Страница:
Отыскав взглядом лицо Маран, я так и не смог что-либо прочесть на нем. Я выждал какое-то время — из чистой вежливости, так как я мог дать только один ответ.
— Господа, — как можно более спокойным голосом произнес я. — Благодарю вас за то, что вы прямо изложили мне суть вашего дела. Отвечу вам тем же. Нумантия является государством, где правит закон. Если кто бы то ни было перестанет соблюдать законы — не важно, «конченые люди» или граф, — мы скатимся к анархии.
Разумеется, я сказал глупость, ибо едва ли я был настолько невинен, что полагал, будто закон для раба или крестьянина такой же, как и для дворянина.
— Позвольте высказаться кратко, — продолжал я. — На земле, находящейся под моей ответственностью, не будет позволено создание никаких отрядов «поддержания порядка». Если таковые будут обнаружены, я арестую всех их участников, а также всех тех, кто этими отрядами командует.Задержанные предстанут перед судом по обвинению в государственной измене, а подобные преступления караются исключительно строго.
Я не стану докладывать о нашей встрече императору. Как вы верно заметили, у него и без того забот хватает. Я также не предприму никаких мер, если обстоятельства не вынудят меня к этому.
Это все, что я хочу и могу сказать вам по поводу вашего нелепого предложения. Советую вам выбросить из головы эту глупость — ради вашего же блага. Благодарю вас за то, что обратились ко мне за советом, и желаю вам всего хорошего.
Я обвел комнату взором, желая посмотреть своим визитерам в глаза. Только Праэн попытался выдержать мой взгляд, но через мгновение тоже потупился. Лишь Маран невозмутимо смотрела на меня. Мужчины медленно встали и, разобрав плащи и шляпы, вышли. Последним уходил Праэн. Он задержался было на пороге, словно желая что-то сказать, но передумал и поспешил догнать своих товарищей.
Маран не двинулась с места. Я ждал, что она скажет. Шли минуты, но жена молча смотрела на меня. Выражение ее лица оставалось непроницаемым. Наконец она тоже встала и вышла. Меня внезапно прошиб холодный пот. Мне вдруг показалось, что я чужой в этом доме, по крайней мере в этот вечер.
Вернувшись в Военный Дворец, я съел миску супа в караульном помещении и лег спать на походную койку, разложенную в моем кабинете.
На следующий день Маран вела себя так, как будто ничего не произошло.
Вечером к нам в гости приехал Кутулу. На этот раз он предпочел воспользоваться экипажем. Не знаю, как внутри, но снаружи это была обычная карета для перевозки преступников.
Маран, решив стать сводницей, пригласила свою знакомую, очень симпатичную блондинку с куриными мозгами по имени Бридей д'Кеу. Но Бридей, обыкновенно щебетавшая без умолку, пришла в ужас, оказавшись в обществе Змеи, Которая Никогда Не Спит. Кутулу обращал на нее внимания не больше, чем на слуг.
Мы с Маран безуспешно пытались поддерживать разговор, но только когда я догадался заговорить о преступлениях, Кутулу оживился. Он рассказал нам о знаменитых делах, с которыми был знаком. Рассказчик из него вышел неважный: скорее это выглядело так, будто тайный агент давал показания в суде, перечисляя голые факты. Хвала Танису, к тому моменту, как Кутулу начал рассказывать, мы уже кончили ужинать, ибо говорил он исключительно о жестоких и кровавых убийствах.
Маран и Бридей, слушая его жуткие рассказы, незаметно для себя выпили лишнего, да и сам Кутулу дважды наполнял свой бокал вином. Главный сыщик, как и я, воздерживается от спиртного, ибо оно оказывает на него мгновенное действие, заливая краской впавшие щеки и развязывая язык.
Вдруг Кутулу резко умолк.
— Уже поздно, — сказал он, — а мне завтра предстоит много работы. Я должен идти.
Бридей заявила, что ей тоже пора уходить. Подали их экипажи. Бридей подошла было к своей карете, но вдруг спохватилась.
— О любезный, — обратилась она к своему кучеру, — я обещала Камланн, что после ужина загляну к ней, но сейчас уже слишком поздно. Господин Кутулу, не сочтите за труд, отвезите меня домой, а я отошлю свой экипаж к подруге предупредить ее, чтобы она меня не ждала.
— Мм... ну да, разумеется, — ответил опешивший Кутулу.
Бридей снова повернулась к своему кучеру.
— Вот и отлично. Передай Камланн, что я заеду к ней завтра. А потом возвращайся домой.
У кучера был такой ошеломленный вид, точно он не имел понятия, о чем идет речь. Придя в себя, он кивнул.
— Хорошо, миледи д'Кеу. Будет исполнено.
Подойдя к карете Кутулу, Бридей выжидательно остановилась. Тому потребовалось какое-то время, чтобы понять, чего она ждет. Наконец, опомнившись, он подал руку, помогая девушке сесть в экипаж. Кутулу собрался последовать за ней, но в самый последний момент обернулся.
— Благодарю вас, графиня Аграмонте.
— Не забыли, меня зовут Маран?
— Да, — повторил Кутулу, — Маран. Прекрасное имя, которое носит прекрасная женщина.
Я не находил слов от изумления.
— Дамастес, друг мой, — продолжал Кутулу. — Позволь предложить тебе пищу для размышлений. Возможно, в будущем это тебе пригодится. Ты помнишь, что случилось в окрестностях города Занте?
Разумеется, я помнил — там был зверски истреблен эскадрон Имперской кавалерии.
— Предлагаю тебе подумать вот о чем, — сказал Кутулу. — Ограничусь намеком. Если помнишь, в информационных бюллетенях говорилось, что данное событие произошло «неподалеку» от Занте? Однако в первых сводках выражение «неподалеку» уточнялось, — продолжал он. — Трупы были обнаружены более чем в десяти днях пути к югу от города.
Не дожидаясь ответа, Кутулу уселся в карету. Кучер взял в руки вожжи, и экипаж тронулся.
— О чем это он? — с любопытством спросила Маран.
Я не знал, что ей ответить.
Пожав плечами, она обернулась, провожая взглядом карету Кутулу.
— Я боялась, что все окончится провалом, — сказала Маран. — Но... как ты думаешь, неужели рассказы о кровавых убийствах открыли дорогу к сердцу Бридей?
Я на время выбросил из головы загадку, заданную Кутулу.
— Не знаю, кто чье сердце пленил.
— Хвала Джаен, Бридей не умеет молчать, — улыбнулась моя жена. — Ибо Кутулу никогда не признается нам в том, что произойдет этой ночью.
