магнус, хорошо ориентировавшийся во внутренних покоях замка, пересек длинную галерею, арки которой соединяли крылья замка, и быстро провел Армана-Луи и Рено к башне, где томились в ожидании Адриен и Диана.
   Увидев двух молодых людей, кузины проскользнули в проход, соединяющий башню с другими помещениями замка. Внезапно мадам Лиффенбах появилась на пороге.
   Крик вырвался из её уст, но Рено, не растерявшись, навел на неё пистолет и произнес:
   — Мадам, одно слово, — и вы покойница!
   Мертвенно бледная, мадам Лиффенбах покачнулась и потеряла сознание.
   — Она может очнуться и позвать на помощь прежде, чем мы покинем этот замок, — прошептал Каркефу оглядываясь.
   — Вы правы, — согласился Магнус.
   И, прикрыв дверь, он завернул дуэнью в полы широкого плаща и поместил её в глубине кабинета.
   Адриен и Диана упали в объятия Армана-Луи и Рено.
   — Будем продвигаться осторожно и тихо, — прошептал старый солдат.
   Когда они уже достигли глубины галереи, внезапно перед ними вырос силуэт мужчины, крадущегося, как кошка.
   — Берегитесь! Матеус Орископп! — прошептал Рудигер Арману-Луи.
   Хотя эти слова были произнесены шепотом, все услышали их.
   Окинув галерею быстрым взглядом, Магнус направил женщин за большую штору, тяжелые складки которой скрывали маленькое окно в глубине стены. Арман-Луи и Рено, готовые к бою, расположились рядом, с пистолетами наизготовку. Магнус и Каркефу переглянулись и спрятались за высокие столбы, на которых была развешана коллекция оружия.
   Все это происходило в темноте и очень быстро. Как будто привидения появились и тут же скрылись. Таким образом, когда Матеус вошел в галерею, там уже было тихо. Только лунный свет освещал огромный зал.
   На мгновение Матеус остановился, — чувство опасности, которому он вначале не придал значения, овладело им. Прислушавшись и не услышав ничего, он снова двинулся вперед. Обход, который он делал этим вечером, не входил вкруг его ежедневных обязанностей, хотя он все время был начеку. Но сегодня какое-то необъяснимое чувство, какое-то беспокойство не давало ему спать. Матеус был вынужден покинуть комнату и обойти замок. Этого обхода можно было ожидать в любое время дня и ночи.
   Его глаза блуждали по тяжелым складкам штор, по силуэтам окон, по стенам… Матеус как раз достиг середины галереи; луна освещала зал; длинная тень летела впереди Орископпа.
   Он уже был недалеко от двери, как вдруг ему показалось, что край драпировки зашевелился, как будто легкий ветер приподнял его.
   — Ко мне! — закричал комендант сдавленным голосом.
   Но звук его голоса растворился в темноте, и тут Каркефу набросил веревку на шею коменданта. От неожиданности Матеус споткнулся о труп солдата и рухнул на пол.
   Рено сделал знак рукой и Каркефу подхватил Матеуса под руки. Тем временем они уже миновали галерею, затем длинный коридор и спокойно прошли через потайную дверь.
   Тем временем Матеус содрогался с головы до ног. Вены на его шее пульсировали, лицо приобрело темно-красный оттенок, тело билось в страшных конвульсиях. Он, конечно, не узнал Рено и Армана-Луи. Присутствие двух женщин заставило его сомневаться, кому же принадлежали эти лица, белевшие в темноте. Наконец глаза Матеуса закрылись и он застыл в позе человека, тело которого покинула жизнь.
   Рудигер, тем временем ожидающий всю группу снаружи, ничего не видел и не слышал.
   — Все спокойно, — доложил он Магнусу. Вдалеке виднелись очертания леса. Нужно было уходить.
   — Герцог и император! — произнес г-н де ла Герш в от-вет на оклик часового.
   Минуту спустя рвы и откосы замка были позади.

