Страница:
Энди полез за ним и тоже посмотрел вниз.
– Черт меня возьми! Это ж просто дыра. – Он сделал шаг к воронке, взял камень и кинул вниз. После долгой паузы донесся слабый всплеск воды. Он выпрямился и посмотрел на линию воронок с недоумением.
– Это какое-то безумие, – сказал он. – Кому это понадобилось копать ямы с водой, к тому же такие глубокие, с интервалом в пятьдесят ярдов и точно по прямой линии?
Уоррен щелкнул пальцами и воскликнул:
– Я знаю, что это! У меня в голове что-то мелькнуло, когда Фоллет показал на них, но я не мог точно вспомнить. Это – канал.
– Что-что?
– Канал. – Он повернулся и посмотрел на горы. – Подземный канал! Источник воды – там, на склоне, и оттуда она поступает в деревню. Я ведь читал кое-что об Иране, прежде чем мы двинулись сюда, и мне попадались сведения о таких каналах. Иран просто-таки испещрен ими – протяженность их около двухсот тысяч миль.
Тоузьер почесал в затылке:
– Почему они не строят свои каналы на поверхности, как нормальные люди?
– Они используются как водопроводы, – объяснил Уоррен. – Когда канал под землей, то вода испаряется гораздо меньше. Это очень старое изобретение – персы строят такие штуки уже более трех тысяч лет. – Он улыбнулся и вздохнул с облегчением. – Это не бомбовые воронки, это вентиляционные отверстия. Они делаются для того, чтобы люди, которые спускаются туда для ремонта, не задохнулись.
– Что ж, все в порядке, – сказал Тоузьер. – Поехали!
Они опять сели в машину, вернулись на дорогу и направились к селению. Строения были однотипные, одноэтажные, какие встречались им уже не раз, глинобитные стены, плоские крыши. Это должно было облегчить поиски. У самой деревни они наткнулись на стадо коз – за ними следил мальчик, при виде машины радостно замахавший рукой. Когда они приблизились ко двору большого дома, из-под колес метнулась стая тощих цыплят. Они въехали во двор. Тоузьер сказал:
– Если захотите что-нибудь мне сказать, подождите, пока мы останемся одни. Эти люди на самом деле могут понимать по-английски лучше, чем они прикидываются. Но должен признать, что тут все выглядит вполне мирно.
Уоррен не успел ответить – толпа мальчишек бросилась навстречу нежданным гостям и подняла пронзительный визг. Пыль стояла столбом. Женщины засуетились и, натягивая на себя паранджи, скрывались в дверях. Уоррен сказал:
– Здесь до черта помещений, которые нам надо проверить. А если у Фарваза есть еще и гарем, наша задача усложнится.
Они вышли из машины, и мальчишки тотчас же окрУ" жили их плотным кольцом. Тоузьер громко сказал:
– Заприте-ка лучше двери, а не то по возвращении мы многого не досчитаемся.
В этот момент раздался голос, резко скомандовавший. Мальчишек как ветром сдуло, и они врассыпную бросились через двор, словно за ними гнался шайтан. Появился высокий пожилой человек с прямой осанкой, богато одетый. Рукоятка кинжала, торчавшего у него за поясом, сверкала драгоценными камнями. Большой камень украшал и его тюрбан, пальцы были в дорогих кольцах. У него было тонкое, аскетичное лицо и седая борода.
Он что-то вполголоса сказал своему спутнику, и тот неожиданно произнес по-английски:
– Шейх Фарваз приветствует вас. Его дом – ваш дом. – Он сделал паузу и саркастически добавил: – Конечно, это не следует понимать буквально, это просто речевой оборот.
Уоррен, оправившись от удивления, сказал:
– Спасибо. Я – Николас Уоррен, а это мой друг Эндрю Тоузьер. Мы ищем место для съемок. – Он показал на надпись на боку "лендровера". – Мы из компании "Риджент-фильм" в Лондоне.
– Вы сбились с проторенной дороги. Я – Ахмед, а это мой отец. – Он опять заговорил со стариком, и Шейх, важно закивав головой, пробормотал что-то. Ахмед продолжал:
– Мы все же приветствуем вас, хотя отец не одобряет вашего занятия. Он правоверный мусульманин, а изображать человека противоречит нашей вере. – Он улыбнулся. – Что касается меня, то мне все равно. Вам ни к чему запирать машину – никто ничего не украдет.
Уоррен улыбнулся.
– Мы... э... э... не ожидали, что в таком заброшенном месте могут говорить по-английски.
Ахмед усмехнулся.
– Вы полагаете, я должен повесить большое объявление: "Здесь говорят по-английски"? – Он сделал жест рукой.
– Мой отец просит вас зайти в дом.
– Спасибо, – сказал Уоррен. – Большое спасибо. – Он бросил взгляд на Тоузьера. – Пошли, Энди.
Их провели в большую комнату. На полу были разбросаны овечьи шкуры, а стены покрыты гобеленами. В центре лежал прекрасный персидский ковер, окруженный несколькими низкими кушетками. На бронзовых подносах уже дымился горячий кофе.
– Садитесь, – сказал Ахмед и, изящно опустившись на одну из кушеток, подобрал ноги. Уоррен деликатно подождал, пока усядется Шейх Фарваз, и затем сел, пытаясь сымитировать позу Ахмеда, которую тот явно находил удобной. Тоузьер тоже сел, и Уоррен слышал, как хрустнули его суставы.
– У нас бывали европейцы и прежде, – сказал Ахмед. – Мой отец – человек старого воспитания, и когда наши гости чтут наши обычаи, он очень доволен. – Он опять обворожительно улыбнулся. – А потом мы пойдем ко мне и выпьем виски.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Уоррен. – Не так ли, Энди?
– Да, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, – согласился Тоузьер.
Ахмед продолжал:
– Сейчас мы выпьем кофе. Это своего рода церемония, она не займет много времени. Мой отец интересуется, давно ли вы в Курдистане?
– Не очень, – ответил Уоррен. – Мы прибыли из Джилана всего дня два назад.
Ахмед перевел его ответ отцу и сказал:
– Берите кофейную чашку правой рукой. Кофе горячий и сладкий, может быть, слишком сладкий на ваш вкус. Вы в первый раз в Курдистане?
Уоррен почел за лучшее говорить правду. Ложь могла быть опасной. Взяв чашку, он ответил:
– Мы были здесь несколько недель тому назад. Но нам не удалось найти того, что мы искали, поэтому мы решили сделать перерыв и вернулись в Тегеран, чтобы немного передохнуть.
– Да, – сказал Ахмед, – в Курдистане не отдохнешь. – Он опять повернулся к отцу и что-то быстро проговорил, потом продолжил: – Пейте кофе весь сразу, затем кладите чашку на поднос, перевернув ее. А что за фильм вы снимаете, мистер Уоррен?
