без автора. Тысяча и одна ночь

И когда я дошёл до его дома, я увидел, что оконная решётка обвалилась, и спросил одного юношу и сказал ему: «Что сделал Аллах со старцем?» И юноша ответил: «О брат мой, к нему пришёл в каком-то году один купец, которого звали Абу-ль-Хасан, оманец, и провёл с его дочерью некоторое время, а затем, когда его деньги кончились, старец выгнал его, сокрушённого сердцем, а девушка любила его сильной любовью. И когда юноша расстался с нею, она заболела сильной болезнью, так что дошла до смерти, и её отец узнал об этом, и послал за юношей во все стороны, и поручился, что даст всякому, кто его приведёт, сто тысяч динаров, но никто не увидал его и не напал на его след. А она до сей поры близка к смерти». – «А каковы обстоятельства её отца?» – спросил я. И юноша сказал: «Он продал своих невольниц – так велико было то, что его постигло».

«Хочешь, я укажу тебе Абу-ль-Хасана из Омана?» – сказал я. И юноша воскликнул: «Ради Аллаха, о брат мой, укажи мне его!» И я сказал: «Пойди к её отцу и скажи ему: „С тебя подарок за благую весть – Абу-ль-Хасан из Омана стоит у ворот“.

И этот человек убежал, мчась, точно мул, сорвавшийся с жернова, и скрылся на некоторое время, а затем он пришёл вместе со старцем, и тот, увидав меня, вернулся домой и дал тому человеку сто тысяч динаров, и он взял их и ушёл, желая мне блага. А старец подошёл ко мне и обнял меня, и заплакал, и спросил: «О господин мой, где ты был во время этой отлучки? Погибла моя дочь из-за разлуки с тобой! Войди со мной в дом».

И когда я вошёл, старец пал ниц, благодаря Аллаха великого, и сказал: «Хвала Аллаху, который свёл нас с тобой». И затем он вошёл к своей дочери и сказал ей: «Исцелил тебя Аллах от этой болезни». – «О батюшка, – сказала она, – я выздоровлю от моей болезни, только когда увижу лицо Абу-ль-Хасана». И её отец молвил: «Когда ты поешь немного и сходишь в баню, я сведу вас».

И девушка, услышав его слова, воскликнула: «Правда ли то, что ты говоришь?» – «Клянусь Аллахом великим, то, что я сказал, правда», – молвил старик. И его дочь воскликнула: «Клянусь Аллахом, если я увижу его лицо, мне не нужно еды». – «Приведи твоего господина», – сказал тогда старец своему слуге, и я вошёл. И когда девушка взглянула на меня, о повелитель правоверных, она упала, покрытая беспамятством, а очнувшись, она произнесла такой стих:

«Аллах разлучённых сводит, хоть и не думали

И были уверены, что больше не встретятся».

А затем она села прямо и сказала: «Клянусь Аллахом, о господин мой, не думала я, что увижу твоё лицо, если это не будет сон». И она обняла меня, и заплакала, и сказала: «О Абу-ль-Хасан, теперь я буду есть и пить!» – И принесли еду и питьё.

И я провёл у них, о повелитель правоверных, некоторое время, и девушка вновь стала такой же красивой, как прежде, и тогда её отец позвал кади и свидетелей, и записал её запись со мной, и устроил великолепный пир, и она – моя жена до сей поры».

И затем юноша удалился от халифа, и вернулся к нему с мальчиком, дивно прекрасным, со станом стройным и тонким, и сказал ему: «Поцелуй землю меж рук повелителя правоверных». И мальчик поцеловал землю меж рук халифа, и халиф изумился его красоте и восславил его создателя. И затем ар-Рашид ушёл, вместе со своими людьми, и сказал: «О Джафар, это не что иное, как удивительная вещь! Я не видел и не слышал ничего диковиннее».