25. Первые потери

   В нескольких шагах от леса, на краю поляны, засохшее дерево протянуло свои ветви через трещину в земле. Прислонив Матеуса к дереву, Каркефу обвязал его веревкой, конец которой он держал в руке. Магнус ослабил кляп, чтобы пленник мог говорить и, поместив между его скрещенных рук маленький деревянный крестик, скомандовал:
   — Твой час пришел, Матеус, молись!
   Скрюченные пальцы Матеуса отбросили крест.
   — Будьте вы прокляты, Жан де Верт уже недалеко, — проскрежетал он сквозь зубы. Каркефу потянул веревку и посмотрел на Рено.
   Натяжение веревки приподняло наполовину тело пленника.
   — О! Это ужасно! Не здесь, пожалуйста! — воскликнула Диана, протягивая руки к Рено.
   — О! Нет! Нет! — присоединилась Адриен, — ради Бога! В то время, как провидение нам дарит свободу, мы не должны думать о мести.
   Г-н де Шофонтен, который порывался заговорить, замолчал.
   — Адриен права, он — пленник и ничего нам не сделал, помилуем его, — вновь заговорила Диана.
   — Если вы так желаете — пусть он живет! — воскликнул Рено.
   Тело Матеуса, наполовину приподнятое благодаря усилиям Каркефу, снова упало на землю.
   — Да, это был хороший повод и хорошее дерево, — произнес солдат и последовал за Магнусом, направившемуся к Эгрофою, ожидающему вместе с драгунами исхода дела.
   Адриен, Диана, Арман-Луи и Рено исчезли в глубине леса.
   Рудигер следовал за ними; что-то вроде жалости шевельнулось в его душе при виде тела, лежащего на земле c лицом, искаженным приближением смерти.
   Оглянувшись назад, он заметил, что комендант уже сидел на траве. Уходя, Каркефу несколько ослабил веревку, накинутую на шею Матеуса, но тем не менее, Матеус не мог свободно двигаться.
   Рудигер решил вернуться.
   Матеус, услышав его шаги, приподнял голову и поглядел на солдата.
   — Я умираю, — еле слышно прошептал Матеус голосом, уже не имеющим ничего человеческого.
   Рудигер, наклонясь над ним, перерезал веревку со словами:
   — Уходи, ты свободен!
   — Но я не могу двигаться, не могу поднять голову, я задыхаюсь, — прошептал Матеус.
   Рудигер нагнулся и обхватил тело Матеуса, хотел помочь ему приподняться. Вдруг дьявольская радость зажглась в глазах пленника; внезапно выхватив пистолет из-за пояса Рудигера, он приставил его к груди поляка и нажал на курок с криком:
   — Мертвец!
   Выстрел отозвался эхом со стороны замка.
   — Итак, ещё не все потеряно, — прошептал комендант, глядя на Рудигера, лежащего на земле.
   Но тот, кого уже считали мертвым, вдруг приподнялся и пополз к нему. Жуткий страх заставил встать дыбом волосы на голове Матеуса.
   Прикрывая рукой рану, из которой сочилась кровь, Рудигер приближался к Матеусу. Взор его горел лютой ненавистью. Вот он уже уцепился пальцами за ноги коменданта.
   — О! Я не умру один! — сквозь силу заговорил Рудигер, — ты хотел убить меня, ты, которого я спас! Ну, что ж, то, чего не сделал де Шофонтен, сделаю я!
   И, превозмогая боль, Рудигер изо всех сил толкнул Матеуса в пропасть. Матеус хотел ухватиться за корни дерева, но страх сковал его жилы, сделал бесполезными его усилия. Он почувствовал, что сползает вниз, в пропасть.
   — Спаси меня! — взмолился комендант.
   — Спасти тебя? Ты смеешься, Матеус! Нет-нет, ты должен умереть и умереть побежденным.
   И он с новой силой толкнул Матеуса в бездну. Руки коменданта цеплялись за корни деревьев, пальцы царапали землю. Вдруг Рудигер замер, тело уже подчинялось ему с трудом, он пошатнулся и упал лицом вниз.
   — Ага, ты обессилел, негодяй! — вскричал Матеус.
   Но Рудигер снова встал на колени и вцепился в коменданта.
