Богданов Николай Григорьевич. О смелых и умелых (Избранное)

   Упряжка от упряжки соблюдает положенный интервал, чтобы в случае остановки пушка на пушку не наехала, не перепутались бы кони постромками.
   Иван Васильевич Кучков на лафете первого орудия следовал к Московскому Совету как провожатый. На замыкающем орудии катил Андрейка.
   "ДЕДУШКА" И "ВНУЧЕК"
   Поглазеть на пушки сбежалось немало любопытных мальчишек. И уличных и в гимназических фуражках. Андрейка, ревнуя, по-хозяйски покрикивал на них, отгоняя от орудий.
   Иван Васильевич Кучков долго не выходил из Моссовета, куда он пошел вместе с Зеленовым и представителем солдатского комитета. Наконец он появился, встревоженный, поискал кого-то глазами и, увидев Андрейку, отозвал его в сторону, спросил шепотом:
   - Ты врать горазд?
   - Ей-богу, нет!
   - А притворяться умеешь?
   - А зачем? - удивился Андрейка.
   - Надо! Бывает, без вранья не обманешь воронья. Гляди-ка, сколько их слетелось по наши души. Из каждого подъезда воронье-юнкерье выглядывает, как бы нас склевать половчее. В каждой подворотне стерегут.
   Андрейка пригляделся. И впрямь, в ближайших подворотнях теснились, топтались начищенные юнкерские сапоги, в подъездах среди юнкерских форменных фуражек поблескивали плоские штыки японских винтовок.
   - Видал, как они нас в кольцо взяли? В Питере уже Советская власть объявлена, а здесь нам ультиматум предъявили - сдаться на милость господам офицерам, распустить Красную гвардию, распустить Московский Совет и признать их буржуйскую Городскую думу. Ну, Рябцев! Ну, Руднев! Связать бы их, подлецов-самозванцев, да пустить по Москве-реке. Наши товарищи хотели с ними по-честному договориться, а они вон какой подлый обман затеяли. Окружили нас и расправой грозят.
   - А у нас пушки! - напомнил Андрейка.
   - Без прикрытия и пушки что лягушки. Захватят их юнкера с налету, на нас же ими и заквакают. Нам с тобой надо поспешить в Замоскворечье. Решение принято такое: поднимать рабочий народ, всем депутатам Моссовета пробираться сквозь засады юнкеров в районы, призывать запасные полки к бою - солдат и красногвардейцев. Все телефоны у нас перехватили, все пути отрезали. Но мы проберемся!
   Иван Васильевич склонился над Андрейкой.
   - Мы с тобой простаками притворимся. Сможешь?
   - Подучишь, постараюсь.
   - Наука нехитрая. Я тебя стану бить, а ты плачь.
   - Не сумею я, дядя Иван, плакать понарошке... Засмеюсь.
   - Ну это ты не бойся. У меня заплачешь по-настоящему. Обманка у нас для юнкеров будет такая. Ты мой непослушный внучонок, убежал посмотреть, что на улицах делается. А я, твой сердитый дед-пекарь, поймал тебя и домой за ухо веду.
   - Ладно! - согласился Андрейка, но вскоре пожалел, что не придумал что-нибудь другое.
   Заприметив юнкерскую засаду, притаившуюся в ближайшей подворотне, Иван Васильевич так зажал ухо "непослушного внучка", что Андрейка издал визг, не вызывающий сомнения в натуральности, и стал выкручиваться.
   "Строгий дед", давая "внуку" под зад пинки, протащил его мимо смеющихся юнкеров за ухо, выкрикивая такие обидные слова, что от одной только обиды можно было зареветь.
   Так "дед" и "внук" удачно миновали юнкерские засады.
   РЯБЦЕВ НЕ ВЕРИТ
   - Вы что-то преувеличиваете! - Рябцев отказывался верить сообщениям, поступавшим в штаб.
   "Двинцами взят штурмом Коммерческий институт".
   "Двинцы штурмуют интендантские склады".