Хихикнув, она взяла меня под руку, и мы направились в дом.
— Как ты думаешь, какой рассказ больше всего понравился Бридей? Про женщину, которая отравила трех своих мужей, а затем любовника? Или про топор, живший собственной жизнью?
— Скорее всего, про того бедолагу, которого избили до смерти его собственным членом.
Маран рассмеялась.
— А вот лично янисколько не возбуждена. Но если ты не поленишься подняться ко мне, надеюсь, мы сможем это исправить.
— С удовольствием, любимая. Но только дай мне пять минут.
Мы поцеловались, и Маран стала подниматься по лестнице. При других обстоятельствах я бы провожал взглядом ее покачивающиеся бедра, но сейчас мои мысли были заняты другим. Поспешив в библиотеку, я развернул карту и, поискав к западу и к югу от Никеи, наконец нашел городок Занте, затерявшийся в Пограничных территориях. Я сдвинул вместе пальцы руки — примерно такую дистанцию проходит за день кавалерийский отряд. Затем я десять раз отложил это расстояние на юг. Меня прошиб холодный пот. Я сверился с масштабом карты. Нет, мои приблизительные расчеты верны. Точка, расположенная в десяти днях пути к югу от Занте, находилась на территории Майсира!
Во имя всех богов, зачем дозор нумантийской конницы нарушил соглашение о границах? Майсирцы имели полное право напасть на тех, кто вторгся в пространство их королевства.
Что происходит в этих отдаленных пустынных областях? Почему Тенедос лжет всем, и мне в том числе?
Вторым вопросом, оставшимся без ответа, было то, что произошло между Бридей и Кутулу. Подруга сказала Маран лишь то, что она очень, оченьблагодарна ей за приглашение на ужин.
Два дня спустя я отдал последние распоряжения относительно образования Имперской гвардии на подпись императору.
Нумантия сделала еще один шаг к войне.
Глава 10
— Господа, — как можно более спокойным голосом произнес я. — Благодарю вас за то, что вы прямо изложили мне суть вашего дела. Отвечу вам тем же. Нумантия является государством, где правит закон. Если кто бы то ни было перестанет соблюдать законы — не важно, «конченые люди» или граф, — мы скатимся к анархии.
Разумеется, я сказал глупость, ибо едва ли я был настолько невинен, что полагал, будто закон для раба или крестьянина такой же, как и для дворянина.
— Позвольте высказаться кратко, — продолжал я. — На земле, находящейся под моей ответственностью, не будет позволено создание никаких отрядов «поддержания порядка». Если таковые будут обнаружены, я арестую всех их участников, а также всех тех, кто этими отрядами командует.Задержанные предстанут перед судом по обвинению в государственной измене, а подобные преступления караются исключительно строго.
Я не стану докладывать о нашей встрече императору. Как вы верно заметили, у него и без того забот хватает. Я также не предприму никаких мер, если обстоятельства не вынудят меня к этому.
Это все, что я хочу и могу сказать вам по поводу вашего нелепого предложения. Советую вам выбросить из головы эту глупость — ради вашего же блага. Благодарю вас за то, что обратились ко мне за советом, и желаю вам всего хорошего.
Я обвел комнату взором, желая посмотреть своим визитерам в глаза. Только Праэн попытался выдержать мой взгляд, но через мгновение тоже потупился. Лишь Маран невозмутимо смотрела на меня. Мужчины медленно встали и, разобрав плащи и шляпы, вышли. Последним уходил Праэн. Он задержался было на пороге, словно желая что-то сказать, но передумал и поспешил догнать своих товарищей.
Маран не двинулась с места. Я ждал, что она скажет. Шли минуты, но жена молча смотрела на меня. Выражение ее лица оставалось непроницаемым. Наконец она тоже встала и вышла. Меня внезапно прошиб холодный пот. Мне вдруг показалось, что я чужой в этом доме, по крайней мере в этот вечер.
Вернувшись в Военный Дворец, я съел миску супа в караульном помещении и лег спать на походную койку, разложенную в моем кабинете.
На следующий день Маран вела себя так, как будто ничего не произошло.
Вечером к нам в гости приехал Кутулу. На этот раз он предпочел воспользоваться экипажем. Не знаю, как внутри, но снаружи это была обычная карета для перевозки преступников.
Маран, решив стать сводницей, пригласила свою знакомую, очень симпатичную блондинку с куриными мозгами по имени Бридей д'Кеу. Но Бридей, обыкновенно щебетавшая без умолку, пришла в ужас, оказавшись в обществе Змеи, Которая Никогда Не Спит. Кутулу обращал на нее внимания не больше, чем на слуг.
Мы с Маран безуспешно пытались поддерживать разговор, но только когда я догадался заговорить о преступлениях, Кутулу оживился. Он рассказал нам о знаменитых делах, с которыми был знаком. Рассказчик из него вышел неважный: скорее это выглядело так, будто тайный агент давал показания в суде, перечисляя голые факты. Хвала Танису, к тому моменту, как Кутулу начал рассказывать, мы уже кончили ужинать, ибо говорил он исключительно о жестоких и кровавых убийствах.
Маран и Бридей, слушая его жуткие рассказы, незаметно для себя выпили лишнего, да и сам Кутулу дважды наполнял свой бокал вином. Главный сыщик, как и я, воздерживается от спиртного, ибо оно оказывает на него мгновенное действие, заливая краской впавшие щеки и развязывая язык.
Вдруг Кутулу резко умолк.
— Уже поздно, — сказал он, — а мне завтра предстоит много работы. Я должен идти.
Бридей заявила, что ей тоже пора уходить. Подали их экипажи. Бридей подошла было к своей карете, но вдруг спохватилась.
— О любезный, — обратилась она к своему кучеру, — я обещала Камланн, что после ужина загляну к ней, но сейчас уже слишком поздно. Господин Кутулу, не сочтите за труд, отвезите меня домой, а я отошлю свой экипаж к подруге предупредить ее, чтобы она меня не ждала.
— Мм... ну да, разумеется, — ответил опешивший Кутулу.
Бридей снова повернулась к своему кучеру.
— Вот и отлично. Передай Камланн, что я заеду к ней завтра. А потом возвращайся домой.
У кучера был такой ошеломленный вид, точно он не имел понятия, о чем идет речь. Придя в себя, он кивнул.
— Хорошо, миледи д'Кеу. Будет исполнено.
Подойдя к карете Кутулу, Бридей выжидательно остановилась. Тому потребовалось какое-то время, чтобы понять, чего она ждет. Наконец, опомнившись, он подал руку, помогая девушке сесть в экипаж. Кутулу собрался последовать за ней, но в самый последний момент обернулся.