   — Послушай, умри спокойно, не трогай меня и я закажу мессу за упокой твоей души, — дрожащим голосом заговорил Матеус.
   Но слабеющие руки умирающего изо всех сил тянулись к несчастному, висящему над бездной. Следы кровавой борьбы виднелись повсюду. Голова Матеуса уже достигла края пропасти и висела в пустоте. Рудигер мог только ползти.
   — Ты получишь тысячу золотых дукатов, десятки тысяч! Ты будешь иметь все, что захочешь! Сжалься, палач! — хрипел Матеус.
   Голос его постепенно становился все тише. Рудигер, в свою очередь, чувствуя приближение смерти, силился оторвать руки и плечи Матеуса от земли. Матеус постепенно скользил в бездну. Наконец, он исчез в пропасти. Веревка натянулась и труп остался висеть на корнях дерева.
   Рудигер задыхался, свесив голову над пропастью. Кровь, текущая длинными ручейками, капля за каплей покидала его тело и уносила жизнь. Приподнявшись изо всех сил, он прошептал:
   — Исчезни, негодяй, и пусть ад примет тебя! Глаза его затуманились, дрожь пробежала по всему телу. — Бог мой, сжалься надо мной! — прошептал он еле слышно и упав лицом в траву, больше не шевелился.
   Тем временем, второй выстрел, нарушивший тишину ночи, отрезвил Патрицио. Держа шпагу наизготовке, солдат выскользнул из комнаты, где находилась Вирта, прислушиваясь к каждому шороху. Итальянец уже прошел галерею и направлялся к крепкой стене, как вдруг ему почудился в глубине кабинета шум, похожий на приглушенный хрип и долгий стон; открыв дверь ударом ноги, Патрицио очутился перед привидением, окутанным в плащ. Привидение заговорило человеческим голосом, указывая рукой на открытую дверь: — Туда, скорее! Их похитили!
   Патрицио поспешил туда, куда указывала дрожащая рука мадам Лиффенбах. Его шаги гулко отдавались под сводами замка. Когда он достигнул низкого зала, в конце которого виднелась лестница, струя свежего воздуха вдруг ударила ему в лицо. Догадка сверкнула у него в голове, и он нырнул в темный переход, ведущий к потайной двери.
   Примерно через тридцать шагов нога Патрицио поскользнулась в луже крови. Приглядевшись, он увидел труп солдата, лежащего около стены и многочисленные следы около двери. — К оружию! — громко закричал Патрицио.
   — К оружию! — подхватил невидимый в темноте часовой. Звуки десятка труб были ему ответом. Патрицио быстро направился в свою комнату, чтобы предупредить Вирту о происходящем. Время любви кончилось, началось время войны.
   — Вирта, послушай, что случилось? — входя в комнату, заговорил он.
   Но молчание было ему ответом. Большое окно было открыто настежь, цыганка исчезла, и лишь белая простынь, свисающая с балкона, говорила о том, как беглянке удалось уйти. Охваченный яростью, Патрицио схватил стоящий у стены мушкет и выстрелил в темноту. Пуля со свистом прорезала темноту, но цыганка уже была далеко, исчезнув в лесу.
   — О! Я отомщу ей! — воскликнул ослепленный яростью Патрицио, отбрасывая мушкет в сторону.
   Тем временем мадам Лиффенбах подняла с постели мадам д`Игомер, которая, едва одевшись, бросилась в комнату двух сестер, не веря в то, что произошло.
   — Господи, они исчезли, — в замешательстве повторила она. — И мадемуазель де Парделан, и мадемуазель де Сувини! Значит они все-таки пришли сюда, эти два гугенота!
   Подойдя к стене, она увидела Патрицио, искавшего Матеуса и не находящего его нигде.
   — Коменданта нет и никто его не видел, — обеспокоено сказал он.
   — Седлайте лошадей! — скомандовала мадам д`Игомер, — и не дай Бог вы не привезете мне двух пленниц и тех, кто их похитил!
   Некоторое время спустя группа всадников выехала из ворот Драшенфельда, заставив дрожать подъемный мост. Следы похитителей виднелись на влажной земле и в траве, покрытой росой.