   "Двинцы захватили на Тверском бульваре здание градоначальства".
   "На Скобелевской площади двинцами подбит грузовик, пытавшийся захватить пушки".
   Грузовик, нахально подкатившийся к дверям Моссовета и чесанувший очередью из пулемета по его окнам, был действительно подбит гранатой одного из двинцев. Но все остальные сообщения были преувеличены. Не двинцы, а красногвардейцы и солдаты запасных полков совершали успешные атаки на юнкеров. Замоскворецкие красногвардейцы прошли было мимо Коммерческого института, но кто-то из двинцев предостерег: "Нельзя оставлять в тылу этакую занозу, братцы".
   Короткая перестрелка, внезапный штурм, яростная рукопашная, и вот уже студенты-белоподкладочники в подвале, а красногвардейский отряд, выросший на двести бойцов благодаря захваченным винтовкам, поспешает на помощь хамовническим товарищам. Пальба раздается все сильней.
   Красногвардейцы устремились по Малому Каменному на Большой, решив захватить оба моста с ходу, одним броском. Но пулеметный огонь и пули юнкеров, засевших на кремлевских стенах, приостановили напор.
   Наповал был убит Саша Киреев. Он словно споткнулся и прилег, прильнув щекой к мостовой, послушать топот ног пробегавших мимо дружков.
   Отряд проник в здание электростанции и трамвайного парка. Через мост лихо промчался грузовик, набитый юнкерами. Они хотели с налету захватить электростанцию и оседлать мост.
   Красногвардейцы открыли стрельбу. Грузовик попытался развернуться. Но под его колеса полетели гранаты. Юнкера посыпались на мостовую и подняли руки.
   При штурме интендантских складов опять-таки кое-что придумал Кучков. Когда он, изрядно избитый юнкерами, пробирался к себе в Замоскворечье, обходя проходными дворами наполненную стрельбой и свистом пуль Сенную, миновав притаившуюся, молчаливую Пятую школу прапорщиков, объявившую нейтралитет, он очутился среди возмущенных бойцов.
   "Умеют угощать ваши благородия себя винцом, нас свинцом!" - услышал Иван Васильевич.
   "Вкусно хотят воевать беляки, на белых хлебах, со сливочным маслицем".
   "Духовитые папироски покуривать да в нас постреливать в свое удовольствие!"
   - Что здесь происходит, куманек? - спросил Кучков, увидев Ваську Сизова у мешка семечек в нише ворот.
   - Полное безобразие! - сплюнул Васька мимо громадных валенок, в которые были обуты его ноющие от ревматизма ноги. - Захватили юнкера склады и теперь граблют за милую душу. Сами всласть жрут, нашему брату не дают! Не подойти к складам. Начисто убивают. Остервенели! Нет у буржуев ни стыда, ни совести!
   Васька сильно "качнулся" в сторону большевиков после того как узнал, что про Ленина все врали. Теперь он Керенского готов был задушить своими руками за ложь его и подлые обманы. Васька бесплатно угощал солдат семечками. И солдаты, подставляя карманы и горсти, обещали отблагодарить его консервами и папиросками, когда отобьют склады.
   Взяв в кредит горсть, Иван Васильевич смешался с толпой солдат, грызущих семечки в нетерпеливом ожидании сразиться с беляками. Послушав, что говорят, Иван Васильевич поднялся по лестнице, откуда был виден бой. Потом спустился вниз, подошел к Сизову.
   - Не могу я равнодушно наблюдать такой цирк. А ну, Вася, сымай валенки!
   - Почему это сымай? У меня ревматизм, а погода - снизу сырость, сверху морось.
   - Потому и сымай! Не то оскользнусь...
   - А-а, - догадался Васька и с улыбкой стащил с себя валенки, приняв в залог сапоги Кучкова.
   Переобувшись, Иван Васильевич сунул за голенища пару гранат, "одолженных" у солдат. Затем тихо, мягко, не оскользаясь, поднялся по лестнице, прошел по сырой железной крыше и очутился как раз над юнкерами. Они весело постреливали с балкона по солдатам, не чуя беды.
