Азимов Айзек. Курсанты Академии (сборник)

   Я повернулась и увидела взбирающуюся на холм толпу. Сплошь перекошенные злобой лица.
   Сегол тем временем поднялся, встал со мной плечом к плечу.
   - Говорить буду я, маленькая леди. Они могут прислушаться к голосу разума. И, может, тебе лучше убрать этот идиотский меч.
   Я решила дать ему выговориться. И даже спустила "маленькую леди". Пока. Я уже поняла, что учить его бесполезно. Пусть попытается урезонить толпу, а уж потом я снесу его глупую голову. Я же его предупреждала, не так ли?
   Но он, похоже, и не понимал, что достал меня. Направился к толпе, подняв руки над головой. Не знаю, что сие означало. Сегол, возможно, думал, что они перепугаются от одного его вида. Хотя едва ли он представлял собой хоть какую-то угрозу пяти сотням ревущих маньяков.
   - Послушайте меня! - крикнул он. - Послушайте меня! Я не причиню вам вреда!
   Это точно. Толпа, видать, сразу поняла, что ей ничего не грозит.
   Мне запомнился один костлявый тип из первых рядов. Он, похоже, давно готовился к концу света и теперь с нетерпением ждал, когда же этот конец наступит. Всклокоченные седые волосы торчали во все стороны, глаза выкатывались из орбит. Естественно, он сразу узнал Сегола.
   - Он - один из них! - кричит старикан. - Он из Обсерватории!
   Сегол одарил старика улыбкой, которая вроде бы должна была его успокоить.
   - Идите сюда. Давайте поговорим.
   - Они пришли не для того, чтобы говорить, - вмешиваюсь я. - Они пришли, чтобы растерзать тебя на клочки.
   - Смерть неверным!- выкрикнули из толпы. - Смерть богохульникам из Обсерватории!
   Крик подхватили и остальные. Я хотела сказать им, что никогда не бывала в Обсерватории, но они меня бы не услышали.
   Наконец, сквозь толпу пробился высокий мужчина в черной сутане. Стоило ему вскинуть руки, как все замолчали.
   - Дадим этим осквернителям истины последний шанс спасти свои души.
   - Это еще кто? - спрашиваю я.
   - Сор 5-й, - отвечает Сегол. - Главарь культистов.
   - Ага, - киваю я, поворачиваюсь к этому Сору и говорю: - Я ничего не знаю о вашем Культе. В чем, собственно, ваша проблема?
   Мужик в сутане грустно так улыбнулся.
   - Это не моя проблема, юная леди. Проблема ваша. У вас остается лишь несколько минут до того, как Лагаш проглотит Пещера Тьмы. Если только вы не признаете истинность нашей веры, ваши души покинут вас, когда появятся Звезды. Вы превратитесь в диких зверей, лишенных разума.
   Я оглядела его паству и пришла к выводу, что многие из этих людей уже потеряли человеческий облик.
   Словно они уже видели звезды на генеральной репетиции.
   - Так что у вас за истины? - спрашиваю я.
   - Смотри! Пещера Тьмы уже проглатывает Бету.
   Я подняла голову - от красного солнца осталось совсем ничего.
   - Действительно. Расскажи, что будет дальше.
   - Скоро все покроет Темнота, и звезды будут сиять во всей ярости.
   - Все так.
   Сор с недоумением воззрился на меня.
   - Ты этого не отрицаешь?
   - Слушай, ты говоришь мне то же самое, что я уже слышала от Сегола. Я только не понимаю, с чего такая суета?
   Как же он разъярился. Я думала, он сейчас сорвет с себя сутану.
   - Мы верим, что Звезды - источник Божественного Огня, который очистит Лагаш. Еретики из Обсерватории настаивают, что Звезды всего лишь шары раскаленного газа, физические объекты, которые ничем не отличаются от наших шести солнц. Они отказывают признать божественную силу звезд.
   - Смерть неверным! - проревела толпа. - Смерть богохульникам из Обсерватории! - Сор попытался их успокоить, но на этот раз его не послушали. Рванули вперед, чтобы растерзать нас. Я попятилась, со Старушкой Битей на изготовку, молясь богу, чтобы мне и Сеголу удалось добраться до Обсерватории живыми.
