Страница:
отбросов: сам по себе тот факт, что не все отбросы являются чистой потерей,
не может служить достаточным извинением в небрежности. Один из наших рабочих
изобрел новый, весьма простой способ изготовления, при котором оставался
только 1 % отбросов. Другой пример: коленчатый вал должен подвергнуться
нагреву, чтобы поверхность отвердела, но все изделия выходили из печи
согнутыми. Даже в 1918 году нам было необходимо иметь тридцать семь человек,
чтобы молотами выправлять стержни. Ряд лиц производили эксперименты около
года, пока они не изобрели печи, в которой стержни не сгибались. В 1921 году
производство сильно возросло; несмотря на это, для всего процесса было
достаточно восьми человек.
Кроме того, мы стремимся по возможности понижать наши требования,
обращенные к искусству рабочих. Наш старый руководитель закалки в
инструментальном отделении был, в полном смысле слова, мастер своего дела.
Он должен был устанавливать градусы накаливания. Ему случалось угадывать,
случалось и не угадывать. Это было истинным чудом, что ему так часто везло.
Процесс накаливания при закалке стали -- весьма важная вещь; все зависит от
того, достигнута ли настоящая температура. Примитивные методы здесь не
годятся. Необходим точный расчет. Мы ввели систему, при которой человек у
доменной печи не имеет дела с температурой. Он вовсе не видит пирометра --
прибора, измеряющего жар. Цветные огни служат ему сигналом.
Ни одна машина не строится у нас на авось. Ее принцип всегда тщательно
исследуется, прежде чем делается первый шаг к ее изготовлению. Иногда
строятся деревянные модели, или отдельные части вычерчиваются в натуральную
величину. Мы не придерживаемся никакой традиции, но ничего не предоставляем
и случаю, поэтому мы не построили ни одной машины, которая бы не
функционировала. В среднем, девяносто процентов всех наших экспериментов
были удачны.
Всем, чему мы научились с течением времени, всем нашим уменьем и
искусством мы обязаны нашим сотрудникам. Я убежден, что если дать людям
свободу развития и сознание служебного долга, они всегда приложат все свои
силы и все свое уменье даже к самой незначительной задаче.
Однообразная работа -- постоянное повторение одного и того же, одним и
тем же способом -- является для некоторых чем-то отталкивающим. Для меня
мысль об этом полна ужаса; для других, даже для большинства людей,
наказанием является необходимость мыслить. Идеальной представляется им
работа, не предъявляющая никаких требований к творческому инстинкту. Работы,
требующие мышления в соединении с физической силой, редко находят охотников
-- мы постоянно должны искать людей, которые любили бы дело ради его
трудности. Средний работник ищет, к сожалению, работы, при которой он не
должен напрягаться ни физически, ни особенно духовно. Люди, мы бы сказали,
творчески одаренные, для которых, благодаря этому, всякая монотонность
представляется ужасной, легко склоняются к мысли, что и их ближние так же
беспокойны, как они, и совершенно напрасно питают сострадание к рабочему,
который изо дня в день выполняет почти одну и ту же работу.
Если смотреть в корень, то почти всякая работа является однообразной.
Каждый деловой человек должен пунктуально совершать определенный круг;
ежедневный труд директора банка основан почти исключительно на рутине;
работа младших чиновников и банковских служащих чистейшая рутина. Для
большинства людей установление определенного круга занятий и однообразная
организация большей части работы являются даже жизненной необходимостью --
ибо иначе они не могли бы заработать достаточно на свое существование.
Напротив, нет ни малейшей надобности привязывать творчески одаренного
человека к монотонной работе, так как спрос на творчески одаренных людей
всюду очень велик. Никогда не будет недостатка в работе для того, кто,
действительно, что-нибудь умеет; но мы должны все же признать, что воля к
творчеству чаще всего отсутствует. Даже там, где она имеется налицо, часто
не хватает решимости и настойчивости в изучении. Одного желания создать
что-нибудь далеко недостаточно.
Существует слишком много гипотез о том, какова должна быть истинная
природа человека, и слишком мало думают о том, какова она в
действительности. Так, например, утверждают, что творческая работа возможна
лишь в духовной области. Мы говорим о творческой одаренности в духовной
сфере: в музыке, живописи и других искусствах. Положительно, стараются
ограничить творческие функции вещами, которые можно повесить на стену,
слушать в концертном зале или выставить как-нибудь напоказ -- там, где
праздные и разборчивые люди имеют обыкновение собираться и взаимно
восхищаться своей культурностью. Но тот, кто поистине стремится к творческой
активности, должен отважиться вступить в ту область, где царствуют более
высокие законы, чем законы звука, линии и краски, -- он должен обратиться
туда, где господствует закон личности. Нам нужны художники, которые владели
бы искусством индустриальных отношений. Нам нужны мастера индустриального
метода с точки зрения как производителя, так и продуктов. Нам нужны люди,
которые способны преобразовать бесформенную массу в здоровое, хорошо
организованное целое в политическом, социальном, индустриальном и этическом
отношениях. Мы слишком сузили творческое дарование и злоупотребляли им для
тривиальных целей. Нам нужны люди, которые могут составить план работы для
всего, в чем мы видим право, добро и предмет наших желаний. Добрая воля и
тщательно выработанный план работы могут воплотиться в дело и привести к
прекрасным результатам. Вполне возможно улучшить условия жизни рабочего не
тем, чтобы давать ему меньше работы, а тем, чтобы помогать ему увеличить ее.
Если мир решится сосредоточить свое внимание, интерес и энергию на создание
планов для истинного блага и пользы человечества, то эти планы могут
превратиться в дело. Они окажутся солидными и чрезвычайно полезными как в
общечеловеческом, так и в финансовом отношениях. Чего не хватает нашему
поколению, так это глубокой веры, внутреннего убеждения в живой и
действительной силе честности, справедливости и человечности в сфере
индустрии. Если нам не удастся привить эти качества к индустрии, то было бы
лучше, если бы ее вовсе не существовало. Более того, дни индустрии сочтены,
если мы не поможем этим идеям стать действительной силой. Но этого можно
достигнуть, мы стоим уже на верном пути.