   Кучков прилег, осмотрелся, бросил одну за другой гранаты вниз. Треск, взрывы, солдатское "ура!". И железные ворота складов под ударами прикладов поддаются.
   Немало юнкеров осталось на месте после рукопашной. Только те и уцелели, кого резвые ноги вынесли. Страшен рассерженный солдат со штыком.
   Кучков не торопясь слез по пожарной лестнице, снял валенки и сказал подбежавшему Андрейке:
   - Снеси, Арбуз, Ваське, скажи спасибо да возьми мои сапоги. Я пока перекурю, притомился малость.
   Андрейка с трудом дотащил Сизову валенки, набитые пачками папирос, подарок от солдат, уже охранявших интендантские склады.
   Васька обрадовался, увидев в целости и невредимости свои валенки, и с блаженной улыбкой стал доставать из них папиросы.
   Из подъезда Пятой школы прапорщиков вдруг стали выбегать офицеры и курсанты, будущие "прапора" во всеоружии.
   Андрейка вздрогнул, узнав среди них одного из тех расстрельщиков, что явились когда-то к Люсе.
   - Беги, Арбуз, упреди наших! - шепнул Васька Андрейке и закричал: Эй, на постах! Поберегись!
   Когда офицер, ловко орудуя саблей, заставил продавца семечек замолчать и "прапора" бросились к штабу красных, их встретила дружная стрельба красногвардейцев.
   - Нашумел, скотина! - выругался поручик, пнув мертвого Ваську ногой.
   ...Узнав о потере интендантских складов, Рябцев взорвался.
   - Трусы! Мальчишки! Спасовали перед шайкой солдат! Немедленно отбить склады! Иначе каждого десятого расстреляю! - пригрозил юнкерам раздраженный полковник.
   Операция по захвату Москвы, так тщательно им подготовленная и так блестяще начавшаяся, вдруг стала осложняться какими-то нелепыми случайностями.
   И вдруг опять новость: замоскворецкие красногвардейцы захватили баррикаду, прикрывающую подступы к штабу округа! Теперь, прежде чем атаковать интендантские склады, придется очистить эту баррикаду. Какими силами она захвачена? Не побежали бы опять юнкера!
   Поручик Ровный предложил произвести разведку Замоскворечья силами скаутов, которые жаждут отличиться. А тем временем организовать мощный бросок к Брянскому вокзалу. По сведениям железнодорожников, эшелоны верных Временному правительству фронтовиков уже на подходе к товарной станции.
   - Казаки не пойдут в конном строю на баррикаду. Собственных лошадей пожалеют, - зло усмехнулся Рябцев. - Придется юнкерам расчистить им путь. - И приказал спешно вызвать юнкеров из Алексеевского военного училища.
   С предложением поручика Ровного Рябцев согласился. Определив задание разведки Замоскворечья, он приказал скаутам для маскировки одеться под уличных мальчишек. Ровный поцеловал двоюродного брата Вячика, вызвавшегося быть проводником разведчиков-скаутов, и, пожелав ему ни пуха ни пера, принялся звонить в Алексеевское военное училище.
   И тут Лукаша подслушал такой телефонный разговор, что и пересказать страшно.
   В ответ на требование выслать две роты юнкеров Ровному было сказано:
   - Никак невозможно!
   - Что за чепуха! Кто говорит со мной?
   - Солдат Туляков!
   - Какой еще солдат? Дайте трубку кому-нибудь повыше!
   - Те, что были повыше, уже пониже...
   После этих слов на лбу поручика выступили капельки пота. Он положил трубку и долго молчал, не зная, как такое доложить Рябцеву.
   Что же произошло в Алексеевском военном училище? Почему воинственные юнкера, страстно желающие расправиться с революционным народом, не явились на призыв его, Рябцева?
   А ларчик открывался просто.
