Болотников Сергей. Действо

   Почти у самого выхода Поляков нацепил на нос очки и белый лабораторный халат. Вокруг валялись чужие шубы, записные книжки с номерами и журналы на нерусском языке, которые приходилось все время нудно переводить.
   У самого выхода он отыскал толстую кожаную папку с тесемочками и, уложив все чертежи, понял, что он близко к победе.
   Плотный тоже не мешкал – хотя его папка была куда тоньше, он уверенно стремился к какой-то своей цели. Поляков, однако, видел, что подошвы врага слегка измазаны грязью, а к правой прилепилась десятирублевая купюра.
   Теперь следовало протолкнуть имеющееся. Последующая дверь была обшита натуральной кожей и имела представительную бронзовую табличку. Плотный уже скрылся за ней и Константин поспешил потянуть золоченую ручку.
   Внутри открылась приемная, еще одна дверь – раза в два представительнее предыдущей с черненой надписью «Грациа Иннокентий Вениаминович. Первый». У большого окна с фикусами на подоконнике стоял письменный стол с печатной машинкой «ятрань», за которой сидел отвратительного вида клоун и делал себе маникюр.
   Несмотря на спешку, курьер удивленно притормозил. Это выпадало из общей картины – по мнению Полякова здесь должна была сидеть строгая секретарша, которой Константин уже приготовил шоколадку. Клоун явно не вписывался, но время уходило и Поляков кинул в атаку.
   – Мне к Иннокентию Вениаминовичу… – начал, было, он, но клоун тут же резко отрезал.
   – Иннокентий Вениаминович на совещании!
   – А не знаете, когда оно закончился? Мне надо подписать… – не сдавался Поляков.
   – А когда закончится, он поедет на партсобрание, а оттуда на прием гигиенических процедур в банном комплексе и сегодня уже не вернется.
   – Ну а завтра?! – в отчаянии крикнул Поляков.
   – А завтра у него командировка в Казахстан… Да что вы волнуетесь, – клоун привстал и выразительно глянул на Полякова, – он вам все равно ничего не подпишет, пока вы не заверите у Николая Семеновича и Петра Петровича и с бухгалтерией не разберетесь.
   – Где?! – выкрикнул Константин.
   – Налево и пятая дверь! – сказал клоун, – да вы не спешите, все равно опоздаете.
   Но Поляков уже бежал в указанном направлении.
   Довольно быстро он понял, что топчется на месте. Из одинаковых дверей из одинаковой черной кожи и одинаковыми медными табличками с разными именами Константин выбегал с одинаковым штампом на своих чертежах – «отказать!» К тому же оказалось, что Плотный, умело оперируя своим членским билетом нашел короткую дорогу к оледенелым сердцам чиновников. Несколько раз соперники встречались в покрытых красными ковровыми дорожками коридорах и взгляд Плотного лучился неприкрытым торжеством. Штампы на его папке были в основном положительны, хотя Константин определенно не понимал за что продвигают этого выскочку.
   – Лизоблюд! – кричал он, в очередной раз встречая врага в коридоре (тот уже был впереди на пять дверей).
   – Неудачник! Канцелярская крыса! – вопил тот в ответ и бряцал телефоном.
   В какой-то момент Поляков догадался подкладывать в чертежи красненькие бумажки и дело пошло на лад – теперь по выходе из дверей штампы были в основном «рекомендовать» и «согласен», хотя иногда и «доложить». Тут, к сожалению, наступила очередная дата и карьерный рост пришлось отложить для участия в демонстрации и целых полкилометра волочить тяжеленный транспарант с надписью: «Слава Героям спорта!»
   Так что, когда Константин – запыхавшийся, и на подгибающихся ногах ворвался в приемную, он успел увидеть как Плотный скрывается за заветной дверью. Усталый курьер издал вопль разочарования. Мерзкий приспособленец, скользкая личность, умудрился добиться аудиенции раньше! И сейчас уже вовсю бежит на новый этап!
