Страница:
Для определения движения этой разницы - "оптово-розничных ножниц" мы
возьмем движение оптовых и розничных цен на продукты промышленности по
индексу Госплана и индексу КИ - последний мы выбираем потому, что
номенклатура входящих в него товаров близко подходит к номенклатуре
единственного у нас оптового индекса -- индекса Госплана. С самого начала
отметим: 1) что индекс Госплана учитывает не отпускные цены наших товаров, а
некоторую среднюю оптовых цен государственных учреждений, кооперативов и
частных лиц.* Такая средняя, разумеется, гораздо больше, чем отпускные цены,
ориентируется на рыночную конъюнктуру, т. е. на движение розничных цен, и,
следовательно, разница между ней и розничными ценами меньше, чем между
розничными и отпускными, 2) что в индексы Госплана учитываются, помимо
предме-
* См. Бобров, "Индексы Госплана", с. 38.
тов широкого потребления, входящих в индекс Конъюнктурного института,
также и цены на средства производства (каменный уголь, нефть, сорт железа,
серная кислота и пр.), где говорить о разнице оптовой и розничной цены
вообще трудно. Следовательно, если бы нам удалось выделить из индекса
Госплана только предметы потребления, то относительный размер разницы с
розничными ценами был бы больше, 3) что, как неоднократно отмечалось, индекс
Конъюнктурного института недостаточно отражает высоту цен в деревне и мелких
городах и местечках, где накидки достигают максимальной величины. Таким
образом, последующие подсчеты расхождения оптовых и розничных цен, во всяком
случае, являются скорее преуменьшенными, чем преувеличенными.
Как же шло движение оптовых и розничных цен. На прилагаемой диаграмме
(No 1) высота обоих индексов принята на 1 октября 1923 года (т. е. перед
кризисом, когда, как известно, накидки были достаточно высоки) за 100 и дано
процентное изменение их до 1 марта 1926 года. Оптовые цены почти непрерывно
снижаются (сначала быстро, а затем медленнее) вплоть до июля 1925 года,
спустившись к этому моменту на 31% относительно начального пункта. После
этого они испытывают незначительное повышение и к марту 1926 года составляют
около 72,5% относительно того же начального пункта. Совсем иначе идет дело с
розничными ценами: после довольно резкого (но все же менее резкого, чем
падение оптовых цен) снижения в период кризиса октября-января они в течение
остальной части 1923-24 хоз. года испытывают колебательное движение вокруг
уровня около 90%. В следующем 1924-25 году вплоть до июня они идут вниз даже
несколько быстрее оптовых и в момент этого минимума (который является
минимумом и для оптовых цен) доходят до 80 с небольшим процентов своей
начальной высоты. После этого они снова быстро идут вверх и, начиная с
декабря месяца, стоят уже немного выше уровня 1923--24 года, если не
принимать во внимание первых трех кризисных месяцев последнего, несколько
выше 91%. Эта диаграмма, мне кажется, с полной наглядностью рисует
независимость движения наших розничных цен от отпускных. Некоторые намеки на
одновременное (без всякой, однако, пропорциональности) движение тех и других
указывают лишь на то, что оптовые (но не отпускные) цены, хотя в очень
слабой степени, все же стремятся двигаться вслед за розничными.
Расстояние между соответствующими точками обоих кривых показывает,
насколько увеличилась накидка на оптовые цены сверх той, которая была 1
октября 1923 года. Едва ли кому придет в голову утверждать, что в то время
накидка на оптовые цены была чересчур мала и убыточна для торговли. Стоит
только просмотреть литературу того времени, в которой жалобы на обогащение
частного капитала встречаются на каждом шагу. Увеличение этой накидки
интересами народного хозяйства никоим образом оправдано быть не может. Для
того, чтобы определить размер этого увеличения, обратимся к диаграмме No 2.
Эта диаграмма отличается от предыдущей тем, что оптовый индекс принят
везде за 100 и, следовательно, изображается прямой линией. Розничный же
индекс принят за 100 на 1 октября 1923 года, последующие
же его изменения взяты в процентном изменении к изменениям оптового
индекса. Таким образом, разница между соответствующими точками оптового и
розничного индекса выражает, на какой процент оптовой цены увеличились
розничные цены с 1 октября 1923 года, иначе говоря, какова была
дополнительная накидка на оптовую цену в процентном отношении к последней.
Остановимся на результатах.
В течение всего 1923-24 года дополнительная накидка растет, дойдя к
концу его почти до 25% оптовой цены и составив в среднем за год 14,5%. В
1924-25 году она снижается до июля, но и в этот момент минимума остается все
же выше средней предыдущего года -- 16,2% против 14,2%. После этого вновь
быстрый рост, доходящий к концу года до 23,4%. Средняя за этот год
выражается в 20,4%. Наконец, в текущем году до декабря рост продолжается,
достигая к этому моменту рекордной цифры в 27,9%, к 1 февраля несколько
снижается, спустившись почти до 25%, и к 1 марта вновь несколько повышается.
В среднем по шести месячным показателям он достигает уже 125,7%. Эти три
ступеньки -- 14,5, 20,3, 25,7 и характеризуют рост "незаслуженных доходов"
торгового капитала, который шел вопреки всем нашим мероприятиям по борьбе с
розничными накидками.
Попробуем теперь сделать хотя бы грубый подсчет размеров этих
"незаслуженных доходов". Согласно последним данным, представленным ВСНХ при
плане на 1924-25 год, подлежащая реализации продукция промышленности,
охватываемой производственными планами ВСНХ, составила по отпускным ценам в
червонных рублях в 1923-24 году 2.425 млн. р., а в 1924-25 году -- 3.570
млн. р. Из этой продукции я отнес к предметам широкого потребления почти всю
текстильную промышленность (95,), пищевую (100%), большую часть кожевенной
(87%), силикатной (стекло - 44%). По лесной взял 26%, имея в виду дрова для
широкого потребления и изделия, по металлической -- 21% (продукция Метиза --
металлические изделия; металлургическая промышленность и с.-х. орудия не
включены совсем, хотя частично, кровельное железо, проволока, мелкие с.-х.