   Патрицио сопровождал солдат до места, где старый дуб раскинул свои ветки. Вдруг один из них схватил Патрицио за руку и прошептал:
   — Посмотрите, вон там, — указывая на труп Рудигера и на тело Матеуса, висевшего над бездной.
   Тем временем Арман-Луи и Рено не теряли ни минуты, продвигаясь к краю леса, где их ожидал Эгрофой с лошадьми.
   И вот они уже шли все вместе, сопровождая двух кузин, когда вдруг прогремел выстрел Матеуса и донесся шум оружейных выстрелов часовых, стреляющих с верхней башни замка.
   — Вот и порох запел! В дорогу, сеньоры! — скомандовал Магнус.
   — Наконец-то! — воскликнул Коллонж. — Если порох поет, мы должны отвечать!
   Внезапно третий выстрел прогремел в ночи и почти тотчас же появилась Вирта.
   — Вы довольны мной? — спросила она, опираясь на руку Эгрофоя. — Как вы думаете, возвратила ли я свой долг?
   — Вирта! Дорогая Вирта! — радостно приветствовал её г-н де ла Герш, приникая губами к её руке.
   Улыбка осветила лицо Вирты, но внезапно она покачнулась и опустилась на колени.
   Длинная алая струйка потекла к её ногам.
   Г-н де ла Герш, спрыгнув с лошади, поднял девушку на руки.
   — Вирта! Бог мой, не умирайте! Ведь вы спасли нас!
   Цыганка приоткрыла глаза.
   — Спасибо, — прошептала она, — о, я не думала так умереть…
   Эти слова пронзили сердце Армана-Луи. Положив свою голову на грудь гугенота, цыганка прошептала еле слышно:
   — Ничего! Мне уже хорошо!
   Ее руки, обвивавшие шею г-на де ла Герша, соскользнули, и он почувствовал тяжесть прекрасного тела.
   Арман-Луи приблизил свои губы к лицу девушки. Вирта уже не дышала.
   — Мертва! — закричал он.
   И положил девушку на траву. Все спешились. Глухой шум, похожий на тот, что издает группа скачущих всадников, разнесся по лесу.
   Магнус повернул голову в ту сторону, откуда донесся шум со словами:
   — Если мы не хотим встретиться со всем сбродом Драшенфельда, мы не должны терять ни минуты!
   — Оставить здесь Вирту, не похоронив? — воскликнул г-н де ла Герш.
   — О, нет! — проговорил Арман-Луи. — Я не смогу взглянуть в глаза мадемуазель де Сувини, если оставлю на поругание останки той, которая даровала нам жизнь.
   — Тогда за дело! — скомандовал Магнус.
   И они с Каркефу принялись рыть яму. Их окружили драгуны. А тем временем, земля уже дрожала под копытами лошадей, мчавшихся между деревьями. Уже были видны факелы, освещающие дорогу всадникам.
   Возглавляли преследование мадам д`Игомер и Патрицио Бемпо.
   Мадам д`Игомер, удивленная видом вооруженных всадников, подъехала к Эгрофою, императорская форма которого сбила её с толку и спросила, не заметил ли он в лесу двух женщин.
   — Двух женщин? — переспросил Эгрофой, почесывая боро — ду.
   — Одна из них блондинка с голубыми глазами? — уточнил Сан-Паер.
   — А другая брюнетка, с глазами цвета огня? — добавил Берье.
   — Я думаю, что мы их видели, — продолжил Коллонж.
   Но д`Игомер уже узнала кузин, сидевших на лошадях.
   — Патрицио! Они здесь! Их не нужно искать! Вы их арестовали, мосье, не так ли? Большое спасибо!
   И она уже хотела приблизиться к ним, но Эгрофой задержал её лошадь.
   — Не извольте беспокоиться, мадам, — обратился он к ней, — эти женщины находятся под нашей охраной. Не огорчайтесь, но они должны остаться здесь.
   — Как! — вскричала мадам д`Игомер. — Вы не желаете мне их отдать?