И когда ар-Рашид сел во дворце халифата, он сказал: «О Масрур». И Масрур ответил: «Здесь, о господин!» И ар-Рашид молвил: «Сложи под этот портик харадж Басры и харадж Багдада и харадж Хорасана». И Масрур собрал харадж, и оказалось, что это великие деньги, счесть количество которых может только Аллах. «О Джафар», – сказал затем халиф. И Джафар молвил: «Здесь!» И халиф сказал: «Приведи ко мне Абу-ль-Хасана». – «Слушаю и повинуюсь!» – сказал Джафар и привёл его. И юноша, явившись, поцеловал землю меж рук халифа, и он боялся, что тот его потребовал из-за ошибки, случившейся с ним, когда халиф был в его жилище. «О оманец», – сказал ар-Рашид. «Я здесь, о повелитель правоверных! Да сделает Аллах над тобой вечными свои милости!» – молвил Абу-ль-Хасан. И ар-Рашид сказал: «Приподними эту занавеску!»

А халиф приказал сложить деньги из тех трех областей и опустить на них занавеску. И когда оманец поднял занавеску перед портиком, его ум был ошеломлён обилием денег. «О Абу-ль-Хасан, – спросил халиф, – какие деньги больше – эти или те, которые тебя миновали за кружок с заклинаниями?» – «Нет, эти, о повелитель правоверных, больше во много раз», – сказал оманец, и ар-Рашид молвил: «Засвидетельствуйте, о присутствующие, что я подарил эти деньги юноше».

И оманец поцеловал землю меж рук ар-Рашида, и устыдился, и заплакал от сильной радости, и когда он заплакал, слезы потекли из его глаз по щекам, и кровь возвратилась на своё место, и стало его лицо, как луна в ночь её полноты. И халиф воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха! Хвала тому, кто изменяет одно положение на другое, а сам вечен и не изменяется!» И затем он велел принести зеркало и показал оманцу его лицо. И, увидев своё лицо, оманец пал ниц, благодаря Аллаха великого. А потом халиф приказал отнести к нему эти деньги и попросил оманца не порывать с ним близости для застольной беседы, и оманец посещал его, пока халиф не был взят к милости Аллаха великого. Да будет же хвала тому, кто не умирает, властителю видимого и невидимого царства!

Рассказ об Ибрахиме и Джамиле (ночи 952—959)

Рассказывают также, о счастливый царь, что у аль-Хасыба, правителя Египта, рос сын, лучше которого не бывало, и от страха за него аль-Хасыб позволял ему выходить только на пятничную молитву. И он проезжал, после окончания пятничной молитвы, мимо одного старого человека, у которого было много книг. И, сойдя со своего коня, мальчик сел подле старца, и стал ворочать книги и разглядывать их, и увидел в одной из них изображение женщины, лучше которой не было видано на лице земли и которое только лишь не говорило. И эта женщина похитила разум мальчика и ошеломила его ум, и он сказал старцу: «О старец, продай мне это изображение!» И старец поцеловал перед ним землю и сказал: «О господин мой – бесплатно». И юноша дал ему сто динаров и взял книгу, в которой бло это изображение. И он стал смотреть на него, и плакал ночью и днём, и отказался от еды, питья и сна, и говорил в душе: «О, если бы я спросил книжника про творца этого изображения – кто он такой? Он, может быть, рассказал мне, и если бы обладательница этого облика была в живых, я бы добрался до неё. А если это простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя вещью, у которой нет истинной сущности…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот пятьдесят третья ночь

Когда же настала девятьсот пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша говорил в душе: „Если бы я спросил книжника, кто творец этого изображения, он, может быть, мне рассказал, и если это простая картинка, я бы оставил увлечение ею и не мучил бы себя вещью, у которой нет истинной сущности“.

И когда настал день пятницы, юноша прошёл мимо книжника, и тот поднялся перед ним на ноги, и юноша сказал: «О дядюшка, расскажи мне, кто сделал это изображение?» И книжник ответил: «О господин мой, его сделал человек из жителей Багдада по имени Абу-льКасим ас-Сандалани, живущий в квартале, называемом аль-Карх, и я не знаю, чьё это изображение».