– Я не снимаю фильм, – ответил Уоррен. – Мы – поисковая группа, которая определяет места для съемок в соответствии со сценарием. – Он выпил кофе, горячий, приторно сладкий и наполовину состоящий из кофейной гущи. Поставив чашку на поднос, он перевернул ее. Старый Шейх Фарваз одобрительно улыбнулся.
– Понятно, – сказал Ахмед. – Еще две чашки, пожалуйста. Отец просто счастлив, когда курдское гостеприимство находит отклик. – Он с видимым удовольствием выпил свой кофе. – А вы... э... э... руководитель группы, мистер Уоррен?
– Да. – Уоррен, следуя примеру Ахмеда, взял вторую чашку. – Энди – мистер Тоузьер – больше по технической части. Его интересуют углы съемки и все такое прочее. – Уоррен имел туманное представление о том, чем занимаются подобные группы, и очень старался не брякнуть какой-нибудь чепухи.
– Вас только двое?
– Нет, нас четверо и две машины. Но другая машина сломалась, и они застряли.
– Мы должны проявить гостеприимство и к ним. Скоро уже ночь.
Уоррен покачал головой:
– В этом нет никакой необходимости. Они могут разбить лагерь.
– Ну как хотите, – сказал Ахмед и повернулся к своему отцу.
Они, давясь, выпили еще по чашке кофе, после чего Шейх Фарваз встал и произнес целую тираду. Ахмед перевел ее коротко: – Отец приглашает вас переночевать в его доме.
Уоррен искоса посмотрел на Тоузьера. Тот еле заметно кивнул, и Уоррен сказал:
– Мы очень рады. Мне хотелось бы только взять в машине необходимые вещи – прибор для бритья и кое-какую мелочь.
– Я все принесу, – откликнулся Тоузьер.
– О, мистер Тоузьер, – сказал Ахмед с легкой укоризной, – а я-то думал, что вы потеряли дар речи. Он явно бравировал своим превосходным знанием английского.
Тоузьер ухмыльнулся:
– Я предпочитаю молчать, когда говорит начальство.
– Что ж, идите, но только после того, как уйдет отец, – таков обычай.
Шейх Фарваз поклонился и исчез в одной из дверей в глубине комнаты. Тоузьер вышел So двор. Он подошел к машине, открыл дверь, снял с крюка микрофон и небрежно перебросил его в хвост кузова, к вещам. Потом, обойдя машину и открыв багажник, он стал открывать свой чемодан и, нажав на кнопку микрофона, тихо сказал:
– Вызываю Риджент два; вызываю Риджент два. Перехожу на прием.
Голос Фоллета из динамика оглушил его:
– Это Джонни. У вас все в порядке? Прием!
– Все будет в порядке, только потише. Мы остаемся на ночь. Будьте на приеме на всякий случай. Прием.
– Я не могу оставлять приемник включенным на всю ночь, – сказал Фоллет тихо. – Я посажу батареи. Прием.
– Тогда включайтесь каждый час на десять минут. Понятно? Прием!
– Понятно. Счастливо. Конец связи.
Тоузьер достал все, что могло понадобиться ему и Уоррену, затем спрятал микрофон. Когда он вернулся в дом, Уоррен и Ахмед оживленно болтали.
– Ахмед рассказывал мне, как он обучился английскому языку, – сказал Уоррен. – Он, оказывается, семнадцать лет жил в Англии.
– О, – сказал Тоузьер, – интересно. Как это случилось?
Ахмед сделал изящный жест рукой.
– Давайте поговорим об этом за выпивкой. Пойдемте, друзья.
Он провел их из дома через двор в другое помещение, где находились его апартаменты, обставленные в европейском стиле. Он открыл шкаф.
– Виски?
– Спасибо, – вежливо сказал Уоррен. – Вы очень любезны.
Ахмед разлил виски.
– Мой отец, конечно, этого не одобряет, но у себя я делаю, что хочу. – Он вручил стакан Уоррену. – Пророк выступал против алкоголя, но зачем богу разрешать нам производить его, если мы его никак не используем. – Он поднял бутылку, посмотрел на нее и игриво закончил: – Если это и грех, то самого высокого качества. Ваш стакан, мистер Тоузьер.
– Спасибо.
Налив себе весьма приличную порцию, Ахмед снова заговорил:
– Имейте в виду, что само слово "алкоголь" арабского происхождения. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Да, садитесь, джентльмены. Здесь вам, надеюсь, будет удобней, чем в доме моего отца.
– Как же вы попали в Англию? – с любопытством спросил Уоррен.
– Это длинная история, – начал Ахмед. – Что вы знаете о политических проблемах курдов?
– Абсолютно ничего. А вы, Энди?
– Я слышал о проблеме курдов, но в чем она состоит, толком не понял, – ответил Тоузьер.
Ахмед рассмеялся:
– Мы предпочитаем называть ее иранской проблемой, или иракской, или турецкой. Ибо мы, курды, существуем, но не считаем это проблемой. – Он сделал глоток виски. – В сорок шестом году на севере Ирана образовалась Курдская республика, которую поддерживали русские. Она просуществовала недолго, и ее лидеры – Мулла Мустафа Барзани и мой отец – нашли убежище в России. – Он постучал рукой по груди. – Но меня отец послал в Англию, где я и жил до шестьдесят третьего года. Мой отец – мудрый человек. Он не хотел, чтобы вся его семья была в России. Как вы, англичане, говорите: "Нельзя класть в одну корзину слишком много яиц". Вот он и послал меня в Англию, а моего старшего брата во Францию. Вот так.
– А этот Мулла, или как там его, – кто он? – спросил Тоузьер.
– Мулла Мустафа Барзани? Я сказал – один из наших лидеров. Он еще жив. – Ахмед удовлетворенно хмыкнул. – Сейчас он воюет в Ираке. У него двадцатитысячная армия. Я ведь тоже Барзани. То есть член клана Барзани, который возглавляет Мулла.
– А как ваш отец вернулся в Иран? – спросил Уоррен.
– Было нечто вроде амнистии, и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним следят, но за всеми курдами, можно сказать, следят. Так или иначе, отец уже стар и больше не склонен заниматься политикой. А я никогда ею и не занимался. К тому же я жил в Англии и стал, как бы это сказать, терпимее, что ли.
Уоррен поглядел на кинжал Ахмеда и усомнился в его чисто декоративном назначении.
– А при чем здесь Ирак и Турция? – спросил Тоузьер.
– А, вы о курдской проблеме. Ее лучше всего очертить с помощью карты – где-то она у меня была. – Ахмед подошел к полке с книгами и достал нечто похожее на старый школьный атлас. Он полистал страницы. – Ага, вот, – Средний Восток. На севере – Турция, на востоке – Иран, на западе – Ирак. – Его палец скользнул от гор на востоке Турции вдоль иракско-иранской границы. – Это родина курдов. Мы – разделенный народ, населяющий три страны, и в каждой мы – меньшинство, при всем том подавляемое меньшинство. Согласитесь, взрывоопасная ситуация.