   – Мне к Иннокентию Вениаминовичу!! – выкрикнул он клоуну, который сидя в своем кресле, спокойно попивал чай с лимоном.
   – Иннокентий Вениаминович на совещании, – невозмутимо ответил клоун и посмотрел Полякову в глаза с неприкрытой издевкой.
   – Все еще на совещании!?
   – Это уже другое совещание, – сурово ответил клоун, – и вам нету смысла дожидаться его окончания. Потому что потом Иннокентий Вениаминович отправится делать ревизию в Даниловский гастроном, а оттуда в охотохозяйство, и, кстати, у него вот-вот будет командировка в Красноярск. Так что ждите, молодой человек, имейте совесть!
   – Ждать?! – яростно вопросил Поляков и встряхнул телефоном, – бюрократы чертовы!
   Бумагомаратели! Чугунные головы! Идолы! Демоны! Да плевать, что у него совещание!! – и пройдя мимо оторопевшего от такой наглости клоуна, он резко рванул на себя дверь и ввалился внутрь, выставив папку с чертежами перед собой как некий многотонный таран.
   Разумеется, никакого Иннокентия Вениаминовича там не было. Была лишь асфальтовая дорожка, велосипед «Украина» и далекая фигура рвущегося к победе Плотного.
   – Стой! Стой, гад! – заорал Поляков и принялся оседлывать свой велосипед.
   Перед этим ему пришлось поднять с очередной столешницы потрепанные, с ожогами от сигарет и круглыми следами от бутылок, корочки с правами группы "Б". Приютив телефон на руле, курьер раскрутил педали отчаянно скрипящего железного коня и ринулся догонять.
   Но было уже видно, что он не успеет. В километре впереди их дорожку пересекали железнодорожные пути, а чуть дальше виднелись огромные врата, криво, но надежно сваренные из различного мусора, и красный транспорант-растяжка перед ними с надписью:
   «финиш».
   Плотный тоже увидел надпись и наддал так, что сразу заметно отдалился от Полякова.
   Тот мог лишь скрипеть зубами от собственного бессилия. В памяти мигом всплыло все то, что Юрик обещал сделать с проигравшим, безвременно сгинувшая в недрах мусорного контейнера овца, и курьера пробил холодный пот. Он заработал ногами в два раза быстрее и с резким щелчком сорвал у велосипеда цепь.
   Летевший на своем велосипеде к финишу Плотный, из-за длинного провода чрезвычайно похожий на радиоуправляемую машинку, обернулся и дико захохотал, тыкая телефоном в неудачливого соперника, который чуть было не распростерся на асфальте. Велосипед рвался к финишу, но тут Плотного ждала неожиданность – не успел он доехать до путей, как почти перед самым носом Константинова соперника резко опустился полосатый шлагбаум. Плотный едва успел оттормозиться и тут же начал пугливо оглядываться назад.
   Увиденное придало курьеру сил, он опрокинул обезноженную конягу и принялся поспешно вправлять цепь. Плотный торчал перед шлагбаумом и нервно сжимал руль. Над его головой сонно мигали две красные лампы, возвещая о приближении поезда.
   Поляков вставил цепь и в пятнадцать секунд настиг соперника. Тот поглядел на него дикими глазами.
   – Погоняемся?! – спросил Константин.
   Лампы мигали. Перед вратами неторопливо выстроился духовой оркестрик, и, приведя свои потускневшие инструменты в боевую готовность, грянул: «Взвейтесь кострами, синие ночи!» Время шло, а поезд не показывался.
   Плотный вдруг кинул на Константина быстрый взгляд и, подняв велосипед на дыбы, проскочил на нем мимо шлагбаума, отчаянно забуксовав на рельсах, и оказался по ту сторону.
   Как громом пораженный, курьер смотрел как он приближается к финишу. Оркестр приободрился. Плотный бросил велосипед и поднял свой телефон в дикарском жесте триумфа. Оркестр заиграл туш.
   – Нет… – прошептал Константин Поляков, – это же нечестно! Не по правилам.
