Страница:
– Стэн, скажи, а с сигарами действительно меньше куришь? – Вадим с трудом подбирал правильные глагольные формы, но на курсах его научили – не думай, как говорить, и само все сложится. Главное – говори!
– Ну да, конечно! – Стэн с удовольствием откликнулся на тему, ему близкую и интересную.
– Надо мне тоже попробовать! Хотя, честно говоря, очень не люблю менять что-либо в своей жизни.
– Это неправильно! Раз в 7 лет надо менять даже работу. Так утверждают психологи.
– Возможно. Но любимый вид спорта ты не меняешь уже лет 20? – Вадим заговорщически улыбнулся.
– Это – правда! – Стэну явно понравилось, что Вадим интересуется его жизнью. Семья и спорт – постоянные ценности.
Вадим решил, что «клиент готов», благо тот сам дал повод заговорить на интересующую Вадима тему.
– Но, согласись, 3 месяца – это не 7 лет? – Вадим вопросительно смотрел на Стэна. Тот явно не понимал, к чему клонит Вадим, и, вскинув брови, спросил:
– Ты о чем?
– О том, что наша стажировка спланирована неправильно. Не успел я привыкнуть к работе в «Брайан энд Твид», а уже должен отправляться в никому не известную фирму «Уайт энд Кейс», – Вадим верно рассчитал, что лобовая лесть сработает.
– Почему никому не известную? – как бы возразил Стэн, но с удовлетворенной улыбкой на лице. – Это очень большая фирма.
– Слишком большая, чтобы там нашлось у кого-нибудь время меня чему-то учить. А у вас, американских юристов, можно очень многому научиться! – «Вперед и с песней! Льстить, так льстить!» – закусил удила Осипов. И не ошибся.
Лицо Стэна расплылось не в американской дежурной улыбке, а в искренней и самодовольной.
– И что ты предлагаешь?
– Я хочу остаться в «Брайане» до окончания всего срока стажировки, – выпалил Вадим. Настал момент истины. От реакции Стэна зависел весь его план, выработанный в поезде.
– Это вряд ли возможно, – Стэн растягивал слова, что-то на ходу соображая, – у нас контракт с Эй-Би-Эй.
– Ну, я думаю, что ты тот юрист, который сможет найти лазейку в любом контракте. Кроме того, мне кажется, для репутации «Брайана» будет полезно, если советский стажер предпочтет остаться в этой фирме, а не идти в другую, пусть и большую. И еще…
– Я должен подумать, – перебил Стэн, но Вадима это никак не задело. В глазах Джонса мелькнул огонек, который более чем красноречиво давал понять – идея ему пришлась по душе.
– И последнее. Я так много слышал про американскую свободу, права личности, право на выбор. Это что, пустые разговоры? А если нет, то я хочу реализовать свое право выбора! – Вадим решил, что лесть лестью, но и политическая провокация лишней не будет.
Стэн внимательно посмотрел на Вадима. Первый раз с нескрываемым интересом.
Неделю Стэн молчал. Но это не означало, что он забыл о разговоре. Судя по тому, как активно Кевин стал крутиться вокруг Саши и Вадима, выспрашивая про впечатления, дальнейшие планы по жизни, задание ему было дано вполне конкретное. Несмотря на языковой барьер, лишавший ребят возможности задавать вопросы в совсем уж завуалированной форме, кое-что они из Кевина вытянули. Не впрямую, конечно, а по кусочкам. Вадим задавал одну часть вопроса, Саша другую. И так весь день, вразбивку и как бы между прочим. Вечером складывали общую картину.
Выяснилось: Стэн стал активно собирать всю информацию об Осипове, которую мог добыть. Даже потревожил своих знакомых в посольстве США в Москве.
Первоначально переговоры с Эй-Би-Эй закончились полным провалом. Однако Джонс не сдался. Один из его «гребцов», сенатор, позвонил президенту Эй-Би-Эй. О чем они договорились, узнать не удалось. Но позиция организаторов стажировки смягчилась: теперь они настаивали только на том, чтобы какую-то часть стажировки Вадим проходил вне Вашингтона.
До Лениной защиты оставалось две недели. Больше тянуть было нельзя. Вадим позвонил Барбаре и спросил, может ли она оформить для его жены частное приглашение в Америку сроком на три месяца. Барбара радостно завопила в трубку: «Ноу проблем!» Через два дня перезвонила – с отказом. Оказывается, приглашающий подписывает документ, что принимает на себя возможные расходы по медицинской помощи. На такой риск Барбара пойти не может…
Саша, узнавший про ее отказ, взвился до потолка! Ничего не сказав Вадиму, поехал к своей Нэнси. Как он с ней разговаривал, чем убеждал, и убеждал ли вообще, он так никогда и не рассказал. Только назавтра привез нотариально заверенные два приглашения – одно для Лены и второе для своей Оли.
В тот же день через посольского знакомого Вадима оба документа дипломатической почтой отправились в Москву. Марлен обещал ускорить оформление документов Сашкиной жены, а Лене Вадим велел обратиться к Терешковой. К счастью, паспорт уже есть и выдан по ССОДовской линии.
Стэн вызвал Вадима совершенно неожиданно. В самом конце дня, когда Осипов уже собирался ехать на курсы. Занятия подходили к концу, и прогуливать перед выпускным тестом не стоило. Но разговор со Стэном был явно важнее.
– Я предлагаю тебе еще раз подумать над твоей просьбой, – мрачно начал Стэн.
– Что ты имеешь в виду?
– У нас есть такая поговорка: «Нельзя класть все яйца в одну корзину», – Стэн не иронизировал в своей обычной манере, а вел бизнес-переговоры. – Я ничего не обещаю в случае, если ты останешься на все время с нашей фирмой. Если ты пойдешь в «Уайт энд Кейс», шансы, как минимум, удваиваются.
– Ты о каких шансах говоришь, Стэн? – Вадим сделал вид, что не заметил ловушку.
– Шансы зацепиться за Америку, – удивился несообразительности коллеги американский адвокат.
– А мне это и не нужно. Я хочу здесь максимуму научиться, а не зацепиться. Кстати, если говорить о «зацепиться», то это американская юридическая фирма должна была бы хотеть зацепиться за меня, а не я за нее! – Вадим испугался собственной наглости, но здесь, в Америке, скромничать не принято. И главное, на каком бы языке ни шли переговоры, от кого бы ни зависело столь нужное ему решение, алгоритм беседы оставался прежним – контрагент должен ощущать твою скрытую силу.
– Ты о чем?
Я о том, что советским юристам в Америке пока делать нечего, а вот американские юристы в Союзе без их помощи не смогут оказать своим клиентам, идущим с бизнесом в мою страну, нужной квалифицированной помощи. Я не собираюсь оставаться здесь и обязательно вернусь в Москву. С вами, там, я готов сотрудничать, с «Уайтом» пока не знаю. И не очень хочу пробовать.