– Да, – сказал Тоузьер, – теперь мне все понятно.
– Барзани сейчас борется за курдскую автономию в Ираке, – продолжал Ахмед. – Он умный человек и хороший боец. Иракцы со всеми своими танками и тяжелой артиллерией не смогли победить его. Поэтому новый президент, Бакр, вынужден идти на переговоры. – Он улыбнулся. – Это триумф Барзани. – Он закрыл атлас. – Но довольно о политике. Давайте еще выпьем. Расскажите мне об Англии.
2
3
– Черт меня возьми! Это ж просто дыра. – Он сделал шаг к воронке, взял камень и кинул вниз. После долгой паузы донесся слабый всплеск воды. Он выпрямился и посмотрел на линию воронок с недоумением.
– Это какое-то безумие, – сказал он. – Кому это понадобилось копать ямы с водой, к тому же такие глубокие, с интервалом в пятьдесят ярдов и точно по прямой линии?
Уоррен щелкнул пальцами и воскликнул:
– Я знаю, что это! У меня в голове что-то мелькнуло, когда Фоллет показал на них, но я не мог точно вспомнить. Это – канал.
– Что-что?
– Канал. – Он повернулся и посмотрел на горы. – Подземный канал! Источник воды – там, на склоне, и оттуда она поступает в деревню. Я ведь читал кое-что об Иране, прежде чем мы двинулись сюда, и мне попадались сведения о таких каналах. Иран просто-таки испещрен ими – протяженность их около двухсот тысяч миль.
Тоузьер почесал в затылке:
– Почему они не строят свои каналы на поверхности, как нормальные люди?
– Они используются как водопроводы, – объяснил Уоррен. – Когда канал под землей, то вода испаряется гораздо меньше. Это очень старое изобретение – персы строят такие штуки уже более трех тысяч лет. – Он улыбнулся и вздохнул с облегчением. – Это не бомбовые воронки, это вентиляционные отверстия. Они делаются для того, чтобы люди, которые спускаются туда для ремонта, не задохнулись.
– Что ж, все в порядке, – сказал Тоузьер. – Поехали!
Они опять сели в машину, вернулись на дорогу и направились к селению. Строения были однотипные, одноэтажные, какие встречались им уже не раз, глинобитные стены, плоские крыши. Это должно было облегчить поиски. У самой деревни они наткнулись на стадо коз – за ними следил мальчик, при виде машины радостно замахавший рукой. Когда они приблизились ко двору большого дома, из-под колес метнулась стая тощих цыплят. Они въехали во двор. Тоузьер сказал:
– Если захотите что-нибудь мне сказать, подождите, пока мы останемся одни. Эти люди на самом деле могут понимать по-английски лучше, чем они прикидываются. Но должен признать, что тут все выглядит вполне мирно.
Уоррен не успел ответить – толпа мальчишек бросилась навстречу нежданным гостям и подняла пронзительный визг. Пыль стояла столбом. Женщины засуетились и, натягивая на себя паранджи, скрывались в дверях. Уоррен сказал:
– Здесь до черта помещений, которые нам надо проверить. А если у Фарваза есть еще и гарем, наша задача усложнится.
Они вышли из машины, и мальчишки тотчас же окрУ" жили их плотным кольцом. Тоузьер громко сказал:
– Заприте-ка лучше двери, а не то по возвращении мы многого не досчитаемся.
В этот момент раздался голос, резко скомандовавший. Мальчишек как ветром сдуло, и они врассыпную бросились через двор, словно за ними гнался шайтан. Появился высокий пожилой человек с прямой осанкой, богато одетый. Рукоятка кинжала, торчавшего у него за поясом, сверкала драгоценными камнями. Большой камень украшал и его тюрбан, пальцы были в дорогих кольцах. У него было тонкое, аскетичное лицо и седая борода.
Он что-то вполголоса сказал своему спутнику, и тот неожиданно произнес по-английски:
– Шейх Фарваз приветствует вас. Его дом – ваш дом. – Он сделал паузу и саркастически добавил: – Конечно, это не следует понимать буквально, это просто речевой оборот.
Уоррен, оправившись от удивления, сказал:
– Спасибо. Я – Николас Уоррен, а это мой друг Эндрю Тоузьер. Мы ищем место для съемок. – Он показал на надпись на боку "лендровера". – Мы из компании "Риджент-фильм" в Лондоне.
– Вы сбились с проторенной дороги. Я – Ахмед, а это мой отец. – Он опять заговорил со стариком, и Шейх, важно закивав головой, пробормотал что-то. Ахмед продолжал:
– Мы все же приветствуем вас, хотя отец не одобряет вашего занятия. Он правоверный мусульманин, а изображать человека противоречит нашей вере. – Он улыбнулся. – Что касается меня, то мне все равно. Вам ни к чему запирать машину – никто ничего не украдет.
Уоррен улыбнулся.
– Мы... э... э... не ожидали, что в таком заброшенном месте могут говорить по-английски.
Ахмед усмехнулся.
– Вы полагаете, я должен повесить большое объявление: "Здесь говорят по-английски"? – Он сделал жест рукой.
– Мой отец просит вас зайти в дом.
– Спасибо, – сказал Уоррен. – Большое спасибо. – Он бросил взгляд на Тоузьера. – Пошли, Энди.
Их провели в большую комнату. На полу были разбросаны овечьи шкуры, а стены покрыты гобеленами. В центре лежал прекрасный персидский ковер, окруженный несколькими низкими кушетками. На бронзовых подносах уже дымился горячий кофе.
– Садитесь, – сказал Ахмед и, изящно опустившись на одну из кушеток, подобрал ноги. Уоррен деликатно подождал, пока усядется Шейх Фарваз, и затем сел, пытаясь сымитировать позу Ахмеда, которую тот явно находил удобной. Тоузьер тоже сел, и Уоррен слышал, как хрустнули его суставы.
– У нас бывали европейцы и прежде, – сказал Ахмед. – Мой отец – человек старого воспитания, и когда наши гости чтут наши обычаи, он очень доволен. – Он опять обворожительно улыбнулся. – А потом мы пойдем ко мне и выпьем виски.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Уоррен. – Не так ли, Энди?
– Да, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, – согласился Тоузьер.
Ахмед продолжал:
– Сейчас мы выпьем кофе. Это своего рода церемония, она не займет много времени. Мой отец интересуется, давно ли вы в Курдистане?
– Не очень, – ответил Уоррен. – Мы прибыли из Джилана всего дня два назад.
Ахмед перевел его ответ отцу и сказал:
– Берите кофейную чашку правой рукой. Кофе горячий и сладкий, может быть, слишком сладкий на ваш вкус. Вы в первый раз в Курдистане?
Уоррен почел за лучшее говорить правду. Ложь могла быть опасной. Взяв чашку, он ответил:
– Мы были здесь несколько недель тому назад. Но нам не удалось найти того, что мы искали, поэтому мы решили сделать перерыв и вернулись в Тегеран, чтобы немного передохнуть.