орудия в отношении количества розничных накидок играли крупную роль), по
бумажной - 20% и по горной - 12,4% (нефтяные продукты, в частности,
керосин). Совершенно не включена винокуренная промышленность, как не
входящая в существующие индексы, и электротехническая промышленность. При
таком распределении получится, что в общей массе реализуемой продукции
предметы широкого потребления составляют около 60%. Этот подсчет почти
полностью совпадает с подсчетами ВСНХ, производившим его другим методом --
относя продукцию одних отраслей производства целиком к предметам
потребления, а другие - к средствам производства. Поскольку можно говорить о
точности этих подсчетов - они страдают скорее в сторону преуменьшения роли
продуктов потребления, чем преувеличения.
Приняв эти подсчеты, мы получим, что предметы широкого потребления в
1923-24 году составили (2,425млн*60)/100= 1.455 млн. черв. руб. При среднем
увеличении розничной накидки в этом году в 14,5% (к оптовой цене, а не к
отпускной), беря ее на отпускную цену, мы опять-таки
грешим в сторону преуменьшения, мы получаем (1,455 МЛН.*14,5 )/100=210
млн. черв. руб. добавочной прибыли торгового капитала. Для 1924-25 года
тот же подсчет дает (3,570*60*20,3)/100= 435 млн. руб. Наконец, для текущего
года, приняв, что в течение истекших пяти месяцев промышленность из общей
предполагаемой к реализации продукции в 5.122 млн. руб. произвела 35%, т. е.
1.790 млн. руб., получим (1,720*60*25)100=276 млн. руб. В годовом масштабе,
если сближения оптовых и розничных цен не произойдет, это грозит вырасти до
суммы около 800 млн. руб.
Этот общий суммарный подсчет полезно проверить частным. Надбавки на
один из основных продуктов хлопчатобумажной промышленности - ситец, по
данным ВСНХ к 1 апреля 1924 года (более ранних данных нет), составляли 31с
небольшим процент на отпускную цену. 1 октября 1925 года эта накидка
составила уже 62,6%, а к 1 января уже 73,6%, т. е. в среднем за первый
квартал этого года Около 68%, иначе говоря, сравнительно с апрелем 1924 года
увеличилась на 31% отпускной цены. Продукция хлопчатобумажной промышленности
должна составить в этом году около 850 млн. ч. руб., из которых в первые
пять месяцев произведено не менее 35%, т. е. на 295 млн. руб. Приняв для
всех пяти месяцев среднюю накидку за 1 квартал в размере 37% и взявши эти
37% от суммы в 295 млн. руб., мы получим (295*37)/100=102 млн. руб., или
39,5% той общей суммы дополнительной прибыли торгового капитала, которую мы
высчитали выше для 5-месячной продукции. Принимая во внимание, что продукция
хлопчатобумажной промышленности составляет в общей массе продукции предметов
широкого потребления около 23% и что накидки в этой отрасли являются
максимальными, приходится прийти к выводу, что эта цифра корреспондирует
нашему общему вычислению и, пожалуй, говорит о его преуменьшении.
Какова степень точности этих цифр. Разумеется, что при слабой
разработанности имеющегося материала, она очень большой быть не может. Один
товарищ, производивший подсчеты этой сверхприбыли, пришел к выводу, что за
прошлый год она составляет цифру порядка 600, а не 400 миллионов. Вполне
возможно, что если в даваемом мною подсчете учесть те элементы
преуменьшения, на которые я указывал, она вырастет и до этой суммы. С другой
стороны, конечно, могут быть возражения, что часть товаров продается в наших
же государственных розничных магазинах и кооперации, где накидки не так
велики.* Поправки в ту
* При этом не надо, однако, забывать, что розничный индекс учитывает и
эти цены - это во-первых, во-вторых, что товары, покупаемые в гос. и
кооперативных розничных магазинах, весьма часто вновь перепродаются по более
высоким ценам, и в-третьих, что накидки кооперации, особенно низовой, -
очень велики. Последнее время я систематически опрашивал всех приезжавших из
деревни товарищей, с которыми мне приходилось встречаться, почем там ситец.
Ответы получались довольно однообразные -.70, 80, 90 коп. метр в
кооперативных лавках, и это при 35 коп. отпускной цены. Иногда такая накидка
объясняется тем, что товар, прежде чем попасть в низовой кооператив, по
дороге проходит один, а то и несколько раз через руки частного посредника.
или другую сторону на 100 млн. руб, вероятно, будет настолько же трудно
оспаривать, как и доказать. Но во всяком случае ясно, что для истекшего года
сумма сверхприбыли торгового капитала составляет несколько сотен миллионов,
а для текущего перейдет за полмиллиарда. Дело идет об очень крупных цифрах и
пора уже этот вопрос сделать объектом внимательного и систематического
наблюдения наших государственных органов, а не отдельных лиц.
Чтобы составить себе представление о значении этих цифр, достаточно для
истекшего года сопоставить цифру в 400 млн. руб. сверхприбыли торгового
капитала с общим размером капитальных затрат промышленности в том же году -
350 млн. руб. В этом году первоначально капитальные затраты промышленности
определялись ВСНХ в размере свыше 1 миллиарда рублей. Впоследствии, при
сокращении плана, РКИ выдвигала цифру в 600 миллионов руб. Таким образом,
вероятный размер торговой сверхприбыли в текущем году 800 млн. руб. -- почти
вдвое превышает разницу между этими двумя крайними вариантами.
Но помимо того, что эти сверхприбыли являлись частным минусом с точки
зрения развития нашей промышленности, они оказывали и другие неблагоприятные
влияния на наше хозяйство. Поскольку они попадали в руки частного торговца,
известную часть их он направлял на накопление. В те моменты, когда мы
пытались ограничить его операции на рынке, он обращал их на покупку
иностранной валюты и золота, как наиболее надежного способа хранения. Нет
никакого сомнения, что продажа в последнее время нами нашей валюты в
известной части была по существу дела выкупом тех свободных средств частного
торговца, которые он накопил и которые в данный момент пустить в дело не
мог. С другой стороны, высота нормы прибыли торгового капитала столь же
несомненно содействовала необычайной высоте частного учетного процента,
который нередко достигает 10% в месяц, а при 3--4% считается уже низким.