Если человек не в состоянии, без помощи машины, заработать свой хлеб,
то справедливо ли тогда отнимать у него машину лишь потому, что обслуживание
ее монотонно? Или мы должны оставить его умирать с голоду? Не лучше ли
помочь ему добиться приличных условий жизни? Может ли голод сделать человека
счастливее? Если же машина, не будучи еще использована до пределов своей
работоспособности, содействует, несмотря на это, благополучию рабочего, не
увеличится ли значительно его благосостояние, если он станет производить еще
больше, а следовательно, получать в обмен большую сумму благ?
Я не мог до сих пор установить, чтобы однообразная работа вредила
человеку. Салонные эксперты, правда, неоднократно уверяли меня, что
однообразная работа действует разрушительно на тело и душу, однако наши
исследования противоречат этому. У нас был рабочий, который изо дня в день
должен был выполнять только одно-единственное движение ногой. Он уверял, что
это движение делает его односторонним, хотя врачебное исследование дало
отрицательный ответ, он, разумеется, получил новую работу, при которой была
занята другая группа мускулов. Несколько недель спустя он просил вернуть ему
его старую работу. Несмотря на это, вполне естественно предположить, что
выполнение одного и того же движения в течение восьми часов в день должно
оказать уродливое влияние на тело, однако ни в одном случае мы не могли
констатировать этого. Наши люди обыкновенно перемещаются по их желанию; было
бы пустейшим делом провести это всюду, если бы только наши люди были
согласны. Однако они не любят никаких изменений, которые не предложены ими
самими. Некоторые из наших приемов, несомненно, весьма монотонны --
настолько монотонны, что едва ли можно поверить, чтобы рабочий желал
выполнять их продолжительное время. Одна из самых тупых функций на нашей
фабрике состоит в том, что человек берет стальным крючком прибор, болтает им
в бочке с маслом и кладет его в корзину рядом с собой. Движение всегда
одинаково. Он находит прибор всегда на том же месте, делает всегда то же
число взбалтываний и бросает его снова на старое место. Ему не нужно для
этого ни мускульной силы, ни интеллигентности. Он занят только тем, что
тихонько двигает руками взад и вперед, так как стальной крючок очень легок.
Несмотря на это, человек восемь долгих лет остается на том же посту. Он так
хорошо поместил свои сбережения, что теперь обладает состоянием около 40 000
долларов, и упорно противится всякой попытке дать ему другую работу.
Даже самые тщательные исследования ни разу не обнаружили деформирующего
или изнуряющего действия на тело или дух. Кто не любит однообразной работы,
тот не обязан оставаться при ней. В каждом отделении работа, в зависимости
от ее ценности и ловкости, требующейся для ее выполнения, разделяется на
классы А, В и С, из которых каждый, в свою очередь, обнимает десять
различных функций. Рабочие из бюро личного состава направляются прямо в
класс С; научившись чему-нибудь, -- в класс В и так далее до класса А,
откуда они могут продвинуться или в инструментальную мастерскую или на пост
наблюдателя. От них зависит создать себе положение. Если они остаются при
машинах, то лишь потому, что им там нравится.
В одной из предыдущих глав я уже заметил, что телесные недостатки не
являются основанием для отказа кандидатам на работу. Этот принцип вступил в
силу 12 января 1914 г., одновременно с установлением минимальной оплаты в 5
долларов в день и восьмичасового рабочего времени. В связи с этим было
установлено, что никто не может быть рассчитан на основании телесных
недостатков, разумеется, за исключением заразительных болезней. Я того
мнения, что в промышленном предприятии, которое строго выполняет свою
задачу, служащие в среднем должны обладать такими же качествами, как в любом
среднем слое человеческого общества. Больные и калеки встречаются всюду.
Среди большинства господствует довольно великодушный взгляд, что все, не
способные к труду, должны ложиться бременем на общество и содержаться на
счет общественной благотворительности. Правда, есть случаи, например, с
идиотами, когда, насколько я знаю, нельзя обойтись без общественной
благотворительности, однако это исключение, и при разнообразии функций,
существующих в нашем предприятии, нам удавалось почти всякому обеспечивать
существование участием в полезной деятельности. Слепой или калека, если его
поставить на подходящее место, может сделать совершенно то же и получить ту
же плату, что и вполне здоровый человек. Мы не делаем для калек
предпочтения, но мы показали, что они могут заработать себе полное
вознаграждение.
Это шло бы вразрез со всеми нашими начинаниями, если бы мы приглашали
людей ради их недостатков, давали им меньшую плату и довольствовались
меньшей производительностью. Это тоже был бы способ помогать людям, но
далеко не лучший. Лучший способ всегда состоит в том, чтобы ставить данных
лиц на совершенно равную ступень со здоровыми, продуктивными работниками. Я
думаю, на свете остается весьма мало места для благотворительности, по
крайней мере, для благотворительности в форме раздачи, милостыни. Во всяком
случае, дело и благотворительность несовместимы; цель фабрики --
производство. Она дурно служит обществу, если производит не до крайнего
предела своей нагрузки. Слишком часто склонны думать, что полнота сил
является основным условием для максимальной производительности во всякого
рода работе. Чтобы точно определить действительные условия, я велел детально
классифицировать различные функции в нашем производстве, с точки зрения
требуемой работоспособности, является ли физическая работа легкой, средней
или трудной, влажная она или сухая, а если влажная, с какою жидкостью
связана; чистая она или грязная, вблизи печи -- простой или доменной, на
чистом или дурном воздухе; для двух рук или для одной, в стоячем или сидячем
положении; шумная она или тихая, при естественном или искусственном свете;
требует ли она точности; число часов для обработки отдельных частей, вес
употребляемого материала, необходимое при этом напряжение со стороны
рабочего. Оказалось, что в данное время на фабрике было 7882 разного рода
функций. Из них 949 были обозначены, как трудная работа, требующая абсолютно
здоровых, сильных людей; 3338 требовала людей с нормально развитой
физической силой. Остальные 3595 функций не требовали никакого телесного
напряжения; они могли бы выполняться самыми хилыми, слабыми мужчинами и даже
с одинаковым успехом женщинами или подростками. Эти легкие работы, в свою
очередь, были классифицированы, чтобы установить, какие из них требуют
нормального функционирования членов и органов чувств, и мы констатировали,
что 670 работ могут выполняться безногими, 2637 людьми с одной ногой, 2 --
безрукими, 715 -- однорукими, 10 -- слепыми. Из 7882 различных видов
деятельности 4034 требовали известной, хотя бы не полной физической силы.