— Благодарю вас, графиня Аграмонте.
— Не забыли, меня зовут Маран?
— Да, — повторил Кутулу, — Маран. Прекрасное имя, которое носит прекрасная женщина.
Я не находил слов от изумления.
— Дамастес, друг мой, — продолжал Кутулу. — Позволь предложить тебе пищу для размышлений. Возможно, в будущем это тебе пригодится. Ты помнишь, что случилось в окрестностях города Занте?
Разумеется, я помнил — там был зверски истреблен эскадрон Имперской кавалерии.
— Предлагаю тебе подумать вот о чем, — сказал Кутулу. — Ограничусь намеком. Если помнишь, в информационных бюллетенях говорилось, что данное событие произошло «неподалеку» от Занте? Однако в первых сводках выражение «неподалеку» уточнялось, — продолжал он. — Трупы были обнаружены более чем в десяти днях пути к югу от города.
Не дожидаясь ответа, Кутулу уселся в карету. Кучер взял в руки вожжи, и экипаж тронулся.
— О чем это он? — с любопытством спросила Маран.
Я не знал, что ей ответить.
Пожав плечами, она обернулась, провожая взглядом карету Кутулу.
— Я боялась, что все окончится провалом, — сказала Маран. — Но... как ты думаешь, неужели рассказы о кровавых убийствах открыли дорогу к сердцу Бридей?
Я на время выбросил из головы загадку, заданную Кутулу.
— Не знаю, кто чье сердце пленил.
— Хвала Джаен, Бридей не умеет молчать, — улыбнулась моя жена. — Ибо Кутулу никогда не признается нам в том, что произойдет этой ночью.
Хихикнув, она взяла меня под руку, и мы направились в дом.
— Как ты думаешь, какой рассказ больше всего понравился Бридей? Про женщину, которая отравила трех своих мужей, а затем любовника? Или про топор, живший собственной жизнью?
— Скорее всего, про того бедолагу, которого избили до смерти его собственным членом.
Маран рассмеялась.
— А вот лично янисколько не возбуждена. Но если ты не поленишься подняться ко мне, надеюсь, мы сможем это исправить.
— С удовольствием, любимая. Но только дай мне пять минут.
Мы поцеловались, и Маран стала подниматься по лестнице. При других обстоятельствах я бы провожал взглядом ее покачивающиеся бедра, но сейчас мои мысли были заняты другим. Поспешив в библиотеку, я развернул карту и, поискав к западу и к югу от Никеи, наконец нашел городок Занте, затерявшийся в Пограничных территориях. Я сдвинул вместе пальцы руки — примерно такую дистанцию проходит за день кавалерийский отряд. Затем я десять раз отложил это расстояние на юг. Меня прошиб холодный пот. Я сверился с масштабом карты. Нет, мои приблизительные расчеты верны. Точка, расположенная в десяти днях пути к югу от Занте, находилась на территории Майсира!
Во имя всех богов, зачем дозор нумантийской конницы нарушил соглашение о границах? Майсирцы имели полное право напасть на тех, кто вторгся в пространство их королевства.
Что происходит в этих отдаленных пустынных областях? Почему Тенедос лжет всем, и мне в том числе?
Вторым вопросом, оставшимся без ответа, было то, что произошло между Бридей и Кутулу. Подруга сказала Маран лишь то, что она очень, оченьблагодарна ей за приглашение на ужин.
Два дня спустя я отдал последние распоряжения относительно образования Имперской гвардии на подпись императору.
Нумантия сделала еще один шаг к войне.
Глава 10
ПЕРЕМЕНЫ В СЕЗОН ТУМАНОВ
Наступающий новый год шептал о грядущих переменах, и к этим голосам прислушивались многие.
В первую очередь следует упомянуть об императоре. Тенедос разошелся со своей женой Розенной. Развод не был официально оформлен, но император приказал своей супруге отправиться в продолжительное путешествие по Внешним провинциям.
У императора не было наследника ни мужского, ни женского пола. Уже давно ходили слухи, что Тенедос пытается разрешить эту проблему с помощью первой встречной женщины, правда, разумеется, достаточно благородного происхождения, чтобы можно было доверить ей вынашивать ребенка императора. Я не забыл женский смешок, прозвучавший во время разговора с Тенедосом посредством Чаши Ясновидения. Теперь эти слухи подтвердились: императора навещало в спальне просто скандально большое количество самых разных женщин.
Судя по слухам, первая забеременевшая должна была стать новой императрицей. У меня мелькнула мысль, не придет ли в голову какой-нибудь дурехе выдать за ребенка императора работу какого-то другого мужчины. Я содрогнулся. Несомненно, Лейш Тенедос воспользуется всеми колдовскими чарами, проверяя, что ребенок действительно зачат им, и несчастную, попытавшуюся его обмануть, будет ждать самая страшная кара.
Еще одна перемена произошла на следующий день рано утром. Моя домашняя гвардия занималась строевой подготовкой во внутреннем дворике особняка, а я только что закончил утреннюю гимнастику. Маран нежилась в кровати, наблюдая из-под полуопущенных век за моими упражнениями. С улицы донесся стук подкатившего экипажа. Обмотавшись полотенцем, я подошел к окну. Дверца кареты открылась, и Амиэль Кальведон поспешно взбежала на крыльцо. Я изумился столь раннему визиту. Подруга моей жены еще больше Маран любила веселиться всю ночь напролет и редко просыпалась раньше полудня.
В коридоре послышались торопливые шаги, и не успел я накинуть халат, как дверь распахнулась и в спальню ворвалась Амиэль. Она была в теплом плаще, без косметики, ее глаза распухли от слез. Увидев Маран, Амиэль подбежала к кровати, содрогаясь в рыданиях, и бросилась в объятия подруги, не обращая внимания на мою едва прикрытую наготу. Я отчаянно гадал, что же произошло, чувствуя себя неловко, как это всегда бывает с мужчиной в присутствии плачущей женщины. Я попытался было незаметно выскользнуть из спальни, но Амиэль не оставила без внимания мое трусливое движение.
— Нет, Дамастес, пожалуйста, останься. Не уходи. И я остался. Надев халат, я смущенно опустился в кресло, ожидая, когда Амиэль возьмет себя в руки.
— Он выставил меня за дверь, — наконец, запинаясь, выдавила та сквозь слезы. — Выгнал из собственного дома. Ублюдок! Лживый, изворотливый сукин сын!