   ПОД СВИСТ МАЛЬЧИШЕК
   Среди кадет, учившихся в Лефортовских корпусах, где помещалось и Алексеевское юнкерское училище, пожалуй, один лишь Котик не клял и не ругал большевиков. Ни имениями, ни поместьями его родители не владели. Отец его жил на военное жалование и после гибели на фронте оставил в наследство лишь офицерскую пенсию да набор орденов и медалей, которыми награждались его предки за службу в российской армии чуть ли не со времен Петра Первого.
   Эти семейные реликвии приобрел у вдовы известный собиратель русских военных орденов и медалей полковник Синеусов, преподаватель истории. Он занимал обширную квартиру на третьем этаже одного из зданий кадетских корпусов. Не вмешиваясь в политику, старик заботился только об одном: как: бы сохранить свою драгоценную коллекцию в бурях революции.
   Котик помогал Синеусову протирать замшей и раскладывать на бархатные подушечки вновь приобретенные реликвии, когда к старинным стенам корпусов с грохотом подкатили пушки.
   Под восторженный гомон и свист уличных мальчишек ездовые отпрягли и увели в укрытия коней, наводчики и заряжающие установили пушки дулами на здания корпусов и, усевшись на лафетах, принялись грызть семечки.
   Командование выслало к артиллеристам полковника Синеусова как самого старого и почтенного офицера.
   - Откуда пожаловали, служивые? По чьему приказу? Зачем навели пушки на здания, в которых учатся дети? - спросил полковник Синеусов, обнажив седую голову.
   - Из мастерских тяжелой артиллерии мы, - ответили ему. - По приказу народа явились. Оберечь Москву от кадетских да юнкерских детских шалостей!
   - Под дулами пушек желаете принудить наше командование соблюдать нейтралитет, насколько я понял?
   - Так точно! - ответил за всех артиллеристов веселый молодцеватый наводчик, подкрутив пшеничные усы. - Передайте вашим петушкам, чтобы сидели тихо, пока эта обедня не кончилась, - кивнул он в сторону Кремля, откуда доносилась стрельба. - Не то... - И наводчик озорно подмигнул, кивнув на пушки.
   Строевые офицеры и юнкера возмутились солдатским ультиматумом. Многие требовали растворить ворота - и в штыки. Переколоть дерзких артиллеристов, и дело с концом!
   Более осторожные удерживали нетерпеливых. Мастяжартовцы в отместку за своих товарищей разнесут корпуса, у них пушек много...
   Решили, не ввязываясь в драку, проскользнуть под носом беспечно грызущих семечки артиллеристов, сесть в автомобили и дать полный ход. Не успеют артиллеристы довернуть пушки, как юнкерские штыки будут уже в распоряжении Рябцева.
   Строевые офицеры подготовили две роты, машины, шоферов, разработали маршруты прорыва. Каждой машине - свой путь, чтобы не случилось затора, если одну подобьют. Договорились: вырвавшись из ворот, разворачиваться в ближайшие улицы и переулки, скрываясь за поворотами от артиллерийского огня.
   Офицеров эта операция увлекала своей лихостью. Хотелось так обмануть "товарищей", чтобы было потом о чем рассказать.
   Решено было пустить в качестве пробного шара один грузовик будто бы за продовольствием.
   И вот в кузов автомобиля погружены бочки, ящики, корзины якобы для овощей. А в них пулеметы, накрытые рогожами и мешками, а в середине навалом юнкера с винтовками и гранатами. Рядом с шофером сел усатый каптенармус.
   Все готово. Внезапно растворены железные ворота, и грузовик выкатывается под дула пушек.
   - За продуктами, братцы! - машет бумажками каптенармус. - За картошкой, капустой и молочком также. Голодные дети плачут!
   Артиллеристы, переглянувшись, пропустили.
   Радуясь, что обманули простаков, юнкера помчались, не тронув прицепившихся к грузовику мальчишек. Один сам сорвался, но не убился. Запрыгал на одной ноге и показал язык. Шофер и каптенармус рассмеялись. Если бы они знали! Если бы они знали, что язык показал им один из бойких продавцов газет, старый приятель Арбуза. Если бы они знали это, они бы не смеялись.