– А как ты себе это представляешь? – В глазах Стэна зажегся неподдельный интерес.
– Думаю, об этом пока рано говорить. Месяца через два скажу, – всем тоном, видом Вадим старался показать, что больше сейчас на эту тему не скажет ни слова. Даже под пытками. Хотя на самом деле, пыткой это было уже для Стэна. Его распирало от любопытства: что на уме у этого русского? Но американские принципы уважения личности другого не позволяли Джонсу настаивать на ответе. Да и по поведению Вадима было ясно, что это бесполезно.
– Хорошо, – после небольшой паузы произнес Стэн. – Ты можешь остаться с нами, но вторая часть стажировки пройдет в нью-йоркском отделении нашей фирмы.
– Спасибо, но это неразумно, – Вадим понимал – именно сейчас, от этого разговора, от того, кто продиктует свою волю, зависит, возможно, вся его жизнь на многие годы вперед.
– Что значит неразумно?! – Стэн изумленно смотрел на советского наглеца.
– Если я поеду в нью-йоркский офис на месяц – это будет правильно. Но завершать стажировку я должен здесь, с тобой. Я не хочу никому другому передавать впоследствии советских клиентов, которым понадобится американский адвокат. Может, это и слишком сентиментально, но я очень благодарен тебе, а не всей фирме «Брайан энд Твид», – Вадим правильно рассчитал, что психология адвокатов по обе стороны океана одна и та же. Стэн почувствовал запах денег…
– Я подумаю, – традиционно закончил разговор Стэн.
«Думай, думай! Теперь ты никуда не денешься. Это начало моего пути наверх!» – впервые за все время пребывания в США Вадим был по-настоящему доволен собой.
Вечером позвонил Стив. Но не Вадиму, Саше. Формально поинтересоваться, как дела, на самом деле – выразить свое недоумение. Саша после собрания на дух не переносил Стива, поэтому отвечал ему отрывисто, больше «да» и «нет».
Вадим понял, с кем разговаривает друг, и шепнул: «Будь с ним поприветливее. Он нам еще понадобится!» Положив трубку, Саша недовольно бросил: «Ну, ты и циник!»
– Он первый начал, – ответил Вадим. Оба рассмеялись. Саша уже несколько раз слышал историю происхождения этой Вадимовой поговорки. Много лет назад, когда Хэппи только появилась в семье Осиповых, Лена застала следующую сцену. На полу Машка, стоя на четвереньках, пыталась укусить пуделя за ухо. На мамин окрик: «Ты что делаешь?», Машка вполне резонно возразила: «Она первая начала!»
Из разговора со Стивом Саша понял: тот только сейчас узнал об изменениях в плане стажировки Осипова. Его просто поставили перед фактом. Уже второй раз Стив терпел унижение из-за Вадима. Но, как поняли друзья, в Америке это вызывало не желание отомстить, а стремление подружиться. Силу здесь признавали и уважали. Личные амбиции – это лирика.
Но не для наших…
Саша по-прежнему считал, что стратегически Вадим совершил ошибку. Но с радостью и без малейшей зависти признал – тактическую победу Вадим одержал. Он заставил обратить на себя внимание. Позитивное, а не негативное, как в истории с тоефлом.
Теперь им предстояло готовиться к переезду в Нью-Йорк. Жить и там они будут вместе. А вот работать – в разных фирмах. Отъезд в Нью-Йорк – 5 января. Вадим приезжает обратно в Вашингтон 5 февраля, а Саша, как и все остальные стажеры, – за неделю до возвращения в Москву, то есть в первых числах марта.
Но со всем этим справиться будет легче. Должно быть легче. Скоро приедут девчонки. Жены.
Глава 25
– Ну да, конечно! – Стэн с удовольствием откликнулся на тему, ему близкую и интересную.
– Надо мне тоже попробовать! Хотя, честно говоря, очень не люблю менять что-либо в своей жизни.
– Это неправильно! Раз в 7 лет надо менять даже работу. Так утверждают психологи.
– Возможно. Но любимый вид спорта ты не меняешь уже лет 20? – Вадим заговорщически улыбнулся.
– Это – правда! – Стэну явно понравилось, что Вадим интересуется его жизнью. Семья и спорт – постоянные ценности.
Вадим решил, что «клиент готов», благо тот сам дал повод заговорить на интересующую Вадима тему.
– Но, согласись, 3 месяца – это не 7 лет? – Вадим вопросительно смотрел на Стэна. Тот явно не понимал, к чему клонит Вадим, и, вскинув брови, спросил:
– Ты о чем?
– О том, что наша стажировка спланирована неправильно. Не успел я привыкнуть к работе в «Брайан энд Твид», а уже должен отправляться в никому не известную фирму «Уайт энд Кейс», – Вадим верно рассчитал, что лобовая лесть сработает.
– Почему никому не известную? – как бы возразил Стэн, но с удовлетворенной улыбкой на лице. – Это очень большая фирма.
– Слишком большая, чтобы там нашлось у кого-нибудь время меня чему-то учить. А у вас, американских юристов, можно очень многому научиться! – «Вперед и с песней! Льстить, так льстить!» – закусил удила Осипов. И не ошибся.
Лицо Стэна расплылось не в американской дежурной улыбке, а в искренней и самодовольной.
– И что ты предлагаешь?
– Я хочу остаться в «Брайане» до окончания всего срока стажировки, – выпалил Вадим. Настал момент истины. От реакции Стэна зависел весь его план, выработанный в поезде.
– Это вряд ли возможно, – Стэн растягивал слова, что-то на ходу соображая, – у нас контракт с Эй-Би-Эй.
– Ну, я думаю, что ты тот юрист, который сможет найти лазейку в любом контракте. Кроме того, мне кажется, для репутации «Брайана» будет полезно, если советский стажер предпочтет остаться в этой фирме, а не идти в другую, пусть и большую. И еще…
– Я должен подумать, – перебил Стэн, но Вадима это никак не задело. В глазах Джонса мелькнул огонек, который более чем красноречиво давал понять – идея ему пришлась по душе.
– И последнее. Я так много слышал про американскую свободу, права личности, право на выбор. Это что, пустые разговоры? А если нет, то я хочу реализовать свое право выбора! – Вадим решил, что лесть лестью, но и политическая провокация лишней не будет.
Стэн внимательно посмотрел на Вадима. Первый раз с нескрываемым интересом.