   – Сделал тебя!!! – еле слышно из-за рева труб проорал Плотный и оркестр заиграл «Прощание славянки».
   Поезд, наконец, подошел – еле слышно завывая трескучим двигателем, по рельсам ползла древняя ржавая дрезина, на которой восседал сам хан Юрик в старой милицейской фуражке с гербом. Достигнув переезда рассыпающаяся машинерия со скрипом затормозила и остановилась чуть дальше, начисто перерезав чугунными колесами провод телефона Плотного. Музыка стихла.
   В абсолютной тишине Юрик слез с дрезины и важно прошествовал к финишу. Откуда не возьмись, у врат оказалось пятеро солдат в шинелях и один в бушлате и тельняшке.
   Плотный забеспокоился.
   – Я победил, – сказал он и не очень уверенно ткнул пальцем в Юрика, – я достиг финиша.
   Победитель получает все!
   – Восславим Сора, – величаво сказал Юрик и солдаты подступили поближе, – ибо без него не было бы такого захватывающего состязания.
   – Да-да! – воскликнул Плотный, – а победил в нем я! А этот неудачник – проиграл!
   – Ну что ж, – произнес Юрик, – слава победителю! Все богатства этого мира будут принадлежать тебе! Ты избранный!
   – Да!
   – Но есть одно но, – сказал Юрик и Плотный нервно уставился на него, – в уставе нашего спорта говорится о том, что спортсмены никогда не нарушают правила и всегда вовремя проходят допинг – контроль.
   – Какие правила! Я выиграл честно! – завопил Плотный, но тут обнаружил что солдаты обступили его со всех сторон и смолк.
   – ПДД Сарайска, часть 1, пункт 3.1 – процитировал Юрик, – запрещено пересекать железнодорожные или трамвайный пути при опущенном шлагбауме и включенными предупредительными лампами. В случае невыполнение оных правил виновный присуждается к выплате штрафа или снимается с дистанции.
   – Как… как же так? – вымолвил, перепугано Плотный, – ведь я же хотел как лучше… я стремился к победе… моя цель оправдывала средства…
   Юрик ласково улыбнулся и положил Плотному на плечо свою пухлую короткопалую руку:
   – Ну-ну, не нервничай так. Не может быть так, что бы ничего нельзя было переиграть или отменить, – внимая речам Юрика, Плотный робко улыбнулся, – мы может спросить совета у самого Сора! И если он одобрит твои действия, я так и быть присужу тебе победу.
   Плотный улыбался уже широко. У него явно отлегло от сердца, но улыбка увяла вновь, когда Юрик взял его телефон. Хан Юрик снял трубку и некоторое время вежливо вслушивался.
   – Ах какая жалость, – вымолвил он, наконец, и лицо Плотного посерело, – Сор молчит.
   Похоже, телефон не работает.
   В этом Константин не видел ничего удивительного – провод-то был перерезан колесами дрезины.
   – Ну, раз Сор не хочет почтить нас своим разговором, – все так же елейно продолжал Юрик, – придется тебе поговорить с ним лично, чемпион!!
   Плотный заорал, отбиваясь, но дюжие солдаты уже заломили ему руки и, награждая пинками по почкам, повели прочь. Оркестр грянул «Интернационал».
   – Ну, иди сюда спортсмен! – помахал Юрик Константину и шлагбаум поднялся.
   Катя велосипед руками Поляков добрался до финиша. От пережитых волнений его пошатывало.
   – Ну что ж, спортсмен, ты победил, – торжественно сказал Юрик, – ты гордость нашего спорта. Его честь и его слава. Что ж, ты честно боролся и победил. О, если бы все наши спортсмены были бы такими, мы бы перевернули мир. Ну… раз не все, что ж поделаешь.
   Наша молодежь будет помнить тебя, а твоя фотография украсит доску почета. Как бы я хотел, чтобы ты остался и начал учить нашу молодежь! Но увы, я, кажется, знаю, чего ты попросишь…
   – Ты все правильно понял, – прохрипел Константин, – я хочу пройти во врата.