– Да, – сказал Ахмед, – в Курдистане не отдохнешь. – Он опять повернулся к отцу и что-то быстро проговорил, потом продолжил: – Пейте кофе весь сразу, затем кладите чашку на поднос, перевернув ее. А что за фильм вы снимаете, мистер Уоррен?
– Я не снимаю фильм, – ответил Уоррен. – Мы – поисковая группа, которая определяет места для съемок в соответствии со сценарием. – Он выпил кофе, горячий, приторно сладкий и наполовину состоящий из кофейной гущи. Поставив чашку на поднос, он перевернул ее. Старый Шейх Фарваз одобрительно улыбнулся.
– Понятно, – сказал Ахмед. – Еще две чашки, пожалуйста. Отец просто счастлив, когда курдское гостеприимство находит отклик. – Он с видимым удовольствием выпил свой кофе. – А вы... э... э... руководитель группы, мистер Уоррен?
– Да. – Уоррен, следуя примеру Ахмеда, взял вторую чашку. – Энди – мистер Тоузьер – больше по технической части. Его интересуют углы съемки и все такое прочее. – Уоррен имел туманное представление о том, чем занимаются подобные группы, и очень старался не брякнуть какой-нибудь чепухи.
– Вас только двое?
– Нет, нас четверо и две машины. Но другая машина сломалась, и они застряли.
– Мы должны проявить гостеприимство и к ним. Скоро уже ночь.
Уоррен покачал головой:
– В этом нет никакой необходимости. Они могут разбить лагерь.
– Ну как хотите, – сказал Ахмед и повернулся к своему отцу.
Они, давясь, выпили еще по чашке кофе, после чего Шейх Фарваз встал и произнес целую тираду. Ахмед перевел ее коротко: – Отец приглашает вас переночевать в его доме.
Уоррен искоса посмотрел на Тоузьера. Тот еле заметно кивнул, и Уоррен сказал:
– Мы очень рады. Мне хотелось бы только взять в машине необходимые вещи – прибор для бритья и кое-какую мелочь.
– Я все принесу, – откликнулся Тоузьер.
– О, мистер Тоузьер, – сказал Ахмед с легкой укоризной, – а я-то думал, что вы потеряли дар речи. Он явно бравировал своим превосходным знанием английского.
Тоузьер ухмыльнулся:
– Я предпочитаю молчать, когда говорит начальство.
– Что ж, идите, но только после того, как уйдет отец, – таков обычай.
Шейх Фарваз поклонился и исчез в одной из дверей в глубине комнаты. Тоузьер вышел So двор. Он подошел к машине, открыл дверь, снял с крюка микрофон и небрежно перебросил его в хвост кузова, к вещам. Потом, обойдя машину и открыв багажник, он стал открывать свой чемодан и, нажав на кнопку микрофона, тихо сказал:
– Вызываю Риджент два; вызываю Риджент два. Перехожу на прием.
Голос Фоллета из динамика оглушил его:
– Это Джонни. У вас все в порядке? Прием!
– Все будет в порядке, только потише. Мы остаемся на ночь. Будьте на приеме на всякий случай. Прием.
– Я не могу оставлять приемник включенным на всю ночь, – сказал Фоллет тихо. – Я посажу батареи. Прием.
– Тогда включайтесь каждый час на десять минут. Понятно? Прием!
– Понятно. Счастливо. Конец связи.
Тоузьер достал все, что могло понадобиться ему и Уоррену, затем спрятал микрофон. Когда он вернулся в дом, Уоррен и Ахмед оживленно болтали.
– Ахмед рассказывал мне, как он обучился английскому языку, – сказал Уоррен. – Он, оказывается, семнадцать лет жил в Англии.
– О, – сказал Тоузьер, – интересно. Как это случилось?
Ахмед сделал изящный жест рукой.
– Давайте поговорим об этом за выпивкой. Пойдемте, друзья.
Он провел их из дома через двор в другое помещение, где находились его апартаменты, обставленные в европейском стиле. Он открыл шкаф.
– Виски?
– Спасибо, – вежливо сказал Уоррен. – Вы очень любезны.
Ахмед разлил виски.
– Мой отец, конечно, этого не одобряет, но у себя я делаю, что хочу. – Он вручил стакан Уоррену. – Пророк выступал против алкоголя, но зачем богу разрешать нам производить его, если мы его никак не используем. – Он поднял бутылку, посмотрел на нее и игриво закончил: – Если это и грех, то самого высокого качества. Ваш стакан, мистер Тоузьер.
– Спасибо.
Налив себе весьма приличную порцию, Ахмед снова заговорил:
– Имейте в виду, что само слово "алкоголь" арабского происхождения. Должен сказать, что вкус к шотландскому виски я приобрел в Англии. Да, садитесь, джентльмены. Здесь вам, надеюсь, будет удобней, чем в доме моего отца.
– Как же вы попали в Англию? – с любопытством спросил Уоррен.
– Это длинная история, – начал Ахмед. – Что вы знаете о политических проблемах курдов?
– Абсолютно ничего. А вы, Энди?
– Я слышал о проблеме курдов, но в чем она состоит, толком не понял, – ответил Тоузьер.
Ахмед рассмеялся:
– Мы предпочитаем называть ее иранской проблемой, или иракской, или турецкой. Ибо мы, курды, существуем, но не считаем это проблемой. – Он сделал глоток виски. – В сорок шестом году на севере Ирана образовалась Курдская республика, которую поддерживали русские. Она просуществовала недолго, и ее лидеры – Мулла Мустафа Барзани и мой отец – нашли убежище в России. – Он постучал рукой по груди. – Но меня отец послал в Англию, где я и жил до шестьдесят третьего года. Мой отец – мудрый человек. Он не хотел, чтобы вся его семья была в России. Как вы, англичане, говорите: "Нельзя класть в одну корзину слишком много яиц". Вот он и послал меня в Англию, а моего старшего брата во Францию. Вот так.
– А этот Мулла, или как там его, – кто он? – спросил Тоузьер.
– Мулла Мустафа Барзани? Я сказал – один из наших лидеров. Он еще жив. – Ахмед удовлетворенно хмыкнул. – Сейчас он воюет в Ираке. У него двадцатитысячная армия. Я ведь тоже Барзани. То есть член клана Барзани, который возглавляет Мулла.
– А как ваш отец вернулся в Иран? – спросил Уоррен.
– Было нечто вроде амнистии, и ему разрешили вернуться. Конечно, за ним следят, но за всеми курдами, можно сказать, следят. Так или иначе, отец уже стар и больше не склонен заниматься политикой. А я никогда ею и не занимался. К тому же я жил в Англии и стал, как бы это сказать, терпимее, что ли.
Уоррен поглядел на кинжал Ахмеда и усомнился в его чисто декоративном назначении.
