Богданов Николай Григорьевич. О смелых и умелых (Избранное)

Богданов Николай
О смелых и умелых (Избранное)

   Николай Владимирович БОГДАНОВ
   О смелых и умелых
   Избранное
   В книгу вошли известные произведения писателя: рассказы "О смелых и умелых", повесть "Легенда о московском Гавроше" и комсомольские рассказы "Вечера на укомовских столах".
   ________________________________________________________________
   СОДЕРЖАНИЕ:
   О СМЕЛЫХ И УМЕЛЫХ. Рассказы (выборочно)
   ЛЕГЕНДА О МОСКОВСКОМ ГАВРОШЕ.
   Художественно-документальная повесть.
   (Консультант А. Н. Пономарев, кандидат исторических наук)
   ВЕЧЕРА НА УКОМОВСКИХ СТОЛАХ. Комсомольские рассказы
   ________________________________________________________________
   О СМЕЛЫХ И УМЕЛЫХ
   Рассказы
   (выборочно)
   ________________________________________________________________
   СОДЕРЖАНИЕ:
   Подвиг
   Хитрый лентяй
   Кряжонок
   Проводничок
   Однажды ночью
   Глубоко под землей
   Таинственный остров
   Был Ерошка
   Приключения Власа
   ________________________________________________________________
   ПОДВИГ
   Три дня бушевала метель, а на четвертый в окошко хаты ударило сверкающее солнце. Тимка выбежал на крыльцо и зажмурился. Прикрыл глаза ладонью и сквозь пальцы стал рассматривать зимние чудеса.
   Хаты стояли совсем не похожие на хаты. Это были какие-то сделанные из снега корабли, терема, богатырские головы, увенчанные шлемами из блистающего снежного серебра. На окна, словно на глаза, спадала узорная бахрома ресниц.
   А там, на гумнах, вместо стогов соломы выросли стены сказочных замков с могучими белыми башнями.
   Даже заячьих следов не виднелось еще на чистом пышном покрове, и Тимка поскорей встал на лыжи, чтобы проложить первый след. Везде он любил быть первым.
   И, конечно, направил лыжи к гумнам.
   Уж теперь-то он скатится с самого большого стога, да так, чтобы пролететь по воздуху! Это была его мечта.
   Тимка заторопился, увидев, что из многих хат также спешили к сказочным белым холмам и замкам ребятишки. В деревеньке Ополье полюбили ходить на лыжах с партизанских времен, когда местный отряд то исчезал, как на крыльях, среди лесов и снегов, то появлялся вновь, наводя страх на фашистов. Когда враги приближались к деревушке, то колхозники на лыжах уводили в лес даже детвору. А старики были самыми отчаянными лыжниками.
   Дедушка и рассказал Тимке, как однажды во время войны, провожая в штаб радиста из Москвы, сброшенного с парашютом, дед сам видел, как тот на лыжах перелетел через речку, как на крыльях, разогнавшись с Гремучего яра.
   Вот это был прыжок! Кто видел Гремучий яр, тот знает и высоту и глубину его. На высоте растет бор до неба, внизу кипит речка Омутянка, такая быстрая, что не мерзнет и в самые лютые морозы. Тимка видел ее зимой. Над ней всегда стоит пар, как над каким-нибудь знаменитым водопадом, и сверкающий иней оседает на деревьях.
   Гремучий яр всегда приходилось обходить, когда Тимка с дедом путешествовали на лыжах в лесное село Сеща, к дедовым партизанским приятелям. Интересно было слушать их рассказы про войну, и Тимка всегда увязывался с дедом и совершал длинный путь. А в глубине души мечтал поразить деда прыжком через речку с яра.
   Бывало, подойдут к обрыву, Тимка выедет на самый край так, что взглянешь вниз - дух захватывает. Стоит тронуть лыжи - и сорвался, пошел... Но Тимка только спрашивал:
   - Вот отсюда парашютист прыгнул?
   - Отсюда, - отвечал дед.
   Тимка всматривался, и сердце его леденил холодок восторга и страха.
   В белесую бездну шла крутая покатость, дальше - обрыв, пропасть, звенящая река и низкий противоположный берег.