   – Что ж, желание чемпиона – закон. Чемпион получает все. Давай сюда телефон.
   Поляков дал. Юрик набрал номер и напряженно вслушался в гудки:
   – Але, Сор? – на том конце провода ответили, – Да, это я! Тут спортсмен просится в родные пенаты. Пропускаешь? Ну и ладушки!
   Юрик расплылся в улыбке и передал телефон оркестру. Двери позади него начали медленно открываться.
   – Ну что ж, – сказал Юрик, – в добрый путь тебе чемпион. Желаю новых спортивных побед!
   – Спасибо… – выдавил Константин, – желаю и вам тоже… победить на олимпиаде!
   – Ах если бы, – грустно улыбнулся Юрик, – если бы…
   Уходя в раскрывающиеся врата, Поляков обернулся и помахал рукой. Оркестр дул в трубы, медь сверкала на ярком солнышке. В отдалении была видна дрезина и брошенный велосипед.
   На налитых усталостью ногах курьер переступил порог и все звуки тут же стихли. Он стоял на пустой и холодной лестничной клетке. И пусть этот знакомый до боли пейзаж не вызывал особой симпатии, курьер готов был прыгать и вопить от радости – потому что это был подъезд номер один.
   Почтальон повернулся и зашагал, было, вверх по лестнице, но тут его слуха достиг тонкий, захлебывающийся плачем голос:
   – Дяденька, помогите! Помогите же! Ну, пожалуйста!!
   Голос был детский, испуганный и что-то подсказывало Полякову – живой. Еще одна живая душа в этом свернувшимся в ленту Мебиуса строении. Идти наверх было бессмысленно и Константин повернул ручку двери номер 25 – ту, из-за которой шел крик.

Долина Фараонов.

   Максим Крохин стоял на крошечном пятачке метр на метр, куда его забросила прихотливая судьба и полными слез глазами взирал на только что появившегося человека. Человек выглядел усталым и, без сомнения, живым. Ну, почему, почему он пришел так поздно?
   – Помогите мне… – плакал Максим, – ну скорее же!
   Вообще, в том неприятном положении, в котором он очутился, Максим Крохин был полностью виноват сам. Вернее его сохранившаяся в неприкосновенности среди чудовищных событий прошедших месяцев детская наивность и трогательная вера в чудеса. Казалось бы – едва выбравшись из провонявшего мертвечиной склепа, он должен был запереться в своей комнате и сидеть там, накрывшись с головой одеялом, но нет – его понесло на прогулку по залитым тусклым светом пустым этажам. Зайдя в несколько дверей и выйдя из тех, что напротив, он принял это как должное и заскучал.
   Все куда-то исчезли, и играть было определенно не с кем. В своих понурых скитаниях он добрался до четвертого этажа и залез тонкой рукой в щель чужого почтового ящика. Да, Крохину, конечно говорили, что так делать нельзя, но… Что-то пестрое лежало в ящике, так, что Максим поспешно вытащил глянцевый листок и подставил его помаргивающему свету от газоразрядной лампы.
   – Ух ты! – вымолвил Максим, восхищенно, потому, что ему досталось настоящее сокровище.
   С гладкой поверхности листка рвались яркие краски и броские слова, набранные веселым шрифтом. Это, несомненно, был пригласительный билет, почему-то на имя Максима Крохина, хотя ящик явно был не его.
   «Долина Фараонов – игра, где много решает случай! Но не все! Только для людей не считающих себя животными – напрягите свой ай-кью! Реализуйте себя! Дойдите до самого конца и докажите, что вы достойны нашего ПРИЗА! Внимание, вы можете купить набор в подарочной упаковке с автографами авторов всего за 9.90! По вопросам оптовых закупок ПРИЗОВ, обращайтесь к фирме производителю».
   – ПРИЗ! – громко сказал Крохин и глаза его заблестели, – настоящий приз из тайной секретной Долины Фараонов! Лишь достойный победит!