Неделю Стэн молчал. Но это не означало, что он забыл о разговоре. Судя по тому, как активно Кевин стал крутиться вокруг Саши и Вадима, выспрашивая про впечатления, дальнейшие планы по жизни, задание ему было дано вполне конкретное. Несмотря на языковой барьер, лишавший ребят возможности задавать вопросы в совсем уж завуалированной форме, кое-что они из Кевина вытянули. Не впрямую, конечно, а по кусочкам. Вадим задавал одну часть вопроса, Саша другую. И так весь день, вразбивку и как бы между прочим. Вечером складывали общую картину.
Выяснилось: Стэн стал активно собирать всю информацию об Осипове, которую мог добыть. Даже потревожил своих знакомых в посольстве США в Москве.
Первоначально переговоры с Эй-Би-Эй закончились полным провалом. Однако Джонс не сдался. Один из его «гребцов», сенатор, позвонил президенту Эй-Би-Эй. О чем они договорились, узнать не удалось. Но позиция организаторов стажировки смягчилась: теперь они настаивали только на том, чтобы какую-то часть стажировки Вадим проходил вне Вашингтона.
До Лениной защиты оставалось две недели. Больше тянуть было нельзя. Вадим позвонил Барбаре и спросил, может ли она оформить для его жены частное приглашение в Америку сроком на три месяца. Барбара радостно завопила в трубку: «Ноу проблем!» Через два дня перезвонила – с отказом. Оказывается, приглашающий подписывает документ, что принимает на себя возможные расходы по медицинской помощи. На такой риск Барбара пойти не может…
Саша, узнавший про ее отказ, взвился до потолка! Ничего не сказав Вадиму, поехал к своей Нэнси. Как он с ней разговаривал, чем убеждал, и убеждал ли вообще, он так никогда и не рассказал. Только назавтра привез нотариально заверенные два приглашения – одно для Лены и второе для своей Оли.
В тот же день через посольского знакомого Вадима оба документа дипломатической почтой отправились в Москву. Марлен обещал ускорить оформление документов Сашкиной жены, а Лене Вадим велел обратиться к Терешковой. К счастью, паспорт уже есть и выдан по ССОДовской линии.
Стэн вызвал Вадима совершенно неожиданно. В самом конце дня, когда Осипов уже собирался ехать на курсы. Занятия подходили к концу, и прогуливать перед выпускным тестом не стоило. Но разговор со Стэном был явно важнее.
– Я предлагаю тебе еще раз подумать над твоей просьбой, – мрачно начал Стэн.
– Что ты имеешь в виду?
– У нас есть такая поговорка: «Нельзя класть все яйца в одну корзину», – Стэн не иронизировал в своей обычной манере, а вел бизнес-переговоры. – Я ничего не обещаю в случае, если ты останешься на все время с нашей фирмой. Если ты пойдешь в «Уайт энд Кейс», шансы, как минимум, удваиваются.
– Ты о каких шансах говоришь, Стэн? – Вадим сделал вид, что не заметил ловушку.
– Шансы зацепиться за Америку, – удивился несообразительности коллеги американский адвокат.
– А мне это и не нужно. Я хочу здесь максимуму научиться, а не зацепиться. Кстати, если говорить о «зацепиться», то это американская юридическая фирма должна была бы хотеть зацепиться за меня, а не я за нее! – Вадим испугался собственной наглости, но здесь, в Америке, скромничать не принято. И главное, на каком бы языке ни шли переговоры, от кого бы ни зависело столь нужное ему решение, алгоритм беседы оставался прежним – контрагент должен ощущать твою скрытую силу.
– Ты о чем?
Я о том, что советским юристам в Америке пока делать нечего, а вот американские юристы в Союзе без их помощи не смогут оказать своим клиентам, идущим с бизнесом в мою страну, нужной квалифицированной помощи. Я не собираюсь оставаться здесь и обязательно вернусь в Москву. С вами, там, я готов сотрудничать, с «Уайтом» пока не знаю. И не очень хочу пробовать.
– А как ты себе это представляешь? – В глазах Стэна зажегся неподдельный интерес.
– Думаю, об этом пока рано говорить. Месяца через два скажу, – всем тоном, видом Вадим старался показать, что больше сейчас на эту тему не скажет ни слова. Даже под пытками. Хотя на самом деле, пыткой это было уже для Стэна. Его распирало от любопытства: что на уме у этого русского? Но американские принципы уважения личности другого не позволяли Джонсу настаивать на ответе. Да и по поведению Вадима было ясно, что это бесполезно.
– Хорошо, – после небольшой паузы произнес Стэн. – Ты можешь остаться с нами, но вторая часть стажировки пройдет в нью-йоркском отделении нашей фирмы.
– Спасибо, но это неразумно, – Вадим понимал – именно сейчас, от этого разговора, от того, кто продиктует свою волю, зависит, возможно, вся его жизнь на многие годы вперед.
– Что значит неразумно?! – Стэн изумленно смотрел на советского наглеца.
– Если я поеду в нью-йоркский офис на месяц – это будет правильно. Но завершать стажировку я должен здесь, с тобой. Я не хочу никому другому передавать впоследствии советских клиентов, которым понадобится американский адвокат. Может, это и слишком сентиментально, но я очень благодарен тебе, а не всей фирме «Брайан энд Твид», – Вадим правильно рассчитал, что психология адвокатов по обе стороны океана одна и та же. Стэн почувствовал запах денег…
– Я подумаю, – традиционно закончил разговор Стэн.
«Думай, думай! Теперь ты никуда не денешься. Это начало моего пути наверх!» – впервые за все время пребывания в США Вадим был по-настоящему доволен собой.
Вечером позвонил Стив. Но не Вадиму, Саше. Формально поинтересоваться, как дела, на самом деле – выразить свое недоумение. Саша после собрания на дух не переносил Стива, поэтому отвечал ему отрывисто, больше «да» и «нет».
Вадим понял, с кем разговаривает друг, и шепнул: «Будь с ним поприветливее. Он нам еще понадобится!» Положив трубку, Саша недовольно бросил: «Ну, ты и циник!»
– Он первый начал, – ответил Вадим. Оба рассмеялись. Саша уже несколько раз слышал историю происхождения этой Вадимовой поговорки. Много лет назад, когда Хэппи только появилась в семье Осиповых, Лена застала следующую сцену. На полу Машка, стоя на четвереньках, пыталась укусить пуделя за ухо. На мамин окрик: «Ты что делаешь?», Машка вполне резонно возразила: «Она первая начала!»
Из разговора со Стивом Саша понял: тот только сейчас узнал об изменениях в плане стажировки Осипова. Его просто поставили перед фактом. Уже второй раз Стив терпел унижение из-за Вадима. Но, как поняли друзья, в Америке это вызывало не желание отомстить, а стремление подружиться. Силу здесь признавали и уважали. Личные амбиции – это лирика.
Но не для наших…
Саша по-прежнему считал, что стратегически Вадим совершил ошибку. Но с радостью и без малейшей зависти признал – тактическую победу Вадим одержал. Он заставил обратить на себя внимание. Позитивное, а не негативное, как в истории с тоефлом.