Следовательно, вполне развитая промышленность в состоянии дать максимально
оплачиваемую работу для большого числа пригодных рабочих, чем, в среднем,
можно найти в человеческом обществе. Может быть, анализ работы в другой
отрасли индустрии или в другом производстве даст совершенно иную пропорцию;
тем не менее я убежден, что если только проведено достаточное разделение
труда, -- а именно, до высших пределов хозяйственности, никогда не будет
недостатка в работе для физически обездоленных людей, которая дала бы им за
полную меру труда и полную заработную плату. С точки зрения народного
хозяйства, в высшей степени расточительно возлагать на общество бремя
содержания физически малоценных людей, обучать их побочным работам, вроде
плетения корзин или другим малодоходным рукоделиям, не для того, чтобы дать
им средства к жизни, но исключительно, чтобы спасти их от тоски.
Когда наше бюро личного состава принимает человека на определенное
место, оно всегда ставит себе задачу указать ему работу, соответствующую его
физическим способностям. Если он уже имеет работу, и кажется, что он не в
состоянии ее выполнить, или она противоречит его склонностям, то он получает
переводное свидетельство для перехода в другое отделение и после врачебного
исследования становится для пробы на работу, которая более отвечает его
телесному состоянию и склонностям. Люди, стоящие в физическом отношении ниже
среднего уровня, будучи поставлены на надлежащее место, могут выработать
ровно столько же, как и те, которые стоят выше этого уровня. Так, например,
один слепой был приставлен к складу, чтобы подсчитывать винты и гайки,
предназначенные для отправки в филиальные отделения. Двое других здоровых
людей были заняты той же работой. Через два дня начальник мастерской послал
в отдел перемещений и просил назначить обоим здоровым другую работу, так как
слепой был в состоянии вместе со своей работой выполнить обязанности и двух
других.
Эта экономическая система помощи и сбережений может быть расширена и
дальше. В общем, само собою разумеется, что, в случае увечий, рабочий должен
быть признан неработоспособным и ему должна быть определена рента. Но почти
всегда имеется период выздоровления, особенно при переломах, когда он вполне
способен работать, а обычно и стремится к работе, так как даже самая высшая
рента за увечье не может все-таки равняться нормальному еженедельному
заработку. Иначе это означало бы дальнейшее перегружение издержек
производства, которое, несомненно, должно было бы сказаться на рыночной цене
продукта. Продукт имел бы меньший сбыт, и это повело бы к уменьшению спроса
на труд. Таковы неизбежные последствия, которые всегда надо иметь в виду.
Мы делали опыты с лежащими в постели, с пациентами, которые могли прямо
сидеть. Мы расстилали на постели черные клеенчатые покрывала и заставляли
людей прикреплять винты к маленьким болтам, работа, которая должна
выполняться руками, и которой обыкновенно заняты от 15 до 20 человек в
отделении магнето. Лежащие в больнице оказались пригодны для этого ничуть не
хуже служащих на фабрике и вырабатывали таким образом свою обычную
заработную плату. Их производительность была даже, насколько мне известно,
на 20% выше обычной фабричной производительности. Никого, разумеется, не
принуждали к работе, но все к ней стремились. Работа помогала коротать
время, сон и аппетит улучшались, и выздоровление шло быстрыми шагами.
Глухонемые не требуют от нас особого внимания. Их работоспособность
равна 100%. Чахоточные -- в среднем, около тысячи человек -- обыкновенно
работают в отделе хранения материалов. При особенно заразительных случаях их
переводят всех вместе в специально построенные для этого деревянные бараки.
Все они, по возможности, работают на свежем воздухе.
Во время последнего статистического подсчета у нас работало 9563
человека, стоящих в физическом отношении ниже среднего уровня. Из них 123
были с изувеченной или ампутированной кистью или рукою. Один потерял обе
руки, 4 были совершенно слепых, 207 почти слепых на один глаз, 37
глухонемых, 60 эпилептиков, 4 лишенных ступни или ноги. Остальные имели
менее значительные повреждения.
Для обучения различного рода работам требуется следующая затрата
времени: для 43 % общего числа работ достаточно одного дня, для 36% от
одного до восьми, 6% от одной до двух недель, 14% от месяца до года, 1 % от
одного до шести лет. Последнего рода работа, как, например, изготовление
инструментов и паяние требует и совершенно особого искусства.
Дисциплина везде строгая. Мелочных предписаний мы не знаем. К
существующим предписаниям, по справедливости, нельзя придраться.
Произвольные или несправедливые расчеты предупреждаются тем, что право
расчета принадлежит одному начальнику отделения личного состава, который
пользуется им редко. Последняя статистика имеется от 1919 года. Тогда было
зарегистрировано 30 155 случаев перемен в личном составе. В 10 334 случаях
люди отсутствовали более 10 дней, не давая о себе знать, и вследствие этого
были вычеркнуты из списков. За отказ выполнять указанную работу или за
немотивированные просьбы о перемещении рассчитаны еще 3702 человека. Отказ
учиться в школе английскому языку послужил в 38 случаях поводом для расчета;
108 человек вступили в армию; около 3000 перешли на другие фабрики.