И юноша ушёл от него и не осведомил о своём положении никого из жителей царства, и не совершил пятничную молитву и вернулся домой, а потом он взял мешок и наполнил его драгоценными камнями и золотом (а цена камней была тридцать тысяч динаров) и, дождавшись утра, вышел, не уведомляя никого. И он настиг караван, и увидел одного бедуина, и сказал ему: «О дядюшка, сколько между мной и Багдадом?» И бедуин ответил: «О дитя моё, где ты, а где Багдад? Между тобой и Багдадом два месяца пути». – «О дядюшка, – сказал мальчик, – если ты доставишь меня в Багдад, я дам тебе сто динаров и коня, который подо мной, и ему цена тысяча динаров». – «Аллах в том, что мы говорим, поручитель! – воскликнул бедуин, – и ты остановишься этой ночью только у меня!»

И юноша согласился с его словами и переночевал у него, а когда заблистала заря, бедуин взял его и быстро поехал с ним по ближней дороге, желая получить коня, которого обещал ему юноша. И они шли до тех пор, пока не достигли стен Багдада.

«Хвала Аллаху за благополучие, о господин мой, вот Багдад», – сказал бедуин. И юноша обрадовался сильной радостью, и, сойдя с коня, отдал его бедуину, вместе с сотней динаров, а затем он взял мешок и пошёл, спрашивая, где квартал аль-Карх и где место купцов. И судьба привела его к улице, где было десять домиков – пять напротив пяти, и в начале улицы были ворота с двумя створами и с серебряным кольцом, а в воротах стояли две мраморные скамьи, устланные наилучшими коврами, и на одной из них сидел человек, почтённый и прекрасный видом и одетый в роскошные одежды, и перед ним стояли пять невольников, подобные луне. И когда юноша увидел это, он узнал приметы, о которых упоминал ему книжник, и приветствовал этого человека, и тот возвратил ему приветствие и сказал: «Добро пожаловать!» И посадил его, и стал спрашивать, каковы его обстоятельства. И юноша сказал: «Я человек иноземный и хочу, чтобы ты по своей милости присмотрел мне на этой улице дом, и я бы жил в нем».

И человек закричал и сказал: «Эй, Газала!» И к нему вышла невольница и сказала: «Я здесь, о господин!» И человек молвил: «Возьми с собой несколько слуг и ступай в такой-то дом. Почистите его и устелите коврами и поставьте туда все, что нужно из посуды и прочего для этого юноши, красивого видом».

И девушка вышла и сделала так, как ей приказал этот человек, а старец взял юношу и показал ему дом, и юноша сказал: «О господин, какова плата за этот дом?» – «О ясноликий, – ответил старец, – я не возьму с тебя платы, пока ты будешь в нем». И юноша поблагодарил его за это.

А затем старец позвал другую невольницу, и вышла девушка, и старец сказал ей: «Подай шахматы». И девушка принесла их, и старец сказал юноше: «Сыграешь ты со мной?» – «Хорошо», – сказал юноша. И старик сыграл с ним несколько раз, и юноша его обыгрывал. «Ты отличился, о юноша, – сказал старец, – и твои свойства совершенны. Клянусь Аллахом, нет в Багдаде того, кто меня обыгрывает, а ты меня обыграл».

А затем, после того как приготовили дом и положили в нем ковры и все, что нужно, старец отдал юноше ключи и сказал: «О господин, не войдёшь ли ты в мой дом и не поешь ля моего хлеба? Ты окажешь нам почёт». И юноша согласился на это и пошёл со старцем, и когда они достигли дома, юноша увидел красивый и прекрасный дом, украшенный золотом, и там были всякие изображения, и были в этом доме разные ковры и вещи, для описания которых слаб язык. И старец пожелал юноше долгой жизни и велел принести еду, и принесли столик, сделанный в Сана йеменской, и поставили его, и потом принесли кушанье – дико» винные блюда, роскошнее и слаще которых не найти.