Далее, в то время, как промышленность, посаженная на голодный паек,
вынуждаема была на максимальную экономию путем рационализации производства,
сокращения размеров самих производственных запасов, непроизводственных
расходов и т. п., наши торговые организации -- особенно низовая кооперация
-- имели возможность свои торговые расходы покрывать за счет накидки очень
широко. Аппарат кооперации раздут очень сильно, жалобы на то, что там, где
частный торговец управляется один, кооперативная лавка держит 4--5 человек
служащих, можно слышать на каждом шагу, но стимула к сокращению этого
аппарата у нас нет.
Этот раздутый аппарат кооперации и в еще большей степени та часть
сверхприбылей частного торговца, который шел не на накопление, а на
потребление, создавал дополнительный "платежеспособный спрос" на предметы
потребления, и так с одной стороны усиливая товарный голод, а с другой -
поскольку мы все время ориентировались на "платежеспособный спрос" и
ликвидацию товарного голода, усиливая ту сигнализацию, которую давал нам
рынок в смысле необходимости максимально развертывать производство средств
потребления. Это происходило как
раз в тот период, когда к нам подползал действительный товарный голод
на средства производства, обусловленный неизбежным переходом к нормальному
типу воспроизводства и расширенного воспроизводства от так называемого
восстановительного.
* " &
Если теперь сопоставить все это с тем, что мы говорили о затруднениях,
которые испытывала промышленность в своем развертывании, с точки зрения
народнохозяйственного целого абсолютно необходимом - то картина станет
ясной: в то время, как промышленность для этого развертывания нажимала на
банковский кредит и эмиссию, в это же время в торговом секторе нашего
хозяйства сосредоточивались средства, которые усиливали платежеспособный
спрос непроизводительных слоев населения. Если инфляционный поток шел через
русло промышленности, то "наводнение" образовывалось именно тут и отсюда уже
растекалось по всей сфере денежного обращения. И когда некоторые наши
работники, преимущественно из кругов близких к НКФ, утверждали, что инфляция
произошла от перекредитования промышленности, то они совершенно правы в
противоположность тем, которые хотят вывести инфляцию из диспропорций,
присущих якобы нашему хозяйству. Но когда они воображают, что сокращением
кредитования промышленности можно чего-то достигнуть, то они глубоко
ошибаются. Наша политика цен является тем насосом, который выкачивает
средства из промышленности в пользу торгового капитала, который будет
действовать и в том случае, если приток средств в промышленность за счет
эмиссии прекратится. Именно потому и приходится поддерживать искусственным
путем питание промышленности, что политика цен столь же искусственно
высасывает из нее средства. И если бы мы ограничились только тем, что
прекратили бы это искусственное питание, то результатом этого было бы только
истощение промышленности, а не ликвидация того инфляционного нарыва, который
образовался и образовывается у нас в торговой сфере. Дело надо начинать с
другого конца: обеспечив изменением политики цен приток средств в
промышленность в размере, достаточном для нормального расширения
воспроизводства, мы тем самым избавимся и от необходимости искусственного ее
питания.
Ходячее возражение против этого предложения состоит в том, что нельзя
поручиться, что повышение оптовых цен на промтовары не вызовет повышения
розничных, а повышение розничных цен на промтовары не заставит крестьянина
накинуть цены на с.-х. продукты и что таким образом мы не получим вместо
оздоровления всеобщего повышения цен, т. е. инфляции. Такое возражение
показывает только полное непонимание механизма рынка.
Прежде всего, эмпирическое наблюдение над движением оптовых и розничных
цен показывает, что на протяжении двух лет никакой прямой зависимости
розничных цен от оптовых цен -- скорее наоборот - последние, вопреки нашей
политике, в ослабленном виде отражают движение розничных. А затем, это
теоретически неверно.
"Возможность количественного несовпадения между ценой и величиной
стоимости или возможность отклонения цены от величины стоимости заключена
уже в самой форме цены. И здесь нельзя видеть недостатка этой формы --
наоборот, именно эта отличительная черта делает ее наилучше приспособленной
к современному способу производства (курсив мой - В. С.), при котором
правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос явления
только как слепо действующий закон средних чисел". (Маркс, Капитал, т. I,
стр. 67).
Это весьма глубокое замечание Маркса мы упускаем из виду.
В сущности политика равнения цен на себестоимость и является попыткой
уничтожить количественное несовпадение цены и стоимости. И как раз тут Маркс
специально предупреждает, что пока сохраняется товарное производство (а в
отношении предметов широкого потребления, где мы сталкиваемся как с одной из
крупнейших величин с неорганизованным крестьянским хозяйством, это наличие
товарного характера производства отрицать уже никак не приходится),
отклонение цены от ценности не является недостатком. Что это значит.
А значит это то, что при данном отношении различных видов товарных масс
(хлеба, мануфактуры, железа, угля и пр.) величина цен на эти товары уже дана
и притом независимо от их стоимости. Но, в свою очередь, это отклонение цен
от стоимости дает возможность (и стимул, но главное - возможность) развивать
те отрасли производства, где цена выше стоимости, быстрее, чем те, где она
ниже ее, и тем самым в результате нового соотношения товарных масс приводит
цены в соответствие со стоимостью. Поскольку мы сейчас хотим и имеем
возможность сознательно влиять на ход процесса производства, в основу нашей
политики цен мы должны, как я уже говорил, положить начало соответствия цены
с тем темпом развития той или иной отрасли производства, который мы считаем
нужным, а отнюдь не начало соответствия в каждый данный момент цены и
стоимости (или как у нас говорят -- себестоимости). Последний принцип только
лишил бы нас возможности проводить намеченные нами планы в жизнь, ибо одного
плана мало, нужны и средства для его выполнения. Не достигая никаких
существенных результатов в области цен (ср. историю нашей борьбы с
розничными накидками), мы только даем возможность переливания тех средств,
которые мы могли бы употреблять на развитие промышленности, в паразитические
сферы нашего хозяйства. Наша задача заключается в том, чтобы использовать
объективно складывающуюся благоприятную конъюнктуру для промышленности, для
ее развития, причем, однако, в отличие от капиталистического хозяйства, мы
должны руководствоваться не только конъюнктурными показаниями, но и более
глубоким анализом тенденций развития нашего хозяйства, регулируя его в
порядке не стихии, а плана. Только в этом случае мы сумеем поставить себе на
службу стихию рынка и, в конечном счете, ее преодолеть. Изменить на деле
цены мы можем только путем изменения соотношения товарных масс, а это
последнее можем сделать, опираясь на складывающийся в данный момент уровень
цен. Только тогда мы сможем отказаться от вредной с точки зрения нашего
денежного обращения
поддержки промышленности за счет эмиссии, прекратить сползания нашего
червонца и в то же время не затормозить того развития промышленности,
которое требуется всей хозяйственной обстановкой. И делать это нужно как раз
сейчас, ибо иначе переход к нормальному процессу расширения производства (в
противоположность "восстановительному", т. е. без затрат на расширение
основного капитала) будет подносить нам только самые неприятные сюрпризы.