Приблизительно то же число уехало на родину, на фермы или на другие работы,
82 женщины были рассчитаны потому, что работали их мужья, а мы принципиально
не принимаем замужних женщин, мужья которых имеют работу. Из всего этого
большого числа только 80 человек рассчитаны безусловно; мотивы были
следующие: мошенничество в 56 случаях, требование школьного отдела в 20
случаях, нежелательность в 4 случаях.
Безусловно, необходимо быть строгим при неизвинительных прогулах. Наши
рабочие не могут приходить и уходить, как им вздумается; им всегда
предоставлено просить начальника мастерской об отпуске; если же кто
отсутствует, не заявив предварительно об этом, то, по возвращении, его
мотивы строго проверяются и, в случае необходимости, направляются в
медицинское отделение. Если они уважительны, то он может снова приняться за
работу. В противном случае он может быть рассчитан. При приеме на работу
спрашивается только имя, адрес и возраст; женат или нет; число лиц,
находящихся у него на содержании, и служил ли он раньше в Автомобильном
Обществе Форда. Вопросов относительно его прошлого не предлагается. Но мы
имеем так называемый "формуляр отличий", где квалифицированный рабочий может
указать отделению личного состава характер своего прежнего ремесла. Таким
образом, в случае нужды мы всегда в состоянии извлечь специалистов
непосредственно в нашем собственном производстве. В то же время
инструментальным мастерам и формовщикам открывается, между прочим, и такой
путь для быстрого продвижения вверх. Мне понадобился раз швейцарский
часовщик. Прислали картотеку -- он оказался занятым у сверлильного станка.
Тепловое отделение искало опытного обжигателя кирпичей. Он тоже оказался
занятым у сверлильного станка -- и теперь служит старшим инспектором.
Личного общения у нас почти нет; люди выполняют свою работу и уходят
домой, в конце концов фабрика не салон. Но мы стараемся быть справедливыми,
и если у нас не в большом ходу рукопожатия -- мы не нанимаем специально
джентльменов -- то мы стараемся, по возможности, устранять враждебные
отношения. У нас столько отделов, что мы представляем почти целый замкнутый
мир; всякого сорта люди принимаются здесь, например, драчуны. Драчливость в
природе человека, и обыкновенно она считается поводом к немедленному
расчету. Но мы убедились, что этим нельзя помочь драчунам, они только уходят
из нашего поля зрения. Начальники мастерских поэтому сделались
изобретательными в придумывании наказаний, которые не причиняют ущерба семье
провинившегося и не отнимают сами по себе много времени.
Непременным условием высокой работоспособности и гуманной обстановки
производства являются чистые, светлые и хорошо проветриваемые фабричные
помещения. Наши машины стоят тесно друг подле друга -- каждый лишний
квадратный фут пространства означает, естественно, некоторое повышение
издержек производства и, вместе с добавочными издержками транспорта, которые
возникают даже в том случае, если машины отодвинуты на 6 дюймов далее
необходимого -- они ложатся бременем на потребителя. При каждой операции
точно измеряется пространство, которое нужно рабочему; конечно, его нельзя
стеснять -- это было бы расточительностью. Но если он и его машина требуют
больше места, чем следует, то это тоже расточительность. Оттого-то наши
машины расставлены теснее, чем на любой другой фабрике в мире. Неопытному
человеку может показаться, что они просто громоздятся друг на друга; они
расставлены, однако же, по научным методам не только в чередовании различных
операций, но и согласно системе, которая каждому рабочему дает необходимый
ему простор, но, по возможности, ни одного квадратного дюйма -- и уж,
конечно, ни одного квадратного фута -- сверх нормы. Наши фабричные здания
распланированы не в виде парков. Эта тесная расстановка, во всяком случае,
вызывает максимум предохранительных приспособлений и вентиляции.
Предохранительные приспособления при машинах это целая особая глава. Ни
одна машина у нас, как бы велика ни была ее работоспособность, не считается
пригодной, если она не абсолютно безопасна. Мы не применяем ни одной машины,
которую считаем не безопасной; несмотря на это, несчастные случаи иногда
встречаются. Специально назначенный для этого, научно образованный человек
исследует причины каждого несчастья, и машины подвергаются новому изучению,
чтобы совершенно исключить в будущем возможность таких случаев.
Когда строились наши старые здания, вентиляция не была так
усовершенствована, как в наше время. Во всех новых постройках поддерживающие
колонны внутри пустые, через них выкачивается испорченный воздух и притекает
свежий. Круглый год мы заботимся о поддержании возможно равномерной
температуры, и днем нигде нет надобности в искусственном освещении. Около
700 человек занято исключительно чисткой фабричных помещений, мытьем стекол
и окраской. Темные углы, которые соблазняют к нечистоплотности, окрашиваются
белой краской. Без чистоты нет и морали. Неряшество в поддержании чистоты у
нас так же нетерпимо, как небрежность в производстве.
Фабричный труд не обязательно должен быть опасным. Если рабочий
вынужден слишком напрягаться и слишком долго работать, он приходит в
состояние духовного расслабления, которое прямо-таки провоцирует несчастные
случаи. Одна часть задачи в предупреждении несчастных случаев заключается в
том, чтобы избегать этого душевного состояния; другая часть в том, чтобы
предупредить легкомыслие и защитить машины от дурацких рук. По сводке
экспертов, несчастные случаи, главным образом, объясняются следующими
причинами:
1) Недостатки конструкции; 2) испорченные машины; 3) недостаток места;
4) отсутствие предохранительных приспособлений; 5) нечистоплотность; 6)
дурное освещение; 7) дурной воздух; 8) неподходящая одежда; 9) легкомыслие;
10) невежество; 11) психическое расслабление; 12) недостаток спайки в
работе.