   Рено выступил вперед и произнес, снимая шляпу:
   — Нет! Нет! Мадам, я охраняю мадемуазель де Парделан, а мой друг — мадемуазель де Сувини.
   Текла издала крик гиены.
   — Они! Все время они! И вы считаете, что я не смогу их забрать у вас силой?
   — Попробуйте! — отвечал Арман-Луи.
   Мадам д`Игомер повернулась к Патрицио и его отряду, но перед ними было три сотни вооруженных драгун, которым сражение казалось праздником.
   Люди из Драшенфельда обменялись взглядами друг с другом. В них сквозило сомнение. В это время подошел Магнус, сжимая в руке шпагу:
   — Мосье герцог, все конечно, Вирта покоиться с миром.
   — Итак, сеньоры, здесь нам нечего больше делать. В дорогу! — вскричал Арман-Луи.
   — Как? — закричала мадам д`Игомер в волнение, — они уезжают, а вы не шевелитесь! Ваши шпаги при вас! Что вы за мужчины?
   Патрицио двинулся вперед, горстка солдат — за ним, они смешались с первыми рядами драгун. Но бой был краток. Защитников замка было значительно меньше, четыре или пять из них упали с коней, и Патрицио пришлось отступить назад с обломком шпаги в руке.
   — Вирта просила пощадить тебя, я подчиняюсь ей! — прокричал Магнус ему вслед.
   Мадам д`Игомер уже не видела перед собой ничего, кроме всадников, ряды которых колебались. Добрая половина из них уже готова была бежать.
   Вдруг из лесу донесся звук фанфар. Всадник, силуэт которого осветился первыми лучами солнца, внезапно появился под высокими кронами дубов. Вскоре он поравнялся с мадам д`Игомер. Фанфары заиграли снова.
   — Жан де Верт едет следом! — прокричал всадник, приветствуя всех.
   Радость вспыхнула на щеках Теклы.
   — О! Жан де Верт! Прощайте, сеньоры! — с этими словами, не обращая внимания на Патрицио, она поспешила к лесу, откуда доносились звуки фанфар. Магнус коснулся плеча Коллонжа и произнес:
   — Вот наконец-то начинается бал! Вы скоро увидите, как танцуют под скрипки Жана де Верта!
   И продолжил, положив руку на рукоять своей шпаги:
   — Итак, нас ждет работа! Вперед!
   Сильный голос Армана-Луи разнесся по лесу, эскадрон гугенотов построился и двинулся в путь. Мосье Коллонж, вдохнув воздух охоты, был очень доволен.

26. Отступление драгун

   Жан де Верт действительно должен был прибыть в Драшенфельд. Он давно выжидал момент покинуть поле боя, чтобы навестить мадам д`Игомер. Но, вместо того, чтобы иметь новую возможность поухаживать за м-ль де Сувини, которую в последних письмах баронесса описывала, как умную и достойную девушку, он очутился в самом сердце беспорядков, царивших после похищения.
   Узнав о том, что произошло, он тотчас же бросился в лес вместе со своим эскортом. Мадам д`Игомер присоединилась к нему, и они продолжали преследование уже вместе.
   Имя г-на де ла Герша пробудило пыл в Жане де Верте. Он не мог допустить ещё одного поражения после стольких неудач.
   Солнце светило во всю мочь, когда батальон Жана де Верта, возглавляемый, после трагической гибели Матеуса, Патрицио Бемпо, догнал эскадрон г-на де ла Герша.
   Гугеноты, ожидавшие этого, были уже готовы к битые у входа в деревню, заняв основные позиции на главных улицах и отрезав врагу все пути к отступлению.
   С первыми облачками пыли, возвещавшими о приближении имперцев, драгуны оседлали коней.
   Жан де Верт, во главе своих солдат, объехав вокруг деревню и не найдя нигде входа, едва сдерживая гнев, дал сигнал к атаке. Имперцев было две или три сотни; людей Патрицио было почти столько же, но солдаты Магнуса имели преимущества в позиции, поэтому, с обеих сторон были равные шансы победить.
   Трубы гугенотов ответили трубам имперцев, раздались первые выстрелы.
