Банч Кристофер. Король-Демон

   Но сейчас меня интересовало только одно: армия, в первую очередь молодой гвардейский корпус. Я часто поднимался вверх по реке к Амуру, чтобы лично наблюдать за ходом подготовки. Кроме того, у меня была масса работы с бумагами, в том числе анализ донесений нашей разведки, действующей в Майсире.
   Теперь мы с императором встречались гораздо чаще. Тенедос ни разу не заводил разговора о моем разводе, за что я ему был очень признателен. Два-три раза я ловил на себе его сочувствующий взгляд, но этим все и ограничивалось.
   Как-то незаметно прошел Сезон Пробуждения, и наступил Сезон Жары. Я пытался убедить себя, что моя душевная рана затягивается, но стоило кому-нибудь случайно упомянуть при мне имя Маран, или я случайно натыкался в информационном листке на рассказ о планах графини Аграмонте на предстоящий светский сезон — и едва затянувшийся шрам снова начинал кровоточить. Маран не вернулась к своей прежней жизни, когда она презирала беспечно порхающих светских мотыльков, всецело отдавая себя наукам и искусству. Сейчас ни одно придворное событие или бал не обходились без графини, ее поклонников, описания последнего, необыкновенного платья и так далее.
   Я сознавал, что лишь время залечит боль.
   Как только стало известно о том, что Дамастес Прекрасный снова свободен, мне стали поступать всевозможные предложения — как тонкие намеки, так и весьма откровенные признания.
   Еще отвратительнее были недвусмысленные заявления отцов и братьев, готовых на все ради того, чтобы породниться с такой высокопоставленной персоной — или через законный брак, или менее официальным путем. Я оставался непреклонен. У меня не было никаких желаний, никаких стремлений на этот счет. Мои чувства сгорели вместе с Ирригоном, умерли вместе с Амиэль, зачахли, когда от меня ушла Маран.
   Плохие новости принес в Ренан маленький, дружелюбно настроенный майсирец. Он был одним из агентов Кутулу и действовал под прикрытием мелкой торговли, в основном контрабандным спиртным. Это позволяло ему путешествовать по стране, переходя от одного армейского гарнизона к другому. Его открытие было настолько важным, что он рискнул лично отправиться через границу по смертельно опасному Сулемскому ущелью, не полагаясь на курьеров.
   Король Байран призвал три «класса», то есть возрастные группы, служить полный срок в армии — такого на нашей памяти не случалось по крайней мере лет тридцать. Кроме того, нынешним военным было предписано вместо увольнения в запас оставаться на службе. Для мобилизации армии могла быть только одна причина — у королевства имелся лишь один потенциальный враг.
   Через день поступили новые, еще более тревожные сведения. На этот раз их прислало наше посольство в Джарре. Король Байран созвал на совещание в столицу всех наиболее могущественных чародеев Майсира. Самым зловещим было то, что цель совещания была провозглашена государственной тайной.
   Я приказал Петре ускорить подготовку гвардейских частей. Теперь занятия должны были проходить непрерывно; отменялись все отпуска и увольнения. Кроме того, вербовщики стали набирать новых рекрутов, завлекая их более щедрыми обещаниями.
   Война надвигалась все ближе.
   Однажды всю ночь в небе барабанной дробью гремела гроза, словно конница небожителей проносилась над землей парадным строем. Засверкали молнии, сначала отдаленными зарницами, затем сплошным заревом, не уютным белым свечением, а красными, зелеными, багряными сполохами, каких никто никогда не видел. Надвигалась страшная гроза, но в ту долгую ночь на землю не упало ни капли дождя.
   Через день после этого, около полуночи, меня срочно вызвали во дворец к императору. Я уже давно обнаружил, что заснуть гораздо легче, если предварительно уработаться до изнеможения, поэтому прибывший гонец застал меня за письменным столом. Надев портупею с мечом и шлем, я галопом поскакал во дворец, без труда оторвавшись на Лукане от своего эскорта.