С дефектами конструкции и машин, с недостатком места, с
нечистоплотностью, с дурным воздухом и освещением, с дурным состоянием духа
и с недостатком спайки -- со всем этим мы легко покончили. Никто из наших
людей не переутомляется на работе. Решение вопроса о заработной плате
не может служить достаточным извинением в небрежности. Один из наших рабочих
изобрел новый, весьма простой способ изготовления, при котором оставался
только 1 % отбросов. Другой пример: коленчатый вал должен подвергнуться
нагреву, чтобы поверхность отвердела, но все изделия выходили из печи
согнутыми. Даже в 1918 году нам было необходимо иметь тридцать семь человек,
чтобы молотами выправлять стержни. Ряд лиц производили эксперименты около
года, пока они не изобрели печи, в которой стержни не сгибались. В 1921 году
производство сильно возросло; несмотря на это, для всего процесса было
достаточно восьми человек.
Кроме того, мы стремимся по возможности понижать наши требования,
обращенные к искусству рабочих. Наш старый руководитель закалки в
инструментальном отделении был, в полном смысле слова, мастер своего дела.
Он должен был устанавливать градусы накаливания. Ему случалось угадывать,
случалось и не угадывать. Это было истинным чудом, что ему так часто везло.
Процесс накаливания при закалке стали -- весьма важная вещь; все зависит от
того, достигнута ли настоящая температура. Примитивные методы здесь не
годятся. Необходим точный расчет. Мы ввели систему, при которой человек у
доменной печи не имеет дела с температурой. Он вовсе не видит пирометра --
прибора, измеряющего жар. Цветные огни служат ему сигналом.
Ни одна машина не строится у нас на авось. Ее принцип всегда тщательно
исследуется, прежде чем делается первый шаг к ее изготовлению. Иногда
строятся деревянные модели, или отдельные части вычерчиваются в натуральную
величину. Мы не придерживаемся никакой традиции, но ничего не предоставляем
и случаю, поэтому мы не построили ни одной машины, которая бы не
функционировала. В среднем, девяносто процентов всех наших экспериментов
были удачны.
Всем, чему мы научились с течением времени, всем нашим уменьем и
искусством мы обязаны нашим сотрудникам. Я убежден, что если дать людям
свободу развития и сознание служебного долга, они всегда приложат все свои
силы и все свое уменье даже к самой незначительной задаче.
Однообразная работа -- постоянное повторение одного и того же, одним и
тем же способом -- является для некоторых чем-то отталкивающим. Для меня
мысль об этом полна ужаса; для других, даже для большинства людей,
наказанием является необходимость мыслить. Идеальной представляется им
работа, не предъявляющая никаких требований к творческому инстинкту. Работы,
требующие мышления в соединении с физической силой, редко находят охотников
-- мы постоянно должны искать людей, которые любили бы дело ради его
трудности. Средний работник ищет, к сожалению, работы, при которой он не
должен напрягаться ни физически, ни особенно духовно. Люди, мы бы сказали,
творчески одаренные, для которых, благодаря этому, всякая монотонность
представляется ужасной, легко склоняются к мысли, что и их ближние так же
беспокойны, как они, и совершенно напрасно питают сострадание к рабочему,
который изо дня в день выполняет почти одну и ту же работу.
Если смотреть в корень, то почти всякая работа является однообразной.
Каждый деловой человек должен пунктуально совершать определенный круг;
ежедневный труд директора банка основан почти исключительно на рутине;
работа младших чиновников и банковских служащих чистейшая рутина. Для
большинства людей установление определенного круга занятий и однообразная
организация большей части работы являются даже жизненной необходимостью --
ибо иначе они не могли бы заработать достаточно на свое существование.
Напротив, нет ни малейшей надобности привязывать творчески одаренного
человека к монотонной работе, так как спрос на творчески одаренных людей
всюду очень велик. Никогда не будет недостатка в работе для того, кто,
действительно, что-нибудь умеет; но мы должны все же признать, что воля к
творчеству чаще всего отсутствует. Даже там, где она имеется налицо, часто
не хватает решимости и настойчивости в изучении. Одного желания создать
что-нибудь далеко недостаточно.
Существует слишком много гипотез о том, какова должна быть истинная
природа человека, и слишком мало думают о том, какова она в
действительности. Так, например, утверждают, что творческая работа возможна
лишь в духовной области. Мы говорим о творческой одаренности в духовной
сфере: в музыке, живописи и других искусствах. Положительно, стараются
ограничить творческие функции вещами, которые можно повесить на стену,
слушать в концертном зале или выставить как-нибудь напоказ -- там, где
праздные и разборчивые люди имеют обыкновение собираться и взаимно
восхищаться своей культурностью. Но тот, кто поистине стремится к творческой
активности, должен отважиться вступить в ту область, где царствуют более
высокие законы, чем законы звука, линии и краски, -- он должен обратиться
туда, где господствует закон личности. Нам нужны художники, которые владели
бы искусством индустриальных отношений. Нам нужны мастера индустриального
метода с точки зрения как производителя, так и продуктов. Нам нужны люди,
которые способны преобразовать бесформенную массу в здоровое, хорошо
организованное целое в политическом, социальном, индустриальном и этическом
отношениях. Мы слишком сузили творческое дарование и злоупотребляли им для
тривиальных целей. Нам нужны люди, которые могут составить план работы для
всего, в чем мы видим право, добро и предмет наших желаний. Добрая воля и
тщательно выработанный план работы могут воплотиться в дело и привести к
прекрасным результатам. Вполне возможно улучшить условия жизни рабочего не
тем, чтобы давать ему меньше работы, а тем, чтобы помогать ему увеличить ее.
Если мир решится сосредоточить свое внимание, интерес и энергию на создание
планов для истинного блага и пользы человечества, то эти планы могут
превратиться в дело. Они окажутся солидными и чрезвычайно полезными как в
общечеловеческом, так и в финансовом отношениях. Чего не хватает нашему
поколению, так это глубокой веры, внутреннего убеждения в живой и
действительной силе честности, справедливости и человечности в сфере
индустрии. Если нам не удастся привить эти качества к индустрии, то было бы
лучше, если бы ее вовсе не существовало. Более того, дни индустрии сочтены,
если мы не поможем этим идеям стать действительной силой. Но этого можно
достигнуть, мы стоим уже на верном пути.