Теперь им предстояло готовиться к переезду в Нью-Йорк. Жить и там они будут вместе. А вот работать – в разных фирмах. Отъезд в Нью-Йорк – 5 января. Вадим приезжает обратно в Вашингтон 5 февраля, а Саша, как и все остальные стажеры, – за неделю до возвращения в Москву, то есть в первых числах марта.
Но со всем этим справиться будет легче. Должно быть легче. Скоро приедут девчонки. Жены.
Глава 25
КОНТРАКТ
До 25 декабря оставалась неделя. Канун Рождества. Все носятся по магазинам, закупают подарки, а чаще просто ходят от прилавка к прилавку, рассматривая забавные безделушки…
Вадим с Сашей не переставали удивляться местным обычаям. Если у нас на Новый год старались подарить что-нибудь нужное или, как минимум, дефицитное, благо в этот разряд перешло практически все, то здесь имело значение только одно – упаковка.
Ребята с удивлением наблюдали, как «американы», покупая какую-нибудь кружку с рождественским медвежонком, практически не тратят времени на ее выбор из десятков схожих. Зато потом по полчаса тщательно выискивают бумагу, в которую эту кружку им обернут на кассе. При этом, если сама кружка обойдется доллара в три, то упаковка – еще в доллар. Зачем? Ведь ее все равно порвут и выбросят!
Правда, ребята отдали должное оформлению витрин магазинов, баров, пиццерий и даже офисных «биддингов». Красотища сверкала неописуемая! Всюду фонарики, Санта Клаусы, заснеженные кареты, запряженные в оленей, и опять фонарики, фонарики, фонарики… Деловая часть Вашингтона превратилась в город-праздник.
Когда в одной из газет Вадим прочитал, что по прогнозам экономистов в этом году вашингтонцы потратят на рождественские подарки 2 миллиарда долларов, он не поверил своим глазам. Быстро поделив 2 миллиарда на среднюю стоимость кружки с упаковкой – 4 доллара – Вадим получил результат: 500 миллионов. Да все население США составляло лишь половину! Тогда Вадим увеличил цену подарка до 10 долларов – и опять получилось слишком много – 200 миллионов.
Вадим позвал Сашу и Кевина. Стали считать по-другому. В Вашингтоне проживает 600 тысяч человек. С окрестностями – миллион. Ну, пусть 20% подарки не покупают. Итак, 800 тысяч потратят 2 миллиарда. Получается по две с половиной тысячи долларов на нос. Кевин разумно заметил, что каждый американец покупает не по одному, а по десятку подарков – детям, родителям, супругу, коллегам по работе, соседям. Саша с возмущением его осадил – сумма-то от этого не уменьшается! Кевин защищал свою страну, как мог. А электричество на фонарики денег стоит? А праздничный стол? А традиционная индейка?
«Чтоб я так жил!» – с сарказмом бросил Саша и ушел к себе в кабинет.
Вадим направился к Стэну – за разъяснениями. Вошел и понял, что погорячился. В одном из углов кабинета красовалась груда коробочек, рулончиков и пакетиков в ярких упаковках. Однако отступать было поздно.
Осипов поделился с шефом своими расчетами, надеясь получить хоть сколько-нибудь разумное объяснение. Стэн не стал тратить времени на долгий анализ ситуации:
– Не верь экономистам. Они всегда ошибаются. Не только в прогнозах, но даже в констатации фактов!
После этого разоблачения он подошел к подарочному углу, покопошился там с минуту и торжественно вручил Вадиму коробочку в ярко-синей глянцевой обертке: «С Рождеством!»
Вадим поблагодарил и собрался, было, покинуть кабинет начальника, но Джонс его остановил.
– В Америке принято сразу разворачивать и смотреть подарок, – наставление прозвучало по-отечески добродушно.
Вадиму ужасно не хотелось рвать бумагу: ее можно было использовать, обернув подарок Барбаре или Нэнси. Но деваться некуда! Под упаковкой оказалась картонная коробочка, а в ней – рождественская кружка. С оленем на одной стороне и двумя колокольчиками на другой. Если Вадим в душе рассчитывал на что-нибудь более полезное, то никак этого не выказал. Стэн улыбался счастливой детской улыбкой. «Вот и хорошо! Подарок для Барбары уже есть!» – подумал Вадим. Шеф остался явно доволен произведенным эффектом.
Вернувшись в свой кабинет, Вадим обнаружил на дне кружки ценник. «Черт его знает, что у них здесь за манеры», – удивился советский стажер и позвонил Кевину. Тот моментально примчался, горя любопытством узнать, что подарил Джонс. Стоимость кружки в 7 долларов, по словам Кевина, красноречиво свидетельствовала о благорасположении босса к Осипову. Что же касается ценника, то их оставляют всегда. Так принято.
– Чтобы я знал, как на меня кто потратился? – съехидничал Вадим.
– Нет, – не понял подколки Кевин, – чтобы ты мог после Рождества вернуть все ненужные подарки в магазин.
– Что?! – у Вадима глаза полезли из орбит.
– Чего ты не понимаешь? – досадовал Кевин. – Если тебе не нужен подарок, ты несешь его обратно в магазин и получаешь деньги. Если не знаешь, в каком магазине он куплен, – идешь в специальный магазин. Их много, они на этом делают неплохой бизнес. Там возвращают только полцены.
– И сколько же людей сбывает подарки? – Вадим, наконец, начал понимать, что происходит в Америке на Рождество.
– Обычно все. Я – тоже. Кроме подарков моей девушки. Она может обидеться, – Кевин заговорщически улыбнулся. – Очень доходный праздник.
– То есть?
– Обычно я трачу на подарки вдвое меньше, чем возвращаю, – Кевин рассмеялся и подмигнул: учись, мол, пока я жив.
«Удивительная страна!» – думал Осипов, направляясь к Саше поделиться новыми знаниями.
Наступило 22 декабря. День защиты Лениной диссертации. Вадим приехал в офис к 9 утра, то есть к московским 5 вечера, и тут же заказал телефонный разговор с родителями. Договоренность была, что Лена им позвонит сразу после голосования Ученого совета.
Москву дали через 30 минут. За это время Вадим высадил 4 сигареты. Не полегчало… Трубку взяла мама. Лена еще не звонила. Вадим попросил, чтобы теперь Ил она заказала разговор.
Положив трубку, он заказал Москву еще раз. Как назло, Илоне дали разговор через 20 минут. Результата пока нет.
Через 40 минут соединили Вадима. Результат – тот же. Третий заказ – опять неизвестность. Наконец, ближе к 11 по Вашингтону позвонила Илона. 15 минут назад отзвонилась Лена. Защитилась. 12:0. Вадим выдохнул. И только сейчас обнаружил, что Сашка уже часа полтора толчется в его кабинете, пытаясь всячески отвлечь друга от переживаний.