   Жан де Верт заходил с правого фланга, Патрицио — с левого. Атака была стремительной и яростной, но оборона вполне ей соответствовала; драгуны остановили наступавших у окраины деревни.
   Арман-Луи вместе с Эгрофоем следили за действиями Жана де Верта. Рено в паре с Берье опекали Патрицио Бемпо; мадам Игомер, восседая на лошади, с холма наблюдала за битвой.
   М-ль де Сувини и м-ль де Парделан, укрывшись под сводами маленькой церкви, ожидали окончания военных действий; четыре драгуна охраняли девушек, близко не подпуская никого.
   Клубы дыма охватили деревню, где сотни людей сражались друг с другом, утопая в крови. Лошади спотыкались и падали, повсюду гремели взрывы, звенели удары шпаг, крики доносились со всех сторон. Имперцы сражались с отчаянием и яростью, самые молодые пели; Коллонж раздавал удары направо и налево; Рено бушевал, уже давно у него не было случая выплеснуть свою энергию.
   Люди Патрицио Бемпо отступили, наконец; первый ряд был разбит, за ним другой, и наконец весь Драшенфельдский эскадрон обратился в бегство. Победные крики уже слышались среди гугенотов; Жан де Верт ответил на них ещё одной, но безуспешной атакой.
   Магнус, устав от непрерывных штурмов, решил нанести решающий удар. Взяв с собой Сан-Паера и тридцать драгун, он выехал за пределы деревни по маленькой улочке и нанес яростный удар по флангу имперцев.
   На этот раз, окруженный с одной стороны отрядом де ла Герша, с другой стороны — Магнуса, обессиленный непрерывными атаками, Жан де Верт отступил.
   — Бросайте шпаги! — закричал Арман-Луи.
   Драгуны окружили имперцев. Те были повержены, словно большие деревья, сваленные ураганом.
   В сердце кровавой бойни Магнус столкнулся с Патрицио.
   — О! Опять ты! — вскричал он.
   Патрицио, не ожидая этой встречи, обрушился на него. Магнус парировал удар, затем пошел в атаку, и скоро острие шпаги воткнулось в горло итальянца. Лошадь Патрицио остановилась и он тяжело сполз на землю.
   — Было сказано: «Не вводи меня в искушение!» — тихо произнес Магнус.
   И, объезжая труп лейтенанта, направил коня между рядами поверженных солдат.
   Арман-Луи и Берье тем временем преследовали Жана де Верта.
   Берье первым настиг его.
   Жан де Верт развернул своего коня и бросился на противника. Через мгновение облако пыли окутало яросную схватку, слышался только храп коней и лязг шпаг. Вскоре из облака появился всадник. Это был Жан де Верт.
   Берье, шатаясь, скользил по траве, пытаясь подняться. Наконец, он встал на колени, опираясь на шпагу, но тут же упал снова и остался лежать неподвижно. Его лошадь, испугавшись, пустилась прочь. Жан де Верт взмахнул окровавленной шпагой и ринулся к своему отряду. Арман-Луи пришпорил коня, но страшный всадник был уже далеко и скоро затерялся в толпе сражающихся.
   Рено, тоже преследовавший врага, почувствовал, что его глаза наполнились слезами при виде неподвижного и окровавленного тела Берье.
   Подойдя к нему, г-н де ла Герш скрестил руки умершего на груди, поднял его шпагу и накрыл плащом.
   — Он был моим другом, моим армейским другом. Пусть немецкая земля будет ему пухом! — произнес он.
   Берье не был единственным из драгун, погибшем в бою. Многие из них не явились на поверку. Поле битвы было усеяно трупами, все раненные были размещены в одном из домов, надпись на котором информировала об их количестве как с французской стороны, так и со стороны имперцев.
   Магнус поспешил приготовиться к отступлению.
   Коллонж, находившийся в восторге от военных действий, был удивлен такой поспешностью.
   — Друг мой, — объяснил Магнус, — вы не знаете человека, с которым имеете дело. Он будет идти по следу, как волк, чующий запах крови.