– А при чем здесь Ирак и Турция? – спросил Тоузьер.
– А, вы о курдской проблеме. Ее лучше всего очертить с помощью карты – где-то она у меня была. – Ахмед подошел к полке с книгами и достал нечто похожее на старый школьный атлас. Он полистал страницы. – Ага, вот, – Средний Восток. На севере – Турция, на востоке – Иран, на западе – Ирак. – Его палец скользнул от гор на востоке Турции вдоль иракско-иранской границы. – Это родина курдов. Мы – разделенный народ, населяющий три страны, и в каждой мы – меньшинство, при всем том подавляемое меньшинство. Согласитесь, взрывоопасная ситуация.
– Да, – сказал Тоузьер, – теперь мне все понятно.
– Барзани сейчас борется за курдскую автономию в Ираке, – продолжал Ахмед. – Он умный человек и хороший боец. Иракцы со всеми своими танками и тяжелой артиллерией не смогли победить его. Поэтому новый президент, Бакр, вынужден идти на переговоры. – Он улыбнулся. – Это триумф Барзани. – Он закрыл атлас. – Но довольно о политике. Давайте еще выпьем. Расскажите мне об Англии.
2
Ахмед допоздна рассказывал Уоррену и Тоузьеру о своей жизни в Англии и расспрашивал о современной английской действительности. Утром после завтрака он предложил:
– Не хотите ли посмотреть хозяйство? Типично курдское, знаете ли. – Он очаровательно улыбнулся. – Я ведь надеюсь увидеть все это на экране.
Осмотр хозяйства просто-таки измотал их. Ахмед показал им абсолютно все и все дотошно комментировал. Они уже не чаяли покинуть щедрого и гостеприимного хозяина, и такая возможность появилась только после одиннадцати.
– Куда же вы теперь? – спросил Ахмед.
Тоузьер посмотрел на часы.
– Джонни так и не появился. Наверное, что-нибудь серьезное. Пора нам вернуться к ним. Как ты думаешь, Ник?
– Пожалуй, – согласился Уоррен. – Я думаю, он отправился еще раз посмотреть те места, которые ему приглянулись. Так что нам придется догонять их. – Он улыбнулся Ахмеду. – Благодарим вас за ваше гостеприимство – вы были очень любезны.
– Это – типично курдское гостеприимство, – с улыбкой ответил Ахмед.
Они обменялись еще несколькими любезностями и двинулись в путь. Ахмед махал им вслед рукой и кричал: "Бог вам в помощь!" Когда они, наконец, выехали на дорогу к перевалу, Уоррен спросил:
– Ну, что вы думаете обо всем этом?
Тоузьер фыркнул:
– Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Уж слишком он был угодлив.
– Да, он что-то слишком лебезил перед нами, – заметил Уоррен. – Типично курдское гостеприимство, – повторил он.
– Гостеприимство – прах его возьми, – прорычал вдруг Тоузьер. – Вы обратили внимание, что он показал нам все строения, водил нас абсолютно повсюду? Он как будто специально демонстрировал нам, что ему нечего скрывать. Как вы спали, кстати?
– Как убитый, – сказал Уоррен. – Он щедро подливал виски, и под конец я, по-моему, слегка окосел.
– И я тоже, – сказал Тоузьер. – Обычно со мной после виски такого не бывает. – Он помолчал немного. – Может, он нас оглушил этим морфием, который мы ищем?
– Возможно, – согласился Уоррен. – Признаться, когда я проснулся сегодня, то чувствовал какую-то слабость.
– Мне показалось, что ночью была какая-то возня, – сказал Тоузьер. – Вроде какие-то верблюды ходили. То ли это было на самом деле, то ли мне приснилось.
Они взобрались на вершину перевала, и Уоррен оглянулся. Селение выглядело невинно и мирно – мирный сельский пейзаж. – "Типично курдский", – с иронией подумал Уоррен. И тем не менее именно Шейх Фарваз заказал эти проклятые химикалии. Он сказал:
– Мы видели там абсолютно все, следовательно, им нечего было прятать. Если только...
– Если только что?
– Если только они так все спрятали, что Ахмед был уверен, нам это не удастся засечь.
– Сколько места нужно Спирингу для его лаборатории или что там у него?
Уоррен представил себе немыслимое количество химических веществ, которое, согласно данным Раки, было получено на складе.
– Что-нибудь от двухсот квадратных метров до двух тысяч.
– Тогда их там нет, – сказал Тоузьер. – Мы бы их увидели.
– Увидели? – с сомнением спросил Уоррен. – Вы говорили, что прочесывали деревни в поисках оружия. Где вы его обычно находили?
– О Боже мой! – воскликнул Тоузьер, хлопая ладонями по рулю. – Под землей, разумеется. Но отдельными небольшими партиями – то там, то тут. Они не хранили его скопом.
– Что ж, здесь это будет не так уж трудно. Дно долины не каменистое – мягкая земля на красной глине.
– Значит, вы считаете, нам следует вернуться обратно и посмотреть еще раз? Это будет не так-то просто и к тому же рискованно.
– Надо обсудить это со всеми. Вон уже Бен появился. Брайен махал им рукой, показывая в сторону дороги, на небольшую долину, овраг. Он вскочил на подножку и проехал с ними около двухсот ярдов к месту, где стоял второй "лендровер". Перед ним сидел на земле Фоллет, он поднял голову и спросил:
– Какие-нибудь неприятности?
– Пока нет, – коротко ответил Тоузьер и подошел к Фоллету. Он рассказал обо всем, что они видели в долине, а потом спросил:
– Ну а у вас что?
– Фотографии долины. Я сделал дюжину кадров "Поляроидом".
– Они могут пригодиться. Нам придется вернуться туда, на этот раз тайком. Давайте-ка поглядим их.
Фоллет разложил на капоте машины фотографии. Через некоторое время Тоузьер сказал:
– Да, не очень-то весело. Каждый, кто спускается с перевала, днем виден как на ладони, и держу пари, они ведут наблюдение за дорогой. От подошвы горы до селения – четыре мили. Туда и обратно – восемь. Для ночной прогулки пешком многовато. Ну и даже если мы туда доберемся, как мы во тьме найдем то, что мы ищем? Не вижу в этом никакого смысла.
– А что вы, собственно, собираетесь искать? – спросил Фоллет.
– Подпольное помещение, – сказал Уоррен.
Фоллет скорчил гримасу:
– Как же вы, действительно, его найдете?
– Не знаю, – ответил Уоррен раздраженно.
Брайен наклонился вперед и взял одну из фотографий.
– Энди озабочен, как добраться до селения и остаться незамеченным, – сказал он. – Рыбку можно по-разному ловить. Расскажите-ка поподробнее об этих каналах. Насколько они глубоки? Может ли по ним двигаться человек?
Уоррен кивнул.
– Кажется, да. Туда ведь спускаются люди для ремонта.