   Чудесная игра! И приглашают лично его, Крохина! Максим отправился по указанному адресу и открыл дверь номер 13, изо всех сил надеясь, что послание не было розыгрышем!
   Он понял, что не ошибся. За дверью открылось просторное помещение, аляповато отделанное под древний Египет. Разрисованный плиткой линолеум на полу, бронзовые подсвечники тускло светят лампами сороковаттками, а над всем этим вытянулась дугой роскошная неоновая вывеска, жужжащая и бросающая дискотечные блики по сторонам:
   «ДОЛИНА ФАРАОНОВ». Под ней в даль уходил узкий коридор с одинаковыми квадратами на полу.
   Сбоку примостился стилизованный под обтесанный камень прилавок, за которым, обложившись горсткой блестящих брошюр расположился клоун, который благожелательно смотрел на Максима.
   – Это та самая «Долина фараонов?» – спросил Максим, – «Ну, которая у меня на буклете?»
   – Самая настоящая, маленький храбрец, – весело ответил клоун, растягивая нарисованную улыбку в подобие натуральной, – ты пришел по адресу! Игра все игр, только здесь вершатся людские судьбы и достойный доказывают, что могут получить ПРИЗ. Ты ведь хочешь ПРИЗ, малыш?
   – Конечно, хочу! – воскликнул Максим, – и…
   – Ну, тогда вот твои кубики, малец, – воскликнул клоун, – давай свой билет и вперед!
   Но не забывай, что у нашей Игры немного другие правила. Я перечислю их тебе, если ты готов рискнуть.
   – Я готов! – сказал Максим и схватил кубики, которые оказались массивными и с длинными белыми полосками материи, привязанной к каждому.
   – Ну так слушай! Правила игры: Ты можешь ходить, а можешь стоять. Ты должен бросать кубики чтобы идти. Если попадаешь на змею, то она либо кусает тебя, либо ты проваливаешься на несколько клеток назад. Но если ты попадешь на лестницу в небо, то продвигаешься на несколько клеток вперед. Еще ты покупаешь и продаешь и следишь за курсом акций. Все понятно?
   – Да, – сказал Максим, ему не терпелось кинуть кубики.
   – И еще… – сказал клоун внушительно, – запомни! Это серьезная игра, и не все в ней реагирует так как ты думаешь. Не лезь в места, которые перед этим не пробил своими кубиками. Ну, в добрый путь, храбрый малыш!
   И Максим кинул кубики – выпала цифра три. Он храбро сделал три шага по клеткам и остановился на третьей плите. Посмотрел под ноги и с разочарованием увидел, среди многочисленных корявых рисунков песоголовых жаворонков надпись, набранную «древнеегипетским» шрифтом: «вы попали в тупик и пропускаете хода». Максим печально вздохнул – похоже дело пойдет не так быстро, как хотелось бы.
   – "А кто будет делать ход, если я один?" – удивился он про себя, но тут в дело вступил второй игрок.
   Унылая, покачивающаяся фигура в источающих приторную вонь обрывках медицинского эластичного бинта, неуверенно ступая, подошла к прилавку и протянула билет. С нарастающим ужасом Максим Крохин увидел проглядывающее сквозь бинты молодое дебильное лицо, почти не тронутое распадом.
   Арсеникум Гребешков, вернувшийся из неких мрачных запредельных бездн в мир живых получал свои кубики и собирался включиться в игру. Содрогнувшись, Максим сообразил, что у Арсеникума есть шанс достигнуть той клетки, на которой стоит сейчас сам Крохин.
   Максим дернулся, и собирался, было, побежать вперед, в глубь лабиринта, но его не пустила прозрачная твердокаменная стена, опустившаяся перед самым его носом. Крохина пробил холодный пот. Мумия Гребешкова сделала ход и у нее выпал один. Скрипя всеми суставами и воняя как мертвый парфюмер, Арсеникум продвинулся вперед и приобрел акции известной телекомпании.