– Ну что? – в Сашином голосе звучала такая тревога будто он, наконец, услышит о судьбе его собственной жены, а не Вадимовой.
– 12:0! – откинувшись в кресле и по своей любимой привычке заложив руки за затылок, торжественно объявил Вадим.
– Поздравляю! Предлагаю сегодня вечером это дело отметить! Повод, согласись, достойный!
– Соглашусь. Но не отметим. Помнишь договоренность? В Штатах – ни капли! – Вадим не забывал о своем обещании Марлену отучить Сашку пить. Сболтнул сдуру, а теперь помимо собственных забот приходилось с Сашкиной склонностью к бутылке бороться. А то получится, что мало ему позора с тоефлом, так он еще и перед Марленом треплом окажется.
– А когда Ленка приедет, тоже «ни капли»? – чуть не всхлипнул Саша. Для него слово, данное другу, было чем-то святым или, может, магическим заклинанием, произнесенным самому себе.
– Черт! – Вадим аж подскочил в кресле. – Забыл!
– Что? – Саша вздрогнул, испугавшись вскрика Вадима.
Вадим стал объяснять. Давным-давно, когда он поступал в аспирантуру, результаты ездила узнавать Лена, – Вадим валялся с гриппом. Вернувшись домой со счастливой вестью и гвоздичкой, которую она сумела раздобыть в зимней Москве. Лена спросила, а что он сделает, если и она вдруг защитится. Вадим тогда брякнул, что выкупает ее в ванне шампанского. Брякнул и забыл. Лена же, став аспиранткой на кафедре Смоленского, в шутку напомнила Вадиму о его обещании. Теперь выходит, что на Вадиме лежит обязательство, выполнить которое он явно не в состоянии. Здесь, в Америке, шампанское стоило долларов по 15 за бутылку. Ванна шампанского – минимум бутылок 50 – съедала полумесячную зарплату Осипова. Этого позволить он себе не мог…
– Ну, коли ты не выполнишь обещания жене, я освобождаюсь от обещания тебе! – ехидно улыбнулся Саша.
Вадиму было не до шуток. Вдруг Ленка действительно вспомнит про этот дурацкий уговор? А один из незыблемых законов жизни Вадима гласил: обещанное жене должно быть исполнено!
Вечером друзья поехали в посольский магазин. Они и раньше туда наведывались. Продукты доставляли, в основном, из Союза, а кое-что готовили здесь, на месте, жены совслужащих. Например, пельмени. Классные! Домашние! Плюс в посольском магазине всегда наличествовали соленые огурцы и селедка. То, чего в богатейших американских супермаркетах и не видывали. Ну и, разумеется, радовали цены: сигареты обходились здесь Вадиму в пять раз дешевле.
Основной же приманкой в «лавке», как называли магазин посольские, для советских командировочных была выпивка. Мало того, что здесь продавалось то, о чем в Союзе просто не слыхали, так еще и по абсолютно бросовым ценам. Разумеется, Вадима заинтересовало, как это получается. Оказывается, «лавка» действовала на правах потребсоюза. Кроме того, закупали оптом, напрямую у поставщиков. Но и этим дело не ограничивалось: «лавка» числилось при посольстве и пользовалась всеми дипломатическими льготами – ни тебе налогов, ни таможенных пошлин, ни акцизов. Вадим впервые понял, сколько денег переплачивает обычный покупатель обычного магазина за всяческие «накрутки» в пользу государства, перекупщиков, самих торговцев, транспортников и так далее.
Саша, конечно, каждый раз у винного прилавка пускал слюни, но Вадиму удавалось переманить его либо к колбасе, родной, «докторской», либо к пельменями. Несколько раз баловали себя говяжьим языком. В американских супермаркетах они его не находили.
На этот раз Вадим сам не медля направился в винный отдел. Саша, понурив голову, шел за ним. Шампанское было. По 3 доллара за бутылку. Получалось, что меньше, чем полутора сотнями долларов, не отделаешься. Спустить в канализацию 150 баксов, экономя каждый день на еде и метро по нескольку центов, а когда везло, то и по паре долларов, Вадим не мог! А тут еще Сашка стал подначивать, мол, 50 бутылок мало, нужно не меньше сотни.
Увидев реакцию Вадима, Саша сменил гнев на милость и предложил выход из положения. Здесь же, в «лавке», только в соседнем помещении, продавались промтовары. Саша озвучил свою идею: покупаем детскую ванночку, наполняем ее четырьмя бутылками, чтобы дно хорошо покрыть, и Ленка в нее встает. Формально все правильно – ванна шампанского предоставлена. Вадим отмахнулся от затеи друга. Саша стал убеждать: омовение ног – древнейшая традиция цивилизации. А, кстати, ванна шампанского – это вообще купеческие дела, это неинтеллигентно.
Вадим мрачно молчал, потом повернулся и пошел к выходу, бросив на ходу: «Поехали!»
– Тоже мне, Гагарин нашелся! – не удержался Саша.
До Лениного приезда оставался один день. Вадима просто переклинило. Он не мог думать ни о чем, кроме этой треклятой ванны из шампанского! Саша, как мог, пытался вывести друга из состояния паники. Вадим вообще открылся ему с новой стороны. Прекрасно зная о романе с Юлей, Саша искренне полагал, что Вадим достаточно прохладно относится к жене. Так, удобно, привычно… Но и первый приезд Лены, и нынешние неадекватные, на его взгляд, переживания Вадима заставили Сашу задуматься об истинном отношении друга к жене.
Весь опыт общения Саши с Вадимом и в Москве, и здесь, в Вашингтоне, приучил Сашу к мысли, что Вадим всегда находит решение любой проблемы. Саша с неохотой, но признавал, что решения эти, будучи далеко не всегда очевидными, практически каждый раз оказывались эффективными. Вадим вечно побеждал.
Щадя самолюбие друга, Саша не передавал Вадиму, сколь злые шутки отпускал в его адрес Стэн в начале стажировки. Хорошо, что сам Вадим, плохо понимая быструю речь Стэна, крайне редко разбирал игру слов, при посредстве которой Джонс выставлял его посмешищем в глазах собеседников. Но уже пару недель, как Саша отметил: Стэн свои шуточки поприжал. Да и смотрел он на Вадима явно другими глазами, чем в начале октября. Хочешь – не хочешь, а приходилось признать, что придумка Вадима с изменением программы стажировки, его лояльность по отношению к «Брайану» явно дали свои результаты. Пока не в практическом плане, а в отношенческом, но ведь дали! Кроме того, Саша догадывался, что в голове Вадима созревает план по «окончательному разгрому американской группировки на территории Вашингтонского плацдарма», как он сам однажды сформулировал свою следующую задачу.