   - И дальше по воздуху летел?
   - Летел.
   Тимка заламывал шапку, крякал, отъезжал прочь и долго молча шел по дедовской лыжне в дальний обход. Шел и думал: как это люди бывают такими бесстрашными?
   Признаться, ему было страшновато скатиться даже с высокого стога соломы. Но сегодня он все же попробовал. И удачно. Полетел. Правда, вверх тормашками, но все же по воздуху.
   На глазах изумленных ребят он очутился в воздухе, перевернулся вместе с лыжами, изобразив нечто вроде ветряной мельницы, и зарылся в пушистый снег, как тетерев.
   Много было смеху, когда он вылез весь в снегу и в соломе! Но Тимка не успокоился. Упал - это неважно, главное - что летел. А это не каждый может. И он азартно повторял и повторял свой прыжок, пока не собрал всех сельских мальчишек. И, когда ребята потешались над его нелепыми взлетами и падениями, над селом вдруг показался самолет. От самолетов уже отвыкли после войны, и к месту его посадки собралась вся деревня.
   На самолете сияли большие красные звезды, был он весь разукрашенный и необычный. Из него вылезли люди в меховых комбинезонах и попросили отвести их к бывшему партизанскому проводнику Егору. Тимка - рад стараться. Он сразу догадался, что это за самолет и что за люди. Шла кампания по выборам в Верховный Совет. Народ выбирал свое правительство. Прилетели агитаторы. С гордостью повел Тимка гостей в свою хату. Даже помог им нести какие-то тюки, довольно тяжелые пачки.
   Когда пришли в хату, гости сказали деду Егору:
   - Привет вам от батьки Сидора! Мы его доверенные.
   Старика озарила улыбка:
   - Помнит, значит!
   Но тут же и пригорюнился дед, когда услышал, зачем прилетели гости.
   Привезли они на самолете предвыборные листовки и плакаты для села Сеща и окрестных лесных деревень. Дороги туда так замело снегом, что машины не проедут. А на самолете сесть там негде. Решили долететь до деревеньки Ополье, попросить доставить предвыборную литературу на лыжах. Известно, какой замечательный лыжник - бывший партизанский провожатый Егор Иванович. Он, конечно, листовки в село и доставит. И за труд не сочтет...
   Промолчал дед, что стал он уже не тот, что раньше. Всю эту зиму лежал на печке, не мог уже больше ходить на лыжах. Но тут же сказал:
   - Летите и скажите: все будет сделано!
   Не мог иначе ответить старый партизанский проводник бывшему партизанскому батьке.
   Летчики выпили молока, закусили хлебом и, пока было светло, улетели обратно, в полной надежде на слово старика.
   А Егор подозвал внука и, погладив его по голове, сказал:
   - Достань-ка, дружок, один листочек из кучи.
   Тимка достал листок с портретом человека в генеральской фуражке.
   - Не узнаешь, внучек?
   Тимка пригляделся.
   - А помнишь, в войну, когда окружили наш край фашисты, сидели мы под Новый год и ужинали. Ели щи, а в чашке у нас деревянная солонка плавала. Вот до чего довели нас враги - ни крохи соли не было! Окружили нас заставами - пешему не пройти, конному не проехать. Покоритесь, мол, тогда дадим соль! Худо нам было без соли, слабнет без нее человек: у стариков зуб крошится, выпадает, а у молодых кость не растет. Но не покорялись мы Гитлеру! А чтобы хоть немного себя обмануть, пустую солонку в борщ пускали. Из старой деревяшки остатки соли вымачивали.
   Вошел тогда этот незнакомый старичок в армяке, с кнутиком под мышкой, и засмеялся:
   "Что это у вас, добрые люди, в чашке плавает?"
   А мы ему в сердцах:
   "Попробуй, добрый старче, так узнаешь!"
   Поел он с нами под Новый год щей без соли и говорит:
   "Ну, загадывайте, заказывайте, что попросить из Москвы. С Кремлем буду разговаривать!"
   Переглянулись мы - старичку незнакомому не поверили и решили испытать его. Вот и говорим:
   "Если ты правда такой человек могучий, из Москвы, достань нам соль!"