Если человек не в состоянии, без помощи машины, заработать свой хлеб,
то справедливо ли тогда отнимать у него машину лишь потому, что обслуживание
ее монотонно? Или мы должны оставить его умирать с голоду? Не лучше ли
помочь ему добиться приличных условий жизни? Может ли голод сделать человека
счастливее? Если же машина, не будучи еще использована до пределов своей
работоспособности, содействует, несмотря на это, благополучию рабочего, не
увеличится ли значительно его благосостояние, если он станет производить еще
больше, а следовательно, получать в обмен большую сумму благ?
Я не мог до сих пор установить, чтобы однообразная работа вредила
человеку. Салонные эксперты, правда, неоднократно уверяли меня, что
однообразная работа действует разрушительно на тело и душу, однако наши
исследования противоречат этому. У нас был рабочий, который изо дня в день
должен был выполнять только одно-единственное движение ногой. Он уверял, что
это движение делает его односторонним, хотя врачебное исследование дало
отрицательный ответ, он, разумеется, получил новую работу, при которой была
занята другая группа мускулов. Несколько недель спустя он просил вернуть ему
его старую работу. Несмотря на это, вполне естественно предположить, что
выполнение одного и того же движения в течение восьми часов в день должно
оказать уродливое влияние на тело, однако ни в одном случае мы не могли
констатировать этого. Наши люди обыкновенно перемещаются по их желанию; было
бы пустейшим делом провести это всюду, если бы только наши люди были
согласны. Однако они не любят никаких изменений, которые не предложены ими
самими. Некоторые из наших приемов, несомненно, весьма монотонны --
настолько монотонны, что едва ли можно поверить, чтобы рабочий желал
выполнять их продолжительное время. Одна из самых тупых функций на нашей
фабрике состоит в том, что человек берет стальным крючком прибор, болтает им
в бочке с маслом и кладет его в корзину рядом с собой. Движение всегда
одинаково. Он находит прибор всегда на том же месте, делает всегда то же
число взбалтываний и бросает его снова на старое место. Ему не нужно для
этого ни мускульной силы, ни интеллигентности. Он занят только тем, что
тихонько двигает руками взад и вперед, так как стальной крючок очень легок.
Несмотря на это, человек восемь долгих лет остается на том же посту. Он так
хорошо поместил свои сбережения, что теперь обладает состоянием около 40 000
долларов, и упорно противится всякой попытке дать ему другую работу.
Даже самые тщательные исследования ни разу не обнаружили деформирующего
или изнуряющего действия на тело или дух. Кто не любит однообразной работы,
тот не обязан оставаться при ней. В каждом отделении работа, в зависимости
от ее ценности и ловкости, требующейся для ее выполнения, разделяется на
классы А, В и С, из которых каждый, в свою очередь, обнимает десять
различных функций. Рабочие из бюро личного состава направляются прямо в
класс С; научившись чему-нибудь, -- в класс В и так далее до класса А,
откуда они могут продвинуться или в инструментальную мастерскую или на пост
наблюдателя. От них зависит создать себе положение. Если они остаются при
машинах, то лишь потому, что им там нравится.
В одной из предыдущих глав я уже заметил, что телесные недостатки не
являются основанием для отказа кандидатам на работу. Этот принцип вступил в
силу 12 января 1914 г., одновременно с установлением минимальной оплаты в 5
долларов в день и восьмичасового рабочего времени. В связи с этим было
установлено, что никто не может быть рассчитан на основании телесных
недостатков, разумеется, за исключением заразительных болезней. Я того
мнения, что в промышленном предприятии, которое строго выполняет свою
задачу, служащие в среднем должны обладать такими же качествами, как в любом
среднем слое человеческого общества. Больные и калеки встречаются всюду.
Среди большинства господствует довольно великодушный взгляд, что все, не
способные к труду, должны ложиться бременем на общество и содержаться на
счет общественной благотворительности. Правда, есть случаи, например, с
идиотами, когда, насколько я знаю, нельзя обойтись без общественной
благотворительности, однако это исключение, и при разнообразии функций,
существующих в нашем предприятии, нам удавалось почти всякому обеспечивать
существование участием в полезной деятельности. Слепой или калека, если его
поставить на подходящее место, может сделать совершенно то же и получить ту
же плату, что и вполне здоровый человек. Мы не делаем для калек
предпочтения, но мы показали, что они могут заработать себе полное
вознаграждение.
Это шло бы вразрез со всеми нашими начинаниями, если бы мы приглашали
людей ради их недостатков, давали им меньшую плату и довольствовались
меньшей производительностью. Это тоже был бы способ помогать людям, но
далеко не лучший. Лучший способ всегда состоит в том, чтобы ставить данных
лиц на совершенно равную ступень со здоровыми, продуктивными работниками. Я
думаю, на свете остается весьма мало места для благотворительности, по
крайней мере, для благотворительности в форме раздачи, милостыни. Во всяком
случае, дело и благотворительность несовместимы; цель фабрики --
производство. Она дурно служит обществу, если производит не до крайнего
предела своей нагрузки. Слишком часто склонны думать, что полнота сил
является основным условием для максимальной производительности во всякого
рода работе. Чтобы точно определить действительные условия, я велел детально
классифицировать различные функции в нашем производстве, с точки зрения
требуемой работоспособности, является ли физическая работа легкой, средней
или трудной, влажная она или сухая, а если влажная, с какою жидкостью
связана; чистая она или грязная, вблизи печи -- простой или доменной, на
чистом или дурном воздухе; для двух рук или для одной, в стоячем или сидячем
положении; шумная она или тихая, при естественном или искусственном свете;
требует ли она точности; число часов для обработки отдельных частей, вес
употребляемого материала, необходимое при этом напряжение со стороны
рабочего. Оказалось, что в данное время на фабрике было 7882 разного рода
функций. Из них 949 были обозначены, как трудная работа, требующая абсолютно
здоровых, сильных людей; 3338 требовала людей с нормально развитой
физической силой. Остальные 3595 функций не требовали никакого телесного
напряжения; они могли бы выполняться самыми хилыми, слабыми мужчинами и даже
с одинаковым успехом женщинами или подростками. Эти легкие работы, в свою
очередь, были классифицированы, чтобы установить, какие из них требуют
нормального функционирования членов и органов чувств, и мы констатировали,
что 670 работ могут выполняться безногими, 2637 людьми с одной ногой, 2 --
безрукими, 715 -- однорукими, 10 -- слепыми. Из 7882 различных видов
деятельности 4034 требовали известной, хотя бы не полной физической силы.