И вот сейчас перед Сашей другой Вадим. Он растерян, испуган, просто жалок… Выражение глаз уже несколько дней напоминает Саше взгляд его спаниеля Джесси: набедокурив, пес подбегает к хозяину и выразительно смотрит на него, ища прощения и защиты. Точь-в-точь как Вадим смотрит нынче на Сашу из-за дурацкой проблемы с какой-то символической ванной шампанского для жены…
«Стоп! „Символической"!» – Саша подскочил на кухонном табурете и побежал в свою спальню. Через пару минут его вопль: «Вадька, беги сюда!» – сорвал из-за стола и самого Вадима, не на шутку напуганного шквалом эмоций, захлестнувших друга. Вадим влетел в Сашину комнату с початком кукурузы в зубах, вытирая на ходу руки бумажным полотенцем. В другой ситуации Саша наверняка сострил бы по поводу вида адвоката Осипова. Но сейчас он молча и торжествующе держал над головой развернутый глянцевый журнал. Улыбаясь во весь рот… Последний штрих успокоил Вадима, и он, наконец, взглянул на то, что Саша так радостно простер в вытянутых руках, словно плакат на Первомайской демонстрации. Еще не подойдя вплотную, Вадим понял смысл картинки, рванулся вперед и, забыв про початок во рту, крикнул: «Дай!» Получилось, правда, «Ай!», кукуруза покатилась по полу, Вадим протянул вперед обе руки, но Саша ловко убрал журнал в сторону, и Вадим поймал воздух. Саша заливался, как ребенок, не давая Вадиму схватить журнал, оставляя его то слева, то справа от себя, а Вадим бегал вокруг Саши, – он никак не мог изловчиться, чтобы перехватить его руки. «С тебя бутылка шампанского!» – Саша запыхался и сжалился над приятелем. От слова «шампанское» Вадима передернуло, и он беззлобно и устало откликнулся: «Пошел ты!»
На развороте журнала была изображена ванна, наполненная до краев льдом, из которого гордо торчала бутылка шампанского «Мартини Асти». Вадим почувствовал прилив благодарности к американским рекламщикам. Для него их находка – спасение!
Назавтра, забежав домой бросить портфели и переодеться, друзья сходу рванули в «Джаинт» – супермаркет, где они закупали продукты. Более дешевый «Шопперс» находился намного дальше, и тащить оттуда покупки на себе было уж совсем тяжко, поэтому в этом сразу решили не экономить. Лишняя десятка в месяц, сбереженная, предпочти они «Шопперс» «Джаинту», при больном позвоночнике Вадима могла выйти боком. Поэтому именно Саша, а не сам Вадим, стеснявшийся говорить о своих проблемах со здоровьем, настоял на «Джаинте».
Обычно за продуктами ходили только после ужина. Друзья давно уже поняли, что с голодными глазами в супермаркет лучше не соваться – удержать себя от лишних покупок невозможно. А вот в сытом виде – совсем другое дело! Однако сегодня их ждал особый рейд. Ребята шли покупать лед!
В Америке лед – это святое. Вполне можно представить, что в каком-то баре не окажется вашего любимого пива. Но даже предположить, что не будет льда – нереально. Только ты подошел к столику, сесть еще не успел, сразу подлетает официант и наливает стакан воды со льдом. Меню, может, ты и подождешь, но вот воды со льдом, бесплатной, между прочим, ждать не придется точно.
В супермаркетах лед продавался в упаковках по 5 килограммов. Хороший лед, не смерзшийся, льдинка к льдинке. Как им удавалось его так сохранять? Друзья никогда не могли понять, зачем продается лед, когда у каждого в доме холодильник с огромным морозильным отделением? Оказалось, было зачем.
Вадим с Сашей не переставали удивляться местным обычаям. Если у нас на Новый год старались подарить что-нибудь нужное или, как минимум, дефицитное, благо в этот разряд перешло практически все, то здесь имело значение только одно – упаковка.
Ребята с удивлением наблюдали, как «американы», покупая какую-нибудь кружку с рождественским медвежонком, практически не тратят времени на ее выбор из десятков схожих. Зато потом по полчаса тщательно выискивают бумагу, в которую эту кружку им обернут на кассе. При этом, если сама кружка обойдется доллара в три, то упаковка – еще в доллар. Зачем? Ведь ее все равно порвут и выбросят!
Правда, ребята отдали должное оформлению витрин магазинов, баров, пиццерий и даже офисных «биддингов». Красотища сверкала неописуемая! Всюду фонарики, Санта Клаусы, заснеженные кареты, запряженные в оленей, и опять фонарики, фонарики, фонарики… Деловая часть Вашингтона превратилась в город-праздник.
Когда в одной из газет Вадим прочитал, что по прогнозам экономистов в этом году вашингтонцы потратят на рождественские подарки 2 миллиарда долларов, он не поверил своим глазам. Быстро поделив 2 миллиарда на среднюю стоимость кружки с упаковкой – 4 доллара – Вадим получил результат: 500 миллионов. Да все население США составляло лишь половину! Тогда Вадим увеличил цену подарка до 10 долларов – и опять получилось слишком много – 200 миллионов.
Вадим позвал Сашу и Кевина. Стали считать по-другому. В Вашингтоне проживает 600 тысяч человек. С окрестностями – миллион. Ну, пусть 20% подарки не покупают. Итак, 800 тысяч потратят 2 миллиарда. Получается по две с половиной тысячи долларов на нос. Кевин разумно заметил, что каждый американец покупает не по одному, а по десятку подарков – детям, родителям, супругу, коллегам по работе, соседям. Саша с возмущением его осадил – сумма-то от этого не уменьшается! Кевин защищал свою страну, как мог. А электричество на фонарики денег стоит? А праздничный стол? А традиционная индейка?
«Чтоб я так жил!» – с сарказмом бросил Саша и ушел к себе в кабинет.
Вадим направился к Стэну – за разъяснениями. Вошел и понял, что погорячился. В одном из углов кабинета красовалась груда коробочек, рулончиков и пакетиков в ярких упаковках. Однако отступать было поздно.
Осипов поделился с шефом своими расчетами, надеясь получить хоть сколько-нибудь разумное объяснение. Стэн не стал тратить времени на долгий анализ ситуации:
– Не верь экономистам. Они всегда ошибаются. Не только в прогнозах, но даже в констатации фактов!
После этого разоблачения он подошел к подарочному углу, покопошился там с минуту и торжественно вручил Вадиму коробочку в ярко-синей глянцевой обертке: «С Рождеством!»
Вадим поблагодарил и собрался, было, покинуть кабинет начальника, но Джонс его остановил.