   Крохин бросил свои кубики и они, неприятно загрохотав, выбросили всего два! Максим застонал от страха, когда, продвинувшись всего на две клетки вперед, прочитал: «выход из тупика привел вас в тупик и пропускаете два хода».
   Гребешков злорадно скрипнул и бросил кости. Опять один – мумия не торопилась. Она сделала шаг и вдруг с диким воем провалилась в открывшийся на месте клетки провал.
   Створки люка сошлись, образовав надпись: «яма, идете назад на две клетки».
   Тут-то и появился этот тип – их почтальон – Максим его узнал. Он помнил, что когда-то профессия разносчика писем казалась ему чрезвычайно интересной. Понимая, что Арсеникум вот-вот появится, Крохин дико завопил:
   – Скорее! Билет и становитесь в начало!!!
   – Но у меня нет билета! – крикнул почтальон, но обернувшись к прилавку, обнаружил, что за ним никого нет. Клоуна он так и не увидел, а если бы увидел, то, без сомнения, призадумался. Лишь лежали одиноко округлые кубики с привязанными белыми полотняными хвостами. Почтальон схватил их и выкинул сразу четыре. Клетка под ним гласила:
   «Денежные махинации – +200» и Поляков ощутил в кармане пачку банкнот. Он тяжело вздохнул – похоже судьба ему сулила лишь бесконечные гонки.
   – Держись! – крикнул он, завязшему, парню, – Держись… как тебя зовут.
   – Максим Крохин! – прокричал тот, – а его – Арсеникум Гребешков! Бойтесь его, он опасен!
   Означенный Гребешков вновь появился под аркой. На этот раз его глаза горели жаждой мести. Судя по всему, призом демонической мумии в этой Игре являлся сам Максим.
   Схватив свои кубики, Арсеникум с хрустом швырнул их оземь. Вновь выпала единица.
   Гребешков глухо выругался под своими бинтами и сделал шаг.
   – Ну давай же! – крикнул Поляков, – твой ход!
   Максим швырнул кости вперед и явственно услышал, как они разрезают воздух. Кубики упали и покатились, посверкивая гранями. Пять! Крохин глубоко вздохнул и зашагал вперед по гладким плитам. Ему хотелось зажмуриться, но он мужественно уставился вниз и оказалось, что он только что приобрел нефтяное месторождение. Максим оглянулся, прикидывая как далеко идущие следом – почтальон стоял в семи клетках, Арсеникум в десяти. Поляков уже кидал свои кубики.
   Ему выпало четыре и он поспешил продвинуться подальше от дурнопахнущего соперника.
   Полякову достался захудалый отель на двести мест, но он был рад и такому, особенно когда идущий следом Гребешков снова выбросил один и провалился в долговую яму, украшенную прихотливыми иероглифами с изображением падающего индекса, после был вынужден отступить на шаг.
   Максим поднял голову – череда квадратов убегала от него вперед, в темноту коридора.
   Там, клетках в десяти в будущем, одна из плит была красного цвета, и Максим твердо решил ни в коем случае на нее не наступать.
   Он бросил кубики и шагнул сразу на три единицы. Клетка под его ногами извещала:
   «Живительный отдых в пустыне – +1 ход». Два – гремят кости, стукаются о разрисованные под Египет стены: «Чунгкингский экспресс – +1 ход». Максим победно улыбнулся, вновь кидая кубики.
   – Эй, не отдаляйся слишком! – обеспокоено крикнул почтальон, но Крохин уже уверенно шагал вперед.
   Раз, два, три, четыре, пять, вместе весело шагать – подумал Максим и тут обнаружил, что наступил на красную клетку. Он обмер.
   В глаза Максиму смотрела змея. Песчаного цвета азиатская гюрза, с нахмуренными, словно брови, роговыми щитками. Змея мерно покачивала плоскую голову из стороны в сторону и выплевывала в холодный воздух черный раздвоенный язычок. Максим замер, не зная что делать. Змея изогнулась, изящной дугой выстлала свое тело на гладком камне клетки – сложный черный узор на ее песочной спине складывался во вполне читаемую надпись.