Следовательно, вполне развитая промышленность в состоянии дать максимально
оплачиваемую работу для большого числа пригодных рабочих, чем, в среднем,
можно найти в человеческом обществе. Может быть, анализ работы в другой
отрасли индустрии или в другом производстве даст совершенно иную пропорцию;
тем не менее я убежден, что если только проведено достаточное разделение
труда, -- а именно, до высших пределов хозяйственности, никогда не будет
недостатка в работе для физически обездоленных людей, которая дала бы им за
полную меру труда и полную заработную плату. С точки зрения народного
хозяйства, в высшей степени расточительно возлагать на общество бремя
содержания физически малоценных людей, обучать их побочным работам, вроде
плетения корзин или другим малодоходным рукоделиям, не для того, чтобы дать
им средства к жизни, но исключительно, чтобы спасти их от тоски.
Когда наше бюро личного состава принимает человека на определенное
место, оно всегда ставит себе задачу указать ему работу, соответствующую его
физическим способностям. Если он уже имеет работу, и кажется, что он не в
состоянии ее выполнить, или она противоречит его склонностям, то он получает
переводное свидетельство для перехода в другое отделение и после врачебного
исследования становится для пробы на работу, которая более отвечает его
телесному состоянию и склонностям. Люди, стоящие в физическом отношении ниже
среднего уровня, будучи поставлены на надлежащее место, могут выработать
ровно столько же, как и те, которые стоят выше этого уровня. Так, например,
один слепой был приставлен к складу, чтобы подсчитывать винты и гайки,
предназначенные для отправки в филиальные отделения. Двое других здоровых
людей были заняты той же работой. Через два дня начальник мастерской послал
в отдел перемещений и просил назначить обоим здоровым другую работу, так как
слепой был в состоянии вместе со своей работой выполнить обязанности и двух
других.
Эта экономическая система помощи и сбережений может быть расширена и
дальше. В общем, само собою разумеется, что, в случае увечий, рабочий должен
быть признан неработоспособным и ему должна быть определена рента. Но почти
всегда имеется период выздоровления, особенно при переломах, когда он вполне
способен работать, а обычно и стремится к работе, так как даже самая высшая
рента за увечье не может все-таки равняться нормальному еженедельному
заработку. Иначе это означало бы дальнейшее перегружение издержек
производства, которое, несомненно, должно было бы сказаться на рыночной цене
продукта. Продукт имел бы меньший сбыт, и это повело бы к уменьшению спроса
на труд. Таковы неизбежные последствия, которые всегда надо иметь в виду.
Мы делали опыты с лежащими в постели, с пациентами, которые могли прямо
сидеть. Мы расстилали на постели черные клеенчатые покрывала и заставляли
людей прикреплять винты к маленьким болтам, работа, которая должна
выполняться руками, и которой обыкновенно заняты от 15 до 20 человек в
отделении магнето. Лежащие в больнице оказались пригодны для этого ничуть не
хуже служащих на фабрике и вырабатывали таким образом свою обычную
заработную плату. Их производительность была даже, насколько мне известно,
на 20% выше обычной фабричной производительности. Никого, разумеется, не
принуждали к работе, но все к ней стремились. Работа помогала коротать
время, сон и аппетит улучшались, и выздоровление шло быстрыми шагами.
Глухонемые не требуют от нас особого внимания. Их работоспособность
равна 100%. Чахоточные -- в среднем, около тысячи человек -- обыкновенно
работают в отделе хранения материалов. При особенно заразительных случаях их
переводят всех вместе в специально построенные для этого деревянные бараки.
Все они, по возможности, работают на свежем воздухе.
Во время последнего статистического подсчета у нас работало 9563
человека, стоящих в физическом отношении ниже среднего уровня. Из них 123
были с изувеченной или ампутированной кистью или рукою. Один потерял обе
руки, 4 были совершенно слепых, 207 почти слепых на один глаз, 37
глухонемых, 60 эпилептиков, 4 лишенных ступни или ноги. Остальные имели
менее значительные повреждения.
Для обучения различного рода работам требуется следующая затрата
времени: для 43 % общего числа работ достаточно одного дня, для 36% от
одного до восьми, 6% от одной до двух недель, 14% от месяца до года, 1 % от
одного до шести лет. Последнего рода работа, как, например, изготовление
инструментов и паяние требует и совершенно особого искусства.
Дисциплина везде строгая. Мелочных предписаний мы не знаем. К
существующим предписаниям, по справедливости, нельзя придраться.
Произвольные или несправедливые расчеты предупреждаются тем, что право
расчета принадлежит одному начальнику отделения личного состава, который
пользуется им редко. Последняя статистика имеется от 1919 года. Тогда было
зарегистрировано 30 155 случаев перемен в личном составе. В 10 334 случаях
люди отсутствовали более 10 дней, не давая о себе знать, и вследствие этого
были вычеркнуты из списков. За отказ выполнять указанную работу или за
немотивированные просьбы о перемещении рассчитаны еще 3702 человека. Отказ
учиться в школе английскому языку послужил в 38 случаях поводом для расчета;
108 человек вступили в армию; около 3000 перешли на другие фабрики.