– Ну вот, – сказал Брайен. – Это уже проще. Это же прямая трасса к селению. Можно, как кролик, нырнуть в одну ямку и вынырнуть из другой.
Тоузьер посмотрел на него с нескрываемой иронией.
– Послушаешь вас – так все легче легкого. Какой уклон может быть там внизу, Ник?
– Небольшой, наверное. Чтобы вода текла.
– А какая глубина?
– Думаю, что тоже небольшая. Может быть, фут. – Уоррен немного паниковал. – Энди, я ведь знаю не намного больше вас. Я просто кое-что читал.
Тоузьер словно пропустил это мимо ушей и продолжал свои расспросы:
– А дно какое? Ровное?
Уоррен закрыл глаза, пытаясь вспомнить иллюстрацию, которую видел в книге. Наконец он сказал:
– Кажется, ровное.
Тоузьер еще раз посмотрел на фотографии и принял решение.
– Как только стемнеет, мы пешком спускаемся с перевала. Затем проникаем в этот канал через одно из отверстий. Если дно позволяет и мы сможем делать по две мили в час, через два часа мы в селении. Мы приближаемся к селению и почти до рассвета проводим поиски. Затем опять погружаемся под землю и уходим невидимыми. Подняться к перевалу можно рискнуть и днем, какое-то укрытие по дороге есть. Это вполне реально.
– Реально? – фыркнул Фоллет. – Это безумие. Ползти под землей! О Господи!
– Предположим, что путь под землей доступен, – сказал Уоррен. – Я сомневаюсь, но давайте предположим. А как мы будем рыскать по деревне? Вы думаете, нас никто не засечет?
– Надо попробовать, – сказал Тоузьер. – А потом, вы что, можете предложить что-нибудь другое?
– Нет, – сказал Уоррен. – Нет, черт возьми!
– Не хотите ли посмотреть хозяйство? Типично курдское, знаете ли. – Он очаровательно улыбнулся. – Я ведь надеюсь увидеть все это на экране.
Осмотр хозяйства просто-таки измотал их. Ахмед показал им абсолютно все и все дотошно комментировал. Они уже не чаяли покинуть щедрого и гостеприимного хозяина, и такая возможность появилась только после одиннадцати.
– Куда же вы теперь? – спросил Ахмед.
Тоузьер посмотрел на часы.
– Джонни так и не появился. Наверное, что-нибудь серьезное. Пора нам вернуться к ним. Как ты думаешь, Ник?
– Пожалуй, – согласился Уоррен. – Я думаю, он отправился еще раз посмотреть те места, которые ему приглянулись. Так что нам придется догонять их. – Он улыбнулся Ахмеду. – Благодарим вас за ваше гостеприимство – вы были очень любезны.
– Это – типично курдское гостеприимство, – с улыбкой ответил Ахмед.
Они обменялись еще несколькими любезностями и двинулись в путь. Ахмед махал им вслед рукой и кричал: "Бог вам в помощь!" Когда они, наконец, выехали на дорогу к перевалу, Уоррен спросил:
– Ну, что вы думаете обо всем этом?
Тоузьер фыркнул:
– Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Уж слишком он был угодлив.
– Да, он что-то слишком лебезил перед нами, – заметил Уоррен. – Типично курдское гостеприимство, – повторил он.
– Гостеприимство – прах его возьми, – прорычал вдруг Тоузьер. – Вы обратили внимание, что он показал нам все строения, водил нас абсолютно повсюду? Он как будто специально демонстрировал нам, что ему нечего скрывать. Как вы спали, кстати?
– Как убитый, – сказал Уоррен. – Он щедро подливал виски, и под конец я, по-моему, слегка окосел.
– И я тоже, – сказал Тоузьер. – Обычно со мной после виски такого не бывает. – Он помолчал немного. – Может, он нас оглушил этим морфием, который мы ищем?
– Возможно, – согласился Уоррен. – Признаться, когда я проснулся сегодня, то чувствовал какую-то слабость.
– Мне показалось, что ночью была какая-то возня, – сказал Тоузьер. – Вроде какие-то верблюды ходили. То ли это было на самом деле, то ли мне приснилось.
Они взобрались на вершину перевала, и Уоррен оглянулся. Селение выглядело невинно и мирно – мирный сельский пейзаж. – "Типично курдский", – с иронией подумал Уоррен. И тем не менее именно Шейх Фарваз заказал эти проклятые химикалии. Он сказал:
– Мы видели там абсолютно все, следовательно, им нечего было прятать. Если только...
– Если только что?
– Если только они так все спрятали, что Ахмед был уверен, нам это не удастся засечь.
– Сколько места нужно Спирингу для его лаборатории или что там у него?
Уоррен представил себе немыслимое количество химических веществ, которое, согласно данным Раки, было получено на складе.
– Что-нибудь от двухсот квадратных метров до двух тысяч.
– Тогда их там нет, – сказал Тоузьер. – Мы бы их увидели.
– Увидели? – с сомнением спросил Уоррен. – Вы говорили, что прочесывали деревни в поисках оружия. Где вы его обычно находили?
– О Боже мой! – воскликнул Тоузьер, хлопая ладонями по рулю. – Под землей, разумеется. Но отдельными небольшими партиями – то там, то тут. Они не хранили его скопом.
– Что ж, здесь это будет не так уж трудно. Дно долины не каменистое – мягкая земля на красной глине.
– Значит, вы считаете, нам следует вернуться обратно и посмотреть еще раз? Это будет не так-то просто и к тому же рискованно.
– Надо обсудить это со всеми. Вон уже Бен появился. Брайен махал им рукой, показывая в сторону дороги, на небольшую долину, овраг. Он вскочил на подножку и проехал с ними около двухсот ярдов к месту, где стоял второй "лендровер". Перед ним сидел на земле Фоллет, он поднял голову и спросил:
– Какие-нибудь неприятности?
– Пока нет, – коротко ответил Тоузьер и подошел к Фоллету. Он рассказал обо всем, что они видели в долине, а потом спросил:
– Ну а у вас что?
– Фотографии долины. Я сделал дюжину кадров "Поляроидом".
– Они могут пригодиться. Нам придется вернуться туда, на этот раз тайком. Давайте-ка поглядим их.
Фоллет разложил на капоте машины фотографии. Через некоторое время Тоузьер сказал:
– Да, не очень-то весело. Каждый, кто спускается с перевала, днем виден как на ладони, и держу пари, они ведут наблюдение за дорогой. От подошвы горы до селения – четыре мили. Туда и обратно – восемь. Для ночной прогулки пешком многовато. Ну и даже если мы туда доберемся, как мы во тьме найдем то, что мы ищем? Не вижу в этом никакого смысла.
– А что вы, собственно, собираетесь искать? – спросил Фоллет.
– Подпольное помещение, – сказал Уоррен.
Фоллет скорчил гримасу:
– Как же вы, действительно, его найдете?
– Не знаю, – ответил Уоррен раздраженно.