   Мальчишки прицепились к грузовику прокатиться. Но, перевесившись через борт, чтобы лучше держаться, увидели под промасленным брезентом офицерские хромовые сапоги, и все со шпорами. Увидев такое, они отцепились, шлепнулись и помчались, кто прихрамывая, кто вприпрыжку, к своим на батареи.
   - Дяденьки! - закричали они. - В грузовике юнкеров навалом!
   Артиллеристы хотели пальнуть вдогонку, да поздно. Рассерженные, они бросились копать канаву перед воротами, чтобы ни одного грузовика больше не выпустить. Вскоре перед воротами будто земля разверзлась. Красногвардейцы потребовали от командования юнкеров сдать оружие и подчиниться Военно-революционному комитету. А для острастки ахнули из пушки. Юнкера в ответ открыли стрельбу. Красногвардейцы в долгу не остались. И пошла такая пальба, что полковник Синеусов за голову схватился. И, спасая свою драгоценную коллекцию, первым вывесил из окна квартиры белую простыню.
   Напрасно ждал Рябцев юнкеров из Алексеевского: кроме грузовика с кучкой лихачей, никто оттуда не явился.
   Поручик Ровный попытался выяснить точней, что случилось в Лефортове, и даже пригрозил телефонисту строгим наказанием. Но в ответ на его угрозы нахальный солдат послал его так далеко вместе с Рябцевым, что у поручика Ровного духу не хватило повторить адрес.
   В этот неприятный момент и явился улыбающийся, самодовольный Руднев.
   - Смею доложить, - сказал он, потирая руки, - по гражданской линии дела идут отлично. Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников, руководимый меньшевиками, предъявил ультиматум Ленину, угрожая всеобщей забастовкой, если он не прекратит своего безумства и не вернет власть Временному правительству. Комитет общественной безопасности рассылает обращение ко всем гражданам России, осуждающее действия большевиков. Вселенский собор православных церквей обратился ко всем верующим солдатам, объявив восстание большевиков сатанинским делом. А какие у вас успехи, полковник?
   Рябцев чуть не послал к черту городского голову.
   - Бои идут к концу, - ответил за него поручик Ровный. Красногвардейцы несут громадные потери. За один день боев на Остоженке-Пречистенке они потеряли убитыми двести с лишним человек.
   - Это ужасно...
   - Для них, конечно. Но и юнкера устали. Нужна краткая передышка.
   - Да? - Лицо Руднева вытянулось.
   - Кстати, пусть священнослужители пойдут депутацией в Московский Совет, - сказал Рябцев. - В облачении, с хоругвями, с иконами, как полагается. Увещевать смириться, не проливать понапрасну кровь невинных ради своей гордыни и прочее и прочее... И идти депутации духовенства нужно немедленно.
   - Тактический прием? - поинтересовался Руднев.
   - И весьма необходимый! Если большевики будут сражаться так же яростно, мы останемся без юнкеров.
   Руднев удалился в некоторой растерянности, пообещав организовать выступление духовенства. Рябцев усмехнулся ему вслед.
   - Пока святые отцы будут шествовать от Думы к Московскому Совету и обратно, мы снимем роты юнкеров, нужные нам для захвата вокзалов.
   - Великолепный ход! - восхитился поручик Ровный.
   - Возвращайтесь на Остоженку, взяв эти роты. Жду вашего звонка с Брянского вокзала!
   Ровный щелкнул каблуками, показав, что готов выполнить приказ.
   СНАЙПЕР ЗА ШТОРОЙ
   Делегация духовенства произвела должное впечатление Когда из дверей Думы вышли архиереи и митрополиты в золотых и серебряных ризах, игумены и настоятели монастырей в черных монашеских одеяниях и торжественно последовали вверх по Тверской, охраняемые высоко поднятыми крестами и хоругвями, не только юнкера осеняли себя крестным знамением, но и некоторые красногвардейцы, защищавшие подступы к Московскому Совету.