   Усмехнулся старичок и ушел.
   А на Новый год мороз ударил, и ударили на фашистские заставы партизаны. Треск и гул пошел в лесу. Заняли наши орлы немецкие базы, городки и села, укрепленные ими на выходах из лесов, как крепости. И вот поехали по всем деревушкам санные подводы с солью. В каждую хату завозили соль. Везли, раздавали и так разговаривали:
   "Берите, селяне, от нашего деда обещанное. Прислали ему из Москвы стали, а мы с этой сталью всем соли достали!"
   И был праздник. Большой был у нас праздник, когда в каждой хате, у каждого появилась соль... Помнишь ли, внучек?
   - Помню, - ответил Тимка.
   - Как же, хлопчик, не помнить, если через эту соль окрепла твоя кость! Ишь, на лыжах какие выкрутасы выделываешь. Я все из окна вижу, говорит дед и лукаво на внука посматривает.
   Не знал еще мальчик, к чему речь шла.
   Дед развернул портрет и, приблизив его к глазам, сказал:
   - Дивись, хлопчик, это тот самый человек, что дал нам соль!
   Тимка присмотрелся и узнал их мудрого гостя. Он был теперь в генеральской фуражке, и две звезды Героя Советского Союза сверкал-и на его груди.
   - Знаменитый партизан Ковпак, верный друг народа, - вот кто наш кандидат в депутаты! Сегодня же наши лесовики должны узнать про такую радость, Тима, - ласково сказал дед. - Надо доставить его портрет и эти листовки в Сещу. Собирайся, внучек, пока светло.
   Тимка ничего не ответил. Все ясно без слов: дед-партизан вышел из строя, станет на его место внук. Мальчик взял ломоть черного хлеба, круто посолил и сунул в карман. Взял охотничий нож и спички. Приладил за спину мешок с листовками и портретами и встал на дедовские лыжи. Старый Егор, согнутый болезнью, смотрел на него в окно, оттаивая морозные узоры на стекле своим дыханием.
   Короткий зимний день быстро подходил к концу. Солнце, словно напуганное холодом, спешило закатиться за верхушки деревьев. Тимка, пригнувшись, широко разгонял лыжи, стремясь миновать Гремучий яр до заката. Позади остались деревня, школа и гумна, где дремали в соломе зайцы. Он вошел в лес. Снег здесь был пышный, снежинки лежали поверх сугробов неполоманные, крупные и сверкали синими огоньками. Особенно хороши были елки, засыпанные снегом и посеребренные сверху морозными блестками.
   Все дальше и дальше углублялся он в лес. Путь шел в гору. Идти было трудно. Но Тимка взялся выполнить долг, исполнить данное дедом слово. Он поправлял мешок с драгоценной ношей и все прибавлял шаг. Пар от его дыхания инеем оседал на воротнике и на шапке. Неожиданно в лесу потемнело, и синицы, сопровождавшие маленького лыжника своим звонким теньканьем, умолкли и отстали.
   И не успело скрыться солнце, словно с цепи сорвался, забушевал верховой ветер. Он покачнул высокие ели, осыпал с них пушистый снег и закружил его над лесом. И, когда взошла луна, ее сразу закрыло белой дымкой. Затем метель забушевала сильней, шумней. И, когда мальчик вглядывался вверх, ему казалось, что луна несется за ним, подхваченная снежным вихрем. Ему становилось страшно, и ледяной холодок подкрадывался к самому сердцу. А быстрые, крепкие ноги несли его все вперед и вперед, умело нажимая на скользкие, легко бегущие лыжи.
   Несколько раз мальчику казалось, что в лесу сами собой зажигаются свечки, возникают и гаснут желтые огоньки под нижними, раскидистыми ветвями елок. А когда он приближался к ним, смело разгоняя лыжи, они гасли и словно убегали, и бесшумно мелькали сероватые, призрачные тени.
   Две желтенькие свечки затеплились так близко, что Тимке захотелось схватить их рукавицей. Он поднажал на лыжи, согнул колени и ринулся так быстро, что молодой любопытный волчонок, засветивший на лыжника свои глаза, едва успел отскочить в сторону и испуганно тявкнул, как щенок.