   Император Тенедос выглядел так, словно он вел долгую борьбу с демонами. Судя по всему, в последнее время спал он очень мало и во сне ему являлась не действительность, а царство зла.
   — Дамастес, эта встреча должна навсегда остаться в строжайшей тайне, — без обиняков начал император.
   — Как прикажете, ваше величество.
   — Повторяю, навсегда,что бы ни случилось. Я почувствовал раздражение.
   — Мой государь, если мое слово недостаточно крепкое, разве будет лучше, если я повторю его дважды?
   Тенедос вспыхнул, но тотчас же взял себя в руки.
   — Ты прав. Приношу свои извинения.
   Даже сейчас, после всего того, что случилось, после предательств и измен мне все равно очень трудно продолжать, нарушая данное слово. Но я обязан это сделать.
   Император принялся расхаживать взад и вперед, прижимая руку к сердцу, словно произнося клятву.
   — Гроза прошлой ночью была результатом моей магии, — начал он. — Я не стану... я не могу... я не скажу тебе, кого или что я призвал на помощь. Я пытался проникнуть в будущее, получить хоть какой-то намек на то, какая судьба уготована Нумантии. Как правило, ничего хорошего такие попытки не дают. Демоны... или боги... обладающие способностью заглянуть за пределы настоящего, не слишком радуются, когда их донимают просьбами такие ничтожества, как мы.
   Естественно, будущее не является высеченным в камне. Все может измениться за одно мгновение, вследствие самых малозначительных событий. Например, ребенок, направляющийся за покупками на рынок, изберет другой путь и вместо того, чтобы увидеть какое-то чудо, которое распалит его любопытство, что в конечном счете сделает из этого ребенка великого мага, не увидит ничего, кроме пыльной дороги и пустых, скучных людей, и, когда вырастет, станет всего лишь одним из них.
   Я терпеливо ждал, понимая, что император пытается собраться с духом. Словно прочтя мои мысли, Тенедос пристально посмотрел на меня.
   — Отлично, — сказал он. — Перехожу прямо к делу. Мы не должны начинать войну с Майсиром.
   — Ваше величество? — изумленно ахнул я.
   — Мы оба считали, что это предначертано судьбой, что у нашего народа нет иного пути, — сказал Тенедос. — Но если мы объявим Майсиру войну, Нумантия обречена. Майсир безжалостно расправится с нами. Вот что ответили мне демоны, духи — все те, у кого я просил совета.
   Нам по-прежнему предопределено столкнуться с Майсиром, потому что в этом мире может быть только одна великая держава. Но мы не должны воевать с нашим южным соседом по крайней мере еще пять лет, пока наше государство не окрепнет и наша армия не станет могучей и непобедимой.
   — Ваше величество, вы позволите говорить откровенно? — спросил я.
   — Разумеется.
   — Все было бы гораздо проще, если бы вы узнали это еще тогда, когда король Байран прислал ответ на ваше первое послание — он извинялся за инцидент с уничтожением эскадрона 20-го Кавалерийского полка.
   — Знаю, — сказал Тенедос, сдерживая внутреннюю ярость. — Я перешагнул дозволенные рамки. Толку от этого не больше, чем от скорби по поводу совершенных в прошлом ошибок. Сейчас вопрос стоит так: что делать дальше? Как нам себя вести, чтобы выиграть время?
   — Король Байран предложил устроить личную встречу двух монархов, — после некоторого раздумья сказал я. — Быть может, следует напомнить ему об этом? Или вам стоит сначала отправиться в Ренан, а затем обратиться к Байрану, приглашая его на совещание?
   — На это я пойти не могу, — резко ответил император. — Создастся впечатление, что я о чем-то упрашиваю Майсир. Байран сразу же увидит нашу слабость и без промедления нанесет удар. Впрочем, поправлюсь: я не могу идти на это, предварительно не прощупав почву. Вот для чего ты мне и нужен. Дамастес, с тех пор как мы вместе, я уже не раз посылал тебя выполнять самые необычные поручения. Сейчас предстоит наиболее опасное из них.