И юноша ел, пока не насытился, и затем он вымыл руки и стал разглядывать дом и ковры, а потом он обернулся, ища мешок, который был с ним, и не увидел его и ввскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!» Я съел кусочек, стоящий дирхем или два дирхема, и пропал у меня мешок, в котором было тридцать тысяч динаров! Но я прошу помощи у Аллаха». И потом он умолк и не мог говорить…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот пятьдесят четвёртая ночь

Когда же настала девятьсот пятьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда юноша увидал, что мешок пропал, его охватила великая забота, и он умолк и не мог говорить. И старец придвинул шахматы и спросил юношу: „Сыграешь ли ты со мной?“ И тот сказал: „Да“. И стал играть, и старец обыграл его. „Ты отличился“, – сказал юноша и бросил играть и встал, и старец спросил его: „Что с тобой, о юноша?“ И юноша оказал: „Я хочу мешок“. И тогда старец поднялся, и вынул мешок, и сказал: „Вот он, о господин мой! Не вернёшься ли ты к игре со мной?“ – „Хорошо“, – сказал юноша.

И старец стал с ним играть, и юноша обыграл его, и тогда этот человек воскликнул: «Когда твои мысли были заняты мешком, я тебя обыграл, но когда я принёс его тебе, ты обыграл меня. О дитя моё, – сказал он ему потом, – расскажи мне, из какой ты страны». – «Из Египта», – ответил юноша. И старец спросил: «А какова причина твоего прибытия в Багдад?»

И юноша вынул изображение и сказал: «Знай, о дядюшка, что я сын аль-Хасыба, правителя Египта, и я увидел это изображение у одного книжника, и оно похитило мой разум. И я спросил, кто его сделал, и мне сказали: „Его сделал человек в квартале аль-Карх по имени Абу-ль-Касим ас-Сандалани на улице, называемой улица Шафрана“. И я взял с собой немного денег и пришёл один, и никто не знает о моем состоянии. И я хочу, чтобы, в довершение твоей милости, ты указал мне на него, и я бы спросил его, почему он нарисовал этот образ и чей это образ. И чего бы он ни захотел от меня, я ему дам». – «Клянусь Аллахом, о сын мой, – сказал старец, – это я Абу-ль-Касим ас-Сандалани. И это удивительное дело, как судьбы привели тебя ко мне!»

И юноша, услышав слова Абу-ль-Касима, поднялся, и обнял его, и поцеловал ему голову и руки, и воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, чей это образ!» И старец ответил: «Слушаю и повинуюсь!» И затем он поднялся, и, открыв чулан, вынул оттуда множество книг, в которых он нарисовал этот образ, и сказал: «Знай, о дитя моё, что обладательница этого образа – дочь моего дяди. Она находится в Басре, и её отец – правитель Басры, по имени Абу-ль-Лейс, а её зовут Джамила, и нет на лице земли прекраснее её. Но она не охоча до мужчин и не может слышать упоминания о мужчине в своих покоях. Я пошёл к моему дяде, чтобы он женил меня на ней, и не пожалел для него денег, но он не согласился на это. И когда его дочь об этом узнала, она разгневалась и послала мне разные слова и, между прочим, сказала: „Если у тебя есть разум, не оставайся в этом городе, а иначе ты погибнешь, и грех будет на твоей же шее“. Она – жестокосердая из жестокосердых. И я вышел из Басры с разбитым сердцем, и сделал это изображение в книгах, и рассеял их по разным странам, надеясь, что, может быть, изображение попадёт в руки юноши, прекрасного лицом, как ты, и он ухитрится проникнуть к ней, и, может быть, она его полюбит. А я возьму с него обещание, что, когда он ею овладеет, он покажет мне её – хотя бы на один взгляд издали».