Разумеется, повышение цен надо производить с осторожностью. Если бы мы
просто подсчитали, что по таким-то и таким-то товарам накидки превышают
нормальные на столько-то и столько-то, и соответственно подняли отпускные
цены, то сделали бы громадную ошибку -- и не только потому, что не сумели бы
такое исчисление сделать достаточно точно. Рынок -- вещь чрезвычайно
сложная, и никакому ученому мудрецу не удастся высчитать, какие цены
являлись бы сейчас нормальными, если бы даже он имел все необходимые для
этого данные: известная математическая задача о трех телах, движущихся под
влиянием взаимного притяжения, по сравнению с этой задачей была бы
пустячной. Только путем постепенного прощупывания, постепенного повышения,
более значительного там, где накидки огромны, более осторожного там, где они
умеренны, и внимательного наблюдения за результатами можем мы разрешить
задачу, не вызвав неожиданных для нас потрясений на рынке. Но эта
осторожность не должна мешать твердому проведению этой линии, ибо иначе мы
заходим в тупик.
Если мы успешно разрешим эту задачу, то вопрос о ликвидации тех
неблагоприятных явлений, которые сейчас выявились и которые сами по себе еще
не представляют особенной угрозы, - вопрос о приведении в соответствие
золотого паритета нашего рубля с его покупательной силой внутри страны, о
ликвидации убыточности нашего экспорта и создании благоприятного расчетного
баланса - являются вопросами и техническими. О них, если понадобится, мы
поговорим в другой раз. В заключение же нужно сказать только одно: все наши
затруднения теснейшим образом связаны между собой и изживать их можно только
целостной системой мер, а не отдельными решениями, касающимися того или
иного отдельного явления.
В. М. Смирнов 2 апреля 1926 г.
Статья "К вопросу о наших хозяйственных затруднениях" была впервые
опубликована "в дискуссионном порядке" в журнале "Красная новь", кн. 5,
1926, сс. 156--173. Публикуется по архивному экземпляру рукописи. Диаграммы,
отсутствующие в архиве, равно как и таблицы (в архиве имеющиеся)
воспроизведены фотоспособом из журнальной статьи. - Прим. сост.
ЗАМЕТКИ ТРОЦКОГО ДЛЯ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА АПРЕЛЬСКОМ ПЛЕНУМЕ ЦК (1926)
Тов. Жданов поставил вопрос в такой плоскости: поправки или
резолюция. Я об этом говорил в Политбюро в субботу на прошлой неделе.
Как обстояло дело с выработкой и принятием решения.
Основной вопрос обнаженно и потому поучительно поставил
тов. Жданов: то, что мы сказали в 1923 г., то мы должны сказать и
теперь.
Другие говорят: то было в 1923 г. (первая эпоха нэпа), а теперь 1926 -
эпоха индустриализации. А Жданов говорит: что тогда сказали, то и те
перь скажем. Этим новая эпоха смывается на нет. Но это ближе отвечает
действительности.
Здесь многие говорили о том, что промышленные увлечения прош
лого года вытекают из неправильной, т. е. преувеличенной индустриали-
стической установки. Я всегда настаивал на том, что эти просчеты были
фактическим рикошетом преуменьшенной стратегической установки.
Попытка вывести эти просчеты из моей линии просто смешна. Боюсь, что
если отпор станет на эту почву, то я окажусь здесь защищенным не хуже
кой-кого другого.
Тов. Каменев считает, что поворот на индустриализацию закончен
с момента поворота самого тов. Каменева. Я и по отношению к прошлому
не вижу полного совпадения этих двух процессов. Во всяком случае, то
варный голод обнаружился уже с весны 1924 г. Думаю, что его можно
было предвидеть и ранее.
Таким образом, тов. Каменев имел в своем распоряжении почти два года
для того, чтобы прийти к выводу о необходимости более решительного курса в
возьмем движение оптовых и розничных цен на продукты промышленности по
индексу Госплана и индексу КИ - последний мы выбираем потому, что
номенклатура входящих в него товаров близко подходит к номенклатуре
единственного у нас оптового индекса -- индекса Госплана. С самого начала
отметим: 1) что индекс Госплана учитывает не отпускные цены наших товаров, а
некоторую среднюю оптовых цен государственных учреждений, кооперативов и
частных лиц.* Такая средняя, разумеется, гораздо больше, чем отпускные цены,
ориентируется на рыночную конъюнктуру, т. е. на движение розничных цен, и,
следовательно, разница между ней и розничными ценами меньше, чем между
розничными и отпускными, 2) что в индексы Госплана учитываются, помимо
предме-
* См. Бобров, "Индексы Госплана", с. 38.
тов широкого потребления, входящих в индекс Конъюнктурного института,
также и цены на средства производства (каменный уголь, нефть, сорт железа,
серная кислота и пр.), где говорить о разнице оптовой и розничной цены
вообще трудно. Следовательно, если бы нам удалось выделить из индекса
Госплана только предметы потребления, то относительный размер разницы с
розничными ценами был бы больше, 3) что, как неоднократно отмечалось, индекс
Конъюнктурного института недостаточно отражает высоту цен в деревне и мелких
городах и местечках, где накидки достигают максимальной величины. Таким
образом, последующие подсчеты расхождения оптовых и розничных цен, во всяком
случае, являются скорее преуменьшенными, чем преувеличенными.