   Озорной Федя предложил было пальнуть из пушки холостым, посмотреть, как "христово воинство" рясы задерет Но, схлопотав от отца затрещину, тоже перекрестился по его примеру.
   Рында-Бельский расхохотался, узнав от Ровного секрет шествия духовенства.
   - Поповско-большевистские переговоры! Вот так здорово придумано!
   Подкрутив свои золотистые усики, он отправился поднимать в бой Пятую школу прапорщиков. Как только юнкера начнут движение по Остоженке и Пречистенке, он поднимет "прапоров" и ударит с тыла.
   - Если я с "прапорами" захвачу интендантские склады раньше вас, мне ящик шампанского. Идет?!
   Ровный пообещал любимцу Рябцева не только ящик шампанского, а все, что тот пожелает: поручик Ровный был уверен в успехе.
   Однако, приложив к глазам бинокль, Ровный увидел длинные штыки красногвардейских берданок, нацеленных на удирающих юнкеров. Впереди красногвардейцев бежал молодой красивый парень. В упоении боя он, вдохновенно размахивая винтовкой, играючи колотил прикладом по спинам сутулившихся в бегстве офицеров.
   Поручик Ровный почувствовал такую досаду, что, не дав отдышаться прибывшей с Тверской роте "прапоров", сам повел ее на выручку оплошавших юнкеров.
   Бегущих юнкеров удалось остановить, и вместе со свежим пополнением они пошли отбивать баррикаду.
   Добрынин, командовавший красногвардейцами, вовремя повернул своих разгорячившихся бойцов и рассредоточил их в парадных и подъездах.
   - Закрепимся на баррикадах! Очистим от контры особняки! Иначе дело не пойдет, ребята! - командовал он.
   ...За этим боем из особняка фон Таксиса наблюдало две пары глаз испуганные Глаши и зло-внимательные поручика. Приоткрыв гардину, поручик фон Таксис следил за действиями сторон, не торопясь принять участие в схватке. Наблюдая из своей комнаты за улицей, Глаша видела убитых, раненых, которые ползли, оставляя кровавые следы, и вся сжималась от ужаса при мысли: "А если и Петю вот так?"
   Грохот прикладов в двери парадного отвлек Глашу от тревожных мыслей, и она побежала узнать, где швейцар и почему такая стукотня. Швейцар, видимо, сбежал, и Глаша отперла двери, чтобы их не сломали.
   Перед Глашей стоял Петр. Он был без фуражки. На его лбу запеклась кровь.
   - Офицеры у вас есть? Контры прячутся? - спросил Глашу Добрынин.
   - У нас никого такого нет, - пролепетала Глаша.
   - Ну смотри! Ты ответишь в случае чего.
   Глаша не поняла, в случае чего же она ответит, и быстро закрыла двери за удалившимися Добрыниным и его товарищами.
   - Так, оказывается, твой любезный - предводитель красной банды? прозвучал за ее спиной свистящий голос фон Таксиса. Он вошел, ехидно усмехаясь.
   - Петя Добрынин за народ. За народ! Понимаете? - вступилась Глаша.
   - Значит, он один из тех, кто из последних хотят стать первыми! Нас в рабы, а сами в господа! Ну мы с ними расправимся!
   - Вы ему не грозитесь. Юнкера ваши бегут. Прогнали их с баррикады. Смотрите, - Глаша приоткрыла гардину.
   Но фон Таксис не пожелал смотреть и удалился.
   Очистить особняки от белогвардейских снайперов Петр Добрынин не успел. Началась контратака юнкеров на захваченную красногвардейцами баррикаду. Притаившиеся в домах офицеры открыли огонь по красногвардейцам из форточек и слуховых окон.
   Обозленные юнкера, подстегиваемые офицерами, перемахивали через заборы, обегали баррикаду проходными дворами, заходя с тыла. Отомстить за постыдное бегство, разделаться с "зарвавшимися" красногвардейцами было для них делом чести.