   Астроном бросил на меня испуганный взгляд.
   - Ты их задержи, а я сбегаю за подмогой.
   - Правильно, - холодно бросаю я. - Для этого сейчас самое время.
   Я все-таки не ожидала, что он так труслив.
   А тут последний красный уголек Беты приказал долго жить: наступило полное затмение. Вот когда воцарилась полная тишина. Все замерли, и люди, и животные, даже ветер, и тот не шелестел листвой. Все равно как в кинотеатре, когда фильм начался, а зрители еще не занялись своими делами. А потом появились звезды, как обычно.
   Да только на Лагаше появление звезд стало событием, и не только потому, что с последнего их появления прошло две с лишним тысячи лет. Битей, вот уж где звезд хватало, так это на Лагаше. Я подняла голову и увидела, что их в миллиард раз больше, чем на Земле.
   Я сразу вспомнила о том случае, когда перед танцами в "Браш-Беннетте" ты высыпала целую коробочку с блестками на мое черное платье. Помнишь? Так вот, на Лагаше ночное небо выглядело точь-в-точь, как тогда блестки на моем платье. Все промежутки между звездами занимали звезды.
   - О... боже... мой!- зрелище произвело на меня впечатление, но я определенно не собиралась сойти с ума.
   - Звезды! - сипит рядом Сегол, словно его кто-то душит.
   - Большой сюрприз, - отвечаю ему я.
   Толпа вновь начала бесноваться. Они знали, что звезды появятся, только понятия не имели, как они выглядят, и не подозревали, что их будет так много. Даже Сор струхнул, но, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки.
   - Наше спасение - в уничтожении Обсерватории! - восклицает он. Смотреть на звезды он заставить себя не мог, голос его не очень-то слушался, но тем не менее его услышали. - Если мы уничтожим Обсерваторию и всех, кого там найдем, звезды пощадят нас.
   А начнем мы с них.
   Указывал он на меня и Сегола.
   - Что ты несешь? - возмущаюсь я. - Это же глупо. Нет никакого смысла...
   К сожалению, договорить мне не дали. Обезумевшая толпа жаждала дать выход энергии. Удивительное спокойствие разлилось по моему телу. Что ж, биться так биться. Старушка Битей со свистом рассекла воздух. О Сеголе я и думать забыла: стало не до него. Трупы громоздились передо мной и по бокам, я же обошлась парой синяков: Старушка Битей не подпускала их к моему телу.
   Конечно, этих психов было очень уж много, и какое-то время спустя начала давать себя знать усталость.
   Я поняла, что не сумею перебить их всех и, продолжая сражаться, начала обдумывать... эту самую... ага, стратегию. Заметила их главаря. Он опустился на колени, закинул голову назад, уставился на сверкающие звезды.
   Затмение продолжалось. Я начала пробираться к нему, оставляя за собой дорожку трупов.
   Наконец, подскочила сзади, схватила за шиворот сутаны, рывком подняла на ноги.
   - Я - Сор! - кричит он, в уголках рта выступила пена. Неужели спятил, думаю я. Поэтому как следует тряхнула и разжала кулак. Он, как куль, повалился на землю.
   - Вели своим кретинам дать полный назад, а не то я раскрою тебе череп и мы посмотрим, что там внутри.
   Он испуганно глянул на меня, вскочил, поднял руки.
   - Замрите и замолчите!
   Кретины замерли. Должно быть, им поднадоело перебираться через груды тел.
   - Хорошо, - киваю я. - Бояться вам нечего.
   Тут под ухом забубнил Сегол. А я уже начала гадать, как он без меня, жив ли.
   - Биней говорил о десятке, может, двух десятках Звезд. Но чтобы такое! Вселенная, звезды, мириады звезд!
   - Лагаш - ничто, песчинка! - выкрикнули из толпы.
   - Мы - насекомые, меньше, чем насекомые!
   - Не могу без света! Давайте сожжем Обсерваторию!
   - Мы такие маленькие, а Тьма такая огромная!