Как же шло движение оптовых и розничных цен. На прилагаемой диаграмме
(No 1) высота обоих индексов принята на 1 октября 1923 года (т. е. перед
кризисом, когда, как известно, накидки были достаточно высоки) за 100 и дано
процентное изменение их до 1 марта 1926 года. Оптовые цены почти непрерывно
снижаются (сначала быстро, а затем медленнее) вплоть до июля 1925 года,
спустившись к этому моменту на 31% относительно начального пункта. После
этого они испытывают незначительное повышение и к марту 1926 года составляют
около 72,5% относительно того же начального пункта. Совсем иначе идет дело с
розничными ценами: после довольно резкого (но все же менее резкого, чем
падение оптовых цен) снижения в период кризиса октября-января они в течение
остальной части 1923-24 хоз. года испытывают колебательное движение вокруг
уровня около 90%. В следующем 1924-25 году вплоть до июня они идут вниз даже
несколько быстрее оптовых и в момент этого минимума (который является
минимумом и для оптовых цен) доходят до 80 с небольшим процентов своей
начальной высоты. После этого они снова быстро идут вверх и, начиная с
декабря месяца, стоят уже немного выше уровня 1923--24 года, если не
принимать во внимание первых трех кризисных месяцев последнего, несколько
выше 91%. Эта диаграмма, мне кажется, с полной наглядностью рисует
независимость движения наших розничных цен от отпускных. Некоторые намеки на
одновременное (без всякой, однако, пропорциональности) движение тех и других
указывают лишь на то, что оптовые (но не отпускные) цены, хотя в очень
слабой степени, все же стремятся двигаться вслед за розничными.
Расстояние между соответствующими точками обоих кривых показывает,
насколько увеличилась накидка на оптовые цены сверх той, которая была 1
октября 1923 года. Едва ли кому придет в голову утверждать, что в то время
накидка на оптовые цены была чересчур мала и убыточна для торговли. Стоит
только просмотреть литературу того времени, в которой жалобы на обогащение
частного капитала встречаются на каждом шагу. Увеличение этой накидки
интересами народного хозяйства никоим образом оправдано быть не может. Для
того, чтобы определить размер этого увеличения, обратимся к диаграмме No 2.
Эта диаграмма отличается от предыдущей тем, что оптовый индекс принят
везде за 100 и, следовательно, изображается прямой линией. Розничный же
индекс принят за 100 на 1 октября 1923 года, последующие
же его изменения взяты в процентном изменении к изменениям оптового
индекса. Таким образом, разница между соответствующими точками оптового и
розничного индекса выражает, на какой процент оптовой цены увеличились
розничные цены с 1 октября 1923 года, иначе говоря, какова была
дополнительная накидка на оптовую цену в процентном отношении к последней.
Остановимся на результатах.
В течение всего 1923-24 года дополнительная накидка растет, дойдя к
концу его почти до 25% оптовой цены и составив в среднем за год 14,5%. В
1924-25 году она снижается до июля, но и в этот момент минимума остается все
же выше средней предыдущего года -- 16,2% против 14,2%. После этого вновь
быстрый рост, доходящий к концу года до 23,4%. Средняя за этот год
выражается в 20,4%. Наконец, в текущем году до декабря рост продолжается,
достигая к этому моменту рекордной цифры в 27,9%, к 1 февраля несколько
снижается, спустившись почти до 25%, и к 1 марта вновь несколько повышается.
В среднем по шести месячным показателям он достигает уже 125,7%. Эти три
ступеньки -- 14,5, 20,3, 25,7 и характеризуют рост "незаслуженных доходов"
торгового капитала, который шел вопреки всем нашим мероприятиям по борьбе с
розничными накидками.
Попробуем теперь сделать хотя бы грубый подсчет размеров этих
"незаслуженных доходов". Согласно последним данным, представленным ВСНХ при
плане на 1924-25 год, подлежащая реализации продукция промышленности,
охватываемой производственными планами ВСНХ, составила по отпускным ценам в
червонных рублях в 1923-24 году 2.425 млн. р., а в 1924-25 году -- 3.570
млн. р. Из этой продукции я отнес к предметам широкого потребления почти всю
текстильную промышленность (95,), пищевую (100%), большую часть кожевенной
(87%), силикатной (стекло - 44%). По лесной взял 26%, имея в виду дрова для
широкого потребления и изделия, по металлической -- 21% (продукция Метиза --
металлические изделия; металлургическая промышленность и с.-х. орудия не
включены совсем, хотя частично, кровельное железо, проволока, мелкие с.-х.
орудия в отношении количества розничных накидок играли крупную роль), по
бумажной - 20% и по горной - 12,4% (нефтяные продукты, в частности,
керосин). Совершенно не включена винокуренная промышленность, как не
входящая в существующие индексы, и электротехническая промышленность. При
таком распределении получится, что в общей массе реализуемой продукции
предметы широкого потребления составляют около 60%. Этот подсчет почти
полностью совпадает с подсчетами ВСНХ, производившим его другим методом --
относя продукцию одних отраслей производства целиком к предметам
потребления, а другие - к средствам производства. Поскольку можно говорить о
точности этих подсчетов - они страдают скорее в сторону преуменьшения роли
продуктов потребления, чем преувеличения.
Приняв эти подсчеты, мы получим, что предметы широкого потребления в
1923-24 году составили (2,425млн*60)/100= 1.455 млн. черв. руб. При среднем
увеличении розничной накидки в этом году в 14,5% (к оптовой цене, а не к
отпускной), беря ее на отпускную цену, мы опять-таки
грешим в сторону преуменьшения, мы получаем (1,455 МЛН.*14,5 )/100=210
млн. черв. руб. добавочной прибыли торгового капитала. Для 1924-25 года
тот же подсчет дает (3,570*60*20,3)/100= 435 млн. руб. Наконец, для текущего
года, приняв, что в течение истекших пяти месяцев промышленность из общей
предполагаемой к реализации продукции в 5.122 млн. руб. произвела 35%, т. е.
1.790 млн. руб., получим (1,720*60*25)100=276 млн. руб. В годовом масштабе,
если сближения оптовых и розничных цен не произойдет, это грозит вырасти до
суммы около 800 млн. руб.