Маран принялась утешать подругу, и постепенно, в промежутках между рыданиями и приступами ругательств, Амиэль поведала нам, что Пелсо явился домой на рассвете, пьяный в стельку, и, заявив, что супружеской жизни настал конец, предложил жене в течение часа убраться из дома. Он сказал, что она может забирать с собой все, что ей захочется, но он «больше не может терпеть этот фарс и хочет соединиться с той, кого любит».
Я частенько задумывался, возможно ли длительное существование такого брака, какой был у Амиэль и Пелсо, и цинично приходил к выводу, что невозможно. Больше того, я недоумевал, зачем эти двое, готовые спать с кем угодно, вообще связали себя брачными узами. Однажды я задал этот вопрос Маран, и та ответила, что им приятно бывать вместе и вообще они лучшие друзья. Судя по всему, этой «дружбе» пришел конец.
Амиэль начала немного успокаиваться. Я сходил за нюхательными солями, а когда вернулся, узнал о последнем ударе, нанесенном подруге моей жены: брат любовницы Пелсо, глава провинции Бала-Гиссар, заявил во всеуслышание, что хочет выдать свою сестру замуж и дает за ней большую сумму золотом.
— Вот этот подонок меня и бросил. Так что у меня осталось только то, что он соблаговолил мне отдать, — проскрежетала Амиэль, переходя от отчаяния к ярости. — Все то, что дал за меня в качестве приданого отец, все то, что мы заработали, удачно помещая капитал, — все это мерзавец присвоил себе и не собирается делиться. У меня не осталось ни гроша.
— Думаю, это поправимо, — сказала Маран. — У меня есть кое-какие знакомые, и они поговорят по душам с твоим Пелсо. Я сама уже обращалась к ним за помощью, когда разводилась с первым мужем. Сомневаюсь, что Пелсо заинтересован в крупном скандале, который я запросто могу ему устроить.
Амиэль снова залилась слезами, причитая, что теперь она никому не нужна и ей некуда идти.
— Не говори глупостей, — оборвала ее Маран. — Сейчас ты останешься здесь. У нас. Ты не возражаешь, Дамастес?
Определенно, жене не требовалось спрашивать моего согласия. Я еще не забыл, какой верной подругой была Амиэль. Подсев к ней, я ласково погладил ее по плечу.
— Теперь это твой дом, — тихо прошептал я. — Если хочешь, оставайся здесь до самой смерти.
Вот так Амиэль, графиня Кальведон, поселилась у нас дома.
Император неподвижно сидел за письменным столом, крышка которого, инкрустированная ценными породами дерева, изображала карту Нумантии. У него за спиной на стене висел меч, украшенный чеканкой и драгоценными камнями, а рядом красовался такой же роскошный жезл. Два светильника в человеческий рост выбрасывали к высокому потолку языки красноватого пламени. Этот огонь не давал ни дыма, ни тепла.
Лицо императора было суровым, осунувшимся.
— Садись, — приказал он, и я повиновался. На огромном письменном столе лежала стандартная гелиограмма размером в несколько страниц. — Вот, прочти. Я получил это вчера перед самым закатом от короля Байрана.
Я прочитал послание один раз, затем второй, более внимательно. Это был поразительный документ. Начал Байран с приветствия, перечислив все титулы императора Тенедоса. Далее говорилось, что король только что получил известие с границы насчет в высшей степени печального происшествия — вооруженного столкновения подразделений наших армий. Байран утверждал, что ему было предложено несколько объяснений случившегося, ни одно из которых его не удовлетворило. Для расследования всех обстоятельств создана специальная королевская комиссия, но полный и правдивый отчет будет готов только через сезон-два. Тем временем король спешит принести самые искренние извинения императору Тенедосу и нумантийской армии. Подразделение майсирской армии, участвовавшее в стычке, будет расформировано. Трое офицеров, командовавших им в тот злосчастный день, повешены как простые преступники. Что касается наемников из числа местных жителей, в настоящее время их ищут.
Кроме того, Байран приказал всем сторожевым частям отойти от границы на расстояние двух суточных переходов, гарантируя, что жуткая трагедия больше не повторится. Он обещал сделать щедрые выплаты вдовам и детям погибших нумантийцев, добавив, что вряд ли будет возражать, если Нумантия потребует компенсации на государственном уровне.
Я присвистнул.
— Ваше величество, несомненно, вы обладаете несравненным дипломатическим даром. Мне еще не доводилось слышать, чтобы какой-либо монарх проявлял подобное смирение.
— Значит, вот как ты думаешь, да? — холодно спросил император.
— Разве я ошибаюсь?
— Внимательно перечти конец послания.
В последних двух абзацах говорилось, что король устал от постоянных приграничных стычек между Нумантией и Майсиром и предлагает организовать встречу двух правителей, чтобы четко провести границы. Кроме того, пора обсудить вопрос относительно Пограничных территорий, давно беспокоящий оба государства, и найти решение, удовлетворяющее все заинтересованные стороны, в том числе, быть может, даже обитающих в тамошних краях разбойников. Послание заканчивалось фразой, что настало время «установления царства вечного мира».
— Примите мои поздравления, ваше величество, — сказал я.
— И ты веришь во все это? — насмешливо спросил Тенедос.
— Ну... я не вижу никаких причин сомневаться... Да, мой государь, верю. Разве я ошибаюсь?
— Вот теперь понятно, — продолжал император, — почему искусство магии дается лишь немногим избранным, способным проникнуть за покрывало слов и увидеть правду.
Я заморгал, недоумевая, чем вызывала такая отповедь.
— Король Байран прислал нам подобное послание. Он буквально готов ползти на коленях от самой границы. Он унижается перед нами, — сказал Тенедос. — Почему?
— Быть может, он опасается спровоцировать вас?
— Возможно, — холодно согласился император. — А может быть, он тянет время, чтобы успеть создать могучую армию. Или замышляет застать нас врасплох неожиданным нападением. Моя магия ощущает что-то непонятное, надвигающееся с юга. Впрочем, быть может, собака зарыта в болтовне насчет встречи на высшем уровне. Как часто в прошлом под знаменем мира в государство вторгалась война?
Тенедос едва сдерживал кипящую внутри ярость.
— История содержит немало примеров подобного предательства, ваше величество, — подтвердил я.
— Отлично, — сказал император. — Байран предпочитает нарядиться в шелковую тогу миротворца. Мы последуем его примеру. Дамастес, надеюсь, ты не забыл, что должность верховного главнокомандующего всех наших армий вакантна со времени смерти генерала армии Протогенеса?