Брайен наклонился вперед и взял одну из фотографий.
– Энди озабочен, как добраться до селения и остаться незамеченным, – сказал он. – Рыбку можно по-разному ловить. Расскажите-ка поподробнее об этих каналах. Насколько они глубоки? Может ли по ним двигаться человек?
Уоррен кивнул.
– Кажется, да. Туда ведь спускаются люди для ремонта.
– Ну вот, – сказал Брайен. – Это уже проще. Это же прямая трасса к селению. Можно, как кролик, нырнуть в одну ямку и вынырнуть из другой.
Тоузьер посмотрел на него с нескрываемой иронией.
– Послушаешь вас – так все легче легкого. Какой уклон может быть там внизу, Ник?
– Небольшой, наверное. Чтобы вода текла.
– А какая глубина?
– Думаю, что тоже небольшая. Может быть, фут. – Уоррен немного паниковал. – Энди, я ведь знаю не намного больше вас. Я просто кое-что читал.
Тоузьер словно пропустил это мимо ушей и продолжал свои расспросы:
– А дно какое? Ровное?
Уоррен закрыл глаза, пытаясь вспомнить иллюстрацию, которую видел в книге. Наконец он сказал:
– Кажется, ровное.
Тоузьер еще раз посмотрел на фотографии и принял решение.
– Как только стемнеет, мы пешком спускаемся с перевала. Затем проникаем в этот канал через одно из отверстий. Если дно позволяет и мы сможем делать по две мили в час, через два часа мы в селении. Мы приближаемся к селению и почти до рассвета проводим поиски. Затем опять погружаемся под землю и уходим невидимыми. Подняться к перевалу можно рискнуть и днем, какое-то укрытие по дороге есть. Это вполне реально.
– Реально? – фыркнул Фоллет. – Это безумие. Ползти под землей! О Господи!
– Предположим, что путь под землей доступен, – сказал Уоррен. – Я сомневаюсь, но давайте предположим. А как мы будем рыскать по деревне? Вы думаете, нас никто не засечет?
– Надо попробовать, – сказал Тоузьер. – А потом, вы что, можете предложить что-нибудь другое?
– Нет, – сказал Уоррен. – Нет, черт возьми!
3
Тоузьер готовился к штурму. Он вытащил из "лендровера" такое количество веревок, о наличии которого Уоррен и не подозревал. Это был легкий, очень прочный нейлоновый шнур. Затем из ящика с инструментами он извлек кошки.
– Спуск в шахту будет нетрудным, – сказал он. – А вот подъем – задача нелегкая. Тогда они нам и пригодятся.
Он достал также мощные электрические фонари и поясные ножи. Но когда он стал развинчивать треногу для фотокамеры, Уоррен не выдержал:
– Что вы делаете? – спросил он.
– Предположим, вы обнаружите эту лабораторию – что вы собираетесь с ней делать?
– Уничтожить ее, – сухо ответил Уоррен.
– Как?
– Ну, может, поджечь или еще как-нибудь?
– Под землей все это может и не сработать, – сказал Тоузьер, продолжая развинчивать треногу. Он отделил алюминиевые трубки и вытряс из них несколько коричневых цилиндров. – А вот это – годится. На такую лабораторию много взрывчатки не потребуется.
Уоррен, разинув рот, наблюдал, как Тоузьер соединил вместе цилиндры и обтянул их липкой лентой, превратив в одну довольно складную упаковку.
– Вы ведь поручали мне провести подготовку экспедиции? – спросил он, усмехаясь.
– Да, поручал, – ответил Тоузьер.
Затем Тоузьер взял отвертку и вывернул из приборного щитка часы.
– Они уже готовы, – сказал он. – Видите вот этот стерженек? Это – детонатор. Мы его втыкаем в один из этих цилиндров и ставим часы на любое нужное нам время в пределах полусуток. – Он засмеялся. – Искусство войны – это искусство подготовки к ней.
– А еще какие сюрпризы? – холодно спросил Уоррен.
Тоузьер серьезно покосился на него и ткнул большим пальцем в сторону селения.
– Эти ребята – гангстеры, и оружие у них гангстерское – ножи и пистолеты. Могут быть и винтовки. А я военный и люблю военное вооружение. – Он похлопал "лендровер" по стенке. – Эти машины уже не те, что были вначале. Даже на заводе, где их выпускали, не разобрались бы в том, что я с ними проделал. И таможенники тоже.
– Ну?
– Ну и все. Как выглядит автомат, знаете?
Уоррен смутился.
– Ну как, – у него есть ствол, спусковой крючок, приклад.
– Именно, – сказал Тоузьер и, подойдя к "лендроверу" с тыла, вынул из гнезда одну из опор брезентового покрытия машины. – Вот вам ствол, – сказал он, вручая ее Уоррену. – Теперь перейдем к затворному механизму. И он стал извлекать из автомобиля разные металлические части – зажигалку с приборной доски, пепельницу, ящик с инструментами, еще что-то. Через десять минут он собрал автомат.
– Теперь – приклад, – сказал он и достал из машины пристегнутую к стенке лопату. Движением кисти руки он разделил ее на две части, и ручка точно вошла в собранную им конструкцию.
– Ну вот, – сказал он. – Автомат и готов. В автомобиле столько мелких металлических частей, что никто не догадается, зачем они нужны. А более крупные части всегда можно как-нибудь замаскировать. – Он посмотрел на свое детище. – Мы же не могли бы въехать в эту страну с такими вещами в руках?
– Нет, – ответил Уоррен, потрясенный. – И сколько у вас таких вещичек?
– Две вот таких небольших игрушки и довольно приличный пулемет с воздушным охлаждением, который устанавливается на треногу. Проблема с боеприпасами. Их труднее всего было замаскировать, поэтому их у нас немного. Кое-что есть в этих коробках с пленкой.
– Это просто фантастика! – воскликнул Уоррен.
– Есть еще и миномет, – продолжал Тоузьер невозмутимо.
– Не может быть! Послушайте, это же невероятно!
– Прошу, – сказал Тоузьер, жестом приглашая Уоррена к "лендроверу". – Если сами найдете, с меня причитается, если, конечно, у меня что-нибудь останется после общения с Джонни Фоллетом.
И он отошел, а Уоррен принялся рассматривать "лендровер" с удвоенным любопытством. Миномет – крупная штучка, и сколько Уоррен ни искал, ничего, даже отдаленно его напоминающего, найти не смог, так же, как не смог обнаружить снарядов к нему. Поэтому он решил, что Тоузьер просто над ним подшутил.
Закончив приготовления, они подкатили "лендроверы" к вершине перевала и спрятали их в скалах. На закате они стали спускаться вниз. Было еще не настолько темно, чтобы дорога была неразличимой, но уже смеркалось, и издали вряд ли кто-нибудь мог бы их видеть. До первого колодца канала осталось немного больше мили, и когда они добрались до него, совсем стемнело, только молодой месяц освещал дорогу.