Этот общий суммарный подсчет полезно проверить частным. Надбавки на
один из основных продуктов хлопчатобумажной промышленности - ситец, по
данным ВСНХ к 1 апреля 1924 года (более ранних данных нет), составляли 31с
небольшим процент на отпускную цену. 1 октября 1925 года эта накидка
составила уже 62,6%, а к 1 января уже 73,6%, т. е. в среднем за первый
квартал этого года Около 68%, иначе говоря, сравнительно с апрелем 1924 года
увеличилась на 31% отпускной цены. Продукция хлопчатобумажной промышленности
должна составить в этом году около 850 млн. ч. руб., из которых в первые
пять месяцев произведено не менее 35%, т. е. на 295 млн. руб. Приняв для
всех пяти месяцев среднюю накидку за 1 квартал в размере 37% и взявши эти
37% от суммы в 295 млн. руб., мы получим (295*37)/100=102 млн. руб., или
39,5% той общей суммы дополнительной прибыли торгового капитала, которую мы
высчитали выше для 5-месячной продукции. Принимая во внимание, что продукция
хлопчатобумажной промышленности составляет в общей массе продукции предметов
широкого потребления около 23% и что накидки в этой отрасли являются
максимальными, приходится прийти к выводу, что эта цифра корреспондирует
нашему общему вычислению и, пожалуй, говорит о его преуменьшении.
Какова степень точности этих цифр. Разумеется, что при слабой
разработанности имеющегося материала, она очень большой быть не может. Один
товарищ, производивший подсчеты этой сверхприбыли, пришел к выводу, что за
прошлый год она составляет цифру порядка 600, а не 400 миллионов. Вполне
возможно, что если в даваемом мною подсчете учесть те элементы
преуменьшения, на которые я указывал, она вырастет и до этой суммы. С другой
стороны, конечно, могут быть возражения, что часть товаров продается в наших
же государственных розничных магазинах и кооперации, где накидки не так
велики.* Поправки в ту
* При этом не надо, однако, забывать, что розничный индекс учитывает и
эти цены - это во-первых, во-вторых, что товары, покупаемые в гос. и
кооперативных розничных магазинах, весьма часто вновь перепродаются по более
высоким ценам, и в-третьих, что накидки кооперации, особенно низовой, -
очень велики. Последнее время я систематически опрашивал всех приезжавших из
деревни товарищей, с которыми мне приходилось встречаться, почем там ситец.
Ответы получались довольно однообразные -.70, 80, 90 коп. метр в
кооперативных лавках, и это при 35 коп. отпускной цены. Иногда такая накидка
объясняется тем, что товар, прежде чем попасть в низовой кооператив, по
дороге проходит один, а то и несколько раз через руки частного посредника.
или другую сторону на 100 млн. руб, вероятно, будет настолько же трудно
оспаривать, как и доказать. Но во всяком случае ясно, что для истекшего года
сумма сверхприбыли торгового капитала составляет несколько сотен миллионов,
а для текущего перейдет за полмиллиарда. Дело идет об очень крупных цифрах и
пора уже этот вопрос сделать объектом внимательного и систематического
наблюдения наших государственных органов, а не отдельных лиц.
Чтобы составить себе представление о значении этих цифр, достаточно для
истекшего года сопоставить цифру в 400 млн. руб. сверхприбыли торгового
капитала с общим размером капитальных затрат промышленности в том же году -
350 млн. руб. В этом году первоначально капитальные затраты промышленности
определялись ВСНХ в размере свыше 1 миллиарда рублей. Впоследствии, при
сокращении плана, РКИ выдвигала цифру в 600 миллионов руб. Таким образом,
вероятный размер торговой сверхприбыли в текущем году 800 млн. руб. -- почти
вдвое превышает разницу между этими двумя крайними вариантами.
Но помимо того, что эти сверхприбыли являлись частным минусом с точки
зрения развития нашей промышленности, они оказывали и другие неблагоприятные
влияния на наше хозяйство. Поскольку они попадали в руки частного торговца,
известную часть их он направлял на накопление. В те моменты, когда мы
пытались ограничить его операции на рынке, он обращал их на покупку
иностранной валюты и золота, как наиболее надежного способа хранения. Нет
никакого сомнения, что продажа в последнее время нами нашей валюты в
известной части была по существу дела выкупом тех свободных средств частного
торговца, которые он накопил и которые в данный момент пустить в дело не
мог. С другой стороны, высота нормы прибыли торгового капитала столь же
несомненно содействовала необычайной высоте частного учетного процента,
который нередко достигает 10% в месяц, а при 3--4% считается уже низким.
Далее, в то время, как промышленность, посаженная на голодный паек,
вынуждаема была на максимальную экономию путем рационализации производства,
сокращения размеров самих производственных запасов, непроизводственных
расходов и т. п., наши торговые организации -- особенно низовая кооперация
-- имели возможность свои торговые расходы покрывать за счет накидки очень
широко. Аппарат кооперации раздут очень сильно, жалобы на то, что там, где
частный торговец управляется один, кооперативная лавка держит 4--5 человек
служащих, можно слышать на каждом шагу, но стимула к сокращению этого
аппарата у нас нет.
Этот раздутый аппарат кооперации и в еще большей степени та часть
сверхприбылей частного торговца, который шел не на накопление, а на
потребление, создавал дополнительный "платежеспособный спрос" на предметы
потребления, и так с одной стороны усиливая товарный голод, а с другой -
поскольку мы все время ориентировались на "платежеспособный спрос" и
ликвидацию товарного голода, усиливая ту сигнализацию, которую давал нам
рынок в смысле необходимости максимально развертывать производство средств
потребления. Это происходило как
раз в тот период, когда к нам подползал действительный товарный голод
на средства производства, обусловленный неизбежным переходом к нормальному
типу воспроизводства и расширенного воспроизводства от так называемого
восстановительного.