Разумеется, я ничего не забыл. Об этом судачили в офицерских клубах по всей Нумантии. Все сходились во мнении, что император оставил эту должность для себя. Бывалые офицеры недовольно ворчали, что она гораздо важнее, чем кажется, добавляя, что у короля, пытающегося руководить всем, в результате ни до чего не доходят руки. Я не обращал на эти разговоры никакого внимания — император и так повелевал всей армией, занимая или не занимая эту должность, ибо мы, военные, дали ему клятву верности. Среди людей в форме было очень мало глупцов, желавших вернуться к пустозвонству недалекого прошлого.
— Завтра утром будет оглашен декрет о твоем назначении на эту должность, — сказал император. — Я еще внимательнее займусь проблемами Майсира, и для того, чтобы изучить их досконально, мне придется часто бывать в других мирах и временах. Я хочу, чтобы армия оставалась четким, отлаженным механизмом. Не сомневаюсь, что ты как первый трибун это обеспечишь. Я преклонил колено.
— Поднимись с пола, дурак! — воскликнул император, улыбаясь. — На самом деле я лишь наградил тебя дополнительными хлопотами... Но все же я хочу, чтобы ты в первую очередь продолжал заниматься созданием Имперской гвардии. Не сомневаюсь, рано или поздно она нам потребуется. И более мощная, чем я предполагал первоначально.
Послушно встав, я отсалютовал императору. Тот рассеянно кивнул, отпуская меня. Пятясь, я отошел к двери и, пошарив за спиной, нащупал ручку. Выходя из кабинета, я обернулся и успел увидеть, как помрачнело лицо императора. Он держал гелиограмму в обеих руках.
— Ублюдок! — бормотал Тенедос. — Трусливый ублюдок! Ты хочешь все испортить!
Вероятно, дилова — единственный сорт колбасы, запрещенный за непристойный вид. Лет за сто до моего рождения Совет Десяти, вечно некомпетентные правители Нумантии, предмет постоянных насмешек населения всей страны, оглянулся вокруг, ища, на чем бы выместить свою злость. Внимание бездарных глупцов привлек новогодний праздник.
Нумантия испокон веку отмечала Новый год с первым пробуждением весны. На целый день прекращались все работы, приостанавливалось действие почти всех законов. Господа переодевались в простых крестьян, крестьяне в господ. Мужчины становились женщинами, женщины мужчинами, и нередко новая одежда начинала диктовать новый образ поведения.
Одним из символов праздника была дилова. Увидев эту колбасу, сразу становится понятно, что Совет Десяти не был начисто лишен мозгов. Она приготовляется из мяса цыплят, яичного желтка, хлебных крошек, соли, перца, петрушки, лука-резанца, тимьяна и специй. Все составляющие хорошенько перемешиваются, после чего осторожно набиваются в оболочку длиной десять дюймов и два дюйма в диаметре. С одной стороны оболочка перетягивается бечевкой, другой конец чуть приплющивается и тоже перевязывается так, чтобы содержимое слегка торчало. В результате получается нечто очень похожее на мужской член. Колбаски варятся, затем немного коптятся, после чего их жарят на углях уличные торговцы. Сходство усиливается специальной булочкой в виде кренделька, закрученного с двух сторон, с которой подается дилова. Для вкуса колбаска поливается адски жгучим белым соусом из гермонасского перца, после чего ее можно есть.
Совет Десяти попытался запретить не только новогодний праздник, но и все его символы. В результате стражники и чиновники разогнали благородных господ по домам, а тем временем толпы простолюдинов подняли бунт, разгромив все вокруг. На следующий год о запрете уже никто не вспоминал, и снова наступала полная анархия.
— До Нового года остается три дня, — объявила как-то вечером после ужина Маран. — В этом году мы будем отмечать его так, как никогда прежде.
Губы Амиэль тронула улыбка, чему мы очень обрадовались. Молодая женщина старалась изо всех сил вернуть свою былую веселую беззаботность, но удавалось ей это редко.
Маран сдержала свое слово, и служители закона набросились на Пелсо стаей назойливых хорьков. Похоже, ловелас оказался к этому не готов, так как он поспешил вместе со своей дамой сердца покинуть столицу и временно укрыться в Бала-Гиссаре.
— Полностью с тобой согласен, — тотчас же заявил я, но сразу опомнился: — Однако возникнут определенные проблемы.
— Проблемы существуют только для того, чтобы их решать, — величественным тоном промолвила Маран.
— Превосходно. Разбирайся вот с этой: в Никее существует достаточно людей, не питающих к нам добрых чувств.
— Ты имеешь в виду Товиети, — догадалась Маран.
— Да. Так что, если мы выйдем на улицу, за нами будет тащиться, гремя оружием, длинная свита телохранителей. Извини.
— Гм, — задумчиво произнесла моя жена. — Ну, а ты что предлагаешь?
— Почти ничего, — признался я. — Во-первых, думаю, мне придется работать до темноты. А потом можно будет пригласить с десяток самых близких друзей на ужин. С балкона нам будут видны река, праздничный фейерверк и магические явления.
— Как заманчиво! Графиня Кальведон, — обратилась Маран к Амиэль, — будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
— В скучного зануду? — насмешливо переспросил я. — Умоляю, о чем это ты?
— Взгляни на себя в зеркало, — презрительно бросила Маран. — Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
Я взгрустнул, думая о предстоящем празднике и о том, что всего один раз отмечал Новый год в Никее вместе со своей женой. С другой стороны, никто никогда и не говорил, что быть военачальником — это лишь значит принимать парады и получать ордена.
Ночью Маран самодовольно заявила, что решила все проблемы. Но каким образом, она не желала признаваться. Я решил совершить обходной маневр, выведав все у Амиэль, но подруга жены в ответ лишь хихикала, заверяя меня, что я сам все увижу и праздник будет даже лучше, чем предсказывает Маран.
— О вы, у кого нет веры в истинную магию, — произнесла нараспев провидица Синаит, — пришел ваш черед пролить горькие слезы.
— А потом куролесить до самого рассвета, — вставила Маран.
Подруги стояли за провидицей, пытаясь сохранить серьезные лица. Синаит держала в руках небольшой саквояж с магическими инструментами и крошечный флакончик. Положив саквояж на стол, она достала кусок мела и принялась чертить что-то на полу библиотеки.
— Это не заклинание, — пояснила провидица Синаит, рисуя загадочные символы внутри странного треугольника с волнистыми сторонами, — а скорее контрзаклинание. Мы воспользуемся иссопом, скользким вязом, диким плющом, желтым щавелем, желтокорнем и другими травами. Как правило, они применяются при видениях, но мы сейчас попробуем сотворить заклятие противоположностей. Прошу вас встать в углах этого треугольника...
Мы повиновались. Синаит встала в центре.
— Слова, которыми я воспользуюсь, обладают силой, — принялась распевать она, — силой, заключенной в них самих, силой, предназначенной, чтобы отдавать, силой, предназначенной, чтобы брать. Пусть ваши уши не слышат то, что я скажу, ибо в противном случае мои слова подействуют и на вас.
Не успела провидица произнести эту фразу, как я полностью оглох. Я видел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни звука. Пропал гул толпы, собравшейся на берегу реки. Я пробыл глухим несколько мгновений, затем Синаит достала из сумочки на поясе маленькую веточку, покрытую зелеными листьями, и по очереди махнула ею в сторону каждого из нас. Слух тотчас же вернулся.
— А теперь подойдите сюда, позвольте прикоснуться к вам этой заколдованной веткой. Сначала вы, Дамастес.
Я подчинился. Затем провидица попросила приблизиться женщин.
— Вот и все, — наконец улыбнулась она.
— Что это было? — спросил я.
— Мое защитное заклинание, — довольно произнесла Синаит. — И весьма неплохое. Для того чтобы увидеть сквозь него, нужно быть хорошим чародеем и при этом полностью сосредоточиться. Надеюсь, вы останетесь довольны. Теперь даже близкие друзья, увидев вас, не узнают. У них мелькнет смутная мысль, что вы отдаленно напоминаете кого-то знакомого, но кого именно, они так и не поймут. А чужого человека вы просто не заинтересуете; он поспешит перевести взгляд на что-нибудь более любопытное. Чего, не сомневаюсь, в эту ночь будет предостаточно, — продолжала она. — Однако, если вы захотите быть узнанными, достаточно будет лишь прошептать: «Пра-реф-вист», желательно не рассмеявшись над этими глупыми словами, и тот, на кого вы смотрите, тотчас же вас узнает.
В первую очередь следует упомянуть об императоре. Тенедос разошелся со своей женой Розенной. Развод не был официально оформлен, но император приказал своей супруге отправиться в продолжительное путешествие по Внешним провинциям.
У императора не было наследника ни мужского, ни женского пола. Уже давно ходили слухи, что Тенедос пытается разрешить эту проблему с помощью первой встречной женщины, правда, разумеется, достаточно благородного происхождения, чтобы можно было доверить ей вынашивать ребенка императора. Я не забыл женский смешок, прозвучавший во время разговора с Тенедосом посредством Чаши Ясновидения. Теперь эти слухи подтвердились: императора навещало в спальне просто скандально большое количество самых разных женщин.
Судя по слухам, первая забеременевшая должна была стать новой императрицей. У меня мелькнула мысль, не придет ли в голову какой-нибудь дурехе выдать за ребенка императора работу какого-то другого мужчины. Я содрогнулся. Несомненно, Лейш Тенедос воспользуется всеми колдовскими чарами, проверяя, что ребенок действительно зачат им, и несчастную, попытавшуюся его обмануть, будет ждать самая страшная кара.
Еще одна перемена произошла на следующий день рано утром. Моя домашняя гвардия занималась строевой подготовкой во внутреннем дворике особняка, а я только что закончил утреннюю гимнастику. Маран нежилась в кровати, наблюдая из-под полуопущенных век за моими упражнениями. С улицы донесся стук подкатившего экипажа. Обмотавшись полотенцем, я подошел к окну. Дверца кареты открылась, и Амиэль Кальведон поспешно взбежала на крыльцо. Я изумился столь раннему визиту. Подруга моей жены еще больше Маран любила веселиться всю ночь напролет и редко просыпалась раньше полудня.
В коридоре послышались торопливые шаги, и не успел я накинуть халат, как дверь распахнулась и в спальню ворвалась Амиэль. Она была в теплом плаще, без косметики, ее глаза распухли от слез. Увидев Маран, Амиэль подбежала к кровати, содрогаясь в рыданиях, и бросилась в объятия подруги, не обращая внимания на мою едва прикрытую наготу. Я отчаянно гадал, что же произошло, чувствуя себя неловко, как это всегда бывает с мужчиной в присутствии плачущей женщины. Я попытался было незаметно выскользнуть из спальни, но Амиэль не оставила без внимания мое трусливое движение.
— Нет, Дамастес, пожалуйста, останься. Не уходи. И я остался. Надев халат, я смущенно опустился в кресло, ожидая, когда Амиэль возьмет себя в руки.
— Он выставил меня за дверь, — наконец, запинаясь, выдавила та сквозь слезы. — Выгнал из собственного дома. Ублюдок! Лживый, изворотливый сукин сын!
Маран принялась утешать подругу, и постепенно, в промежутках между рыданиями и приступами ругательств, Амиэль поведала нам, что Пелсо явился домой на рассвете, пьяный в стельку, и, заявив, что супружеской жизни настал конец, предложил жене в течение часа убраться из дома. Он сказал, что она может забирать с собой все, что ей захочется, но он «больше не может терпеть этот фарс и хочет соединиться с той, кого любит».
Я частенько задумывался, возможно ли длительное существование такого брака, какой был у Амиэль и Пелсо, и цинично приходил к выводу, что невозможно. Больше того, я недоумевал, зачем эти двое, готовые спать с кем угодно, вообще связали себя брачными узами. Однажды я задал этот вопрос Маран, и та ответила, что им приятно бывать вместе и вообще они лучшие друзья. Судя по всему, этой «дружбе» пришел конец.
Амиэль начала немного успокаиваться. Я сходил за нюхательными солями, а когда вернулся, узнал о последнем ударе, нанесенном подруге моей жены: брат любовницы Пелсо, глава провинции Бала-Гиссар, заявил во всеуслышание, что хочет выдать свою сестру замуж и дает за ней большую сумму золотом.
— Вот этот подонок меня и бросил. Так что у меня осталось только то, что он соблаговолил мне отдать, — проскрежетала Амиэль, переходя от отчаяния к ярости. — Все то, что дал за меня в качестве приданого отец, все то, что мы заработали, удачно помещая капитал, — все это мерзавец присвоил себе и не собирается делиться. У меня не осталось ни гроша.
— Думаю, это поправимо, — сказала Маран. — У меня есть кое-какие знакомые, и они поговорят по душам с твоим Пелсо. Я сама уже обращалась к ним за помощью, когда разводилась с первым мужем. Сомневаюсь, что Пелсо заинтересован в крупном скандале, который я запросто могу ему устроить.
Амиэль снова залилась слезами, причитая, что теперь она никому не нужна и ей некуда идти.
— Не говори глупостей, — оборвала ее Маран. — Сейчас ты останешься здесь. У нас. Ты не возражаешь, Дамастес?
Определенно, жене не требовалось спрашивать моего согласия. Я еще не забыл, какой верной подругой была Амиэль. Подсев к ней, я ласково погладил ее по плечу.
— Теперь это твой дом, — тихо прошептал я. — Если хочешь, оставайся здесь до самой смерти.
Вот так Амиэль, графиня Кальведон, поселилась у нас дома.
Император неподвижно сидел за письменным столом, крышка которого, инкрустированная ценными породами дерева, изображала карту Нумантии. У него за спиной на стене висел меч, украшенный чеканкой и драгоценными камнями, а рядом красовался такой же роскошный жезл. Два светильника в человеческий рост выбрасывали к высокому потолку языки красноватого пламени. Этот огонь не давал ни дыма, ни тепла.
Лицо императора было суровым, осунувшимся.
— Садись, — приказал он, и я повиновался. На огромном письменном столе лежала стандартная гелиограмма размером в несколько страниц. — Вот, прочти. Я получил это вчера перед самым закатом от короля Байрана.
Я прочитал послание один раз, затем второй, более внимательно. Это был поразительный документ. Начал Байран с приветствия, перечислив все титулы императора Тенедоса. Далее говорилось, что король только что получил известие с границы насчет в высшей степени печального происшествия — вооруженного столкновения подразделений наших армий. Байран утверждал, что ему было предложено несколько объяснений случившегося, ни одно из которых его не удовлетворило. Для расследования всех обстоятельств создана специальная королевская комиссия, но полный и правдивый отчет будет готов только через сезон-два. Тем временем король спешит принести самые искренние извинения императору Тенедосу и нумантийской армии. Подразделение майсирской армии, участвовавшее в стычке, будет расформировано. Трое офицеров, командовавших им в тот злосчастный день, повешены как простые преступники. Что касается наемников из числа местных жителей, в настоящее время их ищут.
Кроме того, Байран приказал всем сторожевым частям отойти от границы на расстояние двух суточных переходов, гарантируя, что жуткая трагедия больше не повторится. Он обещал сделать щедрые выплаты вдовам и детям погибших нумантийцев, добавив, что вряд ли будет возражать, если Нумантия потребует компенсации на государственном уровне.
Я присвистнул.
— Ваше величество, несомненно, вы обладаете несравненным дипломатическим даром. Мне еще не доводилось слышать, чтобы какой-либо монарх проявлял подобное смирение.
— Значит, вот как ты думаешь, да? — холодно спросил император.
— Разве я ошибаюсь?
— Внимательно перечти конец послания.
В последних двух абзацах говорилось, что король устал от постоянных приграничных стычек между Нумантией и Майсиром и предлагает организовать встречу двух правителей, чтобы четко провести границы. Кроме того, пора обсудить вопрос относительно Пограничных территорий, давно беспокоящий оба государства, и найти решение, удовлетворяющее все заинтересованные стороны, в том числе, быть может, даже обитающих в тамошних краях разбойников. Послание заканчивалось фразой, что настало время «установления царства вечного мира».
— Примите мои поздравления, ваше величество, — сказал я.
— И ты веришь во все это? — насмешливо спросил Тенедос.
— Ну... я не вижу никаких причин сомневаться... Да, мой государь, верю. Разве я ошибаюсь?
— Вот теперь понятно, — продолжал император, — почему искусство магии дается лишь немногим избранным, способным проникнуть за покрывало слов и увидеть правду.
Я заморгал, недоумевая, чем вызывала такая отповедь.
— Король Байран прислал нам подобное послание. Он буквально готов ползти на коленях от самой границы. Он унижается перед нами, — сказал Тенедос. — Почему?
— Быть может, он опасается спровоцировать вас?
— Возможно, — холодно согласился император. — А может быть, он тянет время, чтобы успеть создать могучую армию. Или замышляет застать нас врасплох неожиданным нападением. Моя магия ощущает что-то непонятное, надвигающееся с юга. Впрочем, быть может, собака зарыта в болтовне насчет встречи на высшем уровне. Как часто в прошлом под знаменем мира в государство вторгалась война?
Тенедос едва сдерживал кипящую внутри ярость.
— История содержит немало примеров подобного предательства, ваше величество, — подтвердил я.
— Отлично, — сказал император. — Байран предпочитает нарядиться в шелковую тогу миротворца. Мы последуем его примеру. Дамастес, надеюсь, ты не забыл, что должность верховного главнокомандующего всех наших армий вакантна со времени смерти генерала армии Протогенеса?
Разумеется, я ничего не забыл. Об этом судачили в офицерских клубах по всей Нумантии. Все сходились во мнении, что император оставил эту должность для себя. Бывалые офицеры недовольно ворчали, что она гораздо важнее, чем кажется, добавляя, что у короля, пытающегося руководить всем, в результате ни до чего не доходят руки. Я не обращал на эти разговоры никакого внимания — император и так повелевал всей армией, занимая или не занимая эту должность, ибо мы, военные, дали ему клятву верности. Среди людей в форме было очень мало глупцов, желавших вернуться к пустозвонству недалекого прошлого.
— Завтра утром будет оглашен декрет о твоем назначении на эту должность, — сказал император. — Я еще внимательнее займусь проблемами Майсира, и для того, чтобы изучить их досконально, мне придется часто бывать в других мирах и временах. Я хочу, чтобы армия оставалась четким, отлаженным механизмом. Не сомневаюсь, что ты как первый трибун это обеспечишь. Я преклонил колено.
— Поднимись с пола, дурак! — воскликнул император, улыбаясь. — На самом деле я лишь наградил тебя дополнительными хлопотами... Но все же я хочу, чтобы ты в первую очередь продолжал заниматься созданием Имперской гвардии. Не сомневаюсь, рано или поздно она нам потребуется. И более мощная, чем я предполагал первоначально.
Послушно встав, я отсалютовал императору. Тот рассеянно кивнул, отпуская меня. Пятясь, я отошел к двери и, пошарив за спиной, нащупал ручку. Выходя из кабинета, я обернулся и успел увидеть, как помрачнело лицо императора. Он держал гелиограмму в обеих руках.
— Ублюдок! — бормотал Тенедос. — Трусливый ублюдок! Ты хочешь все испортить!
Вероятно, дилова — единственный сорт колбасы, запрещенный за непристойный вид. Лет за сто до моего рождения Совет Десяти, вечно некомпетентные правители Нумантии, предмет постоянных насмешек населения всей страны, оглянулся вокруг, ища, на чем бы выместить свою злость. Внимание бездарных глупцов привлек новогодний праздник.