И когда Ибрахим ибн аль-Хасыб услышал слова старца, он опустил на некоторое время голову, размышляя, и ас-Сандалани сказал ему: «О дитя моё, я не видел в Багдаде никого лучше тебя и думаю, что, когда девушка тебя увидит, она тебя полюбит. Можешь ли ты, когда ты встретишься с нею и захватишь её, показать её мне хотя бы на один взгляд издали?» – «Да», – сказал юноша. И Абуль-Касим молвил: «Если дело обстоит так, оставайся у меня, пока не уедешь». – «Я не могу оставаться на месте, – сказал юноша, – в моем сердце от любви к ней великий огонь». – «Потерпи, – сказал ас-Сандалани. – Я снаряжу тебе в три дня корабль, и ты поедешь на нем в Басру».

И юноша подождал, пока Абу-ль-Касим снарядил ему корабль, и положил на него все, что было нужно из еды, питья и прочего. И через три дня он сказал юноше: «Снаряжайся в путь, я приготовил тебе корабль, в котором все, что тебе нужно, и корабль принадлежит мне, а матросы – мои слуги, и на корабле всего столько, что тебе хватит, пока ты не вернёшься. И я приказал матросам прислуживать тебе, пока ты благополучно не воротишься».

И юноша поднялся, и пошёл на корабль, и, простившись с Абу-ль-Касимом, ехал, пока не достиг Басры.

И тогда он вынул сто динаров для матросов, но они сказали ему: «Мы получили плату от нашего господина». – «Возьмите это в награду, и я не скажу ему», – сказал юноша. И матросы взяли у него деньги и пожелали ему блага.

А затем юноша вступил в Басру и спросил, где место жительства купцов, и ему сказали: «В хане, называемом хан Хамдана». И юноша шёл, пока не дошёл до рынка, в котором был этот хан, и все глаза повернулись, смотря на него из-за его великой красоты и прелести. И юноша вошёл в хан с одним из матросов и спросил, где привратник, и когда ему указали, где он, юноша увидел, что это – старый, почтённый старик. И Ибрахим приветствовал его, и привратник возвратил ему приветствие, и юноша спросил: «О дядюшка, есть ли у тебя красивая комната?» – «Да», – ответил привратник и, взяв юношу и матроса, отпер для них красивую комнату, украшенную золотом, и сказал: «О юноша, эта комната подойдёт для тебя». И юноша вынул два динара и сказал: «Возьми их в уплату за ключ». И привратник взял их и пожелал ему блага, и юноша приказал матросу идти на корабль и вошёл в комнату. И привратник хана остался у него, и стал ему прислуживать, и сказал: «О господин мой, досталась нам из-за тебя радость». И юноша дал ему динар и сказал: «Принеси нам на этот динар хлеба, мяса, сладостей я вина». И привратник взял динар, сходил на рынок и вернулся, и он купил все это на десять дирхемов и отдал юноше остаток. «Трать это на себя», – сказал юноша. И привратник хана обрадовался сильной радостью, а затем юноша съел из того, что он потребовал, одну лепёшку и немного приправы и сказал привратнику хана: «Возьми это для тех, кто у тебя в доме». И привратник взял припасы, и ушёл к своим домочадцам, и сказал им: «Я не думаю, чтобы кто-нибудь на лице земли был великодушнее этого юноши, который поселился у нас сегодня, или приятнее его. Если он у нас останется, к нам придёт богатство».

И затем привратник хана вошёл к Ибрахиму, и увидел, что он плачет, и сел, и принялся растирать ему ноги, и поцеловал их, и сказал: «О господин мой, почему ты плачешь, да не заставит тебя Аллах плакать?» – «О дядюшка, – сказал Ибрахим, – я хочу выпить с тобой сегодня вечером». – «Слушаю и повинуюсь!» – сказал привратник. И тогда Ибрахим вынул пять динаров и сказал: «Купи нам на это плодов и вина». А затем он дал привратнику ещё пять динаров и сказал: «Купи нам на это сухих плодов и цветов и пять жирных кур и принеси мне лютню».