   Наши солнца и наша планета теряются в ней.
   Да, этих людей словно огрели пыльным мешком.
   Внезапно они осознали, что Вселенная не ограничивается их драгоценным Лагашем. И тут меня осенило: я поняла, как удержать этих бедолаг, которые в таком состоянии могли не оставить камня на камне от своей цивилизации, и при этом, возможно, спастись самой.
   - Бояться вам нечего, - повторяю я. - Звезды - это совсем не то, что вы думаете. Я знаю. Потому что прибыла к вам с планеты, на которой изучали их сотни лет.
   - Она обезумела! Звезды свели ее с ума!
   - Послушайте ее! - кричит Сегол. - Она сказала мне то же самое задолго до появления Звезд. Она глаголет истину.
   - Да, - киваю я, - во Вселенной есть другие звезды. Вам придется с этим сжиться. Но их не так много, как там, - я вскинула руку к небу и заметила: затмение пошло на убыль, среди звезд появился краешек красного диска Беты.
   - Но откуда же все эти тысячи ярких точек?
   - Это ночь откровений и истин, - вещаю я. Мне не привыкать к кризисным ситуациям. Я всегда смогу выкрутиться. Ты же это знаешь. Зря, что ли, мы жили в кампусе в одной комнате. - Лагаш, шесть ваших солнц и еще двенадцать звезд Вселенной окружены гигантской ледяной сферой.
   - Ледяной сферой? - переспрашивает Сегол. Видно, что верится ему в это с трудом.
   - Естественно, ледяной сферой, - в моем голосе слышны нотки возмущения. Как он посмел сомневаться в истинности моих слов! - Или ты думаешь, что Вселенная простирается в бесконечность? Это уже из области фантастики, двух мнений тут быть не может.
   - Стена льда, - подает голос Сор. - "Книга откровений" говорит о Пещере Тьмы. Вполне возможно, что стены ее из льда.
   Тут уже у всех пропало желание схватить меня за горло. Они жадно ловили каждое мое слово.
   - А как же звезды? - спросил кто-то.
   - Звезды - это иллюзия, - отвечаю я. - То, что вы видите, - отражение света дюжины реальных звезд от выщербленной ледяной стены Вселенной.
   Вновь воцарилась мертвая тишина. Я, однако, не теряла бдительности. Они могли мне поверить, а могли и наброситься на меня. Прошло пять секунд, десять. И, наконец, всеобщее: "А-х-х-х!"
   - Это божественная истина! - восклицает Сор. По его щекам катятся слезы.
   - Смотрите! - говорит Сегол. - Бета! Она возвращается!
   Сор замахал руками, все взгляды скрестились на нем.
   - Поспешим в Capo-Сити. Мы должны принести Благую Весть нашим братьям и сестрам до того, как они сожгут наши дома. Другие солнца взойдут через несколько часов, а потом жизнь потечет, как и прежде.
   Мы должны рассказать другим то, что узнали, а потом по радио сообщить об этом всему Лагашу, - и они устремились вниз по склону, не поблагодарив меня и даже не попрощавшись.
   Когда мы остались одни, Сегол подошел ко мне.
   Улыбаясь во весь рот.
   - А ты, однако, не промах, милая моя, - говорит он.
   - Мое имя - Марин, и я напоминаю тебе об этом последний раз. Если ты не можешь его запомнить, можешь называть меня Принцессой.
   Видишь ли, Битей, я знаю, что это мои фантазии, но иногда мне нравится думать о том, что я по-прежнему обручена с принцем Вэном с Сердитой Красной Планеты. Женщине же всегда хочется больше того, что у нее есть. Не этому ли нас учили в Йеле?
   - Прими мои поздравления, Морин, - сказал мне Сегол. - Ты просто чудо. Ты спасла нас от Темных веков. Я думаю, твое имя навечно останется в истории Лагаша.
   Я пожала плечами.
   - Что на это можно сказать? Спасибо.
   Сегол кивнул. Стыдливо поник головой.
   - Я должен извиниться перед тобой. Я ничем не мог помочь тебе в битве.
   - Ничего страшного. Ты же не ожидал, что звезд будет так много, теперь-то я могла признаться себе, что и мне стало как-то не по себе, когда я увидела, что звездам на небе просто не хватает места, но я сумела взять себя в руки.
   Он вновь посмотрел на меня, благодарный, как тот плюшевый Акита, которого папа как-то подарил маме на день рождения.
   - Может, ты окажешь мне честь, дозволив попросить твоей руки?
   На какое-то время я даже потеряла дар речи. Потом вытерла Старушку Битей о рубашку одного из покойников, сунула в ножны. И говорю:
   - Нет, не удостою я тебя такой чести. Ты уж не обижайся, хорошо?
   Мои слова, конечно, разочаровали его, но я знала, что он это переживет.
   - Я понимаю. Позволишь тогда задать один вопрос?
   - Задавай, если только он лишен похоти и не унижает женщин.
   Он глубоко вздохнул.
   - Это правда? То, что ты сказала культистам? Лагаш действительно находится в центре гигантской ледяной сферы?
   Я рассмеялась. Это же надо быть таким дурнем!
   Я не удивлялась, когда Сор 5-й и его братия безоговорочно поверили мне, но уж настоящий-то астроном не мог на это купиться. А потом до меня дошло, что на этот раз я попала не в мир Супернауки. И Сегол один из тех, кто только пытается понять основы мироздания.
   Поэтому я решила не запутывать его еще больше.
   - Будь уверен. Может, со временем твоя Обсерватория сможет рассчитать расстояние от Лагаша до этой ледяной стены. Я-то знала, да забыла.
   - Спасибо тебе, Морин, - внезапно он стал таким робким, что я даже почувствовала жгучий стыд. - Я думаю, нам лучше подняться в Обсерваторию; рассказать обо всем Атону и остальным. Биней и другие фотографы должны были сфотографировать Звезды.
   Оборудование они держали наготове, но, разумеется, даже они могли поддаться панике. - Он вновь уставился в землю: наверное, вспомнил, что сам поддался панике еще до появления звезд.
   - Извини, Сегол, - отвечаю ему я, - но в Обсерваторию я с тобой пойти не смогу. Мне нужно в другое место. Пора возвращаться на Землю. Если я промедлю до окончания затмения, небо просветлеет, звезды не появятся еще две тысячи лет, и я никогда не увижу мою дорогую подругу Битей.
   Сегол вздохнул.
   - Тогда тебе действительно пора. Я не смогу забыть тебя, маленькая ле... я хотел сказать - Морин.
   Я одарила его улыбкой, но времени на сантименты не осталось.
   - Прощай, Сегол 154-й, - говорю ему я. - Скажи остальным, что мой народ пригласит вас в Федерацию планет, когда вы докажете, что достойны этого. И напоследок прими добрый совет: отсекай всех, кто попытается заняться радиоастрономией. Иначе вас будут ждать очень, очень неприятные сюрпризы.
   - Радиоастрономией? - переспрашивает он. - Как можно изучать космос с помощью радио?
   - Неважно, главное, запомни мои слова, - я подняла руку в универсальном жесте прощания. Потом вскинула обе руки к звездам, прошептала: "Эне, бене, реба" - и перенеслась с Лагаша на Землю.
   К сожалению, мне пришлось выслушать всю историю.
   К тому времени, как Морин закончила, мы съели всю клубнику, так что суфле я не приготовила. За те месяцы, что я прожила с Джошем, я многое от него узнала, в том числе и о еде. Теперь мы не ужинали - обедали. А потом я мыла посуду.
   Короче, дело шло к вечеру, и я поняла, что пора от Морин отделаться. Попыталась ей объяснить, что в нашем доме она лишняя, но Морин не желала и слушать, поэтому я начала подталкивать ее к двери. Должно быть, она рассердилась (может, я толкнула ее слишком сильно), и в следующее мгновение я лежала на полу кухни, а она с мечом в руке склонилась надо мной с самым воинственным видом, и я уже увидела заголовок на первой странице "Пост": "ЖЕНЩИНА ИЗ КУИНЗ ПРЕВРАЩЕНА В РУБЛЕНЫЙ БИФШТЕКС". После этого Джош никогда бы не смог взглянуть в лицо нашим друзьям. Вот я и говорю: "Отзынь, Маффи". Следовало найти другие слова.
   - Ты ничуть не лучше этих обезьян из центра Земли! - она сорвалась на крик.
   - Может, хватит? - рявкаю я. - Хорошо же ты относишься к соседке по комнате. Или ты забыла все то, что связывало нас в школе Гринберга?
   На этот раз до нее дошло. Она бросила в ножны украшенный драгоценными камнями меч и успокоилась. Помогла мне встать, отряхнула с меня пыль.
   - Извини, Битей, - говорит.
   Я заметила, что Морин покраснела.
   - Да ладно, - отвечаю я.
   Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я заплакала, уж не знаю почему, пара слезинок выкатились и у нее из глаз, мы обнялись, и тут же до нас донесся скрип открывающейся двери, шаги Джоша в прихожей.
   Чего ему только не хватало, так это визита Дикой Амазонки, вот я и шепчу: "Морин, быстро, тебе надо спрятаться". А потом чувствую, что ситуация словно из сериала "Я люблю Люси" {Самый популярный комедийный телесериал 50-х годов. Транслировался сетью Си-би-эс с 1951 по 1961 г. Отдельные серии до сих пор показываются различными телестанциями}, и начинаю смеяться.
   Рассмеялась и она. А вот Джош - нет. Как-то у нас получается, что мы видимся только с его друзьями, так почему я не могу пригласить в дом свою подругу? Джош говорит: "Потому что мои друзья не размахивают мечами в подземке". В этом он безусловно прав.
   Майк Резник
   ДУШЕВНОЕ РАВНОВЕСИЕ
   Сьюзен Кэлвин поднялась на сцену и оглядела сидящих в зале акционеров "Юнайтед Стейтс роботе энд мекэникл мен корпорейшн".
   - Позвольте поблагодарить вас за участие в нашем собрании, по-деловому обратилась Сьюзен к акционерам, - и рассказать о наших последних достижениях.
   "Какое у нее грозное лицо, - подумал Огюст Геллер, сидевший в четвертом ряду. - Она напоминает мне учительницу, которая преподавала мне английский в седьмом классе. Я ее ужасно боялся".
   Кэлвин тем временем подробно рассказывала о последних изменениях конструкции позитронного мозга, используя самые простые термины, понятные любому непосвященному, даже акционеру.
   "До чего же умна, - думал Геллер. - Фантастически умна. Так, наверное, и должно быть. При такой внешности да еще и без ума - это же кошмар".
   - Есть ко мне вопросы? - спросила Кэлвин, ее холодные голубые глаза обежали аудиторию.
   - Есть, - симпатичная молодая женщина встала.
   - Слушаю вас.
   Женщина задала вопрос.
   - Я думала, что уже сказала об этом, - Кэлвин попыталась скрыть раздражение. - Однако...
   Она все объяснила вновь, еще более упростив терминологию.
   "Ну что же это такое, - мысленно сокрушался Геллер. - Вот две женщины. Одна - гений, у второй - нулевой IQ {IQ - Intelligence quotient коэффициент умственного развития}, однако я не могу оторвать глаз от той, кто задала этот нелепый вопрос. Бедная доктор Кэлвин. У природы такое злобное чувство юмора".
   Сьюзен Кэлвин заметила, что некоторые мужчины с восхищением смотрят на молодую женщину, задавшую ей вопрос. Не первый раз мужчины, слушая ее, находили объект, более достойный их внимания, не в сотый, даже не в тысячный.
   "Какой стыд, - думала она, - что они ведут себя подобным образом, позволяют гормонам брать верх над разумом. Я стою перед ними, объясняю, как собираюсь потратить двенадцать миллиардов их долларов, а их куда больше интересует смазливая мордашка".
   Дав исчерпывающий ответ, Сьюзен Кэлвин перешла к рассказу об усилиях компании по созданию более прочного корпуса роботов, предназначенных для работы вне Земли. Наиболее перспективным направлением, по словам Кэлвин, являлось использование титановых сплавов с уплотненной молекулярной структурой.