   — Неужели что-нибудь может быть хуже приказа проникнуть в замок Чардин Шера с волшебным снадобьем и куском мела? — усмехнулся я. — В тот раз у меня не было никаких шансов остаться живым.
   — Может, — сказал Тенедос. — Это поручение гораздо хуже. Потому что сейчас я прошу тебя выполнить задачу, не имеющую никакого отношения к навыкам и искусству солдата. Я хочу, чтобы ты отправился ко двору короля Байрана в качестве моего полномочного посланника.
   — Мой государь, я же не дипломат!
   — Именно поэтому я посылаю тебя. У меня есть не меньше полусотни говорунов, способных за час убедить тебя, что ты никакой не Дамастес а'Симабу, а горный козел. И у короля Байрана предостаточно таких же гладкоречивых политиков. Но если в Джарру отправишься ты, Байран поймет всю серьезность моих намерений. Если егосамый знаменитый военачальник прибыл ко мне с переговорами о мире, я обязательно бы его выслушал.
   Я задумался. Тенедос был прав.
   — Но что я скажу, что смогу предложить?
   — В твоей власти делать все, что ты посчитаешь нужным, для предотвращения войны. Иди на любые уступки. Если придется, уступи Майсиру часть или даже все Спорные Земли. Если король Байран вспомнит о давнишних притязаниях Майсира на часть Юрея — пусть получит его. Дамастес, иди на всё!Мы должны любой ценой сохранить мир, не допустить развязывания войны.
   — Мне понравилось твое предложение насчет Ренана! — взволнованно продолжил Тенедос. — Как только переговоры будут завершены и забрезжит надежда на мир, скажи королю Байрану, что я встречусь с ним в Ренане... или даже за границей Нумантии, на территории Майсира, если мне будут даны гарантии безопасности.
   Дамастес, отправляйся в Джарру и принеси мне мир. Я прошу —нет, приказываю тебе выполнить самую важную задачу, с которой столкнулась Нумантия с тех пор, как я взошел на престол.
   Взгляд императора жег меня насквозь; я прочел в нем искренность.
   — Хорошо, ваше величество. Я поеду в Майсир... и сделаю все, что в моих силах.
   Тенедос как-то весь обмяк.
   — Хвала Сайонджи, — прошептал он. — Ты только что спас наше государство.
   Но как, черт побери, мне добраться до Джарры? Единственная известная мне дорога проходила через Сулемское ущелье, мимо столицы Кейта Сайаны, а затем через границу в Майсир — именно там пролегал караванный путь в Джарру.
   Но в Сайане, столице Кейта, до сих пор сидел на троне ахим Бейбер Фергана. Услышав обо мне, он прикажет всем солдатам своего королевства обнажить мечи, а всем колдунам-джакам в горах твердить заклинания, призванные поразить меня молнией.
   Я никак не мог выбрать наиболее безопасный и быстрый способ путешествия — взять в качестве эскорта целый кавалерийский полк, скорее всего Юрейских Улан, или же двигаться без сопровождения, инкогнито, как я уже не раз делал в прошлом.
   Я приказал принести мне карты, что было большой ошибкой. Не успел я посидеть над ними и двух часов, как ко мне пришел гость. Трибун Йонг, настоявший на том, чтобы я принял его без промедления. Торопливо прикрыв карты, я бросил сверху первую попавшуюся папку с документами. Войдя в комнату, Йонг кивнул и сразу же прошел к столу с картами.
   — Симабуанец, ты считаешь себя очень умным? — криво усмехнулся он.
   Я недоуменно молчал.
   — Как ты собираешься пересечь Кейт? — продолжал Йонг.
   — Проклятие, как тыузнал? — с трудом выдавил я.