Тоузьер взглянул на небо.
– Я и забыл о луне, – сказал он. – А вообще нам чертовски повезло с этими каналами, если, конечно, все удастся. – И он стал разматывать веревку.
– Подождите-ка, – сказал Уоррен. – Давайте начнем со следующего колодца. Этот ведь первый, и вода здесь должна быть слишком глубокой.
Они прошли пятьдесят ярдов до следующего отверстия.
– Какова глубина колодца? А, Ник? – спросил Тоузьер.
– Не имею понятия, – ответил тот.
Тоузьер поднял камень и бросил его в отверстие, засекая время по тиканью своих часов.
– Меньше ста футов, – уточнил он. – Не так уж и плохо. Не исключено, что нам придется выбираться из него в спешке. – Он протянул конец веревки Брайену. – Зацепите ее за что-нибудь, только за что-нибудь устойчивое.
Брайен порыскал около колодца, нашел кусочек скалы, прочно сидящей в земле, сделал петлю и, обмотав веревку вокруг камня, затянул ее в крепкий узел. Тоузьер, потянув за веревку, проверил надежность крепления и спустил ее в колодец. Он отдал автомат Уоррену и сказал:
– Спуск в шахту будет нетрудным, – сказал он. – А вот подъем – задача нелегкая. Тогда они нам и пригодятся.
Он достал также мощные электрические фонари и поясные ножи. Но когда он стал развинчивать треногу для фотокамеры, Уоррен не выдержал:
– Что вы делаете? – спросил он.
– Предположим, вы обнаружите эту лабораторию – что вы собираетесь с ней делать?
– Уничтожить ее, – сухо ответил Уоррен.
– Как?
– Ну, может, поджечь или еще как-нибудь?
– Под землей все это может и не сработать, – сказал Тоузьер, продолжая развинчивать треногу. Он отделил алюминиевые трубки и вытряс из них несколько коричневых цилиндров. – А вот это – годится. На такую лабораторию много взрывчатки не потребуется.
Уоррен, разинув рот, наблюдал, как Тоузьер соединил вместе цилиндры и обтянул их липкой лентой, превратив в одну довольно складную упаковку.
– Вы ведь поручали мне провести подготовку экспедиции? – спросил он, усмехаясь.
– Да, поручал, – ответил Тоузьер.
Затем Тоузьер взял отвертку и вывернул из приборного щитка часы.
– Они уже готовы, – сказал он. – Видите вот этот стерженек? Это – детонатор. Мы его втыкаем в один из этих цилиндров и ставим часы на любое нужное нам время в пределах полусуток. – Он засмеялся. – Искусство войны – это искусство подготовки к ней.
– А еще какие сюрпризы? – холодно спросил Уоррен.
Тоузьер серьезно покосился на него и ткнул большим пальцем в сторону селения.
– Эти ребята – гангстеры, и оружие у них гангстерское – ножи и пистолеты. Могут быть и винтовки. А я военный и люблю военное вооружение. – Он похлопал "лендровер" по стенке. – Эти машины уже не те, что были вначале. Даже на заводе, где их выпускали, не разобрались бы в том, что я с ними проделал. И таможенники тоже.
– Ну?
– Ну и все. Как выглядит автомат, знаете?
Уоррен смутился.
– Ну как, – у него есть ствол, спусковой крючок, приклад.
– Именно, – сказал Тоузьер и, подойдя к "лендроверу" с тыла, вынул из гнезда одну из опор брезентового покрытия машины. – Вот вам ствол, – сказал он, вручая ее Уоррену. – Теперь перейдем к затворному механизму. И он стал извлекать из автомобиля разные металлические части – зажигалку с приборной доски, пепельницу, ящик с инструментами, еще что-то. Через десять минут он собрал автомат.
– Теперь – приклад, – сказал он и достал из машины пристегнутую к стенке лопату. Движением кисти руки он разделил ее на две части, и ручка точно вошла в собранную им конструкцию.
– Ну вот, – сказал он. – Автомат и готов. В автомобиле столько мелких металлических частей, что никто не догадается, зачем они нужны. А более крупные части всегда можно как-нибудь замаскировать. – Он посмотрел на свое детище. – Мы же не могли бы въехать в эту страну с такими вещами в руках?
– Нет, – ответил Уоррен, потрясенный. – И сколько у вас таких вещичек?
– Две вот таких небольших игрушки и довольно приличный пулемет с воздушным охлаждением, который устанавливается на треногу. Проблема с боеприпасами. Их труднее всего было замаскировать, поэтому их у нас немного. Кое-что есть в этих коробках с пленкой.
– Это просто фантастика! – воскликнул Уоррен.
– Есть еще и миномет, – продолжал Тоузьер невозмутимо.
– Не может быть! Послушайте, это же невероятно!
– Прошу, – сказал Тоузьер, жестом приглашая Уоррена к "лендроверу". – Если сами найдете, с меня причитается, если, конечно, у меня что-нибудь останется после общения с Джонни Фоллетом.
И он отошел, а Уоррен принялся рассматривать "лендровер" с удвоенным любопытством. Миномет – крупная штучка, и сколько Уоррен ни искал, ничего, даже отдаленно его напоминающего, найти не смог, так же, как не смог обнаружить снарядов к нему. Поэтому он решил, что Тоузьер просто над ним подшутил.
Закончив приготовления, они подкатили "лендроверы" к вершине перевала и спрятали их в скалах. На закате они стали спускаться вниз. Было еще не настолько темно, чтобы дорога была неразличимой, но уже смеркалось, и издали вряд ли кто-нибудь мог бы их видеть. До первого колодца канала осталось немного больше мили, и когда они добрались до него, совсем стемнело, только молодой месяц освещал дорогу.
Тоузьер взглянул на небо.
– Я и забыл о луне, – сказал он. – А вообще нам чертовски повезло с этими каналами, если, конечно, все удастся. – И он стал разматывать веревку.
– Подождите-ка, – сказал Уоррен. – Давайте начнем со следующего колодца. Этот ведь первый, и вода здесь должна быть слишком глубокой.
Они прошли пятьдесят ярдов до следующего отверстия.
– Какова глубина колодца? А, Ник? – спросил Тоузьер.
– Не имею понятия, – ответил тот.
Тоузьер поднял камень и бросил его в отверстие, засекая время по тиканью своих часов.
– Меньше ста футов, – уточнил он. – Не так уж и плохо. Не исключено, что нам придется выбираться из него в спешке. – Он протянул конец веревки Брайену. – Зацепите ее за что-нибудь, только за что-нибудь устойчивое.
Брайен порыскал около колодца, нашел кусочек скалы, прочно сидящей в земле, сделал петлю и, обмотав веревку вокруг камня, затянул ее в крепкий узел. Тоузьер, потянув за веревку, проверил надежность крепления и спустил ее в колодец. Он отдал автомат Уоррену и сказал: