Страница:
На Земле самоубийцы чаще всего кончали счеты с жизнью именно таким способом. Почему бы не использовать деметаболизаторы и на корабле? При желании можно подобрать такую дозу, что весь день ты будешь жить нормальной полнокровной жизнью, можешь развлекаться, сколько тебе захочется, — но будешь знать, что это твой последний день. Ближе к ночи у тебя возникнет вполне естественное желание спать. Ты начнешь зевать, вскоре перестанешь бороться с дремотой, мирно заснешь и даже будешь видеть приятные сны. Сон постепенно будет все более и более глубоким, сновидения прекратятся, и ты уже не проснешься. Легче и милосердней смерти невозможно и придумать.
А на второй день после того, как «Суперлайт» впервые перешел в гиперпространство и путь его почему-то искривился, в семнадцать часов по корабельному времени Тесса ворвалась в комнату. Она тяжело, взволнованно дышала, ее взгляд казался безумным, а темные волосы, в которых за последний год появились проблески седины, растрепались. Крайл в страхе приподнялся.
— Плохие новости? — спросил он.
— Нет, хорошие! — ответила Тесса и упала в кресло. Он не был уверен, что понял ее правильно, ведь могло быть и так, что он не уловил иронии. Поэтому Крайл промолчал, довольствуясь тем, что наблюдал за Тессой, пока она собиралась с мыслями.
— Хорошие! — повторила Тесса. — Очень хорошие, неправдоподобно хорошие! Крайл, перед тобой сидит полная идиотка. Думаю, от этого удара мне уже никогда не оправиться.
— Так что же случилось?
— Решение нашел Чао-Ли Ву. И нашел уже давно. Он говорил мне, я хорошо помню. Это было несколько месяцев назад. Может быть, даже год назад. А я его выгнала. В сущности я вообще его не слушала. — Тесса помолчала, стараясь успокоить дыхание; ее возбуждение было так велико, что она говорила только короткими, отрывочными фразами.
— Дело в том, — продолжала она, — что я считала себя единственным в мире, непревзойденным и непогрешимым специалистом по полетам со сверхсветовой скоростью. Я была убеждена, что в мире нет человека, способного сказать мне что-то новое, о чем бы я не знала или по крайней мере не задумывалась раньше. И если кто-то высказывал мысль, казавшуюся мне странной, я заранее ее отбрасывала как дурацкую. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Мне попадались такие люди, — мрачно сказал Крайл.
— В определенной ситуации таким может стать любой, — возразила Тесса. — Наверно, это особенно свойственно стареющим ученым. Именно по этой причине исследователь, в молодости совершивший революционный переворот в своей области науки, через несколько десятилетий часто превращается в живое ископаемое. Он теряет способность к творческой фантазии, а его самовлюбленность не знает предела. Это конец научной карьеры. Теперь пришел и мой конец. Но хватит об этом. Больше суток ушло на то, чтобы разобраться во всем этом, написать программу, промоделировать. Несколько раз мы оказывались в тупике; приходилось возвращаться назад. В обычных условиях на это потребовалось бы не меньше недели, но мы подгоняли друг друга как сумасшедшие. Тесса снова замолчала, понемногу успокаиваясь. Крайл терпеливо ждал и только одобрительно кивал, взяв ее за руку.
— Все это очень сложно, — продолжала она, — но я попробую объяснить. Видишь ли, мы перемещаемся из одной точки обычного пространства в другую через гиперпространство, не затрачивая на это ни секунды. Существует определенный путь такого перемещения, который зависит от начальной и конечной точек и поэтому каждый раз изменяется. Мы не можем увидеть наш путь, мы его никак не ощущаем и в сущности не движемся по нему в обычном смысле этого слова в системе пространство — время. Тут много очень сложного и пока еще непонятного. Мы называем такую траекторию «виртуальным путем». Концепцию виртуального пути предложила и разработала я.
— Если мы его не видим, не ощущаем, то как же можно быть уверенным, что он есть на самом деле?
— Виртуальный путь можно рассчитать с помощью уравнений, которыми мы описываем движение материальных тел через гиперпространство. Эти уравнения и показывают наш путь.
— Как ты можешь знать, что эти уравнения описывают что-то реально существующее? А если все это — одна только математика?
— Возможно. Я тоже думала, что это одна математика. Я ничего не понимала, а Ву уже год назад предположил, что эти уравнения имеют определенный физический смысл. Я, как законченная идиотка, начисто отбросила эти предположения. Я сказала, что этот путь за то и назван виртуальным, что он существует только в уравнениях. Раз виртуальный путь нельзя измерить, то он находится вне царства экспериментальной науки. Как же близорука и глупа я была! Тошно становится, стоит только вспомнить эту историю.
— Ну хорошо. Предположим, виртуальный путь каким-то непонятным образом существует. Что из этого следует?
— Тогда, если вблизи виртуального пути корабля находится тело с достаточно большой массой, корабль будет испытывать воздействие гравитационного поля этого тела. Это захватывающая и очень важная абсолютно новая концепция: гравитация может ощущаться и при движении по виртуальному пути. — Тесса сердито стукнула кулаком. — Подсознательно я это понимала и раньше, но потом убедила себя; я решила, что поскольку скорость корабля будет во много раз превышать скорость света, то гравитация просто не успеет в заметной мере повлиять на движение корабля. Следовательно, рассуждала я, корабль будет двигаться по евклидовой прямой.
— А он не захотел двигаться по прямой.
— Очевидно, не захотел, а Ву объяснил искривление виртуального пути корабля. Представим себе, что скорость света является величиной, равной нулю. Тогда все скорости, меньшие и большие, чем скорость света, будут отрицательными и положительными величинами соответственно. Следовательно, в обычной Вселенной, в которой все мы живем, при таком допущении все скорости должны быть отрицательными.
— Вспомним, — продолжала Тесса, — что в основе структуры Вселенной лежат принципы симметрии. Если один из фундаментальных параметров — скорость движения — всегда отрицателен, то другой, столь же фундаментальный параметр должен быть всегда положительным. Ву предположил, что второй параметр — это гравитация. В обычной Вселенной гравитация всегда обусловливает притяжение теп: любые два тела, имеющие отличную от нуля массу, притягиваются друг к другу. Напротив, при сверхсветовых скоростях первый параметр становится положительным; значит, второй должен стать отрицательным. Другими словами, при сверхсветовых скоростях существует не гравитационное притяжение, а гравитационное отталкивание, и любые два тела с отличной от нуля массой будут отталкиваться друг от друга. Ву изложил мне эту гипотезу давным-давно, а я не стала его слушать. Я просто не обратила на него внимания.
— Извини, Тесса, — сказал Крайл, — но я не вижу разницы. Если мы перемещаемся с огромной сверхсветовой скоростью, то гравитации не хватит времени повлиять на движение корабля в любом случае — будь то гравитационное притяжение или гравитационное отталкивание.
— Нет, это не так. В том-то вся прелесть теории Ву; она объясняет, почему получается не так. В обычной Вселенной, где царят отрицательные скорости, чем больше скорость движения одного тела по отношению к другому, тем меньшее влияние на направление движения первого тела оказывает гравитационное притяжение между ними. Во Вселенной положительных скоростей, то есть в гиперпространстве, чем быстрее первое тело перемешается относительно второго, тем больше влияние гравитационного отталкивания на направление движения. На первый взгляд это кажется парадоксальным, потому что мы привыкли к ситуации, господствующей в нашей обычной Вселенной, но стоит заставить себя поменять плюс на минус, и наоборот, как все становится на свои места.
— Может быть, в уравнениях и становится на места, но насколько я могу доверять этим уравнениям?
— Надо просто сравнить результаты расчетов с фактами.
Гравитационное притяжение — слабейшее из всех взаимодействий; таково же и гравитационное отталкивание при движении по виртуальному пути. Когда мы находимся в гиперпространстве, любая частица внутри нас, любая частица корабля отталкивает все другое частицы, но это отталкивание настолько слабо по сравнению с другими взаимодействиями, не меняющими свой знак и удерживающими все тела в целости, что внешне ничего не происходит. С другой стороны, наш виртуальный путь от Четвертой станции до той точки пространства, где мы находимся сейчас, проходил вблизи от Юпитера, и его отталкивание при нашем перемещении в гиперпространстве по виртуальному пути было таким же мощным, каким было бы притяжение при движении по обычной реальной траектории в обычном пространстве.
— Мы рассчитали, как гравитационное отталкивание Юпитера должно влиять на путь нашего корабля через гиперпространство. Оказалось, что расчетное искривление пути идеально совпадает с положением корабля в пространстве. В общем Ву не только упростил мои уравнения, но и сделал их полезными, применимыми на практике.
— Тесса, ты обещала задать трепку Ву.
Вспомнив свои угрозы, Тесса рассмеялась.
— Нет, обошлось без трепки. Я его расцеловала.
— Я тебя понимаю.
— Крайл, теперь мы просто обязаны вернуться на Землю живыми и невредимыми. Земля должна узнать о наших успехах в теории полетов со сверхсветовыми скоростями, а Ву должен быть по заслугам вознагражден. Я понимаю, что все это — развитие моих работ, но Ву ушел далеко вперед и сделал то, до чего я сама никогда бы не додумалась. Особенно если учесть все возможные последствия…
— Могу себе представить, — вставал Крайл.
— Нет, не можешь, — резко оборвала его Тесса. — Лучше послушай меня. У Ротора не было проблем с гравитацией, потому что они постоянно двигались примерно со скоростью света — иногда чуть медленней, иногда чуть быстрей. По этой причине гравитационные эффекты, какими бы они ни были — положительными или отрицательными, притягивающими иди отталкивающими, оказывали на движение Ротора неизмеримо малое воздействие. Только при наших скоростях, во много раз превосходящих скорость света, возникла необходимость учитывать гравитационное отталкивание. Мои уравнения оказались бесполезными. С их помощью можно преодолеть гиперпространство, но в результате окажешься в самой невероятной точке космоса. И это еще не все.
— Я всегда думала, — продолжала она, — что при переводе из гиперпространства в обычное пространство нас подстерегает определенная опасность. Действительно, на завершающем этапе перехода мы можем оказаться внутри уже существующего космического объекта. Тогда неизбежен мощнейший взрыв, который за миллиардную долю секунды уничтожит и корабль, и все, что в нем находится. Конечно, мы не появимся вдруг в центре какой-нибудь звезды, потому что хорошо знаем расположение звезд в пространстве. Со временем, возможно, мы узнаем и расположение планет у этих звезд; тогда мы наверняка сможем уклониться и от них. Но ведь вблизи любой звезды есть еще десятки тысяч астероидов и десятки миллиардов комет, и, если мы выйдем из гиперпространства в точке, уже занятой кометой или астероидом, конец нашего путешествия будет не менее трагичным. До сегодняшнего дня я думала, что в этом отношении мы можем рассчитывать только на малую вероятность катастрофы. Вселенная настолько велика, что шанс натолкнуться на нечто большее, чем атом водорода или в крайнем случае пылевая частица, ничтожно мал. И все же, по моим представлениям, по мере увеличения числа полетов через гиперпространство перекрывание материальных объектов с неизбежным катастрофическим исходом рано или поздно должно произойти.
Теперь же мы знаем, что вероятность такого события равна нулю. Наш корабль и любой другой объект с измеримой массой будут взаимно отталкиваться и обязательно разойдутся в пространстве. Мы не сможем врезаться ни в один космический объект; корабль и смертельно опасный для нас объект разойдутся без нашего участия.
Крайл почесал в затылке.
— А мы не отклонимся от нашего маршрута? Не изменит ли самым неожиданным образом наш курс такое расхождение корабля и объекта?
— Изменит, конечно, но ведь нам чаще всего будут попадаться крохотные объекты, так что отклонение будет небольшим и мы его потом легко исправим. Это совсем небольшая плата за полную безопасность перехода.
Тесса облегченно вздохнула и с удовольствием потянулась.
— Это просто замечательно, — сказала она. — Представляю, какую сенсацию вызовет наше сообщение на Земле!
Крайл облегченно рассмеялся.
— Знаешь, как раз перед твоим приходом я мысленно рисовал леденящие душу картины нашего ближайшего будущего: мы безнадежно заблудились в космосе, и наш корабль с пятью трупами на борту стал вечным странником Вселенной. Я даже представил себе, как когда-нибудь корабль найдут разумные существа и как они будут оплакивать нашу судьбу.
— Этого не будет, можешь мне поверить, дорогой, — улыбнулась Тесса и обняла Крайла.
Разум
Глава 74
Глава 75
А на второй день после того, как «Суперлайт» впервые перешел в гиперпространство и путь его почему-то искривился, в семнадцать часов по корабельному времени Тесса ворвалась в комнату. Она тяжело, взволнованно дышала, ее взгляд казался безумным, а темные волосы, в которых за последний год появились проблески седины, растрепались. Крайл в страхе приподнялся.
— Плохие новости? — спросил он.
— Нет, хорошие! — ответила Тесса и упала в кресло. Он не был уверен, что понял ее правильно, ведь могло быть и так, что он не уловил иронии. Поэтому Крайл промолчал, довольствуясь тем, что наблюдал за Тессой, пока она собиралась с мыслями.
— Хорошие! — повторила Тесса. — Очень хорошие, неправдоподобно хорошие! Крайл, перед тобой сидит полная идиотка. Думаю, от этого удара мне уже никогда не оправиться.
— Так что же случилось?
— Решение нашел Чао-Ли Ву. И нашел уже давно. Он говорил мне, я хорошо помню. Это было несколько месяцев назад. Может быть, даже год назад. А я его выгнала. В сущности я вообще его не слушала. — Тесса помолчала, стараясь успокоить дыхание; ее возбуждение было так велико, что она говорила только короткими, отрывочными фразами.
— Дело в том, — продолжала она, — что я считала себя единственным в мире, непревзойденным и непогрешимым специалистом по полетам со сверхсветовой скоростью. Я была убеждена, что в мире нет человека, способного сказать мне что-то новое, о чем бы я не знала или по крайней мере не задумывалась раньше. И если кто-то высказывал мысль, казавшуюся мне странной, я заранее ее отбрасывала как дурацкую. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Мне попадались такие люди, — мрачно сказал Крайл.
— В определенной ситуации таким может стать любой, — возразила Тесса. — Наверно, это особенно свойственно стареющим ученым. Именно по этой причине исследователь, в молодости совершивший революционный переворот в своей области науки, через несколько десятилетий часто превращается в живое ископаемое. Он теряет способность к творческой фантазии, а его самовлюбленность не знает предела. Это конец научной карьеры. Теперь пришел и мой конец. Но хватит об этом. Больше суток ушло на то, чтобы разобраться во всем этом, написать программу, промоделировать. Несколько раз мы оказывались в тупике; приходилось возвращаться назад. В обычных условиях на это потребовалось бы не меньше недели, но мы подгоняли друг друга как сумасшедшие. Тесса снова замолчала, понемногу успокаиваясь. Крайл терпеливо ждал и только одобрительно кивал, взяв ее за руку.
— Все это очень сложно, — продолжала она, — но я попробую объяснить. Видишь ли, мы перемещаемся из одной точки обычного пространства в другую через гиперпространство, не затрачивая на это ни секунды. Существует определенный путь такого перемещения, который зависит от начальной и конечной точек и поэтому каждый раз изменяется. Мы не можем увидеть наш путь, мы его никак не ощущаем и в сущности не движемся по нему в обычном смысле этого слова в системе пространство — время. Тут много очень сложного и пока еще непонятного. Мы называем такую траекторию «виртуальным путем». Концепцию виртуального пути предложила и разработала я.
— Если мы его не видим, не ощущаем, то как же можно быть уверенным, что он есть на самом деле?
— Виртуальный путь можно рассчитать с помощью уравнений, которыми мы описываем движение материальных тел через гиперпространство. Эти уравнения и показывают наш путь.
— Как ты можешь знать, что эти уравнения описывают что-то реально существующее? А если все это — одна только математика?
— Возможно. Я тоже думала, что это одна математика. Я ничего не понимала, а Ву уже год назад предположил, что эти уравнения имеют определенный физический смысл. Я, как законченная идиотка, начисто отбросила эти предположения. Я сказала, что этот путь за то и назван виртуальным, что он существует только в уравнениях. Раз виртуальный путь нельзя измерить, то он находится вне царства экспериментальной науки. Как же близорука и глупа я была! Тошно становится, стоит только вспомнить эту историю.
— Ну хорошо. Предположим, виртуальный путь каким-то непонятным образом существует. Что из этого следует?
— Тогда, если вблизи виртуального пути корабля находится тело с достаточно большой массой, корабль будет испытывать воздействие гравитационного поля этого тела. Это захватывающая и очень важная абсолютно новая концепция: гравитация может ощущаться и при движении по виртуальному пути. — Тесса сердито стукнула кулаком. — Подсознательно я это понимала и раньше, но потом убедила себя; я решила, что поскольку скорость корабля будет во много раз превышать скорость света, то гравитация просто не успеет в заметной мере повлиять на движение корабля. Следовательно, рассуждала я, корабль будет двигаться по евклидовой прямой.
— А он не захотел двигаться по прямой.
— Очевидно, не захотел, а Ву объяснил искривление виртуального пути корабля. Представим себе, что скорость света является величиной, равной нулю. Тогда все скорости, меньшие и большие, чем скорость света, будут отрицательными и положительными величинами соответственно. Следовательно, в обычной Вселенной, в которой все мы живем, при таком допущении все скорости должны быть отрицательными.
— Вспомним, — продолжала Тесса, — что в основе структуры Вселенной лежат принципы симметрии. Если один из фундаментальных параметров — скорость движения — всегда отрицателен, то другой, столь же фундаментальный параметр должен быть всегда положительным. Ву предположил, что второй параметр — это гравитация. В обычной Вселенной гравитация всегда обусловливает притяжение теп: любые два тела, имеющие отличную от нуля массу, притягиваются друг к другу. Напротив, при сверхсветовых скоростях первый параметр становится положительным; значит, второй должен стать отрицательным. Другими словами, при сверхсветовых скоростях существует не гравитационное притяжение, а гравитационное отталкивание, и любые два тела с отличной от нуля массой будут отталкиваться друг от друга. Ву изложил мне эту гипотезу давным-давно, а я не стала его слушать. Я просто не обратила на него внимания.
— Извини, Тесса, — сказал Крайл, — но я не вижу разницы. Если мы перемещаемся с огромной сверхсветовой скоростью, то гравитации не хватит времени повлиять на движение корабля в любом случае — будь то гравитационное притяжение или гравитационное отталкивание.
— Нет, это не так. В том-то вся прелесть теории Ву; она объясняет, почему получается не так. В обычной Вселенной, где царят отрицательные скорости, чем больше скорость движения одного тела по отношению к другому, тем меньшее влияние на направление движения первого тела оказывает гравитационное притяжение между ними. Во Вселенной положительных скоростей, то есть в гиперпространстве, чем быстрее первое тело перемешается относительно второго, тем больше влияние гравитационного отталкивания на направление движения. На первый взгляд это кажется парадоксальным, потому что мы привыкли к ситуации, господствующей в нашей обычной Вселенной, но стоит заставить себя поменять плюс на минус, и наоборот, как все становится на свои места.
— Может быть, в уравнениях и становится на места, но насколько я могу доверять этим уравнениям?
— Надо просто сравнить результаты расчетов с фактами.
Гравитационное притяжение — слабейшее из всех взаимодействий; таково же и гравитационное отталкивание при движении по виртуальному пути. Когда мы находимся в гиперпространстве, любая частица внутри нас, любая частица корабля отталкивает все другое частицы, но это отталкивание настолько слабо по сравнению с другими взаимодействиями, не меняющими свой знак и удерживающими все тела в целости, что внешне ничего не происходит. С другой стороны, наш виртуальный путь от Четвертой станции до той точки пространства, где мы находимся сейчас, проходил вблизи от Юпитера, и его отталкивание при нашем перемещении в гиперпространстве по виртуальному пути было таким же мощным, каким было бы притяжение при движении по обычной реальной траектории в обычном пространстве.
— Мы рассчитали, как гравитационное отталкивание Юпитера должно влиять на путь нашего корабля через гиперпространство. Оказалось, что расчетное искривление пути идеально совпадает с положением корабля в пространстве. В общем Ву не только упростил мои уравнения, но и сделал их полезными, применимыми на практике.
— Тесса, ты обещала задать трепку Ву.
Вспомнив свои угрозы, Тесса рассмеялась.
— Нет, обошлось без трепки. Я его расцеловала.
— Я тебя понимаю.
— Крайл, теперь мы просто обязаны вернуться на Землю живыми и невредимыми. Земля должна узнать о наших успехах в теории полетов со сверхсветовыми скоростями, а Ву должен быть по заслугам вознагражден. Я понимаю, что все это — развитие моих работ, но Ву ушел далеко вперед и сделал то, до чего я сама никогда бы не додумалась. Особенно если учесть все возможные последствия…
— Могу себе представить, — вставал Крайл.
— Нет, не можешь, — резко оборвала его Тесса. — Лучше послушай меня. У Ротора не было проблем с гравитацией, потому что они постоянно двигались примерно со скоростью света — иногда чуть медленней, иногда чуть быстрей. По этой причине гравитационные эффекты, какими бы они ни были — положительными или отрицательными, притягивающими иди отталкивающими, оказывали на движение Ротора неизмеримо малое воздействие. Только при наших скоростях, во много раз превосходящих скорость света, возникла необходимость учитывать гравитационное отталкивание. Мои уравнения оказались бесполезными. С их помощью можно преодолеть гиперпространство, но в результате окажешься в самой невероятной точке космоса. И это еще не все.
— Я всегда думала, — продолжала она, — что при переводе из гиперпространства в обычное пространство нас подстерегает определенная опасность. Действительно, на завершающем этапе перехода мы можем оказаться внутри уже существующего космического объекта. Тогда неизбежен мощнейший взрыв, который за миллиардную долю секунды уничтожит и корабль, и все, что в нем находится. Конечно, мы не появимся вдруг в центре какой-нибудь звезды, потому что хорошо знаем расположение звезд в пространстве. Со временем, возможно, мы узнаем и расположение планет у этих звезд; тогда мы наверняка сможем уклониться и от них. Но ведь вблизи любой звезды есть еще десятки тысяч астероидов и десятки миллиардов комет, и, если мы выйдем из гиперпространства в точке, уже занятой кометой или астероидом, конец нашего путешествия будет не менее трагичным. До сегодняшнего дня я думала, что в этом отношении мы можем рассчитывать только на малую вероятность катастрофы. Вселенная настолько велика, что шанс натолкнуться на нечто большее, чем атом водорода или в крайнем случае пылевая частица, ничтожно мал. И все же, по моим представлениям, по мере увеличения числа полетов через гиперпространство перекрывание материальных объектов с неизбежным катастрофическим исходом рано или поздно должно произойти.
Теперь же мы знаем, что вероятность такого события равна нулю. Наш корабль и любой другой объект с измеримой массой будут взаимно отталкиваться и обязательно разойдутся в пространстве. Мы не сможем врезаться ни в один космический объект; корабль и смертельно опасный для нас объект разойдутся без нашего участия.
Крайл почесал в затылке.
— А мы не отклонимся от нашего маршрута? Не изменит ли самым неожиданным образом наш курс такое расхождение корабля и объекта?
— Изменит, конечно, но ведь нам чаще всего будут попадаться крохотные объекты, так что отклонение будет небольшим и мы его потом легко исправим. Это совсем небольшая плата за полную безопасность перехода.
Тесса облегченно вздохнула и с удовольствием потянулась.
— Это просто замечательно, — сказала она. — Представляю, какую сенсацию вызовет наше сообщение на Земле!
Крайл облегченно рассмеялся.
— Знаешь, как раз перед твоим приходом я мысленно рисовал леденящие душу картины нашего ближайшего будущего: мы безнадежно заблудились в космосе, и наш корабль с пятью трупами на борту стал вечным странником Вселенной. Я даже представил себе, как когда-нибудь корабль найдут разумные существа и как они будут оплакивать нашу судьбу.
— Этого не будет, можешь мне поверить, дорогой, — улыбнулась Тесса и обняла Крайла.
Разум
Глава 73
Юджиния Инсигна была безутешна.
— Ты окончательно решила снова идти на планету? — спросила она.
— Мама, — всем своим видом Марлена показывала, что она ужасно устала от таких разговоров, — ты говоришь так, как будто я долго думала и наконец решилась только пять минут назад. Я, давным-давно знаю, что мне нужно быть на Эритро. Я не изменила своего решения и никогда не изменю.
— Я знаю, ты уверена в полной своей безопасности. Я признаю, что пока с тобой ничего плохого не случилось, но…
— На Эритро мне хорошо и спокойно. Меня тянет туда. Дядя Зивер понимает это.
Юджиния посмотрела на дочь, казалось, по привычке хотела опять возразить, но потом передумала я только удрученно покачала головой. Марлена твердо решила, и ничто не могло ее остановить.
— Ты окончательно решила снова идти на планету? — спросила она.
— Мама, — всем своим видом Марлена показывала, что она ужасно устала от таких разговоров, — ты говоришь так, как будто я долго думала и наконец решилась только пять минут назад. Я, давным-давно знаю, что мне нужно быть на Эритро. Я не изменила своего решения и никогда не изменю.
— Я знаю, ты уверена в полной своей безопасности. Я признаю, что пока с тобой ничего плохого не случилось, но…
— На Эритро мне хорошо и спокойно. Меня тянет туда. Дядя Зивер понимает это.
Юджиния посмотрела на дочь, казалось, по привычке хотела опять возразить, но потом передумала я только удрученно покачала головой. Марлена твердо решила, и ничто не могло ее остановить.
Глава 74
Сейчас на Эритро теплее, подумала Марлена, так тепло, что легкий ветерок кажется даже приятным. Сероватые облака неслись по небу быстрее, чем в прошлый раз; они показались ей более плотными. Синоптики сказали, что дождь будет только на следующий день. Хорошо бы, подумала она, погулять под дождем и посмотреть, как здесь все изменится. Дождевые капли должны с брызгами падать в ручей, камни станут влажными, а грунт превратится в мягкую податливую грязь. Марлена подошла к большому плоскому камню, лежавшему возле ручья, и провела по нему рукой, потом осторожно присела на него и стала смотреть на бегущий между камнями поток. Интересно, подумала она, под дождем, наверно, чувствуешь себя, как под душем. Только здесь душ будет размером с целое небо; из-под такого душа не выскочишь. Интересно, а под дождем можно дышать? Конечно, можно. Ведь на Земле дождь идет всегда — ну если не всегда, то часто; что-то она не слышала, чтобы кто-то утонул под дождем. Нет, дождь — это как обыкновенный душ, а под душем-то мы запросто дышим. Разные мысли неторопливо пробегали в голове Марлены: наверно, дождь не может быть горячим, а я люблю горячий душ. Как здесь тихо, спокойно, мирно. Можно просто сидеть и думать, никто тебя не видит, никто за тобой не следит, никому не нужно ничего объяснять. Это просто замечательно, что ничего не нужно объяснять. Интересно, дождь теплый или холодный? Если теплый, то он может быть таким же приятным, как и воздух Эритро, особенно сегодня. Правда, под дождем сразу промокнешь. Значит, можно и замерзнуть: когда выходишь из-под душа, всегда сначала становится немножко холодно. А под дождем и вся одежда намокнет.
Вообще-то глупо ходить под дождем в одежде. Ведь никому не придет в голову принимать душ в платье. Если пойдет дождь, надо будет раздеться, вот и все. Это самое разумное решение. Только вот проблема — куда же положить одежду? С душем все понятно; перед тем как стать под него, всю одежду кладешь в машину для чистки. Может быть, здесь ее можно положить под большой камень? Или построить маленький домик и в дождливую погоду оставлять там одежду. В конце концов, зачем вообще что-то одевать в дождь? А в ясную погоду? Конечно, когда холодно, тогда нужно одеваться, это понятно. Но если тепло…
Между прочим, а зачем одеваются люди на Роторе? Там всегда тепло и чисто. Ведь в плавательном бассейне не носят костюмы. Марлена вспомнила, что в бассейне хорошо сложенные, красивые юноши и девушки первыми скидывали лишнюю одежду и последними одевались. А уродцы вроде нее вообще никогда не раздевались на людях. Может быть, поэтому люди и носят одежду. Чтобы скрыть свои недостатки. Почему нельзя показать людям красоту своего ума? Даже если иногда и удается показать, так это никому не нравится. Люди любят смотреть на красивые тела, но отворачиваются, встретив острый ум. Почему? Зато здесь, на Эритро, нет ни одного человека. Можно раздеться, когда захочется, и не бояться, что на тебя будут показывать пальцем и смеяться.
В сущности здесь вообще можно делать все что хочется. Здесь только она и большая, очень хорошая планета, совсем пустая. Планета окружает ее, укутывает, как огромное мягкое одеяло. Больше никого и ничего здесь нет — только полная тишина.
Ей захотелось что-то сделать. Только молчание. Марлена даже в мыслях лишь прошептала это слово, чтобы никак не нарушить царивший на планете покой.
Молчание.
Вдруг Марлена резко выпрямилась. Молчание?
Но ведь она пришла сюда специально, чтобы еще раз услышать этот голос. Сегодня она не испугается, не закричит. Где же голос?
Тут же, словно отклик на ее зов, раздалось:
— Марлена!
У девочки сильно забилось сердце, но она держала себя в руках.
Только бы не показать, что ты волнуешься или, хуже того, боишься.
Она осмотрелась и очень спокойно спросила:
— Где вы, скажите, пожалуйста?
— Говорить можно… без… колебаний воздуха. Без сомнения, это был голос Оринеля, но Оринель никогда не говорил таких слов. Казалось, речь дается голосу с большим трудом, но постепенно становится все лучше и лучше.
— Позже будет еще лучше, — сказал голос. Марлена ничего не ответила. Теперь она вообще не произносила вслух, а только думала фразами:
— Наверно, мне не обязательно говорить. Достаточно просто подумать.
— Вам достаточно настроить конфигурацию вашего мозга. Вы уже делаете это.
— Но я слышу, как вы говорите.
— Я настраиваю конфигурацию вашего мозга. Вам только кажется, что вы слышите меня.
Марлена от волнения быстро облизала губы. Ни в коем случае нельзя пугаться, во что бы то та стало надо оставаться спокойной, подумала она.
— Вам нечего… некого бояться, — сказал голос Оринеля и в то же время не совсем Оринеля.
— Вы слышите все-все, да? — подумала Марлена.
— Вас это беспокоит?
— Да, беспокоит.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы вы знали все мои мысли. Некоторые должны оставаться только моими, личными. (Она старалась не вспоминать о том, что другие люди могут так же реагировать на ее способность читать язык жестов. Наверно, они тоже хотели бы оставить свои мысли при себе. К несчастью, она сразу поняла, что и эта её мысль уже передана.)
— Но ваша конфигурация не похожа на другие.
— Моя конфигурация?
— Конфигурация вашего мозга, ваших мыслей. У других конфигурация беспорядочна и запутана. У вас очень красивая конфигурация. Марлена снова облизнула губы и улыбнулась. Стоит проверить ее ум, и оказывается, что она вовсе и не такая уж плохая. Марлена была наверху блаженства. Она с презрением вспомнила о некоторых других девушках, у которых нет ничего, кроме… красивой внешности.
— Эта мысль личная? — спросил голос.
— Да, личная, — почти вслух ответила Марлена.
— Я могу различать. Я не буду отвечать на ваши личные мысли.
Марлене ужасно захотелось еще раз услышать похвалу в свой адрес.
— Вы видели много конфигураций? — спросила она.
— Я чувствовал многие — с тех пор как вы, лю-юди, пришли сюда.
Кажется, он не очень уверенно произносит это слово «люди», подумала она, потом удивилась, почему голос не откликнулся. Ну, конечно, удивление — это личное чувство, решила она, только почему-то такая мысль раньше не приходила ей в голову. Правда, про себя в этот раз она не отметила, что это личное. Наверно, личное всегда остается личным, неважно, каким ты его считаешь. Голос сказал, что он может различать; в самом деле может, сомневаться не приходится. Получается, что разница между личным и неличным тоже отражается в конфигурация. Голос ничего не ответил и на эти мысли. Придется спросить его специально, показать, что это не личная мысль.
— Скажите, пожалуйста, а в конфигурации это заметно? — Марлене не пришлось уточнять; голос сразу понял, о чем она спрашивает.
— Это заметно в конфигурации. В вашей конфигурации видно все, потому что она очень хорошо организована.
Марлена зарделась от радости. Наконец-то она заработала долгожданную похвалу. Теперь на комплимент надо было ответить комплиментом.
— Должно быть, ваша конфигурация тоже отягчается очень хорошей организацией.
— Она другая. Моя конфигурация очень большая. Она очень проста в каждой точке и очень сложна в совокупности. Ваша конфигурация очень сложна с самого начала. В ней нет простоты. Ваша конфигурация отличается и от других конфигураций вашего типа. Все другие… запутаны. С ними невозможно перекрещиваться… общаться. Глубокая перестройка опасна, конфигурации вашего типа очень хрупкие. Я не знаю, почему это так. Моя конфигурация устойчивая.
— А моя хрупкая?
— Нет. Она самонастраивается.
— Вы пытались общаться с другими, да?
— Да.
Марлена зажмурилась, стараясь мысленно забраться далеко-далеко, чтобы там уловить источник внешнего разума. Она сама толком не понимала, как и зачем она это делает, да и делает ли вообще хоть что-то. Может быть, надо думать совсем не так. Наверно, голос посмеется над ее неумелостью, если, конечно, он знает, что такое смех. Голос не откликнулся.
— Подумайте о чем-нибудь, — мысленно сказала Марлена.
— О чем подумать?
Разумеется, по-другому он и не мог ответить. Голос достигал ее не с какой-то определенной стороны, не с какого-то места. Он будто рождался в ее мыслях.
Марлену рассердила собственная непонятливость.
— Когда вы ощутили конфигурацию моих мыслей? — подумала она.
— На новом контейнере с людьми.
— На Роторе?
— На Роторе.
Только сейчас Марлену вдруг осенило.
— Вы хотели общаться со мной. Вы звали меня.
— Да.
Ну, конечно. Теперь все понятно. Почему же еще она так стремилась повесть на Эритро? Почему она так жадно смотрела на планету в тот злополучный день, когда Оринель пришел разыскивать ее по просьбе мамы? Марлена стиснула зубы. Нельзя останавливаться, надо продолжать задавать вопросы, решила она.
— Где вы находитесь?
— Везде.
— Вы — это планета?
— Нет.
— Покажитесь.
— Пожалуйста, — неожиданно голос приобрел направление.
Марлена смотрели на ручей и вдруг поняла, что в течение всего мысленного разговора с голосом Эритро она ощущала только этот ручей, а все остальное для нее как бы не существовало вовсе. Получалось, что ее мозг отгородился от всего постороннего, чтобы ему было проще сосредоточиться на одном предмете.
Но теперь она снова увидела всю планету. Водный поток бежал, огибая камни, вспениваясь возле них и закручиваясь в крохотные водовороты в промежутках между ними. На водной поверхности появлялись и исчезали небольшие пузырьки; они образовывали сложную картину, которая в главных чертах оставалась неизменной, хотя ее детали постоянно обновлялись.
Потом пузырьки один за одним бесшумно исчезли, поверхность воды стала гладкой, совершенно ровной и невыразительной; тем не менее можно было понять, что вода течет. Интересно, почему же видно, что вода течет, если ее поверхность совершенно ровная? Ах вот в чем дело! Оказывается, в розовом свете Немезиды вода чуть-чуть мерцает. Вот здесь поток поворачивает; здесь видно, как мерцающие точки тоже изменяют свой путь, вырисовывают дуги и спирали. Марлена не могла отвести глаз от мерцающих точек и полос, постепенно складывавшихся во что-то, напоминающее человеческое лицо. Во всяком случае два темных пятна напоминали глаза, а темная полоса — рот. Очертания лица становились все более отчетливыми. Как завороженная, Марлена вглядывалась в ручей. Из воды на нее смотрело пустыми глазницами лицо, которое теперь уже можно было узнать. Это было лицо Оринеля Пампаса.
Вообще-то глупо ходить под дождем в одежде. Ведь никому не придет в голову принимать душ в платье. Если пойдет дождь, надо будет раздеться, вот и все. Это самое разумное решение. Только вот проблема — куда же положить одежду? С душем все понятно; перед тем как стать под него, всю одежду кладешь в машину для чистки. Может быть, здесь ее можно положить под большой камень? Или построить маленький домик и в дождливую погоду оставлять там одежду. В конце концов, зачем вообще что-то одевать в дождь? А в ясную погоду? Конечно, когда холодно, тогда нужно одеваться, это понятно. Но если тепло…
Между прочим, а зачем одеваются люди на Роторе? Там всегда тепло и чисто. Ведь в плавательном бассейне не носят костюмы. Марлена вспомнила, что в бассейне хорошо сложенные, красивые юноши и девушки первыми скидывали лишнюю одежду и последними одевались. А уродцы вроде нее вообще никогда не раздевались на людях. Может быть, поэтому люди и носят одежду. Чтобы скрыть свои недостатки. Почему нельзя показать людям красоту своего ума? Даже если иногда и удается показать, так это никому не нравится. Люди любят смотреть на красивые тела, но отворачиваются, встретив острый ум. Почему? Зато здесь, на Эритро, нет ни одного человека. Можно раздеться, когда захочется, и не бояться, что на тебя будут показывать пальцем и смеяться.
В сущности здесь вообще можно делать все что хочется. Здесь только она и большая, очень хорошая планета, совсем пустая. Планета окружает ее, укутывает, как огромное мягкое одеяло. Больше никого и ничего здесь нет — только полная тишина.
Ей захотелось что-то сделать. Только молчание. Марлена даже в мыслях лишь прошептала это слово, чтобы никак не нарушить царивший на планете покой.
Молчание.
Вдруг Марлена резко выпрямилась. Молчание?
Но ведь она пришла сюда специально, чтобы еще раз услышать этот голос. Сегодня она не испугается, не закричит. Где же голос?
Тут же, словно отклик на ее зов, раздалось:
— Марлена!
У девочки сильно забилось сердце, но она держала себя в руках.
Только бы не показать, что ты волнуешься или, хуже того, боишься.
Она осмотрелась и очень спокойно спросила:
— Где вы, скажите, пожалуйста?
— Говорить можно… без… колебаний воздуха. Без сомнения, это был голос Оринеля, но Оринель никогда не говорил таких слов. Казалось, речь дается голосу с большим трудом, но постепенно становится все лучше и лучше.
— Позже будет еще лучше, — сказал голос. Марлена ничего не ответила. Теперь она вообще не произносила вслух, а только думала фразами:
— Наверно, мне не обязательно говорить. Достаточно просто подумать.
— Вам достаточно настроить конфигурацию вашего мозга. Вы уже делаете это.
— Но я слышу, как вы говорите.
— Я настраиваю конфигурацию вашего мозга. Вам только кажется, что вы слышите меня.
Марлена от волнения быстро облизала губы. Ни в коем случае нельзя пугаться, во что бы то та стало надо оставаться спокойной, подумала она.
— Вам нечего… некого бояться, — сказал голос Оринеля и в то же время не совсем Оринеля.
— Вы слышите все-все, да? — подумала Марлена.
— Вас это беспокоит?
— Да, беспокоит.
— Почему?
— Я не хочу, чтобы вы знали все мои мысли. Некоторые должны оставаться только моими, личными. (Она старалась не вспоминать о том, что другие люди могут так же реагировать на ее способность читать язык жестов. Наверно, они тоже хотели бы оставить свои мысли при себе. К несчастью, она сразу поняла, что и эта её мысль уже передана.)
— Но ваша конфигурация не похожа на другие.
— Моя конфигурация?
— Конфигурация вашего мозга, ваших мыслей. У других конфигурация беспорядочна и запутана. У вас очень красивая конфигурация. Марлена снова облизнула губы и улыбнулась. Стоит проверить ее ум, и оказывается, что она вовсе и не такая уж плохая. Марлена была наверху блаженства. Она с презрением вспомнила о некоторых других девушках, у которых нет ничего, кроме… красивой внешности.
— Эта мысль личная? — спросил голос.
— Да, личная, — почти вслух ответила Марлена.
— Я могу различать. Я не буду отвечать на ваши личные мысли.
Марлене ужасно захотелось еще раз услышать похвалу в свой адрес.
— Вы видели много конфигураций? — спросила она.
— Я чувствовал многие — с тех пор как вы, лю-юди, пришли сюда.
Кажется, он не очень уверенно произносит это слово «люди», подумала она, потом удивилась, почему голос не откликнулся. Ну, конечно, удивление — это личное чувство, решила она, только почему-то такая мысль раньше не приходила ей в голову. Правда, про себя в этот раз она не отметила, что это личное. Наверно, личное всегда остается личным, неважно, каким ты его считаешь. Голос сказал, что он может различать; в самом деле может, сомневаться не приходится. Получается, что разница между личным и неличным тоже отражается в конфигурация. Голос ничего не ответил и на эти мысли. Придется спросить его специально, показать, что это не личная мысль.
— Скажите, пожалуйста, а в конфигурации это заметно? — Марлене не пришлось уточнять; голос сразу понял, о чем она спрашивает.
— Это заметно в конфигурации. В вашей конфигурации видно все, потому что она очень хорошо организована.
Марлена зарделась от радости. Наконец-то она заработала долгожданную похвалу. Теперь на комплимент надо было ответить комплиментом.
— Должно быть, ваша конфигурация тоже отягчается очень хорошей организацией.
— Она другая. Моя конфигурация очень большая. Она очень проста в каждой точке и очень сложна в совокупности. Ваша конфигурация очень сложна с самого начала. В ней нет простоты. Ваша конфигурация отличается и от других конфигураций вашего типа. Все другие… запутаны. С ними невозможно перекрещиваться… общаться. Глубокая перестройка опасна, конфигурации вашего типа очень хрупкие. Я не знаю, почему это так. Моя конфигурация устойчивая.
— А моя хрупкая?
— Нет. Она самонастраивается.
— Вы пытались общаться с другими, да?
— Да.
Марлена зажмурилась, стараясь мысленно забраться далеко-далеко, чтобы там уловить источник внешнего разума. Она сама толком не понимала, как и зачем она это делает, да и делает ли вообще хоть что-то. Может быть, надо думать совсем не так. Наверно, голос посмеется над ее неумелостью, если, конечно, он знает, что такое смех. Голос не откликнулся.
— Подумайте о чем-нибудь, — мысленно сказала Марлена.
— О чем подумать?
Разумеется, по-другому он и не мог ответить. Голос достигал ее не с какой-то определенной стороны, не с какого-то места. Он будто рождался в ее мыслях.
Марлену рассердила собственная непонятливость.
— Когда вы ощутили конфигурацию моих мыслей? — подумала она.
— На новом контейнере с людьми.
— На Роторе?
— На Роторе.
Только сейчас Марлену вдруг осенило.
— Вы хотели общаться со мной. Вы звали меня.
— Да.
Ну, конечно. Теперь все понятно. Почему же еще она так стремилась повесть на Эритро? Почему она так жадно смотрела на планету в тот злополучный день, когда Оринель пришел разыскивать ее по просьбе мамы? Марлена стиснула зубы. Нельзя останавливаться, надо продолжать задавать вопросы, решила она.
— Где вы находитесь?
— Везде.
— Вы — это планета?
— Нет.
— Покажитесь.
— Пожалуйста, — неожиданно голос приобрел направление.
Марлена смотрели на ручей и вдруг поняла, что в течение всего мысленного разговора с голосом Эритро она ощущала только этот ручей, а все остальное для нее как бы не существовало вовсе. Получалось, что ее мозг отгородился от всего постороннего, чтобы ему было проще сосредоточиться на одном предмете.
Но теперь она снова увидела всю планету. Водный поток бежал, огибая камни, вспениваясь возле них и закручиваясь в крохотные водовороты в промежутках между ними. На водной поверхности появлялись и исчезали небольшие пузырьки; они образовывали сложную картину, которая в главных чертах оставалась неизменной, хотя ее детали постоянно обновлялись.
Потом пузырьки один за одним бесшумно исчезли, поверхность воды стала гладкой, совершенно ровной и невыразительной; тем не менее можно было понять, что вода течет. Интересно, почему же видно, что вода течет, если ее поверхность совершенно ровная? Ах вот в чем дело! Оказывается, в розовом свете Немезиды вода чуть-чуть мерцает. Вот здесь поток поворачивает; здесь видно, как мерцающие точки тоже изменяют свой путь, вырисовывают дуги и спирали. Марлена не могла отвести глаз от мерцающих точек и полос, постепенно складывавшихся во что-то, напоминающее человеческое лицо. Во всяком случае два темных пятна напоминали глаза, а темная полоса — рот. Очертания лица становились все более отчетливыми. Как завороженная, Марлена вглядывалась в ручей. Из воды на нее смотрело пустыми глазницами лицо, которое теперь уже можно было узнать. Это было лицо Оринеля Пампаса.
Глава 75
Зивер Генарр старался по возможности беспристрастно и хладнокровно оценить рассказ Марлены. Осторожно подбирая слова, он уточнил:
— В этот момент ты и ушла.
— Да, — кивнула Марлена. — В первый раз я ушла, когда услышала голос Оринеля, а сегодня — когда увидела его лицо.
— Я тебя не виню…
— Дядя Зивер, вы балуете меня.
— А что я должен делать? Стукнуть тебя? Уж лучше разреши баловать, тем более что это доставляет мне удовольствие. Очевидно, этот голос или, как ты его называешь, разум Эритро заимствовал и голос и лицо Оринеля из твоих мыслей. Тогда эти мысли должны быть очень четкими. Насколько близка ты была с Оринелем?
— В этот момент ты и ушла.
— Да, — кивнула Марлена. — В первый раз я ушла, когда услышала голос Оринеля, а сегодня — когда увидела его лицо.
— Я тебя не виню…
— Дядя Зивер, вы балуете меня.
— А что я должен делать? Стукнуть тебя? Уж лучше разреши баловать, тем более что это доставляет мне удовольствие. Очевидно, этот голос или, как ты его называешь, разум Эритро заимствовал и голос и лицо Оринеля из твоих мыслей. Тогда эти мысли должны быть очень четкими. Насколько близка ты была с Оринелем?