   — Хоть ты и произведен в трибуны, ты все равно остался дураком, — ухмыльнулся Йонг. — Ты забыл, что я уроженец Кейта. Я служу Нумантии — в настоящий момент, — но родом я из Кейта. Я знаю все,что можно знать о моей стране и о том, кто ею интересуется. Когда мне случайно становится известно, что первый трибун, генерал армии, запрашивает карты Сулемского ущелья и караванного пути от Сайаны к майсирской границе, что, по-твоему, я должен подумать?
   — Йонг, в хитрости тебе нет равных.
   — Ха! — ответил мой гость. — Но из того, что ты, варвар, не научился пить огненную воду, еще не следует, что ты не можешь быть радушным хозяином.
   — Третий шкаф от окна, — сказал я. — Там и стаканы.
   Перебрав бутылки, Йонг остановился на одной из них и, сорвав восковую печать, вытащил зубами пробку и выплюнул ее на пол.
   — Я так понимаю, ты собираешься выпить ее в одиночку.
   — Естественно, — улыбнулся он. — Чем еще ты сможешь расплатиться с человеком, который собирается спасти тебе жизнь? — Налив себе стакан, Йонг осушил его залпом и удовлетворенно крякнул. — Хорошо. Помои тройной очистки. Этой мочой можно очищать мечи от ржавчины. — Он снова наполнил стакан. — Бедняжка, — промурлыкал Йонг, подходя к столу и снимая с карт покрывало. — Пытаешься решить, как пересечь мою родину, — на цыпочках или с развернутыми знаменами под бой барабанов, да?
   — Ну, не дают мне иметь свои маленькие тайны! — пожаловался я.
   — Куда тебе с такой тупой, покорной рожей! Я считаю оба плана чистейшим козьим дерьмом, — сказал он. — Если ты пойдешь с солдатами, тебе придется взять всю нумантийскую армию, черт возьми, в противном случае ахим Бейбер Фергана будет охотиться на тебя. Я прекрасно его понимаю, потому что я научил себя мыслить, как мыслит свинья. Как мыслит умная свинья, вроде Ферганы, а? Твой старый знакомый костьми ляжет, чтобы посадить тебя в железную клетку на окраине Сайаны и наблюдать за тем, как ты будешь там гнить заживо.
   — Итак, первый план глуп, — закончил Йонг. — Ха! — Он выпил. — Правда, второй еще глупее. Ты вспомнил, как мы забрались в пещеру к этому чертову демону Тхаку и перебили всех его Товиети. И сейчас ты собираешься нарядиться сельским дурачком и в таком виде пересечь весь Кейт, да?
   Я угрюмо кивнул.
   — Ха! — снова с чувством воскликнул Йонг, презрительно смахивая карты на пол. — А теперь слушай, симабуанец, что ты будешь делать. Ты пересечешь границу, но в Кейт ты даже ногой не ступишь.
   — Я полечу по воздуху, — усмехнулся я.
   — Нет. Ты отправишься туда, где у горных баранов от страха кружится голова. Ты поднимешься над облаками и сможешь мочиться на них, но твоя моча будет замерзать, не достигая земли. Я, Йонг, знаю другой путь. Тайную тропу, которая доставит тебя прямо в самое сердце Майсира.
   Его лицо озарилось злорадным торжеством.
   — Ну а теперья могу оставить себе эту бутылку?
   Солнце взошло меньше часа назад, и набережные были пусты. Остановив своего коня, я оглянулся на пятиэтажное здание, бывшее моим домом.
   На верхнем этаже, в окне за балконом, в той комнате, где была наша спальня, едва заметно шелохнулась занавеска.
   Мне показалось, я увидел за ней чей-то силуэт.
   Утренний ветерок снова колыхнул занавеску и утих. Наступила полная тишина. Никто так и не вышел на балкон.