   - Отходи, ребята! Окружают! Лепись в подъезды, залегай в подворотнях! - скомандовал Добрынин.
   Поручик фон Таксис не стал вести огня из фамильного особняка. Он предпочел выбрать позицию в соседнем особняке Сакс-Воротынских. Когда он появился перед барышнями с винтовкой в руках, они были несколько шокированы и не сразу поняли, чего он хочет.
   - Спустить шторы! Сдвинуть поплотней! Придерживайте, чтобы не колебались! - Поручик распоряжался барышнями, как горничными.
   И они, смущенные и растерянные, слушались. Да и позвать им было некого. Вся прислуга попряталась в подвалы, как только началась стрельба.
   - Где у вас форточки?
   Барышни сказали, что вместо форточек у них в доме открываются окна, образуя для вентиляции щели.
   - Прекрасная позиция!
   Пристроившись получше, фон Таксис повел прицельную стрельбу по защитникам баррикады. Барышни Сакс-Воротынские придерживали шторы, маскируя его.
   Так же вероломно действовали и другие притаившиеся в особняках офицеры.
   СЫНОК КУЗНЕЧНОГО ЦЕХА
   Поручик Ровный, посматривая в бинокль, торжествовал. Наступал момент, удобный для броска к вокзалам. Он уже хотел отдать команду "броневики, вперед!", но... Но со стороны Хамовников вдруг появились нагруженные фабричные грузовики, а с них повалили на мостовую какие-то тюки. Улица мгновенно была перегорожена новой баррикадой.
   Кому пришла догадка построить подобную баррикаду, история неясная, но это была отличная выдумка. Тюки ваты набросали в грузовики со склада ближайшей текстильной фабрики. Помогая взрослым, мальчишки кричали:
   - Вату ни одна пуля не пробивает! Мы пробовали!
   Быстро, сноровисто, уютно устроились красногвардейцы за ватной баррикадой. Выросшая словно по волшебству, баррикада быстро обжилась. Со всех сторон к ней стекались солдаты, укрывшиеся во дворах и подъездах от юнкерской расправы, и уцелевшие красногвардейцы Добрынина.
   Петр Добрынин стал организовывать защиту баррикады от нажима юнкеров. Он старался наладить стрельбу залпами, притащив сохраненный в запасе ящик патронов. Увы! Патроны подходили только к трехлинейкам, которых оказалось на баррикаде очень мало. А шумные берданки, французские, австрийские, бельгийские, японские и итальянские винтовки замолчали. Юнкера приближались, поигрывая штыками, почти не неся потерь. Оставалась надежда на гранаты и рукопашную.
   И вдруг позади притихнувших бойцов раздался звонкий мальчишеский голос:
   - А вот патроны! Кому патроны? Даю австрийские! Даю бельгийские! Берданские кому? Дарма отдаю, недорого беру! Разок стрельнуть прошу!
   - Гляди, ребята, да это же Арбуз! - обрадовались михельсоновцы.
   - Вовремя появился сынок кузнечного цеха!
   - Ой, ловок!
   - Наш пострел везде поспел!
   Красногвардейцы, получив необходимые патроны, открыли беглую стрельбу. "Здорово пригодились накопленные патроны!" - радовался Андрейка и, расхрабрившись, попросил стрельнуть.
   - Стрельни разок, - согласился кто-то из михельсоновцев.
   Андрейка приложился, стараясь точно смотреть в прорезь прицела, взял на мушку офицера в заломленной фуражке и плавно нажал на спуск. Выстрела не последовало. Патроны, заложенные в винтовку, кончились.
   Кончились патроны!
   - У-р-ра! - юнкера, сверкая штыками, хромовыми сапогами, приблизились к баррикаде.
   - Ур-ра! - словно эхо, отозвалось где-то позади за баррикадой, и над головой Андрейки замелькали шинели.
   Откуда ни возьмись, набежали какие-то солдаты и, сбив юнкеров штыками и прикладами, погнали их по улице.