   Драгуны покинули деревню, оставив там сотню погибших и умирающих, и направились по направлению к северу.
   Несмотря на потери, эскадрон находился в приподнятом настроении, опасности не испугали солдат. Враги могли появиться внезапно с любой стороны.
   Воспоминания о классической древности перемешались в их сознании с героическими воспоминаниями о рыцарстве.
   — Где же арабы? Где сарацины? — вопрошал Эгрофой, имея в виду тамплиеров, блуждающих в пустынях Палестины.
   — Кто бы воспел возвращение трех сотен солдат, как когда-то старый Ксенофонт — возвращение десяти тысяч? — прибавил Сан-Паер.
   И все опять хотели сражаться.
   Привыкшие к сценам жестокости и к ужасным военным условиям, м-ль де Сувини и м-ль Парделан хорошо понимали, что самоотверженность драгун и потери, которые они понесли, были затрачены ради их спасения; они чувствовали себя в семье друзей, друзей сердечных и родных. Эти люди, большинство из которых девушки даже не знали, считали за честь участвовать в их спасении.
   — Мы вас вытащим отсюда, уж вы нам поверьте! — обещали старые кальвинисты.
   — Мой Бог, мой король, моя дама, если нужно, мы всегда придем на помощь! — вторили молодые, для которых Швеция была родиной.
   Весь день шли без отдыха. К вечеру на горизонте собрались тучи. Приближалась гроза.
   Наконец драгуны достигли леса и, углубившись в чащу, повернули направо. Там, очутившись в ложбине, соблюдая полную тишину разбили лагерь, загородив вход огромными камнями.
   — Здесь проклятые имперцы не смогут до нас добраться. — говорил Магнус, командуя солдатами.
   — Тем хуже для них.., — ответил ему Коллонж, — мы могли бы ещё сразиться.
   К началу нового дня, после нескольких часов отдыха, эскадрон снова тронулся в путь.
   — «Войти в этот лес легко, выйти из него гораздо труднее», — думал в это время г-н де ла Герш.
   Магнус, для которого каждая тропинка в лесу была знакома, решил повернуть влево.
   С первыми лучами солнца достигли опушки леса. Несколько драгун поехали вперед разведать обстановку.
   Г-н де ла Герш приказал всем спешиться. Впереди расстилалась равнина. Магнус с Каркефу и Коллонжем разъехались в разные стороны, обследовать местность. Солнце стояло высоко в небе, когда они вернулись.
   — С западной стороны стоят пятьсот мушкетеров, — доложил Магнус.
   — На севере — четыре эскадрона, — добавил Колланж.
   — Да, мы окружены со всех сторон, — заключил Арман-Луи.
   Не говоря ни слова, Магнус вручил поводья своей лошади Каркефу и ползком добрался до лесной поросли, окружающей опушку. Все молча ждали его возвращения.
   Через полчаса он вернулся и вскочил на лошадь.
   — Ну, что? — спросил г-н де ла Герш.
   — Я нашел проход, в конце которого расположились примерно четыре сотни всадников и кучка пехотинцев, — ответил Магнус. — Половина из них дремлет, другие играют в карты. Они думают, что мы ещё далеко, на другом конце леса.
   — Дадим им понять, что мы уже близко, — предложил Рено. — Мы проскользнем мимо них до того, как они нас заметят. Каково ваше мнение, сеньоры?
   Все драгуны захлопали в знак одобрения.
   Арман-Луи поместил Адриен и Диану в середине взвода, возглавляемого Эгрофоем, а сам вместе с эскадроном стал бесшумно продвигаться к кромке леса.
   Окинув взглядом товарищей, дрожащих от нетерпения, он поднял шпагу с криком:
   — Вперед!
   Драгуны обрушились на часовых, как ураган. Те, совсем не ожидая нападения и не успев вытащить оружие, были повержены. Эскадрон вторгся в самый центр отряда и обратил его в бегство.
   Напрасно отряд пытался оказать сопротивление; всего один лишь эскадрон попытался оказать настоящее сопротивление, но, понеся тяжелые потери, откатился назад. Дорога была свободна. Сотня трупов покрывала равнину.