   Подождав, я тронул коня. Тот, фыркнув, медленно застучал копытами по мостовой. Я ни разу не оглянулся.
   Час спустя я уже был на корабле, поднимавшемся по реке к майсирской границе.

Глава 15
ТРОПА КОНТРАБАНДИСТОВ

   Канан быстро поднялся по реке к Ренану. Опередив нас, туда уже отправились зашифрованные гелиограммы; дальше в Джарру известие о моем прибытии понесут гонцы, так что в условленном месте меня встретят негареты, майсирская пограничная стража.
   Я взял с собой пять человек. Моим помощником и командиром отряда был назначен капитан Ласта. Я подумывал о том, чтобы взять провидицу Синаит, но Тенедос сказал, что это будет нарушением протокола. Сейчас, оглядываясь назад, я ломаю голову, сказал император правду или же им двигали иные побуждения.
   Из чистого злорадства я произвел Карьяна в проводники, однако меня ждало разочарование. Верный ординарец лишь смерил меня презрительным взглядом и, пробормотав что-то насчет того, что всему придет свой срок, отправился в казарму собирать вещи. Кроме того, со мной отправились в путь сержант Свальбард, угрюмый верзила; лучник Курти, еще один улан, к чьему мастерству я относился с огромным уважением; и рядовой Маных, чье умение обращаться с луком я помнил еще по Каллио. К огромному изумлению Маныха, я произвел его в сержанты. Впрочем, осознав, что он все равно остался «нижним чином», Маных пожаловался на это Карьяну.
   Тот усмехнулся.
   — Поскольку ты среди нас все равно младший по званию, нам не придется долго выбирать, кого отправить за дровами, когда объявят привал. Ну а почему тебе дали очередной чин — скоро ты сам все поймешь. Мой господин хоронит всех тех, кому вешает лычки. И не только их. Ничего, твоя вдова будет получать большую пенсию. Мой господин — человек очень добрый.
   Прежде чем Карьян заметил, что я случайно подслушал его монолог, я бесшумно удалился.
   Нам предстояло взять в Ренане лошадей и отправиться на юг, а затем на запад, пересечь Спорные Земли к западу нагорья Урши и выйти на тайную тропу Йонга.
   Мы с Йонгом провели вместе четыре дня, снова и снова повторяя в мельчайших подробностях этот путь, используя не только довольно приблизительные карты нагорья, но и весьма точные, хотя и своеобразные указания Йонга: «Свернешь с тропы, когда дойдешь до третьей излучины ручья. У этой излучины растет высокое дерево; влево у него торчит ветка, почти такая же толстая, как ствол. Ты без труда узнаешь это дерево, потому что на ветке сохранились остатки веревки. Когда-то я повесил на ней своего давнишнего приятеля за нечистоплотность в делах. Быть может, под деревом еще валяются его кости, если только их не растаскали шакалы».
   Йонг очень неохотно поделился со мной секретами этой тропы. Он собирался сам отправиться с нами, утверждая, что жители равнин ни за что не смогут найти начало тропы, не говоря уж о том, чтобы не потерять ее в горах. Я ответил ему решительным и категоричным отказом; Йонг спорил, убеждал, угрожал, даже умолял. Но я твердо стоял на своем. Уж он-то должен был понимать, что я ни за что не позволю трибуну, тем более предводителю всех разведчиков и диверсантов империи отправиться со мной в неизвестность — каким бы важным ни считал император мое поручение.
   Наконец Йонг, сверкнув глазами, кивнул.
   — Нумантиец, я услышал твой приказ. Хорошо.
   Я решил, что разговор на эту тему окончен. Увы, я плохо знал Йонга.
   После отплытия из Никеи я двое суток не выходил из своей каюты, так как мне предстояло изучить и подписать около трех пудов всевозможных документов. Но всему приходит конец. Когда у меня не осталось ничего, напоминающего о Никее, письменном столе и бумагах, я поднялся на палубу. Моросил мелкий, нудный дождик. Ощутив лицом влагу, я почувствовал, как вода омыла мое тело, мысли, душу.