И привратник вышел, и купил то, что он приказал, и сказал своей жене: «Приготовь кушанье и процеди нам вино, и пусть то, что ты сделаешь, будет отлично, так как этот юноша покрыл нас благодеяниями». И жена привратника сделала то, что он ей велел, хорошо до предела желаний, и привратник взял кушанье и пошёл к Ибрахиму, сыну султана…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот пятьдесят пятая ночь

Когда же настала девятьсот пятьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что привратник, когда его жена приготовила кушанье и вино, взял его и вошёл к сыну султана, и они стали есть, пить и веселиться. И юноша заплакал и произнёс такие два стиха:

«О друг мой, когда бы жизнь я отдал в усердии, И деньги, и весь наш мир, со всем, что найдёшь в нем, Блаженства сады, и рай со всей его прелестью за близости час – её купило бы сердце».

И затем он вскрикнул великим криком и упал, покрытый беспамятством, и привратник хана вздохнул, и когда юноша очнулся, привратник хана спросил его: «О господин мой, отчего ты плачешь и кто та, на кого ты указываешь этими стихами? Она будет только прахом под твоими ногами». И юноша встал и, вынув узел с лучшими женскими платьями, сказал привратнику: «Возьми это для твоего гарема». И привратник взял от него узел и отдал его своей жене, и она пришла с ним, и вошла к юноше, и вдруг видит – он плачет. И она сказала ему: «Ты растерзал нам печень! Осведоми нас, какую красавицу ты хочешь, и она будет у тебя только невольницей». – «О тётушка, – сказал Ибрахим, – знай, что я сын аль-Хасыба, повелителя Египта, и я привязался к Джамиле, дочери аль-Лейса, начальника». И жена привратника хана воскликнула: «Аллах, Аллах, о брат мой, оставь эти слова, чтобы не услыхал нас никто и мы бы не погибли! Нет на лице земли более жестокосердой, чем она, и никто не может назвать при ней имени мужчины, ибо у неё нет охоты до мужчин. О дитя моё, обратись от неё к другой».

И Ибрахим, услышав его слова, заплакал сильным плачем, и привратник хана сказал ему: «Нет у меня ничего, кроме моей души, и я подвергну её опасности из любви к тебе и придумаю для тебя дело, в котором будет достижение желаемого».

И потом привратник с женой вышли от него, и когда наступило утро, Ибрахим сходил в баню и надел одежду из платьев царей, и вдруг привратник хана со своей женой пришли к нему и сказали: «О господин, знай, что здесь есть один человек, портной, горбатый, и он – портной госпожи Джамилы. Пойди к нему и расскажи ему о своём состоянии, – может быть, он укажет тебе на то, в чем будет достижение твоих желаний».

И юноша поднялся и отправился в лавку горбатого портного, и, войдя к нему, он увидел у него десять невольников, подобных лунам, и приветствовал их, и они возвратили ему приветствие, и обрадовались ему, и посадили его, смущённые его прелестями и красотой.

И когда горбун увидел Ибрахима, его разум был ошеломлён красотой его облика, и юноша сказал ему: «Хочу, чтобы ты зашил мне карман».

И портной подошёл и, взяв шёлковую нитку, зашил карман (а юноша порвал карман нарочно). И когда портной зашил его, Ибрахим вынул пять динаров, отдал их портному я ушёл в своё помещение. И портной сказал себе: «Что я сделал этому юноше, чтобы он дал мне эти пять динаров?» И он провёл ночь, раздумывая о его красоте и щедрости. А когда наступило утро, Ибрахим направился в лавку горбатого портного и, войдя к нему, приветствовал его, и портной возвратил ему приветствие, и оказал ему уважение, и воскликнул: «Добро пожаловать!» И юноша сел и сказал горбуну: «О дядюшка, зашей мне карман – он ещё раз распоролся». И портной ответил: «О дитя моё, на голове и на глазах», и подошёл, и зашил карман. И Ибрахим дал ему десять динаров, и горбун взял их, и он был ошеломлён его красотой и щедростью.