   «Клетка номер пять». Створки под Крохиным растворились и он, с испуганным воплем полетел куда-то вниз, в непроглядную мглу. Далеко, правда, улететь не успел, и понял, что сидит в самом начале лабиринта, а в глаза ему смотрит стоящий через одну клетку позади Арсеникум. От падения в памяти Максима остались лишь летящий в лицо воздух и странная ассоциация со словом «роллеркостер». Гребешков нехорошо ухмыльнулся под своими бинтами. Глаза его тлели гнилушечным светом. Он выразительно потряс перед Крохиным кубиками и шмякнул их оземь. Опять выпала единица – судя по всему, скорость не являлась сильной стороной мумифицированного Арсеникума.
   Кроме того, он обнаружил, что стоит на клетке извещающей: «Вы попались на нелегальной торговле мумиями. Пропускаете ход —200кр». Арсеникум оскорблено завыл. Поляков в это время купил еще один отель и поспешно сделал в нем евроремонт, уплатив из своего кармана наличными и поставив на клетку значок филиала.
   Крохин сделал ход и приобрел в единоличную собственность нефтеперерабатывающий доход, который поспешно объединил с месторождением, получив солидную прибыль. Почтальон, вслед за кубиками, прошагал четыре клетки и угодил в «забастовку горничных» стоившей ему следующего хода и энной суммы кредитов. Гребешков стоял, а Крохин вновь сходил, угодив на Поляковский отель, к счастью не тот что большой, а его филиал, и был вынужден оплатить пребывание. Взятку нефтью сырцом почтальон гордо отклонил.
   Арсеникум сходил и выкинул сразу два, что вызвало его довольное урчание. На клетке же оказалось маленькая ретрансляционная вышка, которую он тут же присоединил к своей телекомпании и начал пробную трансляцию «Принца Египта» среди малограмотного гостиничного персонала и операторов буровых. Качество работы трансляция не поднимала, а, напротив, подстрекало к революциям и забастовкам.
   Нахмурясь, Максим кинул кости и, пройдя сразу семь клеток, оказался в малоиспользуемой пустынной местности, покрытой песком. Пользуясь моментом, он, однако отрядил на четыре фишки геологов, объемно спонсировав каждого и, на всякий случай, застолбил территорию, после чего остался почти ни с чем и стал надеяться на лучшее.
   Поляков, которому дышал в затылок Арсеникум, долго и сосредоточенно тряс кубики в кулаке, а потом зашвырнул их вперед, так, что они почти достигли Максима. Вновь выпало восемь и окрыленный почтальон остановился на клетке с надписью «многоэтажный гараж», который он тут же купил и стал коситься в сторону нефтеперегонного завода Максима.
   Тот, однако, пока не реагировал, так как не имел никаких средств. Крохин, обдумывал дальнейшие ходы – может быть, стоило бы скооперироваться с почтальоном? Но рынок сбыта пока слишком мал – посетители двух гостиниц курьера были пока не слишком избалованны автотранспортом. Может быть, стоит выпустит опытную партию масел для привлечения покупателей?
   Злобно глянув в спину удаляющемуся сопернику, Арсеникум в облаке воняющей парфюмом пыли выкинул два и обнаружил у себя под ногами надпись: «нечестные методы», после чего в трансляциях его телекомпании, показывающей помимо фильма, также сериал: «жизнь богатых и знаменитых» (о вольготном существовании нефтяных магнатов и гостиничных королей), замелькали двадцать пятые кадры с подрывным содержанием. Так, там трижды в час транслировались рушащиеся небоскребы Сан-Франциско во время знаменитого землетрясения, да горящие скважины на ближнем востоке. Это, естественно, не замедлило сказаться на соседях – так как телекомпания «Ар-Тв» была единственной – в отелях смотреть было больше нечего, из-за чего обвально рухнула посещаемость и Полякову никак не удавалось провести гостиничную реформу.