   «Канан» до сих пор не вышел из дельты Латаны, и порой берега сходились почти вплотную, хотя выкопанный судоходный канал был достаточно глубок. Я разглядывал пеструю водоплавающую птицу, восхищаясь ее ярким оперением, и совершенно не обращал внимания на моряка, стоящего поблизости спиной ко мне.
   — Этой птице повезло, симабуанец. Если бы ты встретил ее на берегу, имея лук и стрелы, ее перья украсили бы одну из твоих шляп.
   Разумеется, это был Йонг.
   Я начал было задавать вопросы, но вовремя опомнился. Это лишь усилит злорадство уроженца Кейта. Вспомнив те дни, когда я муштровал новобранцев на плацу, я придал лицу гневное выражение.
   — Трибун Йонг, как ты посмел нарушить мой приказ!
   — Посмел, — ухмыльнулся Йонг.
   — Я могу приказать взять тебя под арест и доставить обратно в Никею закованным в цепи.
   — Ты можешь попробовать, — зловещим голосом подтвердил Йонг. — А можешь смириться со случившимся и угостить меня выпивкой.
   Наконец-то я смог с ним расквитаться.
   — На борту нет ни капли спиртного, — сказал я. — Поскольку я алкоголь не употребляю и мы выполняем приказ императора, я особо указал каптенармусу не брать с собой выпивку.
   — Ах ты... ах ты подлый змей! — прошипел Йонг. — Ты все знал! Ты обо всем догадался!
   Приложив палец к носу, я сделал умное лицо.
   Мы сошли на берег в небольшом доке, расположенном на самой окраине Ренана. Нам не хотелось привлекать к себе внимание и терять целую неделю, общаясь со льстивыми чиновниками и военачальниками Юрея. Лошади нас уже ждали. Загрузив свои пожитки, мы проехали по живописным пригородам Ренана и вскоре оказались среди бескрайних полей, щедро политых дождями. Чем больше мы отдалялись от цивилизации, приближаясь к неведомому, тем радостнее мне становилось.
   Широкая проторенная дорога манила вперед, и мы, не обмолвившись ни словом, положили руки на рукоятки мечей.
   — Иногда и вы, жители плоских низин, можете чему-то научиться, — заметил Йонг. — Это дорога для дураков. На ней очень удобно устраивать засады. Мудрые же люди используют ее лишь в качестве ориентира, убеждаясь, что не сбились с пути.
   Я не обращал внимания на его оскорбления, полный решимости действовать самостоятельно, основываясь на полученных от него указаниях. Отыскав взглядом скалу конической формы, я встал так, чтобы она оказалась на одной линии с рощицей, смутно виднеющейся на склоне холма, и стал искать ответвление.
   — Вот, — наконец сказал я, направляя своего коня к едва темнеющей среди скал расселине.
   Только когда мы оказались совсем близко, выяснилось, что за расселиной начинается настоящая, довольно широкая тропа. Йонг одобрительно хмыкнул.
   Перед нами простирались холмы, переходящие в безлесые, неприступные горы.
   Храм показался в снежной пелене бурана совершенно внезапно, нависший над узким ущельем, словно усевшийся на скалу орел. Он был построен из потемневшей древесины обстоятельно и качественно. Его окружали каменные изваяния сказочных существ, упоминаний о которых я не встречал ни в одном известном мне мифе. Загнутые вверх свесы крыши венчали фигуры демонов. Мне захотелось узнать, кто и когда построил этот храм, ибо люди, живущие в деревеньке, насчитывающей с десяток хижин, не смогли бы совершить такую работу за целую вечность даже с помощью богов. Посмотрев на пустые, без стекол, прямоугольники окон, я непроизвольно поежился.