– В Америке принято сразу разворачивать и смотреть подарок, – наставление прозвучало по-отечески добродушно.
Вадиму ужасно не хотелось рвать бумагу: ее можно было использовать, обернув подарок Барбаре или Нэнси. Но деваться некуда! Под упаковкой оказалась картонная коробочка, а в ней – рождественская кружка. С оленем на одной стороне и двумя колокольчиками на другой. Если Вадим в душе рассчитывал на что-нибудь более полезное, то никак этого не выказал. Стэн улыбался счастливой детской улыбкой. «Вот и хорошо! Подарок для Барбары уже есть!» – подумал Вадим. Шеф остался явно доволен произведенным эффектом.
Вернувшись в свой кабинет, Вадим обнаружил на дне кружки ценник. «Черт его знает, что у них здесь за манеры», – удивился советский стажер и позвонил Кевину. Тот моментально примчался, горя любопытством узнать, что подарил Джонс. Стоимость кружки в 7 долларов, по словам Кевина, красноречиво свидетельствовала о благорасположении босса к Осипову. Что же касается ценника, то их оставляют всегда. Так принято.
– Чтобы я знал, как на меня кто потратился? – съехидничал Вадим.
– Нет, – не понял подколки Кевин, – чтобы ты мог после Рождества вернуть все ненужные подарки в магазин.
– Что?! – у Вадима глаза полезли из орбит.
– Чего ты не понимаешь? – досадовал Кевин. – Если тебе не нужен подарок, ты несешь его обратно в магазин и получаешь деньги. Если не знаешь, в каком магазине он куплен, – идешь в специальный магазин. Их много, они на этом делают неплохой бизнес. Там возвращают только полцены.
– И сколько же людей сбывает подарки? – Вадим, наконец, начал понимать, что происходит в Америке на Рождество.
– Обычно все. Я – тоже. Кроме подарков моей девушки. Она может обидеться, – Кевин заговорщически улыбнулся. – Очень доходный праздник.
– То есть?
– Обычно я трачу на подарки вдвое меньше, чем возвращаю, – Кевин рассмеялся и подмигнул: учись, мол, пока я жив.
«Удивительная страна!» – думал Осипов, направляясь к Саше поделиться новыми знаниями.
Наступило 22 декабря. День защиты Лениной диссертации. Вадим приехал в офис к 9 утра, то есть к московским 5 вечера, и тут же заказал телефонный разговор с родителями. Договоренность была, что Лена им позвонит сразу после голосования Ученого совета.
Москву дали через 30 минут. За это время Вадим высадил 4 сигареты. Не полегчало… Трубку взяла мама. Лена еще не звонила. Вадим попросил, чтобы теперь Ил она заказала разговор.
Положив трубку, он заказал Москву еще раз. Как назло, Илоне дали разговор через 20 минут. Результата пока нет.
Через 40 минут соединили Вадима. Результат – тот же. Третий заказ – опять неизвестность. Наконец, ближе к 11 по Вашингтону позвонила Илона. 15 минут назад отзвонилась Лена. Защитилась. 12:0. Вадим выдохнул. И только сейчас обнаружил, что Сашка уже часа полтора толчется в его кабинете, пытаясь всячески отвлечь друга от переживаний.
– Ну что? – в Сашином голосе звучала такая тревога будто он, наконец, услышит о судьбе его собственной жены, а не Вадимовой.
– 12:0! – откинувшись в кресле и по своей любимой привычке заложив руки за затылок, торжественно объявил Вадим.
– Поздравляю! Предлагаю сегодня вечером это дело отметить! Повод, согласись, достойный!
– Соглашусь. Но не отметим. Помнишь договоренность? В Штатах – ни капли! – Вадим не забывал о своем обещании Марлену отучить Сашку пить. Сболтнул сдуру, а теперь помимо собственных забот приходилось с Сашкиной склонностью к бутылке бороться. А то получится, что мало ему позора с тоефлом, так он еще и перед Марленом треплом окажется.
– А когда Ленка приедет, тоже «ни капли»? – чуть не всхлипнул Саша. Для него слово, данное другу, было чем-то святым или, может, магическим заклинанием, произнесенным самому себе.
– Черт! – Вадим аж подскочил в кресле. – Забыл!
– Что? – Саша вздрогнул, испугавшись вскрика Вадима.
Вадим стал объяснять. Давным-давно, когда он поступал в аспирантуру, результаты ездила узнавать Лена, – Вадим валялся с гриппом. Вернувшись домой со счастливой вестью и гвоздичкой, которую она сумела раздобыть в зимней Москве. Лена спросила, а что он сделает, если и она вдруг защитится. Вадим тогда брякнул, что выкупает ее в ванне шампанского. Брякнул и забыл. Лена же, став аспиранткой на кафедре Смоленского, в шутку напомнила Вадиму о его обещании. Теперь выходит, что на Вадиме лежит обязательство, выполнить которое он явно не в состоянии. Здесь, в Америке, шампанское стоило долларов по 15 за бутылку. Ванна шампанского – минимум бутылок 50 – съедала полумесячную зарплату Осипова. Этого позволить он себе не мог…
– Ну, коли ты не выполнишь обещания жене, я освобождаюсь от обещания тебе! – ехидно улыбнулся Саша.
Вадиму было не до шуток. Вдруг Ленка действительно вспомнит про этот дурацкий уговор? А один из незыблемых законов жизни Вадима гласил: обещанное жене должно быть исполнено!
Вечером друзья поехали в посольский магазин. Они и раньше туда наведывались. Продукты доставляли, в основном, из Союза, а кое-что готовили здесь, на месте, жены совслужащих. Например, пельмени. Классные! Домашние! Плюс в посольском магазине всегда наличествовали соленые огурцы и селедка. То, чего в богатейших американских супермаркетах и не видывали. Ну и, разумеется, радовали цены: сигареты обходились здесь Вадиму в пять раз дешевле.
Основной же приманкой в «лавке», как называли магазин посольские, для советских командировочных была выпивка. Мало того, что здесь продавалось то, о чем в Союзе просто не слыхали, так еще и по абсолютно бросовым ценам. Разумеется, Вадима заинтересовало, как это получается. Оказывается, «лавка» действовала на правах потребсоюза. Кроме того, закупали оптом, напрямую у поставщиков. Но и этим дело не ограничивалось: «лавка» числилось при посольстве и пользовалась всеми дипломатическими льготами – ни тебе налогов, ни таможенных пошлин, ни акцизов. Вадим впервые понял, сколько денег переплачивает обычный покупатель обычного магазина за всяческие «накрутки» в пользу государства, перекупщиков, самих торговцев, транспортников и так далее.
Саша, конечно, каждый раз у винного прилавка пускал слюни, но Вадиму удавалось переманить его либо к колбасе, родной, «докторской», либо к пельменями. Несколько раз баловали себя говяжьим языком. В американских супермаркетах они его не находили.