«Клянусь Аллахом, о юноша, – сказал он, – этому твоему поступку должна быть причина; и дело тут не в том, чтобы зашить карман. Расскажи же мне истину о твоём деле, и если ты влюбился в кого-нибудь из этих мальчиков, то, клянусь Аллахом, среди них нет ни одного лучше, чем ты. Все они – прах под твоими ногами, и вот они, твои рабы, перед тобой. А если это не так, то расскажи мне». – «О дядюшка, – сказал Ибрахим, – здесь не место разговаривать, ибо мой рассказ удивителен и моё дело диковинно». – «Если дело обстоит так, – сказал портной, – пойдём со мной в уединённое место».

И затем портной встал, и, взяв Ибрахима за руку, вошёл с ним в комнату внутри лавки, и сказал ему: «О юноша, рассказывай!» И Ибрахим рассказал ему о своём деле. «О юноша, – сказал он, – побойся Аллаха, думая о себе! Та, о которой ты упомянул, – жестокосердая, и у неё нет охоты до мужчин, береги же, о брат мой, свой язык, а иначе ты себя погубишь».

И когда юноша услышал эти слова, он заплакал горьким плачем и, схватившись за подол портного, воскликнул; «Защити меня, о дядюшка, я погибаю! Я оставил своё царство и царство своего отца и деда и пошёл по странам одиноким чужеземцем, и нет мне терпения без неё». И портной, увидев, что постигло юношу, пожалел его и сказал: «О дитя моё, нет у меня ничего, кроме моей души, и я подвергну её опасности из любви к тебе, так как ты поранил моё сердце. Завтра я придумаю для тебя дело, от которого твоё сердце успокоится».

И Ибрахим поблагодарил его и ушёл в хан. Он рассказал привратнику хана о том, что сказал ему горбун, и привратник молвил: «Он совершил с тобой благо».

И когда наступило утро, юноша надел свою самую роскошную одежду, и, взяв с собой мешок с динарами, пришёл к горбуну, и поздоровался с ним, и сел, и сказал: «О дядюшка, исполни обещание». – «Поднимайся сейчас же, – сказал портной, – возьми три жирных курицы, три унции сахара и два маленьких кувшина, наполни их вином и захвати кубок и положи все это в мешок. Садись после утренней молитвы в лодку с одним гребцом и скажи ему: „Я хочу, чтобы ты отвёз меня под Басру“. И если он тебе скажет: „Я не могу проехать больше, чем фарсах“, – скажи ему: „Решение принадлежит тебе“. И когда он проедет это расстояние, соблазняй его деньгами, пока он не доставит тебя до места, и когда ты достигнешь его, то первый сад, который ты увидишь, будет сад госпожи Джамилы. И когда ты увидишь его, подойди к воротам – ты увидишь две высокие ступеньки, покрытые ковром из парчи, и на них будет сидеть человек, горбатый, как я. Пожалуйся ему на своё положение и попроси его о помощи – быть может, он над тобой сжалится и приведёт к тому, что ты увидишь её, хотя бы один раз издали. Нет у меня в руках хитрости, кроме этой, и если он над тобой не сжалится, погибну и я и ты. Вот какой есть у меня план, и власть принадлежит Аллаху великому». – «Прибегаю к помощи Аллаха, что захочет Аллах, то и будет, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха!» – воскликнул юноша и вышел от горбатого портного и пошёл в своё помещение. Он взял то, что приказал ему портной, и положил в маленький мешок, а затем, наутро, он пришёл к берегу Тигра и вдруг увидел человека, гребца, который спал. И он разбудил его, и дал ему десять динаров, я сказал: «Свези меня под Басру». И гребец молвил: «О господин мой, с условием, что я не проеду больше одного фарсаха, если я проеду на пядь дальше, погибну и я и ты». – «Решение принадлежит тебе», – оказал Ибрахим. И гребец взял его и поплыл с ним вниз, и, приблизившись к саду, он сказал: «О дитя моё, отсюда я не могу плыть дальше, и если я перейду этот предел, погибну и я и ты».