* " &
Если теперь сопоставить все это с тем, что мы говорили о затруднениях,
которые испытывала промышленность в своем развертывании, с точки зрения
народнохозяйственного целого абсолютно необходимом - то картина станет
ясной: в то время, как промышленность для этого развертывания нажимала на
банковский кредит и эмиссию, в это же время в торговом секторе нашего
хозяйства сосредоточивались средства, которые усиливали платежеспособный
спрос непроизводительных слоев населения. Если инфляционный поток шел через
русло промышленности, то "наводнение" образовывалось именно тут и отсюда уже
растекалось по всей сфере денежного обращения. И когда некоторые наши
работники, преимущественно из кругов близких к НКФ, утверждали, что инфляция
произошла от перекредитования промышленности, то они совершенно правы в
противоположность тем, которые хотят вывести инфляцию из диспропорций,
присущих якобы нашему хозяйству. Но когда они воображают, что сокращением
кредитования промышленности можно чего-то достигнуть, то они глубоко
ошибаются. Наша политика цен является тем насосом, который выкачивает
средства из промышленности в пользу торгового капитала, который будет
действовать и в том случае, если приток средств в промышленность за счет
эмиссии прекратится. Именно потому и приходится поддерживать искусственным
путем питание промышленности, что политика цен столь же искусственно
высасывает из нее средства. И если бы мы ограничились только тем, что
прекратили бы это искусственное питание, то результатом этого было бы только
истощение промышленности, а не ликвидация того инфляционного нарыва, который
образовался и образовывается у нас в торговой сфере. Дело надо начинать с
другого конца: обеспечив изменением политики цен приток средств в
промышленность в размере, достаточном для нормального расширения
воспроизводства, мы тем самым избавимся и от необходимости искусственного ее
питания.
Ходячее возражение против этого предложения состоит в том, что нельзя
поручиться, что повышение оптовых цен на промтовары не вызовет повышения
розничных, а повышение розничных цен на промтовары не заставит крестьянина
накинуть цены на с.-х. продукты и что таким образом мы не получим вместо
оздоровления всеобщего повышения цен, т. е. инфляции. Такое возражение
показывает только полное непонимание механизма рынка.
Прежде всего, эмпирическое наблюдение над движением оптовых и розничных
цен показывает, что на протяжении двух лет никакой прямой зависимости
розничных цен от оптовых цен -- скорее наоборот - последние, вопреки нашей
политике, в ослабленном виде отражают движение розничных. А затем, это
теоретически неверно.
"Возможность количественного несовпадения между ценой и величиной
стоимости или возможность отклонения цены от величины стоимости заключена
уже в самой форме цены. И здесь нельзя видеть недостатка этой формы --
наоборот, именно эта отличительная черта делает ее наилучше приспособленной
к современному способу производства (курсив мой - В. С.), при котором
правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос явления
только как слепо действующий закон средних чисел". (Маркс, Капитал, т. I,
стр. 67).
Это весьма глубокое замечание Маркса мы упускаем из виду.
В сущности политика равнения цен на себестоимость и является попыткой
уничтожить количественное несовпадение цены и стоимости. И как раз тут Маркс
специально предупреждает, что пока сохраняется товарное производство (а в
отношении предметов широкого потребления, где мы сталкиваемся как с одной из
крупнейших величин с неорганизованным крестьянским хозяйством, это наличие
товарного характера производства отрицать уже никак не приходится),
отклонение цены от ценности не является недостатком. Что это значит.
А значит это то, что при данном отношении различных видов товарных масс
(хлеба, мануфактуры, железа, угля и пр.) величина цен на эти товары уже дана
и притом независимо от их стоимости. Но, в свою очередь, это отклонение цен
от стоимости дает возможность (и стимул, но главное - возможность) развивать
те отрасли производства, где цена выше стоимости, быстрее, чем те, где она
ниже ее, и тем самым в результате нового соотношения товарных масс приводит
цены в соответствие со стоимостью. Поскольку мы сейчас хотим и имеем
возможность сознательно влиять на ход процесса производства, в основу нашей
политики цен мы должны, как я уже говорил, положить начало соответствия цены
с тем темпом развития той или иной отрасли производства, который мы считаем
нужным, а отнюдь не начало соответствия в каждый данный момент цены и
стоимости (или как у нас говорят -- себестоимости). Последний принцип только
лишил бы нас возможности проводить намеченные нами планы в жизнь, ибо одного
плана мало, нужны и средства для его выполнения. Не достигая никаких
существенных результатов в области цен (ср. историю нашей борьбы с
розничными накидками), мы только даем возможность переливания тех средств,
которые мы могли бы употреблять на развитие промышленности, в паразитические
сферы нашего хозяйства. Наша задача заключается в том, чтобы использовать
объективно складывающуюся благоприятную конъюнктуру для промышленности, для
ее развития, причем, однако, в отличие от капиталистического хозяйства, мы
должны руководствоваться не только конъюнктурными показаниями, но и более
глубоким анализом тенденций развития нашего хозяйства, регулируя его в
порядке не стихии, а плана. Только в этом случае мы сумеем поставить себе на
службу стихию рынка и, в конечном счете, ее преодолеть. Изменить на деле
цены мы можем только путем изменения соотношения товарных масс, а это
последнее можем сделать, опираясь на складывающийся в данный момент уровень
цен. Только тогда мы сможем отказаться от вредной с точки зрения нашего
денежного обращения
поддержки промышленности за счет эмиссии, прекратить сползания нашего
червонца и в то же время не затормозить того развития промышленности,
которое требуется всей хозяйственной обстановкой. И делать это нужно как раз
сейчас, ибо иначе переход к нормальному процессу расширения производства (в
противоположность "восстановительному", т. е. без затрат на расширение
основного капитала) будет подносить нам только самые неприятные сюрпризы.
Разумеется, повышение цен надо производить с осторожностью. Если бы мы
просто подсчитали, что по таким-то и таким-то товарам накидки превышают
нормальные на столько-то и столько-то, и соответственно подняли отпускные
цены, то сделали бы громадную ошибку -- и не только потому, что не сумели бы
такое исчисление сделать достаточно точно. Рынок -- вещь чрезвычайно
сложная, и никакому ученому мудрецу не удастся высчитать, какие цены
являлись бы сейчас нормальными, если бы даже он имел все необходимые для
этого данные: известная математическая задача о трех телах, движущихся под
влиянием взаимного притяжения, по сравнению с этой задачей была бы
пустячной. Только путем постепенного прощупывания, постепенного повышения,
более значительного там, где накидки огромны, более осторожного там, где они
умеренны, и внимательного наблюдения за результатами можем мы разрешить
задачу, не вызвав неожиданных для нас потрясений на рынке. Но эта
осторожность не должна мешать твердому проведению этой линии, ибо иначе мы
заходим в тупик.