   "Интересно, - думал Геллер, - а ходила ли она хоть раз на свидание? Я не про ночь любви, упаси бог, но, может, мужчина приглашал ее в театр или в ресторан, где они говорили не о бизнесе? - Он покачал головой. - Нет, решил Геллер, - такое времяпрепровождение не для нее. Слишком скучно. Ее волнуют только формулы и уравнения. Будь она красавицей, природа потрудилась бы зря".
   Кэлвин поймала брошенный на нее взгляд Геллера и не отвела глаз.
   "Какой симпатичный молодой человек, - подумала она. - Любопытно, а видела ли я его на предыдущих собраниях акционеров? Если бы видела, то наверняка бы запомнила. Почему он так пристально смотрит на меня?"
   "Интересно, - думал Геллер, - отвечал ли ей любовью тот, кого любила она? Хоть раз?"
   "Наверное, он потрясен, что у женщины может быть такой интеллект, заключила она. - Как будто что-то другое имеет хоть малейшее значение".
   "Более того, - думал Геллер, - хотелось бы знать, а влюблялась ли она? Случалось ли такое?"
   "Вы только посмотрите на этот загар, - Кэлвин все не отрывала глаз от Геллера. - Красиво, конечно, но вы работаете или все свое время бесцельно валяетесь на пляже? - Она подавила тяжелый вздох, едва не вырвавшийся между двумя предложениями. - Иной раз даже трудно представить, что такие люди, как вы и я, принадлежат к одному роду человеческому. У меня гораздо больше общего с моими роботами".
   "Иногда, - подумал Геллер, - когда я слышу, как вы поете осанну позитронному мозгу и уплотненной молекулярной структуре, мне трудно представить, что мы принадлежим к одному роду человеческому. Вы говорите, совсем как один из ваших роботов".
   "Однако, - помимо своей воли подумала Кэлвин, - вы такой высокий, такой красивый, так уверенно ТО держитесь. Большинство мужчин не могут выдержать мой взгляд. А у вас такие ясные, синие глаза. Я даже..."
   Кэлвин тряхнула головой и едва не запнулась.
   "Нелепо, - заключила она недоговоренную мысль. - Абсолютно нелепо".
   Говорила она еще пятнадцать минут, а потом вновь предложила задавать вопросы.
   На этот раз их задали два, и на оба она дала обстоятельные и предельно четкие ответы.
   - Я хочу поблагодарить доктора Кэлвин за то, что она уделила нам столько времени, - подвел итог собранию Линас Беккер, молодой старший исполнительный директор "Юнайтед Стейтс роботе энд мекэникл мен корпорейшн". - Пока эта выдающаяся женщина работает с нами, я убежден, что мы будем продвигаться вперед, успешно раздвигая границы роботехники.
   - Полностью с вами согласен, - поддержал его один из главных акционеров. - Если мы создадим позитронный мозг, который будет лишь вдвое уступать потенциалу доктора Кэлвин, за будущее роботов можно не беспокоиться.
   - Благодарю вас, - Кэлвин пыталась не замечать внутренней опустошенности. - Я вам искренне признательна.
   - Это мы признательны вам за то, что находимся под сенью гения, ответил Беккер и зааплодировал.
   Акционеры встали, в том числе и Геллер, и потолок едва не рухнул от грома аплодисментов.
   А затем все подходили к доктору Кэлвин, представлялись, пожимали руку и говорили пару добрых слов.
   - Благодарю вас, - ответила Кэлвин на очередной комплимент. "Они словно опасаются, что рука у меня из вольфрама и стали, а не из мышц, кожи, сухожилий. Неужели я так похожа на своих роботов?
   - Спасибо вам за такие теплые слова, - ответила она другому акционеру. "Неужели таким тоном он признавался бы и в любви?"
   Наконец, перед ней возник Геллер, и она едва не подпрыгнула, когда его сильная, загорелая рука соприкоснулась с ее рукой. Между ними словно проскочила искра.
   - Я думаю, вы наш самый величайший актив, доктор Кэлвин, - улыбнулся он.
   - Наш величайший актив - роботы, - ответила она. - Я всего лишь ученая повитуха.