Приблизительно то же число уехало на родину, на фермы или на другие работы,
82 женщины были рассчитаны потому, что работали их мужья, а мы принципиально
не принимаем замужних женщин, мужья которых имеют работу. Из всего этого
большого числа только 80 человек рассчитаны безусловно; мотивы были
следующие: мошенничество в 56 случаях, требование школьного отдела в 20
случаях, нежелательность в 4 случаях.
Безусловно, необходимо быть строгим при неизвинительных прогулах. Наши
рабочие не могут приходить и уходить, как им вздумается; им всегда
предоставлено просить начальника мастерской об отпуске; если же кто
отсутствует, не заявив предварительно об этом, то, по возвращении, его
мотивы строго проверяются и, в случае необходимости, направляются в
медицинское отделение. Если они уважительны, то он может снова приняться за
работу. В противном случае он может быть рассчитан. При приеме на работу
спрашивается только имя, адрес и возраст; женат или нет; число лиц,
находящихся у него на содержании, и служил ли он раньше в Автомобильном
Обществе Форда. Вопросов относительно его прошлого не предлагается. Но мы
имеем так называемый "формуляр отличий", где квалифицированный рабочий может
указать отделению личного состава характер своего прежнего ремесла. Таким
образом, в случае нужды мы всегда в состоянии извлечь специалистов
непосредственно в нашем собственном производстве. В то же время
инструментальным мастерам и формовщикам открывается, между прочим, и такой
путь для быстрого продвижения вверх. Мне понадобился раз швейцарский
часовщик. Прислали картотеку -- он оказался занятым у сверлильного станка.
Тепловое отделение искало опытного обжигателя кирпичей. Он тоже оказался
занятым у сверлильного станка -- и теперь служит старшим инспектором.
Личного общения у нас почти нет; люди выполняют свою работу и уходят
домой, в конце концов фабрика не салон. Но мы стараемся быть справедливыми,
и если у нас не в большом ходу рукопожатия -- мы не нанимаем специально
джентльменов -- то мы стараемся, по возможности, устранять враждебные
отношения. У нас столько отделов, что мы представляем почти целый замкнутый
мир; всякого сорта люди принимаются здесь, например, драчуны. Драчливость в
природе человека, и обыкновенно она считается поводом к немедленному
расчету. Но мы убедились, что этим нельзя помочь драчунам, они только уходят
из нашего поля зрения. Начальники мастерских поэтому сделались
изобретательными в придумывании наказаний, которые не причиняют ущерба семье
провинившегося и не отнимают сами по себе много времени.
Непременным условием высокой работоспособности и гуманной обстановки
производства являются чистые, светлые и хорошо проветриваемые фабричные
помещения. Наши машины стоят тесно друг подле друга -- каждый лишний
квадратный фут пространства означает, естественно, некоторое повышение
издержек производства и, вместе с добавочными издержками транспорта, которые
возникают даже в том случае, если машины отодвинуты на 6 дюймов далее
необходимого -- они ложатся бременем на потребителя. При каждой операции
точно измеряется пространство, которое нужно рабочему; конечно, его нельзя
стеснять -- это было бы расточительностью. Но если он и его машина требуют
больше места, чем следует, то это тоже расточительность. Оттого-то наши
машины расставлены теснее, чем на любой другой фабрике в мире. Неопытному
человеку может показаться, что они просто громоздятся друг на друга; они
расставлены, однако же, по научным методам не только в чередовании различных
операций, но и согласно системе, которая каждому рабочему дает необходимый
ему простор, но, по возможности, ни одного квадратного дюйма -- и уж,
конечно, ни одного квадратного фута -- сверх нормы. Наши фабричные здания
распланированы не в виде парков. Эта тесная расстановка, во всяком случае,
вызывает максимум предохранительных приспособлений и вентиляции.
Предохранительные приспособления при машинах это целая особая глава. Ни
одна машина у нас, как бы велика ни была ее работоспособность, не считается
пригодной, если она не абсолютно безопасна. Мы не применяем ни одной машины,
которую считаем не безопасной; несмотря на это, несчастные случаи иногда
встречаются. Специально назначенный для этого, научно образованный человек
исследует причины каждого несчастья, и машины подвергаются новому изучению,
чтобы совершенно исключить в будущем возможность таких случаев.
Когда строились наши старые здания, вентиляция не была так
усовершенствована, как в наше время. Во всех новых постройках поддерживающие
колонны внутри пустые, через них выкачивается испорченный воздух и притекает
свежий. Круглый год мы заботимся о поддержании возможно равномерной
температуры, и днем нигде нет надобности в искусственном освещении. Около
700 человек занято исключительно чисткой фабричных помещений, мытьем стекол
и окраской. Темные углы, которые соблазняют к нечистоплотности, окрашиваются
белой краской. Без чистоты нет и морали. Неряшество в поддержании чистоты у
нас так же нетерпимо, как небрежность в производстве.
Фабричный труд не обязательно должен быть опасным. Если рабочий
вынужден слишком напрягаться и слишком долго работать, он приходит в
состояние духовного расслабления, которое прямо-таки провоцирует несчастные
случаи. Одна часть задачи в предупреждении несчастных случаев заключается в
том, чтобы избегать этого душевного состояния; другая часть в том, чтобы
предупредить легкомыслие и защитить машины от дурацких рук. По сводке
экспертов, несчастные случаи, главным образом, объясняются следующими
причинами:
1) Недостатки конструкции; 2) испорченные машины; 3) недостаток места;
4) отсутствие предохранительных приспособлений; 5) нечистоплотность; 6)
дурное освещение; 7) дурной воздух; 8) неподходящая одежда; 9) легкомыслие;
10) невежество; 11) психическое расслабление; 12) недостаток спайки в
работе.
С дефектами конструкции и машин, с недостатком места, с
нечистоплотностью, с дурным воздухом и освещением, с дурным состоянием духа
и с недостатком спайки -- со всем этим мы легко покончили. Никто из наших
людей не переутомляется на работе. Решение вопроса о заработной плате