Если мы успешно разрешим эту задачу, то вопрос о ликвидации тех
неблагоприятных явлений, которые сейчас выявились и которые сами по себе еще
не представляют особенной угрозы, - вопрос о приведении в соответствие
золотого паритета нашего рубля с его покупательной силой внутри страны, о
ликвидации убыточности нашего экспорта и создании благоприятного расчетного
баланса - являются вопросами и техническими. О них, если понадобится, мы
поговорим в другой раз. В заключение же нужно сказать только одно: все наши
затруднения теснейшим образом связаны между собой и изживать их можно только
целостной системой мер, а не отдельными решениями, касающимися того или
иного отдельного явления.
В. М. Смирнов 2 апреля 1926 г.
Статья "К вопросу о наших хозяйственных затруднениях" была впервые
опубликована "в дискуссионном порядке" в журнале "Красная новь", кн. 5,
1926, сс. 156--173. Публикуется по архивному экземпляру рукописи. Диаграммы,
отсутствующие в архиве, равно как и таблицы (в архиве имеющиеся)
воспроизведены фотоспособом из журнальной статьи. - Прим. сост.
Таблица No 1. Тотальные индексы. Оптовый Госплана. Розничный бюджет. Розничный К. И. 1/Х 1565 1643 1721 1918 1670 2060 1/Х1 1492 1636 1618 1948 1690 2030 1/ХII 1573 1682 1679 1978 1720 2050 1924 г. 1925 г. 1924 г. 1925 г. 1924 г. 1925 г. 1/1 1690 1720 1819 1976 1800 2050 1/11 1865 1780 1989 1988 2100 2080 1/II 1933 1833 2064 2044 2030 2110 1/IV 1803 1945 2081 2136 2070 2170 1/V 1752 1966 2121 2189 2130 2210 1/V1 1658 1914 2024 2141 2060 2190 1/VII 1690 1880 2074 2110 2100 2180 1/VIII 1754 1751 2136 1935 2250 2100 1/1Х 1725 1727 1915 1867 2190 2080 1/Х 1643 1742 1918 1923 2060 2150 1/XI 1636 1753 1948 2010 2030 2170 1/Х11 1682 1793 1978 2053 2050 2240 1925 г. 1926 г. 1925 г. 1926 г. 1925 г. 1926 г. 1/1 1720 1833 1976 2099 2050 2260 1/II 1780 1902 1988 2190 2080 2300 1/III 1833 1940 2044 2250 2110 2340 |
Таблица М 2 (к диаграмме 1-ой н 2-ой) Промышленный индекс. Оптовый Госплана Розничный кон'юнкт Изменение Института соотношений Абсолютн, В %% Абсолютн. В %% между ними величины. к 1/Х 1923 г. величины. к 1/X 1923 г. 1923 г. 2757 100,0 2. 100,0 100 1/Х1 2432 88,4 2590 95,0 107,4 1/Х11 2291 83,3 2440 89,5 107,2 1924 г. 1/1 229.1 83,3 2390 87,6 105 1/11 2269 82,5 2530 92,7 112,1 1/111 2187 79,5 2550 93,5 117,4 1/1V 2089 76,0 2420 88,7 116,5 1/V 2034 74,0 2380 87,2 117,6 1/VI 2013 73,0 2430 89,0 121,8 1/VI1 2021 73,5 2450 89,8 122,0 1/VIII 2033 74,4 2480 91,0 122,2 1/IX 2009 73,0 2480 91.0 124,6 1/Х 1986 72,2 2430 89,0 132,0 1/Х1 1971 71,7 2440 89,5 124,6 1/Х11 1953 71,1 2400 88,0 123,7 1925 г. 1/1 1939 70,5 2350 86,1 122,0 1/11 1926 70,0 2320 85,0 121,3 1/111 1906 69,4 2290 84,0 121,0 1/IV 1906 69,4 2270 83,2 119,8 1/V 1908 69,5 2250 82,5 118,6 l/VI 1898 69,0 2220 81,4 117,8 1/VII 1898 69,0 2190 80,3 116,2 1/V111 1903 69,2 2210 81,0 117,0 1/IX 1927 70 0 2270 83,2 118,7 1/X 1949 70,8 2390 87,5 123,4 1/Х1 1964 71,4 2450 89,8 125,5 1/Х11 1976 71,9 2510 92,0 127,8 1926 r. 1/1 1982 72,1 2480 91,0 126,2 I/11 1996 72,5 2480 91,0 125,5 1/111 2000 72,6 2490 91,3 125,7 |
ЗАМЕТКИ ТРОЦКОГО ДЛЯ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА АПРЕЛЬСКОМ ПЛЕНУМЕ ЦК (1926)
Тов. Жданов поставил вопрос в такой плоскости: поправки или
резолюция. Я об этом говорил в Политбюро в субботу на прошлой неделе.
Как обстояло дело с выработкой и принятием решения.
Основной вопрос обнаженно и потому поучительно поставил
тов. Жданов: то, что мы сказали в 1923 г., то мы должны сказать и
теперь.
Другие говорят: то было в 1923 г. (первая эпоха нэпа), а теперь 1926 -
эпоха индустриализации. А Жданов говорит: что тогда сказали, то и те
перь скажем. Этим новая эпоха смывается на нет. Но это ближе отвечает
действительности.
Здесь многие говорили о том, что промышленные увлечения прош
лого года вытекают из неправильной, т. е. преувеличенной индустриали-
стической установки. Я всегда настаивал на том, что эти просчеты были
фактическим рикошетом преуменьшенной стратегической установки.
Попытка вывести эти просчеты из моей линии просто смешна. Боюсь, что
если отпор станет на эту почву, то я окажусь здесь защищенным не хуже
кой-кого другого.
Тов. Каменев считает, что поворот на индустриализацию закончен
с момента поворота самого тов. Каменева. Я и по отношению к прошлому
не вижу полного совпадения этих двух процессов. Во всяком случае, то
варный голод обнаружился уже с весны 1924 г. Думаю, что его можно
было предвидеть и ранее.
Таким образом, тов. Каменев имел в своем распоряжении почти два года
для того, чтобы прийти к выводу о необходимости более решительного курса в