Нумантия испокон веку отмечала Новый год с первым пробуждением весны. На целый день прекращались все работы, приостанавливалось действие почти всех законов. Господа переодевались в простых крестьян, крестьяне в господ. Мужчины становились женщинами, женщины мужчинами, и нередко новая одежда начинала диктовать новый образ поведения.
Одним из символов праздника была дилова. Увидев эту колбасу, сразу становится понятно, что Совет Десяти не был начисто лишен мозгов. Она приготовляется из мяса цыплят, яичного желтка, хлебных крошек, соли, перца, петрушки, лука-резанца, тимьяна и специй. Все составляющие хорошенько перемешиваются, после чего осторожно набиваются в оболочку длиной десять дюймов и два дюйма в диаметре. С одной стороны оболочка перетягивается бечевкой, другой конец чуть приплющивается и тоже перевязывается так, чтобы содержимое слегка торчало. В результате получается нечто очень похожее на мужской член. Колбаски варятся, затем немного коптятся, после чего их жарят на углях уличные торговцы. Сходство усиливается специальной булочкой в виде кренделька, закрученного с двух сторон, с которой подается дилова. Для вкуса колбаска поливается адски жгучим белым соусом из гермонасского перца, после чего ее можно есть.
Совет Десяти попытался запретить не только новогодний праздник, но и все его символы. В результате стражники и чиновники разогнали благородных господ по домам, а тем временем толпы простолюдинов подняли бунт, разгромив все вокруг. На следующий год о запрете уже никто не вспоминал, и снова наступала полная анархия.
— До Нового года остается три дня, — объявила как-то вечером после ужина Маран. — В этом году мы будем отмечать его так, как никогда прежде.
Губы Амиэль тронула улыбка, чему мы очень обрадовались. Молодая женщина старалась изо всех сил вернуть свою былую веселую беззаботность, но удавалось ей это редко.
Маран сдержала свое слово, и служители закона набросились на Пелсо стаей назойливых хорьков. Похоже, ловелас оказался к этому не готов, так как он поспешил вместе со своей дамой сердца покинуть столицу и временно укрыться в Бала-Гиссаре.
— Полностью с тобой согласен, — тотчас же заявил я, но сразу опомнился: — Однако возникнут определенные проблемы.
— Проблемы существуют только для того, чтобы их решать, — величественным тоном промолвила Маран.
— Превосходно. Разбирайся вот с этой: в Никее существует достаточно людей, не питающих к нам добрых чувств.
— Ты имеешь в виду Товиети, — догадалась Маран.
— Да. Так что, если мы выйдем на улицу, за нами будет тащиться, гремя оружием, длинная свита телохранителей. Извини.
— Гм, — задумчиво произнесла моя жена. — Ну, а ты что предлагаешь?
— Почти ничего, — признался я. — Во-первых, думаю, мне придется работать до темноты. А потом можно будет пригласить с десяток самых близких друзей на ужин. С балкона нам будут видны река, праздничный фейерверк и магические явления.
— Как заманчиво! Графиня Кальведон, — обратилась Маран к Амиэль, — будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
— В скучного зануду? — насмешливо переспросил я. — Умоляю, о чем это ты?
— Взгляни на себя в зеркало, — презрительно бросила Маран. — Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
Я взгрустнул, думая о предстоящем празднике и о том, что всего один раз отмечал Новый год в Никее вместе со своей женой. С другой стороны, никто никогда и не говорил, что быть военачальником — это лишь значит принимать парады и получать ордена.
Ночью Маран самодовольно заявила, что решила все проблемы. Но каким образом, она не желала признаваться. Я решил совершить обходной маневр, выведав все у Амиэль, но подруга жены в ответ лишь хихикала, заверяя меня, что я сам все увижу и праздник будет даже лучше, чем предсказывает Маран.
— О вы, у кого нет веры в истинную магию, — произнесла нараспев провидица Синаит, — пришел ваш черед пролить горькие слезы.
— А потом куролесить до самого рассвета, — вставила Маран.
Подруги стояли за провидицей, пытаясь сохранить серьезные лица. Синаит держала в руках небольшой саквояж с магическими инструментами и крошечный флакончик. Положив саквояж на стол, она достала кусок мела и принялась чертить что-то на полу библиотеки.
— Это не заклинание, — пояснила провидица Синаит, рисуя загадочные символы внутри странного треугольника с волнистыми сторонами, — а скорее контрзаклинание. Мы воспользуемся иссопом, скользким вязом, диким плющом, желтым щавелем, желтокорнем и другими травами. Как правило, они применяются при видениях, но мы сейчас попробуем сотворить заклятие противоположностей. Прошу вас встать в углах этого треугольника...
Мы повиновались. Синаит встала в центре.
— Слова, которыми я воспользуюсь, обладают силой, — принялась распевать она, — силой, заключенной в них самих, силой, предназначенной, чтобы отдавать, силой, предназначенной, чтобы брать. Пусть ваши уши не слышат то, что я скажу, ибо в противном случае мои слова подействуют и на вас.
Не успела провидица произнести эту фразу, как я полностью оглох. Я видел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни звука. Пропал гул толпы, собравшейся на берегу реки. Я пробыл глухим несколько мгновений, затем Синаит достала из сумочки на поясе маленькую веточку, покрытую зелеными листьями, и по очереди махнула ею в сторону каждого из нас. Слух тотчас же вернулся.
— А теперь подойдите сюда, позвольте прикоснуться к вам этой заколдованной веткой. Сначала вы, Дамастес.
Я подчинился. Затем провидица попросила приблизиться женщин.
— Вот и все, — наконец улыбнулась она.
— Что это было? — спросил я.
— Мое защитное заклинание, — довольно произнесла Синаит. — И весьма неплохое. Для того чтобы увидеть сквозь него, нужно быть хорошим чародеем и при этом полностью сосредоточиться. Надеюсь, вы останетесь довольны. Теперь даже близкие друзья, увидев вас, не узнают. У них мелькнет смутная мысль, что вы отдаленно напоминаете кого-то знакомого, но кого именно, они так и не поймут. А чужого человека вы просто не заинтересуете; он поспешит перевести взгляд на что-нибудь более любопытное. Чего, не сомневаюсь, в эту ночь будет предостаточно, — продолжала она. — Однако, если вы захотите быть узнанными, достаточно будет лишь прошептать: «Пра-реф-вист», желательно не рассмеявшись над этими глупыми словами, и тот, на кого вы смотрите, тотчас же вас узнает.