   Йонг глядел на огромную постройку, точнее, несколько соединенных вместе строений, с неприкрытой ненавистью. В его наставлениях об этом месте не было никаких упоминаний, кроме того, что здесь мы сможем обменять наших лошадей на более выносливых животных. Подойдя к Йонгу, я спросил, в чем дело.
   Он покачал головой.
   — Ни слова. Только не сейчас.
   Я больше не стал приставать к нему, но подал знак своим людям, постучав по рукоятке меча, а затем по затянутой в перчатку правой руке. Этот сигнал был передан дальше по цепочке, и маленький отряд приготовился к любым неожиданностям. Когда мы подъехали к ступеням храма, над долиной раскатился звук гонга, и массивные ворота распахнулись. К нам навстречу вышел человек. Он был очень молодой, лет двадцати, не больше, стройный, с бритой головой. Несмотря на снежный буран, одет он был в одну тонкую рясу, переливающуюся всеми красками лета. Юноша величественно шагнул к нам, словно монарх, окруженный невидимыми придворными.
   Он ждал нашего приближения, скрестив руки на груди.
   — Приветствую вас, — произнес он по-нумантийски, но с сильным акцентом.
   Голос у него был мягкий, похожий на женский.
   — Мы приветствуем тебя, Оратор, — сказал Йонг.
   — Вам известно мое звание, — сказал юноша. — Вы уже бывали здесь?
   — Я здесь не впервые, но мои спутники никогда не были в этих краях.
   Юноша по очереди пристально оглядел нас, и его взгляд показался мне более пронизывающим, более леденящим, чем бушующая вокруг вьюга.
   — Для торговцев вы путешествуете налегке, — заметил Оратор. — Или вы везете в сумах золото, чтобы накупить товаров в Майсире?
   — У нас другая цель.
   — А, — сказал Оратор. — Мне следовало бы догадаться. Вы военные. Это видно по вашему платью, по тому, как вы держитесь в седлах. И вам нужно?..
   — Нам нужны вьючные животные, — сказал Йонг. — Место для ночлега. Возможно, еда. Мы готовы заплатить.
   — Вам известен обычай?
   — Да.
   Йонг предупреждал, что каждый из нас должен будет сделать подарок жителям деревни — какой-нибудь предмет теплой одежды. Я нашел это очень разумным.
   — В таком случае, добро пожаловать, — сказал Оратор. — Но вы сможете оставаться у нас только до рассвета. Утром вам придется снова тронуться в путь.
   — Мы подчинимся твоей воле, — ответил Йонг. — Но почему ты наложил на нас такие ограничения? Когда я был здесь в прошлый раз, этого не было.
   — Тогда не я был Оратором; к тому же я тебя не помню, — сказал юноша. — Но я чувствую кровь. Кровь вокруг вас, кровь у вас за спиной, и гораздо больше крови ждет вас впереди. Я не хочу, чтобы вы задерживались, иначе здесь останется ваш след.
   Он указал на деревню, и я увидел две распахнутые двери — одна в хижину, другая на конюшню.
   — Ступайте, — произнес юноша ни грубо, ни учтиво и скрылся в храме.
   Два крестьянина помогли нам почистить лошадей, три женщины приготовили ужин: густую похлебку из чечевицы, приправленную помидорами, луком и другими овощами, а также острыми специями, которые я никогда прежде не пробовал. Поев, мы разложили наши скатки на деревянных скамьях, где только что ужинали. Несмотря на то что дверь в хижину заперли на прочный деревянный засов, я на всякий случай поставил рядом свою скамью и положил под голову меч.
   Спал я плохо; всю ночь меня мучили бессвязные кошмары. Мне снились причудливые чудовища, заснеженные поля сражений, усеянные трупами, реки, красные от крови, алое пламя пожаров и жуткие крики умирающих женщин. Я то и дело просыпался и лежал какое-то время, не в силах понять, где я, а затем постепенно приходил в себя и снова засыпал под звуки завывающей на улице метели.