   Они целой стаей давно вились вокруг маленького лыжника. Старая волчица следила издали, наблюдая эту игру так же, как она наблюдала осенние охоты своих волчат за отбившимися жеребятами. Она терпеливо ждала, когда волчата вдоволь наиграются, а жеребеночек устанет, а потом подавала сигнал, и все молодые хищники бросались на жертву...
   Вот и сейчас старая мать многих волков зорким глазом следила за своей сворой. Ее погодки и приставшие к стае двухлетки и пара матерых волков все участвовали в охоте на маленького человека. Они пытались загнать его так же, как глупого жеребенка: постепенно прижимая к яру, к обрыву, чтобы никуда не ушел.
   Лай неосторожного волчонка послужил сигналом. Старая волчица отозвалась в полный голос. Ее хриплый вой раздался на весь лес. Многоголосым эхом отозвались все волчата. А на краях басисто подвыли матерые волки. Слушая этот жуткий хор, преследуемый понял, что он в полукольце. Бежать можно только прямо. Там путь свободен. Но там глубокий яр, отвесный обрыв, а под ним бьется и шумит речка Омутянка.
   Словно почуяв, что беглецу не уйти, волчата заголосили бойко и радостно. Но рано торжествовали звери. Перед ними был человек. Хоть и маленький, но человек, одаренный светлым разумом и храбрый по-человечески.
   Он оглянулся, прислушался и все понял. Но сердце его не замерло от робости, как у загнанного жеребенка или ягненка. Гневом наполнилось сердце человека. Как вы осмелились стать на моем пути, дикие звери? Нет, вы меня не возьмете! И лыжник направил свой бег прямо на Гремучий яр. Местность здесь шла под уклон. Лыжник почти летел, мелькая между заснеженными деревьями, и волчатам показалось, что они упускают добычу. Наиболее резвые взвизгнули, подскочили, ринулись изо всех сил. Вот они уже близко. Вот бросились наперехват матерые волки, чтобы ударом груди сшибить жертву с ног, под лапы молодых, под их жадные, острые зубы. Но не дал им человек полакомиться собой. В минуты страшной опасности сердца настоящих людей мужают.
   Ни на секунду не задержался Тимка, когда лыжи его выскочили на край громадного обрыва. Ни страха, ни сомнения не ощутил он в сердце, когда взглянул в пропасть, куда уходила стремительная снежная покатость. Все чувства робости и боязни были вытеснены из его сердца одним страстным желанием - перелететь пропасть!
   И он сильным движением бросился вниз.
   Вначале разбег был медленным, потом лыжи заскользили быстрей, подняли снежную пыль. Навстречу устремился ветер, пронзительный, режущий лицо холодными ножами, рвущий полушубок с плеч. Затем ветер стал плотней, стал подпирать грудь, как вода, бегущая навстречу.
   И Тимка ощутил, как летают птицы. Он взмахнул руками, как крыльями, и они повисли в воздухе. Потом наклонился вперед, и грудь его со свистом стала рассекать воздух. Он взглянул вниз и увидел под собой темную воду лесной реки.
   Он хотел крикнуть от радости и тут же погрузился с головой в пышный снег, наметенный на низкий берег огромным валом. Никто не видел этого чуда, кроме волков.
   Они разглядели, как у самого края обрыва маленький лыжник вдруг оторвался от снега и взлетел над седым от пара гремучим ручьем. Он перелетел поток и исчез в клубах пышного снега.
   Несколько молодых волков по глупости бросились за ним... Но не вышло у них по-человечески. Как камни, попадали они в воду. Раздался рев старой волчицы. Щелкнули зубами матерые волки и попятились от страшной пропасти, поглотившей слишком ретивых.
   Человек был уже на том берегу, далекий и недосягаемый. Волки уже не видели его, а только чуяли, как удаляется его теплый, вкусный запах. И завыли они с горя, и засветились над яром их злые глаза...