   Он пристально всмотрелся в нее, потом разом расслабился... "Невозможно. Очень уж вы на них похожи.
   Если бы я пригласил вас на свидание, исключительно из милосердия, вы бы гордо отказались, поскольку не из тех, кто просит милостыню".
   Она последний раз заглянула ему в глаза. "Невозможно. Мне надо работать... и мои роботы никогда не разочаруют меня, доказывая свою человечность".
   - Напоминаю всем, что банкет через три часа, - объявил Беккер, повернулся к Кэлвин: - Надеюсь, вы почтите нас своим присутствием?
   Кэлвин кивнула.
   - Я приду, - и с губ сорвался легкий вздох.
   У нее остался всего лишь час на то, чтобы переодеться. Войдя в свою квартиру, заваленную научными журналами, Кэлвин прямиком направилась в спальню, раскрыла дверцы стенного шкафа, начала выкладывать одежду на кровать.
   - Кто-нибудь говорил вам, какие у вас прекрасные голубые глаза? спросил робот-дворецкий.
   - Спасибо тебе, - ответила Кэлвин.
   - Это правда, знаете ли, - продолжил дворецкий. - Очаровательные, очаровательные глаза. Голубые, как чистейший аквамарин.
   Вошла робот-служанка, чтобы помочь ей одеться.
   - Какая у вас милая улыбка, - заметила она. - Будь у меня такая улыбка, мужчины дрались бы за то, чтобы оказаться со мной лицом к лицу.
   - Ты очень добра, - ответила Кэлвин.
   - Нет, нет, госпожа Сьюзен, - робот-служанка разве что не замахала руками. - Вы у нас писаная красавица.
   Кэлвин заметила, что робот-повар стоит в дверях спальни.
   - Перестань таращиться на меня. Это неприлично.
   Я же не одета.
   - Как я могу не таращиться, если у вас такие красивые ноги? - сухой, механический смешок. - Каждую ночь мне снится, что я встречаю женщину с такими же ногами, как у вас.
   Кэлвин надела вечернее платье, робот-служанка застегнула молнию на спине.
   - Какая у вас нежная, бархатистая кожа, - проворковала она. - Будь я женщиной, я бы хотела иметь такую кожу.
   "Как тонко они все чувствуют, - думала Кэлвин, подойдя к зеркалу, чтобы накрасить губы. - Какие же они милые. Конечно, они всего лишь стараются выполнить требования Первого Закона, но какие они заботливые".
   Она подхватила сумочку и направилась к двери.
   - Вы будете королевой бала, - гордо воскликнул робот-дворецкий, когда она выходила из квартиры.
   - Спасибо тебе, - улыбнулась Кэлвин. - С каждым днем ты все больше льстишь мне.
   Робот покачал металлической головой.
   - Вы могли бы назвать мои слова лестью, если бы я лгал, госпожа, - и он закрыл дверь.
   Полностью восстановив душевное равновесие, а так случалось всегда, стоило ей после общения с людьми провести дома хоть какое-то время, она направилась на банкет. Задалась вопросом: а не посадят ли ее рядом с этим симпатичным Огюстом Геллером, который так внимательно слушал ее речь на собрании акционеров?
   И при здравом размышлении решила, что лучше бы ей сидеть за другим столиком. Он вызывал в ней какие-то непонятные чувства, этот загорелый красавчик, и фантазии, которые, по большому счету, были уделом тех, кого, в сравнении с ней, природа обделила умом, кому не приходилось иметь дела с суровой правдой жизни.
   Барри Н. Молзберг
   ВСЕГДАШНЕЕ НАСТОЯЩЕЕ
   Итак, Арнольд Поттерли пришел домой. А куда, собственно, он мог прийти? Если некуда спрятаться, если уж знать, что ты у всех на виду, то, по крайней мере, терпеть это лучше в домашней обстановке.
   Поттерли полагал, что это лучший способ борьбы со свалившейся на всех бедой. У других могла быть иная точка зрения. Ниммо ударился в бега. Фостер сошел с ума.
   Меня попросили написать историю мира после изобретения хроноскопа. Разумеется, это большая честь.