На этот раз Вадим сам не медля направился в винный отдел. Саша, понурив голову, шел за ним. Шампанское было. По 3 доллара за бутылку. Получалось, что меньше, чем полутора сотнями долларов, не отделаешься. Спустить в канализацию 150 баксов, экономя каждый день на еде и метро по нескольку центов, а когда везло, то и по паре долларов, Вадим не мог! А тут еще Сашка стал подначивать, мол, 50 бутылок мало, нужно не меньше сотни.
Увидев реакцию Вадима, Саша сменил гнев на милость и предложил выход из положения. Здесь же, в «лавке», только в соседнем помещении, продавались промтовары. Саша озвучил свою идею: покупаем детскую ванночку, наполняем ее четырьмя бутылками, чтобы дно хорошо покрыть, и Ленка в нее встает. Формально все правильно – ванна шампанского предоставлена. Вадим отмахнулся от затеи друга. Саша стал убеждать: омовение ног – древнейшая традиция цивилизации. А, кстати, ванна шампанского – это вообще купеческие дела, это неинтеллигентно.
Вадим мрачно молчал, потом повернулся и пошел к выходу, бросив на ходу: «Поехали!»
– Тоже мне, Гагарин нашелся! – не удержался Саша.
До Лениного приезда оставался один день. Вадима просто переклинило. Он не мог думать ни о чем, кроме этой треклятой ванны из шампанского! Саша, как мог, пытался вывести друга из состояния паники. Вадим вообще открылся ему с новой стороны. Прекрасно зная о романе с Юлей, Саша искренне полагал, что Вадим достаточно прохладно относится к жене. Так, удобно, привычно… Но и первый приезд Лены, и нынешние неадекватные, на его взгляд, переживания Вадима заставили Сашу задуматься об истинном отношении друга к жене.
Весь опыт общения Саши с Вадимом и в Москве, и здесь, в Вашингтоне, приучил Сашу к мысли, что Вадим всегда находит решение любой проблемы. Саша с неохотой, но признавал, что решения эти, будучи далеко не всегда очевидными, практически каждый раз оказывались эффективными. Вадим вечно побеждал.
Щадя самолюбие друга, Саша не передавал Вадиму, сколь злые шутки отпускал в его адрес Стэн в начале стажировки. Хорошо, что сам Вадим, плохо понимая быструю речь Стэна, крайне редко разбирал игру слов, при посредстве которой Джонс выставлял его посмешищем в глазах собеседников. Но уже пару недель, как Саша отметил: Стэн свои шуточки поприжал. Да и смотрел он на Вадима явно другими глазами, чем в начале октября. Хочешь – не хочешь, а приходилось признать, что придумка Вадима с изменением программы стажировки, его лояльность по отношению к «Брайану» явно дали свои результаты. Пока не в практическом плане, а в отношенческом, но ведь дали! Кроме того, Саша догадывался, что в голове Вадима созревает план по «окончательному разгрому американской группировки на территории Вашингтонского плацдарма», как он сам однажды сформулировал свою следующую задачу.
И вот сейчас перед Сашей другой Вадим. Он растерян, испуган, просто жалок… Выражение глаз уже несколько дней напоминает Саше взгляд его спаниеля Джесси: набедокурив, пес подбегает к хозяину и выразительно смотрит на него, ища прощения и защиты. Точь-в-точь как Вадим смотрит нынче на Сашу из-за дурацкой проблемы с какой-то символической ванной шампанского для жены…
«Стоп! „Символической"!» – Саша подскочил на кухонном табурете и побежал в свою спальню. Через пару минут его вопль: «Вадька, беги сюда!» – сорвал из-за стола и самого Вадима, не на шутку напуганного шквалом эмоций, захлестнувших друга. Вадим влетел в Сашину комнату с початком кукурузы в зубах, вытирая на ходу руки бумажным полотенцем. В другой ситуации Саша наверняка сострил бы по поводу вида адвоката Осипова. Но сейчас он молча и торжествующе держал над головой развернутый глянцевый журнал. Улыбаясь во весь рот… Последний штрих успокоил Вадима, и он, наконец, взглянул на то, что Саша так радостно простер в вытянутых руках, словно плакат на Первомайской демонстрации. Еще не подойдя вплотную, Вадим понял смысл картинки, рванулся вперед и, забыв про початок во рту, крикнул: «Дай!» Получилось, правда, «Ай!», кукуруза покатилась по полу, Вадим протянул вперед обе руки, но Саша ловко убрал журнал в сторону, и Вадим поймал воздух. Саша заливался, как ребенок, не давая Вадиму схватить журнал, оставляя его то слева, то справа от себя, а Вадим бегал вокруг Саши, – он никак не мог изловчиться, чтобы перехватить его руки. «С тебя бутылка шампанского!» – Саша запыхался и сжалился над приятелем. От слова «шампанское» Вадима передернуло, и он беззлобно и устало откликнулся: «Пошел ты!»
На развороте журнала была изображена ванна, наполненная до краев льдом, из которого гордо торчала бутылка шампанского «Мартини Асти». Вадим почувствовал прилив благодарности к американским рекламщикам. Для него их находка – спасение!
Назавтра, забежав домой бросить портфели и переодеться, друзья сходу рванули в «Джаинт» – супермаркет, где они закупали продукты. Более дешевый «Шопперс» находился намного дальше, и тащить оттуда покупки на себе было уж совсем тяжко, поэтому в этом сразу решили не экономить. Лишняя десятка в месяц, сбереженная, предпочти они «Шопперс» «Джаинту», при больном позвоночнике Вадима могла выйти боком. Поэтому именно Саша, а не сам Вадим, стеснявшийся говорить о своих проблемах со здоровьем, настоял на «Джаинте».
Обычно за продуктами ходили только после ужина. Друзья давно уже поняли, что с голодными глазами в супермаркет лучше не соваться – удержать себя от лишних покупок невозможно. А вот в сытом виде – совсем другое дело! Однако сегодня их ждал особый рейд. Ребята шли покупать лед!
В Америке лед – это святое. Вполне можно представить, что в каком-то баре не окажется вашего любимого пива. Но даже предположить, что не будет льда – нереально. Только ты подошел к столику, сесть еще не успел, сразу подлетает официант и наливает стакан воды со льдом. Меню, может, ты и подождешь, но вот воды со льдом, бесплатной, между прочим, ждать не придется точно.
В супермаркетах лед продавался в упаковках по 5 килограммов. Хороший лед, не смерзшийся, льдинка к льдинке. Как им удавалось его так сохранять? Друзья никогда не могли понять, зачем продается лед, когда у каждого в доме холодильник с огромным морозильным отделением? Оказалось, было зачем.