   Когда Тимка, раскрасневшийся с мороза, с инеем на ресницах, явился в сельсовет и сдал листовки с портретом кандидата в депутаты, он и словом не обмолвился о своем подвиге.
   Он не любил хвалиться.
   ХИТРЫЙ ЛЕНТЯЙ
   Каких только приключений не бывает с мальчишками! Вот с Петей что ни день, то какой-нибудь случай.
   Мать подошла к калитке с большой вязанкой хвороста. Посмотрела на старую ветлу, на которой Петя устроил свой "летний дом". Мальчик лежал в гнезде из ветвей и досок и читал какую-то толстую книгу.
   - Петя, открой!
   Сын, не отрываясь от книги, не слезая с дерева, потянул какую-то веревку, и калитка сама собою открылась. От удивления мать уронила вязанку:
   - Это что такое?
   - Ничего особенного - малая механизация...
   Мать посмотрела на калитку, на щеколду, на бечевку, ведущую на дерево, на рычаги и вертушки и покачала головой:
   - Ах лентяй, что выдумал! Лень ему с дерева слезть да попросту открыть.
   Петя молча закрыл тем же способом за матерью калитку и снова уткнулся в книгу.
   Этакий хитрец мальчишка - от всякой работы изобретением отделывается!
   - Петя, вода есть для скотины? - спросила мать и заглянула в пустую колоду. - Где вода, я спрашиваю?
   Петя вздохнул и неохотно слез с ветлы:
   - С водой вопрос еще не решен.
   - Вот вернется домой отец, возьмет прут - и вопрос будет решен!
   Петя очень любил отца и побаивался его. Отец был человек справедливый, но строгий. В колхозе работал бригадиром, а сейчас поехал учиться на курсы механизаторов - машинами будет управлять.
   - Отец бы за меня заступился, - сказал Петя. - Он сам хотел проводить водопровод.
   - От ведер хочешь отделаться?
   - Не отделаться, а раци-о-нализировать.
   - Хитрый лентяй, и слова-то все не простые, хитрые.
   Петя подошел к матери и, помогая ей уложить хворост, сказал:
   - Не сердись, мама! Помнишь, как я в книжке вычитал и сделал так, что наши овцы сами бегут домой впереди всего стада?
   Мать улыбнулась. Что верно, то верно. Такая глупая скотина эти овцы, никак не загонишь домой. А Петя сделал соляной раствор, пропитал им кусок земли во дворе, и теперь все овцы вперегонки скачут домой - полизать любимый солончак.
   Другие ребятишки за своими овцами весь вечер гоняются, а Петя только посмеивается:
   - У них не все дома... А у нас все!
   Послала его мать по орехи. Ребята и девчата всей деревней пошли. Шум, гомон в лесу. Орехов уродилось много. Все ребята лазят по оврагам, орешины гнут, орехи рвут, в мешки кладут, а Петя ходит и по верхам смотрит.
   - Эй, ты, чего дупла считаешь, Пентяй? Чего не работаешь, лентяй? окликают его со всех сторон.
   А он в ответ:
   - Я головой работаю!
   Все уже дома по завалинкам сидят, орехи шелушат, а он только из лесу идет. Но тоже мешок тащит. И тяжелый. Высыпал орехи - мать даже диву далась: отборные, крупные, и шелушить не надо - готовенькие, один к одному.
   - Где это взял такие? Как в магазине!
   - Это белкины...
   - Каких это Белкиных?
   - Да никаких... Это я из дупла у белок достал.
   - Ах ты озорник! Да разве для тебя зверек по одному орешку собирал?
   - Не сердись, мама... Я одежу берег. Ведь орехи рвать - брюки драть!
   - А ну-ка она зиму детей не прокормит?
   Жалко станет Пете зверька, хочется обратно орехи отнести. Да, пожалуй, того дупла, из которого взял, не найдешь.
   - Ничего, прокормит. Пусть постарается еще набрать. Орехов урожай. Вон пчелы поспевают и себя прокормить, и нас медом угостить... Пусть белки не ленятся, а с пчел пример берут... Тогда мы сделаем для белок заповедники... Посадим везде орешники. Поделаем на деревьях ящики-кладовочки... Такие, чтобы донца открывались, как у почтовых ящиков. Потянешь - раз! - и все орехи тебе в сумку высыпались! И нам удобно, и белкам хорошо. Ведь в заповеднике мы их охраняем. Если бы собрать общее собрание белок, они бы согласились. С радостью! Правда, мама?
   Ну как сердиться на такого мальчишку? Погладив его по вихрастой голове, мать скажет только:
   - Ох, не от лени ли ты все это придумываешь? Обманщик!
   Вот и сейчас смотрит она на Петю с упреком: воды в колоде ни капли, скотина придет - поить нечем. А таскать воду действительно Пете не хочется: и трудно и, главное, неинтересно.
   Однако он взял ведро и пошел к ручью, протекавшему в овраге. Недочитанная книжка, накрытая доской, чтобы ветер не переворачивал страниц, осталась в гнезде на ветле. Петя шел и думал: как это устроить так, чтобы вода сама к ним во двор бежала? Ведь есть пословица: "Вода дорогу найдет". В рассеянности он оступился на узкой доске и полетел кубарем прямо в ручей, загремев пустыми ведрами, к немалому удовольствию ребятишек, которые ловили огольцов под камнями.
   - Пентяй-лентяй свалился! - закричала детвора.
   Петя посмотрел на них и сказал:
   - А у меня рыба будет сама ловиться. Я придумал!
   При этих словах ребята сразу умолкли: они знали Петино мастерство на выдумки.
   - В нашем ручье рыбу ловить очень просто. Прямо руками брать можно. Вот я сейчас пойду вверх по ручью и устрою такое... Вся рыба будет моя!
   У ребят от зависти глаза разгорелись.
   - Петя, возьми нас!
   Оставив ведра тут же, у омута, Петя с толпой ребят отправился вверх по ручью. Дошли до самого леса, до родника, из которого вытекал ручей. И вместо того чтобы бежать в село, вода блуждала где-то по лесным оврагам.
   - Вот здесь делай плотину. Тащи камни, ребята, давай хворост для плетня, - командовал Петя.
   Все с жаром принялись за работу, забыв про все домашние дела и даже про обед. Возиться в ручье в жаркий летний день - огромное удовольствие.
   Сначала сплели плетень и на кольях укрепили его в два ряда поперек ручья. А потом между рядами стали закладывать камни и сыпать глину. Когда ниже плотины ручей почти иссяк, в обсохнувших омутках ребятам удалось наловить немало огольцов и пескарей.
   - То ли еще будет! - обещал Петя, уже думая о чем-то другом.
   А в это время в деревне начался переполох. Хватились - нет нигде ребят! Петина мать нашла в ручье брошенные ведра и подивилась: куда же девался сын? Не мог же он утонуть в омутке, где и воды-то всего на полметра! На всякий случай она прошла через омуток. Ну конечно, опять какая-нибудь причуда! Набрала воды, пошла в гору, а навстречу все соседки.
   - Опять твой лентяй что-то выдумал и наших за собой утащил!
   Петя вернулся домой поздно. Чтобы умилостивить мать, принес ей в картузе пескарей. Но мать сердито выбросила их кошке. Кошка съела рыбешек и стала тереться у ног Пети, умильно мурлыкая.
   - Тоже мне друг! - проворчал Петя. - Опрокидываешь горшки с молоком, а мать на меня думает. Брысь!
   И тут же подумал: "А почему бы вместо кошек не завести ужей? Мышей они тоже ловят, а не такие вороватые".
   Вот кошка прыгнула на печку и задела ухваты. С грохотом полетели они на пол. И Петя опять подумал:
   "Зачем столько ухватов? Для каждого чугуна свой. Вот бы сделать у печки подвижной под... Это, конечно, очень сложно, но в будущем можно".
   В избу вошла мать. Она стала шарить спички, ворча на Петю.
   "И зачем люди зря слова тратят? - подумал Петя. - Вот сделать бы такие надписи со светящимися буквами. Мать нажала кнопку, и на стене зажглось бы: "Я сержусь". А я в ответ нажал бы другую кнопку, и на стене появилось бы: "Прошу прощенья". Эта мысль так понравилась Пете, что он улыбнулся.
   - Смеешься? - удивилась мать. - Ах бесстыжие твои глаза! Над всем смеешься, всех обманываешь! Вот посидишь у меня не евши, умник!
   И Петя остался без ужина.
   Правда, к таким неожиданным ответам на его фантазии он уже привык, и даже на всякий случай в его гнезде имелись сухари, очень вкусные, если их размочить в воде. А что касается воды, то Петя загадочно сказал матери:
   - Вода к нам дорогу найдет...
   Никто бы не угадал, что Петя станет делать на следующее утро. Он отправился собирать прошлогодние стебли подсолнухов. Натащил их ко двору целую груду и весь день прочищал у них середку, вытаскивая белую "вату" проволочным крючком. Прочистит и глядит в подсолнечный стебель, как в подзорную трубу.
   - Смотри, смотри, - говорит, - днем на небе звезду видно!
   И все ребята себе такие же трубы делают и на небо смотрят. Собрал мальчишек со всех концов деревни.
   Мать думала, что это игра такая, но на всякий случай покачала головой:
   - Ох, неспроста это!..
   Она побаивалась Петиных изобретений.
   Однажды он целый день пропадал и поздно вечером пришел мокрый, чуть живой. Повалился и заснул крепким сном.
   А утром встала мать, пошла корову в стадо выпустить и попала во дворе в лужу воды. Что такое? Дождя нет и ночью не было, а около дома лужи!
   Не успела догадаться - доярки с фермы бегут и шумят на разные голоса:
   - Где он, озорник? Где проказник?
   - Ты смотри, чего твой Пентяй наделал!
   - Воду у нас отвел, лентяй!
   Огляделась мать и видит - действительно Петя к себе домой воду привел! Тонкая неумолкаемая струйка весело бежит из стебля подсолнуха в колоду. Вон ведь как хитро - по подсолнечным стеблям идет вода, как по трубам. Петя концы стеблей друг в друга заправил, позади огородов их уложил до самого леса и землей присыпал, чтобы незаметно было. А там, в лесу, откуда из родничка ручей вытекал, плотинку сделал и из этой плотинки воду новым ходом и пустил, в обход оврага...
   Да не рассчитал: лишняя вода, которая в его трубы не попадала, по полям растекалась, - ручей-то и обсох. А из этого ручья колхозных коров поили. Позади фермы была уложена на дно большая дубовая колода из огромного дерева. С одного конца в нее вода вливалась, а из другого вытекала.
   Пришли доярки утром, выгнали из фермы коров попоить, глядят - а колода сухая. Воды в ручье нет, словно и не было. Стали думать-гадать: куда она девалась? А тут какой-то малыш и сказал:
   - Воду Пентяй-лентяй отвел!
   Вот тут и поднялся шум... Колхозные женщины голосистые. Петин отец их голоса еще издалека различил. Как раз в это утро он домой с курсов возвращался:
   - Привет, граждане! Это что, собрание? По какому поводу самокритика?
   - Да не по поводу, а по нашу по воду!
   - Мы день-деньской маемся, с общественными коровами занимаемся, а тут придумывают, как нам хуже сделать!
   - У нас и без того дела много: дойки да мойки, сколько сена потаскаем, да навозу покидаем - рученьки отсыхают, а тут у нас в один двор всю воду забирают.
   На их причитания даже председатель колхоза пришел.
   - Вот, - говорит, - сынок у вас, Федор Петрович, свой двор водой залил, а колхоз обездолил. Нехорошо!
   Ну, словом, дело кончилось тем, что забрали у Пети воду. Все его подсолнечные трубы по полю разметали. Особенно мальчишки постарались, которых он обманул. Не сказал ведь им, что получится - у всех беда, а у него вода.
   Вот теперь и вышло наоборот.
   А Петя в это время спал и видел приятные сны.
   Приснилось ему, будто приехал отец. Стал спрашивать, как без него жили. А мать не нахвалится Петей и все толкует про его водопровод... Проснулся Петя, видит - за столом сидит отец. И такой непохожий: бритый, помолодевший, в городском новом костюме.